Текст книги "Вулканец (ЛП)"
Автор книги: StarTrekFanWriter
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)
========== Глава 1: Связаны ==========
Семя страха пустило свои корни в верху желудка Нийоты. Оттуда распространились ростки в грудь и горло. Девушка дрожала.
Что с ней не так? Это паническая атака? У неё никогда не было панических атак. Ей сама мысль о них была отвратительна.
Нийота выглянула в окна лекционного зала, почти ожидая увидеть в них грозовые тучи… Может быть, во всём виноваты перепады давления… Но, словно в насмешку, снаружи сияло чистое солнечное небо.
Она потеряла нить повествования лектора и начала поучать сама себя.
«Нийота, у тебя не паническая атака. У тебя нет панических атак».
«У тебя не может быть панических атак, если ты собираешься стать офицером связи на звездолете, Нийота»!
А потом страх постепенно сменился злобой, холод сменился жаром, и ей захотелось кого-нибудь ударить. Она сидела за столом и глубоко дышала.
– Нийота, ты в порядке? – прошептала кадет Ашанти Патил с соседнего стула.
– Я в порядке, – прошипела Нийота.
Услышав резкий выдох Ашанти, Нийота коснулась рукой своего лба и прошептала:
– Прости.
Лектор уставился на них. Нийота сдержалась и не закричала на него.
Что с ней не так? Ей хочется убивать. Это лучше, чем дрожать от страха, уверенно решила она.
Челюсти сжаты. Дыхание нормальным не стало. Она изо всех сил старалась не извиваться, не бить ногами и не стучать стилусом по ПАДДу. Ей просто нужно сделать всё возможное, чтобы не взорваться до окончания лекции.
Как только прозвенел звонок, Нийота вскочила с места. Не задержалась, чтобы попрощаться с Ашанти: боялась, что вместо этого накричит на неё.
Покидая аудиторию, она задержала дыхание. Там был Спок, стоял в коридоре, держа руки за спиной с совершенно нечитаемым выражением лица. Не было ни игривой ухмылки, ни наклона головы, ни заигрывающей приподнятой брови.
Ярость мгновенно вернулась. Это плохо.
– Кадет Ухура, пожалуйста, следуйте за мной, – сказал он сквозь поток кадетов, выходивших из аудитории.
Ничего не понимая, она кивнула. Повернувшись на каблуках, Спок начал быстро идти по коридору. Нийота с трудом поспевала за ним, понимая, что уже почти бежит.
– Лейтенант-коммандер, куда мы… – начала она.
– Пожалуйста, воздержитесь от вопросов, – сказал он тоном, которого она не слышала месяцами… С тех пор как…
Он резко свернул в небольшой тёмный конференц-зал, который был размером чуть больше чулана. Обычно это помещение использовалось профессорами, чтобы отчитывать студентов. Там был маленький стол и мягкие кресла вокруг него. Не было окон и, что гораздо важнее…
Она заметила, как Спок показывает, что нет камер. Обычно их не бывает в подобных кабинетах: их используют в общественных местах… но он всё равно проверил.
Внешне удовлетворенный проверкой, Спок повернулся к девушке, держа руки за спиной. Ситуация была слегка эротичной – одна с ним в комнате без камер. Если бы не открытая дверь…
– Компьютер, закрой и запри дверь, – сказал Спок.
Его поза была такой напряженной, что она тоже держалась по стойке смирно.
– Нийота…
Тело девушки расслабилось – всё же это личный разговор. Тогда почему у неё всё ещё комок в горле?
– Да? – она сделала шаг к нему навстречу.
Глядя в пол, он сделал глубокий вдох и медленный выдох. Она видела, что он пытается успокоиться и подняла руку, чтоб коснуться его щеки, и он отступил и подняв глаза, чтобы встретиться с ней взглядом, холодно ответил:
– Нийота, я был обвинен в нарушении профессиональной этики. Конкретно в том, что состою в неподобающих отношениях с тобой.
Сердце Нийоты замерло:
– Что? На каких основаниях?
– Моё поведение перед твоим представлением передачи было совершенно неприемлемым по мнению Вулканского Межвидового Совета. Очевидно, они потребовали, чтобы коммандер Шарптон допросила меня… и поставила под наблюдение вне зависимости от результатов.
Под наблюдение? Записывать все его перемещения и разговоры, вне зависимости от того виновен он или нет. Она слышала, что это хуже, чем тюремное заключение.
– Ты дотронулся до моего запястья!
– Нет сомнений в том, что это не единственное, в чём они меня обвиняют, – тихо сказал Спок. Не дрожал ли слегка его голос от гнева, когда он это произносил?
Нийота вспомнила тот случай, когда он столкнулся с Вулканским Межвидовым Советом год назад, как осмелился озвучить идею о том, что люди, возможно, не хуже вулканцев. Она вспомнила, что они были оскорблены стилем его презентации в тот день… Стилем презентации! Они сочли его театральным и невулканским.
Потом был Тайбок – «умственно отсталый» вулканец, которого совет не одобрял. Нийота со Споком подружились с Тайбоком и в целом сделали всё, что от них зависело, чтобы он был принят в Звездный флот.
…и имя Спока было в статье, которая прямо ставила вопрос о том, не было ли принятие учения Сурака мотивировано скорее биологическими причинами. А не сознательным выбором…
Что там сказала Т’Лан? Что-то про то, что эффект произвели не действия Спока… но то, что он был… успешным гибридом человека и вулканца, а, следовательно, считался угрозой.
Но тем не менее…
– Это чушь! – заявила она. – Должен быть выход из всего этого.
– Если бы я пошел дальше и публично опроверг обвинения – это был бы выход. Нийота, я не могу… – он замер, склонив голову, она видела, как сжались его челюсти.
– Прости меня, Нийота, я не могу.
Она сглотнула. Он признался? Их карьеры уничтожены?
– Твоя карьера и репутация в полной безопасности, – сказал он, словно в ответ на её мысли. – Как и мои. Коммандер… Я ни в чём не признался, но и не опроверг. Она взяла это на себя. Тем не менее, наблюдение – это почти неотвратимое решение.
Его вулканская выдержка и, возможно, его почти полная неспособность лгать не позволяли ему продолжить и выступить с опровержением публично. Если сделать это достоянием общественности, даже с опровержением – такое внимание может быть для её карьеры даже хуже, поняла Нийота. Он, похоже, спас то, что осталось от её репутации и… принял весь удар на себя.
Наблюдение.
Нийота сглотнула:
– Надолго?
– Я не знаю, – его челюсти были напряжены, даже когда он говорил, и ноздри раздувались. – Примерно через час и пятнадцать минут у них будет встреча и обсуждение моего дела.
Он сделал глубокий вдох:
– Очевидно, мы обязаны исключить физические аспекты наших отношений до тех пор, пока не закончится период наблюдения. А коммуникация между нами… будет ограничена до минимума. Кроме того, под угрозой теперь не только наша репутация. Также и коммандера. У нас её прямой приказ «не спалиться».
Его голос был полон яда. Нийота была уверена, что зол он не на коммандера, но ситуация была нетолератной и несправедливой.
– Нийота, я пойму, – он сделал паузу и глубокий вдох, – если ты решишь, что больше не хочешь продолжать эти отношения.
Она нахмурилась, сделала резкий вдох. Как он мог подумать, что она настолько слаба?
– Спок…
– Позволь мне закончить, – он склонил голову, челюсти напряжены, уши позеленели. – Ты человек… и между нами нет официального брака: нет вечных уз…
Так это о её слабости или о его потребности в связи?
– Тогда установи связь со мной. Сейчас же! – рявкнула она.
Он потерял дар речи. Она видела что-то в его взгляде. Желание? Злость? Он сделал несколько шагов к ней, так что их тела почти соприкасались.
– Сейчас не лучшее время… – прошептал он хрипло.
Она положила руки ему на грудь, встретилась с ним взглядом:
– Возможно, подходящего времени не будет ещё очень долго, Спок.
На мгновение он посмотрел в сторону, потом вновь повернулся к ней. Спок сделал глубокий вдох, и она почувствовала дрожь под ладонями, когда он выдохнул.
– Ты уверена, что хочешь этого? – спросил он. – Ты пойдешь на такой риск ради меня?
Уверена ли она? Ей только двадцать один…
– Да, – ответила она, сама удивившись твердости в собственном голосе, – да, я уверена.
Он поднял руку, чтобы коснуться её лица, нежно погладил по щеке, но лишь тыльной стороной ладони. Это странно. Он не установил прямую эмпатическую связь сразу. Может быть, потому, что ему нужно беречь силы для слияния разумов?
Она не спрашивала. Обхватив его сзади одной рукой, а другой обняв за шею, она притянула его голову к себе для поцелуя.
Он жадно ответил. Они двигались вместе, и он нежно прорвался сквозь стены её губ своим языком, как всегда слегка сухим и яростно жарким. Даже после всего проведенного вместе времени она всё ещё поражалась его нечеловеческому жару. Его вкус, его тепло, это вызывало ответный жар в самой её сути.
Он нежно провел пальцами по её щеке, всё также тыльной стороной, слишком быстро прервал поцелуй:
– Подожди, пожалуйста.
Опустив руки, она кивнула. Он отошел от неё и отвернулся. Глядя ему в спину она слышала, как его дыхание становится глубже: вдох на четырнадцатой секунде, выдох на двадцать четвертой…
Она не знала, как долго ей пришлось так стоять. Нервничая, она начала медленно двигаться к нему.
Повернувшись к ней, он сглотнул. Лицо напряженное, челюсти сжаты.
– Сейчас – единственное подходящее время… – пробормотал он, сделал глубокий вдох и протянул ей руку.
Она шагнула к нему, прикасаясь к кончикам его пальцев своими. Чувствовала, как необычно касается его рука виска, щеки, подбородка…
И она почувствовала… ничего.
Он смотрел ей прямо в глаза. Он сдерживался, защищая её, она знала это.
– Нийота, я не знаю, если… сейчас…
Ему не нужно волноваться, она покажет ему.
Сжав зубы, она закрыла глаза и мысленно толкнулась к нему, также как в их первую ночь вместе. Она позволила себе представить, как её сознание проскальзывает по мостику их пальцев…
Это была не лучшая её идея.
У них никогда прежде не было слияния разумов. Они всегда делились эмоциями и физиологическим состоянием через простую эмпатическую связь прикосновениями кончиками пальцев и к вискам.
Тут всё было иначе. Ей казалось, что она проваливается в его мысли, в него…
А это было очень тёмное место.
Под ней был мальчик-вулканец. Её кулаки обрушивались на него, били снова и снова со всей яростью. Следы от ударов появились под глазами, губы кровоточили, а она всё не останавливалась. Не остановится. Глаза заволокло чёрно-зеленым дымом: она хотела бить мальчишку, пока он… пока. Его за пояс обхватили сзади руки и подняли над мальчиком. Она билась, пытаясь схватить его…
Монстр в пустыне… она хотела убить… не должна хотеть… хотела убить…
Собрание пожилых мужчин, её отец…
– … ваша неполноценность…
Ей хотелось закричать, порвать их на куски, пока она стояла прямо и спокойно, словно всё в порядке… позволяя языку спокойно складывать звуки в слова плавно, словно змея…
Лейтенант-коммандер Патрик О’Хара танцует с… ней… по залу. По пустыне.
Не могу коснуться… сжимаются кулаки… сердце горит…
Напротив неё сидит мужчина в баре… пытается увести её.
Желание… неправильно желать… Желание приносит ему невыносимую боль…
Командер Шарптон говорит:
– Я знала, что у вас будет совершенно логичное объяснение, – если человек мог это сделать…
Ярость…
Смотрит на неё, ниже, висящую на краю обрыва черноты с примесью зеленого. Наблюдает, как путаются её собственные ноги, меняется выражение лица.
– Нийота, – говорит голос, который ей не принадлежит. Это был Спок. Так зол… глаза заволокло чёрным и зеленым… яростью… безумием… таким злым и пытающимся дотянуться. – Нийота…
Её образ начал соскальзывать… Пальцы со скалы… Нарастающая ярость… Нарастающая паника… Почему её руки не могут дотянуться, зацепиться за саму себя…? Ярость на себя… Нет, это ярость Спока на самого себя…
Она смотрела, как её образ срывается с обрыва и падает в зеленую тьму.
Первобытный крик ярости и отчаянья разрывает ей грудь.
Её держали теплые руки за спиной и под коленями. Её голова прижалась к чему-то мягкому и теплому. Она повернулась.
– Нийота?
Она знала, где находится. Она в руках Спока. Она неделями не была в них. Так тепло. Так приятно. Просто хорошо быть дома.
– Нийота? Пожалуйста, прости меня.
Она открыла глаза. Улыбнулась, подняла руку к его лицу:
– Спок.
– Нийота? – он убрал руку из-под её коленей и положил на висок. Она почувствовала, как сквозь неё прошла волна облегчения.
Облегчения? Почему ему стало легче? А потом она всё вспомнила. Она огляделась: они всё ещё в маленькой комнате для переговоров. Спок сидел в кресле с ней на руках.
– Мы связаны?
Она узнала ответ в тот же миг, когда спросила. Он посмотрел на неё. Она ощутила его боль через связь.
– Мы не связаны, – сказала она, чтобы ему не пришлось этого говорить.
– Я не справился, – ответил он. – Я…
– Ш-ш-ш… Спок… всё будет хорошо, – она чувствовала, что у неё начинает болеть голова, а желудок сжимается. – У нас всё будет хорошо. Вот увидишь. Я не готова сдаться.
Крепко прижав её к своей груди, он тихо сказал:
– У нас не так много времени… ещё десять минут и мне нужно будет идти…
Она просто кивнула. В глазах сухо. У неё нет слез. Ей просто хотелось схорониться в нём. Она ещё крепче прижалась лицом к нему. Потом она вспомнила то, что ему может понравиться больше.
Немного отстранившись, она потянулась вверх и обхватила его голову сзади. Притянула к себе, чтобы можно было прижаться друг к другу лбами, слышала, как у него перехватило дыхание.
Слезы жгли глаза. Чтобы их сдержать, она крепко сжала веки. Не позволит себе расплакаться.
Спустя время, которое было одновременно долгим и слишком коротким, он прошептал:
– Я должен идти.
Она кивнула и встала. Рука, обнимавшая её сзади, не покидала её. Стоя сбоку, он посмотрел вниз на неё на мгновение и слишком мягко поцеловал.
Он сглотнул и кивнул, всё время удерживая взгляд на ней, почти не моргая.
Она стояла спиной к двери. Он сделал резкий шаг в сторону от неё и велел:
– Компьютер, отопри и открой дверь.
Повернувшись, она смотрела на его плечи и уши, пока он шел вниз по коридору, ни разу не обернувшись.
А потом он исчез.
Примечание автора оригинала:
Привет всем!
Это очень мрачная глава… но я верю, что настоящая жизнь полна и счастья и страданий. Обещаю поработать над реалистичным юмором в следующих главах. И даже когда Спок и Нийота разделены, я совершенно точно буду работать для общего блага Спока и Нийоты.
Отзывы как кредиты для фикрайеров. Если вы прочли и вам понравилось, пожалуйста, дайте мне знать.
========== Глава 2: Незнакомец ==========
Нийота смогла выдержать остаток дня. Тупая боль в голове превратилась в ослепляющую мигрень, во всяком случае она сама считала это мигренью. Хотя у неё не бывает мигреней. Также у неё никогда не было панических атак. После занятий Нийота не пошла на ужин, а сразу ушла в общежитие, как раз вовремя, чтобы без сил упасть на кровать. Казалось, что после таких событий она не способна спать, да и вся эта боль в голове… Но удивительным образом она мгновенно уснула. Вселенная сжалилась над ней.
Она дважды вставала, чтобы выпить воды: во рту был привкус адреналина от кошмаров с зелёной кровью… Но каждый раз она снова мгновенно проваливалась в сон.
На следующий день боль в голове сменилась глухим гулом. Нийота выпила обезболивающее и доложила в лабораторию Спока информацию, требуемую от ассистентов. Она вошла в лабораторию, затаив дыхание, не зная, что сказать… а потом выдохнула медленно и с грустью. Комната была пуста. Впервые она едва не расплакалась.
Осматривая 3D-консоли, рабочие станции и симуляторы подпространственных передатчиков, она невольно бросила взгляд и на стоявший в конце лаборатории диван. На самом деле это обычный предмет меблировки для всех научных лабораторий. Студенты вечно дремали на них во время работы над проектами поздно ночью.
Она задумалась, не была ли эта вещь повинна в обвинении. Ведь Нийота постепенно начала испытывать влечение и привязанность к Споку именно потому, что засыпала на диване неподалеку от него.
В первый же год учебы в академии она стала спать на этом самом предмете мебели каждые двадцать дней, когда бурлящие гормоны её соседки-орионки становились причиной визитов гостей в их общежитии. С акцентом на множественное число гостей.
В первый раз уснув на кушетке, Нийота проснулась ровно в 6:30, чтобы обнаружить, что она не одна в лаборатории. Она не знала, что Спок обычно приходит работать сюда ровно в пять утра… После того, как она объяснилась, он не осудил её – даже несмотря на то, что она спала в лаборатории не из-за порученной им научной работы. Он вежливо предложил ей сделать это своей привычкой: принести подушку и плед. Нийота тогда сочла это логичным решением, ведь она успешно отдыхала в такие ночи в его лаборатории.
И она сделала это своей привычкой; это было удобнее да и безопаснее, чем спать в библиотеке. Спустя время, она поняла, что Спок иногда смотрит, как она спит. Нийота всегда делала вид, что спит. Она внушала себе, что он делает это из-за своеобразной вулканской вежливости и заботы. Спок никогда к ней не прикасался, не подходил слишком близко. Нийоту это успокаивало: давало чувство безопасности и защищённости, что, вообще-то по-своему возбуждало своим особым мирным образом… но изначально она ничего такого в этом не видела.
А вот её соседка Гаила была с этим не согласна:
– Он тебя хочет. Серьезно, поверь мне. Орионцы, считай, с утробы знают всё о сексе и романтике всех видов в галактике. Это в нас веками взращивалось.
– Вулканцы не… романтичны, Гаила, – возразила Нийота.
– Ни, а я что, про романтику говорила? Они не романтичные, по крайней мере, не в человеческом смысле. Но внутри они страстный вид. Жестокий. Собственники со специфическими предпочтениями в сексе. И помешаны на защите своей территории.
У Нийоты тогда челюсть отвисла от когнитивного диссонанса, вызванного возникшим образом слегка жесткого, всегда бесстрастного лейтенанта Спока вместе со словами «страстный», «жестокий» и «специфическими предпочтениями в сексе». Гаила неправильно трактовала её шок:
– Да, очевидно, вулканец в порыве страсти – это нечто грандиозное, – её подруга-орионка вскинула вверх свой носик, – но они также жутко моногамные и пары на всю жизнь выбирают.
Гаила сказала последнее с отвращением… и явно едва сдерживалась.
В итоге Гаила оказалась права. Ну, не считая части про моногамию. Спок всё же был наполовину человеком – он не был неопытным, вступая в отношения с Нийотой. Однако он сам оказался неопытен в том, что касалось жестоких и собственнических сторон его сексуальности. Это был для него такой же сюрприз, как и для неё. Очевидно, что своих партнеров на всю жизнь вулканцам необходимо было отмечать как своих. И быть отмеченными. Она никогда не думала, что сможет справиться с той страстью, которая оказывалась нужна ему порой, но они справились, в основном благодаря их эмпатической связи. Это позволяло ей чувствовать его физические ощущения и наоборот… Это были очень сильные эмоции. Она прикусила губу от одного только воспоминания об этом.
Голос коммандера Шарптон позади выбил её из воспоминаний. Нийота резко обернулась и встала по стойке смирно.
– Кадет Ухура, лейтенант Спок работает с профессором Матсумура над симуляцией Кобаяши Мару. Он сообщил мне, что вы более чем удовлетворяете его требованиям по части ассистирования в этом семестре… и предоставил достаточно документов, чтобы доказать это любому, кто может возмутиться вашему назначению, – добавила она. – Проследуйте со мной в его кабинет. Нам надо поговорить.
Всё могло быть гораздо хуже. Коммандер не задавала вопросов. Также она не делала предположений. Она, видимо, понимала, что не стоит давить на Нийоту. Ухура успешно справлялась с этим самостоятельно.
Они не так давно называли друг друга по имени. Но не теперь. Да и коммандер приглашала Нийоту к себе домой несколько раз – она всё делала для того, чтобы девушка чувствовала себя частью департамента, словно часть семьи. Коммандер Шарптон разделяла энтузиазм Нийоты по поводу ромуланской передачи. И это коммандер Шарптон убедила, если не приказала Споку изучить древнюю радио-запись, которую Нийота обнаружила. Коммандер редко обращалась к Нийоте без симпатии в голосе. Теперь всё это в прошлом.
Последнее, что коммандер сказала Нийоте:
– Ваши со Споком имена чисты. Но вулканцы верят, что его логика и рациональность под вопросом, – она вздохнула. – Спок под наблюдением на шесть месяцев. У вас есть второй шанс, кадет Ухура. Не профукайте его. Свободны.
Борясь со своим стыдом, Нийота всё же смогла связать два важных пункта из этой информации. Первым был – продолжительность наблюдения. Второй – это не из-за неприемлемого поведения на публике. На самом деле нет. Это в действительности вопрос противоречий между логикой самого Спока и представлениями вулканцев о ней… Из-за их мнения, что его логика и рациональность под угрозой.
Нийота покинула офис не зная, когда она сможет увидеть Спока снова. Она была поражена, что он так тихо подошел сзади, когда она проходила здание с компьютерными классами.
– Кадет Ухура, – спросил он своим самым спокойным, профессиональным тоном. – Я надеюсь, у вас всё в порядке?
Нийота замерла и повернулась к нему. Его челюсти напряжены… но его глаза изучали её лицо. Он за неё беспокоился. Она не могла беспокоить его головной болью и рвотой, которые мучили её из-за слияния разумов… да она не стала бы, даже если бы их не подслушивали. Что бы он сказал, что бы мог сделать, если бы она рассказала ему?
– Я в порядке, лейтенант-коммандер Спок. Я просто направляюсь в свой класс по фонологии. Мы изучаем расу гоминидов, которые ещё не изобрели варп-двигатель, с очень интересным строением гортани. Они способны издавать поразительные звуки благодаря её расколу.
Он начал двигаться в одном направлении с ней. Говорил Спок холодными точными фразами:
– Ах, да, ксенолингвистика. Вы знали, что учёные Федерации способны восстанавливать их язык по одним только радио-передачам?
Он был под наблюдением и всё равно решился поговорить с ней. Для прослушивающих его Спок олицетворял собой идеального, собранного, холодного, безэмоционального вулканца.
Нийота неожиданно поняла, что он делает. До официального начала расследования они прекратили свои встречи в кампусе. Начались бы толки о неподобающем поведении. Но теперь… их прослушивали. Никто не мог на основании таких разговоров обвинить их, ведь была запись.
Это было условное «выкусите».
Ярость, что она чувствовала прежде, вернулась. Она сыграет в эту игру. К чёрту их всех:
– Почему же, да, я об этом знала, лейтенант-коммандер Спок. Предполагается, что они также способны воссоздать полностью анатомию верхней части тела ксенолианцев по одним лишь звукам…
Игра быстро надоела. Холодный острый тон. Разговоры, ограниченные фактами. Он больше не был её Споком.
Раньше их переходы от одного языка к другому были лёгкими, словно течение воды между камней.
Они раньше отправлялись в настоящее путешествие, используя языки. У Спока была лучше память на слова, но Нийота лучше слышала. Слово «экономика» на трилл? Очень похоже на триллонское «туфли». Орионское слово «звезда»? Очень похоже на орионское слово «икота». Слово «улитка» на ференджи? Человек не способен его произнести, всегда получается «ушная сера» – худшее ругательство в представлении ференджи.
Их разговоры были полны намеков. Андорианское слово «присоединиться»? Также сленговый «поцелуй». Присоединишься ко мне за обедом, Нийота?
Да и Спок старался раньше рассмешить её… Теперь из-за того, что вулканцы считали юмор нелогичным, он этого не делал совсем. Почти не двигал бровями, ни разу не ухмыльнулся.
Он был тем Споком, которого она знала до того, как он впервые поцеловал её той ужасной ночью, а потом проводил до общежития.
Они довольно быстро снова начали переписываться по электронной почте… Разумеется, для этого они использовали неофициальные адреса и компьютеры вне территории Академии. Проблема состояла в том, что Спок в письменной форме выражал эмоции немногим лучше, чем вживую. Обычно он лишь отвечал на её эмоции.
В своём первом письме ему она написала: Я беспокоюсь о тебе. Как ты, как справляешься с этим? Это так несправедливо, что человечный акт поддержки осудили по вулканским стандартам и вообще необоснованно, только потому, что ты осмелился пойти против условностей.
На что он ответил: Не беспокойся, моя Нийота. Что есть, то есть.
… а из этого было совершенно непонятно, как он на самом деле справляется. Она хотела сперва написать ему в ответ: Глупый, упёртый вулканец…, но подавила это желание. Скорее всего, он не ответил потому, что ему было тяжело. Она точно также ни разу не пожаловалась на трехдневную мигрень, от которой страдала после их попытки установить узы.
Только в спортивном зале она увидела, как он боролся. Однажды, издали Нийота заметила, как Спок избивал боксерскую грушу. Это был единственный подходящий глагол. Он был одним сплошным ударом. Вся та ярость и отчаяние, что она видела во время слияния их разумов, проявлялись в этом. Чувствовал ли он несправедливость ситуации? Разумеется. Был ли он расстроен… возможно. Но, прежде всего, он был в ярости. Она вспомнила свои последние мысли во время их слияния… его неспособность дотянуться до неё.
Он, прежде всего, был зол на себя самого.
Нийота думала подойти к нему в зале, но в итоге решила этого не делать. Кажется, лучше дать ему время остыть. Она сомневалась, что ему стало бы легче, если бы он увидел её.
В своих письмах Спок начал упоминать их встречи с капитаном Пайком. Он никогда прежде не рассматривал, как вариант, работу во флоте на передовой… но…
Нийота вспомнила Спока в Африке со слонами, в Муирровских лесах среди изменённых радиацией деревьев, его восхищение банановым жуком, их многочисленные поездки в город вместе… Она вспомнила, как однажды к ним пристали пьяницы в аллее, а Спок совсем не испугался. Даже её брат Джабари отметил, что Спок хорош в драке, а это кое о чём говорит.
У Спока были одновременно научная любознательность и способность оставаться спокойным в критических ситуациях. Она написала в ответ, что считает это предложение подходящим для него… Даже, если она будет скучать.
И не таким тоном, что она теряет его. Она уже потеряла.
За неделю до конца семестра Спок подошел к ней на расстояние четырех шагов:
– Кадет Ухура, – сказал он. – По земной традиции принято отмечать достижения подчинённых совместным обедом.
Он говорил это тоном, подходящим для любого холодного компьютера, записывающего каждое его слово.
– Я полагаю, что ваши достижения в этом семестре могут считаться достойными. Если вы свободны, я бы предложил вам пообедать со мной в ресторане «Франческа», – сказал он, даже не склонив голову.
Разумеется она свободна. Он знал её расписание.
Она не удивилась, когда он сказал ей, что решил принять предложение капитана Пайка на шестимесячную работу на борту Фаррагута в качестве главного офицера по науке. Она удивилась, когда он, закрыв комм рукой, показал наверх и покрутил головой, подразумевая «Нет».
За ним не будут следить на борту Фаррагута.
Она и раньше плакала из-за их положения, но всегда одна. Впервые она расплакалась перед ним. Горячие слезы потекли по её щекам, Нийота улыбнулась и кивнула:
– Это звучит просто замечательно.
========== Глава 3: Проводы ==========
Лейтенант-коммандер Патрик О’Хара взял в руки коробку. Бутылки внутри звякнули, стукнувшись друг о друга.
– Думаю, нужно их чем-нибудь проложить, Тоши. А то ещё побьются.
Профессор Тоши Матсумура оглядел лабораторию Патрика. Там нашёлся подходящий рулон пузырчатой плёнки, от которого он и оторвал часть.
– Думаю, стоит ещё пригласить и кадета Ухуру, чтобы она вместе с нами пожелала Споку счастливого пути, – сказал Патрик, а потом добавил тише: – Ну, знаешь, она же была его ассистенткой, и всё такое.
– Хм?.. – Тоши развернулся и взглянул на друга. Неужели тот намекал на…
– Ой, не смотри на меня так. Я наивен, но не идиот, – сказал Патрик.
Что ж, обе эти оценки были верны, признал Тоши… И, кажется, намёк всё-таки был. Когда-то давно он рассказал Патрику о своих подозрениях. В конце концов, тот был его лучшим другом, надёжным до неприличия, ну и… Тоши был ужасно пьян. Однако, если память его не подводила, тогда Патрик сказал, что он чокнутый, как белки в коробке.
– Когда ты… – начал было он.
– Когда Спок решил не оспаривать напрямую решение Совета, – ответил Патрик.
Тоши почесал затылок. То бездействие развеяло почти все его сомнения.
– Раньше Спок не боялся их разозлить. Чёрт, да он отказался поступать в Вулканскую Академию Наук… И так, что твоя подруга Т’Квиллок сравнила это с «пошли на хер». Такой не будет, склонив голову, выслушивать обвинения… – Патрик покраснел. – Образно говоря.
Спок настаивал, что не хочет никакой прощальной вечеринки от факультета… Тоши сомневался, что он согласится встретиться даже с ним и Патриком. Обычно вулканцы проводили время перед поворотными моментами в жизни, медитируя. В целом, Тоши и Патрик хотели прийти к Споку лишь для собственного успокоения. Они по нему скучали.
Спок понравился им ещё год назад, когда выступил против Вулканского Межвидового Совета и членов Вулканской Академии Наук, попытавшись защитить землян от довольно неприятных вулканских предрассудков… Как он мог им не понравиться после этого?
Да и почти в каждой научной работе, написанной Споком, были упомянуты их имена – в том числе и в интерпретации подпространственной передачи капитана Каланела. Нет, не то, чтобы Патрик и Тоши совсем уж ему не помогали… Но это было скорее честью, чем обязанностью. Спок и кадет Ухура неплохо справлялись и сами.
Тем не менее, он упомянул их в своей научной работе, благодаря чему их карьерам отныне больше ничто не угрожало. Не говоря уж о том, что их имена вполне могли оказаться в исторических электронных книгах.
Патрик и Тоши считали Спока другом. Минимум раз в неделю они играли с ним в шахматы. Ну, по крайней мере, Патрик и Спок. Сам же Тоши пытался отвлечь Спока личными вопросами. Был ли у него когда-нибудь питомец? Звонила ли ему мать на днях? Это уравнивало их шансы, и Спок, кажется, даже наслаждался дополнительной сложностью.
Однако с тех пор, как были выдвинуты обвинения, в шахматы с Патриком он больше не играл. Тоши подозревал, что всему виной были крайне непредсказуемые темы их разговоров во время этих игр. В какой-то момент Спок ведь даже начал шутить над Патриком и Тоши. Очень сухо и тонко… но всё же.
Каждый раз, когда Тоши спрашивал: «Это была шутка, мистер Спок?», тот неизменно отвечал: «Вулканцы не шутят, профессор». Когда же Тоши задавал следующий вопрос: «А полу-вулканцы?», Спок лишь приподнимал бровь, глядя на них с Патриком.
Тоши вернулся в реальность:
– Думаю, больше шансов, что он нас впустит, если с нами будет Ухура.
– Это да. Он, скорее всего, сейчас медитирует, – сказал Патрик со вздохом. – Спок и Ухура. Следующей новостью, глядишь, окажется, что пасхального кролика не существует.
