Текст книги "Великая Эволюция (СИ)"

Автор книги: stellafracta

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

Де Блан сделала это в два этапа, а у него получилось сразу… Ценой жизни ассистентки. Во имя чего?

Примет ли тело Виктора нового его? Он рисковал всем. Какой глупый, безрассудный поступок!

Как же она его понимала сейчас!

Ему было странно ощущать ее прикосновения к своему лицу, ее теплое дыхание, эти горсти раскаленных углей в ладонях, каждый раз когда он клал руки ей на плечи. Он уже почти позабыл, как это… Она говорила что-то о его глупости и безрассудстве, а он не слушал, впервые Виктор испытал облегчение за эти дни.

Так словно де Блан своими слезами отпустила его грехи, его вину перед всеми, перед собой, перед Скай, перед человечеством, которое он так и не сможет спасти.

Хекс-ядро мутировало, получив плоть Виктора и частицы Шиммера, оно забрало Скай, но не убило Виктора во второй раз…

Но почему, когда он касается де Блан, устройство вспыхивает и волнуется, почему он сам будто ощущает прилив сил, восстанавливается, словно завершает свою трансформацию?

Вдруг это опасно… для нее?

Их пальцы переплелись, его металлической кисти и ее холодной руки, и она с непостижимой решительностью вновь нависла над ним, сидящим на стуле, не давая двигаться.

Ее вторая рука держала Виктора за затылок, ноги крепко сжимали его бедра с обеих сторон, и он облизнул губы. Странно. Его ладонь легла ей на грудь, на грудную пластину в области сердца – или того, что его заменяло, – и он сам не осознал этого, пока фиолетовое сияние не прошло изнутри ее тела в его руку и не вернулось обратно.

«Это влечение, – уговаривал себя Виктор. – Это просто влечение. Не смей…»

Они смотрели друг другу в глаза, и он тонул в ее очах цвета темного шоколада. Он хотел вернуться на восемь лет назад, когда он еще был молод и глуп, и все было впереди.

Каждый раз, когда он отталкивал ее, он оправдывался, что желал ей добра. Без него – и без его безнадежной любви, которая могла рассчитывать лишь на ответную привязанность и дружбу. Он все потерял в угоду своей гордости.

– Есть две вещи, которые ты должен знать, – произнесла де Блан, отклоняясь назад и медленно убирая руки. – Ты понятия не имеешь, насколько мы теперь связаны.

Виктор с замиранием сердца следил, как она медленно, с полуулыбкой на губах, тянется к воротнику своего костюма. Виктор поначалу думал, что она попросту решила соблазнить его – наконец-то, – и затаил дыхание.

Лучше бы его догадка была верна… Он уже приготовился отдаться с потрохами – потому что влечение никуда не исчезало, а только нарастало, возвращая воспоминания, перемешанные с видениями, навеянными взволнованным Хекс-ядром.

Де Блан медленно растягивала в стороны вертикальную застежку, от горла до низа живота, обнажая переливающуюся в бликах света структуру органического сплава. Фиолетовый элемент занимал только часть ее торса, эстетично вписываясь в красивое женское тело, оставляя ее настоящие полукружья груди, дуги реберных костей…

Виктора не испугало тело Алекс. Быть может, только чуть-чуть.

И все равно она в каком-то смысле его соблазняла.

Он не отшатнулся, не оттолкнул ее… Он даже не понимал, насколько она была уязвима в тот момент, когда открывала ему свою тайну, тайну своего преображения, противоестественную и пугающую.

«Нет, нет, не может быть», – словно говорил он, качая головой, при этом подаваясь вперед, обеими руками притягивая ее к себе, вынуждая наклониться ближе.

– Я не должна была позволять тебе сделать с собой подобное, – выдохнула она в его приоткрытые губы. – Прости меня.

– Это не важно, – отозвался Виктор. – Уже не важно.

Он лгал себе, что это не имеет значения, он выбрал обмануть себя – насколько сильно было желание раствориться в этой манящей неге, в этом желании… в ней.

– Ты самое ценное, что у меня есть. Я люблю тебя, Виктор.

Когда-то давно он в наивных мечтах представлял себе эту сцену… Их объяснение в любви. Их близость. Их счастливое будущее двух влюбленных ученых, меняющих мир к лучшему.

Сейчас они были другими, искалеченными, существующими лишь за счет бесконечной агонии и борьбы живого и мертвого внутри их тел.

Сейчас ее слова звучали иначе. Глубже. В самое сердце. Из правды их общей боли и одного одиночества на двоих.

Только сейчас он поверил.

Он не успел ответить, набрав в грудь воздуха, так и не признался во взаимности – она поцеловала его. Тысячи фейерверков взорвались в голове, тысячу нервных клеток умерли и возродились, и он жадно впивался в ее рот, будто страдая от неутолимой жажды.

Алекс села Виктору на колени, лицом к нему, он держал ее так крепко, как позволяли ослабевшие руки. Он не мог оторваться, и она не могла, и его тело, казалось, бросило все свои ресурсы на то, чтобы он прочувствовал полноценно момент их воссоединения.

У него была эрекция… удивительно. Виктор отметил этот факт вскользь, он вообще старался не думать о том, что происходит, о том, что де Блан уже стаскивает с него жилет, расстегивает комбинезон и рубашку.

Она отстранилась и слезла с него, чтобы раздеться полностью. Он таращился на нее с широко распахнутыми глазами, восторженно, не понимая, как он еще жив, наблюдая такую красоту.

Она была прекрасна. Как молодое тело с правильными формами, как совершенная комбинация прогресса науки и магии в живом существе. Она чувствовала, что ему нравится. Она, быть может, даже дразнила его, не сразу возвращаясь к нему на колени.

Она не была слишком напориста, она его щадила. Он был хрупок и беззащитен в своей отчаянной искренности, в девственной чистоте чувств и мыслей.

Они чуть не свалились со стула, когда Виктор потерял равновесие. Де Блан хихикала ему в ухо, порождая миллиарды мурашек, бегущих по спине, и они переместились на пол, на ворох одежды, лежавшей в центре лаборатории причудливым узором.

========== 19 ==========

Это было неудобно, порой нелепо и неуклюже, но ему было все равно. Рот наполнялся слюной, сердце бешено колотилось в груди, он то и дело задыхался, забывая дышать, уже не сдерживая стонов.

Они только начали, а он уже будто умирает.

– Дыши, – коротко и шепотом напоминала ему де Блан, а он, вместо того, чтобы следовать ее указаниям, делал лишь судорожный вдох, как перед погружением в воду, и вновь целовал ее, лежавшую на спине под ним.

В какой-то момент выставленные вперед руки, которыми он упирался в пол, уже начали трястись от усталости, и женщина крепче обхватила его бедра разведенными в стороны ногами, поддерживая и выравнивая положение.

Она гладила его по голове, запускала пальцы в густые волосы на затылке, притягивала к себе, а затем отстраняла, чтобы он совершил необходимый глоток воздуха.

– Если я так умру, – в полубреду говорил Виктор, – это будет приятная смерть.

– Даже не думай, – отвечала Алекс, не больно кусая его за губу, возвращаясь к поцелуям.

Они только начали.

В какой-то момент, когда он запутался в штанинах наполовину снятого комбинезона, она перевернула его на лопатки, помогая раздеться. Она вновь нависала над ним, щекоча распущенными волосами лицо, лаская руками его плечи и грудь, пропуская лишь то, что скрывалось под механическим корсетом, служившим для того, чтобы держать искривленную спину. Она целовала его щеки, шею, опускаясь поцелуями ниже к животу, скользя по его телу своим телом, сея легкие искры от соприкосновения.

Она сняла с Виктора белье, глядела на него любовно, дразняще, вернулась к податливым губам, вновь двигалась вниз, оставляя холодящие дорожки слюны. Ее ладони уже держали его член, а она смотрела ему в глаза, и он не мог ничего поделать… Он уже ничего не соображал, он просто наблюдал, до тех пор, пока ощущения не превысили предел терпимости.

Виктор едва себя помнил, когда обеими руками держал де Блан за волосы, пока ее влажный и теплый рот ласкал его. Виктору уже казалось, что ничего лучше на свете просто не существует, и одновременно ему было мало.

Он что-то бормотал, о чем-то умолял… Он притянул Алекс к себе, ловя ее губы своим ртом, крепко прижимая, будто желая слиться воедино. Их тела уже оплетали искрящиеся языки, они были деталями механизма, который вот-вот начнет свой стремительный и неустанный бег.

Это было похоже на танец, в котором Виктор не знал движений, но импровизировал, и выходило неплохо. В распаляющем сладострастии, в бесстыдном вожделении он ощущал силу и единство.

А они еще только начали!

Он любовался ей, лежавшей на спине перед ним, он не замечал, как уже болят колени, как пот течет по лбу, шее, он гладил руками ее сияющее в бликах лабораторных ламп тело, ощущая каждый сантиметр, ее упругую грудь, помещающуюся в ладони, изгибы ее талии и бедер, жар низа живота.

Если бы он был создателем, он бы сотворил ее – совершенную, сильную, только для себя. Во имя великой эволюции!

Он хотел ее всю, эгоистично, жадно и отчаянно, без остатка. При каждом объятии его пульсирующий член касался ее живота и бедер, в каждой каждой позе переплетенных тел он словно постигал тайну, до которой не мог дотянуться всю жизнь.

Он вошел в нее, растворившись, перемешавшись, теряя страх и боль, обретая смысл. Он хватал ртом воздух, тонул и выплывал, под грохот сердцебиения, под собственные стоны и рыки.

Виктор был готов сожрать ее, он прерывался только чтобы перевести дух. Ни время, ни место не имело значения – они властвовали над мирозданием, завершая трансформацию под неслышные аккомпанементы кодов и агонии вспышки Сверхновой, в которой была возможна жизнь, не сыгранная ранее.

Они поменялись местами, и теперь де Блан сидела на Викторе, нанизывая себя на него, дразня и доводя до исступления, целуя в приоткрытый рот, откидываясь назад, позволяя ему любоваться ее телом, крепко сжимать на ее грудь, бедра, переплетать пальцы рук.

Виктор поднялся с лопаток, упираясь дрожащими ладонями в пол, по-прежнему ощущая себя внутри Алекс, державшей его за затылок, неистово целовавшей его лицо, шею и плечи. Он уже не мог сдерживаться, блаженство спуталось со сладким мучением… Волна рассыпающихся звездным дождем искр прошлась по ее телу, передаваясь Виктору, и он, ощущая стремительно подступающую лавину эйфории, захватывающую и тело, и разум, не сдержал растерянных вскриков.

Он думал, он умер – настолько освобождающим, срывающим оковы, был экстаз, – но он лишь кончил. Она помогла ему лечь на спину, иначе он бы просто рухнул, цепляясь за нее руками, как за спасительный круг.

Слюни вперемешку со слезами, тепло еще горячих тел, мерцание и осознание.

Новая эра человечества началась с них, с их интеграции и манифеста во имя прогресса, трансцендентного перерождения.

========== 20 ==========

Зал заседания Консулов тонул в закатном багряном мареве, проникавшим в витражное окно купола. Круглый стол в центре по обыкновению занимали члены совета, и повод, по которому проводилась внеплановая встреча, был весьма скорбный.

Пилтоверу предстояла война с Зауном… если не будут приняты меры. Нижний Город был уже в огне, отделенный от столицы армией, перекрытыми мостами, непреодолимой пропастью предрассудков и жестокости.

Заун под предводительством своего лидера Силко отказался отдавать украденный Хекс-самоцвет, выдавать полиции того, что совершил кражу – ни под каким предлогом. Внутренние распри и отношения между бандами Нижнего Города не имели значения… У них было оружие, сила, безрассудство и накопившаяся с годами ненависть к тем, кто сидел в своих позолоченных дворцах по ту сторону.

Джейс побывал в Нижнем Городе, отправившись на поиски похищенного самоцвета. Он увидел, как на самом деле обстоят дела – и это не имело ничего общего с регулярными отчетами полиции, категоричными стереотипами пилтоверцев о жителях на другом берегу.

В Зауне живут люди. А не звери, бандиты, убийцы, наркоманы, неполноценные существа, недостойные иметь условия для жизни – медицинскую помощь, образование, чистую воду и воздух, без смрада ядовитых испарений, вызывающих смертельные болезни… То, что пережил Джейс за свое непродолжительное путешествие в Нижний Город, перевернуло его представление о мире, он уже не будет прежним.

– Никто из нас не достоин управлять Зауном, мы не в праве диктовать им свои условия, – произнес он, смело глядя в глаза каждому из присутствовавших. – Мы больше не способны на доброту, сочувствие, милосердие – они остались лишь высокопарными словами из наших лживых уст.

Консул Талис ходил по грани. Или уже пересек ее… Но ему было плевать – теперь плевать, – на то, что о нем думают члены совета. Они радостно готовили и ели ложь ложками, закрывая глаза на страдания целого города, убежденные, что чужие беды их не касаются. Преступность, отсутствие морали, детский труд – не от безделья и невежества, а от отсутствия возможности жить иначе… Те, кто вырывался из плена угасающего города, встречали сопротивление, пренебрежение, незаслуженную жестокость.

Они были чужими в Пилтовере. Они всегда ощущали себя изгоями… На них смотрели с подозрением и опаской.

Только сейчас Джейс понял, почему Виктор порой так реагировал на унизительные шутки или утверждения о неполноценности выходцев из Нижнего Города. Виктор не был таким одним, одаренным, сделавшим выбор в пользу лучшей жизни, прогресса, морали… Виктор был, безусловно, Виктором, ученым-гением из Зауна, совершившим невозможное, однако его исключительный опыт лишь подчеркивал вопиющую несправедливость.

Мэл когда-то сказала, что война должна быть самым последним вариантом – когда других не осталось. Джейс осознал это слишком поздно. Его Хекстек развязал бойню за сущую мелочь, сверкающий камешек, способный разнести на куски Академию, попади он не в те руки… Джейс почему-то даже ярко представил себе поражающую мощью картинку и ужаснулся.

Если по ту сторону – люди, то и взывать стоит к их человечности. Войны хотят только безумцы… Но их, к счастью, меньше. Надежда есть – если только его поддержат Консулы.

– Заун имеет полное право не доверять нам, – продолжал Джейс. – Мы не оправдали свои полномочия. Мы закрывали глаза на их беды слишком долго.

– Джейс, ты забываешься, – одернули его.

Однако Золотой Мальчик Пилтовера уже не повелся на прежний трюк – соответствовать чему-то он уже не станет.

– Я знаю, что не пробуду в этом кресле долго, но у меня есть одна важная роль. И я пришел сюда со своими партнерами – Виктором и Алекс – как тот, кто готов нести ответственность за то, что происходит.

Две фигуры позади него до этого момента молчали. Он ощущал всем нутром их поддержку, будто они были магами, очертившими защитный круг – как в его далеком прошлом, когда он, ребенок, попавший в снежную бурю, был спасен загадочными человеком, использовавшим руны, повелевавшим стихией, подарившим ему осколок кристалла…

Джейс лишь слегка обратил внимание на их синхронность, заметную ярче обычного. Виктор и Алекс всегда были больше, чем друзья – Джейс все практически с первой встречи просек, особенно, реакцию Виктора на свою давнюю подругу… Однако с недотрогой Виктором, погрязшим в своем равнодушном целомудрии, любое продолжение их истории было исключено.

Но когда Джейс входил в лабораторию накануне заседания, эти двое смотрели друг на друга по-особенному. Пусть и они ничего, напрямую свидетельствующего об их близости, не делали и не говорили, лишь собирались выходить и попали навстречу…

Впрочем, если они теперь любовники, это не важно. Даже лучше… Они, может быть, наконец, поняли, что глупо бежать от правды, особенно в такие времена.

– Джейс заключил перемирие с Силко взамен на независимость Зауна, – закончил Виктор заявление Консула Талиса, сидя на стуле, опершись на костыль, по левую руку от глядящего на него партнера.

Да, все верно… Сказать об этом должен был именно Виктор.

Виктор, который положил свою жизнь на лабораторный стол, чтобы сделать мир лучше. Виктор, который пожертвовал всем ради светлого будущего, прогресса, великой эволюции человечества.

Виктор, который застал начало эры Хекстека и наблюдает ее окончание.

Джейс пообещал уничтожить все созданные ими устройства. Они не солдаты, они ученые, они не будут делать оружие.

Реакция на заявление была неистовой, яростной, бурной. Бразды правления выпущены из рук, над городом уже потерян контроль, причем давно – просто никто не собирался это признавать. Заун заслужил автономность, в нем есть свои лидеры и управленцы. Да, возможно, они далеки от чопорных богатеев-предпринимателей, сидящих в сияющем зале Академии, но сейчас ключи от безопасности и жизни всех них у Нижнего Города.

Нужно уметь признавать слабость. Нужно уметь признавать ошибку.

Джейс под пристальным взором множества пар глаз стоял в пурпурном свете луны и ожидал финального вердикта Консулов. Он верил в их благоразумие – или хотел верить… потому что иначе было нельзя.

Когда один за другим они подняли руки в знак согласия с выдвинутым перемирием, возглас облегчения и радости сорвался с губ Джейса. Он встретился глазами с Мэл – решение утвердительно проголосовать первой далось ей не без труда.

Она поддержала его… Он в ней не ошибся.

Печальный свет ночного спутника за окном пульсировал голубоватым свечением, приближаясь к витражному окну, стремительно и зловеще, напоминая звездную вспышку. Инстинкт, необъяснимое чувство неотвратимости парализовало тех, кто осмелился обратить взгляд в сторону окна.

Какая ирония – когда против тебя применяют сотворенное тобой оружие. Такова участь человека-создателя, дарующего миру то, что мир еще не способен усвоить.