Текст книги "Привет, Тео (СИ)"

Автор книги: SuddenMe

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

– Я пойду спать, – тихо, как будто надеясь, что она не услышит, сказал Рон.

– Хорошо. А Гарри уже спит?

– Он с обеда как ушел с Малфоем, так я его не видел. Слизеринский ублюдок.

Гермиона уже хотела сказать ему, что не стоит так говорить, пока они не выяснят, что происходит между Гарри и Драко, но ее несильно дернули за рукав, и, обернувшись, она увидела расстроенную Джинни.

– Ты почему не спишь? – удивилась Гермиона. – Из-за меня?

Джинни кивнула.

– Ох…

– Спокойной ночи, – громко пожелал Рон и, демонстративно топая, ушел. Гермиона, вздохнув, проводила его взглядом до лестницы. Надо что-то сделать с их проблемой и в самое ближайшее время. Но не в этот вечер точно.

– Все в порядке, – сразу же успокоила Гермиона подругу, устраиваясь рядом с ней на диване. – Тео не разозлился.

– Прости, Герм… Я случайно.

– Я, конечно, удивилась, но бывает. Так что? Я выиграла, и Нотт душка?

– Не то слово! – Джинни тепло улыбнулась. – Он такой добрый и милый. Я только подсела к нему, и он сразу же наговорил мне комплиментов. И он такой внимательный. И взгляд у него такой… Прямо в душу, а не как у других парней – в декольте.

– А ты можешь подробно мне рассказать? – попросила Гермиона, чуя неладное.

– Он сидел во внутреннем дворике и читал книгу. Я подошла, представилась и спросила, можно ли мне присесть, – с готовностью начала Джинни. – Он очень обрадовался, подвинулся и сказал, что с радостью со мной поболтает, ведь такой красивый голос можно слушать бесконечно. Я, конечно, смутилась и растерялась. Он спросил, не я ли единственная дочь героической семьи Уизли. Я сказала, что так и есть. И он начал расспрашивать о том, как дела у родителей, у Билла, у Перси, даже про Рона. Потом мы начали обсуждать квиддич, он ведь был в сборной Слизерина до шестого курса. Он интересовался, все ли у меня в порядке с учебой. Мы обсудили трансфигурацию и мое эссе по травологии. Он так искренне беспокоился о моей успеваемости. Наверно, только ты еще так о ней беспокоишься. А потом он спросил, не обижает ли меня кто. И если что-то не так, я должна ему рассказать. Он ведь староста школы. И это было так смешно. Ну кто может меня обидеть, Герм? Девушку Гарри Поттера! Но Тео вдруг перестал улыбаться, он неожиданно воспринял мой смех на свой счет и спросил, зачем тогда я подсела к нему, к слизеринцу и сыну пожирателя смерти? Он решил, что я пришла поиздеваться над ним. И у меня в груди так… больно екнуло. Он так искренне хотел мне помочь, я не хотела его расстраивать. Я так спешила его разубедить, что ляпнула, не подумав, про наш спор. Видела бы ты его лицо. Мне стало так стыдно, и я убежала.

Джинни сокрушенно покачала головой. Гермиона слушала очень внимательно, не переставая удивляться тому, что Джинни по-прежнему доверяет очаровательным незнакомцам. Надо бы сказать об этом Гарри на всякий случай. Но зачем Нотт так себя повел? Воспользовался случаем, чтобы навести справки? Гермиона попыталась представить, как ему могла бы помочь информация об Уизли. Джинни – ее лучшая подруга. Рон – ее парень. Гермиона со стоном хлопнула себя по лбу.

– Джинни, ты не должна мне никакой торт.

– Почему? Я же проиграла!

– Потому что Тео наверняка узнал тебя. И решил, что я так его проверяю.

– Ну точно же! – Джинни от полноты чувств вскочила с дивана. – Он же меня знает! Я сказала ему «привет». А он ответил «привет, дорогая». А я, как дура, ему представилась!

– Забавно, но меня он вчера тоже назвал «дорогая».

– Это так мило, – Джинни плюхнулась обратно на диван.

– Ну, не знаю…

– Одно плохо, мы без торта.

– Нет, плохо другое. Тео хочет кусок от этого торта, и раз уж мы с тобой так попались, придется его купить. – Гермиона рассмеялась.

Настроение исправилось. Нотт оказался вовсе не страшным интриганом, а нормальным умным парнем. И Гермиона вздохнула с облегчением. Даже мысли о собственном поступке как то улеглись и перестали ее беспокоить. Тем более больше она нарушать правила не станет. Она же староста. Она должна подавать пример.

***

– Доброе утро, Гермиона. Минус пять баллов со Слизерина за опоздание, мистер Нотт, – отчеканил Нотт, входя в их с Гермионой кабинет.

Сказать, что Гермиона обалдела от его реплики – не сказать ничего. Угрызения совести за произошедшее в ванной старост тут же вернулись. Нотт тем временем поставил на стол сумку, достал из нее несколько свитков пергамента, пачку цветных перьев и треснувший хрустальный кубок. Несколько секунд вертел кубок в руках, а потом решительно поставил на стол.

– И пять дней отработок за порчу школьного имущества, – вздохнул он. – Как же не вовремя, я как раз хотел посмотреть отбор в квиддичные команды. Что?

– Ничего, – Гермиона, до этого в немом удивлении наблюдавшая за ним, снова уткнулась в пергамент. – Я просто не ожидала.

– Что я сам себя накажу? – Нотт рассмеялся. – Правила для всех. Тем более я и правда испортил кубок. Он треснул, и я никак не могу вернуть его в прежнюю форму. И отдать эльфам не могу, они привыкли к металлической посуде, могут порезаться, и тогда я буду виноват еще и в этом.

Гермиона прикусила губу. Нотт, конечно, заботился не об эльфах, а о себе, но то, с какой дотошностью он считал собственные ошибки, настораживало и пленяло одновременно. Мало кто может признать, что виноват. Да еще и сам себе назначить взыскание. Она, например, не смогла.

– Слушай, Тео, – Гермиона повертела в руках перо. – Я вчера тоже сделала кое-что. Только не спрашивай что, пожалуйста. И…

– …у тебя не поворачивается язык снять с себя баллы, хотя ты знаешь, что должна? – догадался Нотт.

Гермиона кивнула.

– Ничего, давай я. Сколько?

– В том то и дело, что много…

– Двадцать?

– Пятьдесят.

Нотт присвистнул, округлив глаза.

– Да уж, нарушаешь ты по-крупному. Такую прореху придется объяснять учителям, да и пятно на репутации…

Гермиона вздохнула. И зачем она вообще сказала Нотту. Тихонько бы терзалась муками совести. Нет же, выложила, как только он появился на пороге.

– Как говорится, если можешь принести пользу – сходи и принеси! – бодро провозгласил Нотт. – Десять дней отработок, мисс Грейнджер, и минус пять баллов с Гриффиндора.

– Серьезно, так просто? – поразилась Гермиона. – Хотя стоп – отработки. Где ты их возьмешь? Да еще и так, чтобы никто не интересовался, за что они.

– У мадам Пинс. Ее не интересует, кто, сколько и за что. Главное, чтобы работу выполняли.

Это стало еще одним открытием утра. Гермиона и не подозревала, что можно попасть на отработку в библиотеку. Что же нужно было такого сделать?

– Итак, что нам прислала директор? – сменил тему Нотт и, покопавшись в перьях, достал оранжевое.

– Да. – Гермиона разгладила лежавший перед ней свиток. – Через неделю школу посетит министр Шеклболт, и к его приезду решено организовать вечер памяти павших.

Гермиона прикусила губу. Конечно же, чествовать будут защитников Хогвартса, а не нападавших. И обсуждать это с Ноттом было некрасиво.

– Знаешь, я сама этим займусь.

– Почему?

– Думаю, тебе будет не слишком приятно…

– Ерунда, – отмахнулся Нотт. – Я отлично проводил время в Испании, ездил учиться в Шармбатон и вообще мало интересовался тем, что происходило здесь.

– Но… Как бы сказать? В этот вечер будут вспоминать защитников Хогвартса, а не… всех.

– А, ты в этом смысле, – Нотт перестал улыбаться. – Я не в трауре. И я не скорблю. Спроси кого угодно из Слизерина, нет человека, который бы желал смерти моему отцу больше, чем я.

– Если ты еще раз так скажешь, я сниму с тебя баллы, – Гермиона сказала это зло и холодно. Такого отношения к родителям она не принимала. Кем бы они ни были – они оставались родителями и заслуживали любви.

– Снимай, – Нотт произнес это таким тоном, что по спине пробежали мурашки. – А лучше вернись к делу. И хватит терять время.

Гермиона снова уставилась на пергамент. Глаза бегали по строчкам, но она никак не могла сообразить, что читает. Хороший парень Теодор Нотт. Аж сто раз. Малфой, со своими чистокровными замашками и дрянным характером, и тот сейчас казался ей лучше.

– Ясно, – Нотт встал, сгреб со стола вещи в сумку и направился к выходу.

Гермиона не поднимала глаз. Просто не могла. Что-то негромко стукнулось о стол слева от ее локтя, а потом хлопнула дверь.

Она выдохнула и зажмурилась. Несколько секунд сидела так, пока не заболели глаза. Открыв их, Гермиона откинулась на спинку стула и уставилась в потолок. И что теперь делать? Бежать извиняться? За что? За то, что они не совпали в убеждениях? Еще чего. Но с другой стороны, Сириус Блэк ненавидел своих родителей вполне себе за дело. И хотя она его немного осуждала за это, все же и понимала тоже. Если Тео был против Лорда? Если из-за этого желал смерти отцу? Нет, надо остыть и подумать об этом позже. Никуда Нотт не денется. Гермиона тряхнула головой и уже хотела вернуться к плану «дня памяти», когда заметила на своем столе золотой значок старосты.

– Ну уж нет, – схватив значок, Гермиона выскочила из кабинета.

Теперь она не просто злилась, она была в ярости. Да как он мог так поступить? Бросить ее с такой горой дел один на один.

Нотта в коридоре не было. Зато ей навстречу целеустремленно шел Драко Малфой.

– Ты видел Нотта? – не здороваясь, спросила Гермиона.

– Гостиная, библиотека, озеро, – не останавливаясь, перечислил Малфой. – И доброе утро, кстати.

– Доброе, – ответила Гермиона уже ушедшему довольно далеко Малфою.

Неожиданные признания Нотта и вежливый Драко Малфой? Что сегодня за день такой? Гермиона предпочла не разбираться с этим вопросом сейчас. Найти Нотта было важнее. Малфой шел со стороны подземелий, значит, в гостиной Тео нет. Остаются библиотека и озеро.

Как по закону подлости Нотт был у озера, еще и на дальнем берегу. И как только умудрился так быстро там оказаться? Гермиона, пока шла, наблюдала за ним. Нотт кормил рыб кусочками хлеба. Или не рыб. Гермионе не было видно, что там в воде. Но вряд ли Нотт мог оказаться настолько странным, чтобы просто кидать хлеб в воду.

– Тео?

– Что еще?

– Что еще? – Гермиона подошла на расстояние вытянутой руки и всадила булавку значка в грудь Нотта.

– С ума сошла, больно же! – Нотт вырвал значок, булавка была в крови.

– Учитывая длину булавки и толщину одежды, я тебя едва уколола, – ехидно заметила Гермиона.

Нотт фыркнул в ответ, но уголки его губ приподнялись. Он явно сдерживал улыбку.

– Я слишком бурно отреагировала на твои слова, и я не согласна с ними, но к работе старост это не относится.

– Староста школы должен подавать пример остальным, – отозвался Нотт.

Гермиону передернуло от воспоминаний, и она поспешила переключиться на более насущные проблемы.

– Люди не идеальны. Будет достаточно, если ты просто не станешь распространяться на такие темы.

– Ладно.

– Ты украшаешь Большой зал. А я займусь информированием учеников. Речь попросим произнести Гарри.

– Лучше Лонгботтома. Поттер плох в речах.

– Ты-то откуда знаешь?

– «Ну, короче, это, я тут, в общем», – весьма похоже изобразил Гарри Нотт. – Не хватало только «Драко, давай дружить».

Гермиона рассмеялась. Нотт протянул ей кусок хлеба.

– Мальки гриндилоу, – пояснил он, и, достав из сумки кусок булки, принялся крошить его в воду. Вода у берега тут же забурлила, и серые, похожие на больших лягушек существа бросились ловить крошки.

– Они… Забавные, – Гермиона хотела сказать «милые», но назвать этих существ милыми язык не повернулся.

– Забавными они будут ближе к ноябрю. Когда зубы появятся. Правда, тогда кормить их хлебом уже нет смысла.

– Не думала, что тебе может быть интересен уход за магическими существами, – честно призналась Гермиона.

– А мне и не интересен. Но тем, кто не слишком популярен, тоже надо как-то время проводить.

Гермиона не знала, что ответить. Вероятно, странности Нотта действительно не нравились людям. Хотя ее пока что не особенно напрягали. Разве что чрезмерные дружелюбие и открытость. Совершенно невозможно было угадать, настоящий ли это характер или Нотт хорошо притворяется. Гермиона крошила хлеб в воду и думала о том, что, возможно, совершила ошибку, вернув Нотту значок. Но бежать и искать другого старосту? Кого? Тео, по крайней мере, ответственный, хоть и не идеальный. Ну а что она хотела? Идеальных людей нет.

– Гермиона, – звук собственного имени вырвал ее из размышлений.

– Что?

– Мы или должны вернуться в школу и заняться неотложными делами, или ты прогуляешь нумерологию и потеряешь баллы.

– О нет! – Гермиона посмотрела на часы. До начала урока оставалось семь минут. – Мне надо идти!

– Отработка сразу после ужина и до отбоя, – проинформировал Нотт.

– А ты не хочешь пойти на урок? – Гермиона не понимала, зачем она это спрашивает и почему стоит здесь, когда должна бежать со всех ног.

– Ну если ты зовешь, – неожиданно оживился Нотт.

– Что? Я не это имела в виду!

– Что «не это»? – Нотт схватил ее за запястье и потащил за собой.

Перед кабинетом они чуть не столкнулись с профессором Вектор. Но то ли ее характер сам по себе стал мягче, то ли его смягчили значки старост, в любом случае профессор лишь наградила опоздавших строгим взглядом и пропустила в класс перед собой.

– А где твой парень? – шепотом спросил Нотт, доставая пергамент и красное перо.

– Он не ходит, – Гермиона тоже достала перо и пергамент.

– Мистер Нотт, не хотите ли вы решить задачу у доски? – громко спросила профессор Вектор.

– Еще как хочу, но стесняюсь, – выдал Нотт поднимаясь.

– Не стоит. Давайте посмотрим, чему вас научили в Шармбатоне, – ревниво предложила профессор, взмахнув палочкой. – Все остальные решают самостоятельно.

Гермиона переписала условия и углубилась в решение. Задание было сложным, и она как раз думала, каким способом лучше его решить, когда профессор Вектор снова заговорила.

– Как вы получили этот ответ, мистер Нотт? – голос профессора был полон возмущения.

– А что, неправильно? – удивился тот.

Гермиона подняла голову. Нотт ничего не решал, он просто написал ответ под заданием.

Профессор Вектор на несколько секунд замолчала, видимо, сама решая задачу в уме, и потом кивнула.

– Правильно. Но впредь вы должны написать решение.

– Извините, хотел сэкономить время, чтобы успеть больше.

Вектор одарила Нотта странным взглядом и, наградив Слизерин пятью баллами, разрешила сесть.

Гермиона вздохнула и начала выписывать второй ряд преобразования заданного числа.

– Я потом тебе решу, – прошептал Нотт. И, взяв перо, макнул его в чернильницу.

На ее пергаменте появился ряд из цифр. Почерк у Нотта действительно оказался красивым. И почему-то очень знакомым. Гермиона явно уже видела такую четверку и такую двойку тоже.

– Реши лучше вот эту.

– Еще чего, – фыркнула Гермиона и принялась решать задачу с доски.

Нотт наклонил голову и начал тоже что-то писать. Гермиона скосила на него глаза. Он по привычке перекинул волосы на плечо, отгородившись от класса, но она-то сидела с другой стороны и прекрасно видела его лицо, азартное и одновременно сосредоточенное. Гермиона невольно залюбовалась им и вздрогнула, когда Вектор объявила новую тему. Что-то с Ноттом было не так. Гермиона не понимала, что именно, но знала одно: еще ничто ни разу не смогло отвлечь ее от нумерологии, до этого момента.

========== Глава 3 ==========

– Гарри! Постой! – Гермиона окликнула Поттера на выходе из кабинета трансфигурации.

– Да, чего? – Гарри обернулся и широко улыбнулся ей.

Последнюю неделю он все время улыбался, смеялся и вообще вел себя, как абсолютно счастливый человек. Во всяком случае, в те ставшие редкими минуты, когда Гермиона его видела. Рон беспокоился. И она, кажется, переняла от него это чувство. Но в отличие от Рона, который беспокоился, сидя у камина в гостиной, Гермиона привыкла выяснять, в чем дело.

– Нужно поговорить, – подойдя совсем близко, она понизила голос до шепота. – О вас с Малфоем.

– Оу, есть уже «мы». Вот это скорость у наших сплетниц, – рассмеялся Гарри. – Я как раз иду в подземелья, поговорим по дороге?

Гермиона кивнула, и они прогулочным шагом двинулись по коридору.

– Что ты хочешь знать? – спросил Гарри через некоторое время, так как Гермиона никак не могла придумать, как покорректнее задать вопрос.

– Что происходит? Ты уже третий день шляешься с Малфоем неизвестно где. Мы с Роном беспокоимся. Пойми правильно.

– Прости, – Гарри виновато покачал головой. – Я несколько увлекся, пожалуй. Просто мы с Драко… Даже не знаю, как объяснить, чтобы ты меня поняла. Он как новая книга! Аннотация была не очень, но внутри целый новый мир.

Гермиона вздернула брови.

– Когда это Гарри Поттер вдруг освоил метафоры?

– Это тоже Драко, – Гарри потер шею. – Мне так нравится, как он говорит.

– Но зачем ты пытался вломиться в кабинет зельеварения? Это тоже Драко придумал?

– Ну… Вообще-то, это тайна, – Гарри подал Гермионе руку, помогая спуститься по ступенькам. – Мы ищем одну вещь, принадлежавшую профессору Снейпу. Это важно для нас обоих, но ничего сверхсерьезного или опасного.

– И что это за вещь? – насторожилась Гермиона.

– Мы не знаем. Знаем, что она квадратная и узорная. Где-то семь на семь дюймов в основании.

– Что-то мне это напоминает, – скептически заметила Гермиона.

– Нет, это точно не оно, – горячо заверил Гарри. – Я спрошу Драко, можно ли тебе рассказать, хорошо?

– Хорошо, но не тяни с этим. Если ты вляпался в историю, то мы с Роном…

– Тоже хотите в нее вляпаться? – перебил Гарри и рассмеялся.

– Хотим тебе помочь из нее выбраться, – закончила свою мысль Гермиона. – Ты знаешь пароль?

– Конечно. А что, Нотт тебе не сказал?

Они с Гарри остановились напротив новой фальшивой стены, которая служила дверью в гостиную Слизерина.

– Зачем мне их пароль?

– Ну, – Гарри снова потер шею. – Мне кажется, что ты тоже немного вляпалась… В Теодора Нотта.

– Что? Что за странная идея, вообще? – возмутилась Гермиона.

– Ты редко бегаешь за руку с парнями, если это не я и не Рон, – Гарри смотрел в пол, но Гермиона сразу поняла, что он пытается прощупать почву. Неумело и глупо, и наверняка по просьбе Рона.

– Ничего такого в том, что он помог мне добежать до кабинета, нет. И вообще, Нотт холоден к девушкам.

– Вот это новость. Надо Драко сказать.

– Уж он-то, я думаю, в курсе, назови уже пароль.

Гарри пожал плечами и открыл уже рот, но пароль не потребовался: стена разъехалась на две части и из проема выскочила Панси Паркинсон, чуть не сшибив с ног Гермиону. А следом за ней – Теодор Нотт.

– Чисто белая, Паркинсон! – заорал Нотт ей вслед. – И не дай Моргана, она будет хоть на полтона серее, чем гребаный первый снег на плечах ангела! Ты меня поняла?!

– Да чтоб тебя дракклы сожрали! – крикнула в ответ Панси.

– Подавятся! А ты наденешь белое! Или пожалеешь, что родилась! – Нотт орал, наморщив от злости нос, его рот кривился в жутком оскале, превращая красивое лицо в отталкивающую маску. Волосы, обычно ниспадавшие гладкой волной, растрепались и наэлектризовались, отчего отдельные волоски стояли дыбом. Присутствующих Гарри и Гермиону он не замечал и поэтому явно не сдерживался.

– Да, хорошо! Чтоб ты сдох со своими правилами! – крикнула Панси и, вытерев рукавом слезы, убежала.

Гермиона хотела шагнуть к Нотту и высказать ему. Все высказать. Что нельзя так орать. Нельзя угрожать ученикам. И тем более заставлять что-то делать против их воли. Но Гарри поймал ее за руку и покачал головой.

Нотт тем временем выдохнул и, откинув волосы за спину, вернулся в гостиную. Гарри и Гермиону он то ли не заметил, то ли проигнорировал. По его вечно блуждающему взгляду нельзя было сказать наверняка. Но вот Гарри явно вознамерился узнать, что происходит. Секунда – и Гермиону накрыла серебристая ткань, а Гарри обнял ее одной рукой за талию. Скрывшись под мантией-невидимкой, они скользнули в закрывающийся проход.

В гостиной собрался весь Слизерин. От первого курса до восьмого дополнительного. Большинство из присутствующих смотрело в пол, те, кто посмелее, на Нотта, облокотившегося на каминную полку.

– Итак, как я уже сказал, это наш шанс показать им, что мы не враги, – медленно произнес Нотт, смотря на огонь в камине. – И это не только ради присутствующих здесь. Но и ради всех будущих слизеринцев. Наши семьи поколениями учились на этом факультете. И нет оснований считать, что следующего Малфоя или Гринграсс распределят на другой.

– Как и следующего Нотта, – подал голос Забини.

– И следующего Забини, Блейз, – напомнил Нотт. – Директор поддерживает идею белых мантий на дне памяти как знака покаяния старшекурсников и нравственной чистоты младших.

– Мы должны сделать это. – Дафна подошла к Нотту и положила руку ему на плечо. – Тео прав, мы никому не нужны, даже наш декан предпочитает пить медовуху, закрывшись в собственной спальне, вместо того, чтобы помочь нам вернуть статус. Если мы не начнем что-то делать сами, то за Слизерином окончательно закрепится статус темных колдунов и изгоев.

– Спасибо, Астория, – поблагодарил Нотт.

– Я – Дафна, – Грингасс закатила глаза. – Когда ты уже запомнишь?

По гостиной прокатились смешки. Гермиона тоже улыбнулась. Напряжение начало спадать.

– Делаем так, как сказал Тео, – Дерек Монтгомери, новый староста Слизерина, который так не хотел им быть, встал со своего места. – Кто не сделает – тот пожалеет, это ясно?

Раздался нестройный гул голосов, из которого Гермиона поняла, что желающих особенно нет, но ради факультета и чтобы не пожалеть – все согласны.

– Тогда старшие курсы помогут младшим с трансфигурацией парадных мантий. Пока все свободны.

Слизеринцы начали расходиться. Гарри прижал Гермиону к стене, чтобы их случайно не задели, зато дверь теперь стояла открытой настежь: ученики спешили на обед.

Нотт так и не обернулся, все смотрел в огонь камина.

– Нам лучше уйти и сделать вид, что мы только пришли, – прошептал

Гарри.

Гермиона была согласна. Раньше она и подумать не могла о том, что у Слизерина все настолько плохо. Зато теперь она понимала, зачем Нотту становиться старостой школы. Помочь своему факультету в такой ситуации он мог, только наладив контакт напрямую с директором. Потому что Гораций Слагхорн, в отсутствие других кандидатур оставшийся деканом Слизерина, был стар, и, если уж начистоту, отвернулся от своих учеников. Даже Клуб слизней в этом году не принимал слизеринцев.

Из гостиной выбрались без происшествий, Гарри завел их в темную нишу за какой-то уродливой статуей и принялся складывать мантию-невидимку.

– Мы должны ему помочь, – твердо сказал он. – Беру свои слова назад, ты не вляпалась, а Нотт реально заслуживает своего места.

– Драко что-то говорил тебе… обо всем этом?

– Конкретно об этом – нет. Но я знаю, что ему отказали везде, куда он подавал резюме.

– Немудрено. Они и правда ведь, —Гермиона пожала плечами, – не поддержали наше сопротивление, а родители многих примкнули к Лорду.

– Да, это так. – Гарри посмотрел на нее в упор решительно и упрямо, как смотрел всегда, когда что-то уже решил и переубеждать его бесполезно. – Драко стал Пожирателем. Панси хотела сдать меня Волдеморту, Забини наживался на чужом горе, а старшие курсы отрабатывали круцио на первокурсниках других факультетов. И это останется с ними навсегда. Но кроме этих людей в Слизерине, так же как в Гриффиндоре, есть те, кому тогда было одиннадцать и кому одиннадцать сейчас. И они не виноваты в том, что произошло. И те, кто поступит в следующем году и кого распределят в Слизерин – не виноваты тем более.

– Я это понимаю. Но, Гарри, они правда раскаиваются или это просто уловка?

– У нас есть неделя, чтобы это выяснить. Пойдем, найдем все-таки Драко.

В гостиной Слизерина царила идиллия. Невозможно было поверить, что пятнадцать минут назад здесь бушевал скандал. Нотт, безупречный, как греческая статуя, и безмятежный, как будто только что выпил галлон успокоительного, сидел в окружении десятка младшекурсниц, которые радостно вещали наперебой.

– Поттер, ты опаздываешь, – Малфой появился из коридора, ведущего к спальням. – Впрочем, я тоже. Привет, Грейнджер.

– Кгхм… – картинно закашлялся Гарри.

– Гермиона, – тут же поправился Малфой. – Прекрасно выглядишь.

– Спасибо.

Обменявшись таким образом вежливостями, она и Драко Малфой застыли друг напротив друга. Что дальше делать или говорить, Гермиона не знала. Ясно, что хорошее отношение Малфоя навязано ему Гарри. Они это понимали оба, и, видимо, Малфой тоже чувствовал себя довольно неловко из-за этого.

– Гермиона беспокоится, не вляпались ли мы в историю, – решил разрядить обстановку Гарри. – Я подумал, может, ты как-то ее успокоишь?

– В двух словах могу, – пожал плечами Малфой. – Северус Снейп завещал мне свой дом. В подвале есть тайник, естественно, зачарованный. Чтобы его открыть, нужно вставить в специальную выемку некий предмет. Мы его ищем.

– Оу… – это единственное, что смогла сказать Гермиона в ответ на вываленную на нее тайну.

– Вряд ли там что-то запрещенное, – поспешил заверить Гарри. – Драко надеется на мемуары, ну и я… тоже.

То, каким тоном было сказать это «тоже», не оставило сомнений, что Гарри надеется найти воспоминания о родителях.

Охота за сокровищами – настоящее приключение. Раньше Гарри непременно бы занимался чем-то подобным вместе с ней и Роном. Но сейчас его партнером по понятной причине был Малфой. И она осознала, что немного завидует им обоим.

– Ладно. Я поняла. Я не буду беспокоиться. Но вы больше не будете нарушать школьные правила, ясно? – строго сказала она.

– Чтоб мне флоббер-червя сожрать, – бодро пообещал Гарри.

– Тогда я пошла, – Гермиона на всякий случай окинула этих двоих подозрительным взглядом.

– Может, Тео с собой заберешь, пока в него все младшекурсницы не влюбились, – рассеяно предложил Малфой.

– Кстати, Гермиона говорит, что Тео по мальчикам, – доверительно прошептал Малфою Гарри.

– Да ну? – Малфой вскинул брови. – Не замечал.

– Я не так сказала. И вообще, это мне сказала Дафна Гринграсс.

Все трое посмотрели на Тео, он читал книгу, младшекурсницы вокруг него, притихнув, его рассматривали.

– Он ко всем холоден, – задумчиво заметил Малфой. – Вообще людей не особенно любит. Хоть и не возражает против их близкого присутствия.

– Почему он такой? – Гермиона на секунду забыла, с кем говорит, и вопрос сам сорвался с губ.

– Я точно не знаю, отец, говорит: puni d’être né.

– А нормально обьяснить можно? – спросил Гарри.

– Наказан за то, что родился, – перевела Гермиона, не решаясь взглянуть на Малфоя.

Тот краткий миг, когда они, стоя по обе стороны от Гарри, понимали друг друга, закончился, оставив после себя странное ощущение сна наяву.

– Знаете, – Гарри нервно рассмеялся. – Если бы меня вот так же стояли и рассматривали – я бы тоже не очень любил людей.

– Пропустим обед? – предложил Малфой.

– Угу.

Не успела Гермиона что либо возразить, как эти двое оставили ее одну посреди слизеринской гостиной. Пришлось сделать вид, что она пришла за Ноттом. Рон будет рвать и метать. Она это уже представляла. Вот как она объяснит, что вовсе не виновата, что они с Тео пришли на обед вместе?

Нотт пришедшей Гермионе был непривычно не рад. Он даже не улыбнулся на ее приветствие.

– Нужно поговорить, – заявил он таким тоном, как-будто некролог зачитывал.

Первая мысль Гермионы была о том, что он все-таки заметил их в коридоре и теперь будет объяснять, почему так себя вел. Точнее, врать. Потому что единственное объяснение Гермиона и так знала: Теодор Нотт вовсе не добрый милый мальчик, он слизеринец, который пойдет на все, чтобы добиться желаемого. Даже если для этого придется запугивать и заставлять.

– О белых мантиях? – спросила Гермиона. – О том, как ты угрожал Панси, или есть еще что-то?

– Еще что-то, – выдохнул Нотт. – Пойдем.

Идти Гермионе не хотелось, точнее, ей хотелось развернуться и уйти. Но она сделала над собой усилие. Если Нотт «еще что-то» натворил – она должна об этом знать.

– Хорошо, но не забудь, через двадцать минут мы должны быть на обеде.

– Мне хватит, – пообещал Нотт и, бесцеремонно схватив Гермиону за руку, потащил за собой. В спальню. Гермиона никогда не была в слизеринских спальнях, поэтому с минуту осматривалась. Нотт ей не мешал. Он стоял, прислонившись к двери спиной, и молчал. Его взгляд блуждал по потолку, который он, видимо, находил очень интересным.

– Ну? – поторопила Гермиона, придя к выводу, что спальня ничем примечательным от гриффиндорских не отличается.

– Про белые мантии ты уже откуда-то знаешь, так что это сократит разговор.

– Меньше бы орал в коридорах – меньше бы другие знали о твоих делишках, – раздраженно пояснила Гермиона.

– А, вот оно что, – Нотт усмехнулся. – Не стану оправдываться за это. И я думаю, ты никогда не считала меня хорошим парнем.

– Ты тянешь время. И отойди от двери, пожалуйста. Мне приятно знать, что я могу уйти в любой момент.

– Не можешь, – Нотт не двинулся с места. – Ты не уйдешь, пока мы не поговорим.

Гермиона аж задохнулась от такой наглости. Что он себе позволяет? Вот каково их раскаяние?

– И что, будешь угрожать мне?

– Нет. Я же не идиот. Присядь.

Гермиона не двинулись с места. Ее так и подмывало достать палочку, шибануть Нотта ступефаем и пойти к Макгонагалл.

– Ладно. В общем, ты знаешь, что я хочу заставить весь Слизерин одеться в белое на день памяти, в знак раскаяния, и ты наверняка знаешь, что директор нашла эту идею хорошей.

– Ближе к делу, – поторопила Гермиона.

– Я сказал Макгонагалл, что это придумала ты.

– Что ты сделал? – Гермиона решила, что неправильно поняла. Потому что если она поняла правильно, то Нотта даже прибить за такое будет мало.

– Если бы я сказал, что придумал это сам, директор не позволила бы. А без ее одобрения затея обречена на провал.

– И ты соврал? Прикрылся мной?!

– Да.

– Да?! Ты мог бы хоть обсудить это со мной!

– Если бы я обсудил, ты бы согласилась?

– Нет, конечно, я понятия не имею, что ты задумал. Как я могу согласиться?

– А если ничего? Если все так и будет, если все слизеринцы сожалеют?

– Как минимум Паркинсон не сожалеет.

– Она сожалеет больше всех. – Нотт сделал два шага к Гермионе и, взяв ее руку, приложил к своей груди. – Каждый из нас сожалеет. Мы очень зависимы от общественного мнения. Да, нам нравилось, что нас побаиваются и недолюбливают. Это льстит и дает ощущение собственной значимости. Но теперь все по-другому, нас ненавидят. Нас отвергли. И это нас угнетает. Этого мы боимся. Что мы будем делать после выпуска? Запремся в разоренных поместьях? Думаешь, об этом мы все мечтали? А что будет с теми, кто выпустится после нас?

– Почему ты говоришь «мы», тебя здесь не было, – Гермиона попыталась выдернуть руку, но Нотт держал крепко. Она чувствовала, как бешено бьется его сердце, и от этого становилось не по себе.

– Если бы я мог остаться – я бы остался.

– И на чьей бы ты был стороне, позволь узнать? Уж явно бы не пошел против своего факультета!