Текст книги "Без надписи на предплечье (СИ)"
Автор книги: SuddenMe
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)
Малфой разочарованно вздохнул и отпустил Забини, тот поспешил скрыться в глубине коридора.
Гермиона ещё раз взглянула на колдографию.
– Этого следовало ожидать, – слёзы сами прочертили дорожки на щеках. Она не собиралась плакать. Но глаза были не в курсе этого решения.
– Сначала он перестал отвечать на письма, потом не приехал на рождество. Я должна была догадаться.
– Не плачь, пожалуйста, – Малфой обнял её, заставив опустить руку с колдографией.
– Не могу, – Гермиона уткнулась в его плечо. И почувствовала, как теплые пальцы зарываются в её волосы.
Комок в груди никак не желал исчезать. А слёзы не хотели переставать литься. Обида и боль неслись по венам, заставляя тело вздрагивать в беззвучных рыданиях.
– Хочешь быть моей девушкой, Гермиона? – спросил через некоторое время Малфой, и она почувствовала, что он улыбается.
– Я что, настолько жалко выгляжу, что даже твоё сердце дрогнуло? – тихо проговорила она не поднимая головы.
– Если бы я хотел тебя утешить, я предложил бы тебе шоппинг.
– Да? – магловское слово из уст Малфоя заставило Гермиону улыбнуться.
– Да, – выдохнул Малфой. – Хотя, по магазинам тоже можем пройтись, но попозже, сейчас у меня есть срочное дело.
– Что ты задумал? – Гермиона подняла голову и вытерла глаза рукавом.
– Страшный кровавый ритуал, как и положено темному магу.
Малфой сделал большие глаза и снова улыбнулся.
– Не уверен, что сработает, – буднично продолжил он. – Но это не так важно. Главное – если сработает, я буду иметь полное право заточить тебя в своем поместье и любить до конца жизни.
– А я что должна делать?
– Было бы неплохо, если бы ты любила меня.
– А если я не хочу сидеть всю жизнь в поместье.
– Можешь лежать или стоять.
– Драко!
– Что?
– Я думала, ты не любишь сказки.
– Не люблю. Какие сказки? Ты навсегда останешься в доме с чудовищем, которое складывает книги в алфавитном порядке, а одежду – по цветам.
– И отмечает важные абзацы в учебнике синими закладками, а не красными.
– Красный меня бесит.
– Красный означает «важно».
– Любой цвет может означать «важно».
– Но если это красный, то поймут все.
– А я не хочу, чтобы понимали все. Мне тебя одной хватит.
– И никто не придёт меня спасать?
– Даже если придёт, ты не захочешь, чтобы тебя спасли, обещаю. Так ты хочешь быть моей девушкой?
– Хочу. Проводи свой ритуал. Будешь кусать меня и пить кровь?
– Твоя уже пролита. Теперь моя очередь.
– Ты что серьёзно, что ли? – Гермиона отстранилась и внимательно посмотрела на блондина.
– Ты сомневаешься?
– Ну, вообще-то, звучит не слишком правдоподобно.
– То, что земля круглая, тоже звучит неправдоподобно, но в этом ты не сомневаешься.
– Это другое дело…
– Послушай, я сейчас должен очень срочно встретится с Джорджем, пока Забини не сообразил, зачем мне кольцо. Ты уже не плачешь, постарайся не начинать до моего возвращения, хорошо?
– Ладно.
– Я вернусь к вечеру и… Не знаю. Сходим на свидание?
– Ладно. А мы теперь…
– Очень надеюсь. Напиши Уизли, что ты от него уходишь, – Драко улыбнулся и, приподняв Гермиону за талию, посадил на подоконник. – Можешь написать, что уходишь ко мне.
– А если письмо до него не дойдёт?
– Перечитает ещё раз, не маленький. До вечера, Гермиона.
Драко поцеловал ей раскрытую ладонь и очень быстро ушёл.
Гермиона некоторое время рассматривала пейзаж за окном. Все это было как-то не романтично, странно, и до ужаса просто. Вполне логично, конечно, но все же. До ужаса проницательный Малфой, и так вовремя открывшаяся измена Рона. Хотя, стоит принять во внимание, что Малфой почти все время рядом с ней, и когда бы Гарри не прислал эту фотографию, он бы наверняка её увидел. Увидел и воспользовался случаем. В голове всплыла фраза, брошенная Драко в гостиной часом ранее: «Зачем проигрывать, если можно выиграть?». Действительно. В конце концов, Гермиона ведь сама этого хотела. Ну, не этого, но…
Она помотала головой и спрыгнула с подоконника. Вернувшись за палочкой в комнату, она тут же наткнулась на Панси.
– Так ты серьезно не знала насчет платья? – спросила та, подкрашивая перед зеркалом губы ярко-красной помадой.
– Нет.
– Хм, Эббот, ты должна мне десять галеонов. Нашлось то, чего наша заучка не знает.
– Пять, а не десять, – эта информация не по учебе, – парировала Ханна, роясь в своём сундуке.
– Говорить о присутствующем в третьем лице невежливо, – повторила Гермиона слова Малфоя.
– Двадцать галеонов на базу, Паркинсон! – взвизгнула от счастья Эббот. – Они – два сапога пара, я выиграла!
– Вы что, поспорили?
– Подожди считать мои галеоны, – фыркнула Панси. – Может, эта льдина ещё не предложит ей ничего.
– Он предложил тебе встречаться? – Ханна бросила сундук и с надеждой взглянула на Гермиону.
– Ну… Я не знаю. Это же Малфой, я не уверена, что он предложил мне именно это… – Гермиона взяла палочку и хотела выйти, но Паркинсон заступила ей дорогу.
– Да ладно тебе, Грейнджер, если ты щадишь мои чувства – спасибо, конечно, но двадцать галеонов – это не шутка.
– Я правда не знаю. Я плакала… Возможно, он пожалел меня…
Эта мысль только что пришла Гермионе в голову, и она ей сама ужаснулась.
– Малфой никого не жалеет, даже себя, – уверенно сказала Панси. – Ну так что, он тебе предложил?
– Лучше расскажи, почему ты плакала в присутствии Малфоя, – Ханна присоединилась к Паркинсон. И теперь выход из комнаты был закрыт двумя очень решительными телами.
Гермиона вздохнула, в конце концов, все узнают. Она протянула Ханне колдографию, и обе девушки жадно на нее уставились. Гермиона стоически наблюдала и ждала реакции.
– Поттер и Финниган бухают?
– Дура, в угол смотри.
– Бар «Под скелетом»?
– Эббот, ты совсем, что ли? В другой угол!
– Ого!
– Козел! – Панси сжала кулаки.
– Сама-то… – попыталась вставить Ханна.
– Я девушка! И Слизеринка! А этот – каких-то пару месяцев яйца в штанах не удержал!
– Вот же скотина! – поддакнула Ханна.
– Любовь моя, ты готова? – в комнату вошел Блейз, одарив всех присутствующих лучезарной улыбкой.
– Ты – кобель, скотина, козел! – заорала на него Панси.
– Не понял…
– Рон изменил Гермионе, – Ханна пояснила это уже прячась за Гермионой.
– А я причём? Он же не со мной изменял!
– Да потому, что ты такой же кобель! Где ты шлялся двадцать минут?!
– Я…
– Вот, уже наверняка кого-то из младшекурсниц совратил!
– Да ты что, любимая? Я за двадцать минут не успел бы… – Блейз пятился, Панси наступала на него. А потом он неожиданно дёрнул девушку на себя и поцеловал. Целовал он её так, что Гермиона и Эббот тут же почувствовали себя лишними.
– По-моему, они шикарная пара! – вздохнула Ханна, закрывая дверь их общей комнаты.
Гермиона пожала плечами. И села в кресло у камина. Ханна, видимо, решив, что есть более интересные дела, оставила её в покое и куда-то исчезла.
А Гермиона собралась с мыслями и послала Рону патронуса. Это было низко и, наверно, даже грубо. Будут они вместе с Малфоем или нет – с Роном она оставаться не хотела. Хотя бы просто из чувства справедливости. Разбираться в собственных запутанных чувствах было сложно. Особенно имея на доске такую фигуру, как Драко Малфой. Он умел быть обаятельным, красивым и сексуальным, а значит, оставался шанс, что это все – просто его игра. Гермиона вздохнула. Если так, это будет больно. Она вспомнила руки Малфоя, которые последние дни находились исключительно на её теле под самыми разными предлогами. При этом совершенно не вызывая омерзительного чувства пошлости прикосновений. Он определенно умел усыпить бдительность и влюбить в себя.
– Гермиона! Это ты? Я так рад! И благодарен! – Невилл ворвался в мысли, как ураган разметав и без того нестройные логические ряды.
– Что? – Гермиона привстала в кресле.
– Благодарен! За снежный миндаль! Если бы не ты! Да я бы себе не простил никогда!
– Если ты не заткнешься, то тебя никогда не прощу я, – застонал МакМиллан, плюхнувшись на диван. – Ты не поверишь, Гермиона, он к этому кусту три раза в день ходит. Чуть ли не целует его.
– Это дерево, а не куст! – возмутился Невилл. – Тоже мне друг, называется!
– Вот именно, друг, а не справочник по гербологии.
– Мы с Драко вырвали у тебя из календаря страницу… – попыталась вставить Гермиона.
– Да Моргана с ним, с календарем! Главное – дерево цело.
– Так что Эббот не соврала, ты теперь с Малфоем? – оживился Эрни. – Вот же невезуха. Отец мне выпишет по первое число: учился с такой невестой и не заметил.
– Что за глупости? – фыркнул Невилл. – Гермиона тебе не лошадь. Да и невесту тебе рановато.
– Извини, Герм, – Эрни карикатурно скривился и сложил ладони вместе. – Мистер Лонгботтом запрещает мне невест.
– Мистер МакМиллан сейчас получит! – предупредил Невилл.
– Мистер МакМиллан берет только натурой. И кстати, давно мы этой самой натуры не брали.
– Можно в Хогсмид сходить, – тут же предложил Невилл.
– И Джастина с собой возьмём. У него глаз наметан.
– Он вроде на поле был.
– Пошли.
МакМиллан вскочил, обхватил Невилла за шею и, немузыкально завыв ему в ухо «Я иду к тебе, любовь, а ты сбегаешь вновь и вновь», потащил прочь из гостиной.
– Ещё раз спасибо, Гермиона! – крикнул Невилл и помахал Гермионе рукой. Был схвачен за эту руку и утащен в проход.
Гермиона попыталась снова собраться с мыслями. Но в гостиную ворвался взъерошенный, весь мокрый и грязный Рон.
– Что значит «Мы расстаемся»?! – заорал он с порога. – Ты пропадаешь на два месяца, а теперь мы расстаемся?
– Спокойно, это её решение, хватит орать, Рон, – следом в проход влез запыхавшийся Гарри. Он тоже был весь грязный и мокрый.
– Нет уж, подожди, я хочу выяснить! – Рон даже не обернулся.
– Ах, это я пропадаю?! – такое заявление мгновенно вывело Гермиону из себя, заставив вскочить на ноги. – Это ты, Рональд Уизли, довел свою учёбу до того, что тебе запретили совиную почту! Это тебе пришлось остаться на рождество в академии! Я то, как раз, никуда не пропадала! Спасибо хоть с ума не сошла, гадая, что с тобой случилось!
– Что ты несешь, никто мне ничего не запрещал! И на рождество я был в Норе! Это ты вечно так занята, что мне приходится в очередь становиться, чтобы тебя увидеть!
Гермиона уже хотела ответить, но, осознав слова Рона, застыла в ступоре.
– Что значит, я занята? Я писала тебе. Не прекращая. Потом выяснилось, что моих писем тебе не отдают, и я посылала записки через Джинни.
– Ни одного письма от тебя – ни с совой, ни через Джинни, – я не получал с конца ноября. Только отписку, что ты начала новый проект и очень занята.
Рон тоже почувствовал неладное и снизил громкость голоса.
– Ладно, допустим, у нас случилось недопонимание. Но расстаемся мы не из-за этого, – Гермиона протянула Рону колдографию, которую так и носила с собой все это время.
– Из-за Гарри и Симуса? – недоуменно спросил Рон, развернув лист.
– В правом верхнем углу, – подсказала Гермиона.
Рон присмотрелся и замер с открытым ртом. Гермиона даже поразилась, как натурально он играет удивление.
– Это не я! – наконец произнёс он. – Герм, это не я! Я не знаю этого места. Я… Это Милана Ворингтон, но я с ней не целовался!
– Но на колдографии ты, – Панси подошла к Гермионе и скрестила на груди руки.
Гермиона закатила глаза. Конечно, Паркинсон не могла пропустить такой скандал. Блейз тоже вышел из комнаты застегивая рубашку, он был явно недоволен, но возразить Панси не смел.
– А ты что здесь забыла, корова тупая?! – заорал Рон.
– Это моя девушка, полудурок, – прорычал Блейз, доставая палочку.
Гермиона впервые видела, как пасующий даже перед девчонками Забини злится. Зрелище того стоило. Немного портила вид криво застегнутая рубашка, но в целом Блейз в гневе смотрелся не хуже Малфоя. Панси при этой реплике залилась спесью.
– Да мне плевать, чья она девушка! Я со своей разобраться не могу! – несчастным тоном произнес Рон, снова уставившись на колдографию.
– Могу предложить сыворотку правды по оптовой цене, – не растерялся Блейз и забрал у Рона колдо.
Гермиона посмотрела на Гарри, тот молчал и, кажется, был в ступоре. Наверно, в его голове рождался план действий, но роды, увы, затягивались.
– У нас есть живой свидетель, – сообщил Блейз, изучив изображение. – Поттер?
– Я? – удивился Гарри. – Я…
– Боже, Гарри, ты же сам мне говорил, что был в шоке! – Джинни заявила это прямо с порога, споткнулась о край ковра, но была поймана предприимчивым Забини.
– Я был, да! Точно! В полном шоке! – отмер Поттер, энергично закивав. – И очень пьян!
Зачем-то добавил он, отбирая Джинни у Блейза.
– Да не было меня там! Я все рождество в Норе сидел!
– А раз ты сидел в Норе, что же ты не вышел ко мне, когда я туда пришла? – Гермиона снова начала закипать, чувствуя, как трещит по швам оборона Уизли.
– Что за ерунда? Не было тебя в Норе!
– Была! Я приходила с Джорджем! И говорила с твоим родителями, и они мне сказали, что… Тебя! Там! Нет!
– Джордж полоумный! Он в Мунго уже полгода! – заорал Рон в ответ.
– А вот я видела его своими глазами в Малфой-Мэноре! И танцевала с ним на Винтажном балу!
– Ты была на балу? Пока я…
– Целовался с какой-то девкой? – подсказала Панси.
– Да не целовался я ни с кем!
– Но я видел! Своими глазами, Рон! – вставил Гарри.
– Как ты мог это видеть? Этого не было! В бар вы ходили без меня!
– Герм, прости, – Гарри повернулся к Гермионе. – Я так скучал, и Симус тоже, и мы хотели послать тебе поздравления. Я не заметил, что на заднем плане.
– Ты не виноват! Он мог стоять рядом с тобой, вместо того, чтобы…
– Да не я это был! Кто-то выпил оборотку!
– Кто, Рон? Кому нужно превращаться в тебя и целоваться с другой девушкой в баре!
– Ну…
Рон задумался. Гермиона следила за его взглядом. С неё он скользнул по Панси, потом по Гарри и Джинни, потом по Блейзу и остановился где-то у него за спиной.
– Малфой! – неожиданно заявил он. Метнулся к столу и схватил газету.
– Вот кому! Вот! Он перехватывал наши письма! Превратился в меня! Чтобы нас поссорить! Гнида!
На миг в гостиной воцарилась тишина. Все переваривали новую теорию. Приходилось признать, что она имела смысл. Но и в ней были дыры.
– Если письма перехватывал Малфой, то они должны быть где-то у него, – предположила Джинни.
– Он мог их сжигать, – возразил Блейз. – И вообще, от Драко шарахаются совы. Он даже свою почту не может у них забрать, не то, что чужую.
– У него есть эльфы, – поддержал свою девушку Гарри.
– Больше делать ему нечего, чужие письма красть! – фыркнула Панси.
– Легко проверить! Герм, призови свои письма акцио. Если они спрятаны где-то здесь, то они найдутся, – Гарри был непреклонен.
– Акцио мои письма, – Гермиона, которой надоела вся эта ситуация, взмахнула палочкой. И сердце упало куда-то в желудок, дверь комнаты для мальчиков распахнулась, и ей в руки со свистом прилетели две пачки писем, перевязанных красными ленточками. В одной конверты были подписаны ее собственной рукой, а во второй – рукой Рона. Секунду Гермиона смотрела на пачки.
– Это ничего не доказывает! В той комнате живёт пять человек. Это мог быть я или Лонгботтом. Или Финчфлетчли вообще! – Блейз выхватил письма у Гермионы и начал ими размахивать.
– Конечно, кому нужнее – Финчфлечтли или Лонгботтому, – съязвила Джинни. – А Малфой ухаживает за Гермионой. Ведь так?
– Он за мной не ухаживал, и ты прекрасно это знаешь!
– А открытка, которую надо целовать? – Джинни скрестила руки на груди. – Гермиона, он тебя обманул! Это очень в духе Малфоя.
– Мне пора навести на своё имя проклятье непроизносимости, – Малфой появился в гостиной очень кстати. Гермиона проследила, как он медленно, опираясь на трость, прошёл к ним и встал перед Роном, слегка загородив ее собой.
– Что, Уизли, проблемы?
– Ты тварь, воровал наши письма! – заорал Рон вне себя от гнева.
– Забини, что за письма? – лениво спросил Драко, слегка наклонив голову в сторону Блейза, но взгляда от Рона не отвел.
Забини послушно зашептал на ухо Драко. По мере получения информации его брови медленно ползли вверх.
– Я тебя разочарую, но твою писанину я не трогал. Это более, чем смехотворное обвинение.
– Но письма вылетели из твоей комнаты! – настаивал Рон.
– Моей и ещё четырёх человек.
– Хочешь сказать, тебе не нравится Гермиона? – поджала губы Джинни.
– Это не ваше дело, мисс Уизли, но раз уж у вас тут кружок откровений. То – да! Я испытываю к Гермионе Грейнджер глубокую романтическую привязанность. Я бы даже охарактеризовал свои чувства выражением «без ума от нее», – отчеканил Малфой, вздернув подбородок.
– Да! Вот! – победном заорал Рон. – Ты решил у меня её отбить!
– Да у тебя почки отбить сложнее, чем девушку, Уизли, – Малфой разразился громким показушным смехом.
– Слушайте, а они распечатанные! Все… – Панси переворачивала конверты один за другим и показывала сорванный сургуч.
– То есть, ты их ещё и читал?! – рука Рона дрогнула, и в ладонь легла палочка.
– Читать твои каракули, да ты в своём уме, Уизли?
– Читал?! – Джинни просто обезумела. – Наверняка, из них узнал, что нравится Гермионе, чтобы быстрее её соблазнить!
– Упивался, небось, чужими чувствами! – Гарри сильнее прижал к себе Джинни. – Тебя-то никто не называет крольчонком!
– Фу, Поттер, каким крольчонком? Джиневра, это отвратительно! – Малфой передернул плечами.
Гермиона обернулась к Джинни, та побледнела.
– Ты ошибся, это он называет её крольчонком, – хохотнула Панси.
Они с Блейзом, устроившись на диване, как раз читали одно из писем.
Малфой среагировал мгновенно. Он отобрал все конверты у Паркинсон и сунул их в руки Гермионе.
– Я никаких писем не брал, если ты считаешь иначе, нам не о чем говорить, – очень холодно сообщил он, глядя прямо ей в глаза. – И больше в этом балагане я принимать участие не намерен.
– Да мне все равно! Хоть съешьте эти письма! Как вы мне все надоели! – Гермиона бросила конверты на пол и выбежала из гостиной.
Это было не бегство, а, скорее, стратегическое отступление. Ей нужно было подумать и решить, что делать дальше. Как бы выразился Малфой, «выработать четкую концепцию». Во всей этой ситуации было слишком много непонятных моментов. И им нужно было найти логическое объяснение. Вторым местом кроме гостиной, в котором Гермиона могла спокойно подумать, была библиотека. Взяв с полки пару книг, чтобы не вызвать косых взглядов мадам Пинс, Гермиона уселась за дальний стол. Нужно было успокоиться. Гермиона открыла книгу и пробежала глазами предисловие.
– Можно присяду? – неуверенный голос Гарри заставил ее вздрогнуть.
Поттер плюхнулся на стул и снял очки.
– Там продолжается скандал?
– Нет. Малфой ушёл куда-то, и Рон успокоился. Джинни поит его чаем в гриффиндорской гостиной.
– И на том спасибо. Гарри, пожалуйста, я не хочу его видеть, – прошептала Гермиона. – Я не знаю, что делать, но я не хочу, чтобы на меня снова орали. Пожалуйста.
– Не переживай. Пройдёт время, ты отойдешь, и вы спокойно поговорите, – Поттер вздохнул. – Может, даже помиритесь.
– Не помиримся, – Гермиона всхлипнула, уткнувшись лбом в плечо лучшего друга. – Все не просто плохо. Кто бы не взял эти письма, он совершил ужасный поступок. Я тосковала по Рону. А Малфой все время был рядом. И он такой… Правильный. Такой же, как я. Мы целыми днями были вместе. И я не заметила, как влюбилась. А он…
– Тоже?
– Ты же слышал…
– Он тебе правда так сильно нравится, что ты готова бросить Рона? Даже если выяснится, что он забирал ваши письма?
Гермиона покивала в плечо и разревелась.
– Ну… – Гарри вздохнул. – Тогда… Это был я. Я и Джинни. Она возвращала сов с твоими письмами, а я забирал письма Рона. И фото мы тебе прислали специально. Там на самом деле Джинни под обороткой. И это Джинни спрятала их в комнате Малфоя под мантией-невидимкой. А потом мы настояли, чтобы ты их призвала.
Гермиона не верила своим ушам, от шока она даже перестала плакать. Просто подняла голову и смотрела в зелёные глаза лучшего друга.
– Молли ходила к астрологу, и ей тот сказал, что ваши отношения с Роном закончатся большим скандалом и позором для семьи. Она, естественно, сразу же рассказала об этом Рону, но он уперся. Сказал, что не бросит тебя из-за каких-то предсказаний. И тогда она поступила очень нечестно. Она запретила Джинни быть со мной, пока она не добьётся того, чтобы вы с Роном разошлись. Не просто запретила, она владеет секретами Пруэттов, а те умели разлучать соулмейтов. Заклятие не давало нам подойти друг к другу. Это больно. Как будто сжигает изнутри. Мы промучились два месяца, сидя в противоположных концах кафе, но с каждым днём становилось только хуже. Боль сильнее чем от шрама и по всему телу, я с трудом вставал, с постели, что уж говорить о тренировках – из академии чуть не вылетел. И я поклялся им, что в обмен на Джинни разлучу вас. Мы придумали план. Я надеялся, что если вы не будете видеться какое-то время, не будете переписываться, то влюбитесь в других.
– План исполнен? – очень тихо спросила Гермиона.
– Да. И мне очень жаль.
– Жаль? Гарри, ты хоть понимаешь… Вы… Почему просто было не попросить нас с Роном притвориться?
– Притвориться на сколько? На всю жизнь? Пруэтты были на стороне Ордена Феникса, но эта семья чистокровных тёмных магов. Молли никогда не позволила бы вам быть вместе. Ты не устраиваешь её, и не только из-за гороскопа.
– У меня в голове не укладывается…
– Прости, если сможешь. Мы с Джинни не хотели делать тебе больно, но это владеет нами. Соулмейтинг выдирает из нас души, когда мы не вместе. Даже сейчас мы с Джин, как в аду.
– Уходи. Просто уходи. Я не знаю, что тебе сказать, просто уходи. Поговорим позже.
Гарри кивнул и встал.
– Тебе очень идёт Малфой и то платье. Прости за то, что мы пытались свалить на него.
– Да иди уже!
Поттер надел очки и исчез так же быстро, как появился. А Гермиона достала палочку. Больше всего она боялась, что Драко сейчас сделает какую-нибудь глупость. Открытку пришлось ждать минут десять, видимо, ей было сложно открепиться от крышки чемодана. Но увидев её, Гермиона вздохнула с облегчением и встала, вытянув руку. В паре метров от её пальцев трепещущий квадратик схватила рука, высунувшаяся из-за стеллажей, и тут же исчезла. Сердце радостно подпрыгнуло. Руку Драко Малфоя она бы узнала где угодно.
На цыпочках подкравшись к стеллажу, она заглянула за него. Но проход был пуст.
– Опять подсматриваете за мной, мисс Грейнджер? – насмешливый тон за спиной заставил Гермиону резко разогнуться и обернуться.
Малфой стоял перед ней с гримасой безупречности на лице, тростью в руках и вертел открытку между пальцев.
– Гарри сказал…
– Я слышал.
– Я не верила, что это ты.
– Я знаю.
– Как ты можешь это знать?
– Потому что когда ты меня в чем-то подозреваешь – ты начинаешь меня рассматривать. А как ты догадалась?
– Красные ленточки.
Малфой пожал плечами и уставился в пол.
– Теперь обещанное свидание? – спросила Гермиона.
– Нет. Сначала признание в обмане.
Гермиона закатила глаза.
– Я тебя не обманывала. После того, как ты ушёл, я честно отправила Рону патронус.
– Я тебя обманул. Отделу тайн плевать на меня и мою метку, никто не мучил отца, он умер от инфаркта. Я играю с Эрнстом Фолдером, новым начальником невыразимцев, в крикет каждое последнее воскресенье месяца. И я попросил его, чтобы он потребовал от тебя такую работу. Тебя бы взяли и без исследования.
– Ты месяц позволял мне над собой издеваться просто так?
– Не просто так, – Малфой вздохнул и, взяв Гермиону под руку, повел прочь из библиотеки. – Помнишь нашу с тобой полемику на рунах в начале сентября, когда мы никак не могли решить, какая комбинация лучше для мгновенной защиты? В тот момент я понял, как ты великолепна. Я начал наблюдать за тобой и с каждым днем влюблялся все больше, но шансы даже на один мало-мальски приличный разговор стремились к нулю. Мне нужен был повод проводить с тобой как можно больше времени наедине.
– И ты придумал, что хочешь свести метку.
– Я и хотел ее свести.
– Тебе говорил кто-нибудь, что ты придурок, Малфой?
– Паркинсон всё время мне это говорит.
– А с ней ты зачем встречался?
– О, мне нужен был перстень.
– Ты что, ничего не делаешь просто так?
– Нет.
– Даже сейчас ты рассказываешь мне все это с какой-то целью?
– Угадала.
– Я не понимаю, к чему ты клонишь, так что клони быстрее.
– Я клоню к тому, что обещанный тебе ритуал я сделал.
Малфой протянул левую руку Гермионе. Она послушно расстегнула запонку и начала заказывать рукав. Черной татуировки на привычном месте и правда не было, но из-под белой ткани показалась вырезанная на коже буква, потом еще одна, и еще. Гермиона уже знала, что это за слово.
Дрожащими руками она подняла рукав до локтя. Надпись ещё не до конца зажила, но в том, что шрам, останется на всю жизнь, сомнений не возникало.
– Нравится?
– Ты с ума сошёл? Как ты вообще это сделал?
– Талант, – Малфой закатал рукав и подал руку Гермионе, помогая спускаться по лестнице.
– Ты не мог сделать это сам…
– Конечно, нет. У меня есть знакомый, который, по совместительству, охранник моей матушки. Помнишь его? Рыжий такой. Так вот, он сильный, чистокровный волшебник из династии Пруэтт, которому без труда удается темная магия. Он выломал весь механизм метки Лорда, нанеся другую.
– Что, Джордж? Этого не может быть. Как ты добился этого от Джорджа? Он бы не в жизнь не согласился.
– Перстень Блейза с рубином – это фамильный перстень Гидеона Пруэтта. Он служит половинкой ключа к их с Фабианом дому. Первый перстень был на руке Фабиана. Его убил отец и получил перстень, а вот Гидеона убил Каркаров и трофейную безделушку подарил Чёрной Вдове Забини, а она, по прошествии лет, сыну. Полагаю, никто не знал, что это за рубин. Кроме нас с отцом. Защитная магия братьев Пруэтт приняла Джорджа, как их наследника, думаю то, что он сын Молли Пруэтт, тоже сыграло свою роль. За такую услугу он был рад оказать мне ответную.
– Ты же его ненавидишь, – Гермиона огляделась и поняла, что они на полпути к холлу.
– Терпеть не могу. Но матушка все твердила, что он Гидеон, я начал наводить справки, и выяснил, что родители таскают его по менталистам потому, что Джордж начал во сне творить темномагические заклинания. Они считали, что это ментальная травма, связанная со смертью Фреда. Но это не травма. Фред расходовал их силы на полную дребедень, и, когда это прекратилось, наследственная предрасположенность дала о себе знать. Я рассудил, что он войдёт в дом без проблем, нужно только открыть ему дверь. Таким образом, обеспечил матушку приличным ухажером, а себя – вечным должником.
– Ты же измываешься над людьми.
– Да.
– Ты все выворачиваешь себе на пользу.
– Да.
– Ты даже мне сейчас признался в обмане потому, что понял, что я продолжу допытываться, и все в итоге узнаю сама.
– Да.
– Ты даже собственный организм не пожалел, чтобы добиться цели!
– Мне надоело дакать.
– Драко Малфой, ты чудовище.
– Ты все ещё хочешь быть моей девушкой?
– Да! – Гермиона сказала это так громко, что двое учениц, выходивших из большого зала, обернулись. Но поняв, что скандала не намечается, направились по своим делам.
– Честно говоря, я уже начал бояться, что ты откажешься, – улыбнулся Малфой.
– И что, это – все?
– В смысле?
– Ты меня даже не поцелуешь?
– Мы посреди полного людей холла, проявление личных чувств неприемлемо.
Гермиона огляделась: в холле, кроме них, было ещё два активно обсуждающих свои проблемы слизеринца.
– А куда мы идём?
– Туда, где это будет приемлемо, естественно.
– В Мэнор?
– Да. И кстати, мне как раз не хватает компаньона для интриг. Одному скучно, знаешь ли.
– И кого ты собираешься обобрать на этот раз?
– У Нотта есть одна вещица. Но мне никак не удаётся заполучить от него право долга.
– Нотт дружит с Людовиком, помнишь, он танцевал со мной? А Людовик ко мне приставал…
– Я на тебе женюсь. Прямо сегодня вечером.
========== Эпилог ==========
– Малфой!
Драко поднял голову от «Углубленного курса рун», библиотека была пуста. Как и положено библиотеке в одиннадцать вечера. Пожав плечами, он вернулся к выписыванию рунического ряда.
– Драко?
Малфой снова поднял голову. На этот раз над ним возвышалась фигура в чёрной мантии с глубоко надвинутым капюшоном.
– Лонгботтом? – на всякий случай уточнил Драко, пытаясь заглянуть под капюшон. Фигура отпрянула и застеснялась.
– Да… Понимаешь, тут такое дело…
– Пока не понимаю.
– Я применил к себе порчу, и она не снимается.
– Я в тебе не сомневался, Лонгботтом. А что, никого больше не нашлось? Спраут или Гермиона?
– Ну, эта порча, она против правил.
– Любая порча против правил. Снимай капюшон.
Невилл вздохнул.
– Я не могу отменить не зная, что отменять.
– Ладно.
Невилл откинул капюшон, и Малфой поморщился. Все лицо Лонгботтома было исписано чёрным словом «Лжец».
– Удовлетвори моё любопытство: зачем?
– Это из-за Луны. Она не верит, что я её люблю, и я подумал – у тебя же получилось.
– Что получилось?
– Ну… Получилось вызвать имя Гермионы на предплечье.
– С чего ты взял?
– Слухи.
– Как забавно ты произносишь фамилию Блейза. Но если тебе прям очень надо такую же, как у меня, – могу одолжить нож.
– Зачем?
– Потому что надпись на моём предплечье сделана ножом, Лонгботтом.
Малфой снял пиджак и, расстегнув запонку, задрал рукав. Невилл присвистнул и даже хотел потрогать пальцем, но не решился. По белой коже вились бордовые буквы уже зажившего, но до сих пор глубокого шрама.
– Это слово, оно значит то, что я думаю? – нерешительно спросил Невилл.
– Судя по твоему лицу, ты лишен дара думать вообще. Но да, так пишется «Грязнокровка».
– Круче соулмейтинга.
– Любовь не имеет отношения к знакам на теле, Лонгботтом. Я тебе как специалист говорю. Все ещё хочешь мой нож?
– Пожалуй, нет.
– Тогда стой спокойно, я тебя расколдую.
