Текст книги "У Фольксхалле поезд не останавливается (СИ)"

Автор книги: Тайсин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

Гарри прошел мимо, к столу Стивена и Даниэля. На столе громоздились книги и бумаги, на половине Даниэля – аккуратными башнями, а со стороны Стивена – холмами и волнами. Стивен услышал шаги Гарри, поднял голову от записей.

– Что, уже четыре? Ты садись, только Вульфбарда со стула сними.

Гарри снял тяжелый том Вульфбарда, сел и покачал головой.

– Я раньше пришел, хотел на дневники посмотреть. Я же их так и не видел.

– И верно! – воскликнул Стивен. Махнул рукой в тонкой тканевой перчатке, и пара таких же перчаток слетела откуда-то с книжной полки, из-за словарей.

– Надевай. Сам понимаешь: Темный Лорд, все такое… Меры безопасности обязательны.

– А Джон не в перчатках, – надевая их, сказал Гарри. Ему казалось, перчатки слишком ему велики, но они тут же подстроились под руку.

– Наш Джон бунтует, – страшным шепотом сказал Стивен. – Мы тут проголосовали за тридцатую тетрадь, и он проиграл. Тео и профессор нас неожиданно поддержали, так что ему пришлось нам ее отдать. Ту часть, где нет растений.

– Неожиданно, – хмыкнул Даниэль из-за книжных стен, – как же! Он-то был уверен, что легко выиграет. Он-то не знал, что ты с профессором уже договорился.

– Не ходил бы в пятизвездочные отели на обед, знал бы, – фыркнул Стивен.

И друзья Джона остались с ним. Не захотели помогать спасать библиотеку. Из-за обиды. Глупо.

– И почему же он без перчаток? – спросил Гарри. – Это не опасно?

– Потому что он разозлился и швырнул их оземь, – улыбнулся Стивен во все зубы. – И теперь считает, что поднять или надеть новые – унизительно. Ага, я этого тоже не понимаю. Но ему это ничем, кроме гнева библиотекарей, не грозит. Перчатки-то, разумеется, не для нашей защиты, а ровно наоборот. Зачем портить оригинал выделениями своей кожи, верно? …Вот, смотри. Это – тридцатая тетрадь!

– Три ее четверти, – поправил Даниэль педантично. – Четверть с растениями у Джона.

– Ненадолго! – сказал Стивен.

Гарри смотрел на тетрадь. Большая, полторы ладони в длину, три – разворот. По золотистой бумаге вился непонятный совершенно текст, набор латинских букв, похожий на водоворот. Гриндельвальд писал, как хотел: ровно, косо, спиралями, в столбик – а между строчками сияли солнца, луны и звезды, иногда – наброски, но чаще – в деталях вырисованные разноцветными чернилами.

Гарри перелистнул страницу.

Система в записях все же имелась: даты и заголовки Гриндельвальд проставлял регулярно. Иногда обрисовывал буквы. Гарри и сам так делал, когда задумывался. Попадались и таблицы, и подсчеты неведомого в неизвестных единицах.

На следующей странице привычный уже ритм непонятных слов и пробелов сбился. Гарри после прочтения статей этого ожидал, но не думал, что заметит сам.

– Язык сменился…

– Впечатляет, а? – Стивен рядом сиял от гордости, будто тетрадь исписал самолично.

– Ага, – сказал Гарри. Осторожно коснулся солнца в центре страницы, алого, пылающего. – Здорово. До сих пор не выцвело.

– Чернила Гриндельвальд тоже сам делал. На тетради сейчас чары сохранности, разумеется, но и в старых все такое же яркое.

– И что, тоже никто не знает как? – фыркнул Гарри.

– Да нет, даже состав восстановили, только все равно чернила вышли хуже.

Стивен потянулся.

– Ну что, пойдем, что ли? Вернемся завтра.

Гарри встал, Даниэль из книжной крепости посмотрел на него хмуро. Вздохнул.

– Стивен, завтра воскресенье. Я-то приду, а Гарри пусть погуляет. Город посмотрит. Завтра даже профессора не будет.

– Спасибо, – удивленно сказал Гарри. От Даниэля он участия не ожидал. Или тот просто не хотел его видеть? – Я подумаю.

Он уже знал, что, разумеется, придет. Может, не слишком рано и ненадолго, но придет. Город он еще посмотрит, куда торопиться?

С расшифровкой торопиться тоже было некуда на самом деле, но ему почему-то еще с мая казалось, что время утекает слишком быстро. Лучше делать дела сразу. Как можно быстрее. Мало ли…

Вечером, возвращаясь в общежитие вместе со Стивеном, он купил все для блинов в магазине на станции Фридрихштрассе и с подачи Стивена – еще один «карри вюрст», на этот раз на вынос.

Он ел сосиску на перроне, ветер дул совершенно ледяной, Стивен рассказывал про Манчестер, размахивая длинной фритиной, испачканной в кетчупе. Гарри смеялся – и с удивлением понял, что внутренний Хмури молчит.

========== Письма ==========

Тетрадь связи с агентом Аспидом

03.10.98

21:00

Клиентов особенно интересует тридцатая часть известного Вам документа. Скорее всего последние три ее четверти. Не попадалось ли Вам в бумагах слишком-поздно-почившего В. указаний на известный документ? Копий? Расшифровок? В. интересовался этими бумагами и проводил собственные исследования.

Из письма Гермионы от 05.10.98

20:00

…Гарри, в самом деле, я думала ты давно уже вырос! Я, разумеется, сразу же переслала Джин твой подарок, и она в восторге, но Гарри! Уменьшенная пивная кружка?! Пусть на ней и ромашки, но, Гарри, девушкам не дарят пивные кружки! Ты безнадежен. Впрочем, не вздумай меняться.

Подарок от Джинни – в запечатанном конверте. Не удивляйся пустому листу: там поцелуй. Джин никак не могла выбрать помаду и поэтому не выбрала никакой. Перед поцелуем она летала, сдавала зачет по зельям и своими познаниями поразила замену профессора в самое сердце. Ее слова, не мои. Не знаю, почему она написала мне, а тебе письма не вложила и вынудила меня все это пересказывать. Было бы гораздо проще, если бы за Джин в школе не следили постоянно будущие Риты, а тебя бы не прятали от сов. Вы бы писали друг другу напрямую, и мне не пришлось бы играть дуэнью. Не думай, что я жалуюсь. Это новый опыт, и я наслаждаюсь. Но кружек больше не дари.

…Конечно я узнала про Джона Латимера. Очень старая семья, маггловская ее ветвь – бароны (если не знаешь, что это – в библиотеке обязательно должен быть справочник по английским титулам). Он с его друзьями учились здесь, специализация – руны и древние языки.

Он уехал в Берлин неожиданно, я узнала, его прочие друзья остались в недоумении. Как я поняла, раньше он не проявлял интереса к дневникам Гриндельвальда. Ограниченный человек, и я рада его прозрению, но все же какое-то оно слишком внезапное.

Я заинтригована и постараюсь узнать больше. Разумеется, осторожно. Если он был Пожирателем, то об этом кто-то да знает в нашем колледже. Тут, как в Хогвартсе, всегда есть люди, которым многое известно, остается только сложить их, как паззл. Я не живу с остальными студентами, что осложняет задачу, но ненамного.

Ты, конечно, знаешь, что Рон нашел здесь квартиру. И филиал для магазина Джорджа. Как ты только смог не проболтаться! Вы же наверняка весь его план обсуждали в деталях. Но я рада, что ты молчал: мне было так приятно удивиться! Квартирка замечательная, а магазин!..

Ты знаешь, как я отношусь к их продукции, но маггловская часть магазина продает игры, фокусы и шахматы, там очень уютно, и самое главное, Гарри, Рон снова занялся шахматами! Сейчас сидит, решает этюды. Будто мы вернулись назад, на первый курс: Рон с шахматами, я с книжками, ты с полетами. Только сейчас все лучше. Несмотря ни на что. Прозрачней и светлей.

Про Латимера напишу еще, как только узнаю больше. Работай усердно.

Гермиона

========== 14 октября 1998 г. Берлин ==========

Когда Гарри снова ошибся на втором уровне заклятия перекодирования, он решил, что пора прерваться. Выпить кофе, например. Размять руку. Кисть уже ныла, о гудящей голове и говорить нечего. Он встал, потянулся, снял антишумовой полог со своей части стола. Стивен и Даниэль даже не подняли голов от записей, и Гарри передумал звать их на кофе. Стивен уже начал грызть ручку – верный признак увлеченности. Может, найдет зацепку. Хоть какую-нибудь.

Первые дни работы Гарри казалось, что вот-вот… Случится прозрение, внезапно придет мысль, не приходившая до того никому, или в тетради найдутся тайные страницы, которые все объяснят. Две недели спустя он мог только усмехаться, вспоминая. Хокруксы искать было проще. Понятно было хотя бы, что искать. Что есть такие вещи, важные, символические – догадаться, какие именно, не составило особого труда, зная, как думает Волдеморт. Как думал Гриндельвальд, Гарри не знал. Но все больше уверялся, что никакая Великая Идея в расшифровке не поможет. Множество их – еще возможно. С десяток. Самое меньшее.

Гарри осторожно выбрался из-за стола, стараясь не задеть книжные башни, обогнул шкаф и устремился к кофе на колоннаду, на ходу разминая кисти, как привык в квиддиче. А говорят, квиддич бесполезен! Да разве бы он смог так точно работать палочкой, накладывая два заклинания одновременно, одно вербально, другое нет, если бы не научился высматривать снитч, одновременно уворачиваясь от бладжеров?

Кофе оставалось совсем немного. Гарри вылил себе остатки, подогрел магией, долил молоком из кувшина и подумал, что зря опять забыл взять специально купленную еще позавчера корицу. К корице в кофе его пристрастил Стивен. Он еще и мускатный орех клал, и даже перец. Гарри раз попробовал, но ему не понравилось.

– Кофе есть? – со спины подошел Ричард из оксфордских.

Не такой сноб, как Джон. Гарри ему даже начал немного сочувствовать: Джон с приятелем обращался, как Малфой с Гойлом, а ведь Ричард тупым, как Гойл, совсем не был.

– Я последний себе вылил, – ответил Гарри.

Сел на скамейку, упер затылок в колонну. Впереди белел мертвый город-проекция. За последнее время Гарри к нему притерпелся. Или просто устал. Схемы перекодирования Даниэль изобретал – в голове звенело. У Стивена получалось немного попроще, структурно. Но больше объемом. Был бы толк – было бы легче. Но каждый раз видеть, как непонятный текст меняется, оставаясь таким же непонятным…

– Здесь бы в квиддич погонять, – сказал Ричард. – Столько места!

– Ты играешь? – повернул голову Гарри. Ричард возился с кофейником.

– Ну да, – ответил тот. – Загонщиком был в Оксфорде. А Дэвид – вратарем.

– А Джон?

– Ты что, – хмыкнул Ричард. – Джон у нас аристократ. Он греблей занимался, выигрывал даже что-то там. Я не разбираюсь, скучно. Плывут и плывут. А вот квиддич – это по-настоящему.

Гарри не мог не согласиться.

Ричард сделал себе кофе, сел рядом с Гарри, и они со вкусом обсудили нынешний чемпионат, фаворитов, аутсайдеров, сошлись на том, что Болгария сильно сдала, а Ирландия – наоборот, и что английская сборная – полный позор, хоть за Уэльс болей. Кофе закончился на кандидатурах в команду библиотеки. «Ну не может же быть, чтобы здесь никто не играл, кроме нас», – сказал Ричард, и Гарри опять согласился. Хорошая мысль. Надо ее обдумать и действительно собрать команду. Узнать, можно ли играть на портике и где найти инвентарь. Может, в общаге есть. Наверняка же есть…

– А работа как? – спросил Ричард.

– Ну как… —Гарри поднялся убрать чашку в шкаф. – Работаем. Вроде одну подпись расшифровали. К большому солнцу.

Расшифровали – громко сказано. Язык определили. С точностью девяносто процентов. Гэльский, увы. Стивен даже решил не сообщать профессору, а подождать другой подписи для подтверждения.

– Здорово, – протянул Ричард уныло. Допил кофе одним глотком. – На одной подписи уже можно статью сделать… А у нас глухо. Честное слово, не понимаю, что Джон так уперся… Я хотел к вам перейти, – пояснил он, когда Гарри посмотрел недоуменно. – Хорошее же дело, а помочь ему с кодом и Дэвида хватит.

– Конечно, хорошее дело, – сказал Гарри. – Библиотека же! Я спрошу Стивена, может, они с Джоном поговорят нормально? Одно дело ведь делаем.

– Вот именно, – кивнул Ричард. – Но поди это объясни нашему Джону. Ладно, пойду я работать. А о квиддиче надо подумать.

Гарри кивнул.

Мысли о квиддичной команде поддержали его до обеда, по пути на обед он Стивену идею и изложил. Стивен его выслушал и постучал себя по лбу.

– Упоминание квиддича здесь – мгновенная анафема, хорошо если не проклятие!

– Так не в зале же! – воскликнул Гарри. – За колоннадой места на два стадиона хватит! Даже в Оксфорде есть квиддичная команда, Ричард был загонщиком, Дэвид – вратарем. Я ловец, осталось еще тройку найти. Тут же все летают, неужели не найдем?

– Ричард, значит…

– Ну да, – сказал Гарри. – Кстати…

С Джоном Стивен разговаривать отказался.

– Слушай, – сказал он, – если Ричард хочет к нам в проект перейти, пусть сам со мной говорит, с профом, с Джоном. А вот так, через посредника, просить меня уболтать его приятеля… Нет уж. Джона я не обижал, он сам обиделся и сам дуется. Я в его сложных аристократических переживаниях ничего не понимаю, я человек простой. Мне бы хорошо поработать, поесть и пива выпить. Кстати, о поесть. Вкусно пахнет, не находишь?

Пахло в самом деле вкусно и непонятно. И два пролета до столовой они гадали, что же сегодня дают на обед. Не угадали оба. Повара устроили день баварской кухни, и на некоторое время Гарри забыл и о Джоне, и о квиддиче: печеное свиное колено требовало полной концентрации.

Когда колено закончилось, оказалось, что вокруг полно незнакомого народа и все разговаривают. К ним в столовой часто подсаживались: Стивен любил раззадорить коллег на диспут и уйти в самый его разгар. Его уже обещали начать привязывать к стулу, а он смеялся: «Поймайте сначала!»

Гарри, чувствуя себя добрым и ленивым, откинулся на спинку стула с чашкой в руках. Он хотел просто послушать, но его заметили. Рыжий, почти как Рон, мужчина в рубашке, джинсах и мантии был смутно знаком. Кажется, профессор. Вроде бы немец. Точно немец, акцент не подделаешь. Но как его зовут?

– Вот скажите, Гарри, что вы будете делать, если я дам вам перемножить матрицы действительных чисел сто на сто?

– Паниковать, – благодушно улыбнулся Гарри. – А потом полезу в справочник и проведу тяжелые часа три.

О том, что сначала он полезет в словарь уточнять, правильно ли он понял задачу, Гарри решил не говорить.

– Вот! – воздел палец рыжий вроде бы профессор. – А знаете, сколько требуется маггловскому компьютеру на то же самое? Миллисекунды!

– Копировать магглов, – сказал совсем незнакомый парень напротив, – крайне глупо.

– Именно! – неожиданно обрадовался рыжий. – Совершено точно! Если я вам, Гарри, выдам сотню картинок и попрошу разобрать на группы по сходству, что вы будете делать?

– Схему Штербы-Старра, – ответил Гарри, применявший эту схему раз тридцать за последние две недели. – Критерии похожести будут мои, разумеется, если без уточнения. Час займет примерно.

– Именно! А маггловский компьютер с такой задачей на произвольном наборе картинок не справится. Их техника устроена сложно, но примитивно. Да-да, примитивно! Она умеет только складывать, всего лишь очень быстро складывать. Поэтому все, что нельзя свести к сложению, выходит у магглов с трудом. Для магии же именно эти задачи – поле деятельности! Мы ни в коем случае не должны копировать магглов, это завело наш мир в тупик. Вы посмотрите на Англию и ее магические анклавы! Девятнадцатый век! Дикость! Нет-нет, мы должны найти свой путь, путь магического прогресса, решения тех задач, к которым магглы и не знают как подступиться!

– Например? – спросил Гарри, заинтересовавшись.

– Например, перевод. Заклятие истинного перевода с незнакомого языка на ваш родной. Например, задача оптимума…

– Но, – вмешался сосед Гарри справа, – простите, профессор Штайн, заклятие истинного перевода невозможно, ограничения Бэкона показывают явно, что магия…

– Какая глупость! – воздел руки профессор. – Невозможно! Вот именно из-за таких, как вы, Льюис, мы и сидим в прошлом столетии и мечтаем, как бы вернуться в век Священной Римской. А мы должны думать о будущем! Магглы к звездам летают, а мы что делаем? Пыль стираем с фолиантов фланелевой тряпочкой!

Он фыркнул презрительно.

– Невозможно, надо же! Бэкон показал, что существующая магическая схема не может перевести с неизвестного языка на известный. Но что нам мешает изменить схему? Что есть магия в сердце своем, если не идеальный философский язык? Язык идей Платона. Кто здесь читал Платона?.. Удручающее зрелище. Кто знает, что такое философский язык?

Гарри покосился на Стивена. Стивен сидел, сложив руки на груди, и ухмылялся довольно. Давать определение он явно не собирался.

– Язык, в котором форма высказывания идентична смыслу, – сказал Гарри, вздохнув. Зря он, что ли, статьи читал и в словари лазил? – В смысле, вытекает из обозначаемого…

– Именно! – обрадовался профессор. – Знак полностью определен обозначаемым – и наоборот. Как показал де Соссюр – кто здесь читал де Соссюра? Я так и думал, – ни в одном человеческом языке это не так. Ни в естественном, ни в придуманном. Однако магия никак не является человеческим языком, вы согласны?

– Но профессор, – сказал названный Льюисом, – это допущение не решает проблему перевода никоим образом! Язык магии – латынь, и…

Парень напротив Гарри схватился за голову.

– Выбранный язык современной западной магии – латынь, – сказал профессор вредным голосом. – Люди тысячи лет занимались магией, не подозревая о латыни, и продолжают ею заниматься, латыни не зная. Возьмем Китай, возьмем Индию, возьмем каббалистов, в конце концов! Или, по-вашему, Бен Бецатель не был магом?

– Бен Бецатель, разумеется, был магом, но каббала относится к направлению рун, – возразил Льюис. – Китайские даосы искусны в зельях, хоть и менее, чем им приписывают, но это всего лишь зелья!

«Ай!» – подумал Гарри, заметив, что Стивен нахмурился. Зелья Стивен умел и любил – не так, как Даниэль, но тоже нежно и, судя по тому, что Гарри довелось наблюдать на кухне общаги, вполне взаимно.

– Я надеюсь, – сказал Стивен вкрадчиво, – вы не считаете, что зелья – это не магия?

– Разумеется, магия! – спохватился Льюис. – Но она и не нуждается в переводе. Ингредиенты одинаковы везде, рунная магия не поддается переводу в принципе…

Профессор Штайн фыркнул.

– …а язык чар, настоящих чар – именно латынь. Оптимальность латыни была доказана еще в пятнадцатом веке…

Профессор замахал на Льюиса руками, закричал: «Замолчите!» Льюис оскорбился, и интересный разговор превратился бы в свару, если бы не влез Стивен.

– Профессор Штайн, все хотел спросить: у вас в группе квиддичистов не найдется?

Профессор запнулся на «даже вы должны понимать, что» и поскреб в затылке.

– Найдется, несомненно, да я и сам… А вам, простите, зачем?

Из столовой Гарри вышел с полной командой по квиддичу, с координатами и визитками, и с обещаниями найти инвентарь в обмен на место для тренировок.

Инвентарь он, правда, решил найти сам. Мало ли. Так надежнее.

– Кто такой этот профессор Штайн? – спросил Гарри, когда и от столовой, и от профессора они удалились на достаточное расстояние.

– Не помнишь? Я тебе его вроде показывал. Или нет? Томас Штайн, «Новейшая магия», – сказал Стивен. – Хороший мужик, умный. С Великой Идеей.

– Я заметил, – улыбнулся Гарри. – Чем ему так латынь не нравится?

– Да не латынь сама по себе… В этом вопросе он прав, кстати. Доказательство «оптимальности латыни», в самом деле! И ведь верят…

– Э… – произнес Гарри.

Стивен посмотрел на него так, что Гарри просто услышал: «Поттер, вы идиот!» Рефлекторно, не иначе.

– Объясняю, – вздохнул Стивен. – Есть такое доказательство. Проблема в том, что его текст никто не читает, все размахивают названием. А аргументы там на уровне «латынь – язык Библии, следовательно латынь – изначальный язык». Прежде чем ты спросишь, языки Библии – иврит, арамейский и греческий.

Гарри изобразил всем своим видом, что ничего подобного спрашивать не собирался. Истинная правда: он всегда полагал, что Библия написана по-английски, и немало сейчас удивился. Стивен фыркнул.

– Латынь никакой не оптимальный для магии язык, – продолжал он, – но когда чары систематизировали, вся научная работа велась на латыни и у нас, и у магглов. Так и осталось, а теперь и оспаривать избранность латыни уже вызывает… Ну, ты слышал. И ведь Льюис не идиот, просто очень уж маг.

– То есть ты считаешь, что заклинания можно перевести на, скажем, немецкий?

– Да какая магии разница? – пожал плечами Стивен. – Ты сам подумай, это же очевидно. Если существует невербалка, магические выбросы у детей, то магии все равно, на каком языке с ней общаются. Вот ты картой пользовался? Такой тетрадкой?

– Конечно. Она сделана на немецком? – догадался Гарри.

– Именно. Если бы команда Штайна довела ее до ума, цены бы им не было. А они… – Стивен махнул рукой. – Ты оценил масштаб его Великой Идеи о магии как философском языке?

– Примерно, – осторожно сказал Гарри. – Наверное, такие заклятия и нам бы помогли в расшифровке.

– Мелко мыслишь, Гарри, – вздохнул Стивен. – Это всеобщая теория магии всего-навсего. Объединение зелий, рун, чар и трансфигурации. Такое в последний раз Гриндельвальд собирался сделать, но не вышло. Хотя кто его знает. Может, и вышло. Теперь оценил?

Гарри ошарашенно кивнул. Он помнил, как Гермиона на первом курсе возмущалась, что чарам учат одним способом, трансфигурации – вторым, зельям – третьим, и предметы не складываются в единую картину. Потом им на шесть лет стало немного не до того, но мысль, что единой картины вообще нет, Гарри в голову не приходила совсем.

– А знаешь, чем его группа занимается? – вопросил Стивен. – Пишет учебник по невербалке! Пытается воспроизвести маггловский сканер. И фотоаппарат, чисто средствами магии. И заставить Быстро Пишущее Перо записывать текст на непонятном владельцу языке. И все!

Идея учебника по невербалке Гарри понравилась «благородным безумием», как говорила Герм. И фотоаппарат – интересная мысль. Да и Перо…

– Но ведь это уже много, – сказал он. – Разве нет?

– Слишком, в том-то и дело. Разбрасываются, никаких результатов, публикаций никаких, а его Идея… Она не для послеобеденного трепа, а для серьезной работы, а он время тратит на Быстро Пишущие Перья!.. Ладно, – вздохнул Стивен. – Извини, что-то я завелся. Все потому что работа не вытанцовывается. Что-то мы упускаем…

– Что-то простое? – улыбнулся Гарри.

– Точно. Гриндельвальд был гением, следовательно, наверняка большим лентяем. И не стал бы тратить три часа на расшифровку своего же дневника пятилетней давности. Общего ключа у него, может, и не было, но наверняка имелась схема ключей. Простая и логичная.

– Для него.

– То-то и оно… Кстати, о логике, – сказал Стивен. – Будешь договариваться о квиддиче, обязательно поговори с начальником Каталога. Он здесь глава гильдии Библиотекарей. И если он скажет «нет» – не спорь.

– Понятное дело, – фыркнул Гарри. – Я еще жить хочу!

Может быть, Стивен ожидал чего-то другого, но Гарри поговорил с начальником Каталога в этот же вечер. Специально ушел с работы на час раньше.

Начальник Каталога мастер Гессе, сидевший в тот вечер на «XYZ» почти под самым куполом, его выслушал, против ожидания не возмутился, а потребовал предъявить подробный план: где играть, как ограничивать поле, как защищать игроков. Когда Гарри план изложил (о будущих играх он думал в перерывах между выматывающими схемами, и думалось ему легко и приятно, гораздо приятнее чем о схемах), мастер Гессе коротко кивнул.

– Не возражаю, – сказал он. – Если хоть один из мячей залетит в рабочие помещения, вы будете исключены из библиотеки пожизненно.

Гарри сглотнул и подтвердил согласие с условием. Формально, громко, как положено при магических контрактах.

Согласия, особенно такого легкого, он не ожидал, но тем лучше, разве нет?

Вернулся на Пояс подождать Стивена, сел за столик подработать план – и в первый раз увидел, как начальник Каталога улетает с работы.

У него был Нимбус. Последней модели.

Это многое объясняло.

Наконец вылез Стивен, встал на свой коврик. Гарри пронесся мимо него на метле, успев заметить обычное закатывание глаз и качание головой, и встретились они внизу, у почтового ящика.

– Я разрешение получил, – похвалился Гарри, и Стивен присвистнул.

– Ты так в историю войдешь.

Гарри внутренне поморщился. Вот уж не хотелось бы. Гарри Поттера в истории и так было многовато.

– Ага, особенно если меня выпрут из библиотеки. Посмотришь мою схему защиты?

Стивен вздохнул. И кивнул.

– Посмотрю. Зачем мне мячи в голову. И что вы все находите в этом квиддиче?..

– Не знаю, как все, – сказал Гарри серьезно, наплевав на Хмури и скрытность, – а мне в нем свободно. Знаешь… Игра по правилам, даже для уловок свои правила, и исход матча зависит от тебя и от команды. Все честно и открыто.

– Не так, как в жизни, то есть.

– Ага.

Стивен кивнул. Повел плечом, поправил сумку.

– Ну, рассказывай, где ты собираешься делать стадион.

Гарри рассказывал до самого общежития. И смог уломать Стивена спросить у заведующего про квиддичный инвентарь. Даже до ужина.

В дом он вошел, прижимая к груди уменьшенный сундук с потрепанным инвентарем. Снитча в наборе, к сожалению, не было, что омрачило Гаррин триумф.

Встретил их со Стивеном гул голосов, запах сигарет, пива и кофе и шум телевизора.

Гарри заглянул в общую комнату.

Население общаги лежало на диване и в креслах, перед диваном стояло пиво, в телевизоре гоняли мяч. На горелке начинал оживать кофейник.

– Футбол? – спросил Гарри.

– Германия – Молдавия!

– И кто ведет? – задал Гарри ритуальный вопрос.

– Мы! – заорали присутствующие. Сегодня это, очевидно, означало «Германия».

Гарри унес сундук к себе, переоделся в домашнее и спустился на кухню. У плиты в одиночестве возился Стивен.

– Даже в футболе есть преимущества, – сказал Гарри, залезая в холодильник за своим мясом. – Свободная кухня.

– Ничего ты не понимаешь, – сказал Стивен. – Прямо не англичанин. У тебя в семье что, футбол не смотрели?

Гарри пожал плечами. Дядя Вернон футбол действительно не смотрел никогда.

– Как-то не принято было.

– А-а! Ясно, – усмехнулся Стивен. – Твои тянулись в высшее общество. Я прав?

Гарри припомнил дядю с его костюмами и частной школой для Дадли, тетю с ее цветами и идеальной гостиной и кивнул.

– Похоже так. Никогда об этом не думал.

– Ну, – сказал Стивен, – ты маг. У нас немного проще с высшим обществом. Чем больше сила, тем ты выше.

У Гарри было много поправок к этому утверждению, но он промолчал.

========== Письма ==========

Из письма Рона от 16.10.98

…Из меня отвратительный продавец. Джорджи меня скоро уволит, точно, и тогда я пойду с тобой в аврорат. (Ты же по-прежнему идешь в аврорат, верно?) Я больше продал шахмат, чем придумок Джорджа. Похоже, чувство юмора сбоит. Ты представляешь, расписываю клиенту канареечные карамельки, а самому не смешно! Ужас, скажи? Герм говорит, я просто вырос. Я рад, что ей нравится, но зарабатывать-то на квартиру пока мне…

В общем, Гарри, я сейчас тебе секрет скажу, но Герм пока ни слова.

Я вступил в здешний маггловский шахматный клуб. И я хочу участвовать в турнирах. И добраться до кандидата в мастера. Это звание такое маггловской международной федерации. А в идеале, конечно, и до грандмастера… До такого уровня мне еще далеко, но почему нет, верно, Гарри? Я же обыграл Макгонагалл на первом курсе! Герм, повторяю, ни слова: я сам ей скажу, когда начну выигрывать. А пока не хочу позориться.

Из письма Гермионы от 16.10.98

…Рон занялся шахматами всерьез, пошел в Оксфордский городской клуб. Он скрывает, но я, конечно, сразу все узнала. Оксфорд – большая деревня, а магический Оксфорд – деревня маленькая. Но в ней можно прожить всю жизнь и даже не заметить, что рядом – современный город и конец двадцатого века. У меня есть преподаватели, которые не знают, что мы летали в космос! И считают саму идею чушью. Право, подобная ограниченность очень огорчительна.

О Джоне. И он, и его друзья состояли в гребной команде, где были на хорошем счету, и писали диплом у профессора Сида Уэйка, староанглийский, что-то опять по Беовульфу. Если тебе нужны детали, я узнаю. Профессор Уэйк очень мил и любит поговорить о своем предмете. Он был огорчен их решением ехать в Берлин.

…Я так рада за Рона, Гарри, ты не представляешь!

Тетрадь связи с агентом Аспидом

16.10.98

23:30

Клиенты попытались втереться в доверие к нашему Герою. Через квиддич. Спешу доложить, дорогой Центр, что Герой отразил их атаку виртуозно: собрал квиддичную команду, через что несостоятельность клиентов стала очевидна, и они отползли от Героя поверженные.

Я потрясен, дорогой Центр, что Вы не знаете, кто занимался архивом Волдеморта сразу после Победы. Смею надеяться, Вы хотя бы не выбросили его на помойку – там, помнится мне, бумаги водились крайне небезопасные.

К сожалению, объекты не оставляют свою почту в свободном доступе, отправляют на входе в здание, получают при уходе, и у меня пока нет данных об их корреспондентах, но я убежден, среди них тот, неизвестный Вам человек, имевший доступ к архиву. Человек, у которого находятся необходимые Вам доказательства, чтобы засадить клиентов в Азкабан, иначе они не поехали бы в Берлин.

========== 18 октября 1998 г. Берлин ==========

От первой тренировки на новосозданном стадионе и Ричард, и Дэвид отказались под мутными предлогами. Сказав, разумеется, как им жаль, но Гарри прекрасно видел, что это неправда. Ричард, очевидно, совсем не ожидал предложения полетать. Похоже он полагал, они будут встречаться за кофе, болтать о квиддиче и совместно жалеть, что играть хочется, а негде. Зачем, интересно? Просто набивался в друзья? А врал-то почему?

Или же он хотел именно того, что Гарри и попытался сделать: ввести его в группу тридцатой тетради? Но что ему, в самом деле, мешало поговорить со Стивеном самому?

Странный парень. Гарри выбросил Ричарда с его приятелями из головы. У него была проблема поважнее: ему предстояло провести тренировку без снитча.

Он даже придумал как (ограничивая время по Темпусу), но этого не понадобилось – профессор Штайн, загонщик, принес свой личный снитч. И привел троих из своей группы: охотников – Ральфа и Люка, загонщицу – Селину. И захватил вратаря, Льюиса, от трансфигураторов. Так что они прекрасно поиграли.

– А теперь, – сказал профессор Штайн, вытирая лицо полотенцем, – господа, у меня важное заявление. У Селины в следующем месяце в «Новых Чарах» выходит статья, сегодня я получил абстракты и предлагаю это обмыть.

Заклинание «Обмыть» сработало в полном соответствии с наблюдениями Гарри: около команды возникли Стивен, Тео и Даниэль, за матчем якобы не наблюдавшие.

– Темное или светлое? – задал Стивен главный вопрос.

Профессор фыркнул презрительно.

– Французское вино из Шампани. И банка маггловских ананасов для тех, кому будет кисло. И настоящий сыр. Прошу к нам, господа!

Даниэль вздохнул.

– Настоящий сыр – это чеддар…

– Что такое «чеддар»? – спросил Тео.

Даниэль попытался ответить на латыни, но, поморщившись, перешел на немецкий, латыни для описания чеддара, видимо, не хватило. Селина вмешалась: «Нет-нет, только французский!..» К ней присоединился профессор, на чем Гарри и потерял нить разговора.