Текст книги "The lust (СИ)"

Автор книги: StrangerThings7

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

– Извини.

– Не слышу, – Чонгук присаживается рядом, и Юнги отчетливо слышит издевку в его голосе.

– Извини, – поскуливает Мин и накрывает лицо кровавыми ладонями.

– Умничка, – Чон гладит парня по голове. – Ты мой любимый домашний питомец. Когда я буду главным в этом доме, я надену на эту шею ошейник, и ты будешь прислуживать мне всю свою никчемную жизнь. Будешь приносить мою обувь, например. Будешь же? – Чонгук комкает в ладони волосы парня и сильно сжимает. – Не слышу, – тянет он.

– Буду, – хрипит Мин и его поощрительно похлопывают по спине.

– Всегда бы так, и не пришлось бы ковер пачкать, – усмехается Чон и идет к двери.

***

На следующий день Юнги в школу не идет. Полночи он обрабатывает раны на лице, а потом пытается уснуть. Удается ему это только под утро, но его почти сразу же будит требующая открыть дверь Суран. Мин согнувшись вдвое, кое-как доползает до двери и, открыв, снова возвращается в постель.

– Мне позвонили из школы: ты без предупреждения пропустил занятия, – начинает женщина, но осекается, увидев, что у Юнги одна сторона лица закрыта расплывшимся синяком и разбиты губы.

– Вот почему тебе спокойно не сидится? Опять ты заставил его понервничать! Почему ты не можешь вести себя по-человечески! – возмущается женщина.

– Пожалуйста, – хрипит парень. – Уходи.

Суран фыркает и, громко хлопнув дверью, скрывается в коридоре. Юнги остается дома ровно десять дней. Все это время он общается с Хосоком по телефону и заверяет друга, что подхватил простуду. Юнги много рисует. Запертый у себя в комнате, он подряд рисует портреты Шона и раскидывает по комнате. И именно тогда Мин начинает курить. Он ворует пачку сигарет из комнаты Чонгука, пока там убираются, и скуривает ее за два дня.

Возвращению Юнги в школу, как и всегда, рад только Хосок. Все возвращается на круги своя, и Мин снова отгоняет свою боль и плохое настроение, засматриваясь на Шона. Все внутренние органы болят, и даже пищу первое время Мин принимает с трудом, но пойти в больницу страшно. Во-первых, там сразу начнут задавать вопросы, во-вторых, Чонгук и за это изобьет.

Шон, видимо, своего сталкера все-таки замечает. После урока физкультуры Мин чуть не роняет свой рюкзак на выходе из зала, когда сталкивается с объектом своего воздыхания лицом к лицу.

– Привет, – лучезарно улыбается ему Шон.

Юнги клинит. Он несколько секунд, не моргая, смотрит на парня и не может заставить себя открыть рот.

– Я заметил, что ты все время на меня смотришь. Не думай, я не против. Просто подумал, может, я тебе нравлюсь? – добивает парень.

Юнги все еще не в силах взять под контроль свой язык, просто кивает.

– Тогда, может погуляем вечером? – в лоб спрашивает парень и, так и не дождавшись вразумительного ответа, выдергивает из рук Мина его мобильный и вбивает туда свой номер.

Шон уходит, а Юнги так и стоит перед выходом из зала. Неизвестно, сколько бы еще он так простоял, если бы его не нашел Хосок.

– Ты будто призрака, увидел, – Хоуп шутливо брызгает водой из бутылки на лицо друга. – Приди в себя, подумаешь, перекинулся парой слов с объектом воздыхания.

– У меня, кажется, свидание, – наконец-то, язык Юнги отлипает от неба.

Хосок присвистывает и тащит Мина во двор. Он заставляет Юнги рассказать про мини диалог с Шоном раз пять. Потом настаивает пойти с ним и долго смеется на заверения Мина, что с другом на свидания не ходят. Юнги прощается с Хосоком, обещает сразу после встречи все ему рассказать и идет в парк, в котором они договорились встретиться с Шоном.

Юнги доходит до фонтана посередине парка и не обнаруживает там Шона. А позвонить ему смелости не хватает. Сердце и так уже раздулось под грудной клеткой, и кажется, еще чуть-чуть и оно лопнет и разнесет ее в щепки. Шон подбегает минут через пять и просит пойти гулять в другое место. Мин послушно следует за парнем, который без остановки рассказывает про себя, свои скучные уроки и спрашивает Юнги, почему же он сам не подошел знакомиться. Мин немного теряется под напором Шона, который ведет себя, как ни в чем не бывало. Мин не замечает, как они оказываются во дворах спального района. Шон садится на лавочку перед одним из подъездов и приглашающе хлопает по скамейке рукой. Юнги подходит и опускается рядом с парнем. Мин не помнит, когда ему было настолько же тяжело находится рядом с кем-то. Вроде он мечтал об этом дне, сотню раз представлял, как впервые поздоровается с ним, но страшно все равно. Страшно, что скажет не то, что не понравится, и этот страх скручивает внутренности и превращает парня в истукана. Шон же напротив расслаблен, и вообще, ведет себя так, как будто они знакомы лет десять.

– Ты ведь не против, если к нам присоединятся мои друзья? – вдруг спрашивает Шон и Юнги кивает. Мин будто в прострации, он почти не соображает и слышит слова Шона издали, будто он в каком-то вакууме.

***

Домой Юнги в ту ночь не возвращается. Друзьями Шона оказываются четверо таких же отморозков, как и он сам. Юнги избивают в пустом подъезде дома, разбивают телефон и баллончиком с краской на всю спину выводят обидное «пидор». Впервые Мину кажется, что Чонгук его по ходу никогда сильно и не бил. Юнги обрывками помнит, как его пинали и били по лицу. Он даже пытался дать сдачи, но их было больше, и шансы парня были равны нулю. Мин периодически отключался, а когда приходил в себя, все начиналось по новой. Оказалось, Шон и его друзья – гомофобы, и Юнги не первая их жертва. Когда Мин пришел в себя, брошенный в подъезде, он понял, что даже помощь вызвать не может – мобильный валялся рядом с переломанным корпусом. Юнги кое-как выполз во двор дома и, отдав деньги за обед гоняющему мяч парню, попросил его набрать Хосока.

Друг приехал сразу же. Мин отказался от больницы, объясняя тем, что он привык к побоям и переломов точно нет. Хосок забрал Юнги к себе, клялся уничтожить тех парней и ровно час в ванной пытался смыть краску со спины друга. Юнги, превозмогая боль, нацепил на себя любезно предоставленные Хосоком футболку и спортивные штаны и долго пытался лечь в позу, в которой бы тело болело меньше всего. Ближе к полуночи Юнги разбудил Хосок со словами «Твой брат здесь». Мин подскочил на кровати и сразу же вскрикнул, согнувшись вдвое от боли, прошившей все тело. Мину страшно. Лучше бы его снова избили те пацаны, лишь бы не видеть Чонгука. “Как он меня нашел, и главное зачем”, – сокрушается Мин, и пытается сползти с постели. Лучше самому спуститься. Юнги не вынесет, если Хосок станет свидетелем его унижения. Кое-как в сопровождении друга Мин оказывается на первом этаже особняка и останавливается напротив Чонгука. Чон, видно, с какой-то вечеринки, от него пахнет смесью табака, парфюма и запахом его тела. Этот коктейль невероятно притягателен, и вообще Хосок и Юнги рядом с ним выглядят, как отщепенцы.

– Сам идти сможешь? – прерывает неловкое молчание Чонгук. Юнги кивает и ковыляет в сторону двери.

– Вот и хорошо, нести тебя на руках, как принцессу, у меня желания нет, – говорит ему в спину Чон и идет следом.

Юнги, морщась, опускается на сиденье феррари и мысленно готовится к очередным унижениям и побоям. Чонгук заводит машину и выезжает с чужого двора. Находиться в тесном пространстве со старшим – пытка не из легких. Весь салон забит запахом Чонгука, и даже он пробирается в поры и давит на сознание, словно указывая, кто тут хищник, а кто жертва.

– Кто это сделал и почему? – Чон не отвлекаясь смотрит на дорогу.

– Парни из школы, мы просто подрались, – с трудом отвечает Юнги.

– Вы не подрались, скорее тебя побили, – усмехается Чонгук.

– Какая разница, – раздраженно отвечает Мин. – Если поискать, то на моем теле еще найдутся участки без синяков, так что спокойно можешь продолжить начатое ими, – бурчит Юнги.

Чонгук резко тормозит авто посередине трассы и, положив левую руку на руль, поворачивается к вмиг вжавшемуся в сиденье Юнги лицом. Смотрит несколько секунд своим любимым уничтожающим взглядом и протягивает руку к лицу брата. Большим пальцем давит на разбитую губу. Только затянувшиеся ранки лопаются, Чон размазывает выступившие капли крови на губах и ловит загнанный взгляд младшего.

– Есть разница, – наконец говорит Чонгук. – Ты моя зверушка, и бить тебя могу только я. Еще раз не будешь ночевать дома, я тебе ноги сломаю, а это не синяки, парой дней не обойдешься, – добивает старший и снова заводит машину.

Оставшийся путь они проводят в полной тишине. К удивлению Юнги, Чонгук его не бьет. Он паркуется перед домом, провожает взглядом Юнги до двери и снова уезжает.

Юнги поднимается наверх и снова начинает зализывать свои раны. Все те дни, которые он проводит не выходя из своей комнаты, Мин рисует портрет своего «спасителя». Зарисовки с Шоном он сжигает по одной в банках из-под колы.

К списку причин, почему хочет умереть, Мин Юнги добавляется еще одна. Юнги «пидор», и теперь об этом знает вся школа. Но пусть об этом знает хоть весь мир, Юнги это переживет. Но отныне он будет сидеть и отсчитывать минуты до того момента, когда об этом узнает Чонгук. Время пошло.

========== 3 ==========

Комментарий к 3

Буду защищать Чонгука до последнего :)

***

Уже две недели, как Юнги сидит дома и пытается прийти в себя от полученных травм. Утром, после того, как Чонгук привез его домой, к мальчику, наконец-то, привели врача, который осмотрев его, сразу же потребовал госпитализацию. В больнице Мин пробыл пару часов и, пройдя все проверки, сделав снимки, наконец-то, выдохнул – никаких переломов или внутреннего кровотечения. Ему выписали обезболивающие таблетки, мази и отправили домой.

Юнги почти не выходит из комнаты. Еду ему приносит прислуга, а новости из внешнего мира доносит Хосок. Юнги по несколько раз общается с другом, и несмотря на то, что Хосок заверяет, что в школе все нормально, Мин чувствует, что Хоуп не договаривает. Во время одного из разговоров друг вскользь упоминает, что Шон в школе не появляется, и именно поэтому Хосок не может его побить.

Предложение написать заявление в полицию Юнги сразу отметает. Ему эта морока и то, что может последовать за заявлением, не нужно. Чонгук в особняке с той ночи не появлялся. Юнги просит прислугу доставать ему сигареты, и иногда, когда стены уже будто сдвигаются и сидеть взаперти становится невыносимо, Мин идет курить в сад. Все, чем занимается мальчик последние дни – это самоедство. Он искренне не понимает, как его угораздило влюбиться в такого морального урода, как Шон, и главное, как он мог так повестись и поверить незнакомому человеку. Его чистую, идущую из самых глубин души любовь втоптали в грязь чужого подъезда, и теперь там, где раньше разрасталось прекрасное и такое трепетное чувство, снова выжженная пустошь. Шон и компания вдобавок посыпали эту пустошь солью, чтобы вообще больше ничего не росло. Никогда.

Юнги докуривает очередную сигарету и нехотя плетется в дом, где его опять ждут давящие стены, мрак и одиночество. Вот только Мин ошибается – это не все, что его ждет. На краю его кровати, широко расставив свои длинные ноги, сидит Чонгук. Юнги замирает на пороге, даже дыханье задерживает и не смеет войти в свою же комнату.

– Войди и закрой за собой дверь, – спокойно говорит Чон и смотрит в упор. Юнги взгляда брата, как это часто и бывает, не выдерживает, опускает глаза вниз и замечает изодранные костяшки Чона. Раны, видно, не свежие, и покрыты коричневой корочкой. Мин удивляется, так как Чонгук сам руки редко пачкает, и даже когда он учился в школе, неугодных «королю» избивали его верные псы. Чонгук резко встает на ноги, и все мысли Юнги, дружно собравшись, покидают его голову, а сам парень от неожиданности пятится назад и упирается лопатками в дверь. Чонгук подходит ближе и нависает над Мином, заставляя того еще больше вжаться в дверь. Младшему кажется, что он пройдет насквозь.

– Я тут с твоими друзьями на днях пообщался, – с ухмылкой говорит брат. – И они мне сказали кое-что интересное.

Для Чонгука это просто слова, максимум очередной повод отыграться на младшем, а у Юнги земля из-под ног уходит, ему кажется, что у него внутри рвется удерживающая сердце на месте нить, и он четко слышит, как оно падает и разбивается вдребезги, где-то под ногами Чона.

– Ты у нас, значит, по мальчикам? – Чон стирает свою улыбку с лица и говорит уже серьезно. От его голоса Юнги хочется, как минимум вскрыться, как максимум испариться. Чонгук приподнимает пальцами чужой подбородок и заставляет смотреть глаза в глаза. Только Юнги смотреть не может. Он боится этих глаз, как бы он не храбрился и не пытался казаться сильным: Чон Чонгук – единственный человек в этой вселенной, способный нагнать на Юнги животный страх одним только своим взглядом. Мин цепляется пальцами за руку брата, пытается сбросить ее, но Чонгук больнее давит на чужой подбородок и снова задает вопрос. Будто он уже не знает на него ответа.

– Мало того, что ты дармоед, в тебе течет кровь предателя, ты полный неудачник и страшный, как крысы, живущие в мусорном баке за школой, так ты еще и гей? – Чонгук кладет руки по обе стороны от головы Юнги и приближается максимально близко. – Дай угадаю, ты даже не актив, – насмехается брат. – Что, нравится, когда тебя в задницу долбят? А не мал ли ты для всего этого?

Юнги часто-часто моргает, прогоняет слезы и с усилием глотает накопившуюся во рту горечь. Чонгук нагибается ниже, мажет губами по скулам дрожащего, как осиновый лист на ветру парня, опускается к шее. Весь участок кожи, которой касались губы Чона горит, Юнги кажется, там вспениваются красные борозды.

– Я не знал, что мой страшненький братик школьная блядь, – шепчет Чон и больно кусает парня за мочку уха. Боль словно отрезвляет. Юнги вскрикивает, отталкивает от себя Чонгука и делает шаг вправо, чтобы окончательно вырваться из рук брата, но старший хватает его поперек и легко, будто Юнги ничего не весит, возвращает на место и с силой впечатывает в дверь.

– Ты ведь понимаешь, что пидор мою фамилию носить не будет? Через два года я должен буду решить, что делать с тобой, так думает мой отец во всяком случае. Твою сестричку я возьму под покровительство и у нее будет все, о чем может мечтать девушка, потом я выдам ее замуж за кого-то из своих парней, и жить она будет, как в сказке. А вот ты, – Чонгук делает паузу, усмехается на попытки мальчишки выбраться и сильнее вжимает его в дверь своим телом. – Ты не получишь моего покровительства и навечно останешься бродячим псом. Если раньше я мог хотя бы дать тебе место жительства и не лишать фамилии, то теперь, мой дорогой братик, я тебе по-дружески советую до коронации уйти нахуй из этого дома, в твоем случае это, кстати, буквально, – смеется старший. – Будь добр и не показывайся мне на глаза, иначе я тебя убью. Ты позор этой семьи. А я ее будущий глава, блядей и пидорасов в моем доме не будет. Именно поэтому, вернешься ты сюда буквально на пару дней к передаче власти, а после всех формальностей, ты сам сбежишь обратно, потому что иначе, я превращу твою жизнь в ад. Понятно? – Чонгук смотрит так, что Юнги понимает, что это не просто угроза.

– Но мне некуда идти, – Юнги словно слышит свой голос издалека, обида клокочет в горле и не дает продохнуть.

– Есть. Я уже все решил. Ты закончишь школу в Японии, благо, язык ты знаешь. Это твои последние дни в Корее, – Чонгук говорит, как рубит, не оставляет шансов, не позволяет верить.

– Пожалуйста, Чонгук, – все мысли сбиваются в кучу, Юнги не знает, как заставить брата передумать, но он точно знает, что не хочет уезжать, не хочет оставлять сестру, Хосока, и вообще, это его родина. Чонгук не имеет права, никто не имеет права выставлять его из страны. – Умоляю, позволь мне остаться, я не буду жить в этом доме, – Юнги сам себя ненавидит, что приходится просить это чудовище, но вариантов нет.

– Серьезно? Ты что, не понял до сих пор, что ты ничтожество, которое я еле терплю?! А теперь, ты еще опозорился на всю школу! Это сегодня школа, а завтра знакомые и друзья семьи, потом весь город! Тебе плевать на имя клана, а мне плевать на тебя. Думать надо было, когда пацанам задницу подставлял, а не сейчас. В Японии можешь хоть по рукам пойти, мне похуй, но здесь ты жить больше не будешь, – взгляд у Чонгука холодный настолько, что Мину кажется, что его кожу покрывает тонкий слой льда. Мин ежится под этим взглядом, инстинктивно тянется вперед к брату, а не назад от него. Хочет погреться, хочет почувствовать хоть толику тепла или сочувствия, но Чонгук еще больше бесится, держит мальчика на расстоянии и не дает надежде возможности родиться. – В этой семье есть традиции! У этого клана есть традиции! Нас все должны уважать и бояться, а какое уважение семье, где живут такие, как ты? Мой отец не может провести церемонию передачи власти без тебя, и ты будешь на ней присутствовать, а до этого, чтоб глаза мои тебя не видели и сразу после церемонии тоже. Усек? Если тебе важно имя и честь твоей сестры, не подходи к ней, оставь ей шанс прожить нормальную жизнь без косых взглядов. Начинай собирать вещи.

– Чонгук, – Юнги цепляется за запястье брата и сползает по двери на пол. – Умоляю, не прогоняй меня, у меня там никого нет, пожалуйста. Хочешь, избей меня, сколько хочешь можешь бить, – голос Юнги срывается, он уже давно не контролирует себя, размазывает горькие слезы по лицу и продолжает просить брата. Чонгук приподнимает Юнги за ворот футболки к своему лицу и долго смотрит на бледное, все еще усеянное уже потускневшими синяками детское личико.

– Знай свое место, звереныш, – отравлено улыбается ему Чон и отталкивает от себя не сумевшего удержать равновесие парня на пол. Юнги вздрагивает на громкий хлопок двери и лежа на полу, все не может забыть последнюю улыбку брата. Она сочилась ядом, и этот яд проник под кожу Мина и теперь отравляет его кровь. Юнги так и лежит на ковре, скулит и просит высшие силы заставить Чонгука передумать. Он ведь совсем ребенок еще, он не сможет выживать один в чужой стране. Быть лишенным покровительства главы клана не кажется Юнги чем-то страшным. Да, он покинет дом без ничего в таком случае, и никто из представителей семьи не имеет право помогать тому, кто в немилости главы клана, но Юнги бы тут и сам справился. Но в 14 лет покинуть дом, сестру, все, к чему он так долго привыкал и привык, кажется ему шагом, который он будет не в состоянии сделать. Юнги сам мечтал уехать, но уехать после школы и иметь возможность вернуться в любой момент. Юнги заползает в ванную и умывается ледяной водой. Даже если Чонгук принял решение и сказал свое слово, Юнги все равно попробует поговорить с дядей. Хьюн должен приехать домой вечером, а пока Мин спускается на кухню выпить воды и снова пойти курить. На кухне он застает сидящую за большим столом и помешивающую горячий шоколад в чашке Мону. Сестра снова без настроения и первые несколько секунд, словно не замечает присевшего напротив Юнги.

– Мона, что с тобой происходит? – разрывает тишину Мин. Девочка вздрагивает, смотрит несколько секунд на брата, а потом делает большой глоток из чашки.

– Ничего, – бесцветным голосом отвечает она и встает с намерением допить шоколад у себя. Дети слышат доносящийся с гостиной голос Суран, а через минуту на кухню входит Чонгук. Юнги весь подбирается на стуле, прикрывает глаза, лишь бы случайно не глянуть на брата, и дышит через раз. Чон безразлично мажет взглядом по Юнги и, улыбнувшись Моне своей дьявольской улыбкой, достает из холодильника бутылку воды. Чонгук также молча покидает кухню, а Мона так и застывшая у стола, опускается обратно на стул. Мин замечает, как полыхают ее щеки и как судорожно бегает ее взгляд по столу. Юнги реакция сестры на Чонгука не нравится, от слова совсем.

– Господи, только не говори мне, что ты влюбилась в него?!– Юнги еле успевает договорить.

– Не твое дело, – выкрикивает девочка и выбегает из кухни.

Юнги так и сидит, ошарашено уставившись на чужую чашку с недопитым шоколадом.

***

Хьюна Юнги застает вечером, пьющего кофе с Суран во дворе у бассейна. Мин долго топчется невдалеке, надеясь, что отец заметит его и позовет. Подойти просто так к главе клана – это выразить неучтивость. Наконец-то, Хьюн замечает мальчугана и подзывает к себе.

– Пришел в себя? Твоя мама говорила, что ты подрался с кем-то в школе, – говорит мужчина.

– Да, спасибо, отец. Мне уже намного лучше, – учтиво отвечает парень.

– Ты хотел о чем-то поговорить? – Хьюн смотрит на не поднимающего глаза с земли парня и указывает рукой на плетеное кресло рядом.

Юнги остается стоять на ногах и взгляда не поднимает. У Чонгука глаза такие же, как у отца, черные, затапливающие этой чернотой все вокруг. Юнги на сегодня этих глаз достаточно.

– Вы, наверное, знаете, что Чонгук хочет, чтобы я закончил школу в Японии, – Юнги топчется на месте и еле выговаривает слова. – Я хотел бы узнать, можно ли сделать так, чтобы я остался в Корее, – наконец-то договаривает Мин и, затаив дыхание, ждет ответа.

– Его слово по отношению к братьям закон для меня и для тебя, кстати, тоже, – нахмурив брови говорит мужчина. – Он самый старший из вас и будущий глава клана. Надеюсь, отныне ты не будешь ставить под сомнения его решения. Это может навредить не только тебе, но и его репутации, мальчик мой. Япония прекрасная страна – тебе там понравится, – добавляет Хьюн и снова поворачивается к Суран, показывая этим, что разговор окончен.

Если у Юнги до этого момента и была надежда, то только что она лопнула, словно мыльный пузырь, и лишила его хоть какого-то выбора.

***

Юнги звонит другу и отмахивается от всех вопросов Хосока про его самочувствие, обещает рассказать все при встрече. Утром следующего дня Мин идет в школу забрать документы и попрощаться с другом. Этот поход в школу он буквально вымолил у Суран на коленях, самолет у парня на шесть вечера, и женщина отказывалась выпускать его из дома, боясь, что он сбежит. В результате Мин в сопровождении секретаря матери все-таки отправился в школу. Хосок стоит во дворе школы и долго не может поверить в то, что говорит Мин. Юнги обещает звонить каждый день, долго обнимает друга и, все-таки не сдержавшись, прячет мокрое от слез лицо на груди Хоупа. По пути в учительскую с представителем семьи, Мин замечает на своем уже бывшем шкафчике обидное слово «пидор» выведенное неровным почерком. Как это не странно, Юнги ничего не чувствует, ему вообще уже никак. Он забирает документы, еще несколько минут стоит в коридоре с Хоупом и, бросив прощальный взгляд на место, куда убегал все эти годы из дома, идет к машине. Дома Юнги долго прощается с сестренкой, просит ее писать ему обо всем и обещает вернуться, так скоро, как сможет. В душе он знает, что вернется только, если Чонгук разрешит.

У Юнги только один чемодан вещей, и он передал его шоферу. Сам же мальчик, прижав к груди папку с любимыми рисунками, топчется в гостиной и слушает наставления Чимина про Японию. Прощаться Юнги больше не с кем, но он все равно ждет. Он ждет Чонгука. Все равно надеется, что брат придет попрощаться, и потом, как в слезливых голливудских фильмах, передумает и разрешит Юнги остаться. Но Чонгук не приходит, и Мин чувствует себя пустым местом. «Ты никто», – любит повторять Чонгук, и Юнги никогда не обращал на это внимание. Но сейчас, он впервые чувствуют себя никем. Никем – кто не нужен Чон Чонгуку и этой семье ни сейчас, ни потом. Все кончено.

***

– Я не совсем понимаю твои мотивы, точнее я бы понял, если бы ты мне рассказал, что там произошло, и почему его так избили. Потому что именно после этого, ты решил выслать его из страны. Все равно мне кажется, он слишком мал, чтобы жить там одному, – Хьюн сидит в своем кабинете и в упор смотрит на старшего сына.

– За ним будет присматривать представитель семьи, так что перебьется. А вообще, так будет лучше, отец, – спокойно отвечает Чонгук. – И для него, и для семьи.

– И для тебя? Ты, считай, исполнил свою давнюю мечту. Ты избавился от того, кому не можешь простить грехи его отца, но даже я считаю, что это чересчур жестоко. Он ведь твоя кровь, – задумчиво говорит старший.

– Нет, он никто, – Чонгук на мгновенье забывает об учтивости и даже резко поднимается, правда через секунду он снова опускается в кресло.

– В моем клане, в нашем клане таких, как он, быть не должно и не будет, – говорит Чон и смотрит на отца с вызовом. – При всем уважении, отец, он не получит мое покровительство и в этот дом больше не вернется, потому что я уверен, что рано или поздно он предаст нас.

– Он предаст тебя, Чонгук, а не нас, и ты сам все делаешь для этого, – Хьюн откидывается на спинку кресла и наслаждается тем, какую бурю эмоций на обычно спокойном лице сына вызывает его последняя фраза.

========== 4 ==========

Комментарий к 4

Посмотрите фото Юнги в шапке.

Обязательно включите

Music: Ciara – Paint It, Black

https://soundcloud.com/user-309339827-255824992/ciara-paint-it-black113

Буду рада отзывам и вашему мнению, глава меня просто опустошила, автор ушел в запой.

***

Двадцать три месяца и одна неделя, как Чон Чонгук не видит Мин Юнги. Ровно три месяца ушло на привыкание к мысли, что Чон не натолкнется на слоняющегося, как тень, по коридорам мальчугана. Ровно три месяца Чонгук учился не искать его за общим столом во время ужина. Ровно три месяца Чонгук не понимал, почему ему не хватает Юнги. А потом понял. В этом доме, в этой семье, да и вообще во всем этом городе никто не смеет смотреть на Чонгука глаза в глаза, смотреть с вызовом и даже сказать «да» на его «нет». Это мог делать только Юнги, и Чонгуку надоели эти вечно заискивающие перед ним люди, его мать, смотрящая в рот сыну, друзья, которые лебезят и пытаются всячески угодить, все надеясь, что и им перепадет во время правления Чонгука. Чону надоело слышать «да» на любое свое пожелание, надоело, что на него все смотрят снизу вверх, и даже отец смотрит только на равных. Чонгуку Юнги не хватает, и его это раздражает. Мальчишка, у которого ничего нет, жизнь и судьба которого зависит от Чона, ставил старшего на место одним только своим взглядом. Даже когда Юнги сгибался от его ударов, когда дрожал в чужих руках от страха, Чонгук всегда видел на дне его зрачков то, чего не может найти больше ни у кого. Чонгук видел там смелость, отчаянную, граничащую с безумием, ибо против Чонгука не пойдешь – смелость. Чонгуку Юнги не хватает, и эта мысль бьет аккурат под дых. Он не признается в этом никому, но перед собой Чонгук честен. В Чимине нет и капли той силы, что переполняет младшего, заставляет подниматься на ноги после каждого удара и, сжав зубы, стойко терпеть боль. Юнги ей заполнен до краев. Чону вымораживает внутренности от неправильности своего брата и от своего последнего открытия, послужившему толчком к тому, что Юнги сейчас живет в Токио. Но это же Мин Юнги, он тот, кто вечно прет против ветра, неудивительно, что даже ориентация у него нетрадиционная. Чонгуку Юнги не хватает, и эта мысль не дает покоя, не позволяет сконцентрироваться на делах, не оставляет ни на секунду – истошно долбится под черепной коробкой.

Чонгук запретил делать какие-либо перестановки в комнате брата. Да, он не собирается впускать Юнги обратно в этот дом, но видеть, что там живет кто-то другой или комнату переделали под кабинет матери, Чонгук не хочет. Пока. Поэтому в комнату заперли дверь, и иногда, когда Чонгук под утро приходит домой, он идет не к себе, а к Юнги, и спит там, на его постели. Потому что Юнги – единственный в этой семье, кто может стоять на равных, потому что младший брат, возможно, даже сильнее самого Чонгука.

Двадцать три месяца и одна неделя, как Чонгук признается себе, что скучает по нему.

Офис Jeon Foundation

– В понедельник все будут в сборе. Приедут даже наши друзья из Китая и Японии. Я так сильно не переживал, когда мой отец передал всю власть мне, а сейчас место себе найти не могу, – Хьюн откидывается на спинку кресла и расслабляет свой галстук.

– Для меня это чистая формальность, отец. Я и так весь последний год веду твои дела, – Чонгук расслабленно сидит в кресле напротив и вертит в руке бокал с виски.

– Притом весьма успешно, – тепло улыбается мужчина сыну. – Я в твоем возрасте все еще по девчонкам бегал и большую часть наставлений отца игнорировал, а ты молодец. Я горжусь твоей последней сделкой с кланом Ким и только поощряю твои жесткие методы борьбы с конкурентами. Вот только учти, ты новенький в криминальном мире, и на тебя сразу попрут со всех сторон, кто-то подмять под себя, а кто-то уничтожить, я буду рядом столько, сколько надо, но ты теперь главный, и от каждого твоего решения зависит не только твоя судьба, но и жизнь клана, – говорит Хьюн и задумывается. Как и любой отец, Хьюн переживает и беспокоится о своем ребенке. И несмотря на то, что изначально другого пути для Чонгука предначертано не было, в душе мужчина жалеет, что придется переложить на сына такую ношу. Но правила есть правила.

– Наши методы, как ты уже заметил, отличаются, и пока мои неплохо работают. Я продолжу в том же духе, можешь не переживать. А теперь, мне надо съездить на склад, лично проверить товар, – Чонгук поднимается на ноги и запахивает полы пиджака.

– Чонгук, – окликает идущего к двери сына отец. – Сегодня твой брат прилетает и у нас семейный ужин. Не пропусти.

Чон задумывается на пару секунд, а потом, так ничего и не ответив отцу, выходит за дверь.

***

Двадцать три месяца и одна неделя, как Мин Юнги сам по себе. Первые полгода ушли на привыкание к мысли, что не надо вздрагивать от каждого шороха в квартире, не надо пробираться домой на цыпочках, чтобы быть незамеченным, и главное, не надо бояться наказания. Ровно шесть месяцев Юнги привыкал, учился жить по-новому. Ровно шесть месяцев было очень тяжело. Он жил один в огромной квартире в центре Токио. Чонгук не сжадничал, и у Юнги было все, о чем мог мечтать мальчик. За ним присматривал назначенный семьей опекун, а еще у Мина был личный шофер и домработница. Правда, домой Юнги приходил только поспать.

Первые месяцы было очень трудно адаптироваться, как в чужой стране, так и в новой школе. Но Юнги быстро решил эту проблему, нацепив свою любимую маску – незаметной и серой мыши. Полгода Мин топил свое одиночество и тоску в учебе. Он усиленно занимался, смог за короткий срок стать любимчиком учителей и понемногу привык к мысли, что он теперь один. Юнги сильно скучал по Моне и Хосоку, и хотя лицо друга каждый день смотрело на него с экрана мобильного, ему этого было мало. С Моной он общался реже, девочка на контакт не шла и на все вопросы брата отвечала, что все нормально. По Чонгуку Юнги не скучал. Может совсем чуть-чуть. Но, когда мысли о брате заполняли голову, а его образ начинал мельтешить перед глазами, Юнги сразу срывался гулять в центр или звонил Хосоку. От Чонгука надо отвлекаться, и его надо прогонять. Сам он никогда не уходит. Мин даже нашел метод борьбы с ним, он лелеял и взращивал в себе уже и так еле помещающуюся в него обиду, семена которой в ту ночь в его комнате посадил брат. Чонгук выгнал его из дома, лишил друзей и семьи, и Юнги этого не забудет. А когда будет забывать, то сам себе напомнит.