Текст книги "Великая Эволюция (СИ)"

Автор книги: stellafracta

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Он знал.

Он знал!

Объятия получились какие-то скомканные и нелепые, и они оба подались навстречу друг другу, а потом замешкались… В итоге Виктор задел локтем и уронил на пол костыль, а де Блан, уткнулась носом ему в висок, щекоча дыханием щеку, прижимая его к себе за острые плечи.

========== 10 ==========

Странных ситуаций и разговоров с объятиями больше не было. Да и в них не было нужды – работа двух молодых ученых и куратора кипела, на сердечные дела времени просто не оставалось.

Виктор упивался разработкой, Джейс активно продвигал их проекты в массы своим образом и харизмой, а профессор де Блан представляла их от лица Академии.

Перспективный исследователь и бунтарь, Золотой Мальчик Пилтовера… Джейс Талис был героем газет, его портреты висели на каждом углу, как символ прогрессивного будущего столицы – за последние полгода по технологиям Хекстека было запущена масса систем производственного уровня, которые уже прошли испытания и аккредитацию, в том числе, Хекс-врата, сделавшие возможными высокоскоростные путешествия в пространстве на дальние расстояния.

Алекс даже шутила порой, что вместо того, чтобы тратить финансы Академии, можно, помимо брендированной атрибутики, выпустить партию ношеных рубашек – или других предметов гардероба – Золотого Мальчика, и голодные женщины, его фанатки, будут готовы драться – не то, чтобы отдать последние деньги.

Виктор смеялся, Джейс то дулся, то смущенно краснел, а де Блан продолжала иронично нахваливать модельную внешность Талиса, передразнивая его атлетичные позы или комментируя некоторые скрытые под поверхностью моменты.

Они все знали, что профессор это делает любя, ибо Джейс абсолютно ничего намеренно не делал, чтобы выглядеть идеально и влюблять в себя весь мир. Кроме того, сарказм в какие-то моменты отрезвлял, и он осознавал, насколько велика сила его очарования.

Незадолго до открытия выставки и Дня Прогресса команда ученых представила результаты последних месяцев декану. Вопреки грандиозным ожиданиям молодых людей, Хеймердингер холодно отнесся к новинке – Хекс-самоцвету, стабильной версии Хекстековского кристалла, которым можно оснащать как огромные механизмы для заводов, так и бытовые портативные устройства для обычных людей, – и предложил отложить анонсирование разработки.

– Он просто консервативный осел! – в сердцах восклицал Джейс, наворачивая круги по центру комнаты, когда декан покинул лабораторию и даже не пожелал слушать возражения. – Он застрял в прошлом и не хочет идти дорогой будущего!

– У человека слишком короткая жизнь, чтобы десятилетиями ожидать того, что может улучшить существование уже сейчас, – подхватил Виктор, мрачно подперев подбородок ладонью.

– Почему ты не вмешалась? – напустился на де Блан Джейс. – Догони его, заставь передумать!

Алекс де Блан сидела на столешнице широкого стола, скрестив руки на груди. Она сама была огорчена результатом презентации, несмотря на то, что разработку декан признал истинно новой эрой Хекстека.

Хеймердингера испугала перспективность Хекс-самоцвета. Он по какой-то причине не желал видеть Хекстек, доступный каждому жителю Пилтовера, а девиз «Хекстек в каждый дом!» его буквально поверг в ужас.

Неужели в умах ученых мужей по-прежнему царят предрассудки по поводу магии или семимильными шагами летящих инноваций? Если задача исследователя – протаптывать дорогу в неизведанное, совершать невозможное и постигать тайны мироздания, упорядочивая и делая известными закономерности, то почему в реальной жизни все иначе?

Их открытия пугали. Их открытия нуждались во времени для их принятия.

– Что же теперь мне говорить на церемонии открытия Дня Прогресса? – уже порядком успокоившись и выпустив пар, спросил Джейс. – Я представлял, как я объявлю о новой эре Хекстека, эре будущего, мы устроим представление, где я попытаюсь размозжить на сцене Хекс-самоцвет молотом, и все ахнут… А потом ничего не произойдет, потому что он безопасный и бла-бла-бла…

Он сел на пол, чтобы перевести дух. Двое его собеседников в недоумении на него уставились.

– Говорить на церемонии? Что это значит? – нарушил повисшую тишину Виктор.

– Я хотел вам сказать об этом только в самом конце нашей сегодняшней презентации, устроить сюрприз – я был уверен, что Хеймердингер одобрит анонс, – вздохнул Джейс. – Мэл предложила мою кандидатуру на роль того, кто будет говорить речь на Дне Прогресса, и Хеймердингер ее одобрил. На открытии выставки я буду выступать вместо декана.

– Вот это новость! – встрепенулась де Блан, вскакивая со стола. – Джейс! Это замечательно!

– Мы сможем подготовиться к новой презентации, мы проведем дополнительные испытания и докажем, что Хекс-самоцвет безопасен! – воодушевленно произнес Виктор, разворачиваясь на крутящемся стуле к напарнику. – Мы соберем необходимые данные, продумаем схему, по которой допуск к технологии и ее использование будет строго регламентированы!

– И тогда Хеймердингер с его ретроградным страхом перемен не сможет найти аргументов против, – резюмировала де Блан. – Консул Мэл уже знает про Хекс-самоцвет, я правильно понимаю?

Джейс ответил не сразу, оглядываясь на стоящую позади женщину в черном костюме.

– Частично, – пространно ответил Талис, пожимая плечом. – Не надо на меня так смотреть!

Виктор и Алекс, действительно, глядели на молодого ученого, сидящего на полу в центре лаборатории, с явным неодобрением.

– Я завоевываю их лояльность излишней откровенностью, – нашелся он после паузы.

– Откровенностью о том, что не видел даже Хеймердингер, – покачал головой Виктор.

– Уже видел, – возразил Джейс. – Это был лишь вопрос времени.

«Как же они все беспечно обращаются со временем», – подумала Алекс де Блан, но вслух ничего не сказала.

Комментарий к 10

Конец Акта 2.

========== 11 ==========

Комментарий к 11

Акт 3. Хекс-код

Весеннее солнце припекало кожу, теплый ветерок играл волосами, ероша каштановые пряди. Виктор закрыл глаза, растворяясь в умиротворении и спокойствии, сливаясь с шелестом травы, перекличкой птиц и мелодичным звоном насекомых над водой.

Дикий пруд в отдаленном секторе сада Академии, тихая гавань в кипящем жизнью научном комплексе… Виктор уже отложил в сторону книгу, бросил на землю кипу заметок, и просто наслаждался покоем.

Он уже даже не погружался в грезы – голова была абсолютно пуста от мыслей, никаких мечтаний и фантазий, никаких формул и схем из учебников, он забыл о предстоящих экзаменах. Как же хорошо…

Порыв ветра всколыхнул листья кустарника, растрепал волосы, разметал лежавшие на траве листы бумаги. Только когда страницы подхватил беспокойный поток воздуха, унося прочь к кромке воды, Виктор размежил веки.

– Нет-нет-нет, только не туда! – выпалил он в растерянности, тщетно пытаясь схватить хоть что-то.

Он поздно спохватился, испещренные мелким аккуратным почерком заметки уже кружились у берега, словно дразня и насмехаясь.

Виктор не сразу поднялся на ноги, опираясь на трость, и кое-как начал собирать разбросанные листы. Часть уже плавала в пруду, часть еще только намеревалась там оказаться…

Бормоча проклятья, юноша вылавливал мокрую бумагу, уже безнадежно испорченную, клал на землю и принимался за следующую… Где-то в глубине души он понимал, что это совершенно бесполезное занятие, но досада не позволяла ему прекратить.

Самые дальние обрывки черновиков запутались в кувшинках, и даже трость, цепляясь за витиевато переплетенные корни водных растений, не помогала дотянуться до них.

Кувшинки были красивые, но Виктора волновало другое. Проклятье! Ну как же он так, это были важные заметки!

Очередной клочок бумаги размок и ушел под воду, и Виктор в негодовании всплеснул руками, нависая над покрытой рябью поверхностью. Вот так всегда! Какой же он растяпа!

Он не мог поверить, что ничего нельзя поделать. Эта досадная мелочь вызвала целую гамму чувств – от злости до горечи, подступавшей к горлу знакомым отвращением к себе.

У него вечно все не так. Он неловкий, неуклюжий, невезучий, как бы он ни старался, что бы ни делал… Даже если он одет в стильную форму учащегося Академии, даже если его волосы причесаны и уложены аккуратным пробором набок, даже если он дружит с самой лучшей студенткой потока, он по-прежнему остается…

Поток обличающих тирад внутреннего критика был прерван оглушительным падением в пруд, и Виктор сам не понял, как уже хватал ртом воздух, ударяя руками по поверхности, цепляясь за скользкие листья кувшинок и бесформенную ледяную воду.

Не за что ухватиться, и силой гравитации его тянет вниз, ко дну, и рот саднит от непривычного привкуса – то ли тины, то ли его испуганных воплей.

Это было странное ощущение… Он не чувствовал веса своего тела, но легкие уже разрывало от боли и невозможности сделать вдох. Под водой было темно, и блики солнечного света терялись за взбаламученными волнами и черными листьями растений.

Он не умел плавать. И он никогда не думал, что это умение ему пригодится…

Темнота и навалившаяся вдруг усталость окутали Виктора как уютное, но холодное одеяло. Пруд был глубокий, какая нелепая смерть…

Кусок времени вырвали из памяти, и в следующее мгновение легкие и желудок уже исторгали из себя воду, которой, казалось, было бесконечно много – будто он проглотил весь пруд до капли. Потуги длились вечность, он упирался коленями и локтями в мокрую траву, и кто-то держал его за пояс, не давая завалиться на бок или упасть ничком.

Он то ли рыдал, то ли отплевывался, он сам не понимал. Когда кашель сменился ознобом, чьи-то заботливые руки приподняли его, убирали прилипшие к лицу волосы со лба, а родной голос повторял, что все будет хорошо…

Виктор верил. Этому голосу он всегда верил.

Алекс де Блан заключила его в объятия, и он приник к ней, дрожа от холода и перенапряжения, а она гладила его по голове.

– Что ты делал в пруду, глупышка?

Она улыбалась, и теплое дыхание щекотало ухо.

– Там были мои заметки, – отвечал Виктор, осознавая, что готов вот так, в неудобной позе, на земле, обвив друг друга конечностями, в прилипшей к телам мокрой одежде, сидеть хоть всю жизнь.

– Настоящий ученый, – хихикнула де Блан.

– Да, я такой, – после паузы пробормотал Виктор ей в плечо. – Ты же знаешь.

Она знала. Она всегда знала.

========== 12 ==========

Джейс и представить себе не мог, что окажется в роли подсудимого второй раз. Он снова в центре зала Академии, склонил голову под тяжелым взглядом семерых Консулов, он вновь виноват в неосторожности и последствиях своих исследований…

На этот раз он пришел с повинной сам. Он взял ответственность на себя, признал, что не обеспечил должных мер безопасности.

Кто бы мог подумать, что Хекс-самоцвет будет украден сразу после его речи на Дне Прогресса? У всех на виду, прямо у него под носом!

Они оставили его в лаборатории, в центре наковальни с молотом, как заготовку для фееричного представления, которая должна была использоваться на сцене… Однако в самый последний момент Джейс передумал делать громкое заявление о новейшей разработке Хекстека.

То ли струхнул, то ли не посмел ослушаться Хеймердингера… А затем он увлекся праздником.

Пропажу обнаружил Виктор, тем же вечером. Он был единственным, кто намеревался продолжать работу, не отвлекаясь на всеобщее веселье. Однако покинув де Блан, уже четверть часа спустя он нашел ее в оранжерее и, ни слова не говоря, вывел за руку в коридор-мост, туда, где было безлюдно.

На бледном, осунувшемся лице был написан искренний ужас. Виктор, конечно, был разочарован прошедшим не по плану выступлением, но вряд ли его настолько ранил внезапный отказ Джейса обнародовать Хекс-самоцвет!

Тем более, когда он уходил в лабораторию – а это было совсем недавно! – он выглядел лучше.

– Все пропало! – выдавил, наконец, Виктор, глядя на де Блан широко распахнутыми глазами. – Все! Чертежи, бумаги, документация… Хекс-самоцвет! В лаборатории ничего не осталось! Это катастрофа! Что нам теперь делать?!

Алекс держала его за плечи, настолько крепко, насколько могла, чтобы не оставлять синяков, но он этого не замечал.

– Я должен был сразу вернуться! – сокрушался Виктор. – Я не должен был оставаться на этом дурацком празднике!

– Идем туда, скорее, – перебила его де Блан, осознавая, что дела их плохи, желая убедиться воочию. – Ты говорил уже кому-нибудь?

Вместо ответа Виктор неистово замотал головой.

– По пути найдем того, кто срочно позовет Джейса в лабораторию. Пока никому ни слова.

Когда они стояли, каждый погруженный в свои апокалиптические думы, созерцая учиненный вором беспредел – бардак, яркие насмешливые граффити на стенах и миниатюру дирижабля с надписью-пожеланием счастливого Дня Прогресса, – в помещение явился Джейс.

Улыбка неведения быстро сползла с его красивого лица, а из груди, вместе с характерным запахом веселящих напитков, вырвался яростный возглас.

Сейчас, в Консульском зале, Джейсу было не менее тошно – то ли от похмелья, то ли от осознания необратимости ситуации. Хекстек в неправильных руках принесет немало бед. Вор определенно был из Зауна, и неведомо, какие смертоносные орудия изобретают злодеи из Нижнего Города, тем более, завладев Хекстековскими чертежами. Пока идет расследование, а информации нет, ожидать можно всего что угодно.

Джейс заявил, что готов понести наказание, а также прекратить всю дальнейшую разработку Хекстека, включая уже функционирующие устройства и Хекс-врата.

Виктор и де Блан, находившиеся по обе стороны позади, ошарашенно молчали и не вмешивались.

Каково было его изумление, когда все до единого Консулы высказали категорическое несогласие.

Их предпринимательство, репутация и финансовые обороты окажутся под угрозой, если не будет устройств, принесших научно-техническую революцию… Они беспокоились лишь за свое благополучие.

Кроме того, Мэл Медарда предложила решение, услышать которое никто не ожидал – даже в самых смелых мечтах.

– …если закроются Хекс-врата, Пилтовер будет терпеть убытки, – рассуждала она, – а значит, приостановление их работы недопустимо. Если же мы будем бездействовать, велика вероятность последующей атаки злоумышленников. Выход из подобной противоречивой ситуации должен быть радикальным и нестандартным.

Красавица-Консул выдержала интригующую паузу, и все присутствующие в зале ожидали продолжения ее речи, затаив дыхание.

– Следует обеспечить безопасность Хекс-врат на административном уровне, и единственным квалифицированным специалистом является именно Джейс Талис. Он доказал свою готовность пойти на крайние меры ради спасения города, и потому я рекомендую его кандидатуру на место в Консульстве в качестве восьмого члена совета.

Джейс ловил ртом воздух, не смея поверить в услышанное. Под непродолжительный спор Консулов – не все из них были уверены в политических навыках молодого ученого, а также недоумевали, насколько оправдано введение новой должности и позиции в совете, – Золотой Мальчик Пилтовера переводил взгляд с одного лица на другое, ощущая, как ноша сваливается с плеч к ногам, а невидимая петля соскальзывает с горла.

Прожигающий страстным огнем взор Мэл, бросаемый на него через стол, распалял триумф еще пуще… Справится ли он? Готов ли он? Это такая честь… и ответственность!

Хеймердингер поддержал его кандидатуру. После всеобщего голосования место в совете принадлежало ему. Он уже знал, что делать… Джейсу не терпелось проводить супервизии на объекте и собрать все сведения.

Бесхитростная душа Джейса не чуяла подвоха. А вот де Блан, безусловно обрадовавшись, что их детище – Хекстек и лаборатория – останутся в сохранности, продолжала быть бдительной.

Медарда слишком активно окучивала Золотого Мальчика последние месяцы… Инициатива Консула была откровенным проявлением симпатии, и де Блан слабо верила в исключительно чувственную природу сего проявления. Бесспорно, Джейс мог влюбить в себя кого угодно, однако будет ли хитрая и опытная Мэл тратить время на интрижки?

– Что-то не так? Ты не выглядишь довольной…

Виктор остановился и обернулся, дожидаясь, пока Алекс поравняется с ним, когда они выходили из зала и следовали по стеклянному коридору-арке. Джейс оставил их далеко позади, пружинистым бодрым шагом ускакав к журчащим фонтанам комнатной оранжереи в конце крытой аллеи.

Виктор шел медленно, де Блан никуда не торопилась.

– Я довольна, – вздохнула она, понимая, что нет смысла лукавить. – Но меня беспокоит, что Джейс еще меньше времени будет уделять работе. Да, мы можем продолжить исследования, но…

– Мы справимся, – улыбнулся Виктор.

Впервые за последние дни. Де Блан улыбнулась в ответ.

– Я не сомневаюсь.

Ей захотелось обнять его, но она не посмела. Не так давно она заметила, как Виктор замкнулся, перестал выбираться из лаборатории вовсе, а на ее прямые вопросы о его самочувствии, небрежно отвечал, что его мучают головные боли, поэтому он такой угрюмый.

Она старалась больше проводить времени на проекте, и уже по факту была полноценным членом исследовательской команды, а не административным представителем Академии.

И сдается, что теперь будет самое время уделить внимание деталям. Она – их глаза и уши, их тыл и секретный агент. Что бы ни происходило, эти двое были для де Блан роднее всего на свете.

========== 13 ==========

Алекс де Блан была плохой актрисой, она это знала. То, как она все это время избегала откровенных разговоров о прошлом, было чистым везением – и неумением Виктора отличать притворную бодрость от благополучия.

Почти сразу после ее возвращения Виктор, естественно, поинтересовался, как ей удалось выжить, и более того, как удалось восстановиться и жить полноценной жизнью…

Ну как, полноценной. Жертву, которую она принесла во имя своей жизни, можно счесть опровержением сей полноценности.

Она ответила правду, но без одной важной детали. Да, она по-прежнему носила в своей грудной клетке механическое сердце, легкие и прочие органы под привлекательной оболочкой молодого женского тела, она по-прежнему была тем, кто по ее мнению уже с трудом мог называться человеком…

Иной раз она гадала, какое точно процентное соотношение в ней машины, а какой – человека.

Единственная возможность для организма выносить подобную нагрузку – допинг. Единственное средство заставить ткани и клетки не отторгать чужеродные импланты – обмануть их.

Человечество открыло массу наркотических средств, но самым эффективным из них стал Шиммер, производимый в подпольных лабораториях Зауна. Тонизирующая, возбуждающая, обладающая множеством экстремальных свойств фиолетовая жидкость…

За де Блан решила ее бабушка, желавшая спасти наследницу любой ценой. Приглашенный из Нижнего Города безумный ученый, способный, по слухам, возвращать пациентов с того света, не оставил Алекс выбора. Из набора кусков мяса и механизмов он сделал новую ее версию – навсегда зависимую от анальгетика.

Впоследствии она предприняла бесчисленное количество попыток слезть с Шиммера, но ни одна из них не увенчалась успехом.

«Выбор есть всегда», – однажды с отвращением сказал Виктор, когда они на примере наркоманов из трущоб, потерявших человеческий облик, обсуждали средства, на которые в отчаянии и жажде выжить род человеческий готов пойти.

Очевидно, о ее тайне он узнать не должен ни при каких обстоятельствах.

Однако зависимость не была основной проблемой де Блан. Ее смущало ее механическое тело, она не ощущала себя живой.

Все эти годы женщина искала способ сделать из мертвой машины живую материю. Ну или хотя бы ее подобие – пластичное, сверхсложное… и несовершенное. Чудо жизни – в неравновесии и низкой энтропии, в допущении противоречий и огрехов.

Когда она смотрела в зеркало, порой она не узнавала себя.

Она не стала показывать Виктору – как бы ему ни было любопытно, несмотря на то, что он не смел просить, – как выглядело воплощение идеалистической идеи интеграции тела и механизмов. Она пошутила, что под костюмом оно выглядит не так привлекательно, как кажется снаружи, и он, в своей привычной манере, отводил глаза и едва заметно улыбался.

Его всегда будет интересовать наука больше, чем женские тела. Де Блан это одновременно восхищало и разочаровывало.

Взрыв в студенческой юности, действительно, был результатом эксперимента… Нередко Алекс де Блан размышляла, для чего все это было нужно – если не для того, чтобы спустя годы вернуться к странным явлениям, его спровоцировавшим.

Если бы все было так просто, они бы сдвинулись с мертвой точки… Какая ирония, какая игра слов! Еще ни разу она не смогла воспроизвести – с точностью – то, что произошло в комнате общежития восемь лет назад.

Даже два года ранее, примерно в то же время, что и события знакомства Виктора и Джейса, она сочла успех своего возрождения случайностью. Ее преследовали кошмары – все эти годы, – и реальность перемешивалась с воображением в моменты ломки или передозировки, показывая непостижимые уму картинки.

Она всегда слышала острее других – и то, как шумели трубы три этажа ниже, и то, как шептались сокурсники в Академии, и то, как билось сердце Виктора… И те странные звуки, похожие на сигналы вариативной частоты, которые она пыталась расшифровать.

В них не было закономерности – и спустя время де Блан сделала вывод, что это шум. Помехи. Тот самый хаос, не подчиняющийся организации и формализации, язык вечности, который невозможно постигнуть, ибо он вещает обо всем и одновременно ни о чем.

Два раза в жизни она попыталась воспроизвести некоторые паттерны звуковых сочетаний, сложившиеся в голове, как кусочки пазла, и два раза это обращалось катастрофой. Де Блан зареклась повторять подобное.

– Все в порядке. Мне нужно вернуться в лабораторию, – рассеянно пробормотал Виктор, уворачиваясь от Алекс, шагавшей навстречу по мосту смотровой площадки в центре колонны Хекс-врат.

У него шла кровь из носа, и выглядел он паршиво – еще хуже обычного. Внутри де Блан раздирали противоречия, и останови она его, он бы начал сопротивляться еще пуще, уклоняясь от ее заботы.

Джейс и глава полиции, возглавлявший расследование кражи Хекс-самоцвета, провожали ковыляющего прочь Виктора аналогичным недоуменным взглядом, де Блан подошла ближе.

– Можете идти, Маркус, – строго обратился к нему Джейс. – Необходимо как можно скорее проверить все подозрительные операции в Хекс-вратах по списку, и мне нужен будет ежедневный отчет…

– Вас понял, Консул, – отозвался глава полиции, поджав губы так, словно хотел ответить что-то другое, как только Джейс перевел взгляд с него на де Блан. – Я направлю бумаги вам лично.

Когда удаляющаяся спина Маркуса скрылась в неосвященной части выносной площадки, оставив мужчину и женщину одних в залитом голубым светом шестиугольнике, де Блан уперла руки в бока.

– Виктор единственный, кто из нас занимается делом! – возмутилась она. – Неужели это так обязательно?

– Я теперь Консул, Алекс, и это моя прямая обязанность – лично заниматься безопасностью врат.

– Ты не доверяешь собственной автоматике? Все транзакции можно проверить…

– Я не собираюсь это обсуждать, – оборвал ее Джейс. – Я обнаружил уже массу недопущений в технологии поддержания системы, и подозреваю, что это только начало. Порча хотя бы одного из всех кристаллов, – он окинул взором тысячи сияющих точек по периметру колонны, – может привести к аварии.

Де Блан вздохнула.

– Ты очень ответственно подошел к вопросу.

– Не иронизируй. Лучше помоги Виктору.

– Я этим и занимаюсь, – резче, чем нужно, произнесла де Блан. – За последнюю неделю ты всего раз заходил в лабораторию, и то, чтобы лишь посмотреться в собственное отражение на панели одного из осциллографов!

Джейс прищурил свои зеленые глаза.

– Чего ты добиваешься, Алекс? Мне что, бросить все и вновь заняться безумными экспериментами, вместо того, чтобы поддерживать уже существующие?!

– Твое участие очень важно.

– Я же сказал, что доверяю вам, и в мое отсутствие…

– Ты видел Виктора?! – гневно воскликнула де Блан. – В твое отсутствие скоро от него ничего не останется!

– Ну так будь рядом! Где ты сама была все это утро?!

На этот вопрос правду де Блан никому и никогда бы не сказала. Даже Виктору…

– Я просто хочу, чтобы ты адекватно оценивал ситуацию.

– А может, ты хочешь занять мое место? – продолжал Джейс. – Может, профессор, вы просто завидуете, что не вас назначили Консулом?

Де Блан ахнула.

– Глупый мальчишка! – выпалила она, разворачиваясь на пятках.

Джейс сверлил взглядом ее фигуру в черном костюме, пока она не растворилась в темноте противоположного конца моста.

========== 14 ==========

– Если раньше мы использовали определенные комбинации рун, найденные в манускриптах, и регулировали лишь частоту, чтобы «сработало», – вещал Виктор, параллельно крутя ручки на приборной панели, – то сейчас мы можем перебрать все возможные комбинации рун и проверить реакцию кристалла на них.

– Взломать код, – улыбнулась де Блан, перекидывая ногу на ногу, сидя на столе слева от устройства. – Ловко придумано.

– Хекс-ядро, – Виктор указал кивком головы на многогранник с нанесенными на пластинах рунами, при вращении которых устройству подавался нужный сигнал, – позволит обнаружить новые коды. Тысячи, сотни тысяч!

– Восемьдесят один триллион четыреста семьдесят четыре миллиарда девятьсот семьдесят шесть миллионов семьсот десять тысяч шестьсот пятьдесят шесть, – прочитала Алекс с планшета невероятного размера число.

– Кроме того, – подхватил Виктор, – Хекстек запоминает команды. Он обучается. Последовательностью комбинаций мы можем составлять целые цепочки фраз из рун!

– Вы хотите сказать, Хекстек обладает памятью? – изумился Джейс.

Он наклонился чуть ниже к сверкающему многограннику, приходящему в движение от каждого поворота управляющих рычагов. Синие искры плясали и трепетали в причудливом танце, издавая едва различимый звон, похожий на песню.

Виктор тем временем сосредоточенно перебирал комбинации.

– А что если легенды не лгут, и это не мы управляем магией через Хекстек, а магия говорит с нами через него? – рассуждал мужчина.

– Мы проанализировали все имеющиеся рабочие «слова», – добавила де Блан, изображая пальцами кавычки, – но между ними нет никакой взаимосвязи и закономерности. На первый взгляд похоже на бессмыслицу. Однако один раз «услышав» команду, – она повторила жест руками, – кристалл начинает реагировать на нее фиксируя положение рун при подаче нужных частотных значений.

– Если мы постигнем их логику, – кивнул Виктор, – мы постигнем всю суть магических манипуляций.

Джейс ушел впечатленный и озадаченный, а двое ученых продолжили работу. Еще недавно они и представить не могли, что ответ лежал на поверхности! Очевидное решение увлекало и будоражило, однако спустя какое-то время энтузиазм начал растворяться, ибо количество возможных комбинаций было неисчислимо.

– Все, бросай это, мы делаем перерыв, – скомандовала де Блан, буквально силой убирая руки коллеги с приборной панели. – Ты все равно вручную не перепробуешь, завтра я напишу скрипт, который сделает это за несколько суток. И запишет результаты. Виктор, ну же, хватит…

Виктор не сразу повиновался. Он был и зол, и раздражен, и раздосадован… Он предполагал, они сразу подтвердят теорию воспроизводимым опытом, но вышло не совсем так, как он рассчитывал.

Время, время… Нужно больше времени!

– Не может быть, чтобы мы что-то упустили, – бормотал он, уже откинувшись чуть назад на табурете и упираясь лопатками в стоящую у него за спиной де Блан, куда-то в районе живота и бедер.

Он не замечал странного положения их тел, не осознавал, почему вдруг поза ощущается удобной и расслабляющей. Ноющая спина, казалось, уже не беспокоила, и головная боль, сжимавшая черепную коробку тугими кольцами, отступила…

Алекс улыбалась, когда осторожными движениями массировала его затылок, запускала пальцы в густые каштановые волосы на макушке, наблюдая, как Виктор блаженно закрыл глаза и, наконец, замолчал.

Кажется, последний раз она делала это в прошлой жизни. Тогда они были студентами Академии, которые провели несколько часов собирая детали робота с человеческий рост, и так же, как и сейчас, Виктор не желал делать паузы на отдых.

На его лбу появлялись две вертикальные морщинки, как обычно, когда он хмурится продолжительное время, сосредоточившись на мелочах… А она в тот момент просто отобрала у него инструменты, стащила сварочные очки и усадила на пол перед собой, сев позади.

Он забавно выдыхал в моменты особого удовольствия от массажа головы, а от некоторых прикосновений к шее и плечам наигранно охал, переходя на хихиканье и многозначительное молчание.

Тогда в Викторе была жажда жизни, которая проявлялась в невероятной любознательности, а сейчас была лишь болезненная одержимость, а изможденное тело умоляло об отдыхе.

Он давно не расчесывался и давно не ходил в душ. Может, его силой спать уложить?

– Почему ты себя не бережешь? Тебе нужен отдых, – промолвила де Блан, и Виктор вынырнул из сладкой полудремы, навеянной ее ласковыми руками.

Он все еще сидел на стуле, прислонившись к Алекс спиной, и ее ладони лежали у него на плечах.

– Мне нужно работать, – неуверенно отозвался он, пытаясь пошевелиться.

Однако ладони крепко зафиксировали его положение, ощущаясь теплом и приятной тяжестью.

– Ты продолжишь завтра, а на остаток сегодняшнего дня я тебя сменю, – предложила женщина.

Виктор ответил не сразу.

– Нет.

– До чего упрямый, – незло фыркнула де Блан.

– Сейчас будет лучше. Меня просто отвлекал этот звук…

– Какой звук?

– Писк, – подбирал слова Виктор, задумчиво кривя губы, – вероятно, от приборов.

Де Блан вцепилась в его плечи, и он в недоумении запрокинул голову так, чтобы видеть лицо собеседницы.

– Ты тоже это слышишь?!

– Ну да, – непонимающе приподнял брови он.

– Такой противный, прерывистый, заполняющий все?

– Да.

– Вот и сейчас он тоже…

– Да… А почему ты…

Алекс резко развернула сидящего на крутящемся рабочем табурете Виктора в свою сторону, склоняясь над ним так близко, что он едва не смутился.

– Ты его всегда слышал?

Странный вопрос… И странная реакция. Это же всего лишь шум и фон оборудования.

– Эм, нет, не всегда… – протянул он, отводя глаза, думая вовсе не о глупом шуме, а затем пояснил: – Но в последнее время его много, я даже поставил фильтры на аналитические приборы, чтобы они не ловили помехи.

– Хм-м…

Де Блан, наконец, отпустила ничего не понимающего Виктора, и скрестила руки на груди, выпрямившись. Ее колени по-прежнему подпирали стул по обе стороны от вытянутых вперед ног молодого мужчины, и даже если бы он хотел, он бы никуда не делся.

– То есть, ты думаешь, это шум?

– Конечно, – Виктор сложил губы в улыбку. – Что же еще?

– Проклятый шум… Но ты определил источник?

– Нет, – покачал он головой. – Но почему тебя это так волнует?