Текст книги "Великая Эволюция (СИ)"

Автор книги: stellafracta

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Почему-то Алекс заявляла, что это плохо. Она осуждала стремление разума к совершенству, вечному прогрессу, осуждала жертву, которую следует принести во имя науки и развития.

Виктор в то мгновение посчитал ее невеждой, избалованной куклой, которая просто не знает, каково это, не иметь возможности удовлетворить свою жажду знаний, просто потому что телу нужно спать. И есть. И ходить. И быть в социуме…

Ей повезло, ей достался и острым ум, и здоровое тело… Пусть де Блан и была болезненно худой и бледной всегда, она, как тогда казалось Виктору, от этого нисколько не страдала.

Потом, конечно, когда они начали тесно общаться, он понял, что был неправ. Она и уставала, и могла быть измотанной бессонницей, и избегала некоторых продуктов питания из-за пищевой аллергии. И говорила она не о том, какой разум плохой, а о том, как ему может быть плохо, если его тело, истерзанное отсутствием заботы, не в порядке.

Только сейчас он это окончательно понял.

Со всей своей безбашенностью и отсутствием чувства самосохранения, де Блан хотела жить. Она знала, что с ее беспокойным разумом-машиной она будет жить менее качественную жизнь, и хотела избежать упадка хотя бы частично.

– Теперь я понимаю, – вслух произнес Виктор, сам того не замечая.

Он взял ее за руку, ощущая ледяную кожу, мягкую и до боли знакомую, ощущая привычный жар раскаленных углей. Даже сейчас…

Если бы она знала его мысли, она, скорее всего, сказала бы: «Раз так – значит, я все еще жива, и ты это чувствуешь. Разум недооценивает тело. Тело тоже умно, и оно чувствует первее разума, острее разума. Тело нельзя обмануть…»

Как удивительно в ней сочетался скепсис истинного ученого и своя личная, особенная, трактовка материальной реальности. Она могла перечислить кучу недостатков того, что Виктор искренне не любил, но потом указать ему столько же контраргументов. А потом оставить его с дилеммой, логическим парадоксом.

А на следующий день прийти с решением этого парадокса – одним из – и увлечь новым, еще более интересным спором…

Ему пришлось выжечь из своей души любую надежду на то, что это можно будет вернуть.

Комментарий к 5

Конец Акта 1.

========== 6 ==========

Комментарий к 6

Акт 2. Прошлое и будущее

Каждый квартал научное общество Академии собиралось в актовом зале на регулярное мероприятие, посвященное административным делам и нововведениям. Ученые мужи предпочитали однообразие и распорядок, рутину и стабильность, предсказуемость, благо за последнее десятилетие ничего не изменилось.

Почти ничего… Пару лет назад абсолютно беспрецедентный случай всколыхнул бурный резонанс среди академиков, впрочем, все разрешилось довольно благополучно.

Молодой исследователь, студент старшего курса Академии, Джейс Талис оказался в кругах ученой элиты по счастливой случайности. В своих несанкционированных экспериментах с рунами и необычными кристаллами, впоследствии оказавшимися удивительным источником энергии большого потенциала, он привлек внимание к себе и своим творениям.

Джейс впервые за столетие заявил о магии как о инструменте, который можно контролировать. Его сочли за безумца, ему не поверили, оборудование и записи изъяли, а самого молодого человека отправили под трибунал. Никто не воспринял всерьез тезисы об искусстве управления материей, стоящем выше текущего уровня развития технологий и инженерной мысли.

Все, кроме Виктора.

Виктор был в тот момент ассистентом Хеймердингера, подающим надежды молодым ученым, которого не ставили на более высокие должности лишь по причине его происхождения… Но это не сильно волновало Виктора.

До момента, как он вдруг не заинтересовался революционной магической идеей, услышанной на суде Джейса.

Он помог Джейсу продолжить исследования незаконно, и спустя время они доказали свою правоту. Работу Джейса под названием Хекстек признали, и двум молодым людям, ставшим партнерами по проекту, выделили лабораторию на кафедре под присмотром декана.

Перспективность исследований была неоспорима. Был лишь вопрос времени, когда весь мир признает их научный прорыв, следуя за магическими технологиями в светлое будущее.

У Джейса были грандиозные планы. Джейс был лидером по натуре, чрезвычайно привлекательным внешне, одаренным незаурядным умом и смекалкой… Виктор всегда оставался в тени своего блистательного партнера.

Но это не имело значения. Виктора не интересовала ни слава, ни признание – им двигала лишь одержимость и жажда совершенствования несовершенного мира.

Уже на восемь лет он позабыл о восторженных мечтаниях и задоре юности. Бесспорно, его радовали их с Джейсом успехи, но печать прошлого не растворялась с годами, она выжгла свой след навсегда.

Здоровье Виктора тоже оставляло желать лучшего. Трость сменилась на костыль, спина еще больше скривилась, превращая молодого мужчину в худого сгорбившегося старика, а правая нога уже нуждалась в фиксации коленного сустава жестким каркасным бондажем.

Виктор выцвел, и лишь блеск янтарных глаз, казалось, остался прежним, не потерял былой яркости несмотря ни на что.

Солнечный свет проникал через витражный купол зала на сцену и партер, заливая сиянием воздух, играя и мерцая на парящих пылинках. По традиции собрания академиков проходило без кресел, и каждый раз полуторачасовое мероприятие становилось целым испытанием.

Ропот зрителей по обыкновению не смолкал до начала вступительной речи, и Виктор рассеянно оглядывал зал, будучи погруженным в свои мысли. Джейс стоял по левую руку и что-то усердно строчил в блокноте, записывая приходящие на ходу идеи, и все, казалось бы, было как обычно.

Прошедшая мимо группа академиков, удаляющаяся вперед, к более близким к сцене рядам, ненароком привлекла внимание, и на автоматизме Виктор проследил за ними невидящим взором… А затем его словно ударили молнией.

Пронзили насквозь, в самое сердце, смесью испуга и боли, необъяснимой радости и неверия.

Костыль с грохотом упал на каменный пол, сам Виктор едва не свалился следом, но партнер подхватил его за локоть, попутно поднимая костыль.

– Что с тобой? – в недоумении возопил Джейс. – Ты будто призрака увидел!

Если бы Виктор в тот момент задумался над его словами, он бы посмеялся. Как точно замечено, призрака!

Лицо молодого ученого было белее лица любого живого мертвеца или привидения из глупых легенд, янтарные глаза, обрамленные фиолетовыми подглазинами были широко открыты… Виктор что-то невнятно пробормотал и помотал головой, а Джейс проследил за его взглядом, но не различил ничего подозрительного или жуткого.

Сочтя странное поведение Виктора очередным приступом мигрени, убедившись, что тот твердо стоит на ногах и больше падать не собирается, Джейс уже смотрел на сцену в ожидании речи декана.

Виктор тем временем был оглушен вопящими в голове голосами. Это невозможно! Это не может быть она… Будто видения из страшных снов, всплывали картинки отголосков прошлого, полного скорби, боли от утраты и безответного отчаяния.

Он сам видел черные стены уничтоженной изнутри полностью комнаты де Блан, он словно на мгновение очутился там, посреди помещения, один на один с мертвыми гранями каменной коробки, которая так и осталась закрытой и пустой по сей день.

Он сам видел алые, постоянно проступающие пятна на грудной клетке де Блан, когда он, в течение недели после трагедии, неустанно дежурил у ее постели и старался не отходить ни на шаг.

Он сам держал ее ледяную руку, которую с каждой минутой покидала жизнь, а он не мог ничего сделать, кроме как беззвучно взывать жестокому мирозданию.

Он сам выкрал из архива документы с заключением врачей, он знал, что почти все внутренние органы ее тела были заменены механизмами искусственного жизнеобеспечения так, что она оставалась роботом в человеческой оболочке, которая едва справлялась с поддержанием жизни в мозге.

Когда ее забрали – по указанию ее бабушки, властного представителя клана де Бланов, потомственных деятелей словесности, – он регулярно писал письма, пытался узнать о ее состоянии, но не получал никакого ответа.

На его постоянные вопросы Хеймердингеру, который оказался единственным, кто проявил хоть какое-то участие в судьбе бывших напарников, декан повторял одно и то же: у него нет никакой информации.

На восемь лет об Алекс де Блан Виктор не смог узнать ничего. Все, что у него осталось – тлеющие угли воспоминаний, уже едва теплившиеся в груди, где-то в глубине нутра, которое по-прежнему горевало.

В сиянии витражных лучей актового зала ее образ обрел новые краски. Молодая женщина в черном закрытом костюме, с бледным лицом, уложенными в прическу каштановыми волосами, глазами цвета темного шоколада… Серебристая седина на длинных прядях висков, серебристая фурнитура ее одеяния и украшений.

Она о чем-то непринужденно беседует со стоящими вокруг нее академиками, сдержанно, но вежливо кивает в ответ на приветствия. Она ненароком оборачивается чуть назад, что-то отвечает… и их взгляды встречаются.

Сердце Виктора уходит в пятки. Кровь громким набатом стучит в ушах.

Он думал, она умерла. А она жива.

Она улыбается ему – как когда-то давно, как прежде, она узнает его, – и механизм, давший сбой где-то внутри, в потерявшейся в потемках душе, снова начинает работу.

========== 7 ==========

– Приветствую вас, коллеги, – вещал с трибуны декан, и зал обратил внимание на залитую солнцем сцену. – Как вы знаете, через полгода состоится двухсотая годовщина Дня Прогресса, праздника, в котором жители Пилтовера отмечают век превосходства технологий и развития. Ежегодно на выставке столицы представляются самые перспективные работы и направления, и в скором времени нам следует решить, что мы предложим городу на этот раз.

Джейс уповал на возможность выделиться своим проектом над остальными консервативными продуктами, и за последнее время они добились небывалого успеха. Результаты были ошеломительные… Ему не терпелось показать это декану, а затем и Консульству, а следом и всему миру, и выставка Дня Прогресса была прекрасным шансом.

Однако для окончательного результата необходима поддержка проекта. Хекстек по-прежнему оставался экспериментальной разработкой в рамках кафедры Инженерного факультета, масштаб был мелковат.

– С этой целью, – продолжал Хеймердингер, – произошли нововведения, которых, безусловно, многие из вас ждали. И так, дорогие члены Академии, сперва я с великой радостью объявляю, что в наши ряды наконец полноценно входит профессор Алекс де Блан. Поприветствуем! Добро пожаловать обратно, профессор!

Луч рампы выхватил фигуру в черном, улыбающуюся женщину с бледным лицом, и аплодисменты заполнили зал.

Виктор смотрел и не верил.

– Профессор возглавит одно из наших перспективных направлений, но об этом, – подчеркнул декан, сходя с пьедестала, – она расскажет вам сама. Прошу вас.

Костыль уже не выпадал из рук Виктора, он вцепился в рукоять как в спасительную соломинку, единственную опору и предмет, дающий ощущение реальности.

Под пристальным взором сотен пар глаз, академиков, сотрудников факультета, Алекс де Блан плавной походкой шествовала к сцене в сиянии солнечных бликов.

Когда она заговорила, старый мир окончательно рухнул. Это был ее голос, такой родной, что казалось, актовый зал пуст, и существует только женщина за кафедрой.

– Дорогие коллеги, я рада приветствовать вас здесь, и я чрезвычайно рада возвратиться в стены Академии спустя столько лет.

«Столько лет…» – пронеслось в мыслях заметкой на полях. Может, и не было этих лет вовсе – словно разорванные куски жизни сшили, спаяли лазером, и шрамы почти не видны.

– Да, я не присутствовала на заседаниях и аккредитациях очно, но у меня было достаточно времени, чтобы изучить все, чем занимался Инженерный факультет. Кроме того, кто-то из вас последние годы общался со мной лично, а кто-то знал меня под имяреком супервизора.

Женщина очаровательно улыбнулась и с ее губ слетела усмешка.

– Да, коллеги, тот въедливый анонимный ревьюер ваших работ – это я. Это я была занозой в… – де Блан сделала эффектную паузу, нарочито, но остроумно, – вашем рабочем стуле. А самое важное…

Куда уж важнее! Виктор лично вступал в споры с супервизором, на суд которому направлялись многие его работы. И он даже представить не мог, что за строгими строчками неочевидных комментариев скрывалась…

Но как же так?! Неужели она… столько лет… Она не выходила с ним на связь, несмотря на то, что он не переставал искать ее. Он писал ей – много, с пылкостью и, порой, смелостью, на которую никогда бы не пошел, если бы она была перед ним не понарошку.

Если бы он узнал, что она умерла, он бы прекратил… Но он этого не мог знать наверняка.

Как-то он признался ей в любви, в витиеватой форме, в одном из последних писем. Последних, после которых он на пару лет работы с Джейсом хранил молчание.

Виктор посчитал, что надежда утрачена навсегда… Он так считал, вероятно, с самого начала, но до последнего обманывал себя, этими глупыми страданиями, этими глупыми письмами. Он так справлялся со своим одиночеством – как если бы она была собеседником, который его внимательно слушает.

– Нельзя умалять результаты последних работ двух очень талантливых ученых, доказавших миру существование того, что доселе считалось мифом. Хекстек, – произнесла де Блан, и Виктор вздрогнул, хотя и так уже был ошеломлен, – отныне получает поддержку деканата Академии, а также полное содействие в проведении дальнейших исследований.

Джейс сиял как медный таз, он уже осознал масштаб великих перемен. Виктор молчал и, казалось, не дышал.

– Джейс Талис и Виктор, ваш Хекстек становится самостоятельным и самодостаточным направлением Академии. По административным вопросам можете обращаться ко мне, и, считайте, одобрение со стороны совета и Консулов в ваших руках. Спасибо. И ура Хекстеку!

Под всеобщее ликование, пока де Блан спускалась со сцены, Джейс трепал по плечу своего партнера, почти не замечая его неуместной задумчивости и растерянности.

– Невероятно! – восклицал Джейс. – Мы сделали это! Теперь осталось занять лабораторию побольше, получить оборудование помощнее, и тогда…

Немало коллег подошли поздравить молодого ученого-революционера, и Джейс с готовностью жал им руки и принимал слова поддержки. Виктор уже проклял успех, заставлявший находиться в центре внимания долго и без права оставить светящегося изнутри красавца-напарника. Обычно Виктор незаметно покидал место скопления неравнодушных зевак, удаляясь в тень, но в актовом зале, заполненном в хаотичном порядке академиками, не так то просто было улизнуть, чтобы никого не задеть.

Тем не менее Виктор уже глазами искал пути отступления, окидывая пространство беспокойным взглядом. Когда после очередного интересующегося поздравителя к напарникам приблизилась де Блан, Виктор мечтал провалиться сквозь землю.

– Профессор! Нас очень впечатлила ваша речь и добрые слова, спасибо, – искренне и радушно обратился к ней Джейс.

– Здравствуй, Джейс, здравствуй, Виктор. Не за что.

Прямая спина, гордая осанка, какая-то странная красота. Она изменилась, она стала… жестче. Несмотря на ее вежливый тон и эффектную дружественную подачу, в ней, словно, чего-то не хватало.

Она смотрела сначала на Виктора, потом на Джейса, затем снова на Виктора. Она смотрела на него как прежде, но это была будто уже не она.

Виктор не смог долго держать зрительный контакт и отвел взгляд.

– Я бы хотела, как только скоро это возможно, обсудить с вами дальнейшие планы. Завтра в полдень вас устроит?

Джейс кивнул раньше, чем она договорила вторую часть фразы.

– Да, профессор! – подтвердил он, косясь на Виктора, вынуждая его кивнуть следом.

Кажется, он пожирает ее глазами. Кажется, это какой-то кошмарный сон.

– Замечательно. Я буду ожидать вас в моем кабинете – у меня теперь есть свой кабинет, даже удивительно, как быстро организуются подобные бюрократические моменты, – хохотнула де Блан. – Вас обоих, – подчеркнула она, и добавила: – У меня невероятное количество вопросов, и чем раньше мы приступим, тем раньше мы надерем им задницы.

Прежде чем молодые ученые смогли что-то ответить, Алекс де Блан сделала шаг в сторону.

– До завтра, коллеги. Было приятно увидеть вас.

========== 8 ==========

– Ты знаком с ней? Ты мне точно что-то не договариваешь!

Джейс напустился на Виктора с вопросами, и тот лишь отнекивался и сопротивлялся.

Он отказался идти на встречу с де Блан, приводя дурацкие аргументы, он выглядел паршиво с прошлого дня, и Джейс был вне себя от возмущения и недоумения.

– Да что с тобой, дружище?! Что тебя смущает?

«Не смущает, а пугает», – мысленно отреагировал Виктор, но вслух промолвил другое.

– Мы учились вместе.

– И что?

Джейсу, похоже, и этого было не достаточно.

– Мне что, из тебя надо силой вытягивать? Мы опоздаем, ну же, идем! Ты нужен мне, мы же партнеры. Без тебя Хекстек не Хекстек.

Может, Джейс был и прав, однако Виктора его слова не утешили.

– Мы…

– Дружили? Враждовали? Встречались?

Виктор чуть не выпалил «Да», и из-за пулеметной скорости задавания вопросов, он бы ответил утвердительно не на тот.

– Дружили. А потом с ней произошел несчастный случай. Я потерял ее из виду на восемь лет. Я не знал, жива ли она вообще, и тем более не ведал, что она – профессор Академии. И еще больше, – Виктор задохнулся вырывающимся наружу фразами, – что она будет курировать проект.

– Если вы были в хороших отношениях, почему такая реакция? – не унимался Джейс. – Еще один лояльный к нам гениальный ум – что в этом плохого? Она, судя по слухам, та еще дотошная сука, но в ее эффективности никто не сомневается!

Виктор скривился при слове «сука», и Джейс хотел было поправиться – как-никак, она, быть может, один из немногих людей, к кому Виктор мог быть неравнодушен, – но не успел.

– Она исчезла на много лет, и что я только не передумал. Я не понимаю, почему, не понимаю, зачем она так поступила, и…

– Ну так сам все и спросишь! К чему эти гадания?

Уже четверть часа спустя Джейс буквально волоком тащил недовольно фыркающего Виктора по коридору деканата, вдоль длинной солнечной галереи с высокими анфиладами и позолоченными сверкающими колоннами.

В нескольких метрах от заветной двери кабинета де Блан Виктор вновь воспротивился.

Джейс разочарованно глядел на стоящего поодаль напарника, опирающегося на костыль, качающего головой.

«Ну же, иди сюда, я сейчас постучу в дверь!» – ироничной пантомимой изобразил Джейс, кривляясь и размахивая руками.

«Только через мой труп», – безмолвно отнекивался Виктор, а собеседник закатывал глаза.

Затем Джейс, наконец, постучал, и вскоре массивные высокие створки открылись.

– Джейс! – раздался до боли знакомый голос, полный вопросительного недоумения.

На фактурном лице молодого ученого все было написано и так, он выдал глупый план, пусть даже единожды метнувшись взглядом влево.

Алекс де Блан хотела было поинтересоваться, почему он один, и где его напарник, однако вместо этого вышла из кабинета, становясь всего на расстоянии шага от Талиса.

В левом крыле коридора в нескольких метрах, не успев опомниться, в нелепой позе застыл Виктор, который так и не умудрился спрятаться за колонну.

– Виктор! – с той же интонацией, похожей на возглас родителя нашкодившим детям, поприветствовала его Алекс. – Прошу, заходите.

Взор Джейса метал гром и молнии, когда они по очереди следовали за профессором в кабинет.

– Могу я предложить вам напитки?

Де Блан указала на кресла для посетителей, наблюдая, как напарники присаживаются, а сама расположилась напротив.

– Нет, спасибо, профессор.

– Нет, спасибо, – эхом повторил за Джейсом Виктор, все еще не понимая, куда деть взгляд.

Непонятного вида гексагональная статуэтка на столе на время спасала его от того, чтобы невольно не встретиться с де Блан глазами.

Оказывается, она достаточно много знает об исследовании, и хорошо осведомлена как об успехах, так и не проработанных деталях. Их текущая работа по стабилизации кристаллов, в естественном состоянии чувствительных к ударам и повреждениям, приводящим к взрывам, ее заинтересовала не меньше.

Спустя два часа диалога Виктор, к своему собственному изумлению, расслабился настолько, что уже без запинки вещал и о рунах, приводящих в действие кристаллы, и о тех устройствах, которые в дальнейшем планируется оснастить источниками бесперебойной и безопасной энергии.

Алекс де Блан без стеснения рассматривала двух молодых ученых, настолько разных – во всех смыслах, – и, одновременно, настолько хорошо работающих в тандеме. Талис был пробивным, самоуверенным, страстным, а атлетичная фигура едва ли сочеталась с исследовательской ролью… Он гордо и открыто рассказывал о Хекстеке, сидя в расслабленной позе альфа-самца, белозубая улыбка наверняка покорила немало сердец.

Виктор был полной противоположностью. Время его не щадило. Сгорбленная фигура худого молодого мужчины, сидящего в кресле, опираясь на стоящий рядом костыль, жестко контрастировала с цветущим, в белом костюме, пышущим молодостью Джейсом.

А они ровесники. Быть может, Джейс на пару-тройку лет помладше…

Несмотря на невеселые внутренние рассуждения, Алекс никак не выдала своих мыслей – она жадно внимала каждому слову, сказанному в кабинете, каждому факту, каждому нюансу.

Миру давно нужен пинок под зад, и новый молодой герой Пилтовера как раз подходит на эту роль.

Но они оба – эти два мечтателя и первопроходца – даже не догадываются о масштабах затеянной ими революции.

========== 9 ==========

Торжественный ужин – по случаю дня рождения профессора Хеймердингера – совпал с пополнением рядов Академии новой личностью, а также с открытием альтернативного исследовательского направления. Пока светская тусовка обсуждала деятелей искусств и новые экспонаты арт-галерей, запивая шипящим и веселящим напитком изысканные яства, академики могли в неформальной беседе наладить коммуникацию.

Накануне, уже при прощании, де Блан настоятельно рекомендовала Джейсу и Виктору явиться на вечеринку. Причем говоря это, она смотрела исключительно на Виктора, а он не нашел лучшего повода для отказа, чем ответить, что у него много срочной работы.

Он не лгал, работы было, действительно, много, но к его собственному удивлению, позже он добровольно оказался на званом приеме, в списках гостей, в обществе которых мечтает оказаться каждый пилтоверец.

Ему было чрезвычайно неуютно – в отличие от Джейса. Тот моментально слился с толпой и вошел в круг знакомых и незнакомых лиц, перемешавшихся как причудливый калейдоскоп. Джейс из приятельской заботы поначалу не отходил от Виктора надолго, несмотря на то, что молодого красавчика завлекал короткой беседой каждый второй попавшийся на пути гость.

Виктор невольно искал в толпе Алекс. В глубине души он надеялся, наконец, нормально поговорить. Он находился в подвешенном состоянии, и его разум отказывался принимать возвращение давней подруги, в то время как тело уже реагировало на расстоянии.

Так странно… Он думал, он уже никогда не испытает этого снова.

Этого необъяснимого притяжения, этой невидимой нити, которая связывала их восемь лет назад, когда он мог найти ее в любом уголке корпуса Академии, в любой момент, с закрытыми глазами.

Он никогда не говорил ей об этом – наверно, чтобы она, со своей любовью подчеркивать важность недооцененной физиологии, не использовала феноменальный факт в свою пользу.

Де Блан он объяснял это семантическим анализом, лишь набором знаний о том, что уже было, с дедуктивным предсказанием того, что может быть.

В сверкающих декорациях зала, заполненного персоналиями с пафосными минами, Виктор шел на невербальный зов. Джейс раскованно ступал рядом, с бокалом напитка, с обезоруживающей улыбкой на красивом лице.

Часть столпившихся на периферии гостей расступилась, и в центре танцпола среди вальсирующих была профессор де Блан в паре с Леонардом Ротом, тем самым Лео, ныне звездой футбола, бросившим научную карьеру как только обучение в Академии окончилось.

Не говоря ни слова, Виктор отобрал у Джейса недопитый бокал и опустошил его одним махом. Джейс промолчал в ответ, смутно, но примерно понимая дискомфорт приятеля, и при первой же возможности приобрел новую порцию напитка у проходящего мимо официанта.

Спустя какое-то время де Блан подошла к ним, и от Виктора не скрылось, как оценивающе и одобряюще скользил по ее фигурке взгляд Джейса. На ней был по обыкновению черный закрытый, прилегающий к телу, костюм, закрывающий торс аж до середины шеи, с струящимися фалдами, только более торжественного фасона.

Она была привлекательна несмотря на свои невыраженные формы, и Виктор был готов поспорить, она прекрасно знала, как выигрышно смотрелись ее длинные ноги в подобном наряде.

Виктор сам удивился своим мыслям, и списал это на действие того самого напитка.

Где-то позади де Блан промелькнул Лео, едва равнодушно кивнувший Виктору. Они не общались с поры обучения. Когда он связывался с Лео – всего два раза, – тот отвечал, что не имеет никаких сведений.

Знал ли Лео о том, что Алекс жива, что она все это время была где-то рядом?

В ту неделю, что де Блан провела в госпитале Академии, Лео тайком пробирался в ее палату, причем в кратковременные отсутствия Виктора.

Виктор это понял лишь потому, что несколько раз за тот период на прикроватном столике появлялся букет цветов. Виктор сделать что-то подобное бы даже не догадался.

Вынырнув из омута воспоминаний, он вернулся в ослепляющую яркость зала, ярмарки тщеславия.

Он здесь точно не к месту со своим костылем и кислой рожей.

– Как вам торжество? – с улыбкой прищурилась де Блан, беря с подноса робота-лакея два бокала и подавая один из них Виктору. – Душка Хеймердингер даже не догадывается, какой цирк каждый раз устраивают из его дня рождения.

Джейс явно не ожидал подобной формулировки ракурса происходящего, он готовился отвечать деликатно и подобающе. Виктор же насупился, уставившись в бокал, размышляя, подала ли она бокал ему, а не Джейсу, если бы у Джейса бокала не было.

– Если ходить на это мероприятие трезвыми, то очень быстро начинаешь понимать, кто лизоблюд, кто хам, кто развратник, а кто…

Де Блан говорила еще что-то, но Виктор не особенно вслушивался в слова – он вслушивался в голос. Нет, он определенно пьян, и нужно уходить.

– Джейс Талис, какая встреча! – заголосил кто-то, уже уводящий виновато улыбающегося ученого, и тот с легкостью покинул глядящих ему вслед де Блан и Виктора.

Джейс был не дурак. Он понял, что им нужно поговорить наедине. Впрочем, ему самому было куда интереснее провести время в обществе красавицы-Консула Мэл Медарда.

В зале было шумно, и Виктор лишь изредка перебрасывался с Алекс пустыми фразами, неосознанно делая глоток за глотком из сжимаемого в руке бокала. На начале официальной речи декана Виктор скомканно объяснил, что ему нужно идти… Он так и не понял, что ему ответила де Блан, он вообще плохо соображал, и вместо того, чтобы отправиться восвояси, он вышел на площадку балкона, надолго задержавшись, любуясь на дивный вид.

Закатное солнце раскрашивала башни и шпили, крыши и купола построек Пилтовера в лиловый, пурпурный, тыквенный цвета… Виктор редко видел город в красках, он почти всю жизнь провел либо в трущобах Заура, либо в лаборатории и библиотеке. Он и не знал, что такие картинки бывают не только на полотнах художников.

Сколько он стоял и смотрел в горизонт, он не ведал, но когда позади него, совсем близко, прозвучал знакомый голос, солнечный диск уже давно спрятался за крышами и сгорел в ночной дымке.

– Только так начинаешь понимать, почему местная тусовка готова отдать душу за квартиру с балконом, – с улыбкой произнесла де Блан.

Она читала его мысли… Почему он не удивляется?

Женщина сделала пару осторожных шагов к краю и последовала примеру Виктора, облокотившись на перила, вставая справа на расстоянии вытянутой руки.

Она, быть может, и подошла бы ближе, так, чтобы если пошевелиться, можно задеть друг друга плечом, но она не сделала этого… Виктор держал дистанцию. Это было заметно невооруженным глазом.

– Ты изменилась, – вдруг произнес он.

Теплый ветер колыхал пряди его волос на лбу и висках, губы были сложены в грустную улыбку. Он не сразу обратил на нее взор янтарных глаз.

– Да, – вздохнула она, и добавила: – И ты тоже.

– Да, – повторил за ней Виктор с той же задумчивой миной.

– Эта работа отнимает у тебя слишком много сил.

– Дело не в работе, – он покачал головой. – Ты же знаешь…

Знает ли? Он по-привычке сказал так, он очень давно не произносил эту фразу, некогда ставшей частым ответом.

Раньше она понимала его с полуслова. Понимает ли сейчас?

– Мне не хватало тебя, – сказала Алекс, и сердце провалилось куда-то в желудок.

Виктор на мгновение закрыл глаза.

– Не лги, – отозвался он. – Если бы это было так, ты бы связалась со мной. Ты бы не молчала все эти годы. Ты бы ответила мне…

Он прервался и зажмурился, прогоняя непрошенные эмоции, неразделимый клубок противоречий, вопросов, боли и смирения. Алекс смотрела на Виктора не отрываясь, до тех пор, пока он не повернул голову в ее сторону.

– Я писал тебе. Я искал тебя. Я даже не знал, жива ли ты!

Де Блан в недоумении приоткрыла рот.

– Я написал тебе столько писем, сколько не вместит библиотека Академии! Почему ты ни разу мне не ответила?!

– Я не знала… – растерянно и совершенно несвойственным ей тоном выдавила Алекс.

– Как это ты не знала?! Как это возможно?!

Молодая женщина резко развернулась и прислонилась спиной к ограждению балкона, вдыхая и выдыхая воздух, закрывая красивое лицо одной рукой.

Из-под блестящей атласной шкурки циничной суки проступала та часть его Алекс, давно похороненной в воспоминаниях.

Она не притворялась, она не лгала…

– Писал? Куда писал? Почему…

– На адрес твоего семейного особняка. Мне сказали тогда, что тебя отправили туда, и… А все, что я сумел узнать, когда пытался навестить тебя, что визиты категорически исключены. Я даже не знаю, что на самом деле тогда с тобой произошло!

Де Блан смотрела в направлении балконных дверей, ведущих в зал, за которыми вовсю продолжалось празднование. На одинокой площадке, на удивление, никто за все время им не помешал… Только потом Виктор узнал, что Алекс заперла снаружи дверь садовой лейкой с длинным носом.

– Я расскажу, если захочешь. Все, что ты хочешь знать. Я понятия не имела, что ты меня искал, прошу, поверь мне. Несколько лет я, и правда, была овощем, выпавшим из реальности, но потом… Я восстанавливала силы. Я не была готова вернуться. Мне нужно было время.

Звучало так странно… Допустим, ее родня противилась любой внешней коммуникации Алекс с внешним миром, допустим, она, действительно, долго была больна…

– Я хотела вернуться живой, сильной. Я хотела вернуться собой, а не тем промежуточным нечто, с механическим сердцем и сифоном вместо кишок. Ты же знаешь, мне очень сложно признавать слабость.