Текст книги "Ошибка 404 (СИ)"

Автор книги: Старки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

Деркач замер с открытым ртом. Пауза затянулась. Крис так и сидел, откинувшись к стенке, на лице ни капли наглости и цинизма.

– Э-э-э… – с трудом приходил в себя Сергей. – А кто такая Ивон?

– Так мама моя. Это она так себя называть вдруг стала. Видите ли, стыдится своего простяцкого имени. И фамилию, кстати, свою девичью вернула, а сатаевскую так и не взяла. Она – Валентина Квизаль. Птица есть такая с похожим названием, типа райской, красивая, но редкая… Хм… поэтому ты и не знал, что работаешь у них в доме, фамилия не знакомая.

– А девочка Аннет?

– Их дочь, ей четыре года. Аня, а не Аннет.

– Но почему мать тебя не защитит? – Деркач вспомнил Ивонку и, в принципе, уже и сам знал ответ на вопрос.

– Она верит ему…

– Но ты играл на руку Сатаеву! Зачем ты посылал ей фотки своего траха?

– Ей? – Крис открыл глаза. – Ни разу! Только ему!

– А ему зачем?

– За помидорами! – он опять начал звереть. – И таблетки эти – от головной боли! Поэтому верни мне их! Амфетамины я в карманах не ношу! Прости… Мне надо поработать. Я к инету подключусь?

Что оставалось делать Сергею? Отдать таблетки, отстать с дальнейшими вопросами, отпустить к ненаглядному ноутбуку, помыть посуду и самому принять душ. И всё это время крутил в голове эту трагедию маленькой жизни: отец в крови, со стеклянными глазами (Деркач представлял его грузным и суровым человеком), красивая, но недалёкая и испуганная мать, увидевшая в красавце новый шанс, подросток, сначала безжизненный в бинтах и под капельницей, потом бесконечно у компьютера… Что-то происходит, и Крис бежит из этой фальшивой семейки. Наверное, рождение дочери. Или услышал какой-нибудь разговор, почувствовал опасность… Сцены, эпизоды, придуманные разговоры и образы – вертелись и вертелись в его голове. И Сергей уже не верил Сатаеву: «Слишком красавчик, Ленка права».

Деркач вытащил свой комплект белья, постелил на диван, про себя решил, что будет спать на супружеской постели… А Крис – внезапный миллионер – выпал из реала надолго. Сергей даже не пытался втискиваться в этот процесс растворения в компьютере. Он был тут третий лишний. Машина и человек понимали друг друга с полуклика, не могли наговориться, натрогаться, перемигивались, блаженствовали. У Криса шевелились губы, он что-то шёпотом втолковывал ноутбуку, казалось, что просит или извиняется. Деркач улёгся на диван и наблюдал за этим микропроцессорным интимом. Что показывает и рассказывает машина, он не видел, только лицо Криса, освещённое экранным светом. Лицо то ли влюблённого, то ли одержимого. Он менялся, когда за компьютером: черты лица заострялись, на скулах появлялся румянец, глаза зажигались чёрным огнём. Похоже на лихорадку или на оргазм…

В общем, Деркач так и уснул на постели, приготовленной для гостя. Уснул накрепко и обморочно, без картинок, не меняя позы. Только под утро к его позе пазлом пристроилось ещё одно тело в банном халате: это Крис притулился на диванном краешке. Сначала он попытался вытащить из-под Сергея одеяло, но тот не уступал – спал как убитый. Вот и пришлось просто лечь впритык к спящему, прижаться в поисках тепла. Деркач неосознанно обнял жаркими руками и уткнулся в бритый затылок.

Серёга всегда просыпался в одно время, даже без будильника. Как штык в восемь уже глаза продрал и готов к труду и обороне. И сегодня не исключение, тем более что пробуждению способствовал и неприятный факт: в дверях комнаты стояла Ленка. Она вернулась с работы, ещё пальто не сняла. Ленка привалилась к косяку и хмуро смотрела на спящего юнца в объятиях мужа. Увидела, что Сергей уже ошалело лупает глазами:

– Н-да… – философски вымолвила она. – Я всегда знала, что ты латентный гей. Это и есть Крис?

========== часть 6 ==========

– …а потом он засел за свой комп и ничего мне больше не рассказал. – Деркач замолк и понял, что вилкой он раскрошил в кашу омлет, приготовленный Ленкой.

– Ты веришь пацану? – Ленка свой омлет уже слопала и теперь пила третью чашку кофе.

– А не должен?

– Может, красавец вовсе не злодей? Например, он прав и Крис болен. Шизофрения. Я слышала, что при расщеплённом сознании люди сочиняют себе жизнь со всеми подробностями – так, что не отличишь от реальности.

– Ты же сама говорила тогда, что не доверяешь красавцу?

– Я должна доверять словам юнца, который спал в объятиях моего мужа?

– Но…

– Ой, всё! Я знала, что это когда-нибудь случится, – горько усмехнулась Ленка, дотянулась до бальзама и щедро плеснула терпкую жидкость в кофе. – Непонятно, почему его мать устранилась, занимается ремонтом, не защищает сына.

– Всё понятно. Она, во-первых, не ума палата, во-вторых, оказалась вмиг с больным сыном, горой проблем и осиротевшей компанией. И тут нашёлся молодой и ловкий жеребец. Проблемы решил, компанию обогатил, сына залечил вусмерть… Всё объяснил, всё разрулил, всё на себя взял.

– Ну, да… ещё и от одиночества спас. Амур-р-р! Она родила? Новый смысл, опять же…

– Я не верю, что Крис шизик.

– А таблетки? – Лена подвинула пальчиком мешочек с розовыми кругляшками. – Вспомни Зарипа, не такие ли он там таблеточки тогда сбывал?

– Это было когда? Сейчас амфетамины по-другому выглядят!

– А ты откуда знаешь? Подозрительно то, что таблетки не фабричные, без упаковки.

– Он объяснил: это из-за аварии, головные боли…

– А если этот Сатаев действительно хочет его лечить? Поэтому носится. А мальчонка накрутил себе фобию.

– Я верю Крису.

– А зачем ему ноутбук? И именно из дома Сатаева?

– Говорит, что это его машина. Что он устал от чужого железа. Ты бы видела, как Крис любовно с этим ноутом обращается, говорит с ним…

– Явный сдвиг крыши. Что же он делал в ноуте?

– Не чатился, не играл. Я ни черта не понимаю, что он там делает. Мне кажется, что программу какую-то пишет.

– Чтобы опять в банк забраться?

– Я не знаю.

– Деркач, ты понимаешь, что можешь влипнуть из-за него?

– У меня ощущение, что уже влип.

– Деркач… – Ленка вдруг выдернула сигарету из пачки, спасённой из кармана Криса, нервно закурила, зажмурилась от табачного удара, она давненько не дымила. – Ты устал от меня?

– Н-н-е… – заблеял Сергей, он ненавидел эти разговоры по душам, когда требовалось говорить правду, а та, сука, унижает и бесит. Зачем эти вопросы? Что они спасут? Сейчас обязательно выведет на отсутствие секса.

– Ты меня не хочешь. Когда мы в последний раз спали?

– К чему это? – Сергей даже скривился. Ведь разговор совсем не о них! Сейчас ещё о возрасте начнёт…

– Я понимаю, я старая. Морщины, висит всё, волосы крашеные. По крышам не бегаю, в клубах не отжигаю, с модными художниками и крутыми банкирами не знаюсь… Ты захирел рядом со мной…

– Лен! Вот нахер ты это говоришь? И куришь тут! Мне же запретила! – Деркач с грохотом встал (упала табуретка) и открыл форточку.

– Я к тому, что если ты собрался уходить, то сцен не будет.

– Лен, ты нормальная? – Деркача выручил пронзительный звонок в дверь. Оба посмотрели на часы: девять утра. Никто не поднялся. Сидят, уставившись друг на друга. Звонок заверещал ещё раз. И ещё раз. Длинно и нагло.

– Деркач! Перед тем как уйдёшь, эту чёртову сирену поменяй на что-нибудь более гуманное, – выдавила из себя Ленка и закашлялась от дыма. – Иди, открывай… – И первая же пошла к двери.

Но Деркач отстранил жену, мало ли что… За отгремевшей замками дверью дурная зарисовка на тему «Дон Корлеоне & К» – несколько человек с серьёзными и сытыми минами. В авангарде очкарик в шляпе, ещё какой-то грозный качок с поповским пробором на голове. И только на третьем плане печальное лицо красавца с шрамом около уха.

– Вам чего? – Деркач перекрыл собой проход, ему казалось, что он – скала, крепость, неприступная Троя. И пришлым данайцам никакие дары не помогут пробиться к Прекрасной Елене и беспечному Крису-Парису.

– Нам нужен Кристоф, мы знаем, он у вас, – спокойно и даже ласково промолвил очкарик.

– Не знаете. Я его высадил в центре вчера вечером, – Деркач понял, что они всё-таки засветились, не всё просчитал Крис.

– Тогда мы просто поговорим, – не менее ласково подал голос Сатаев. – Не вынуждайте нас применять силу, мы всё равно войдём.

– Попробуйте! – Хозяин резко дёрнул дверь, пытаясь захлопнуть, но толоконный лоб оказался проворней – вставил ногу и толкнул Сергея в грудь. Тот удержался: крепость не сдана, но ворота не закрыты.

– Я звоню в полицию! – это подмога в виде Ленки.

– Звоните! Нам будет что им рассказать, – парировал очкарик.

– И позвоню!

– Так, хватит соседей беспокоить, – очкарик перешёл на другой тон. И лихо выхватил из-за пазухи пистолет. Деркач и Ленка уставились на киношную невидаль. – В сторону!

– И что? Будешь стрелять? – развеселился Деркач.

– Нет. – И очкарик вдруг врезал защитнику дома стальным телом прямо в кадык. Метко в щель, каким-то особым движением кисти. Деркач взвыл и начал задыхаться.

– Серёжа! – закричала Ленка прямо в ухо, оказалось, что он упал на неё. Но боевая подруга тут же начала атаковать интервентов: – А теперь меня посмей ударить, тварь! Лю-у-у-уди! Зовите поли-и-ицию! – Она встала защитным крестом перед закрытой дверью в комнату. Дескать, но пасаран! Через Деркача уже перешагивали, мужики схватили Ленку за руки, пытаясь оттащить от двери, та кусалась. Сергей, малость оправившись от спазма, двинул ближайшему кулаком между ног. Услышал петушиного хрипа мат. Но в этой глупой неравной схватке он уже понимал, что враг победит, что Крис обречён.

Ленку, конечно, откинули. Двери распахнули так, что от стука зазвенели бокалы в стенке. Ввалились в комнату. Сначала качки и очкарик, потерявший шляпу. Потом Сатаев, нетерпеливо растолкавший страждущих повоевать. И последние Деркач с Ленкой. В комнате пусто. Парня в банном халате нет. Его ноутбука тоже. Очкарик что-то показал своим холуям, те бросились в разные стороны: один в шкаф, другой в соседнюю комнату – спальню, качок поповского вида на балкон – раздвигать развешенное бельё.

– Никита, посмотрите в ванной! – сказал Сатаев, и очкарик бросился в коридор. Исполнительный гад. Пришельцы перелопатили квартиру. Залезли на антресоли, заглянули в диван и даже в холодильник, как будто Деркач мог расчленить парня. Но Крис исчез. Ищейки в ярости, Сатаев в тоске, хозяева в оторопи. Где? Куда он делся? Им же не привиделось? – Так, все в машины, а мы поговорим! – наконец остановил этот дурдом Сатаев. Он мотнул головой в сторону кухни. Расстроенные качки понуро пошли вон, а Очкарик, Ленка, Деркач и Сатаев – «говорить».

Нет, не привиделось! На столе монеты, ключик, таблетки… В стиральной машине так и валяется одежда Криса. Ленка вдруг взяла пакет с пряниками и водрузила его на таблетки и ключик:

– Что ж, гости дорогие, чай? Кофе? Потанцуем? – и двинула ногой табуретку так, чтобы Кирилл Олегович сел спиной к стиралке.

– Обойдёмся. – Очкарик не склонен шутить.

– Всё это время вы поддерживали отношения с Крисом? – вкрадчиво и доверительно начал Сатаев.

– Нет. Вчера после работы в вашем доме я столкнулся с ним на стоянке. Он попросил подвезти до центра. Вот и всё.

– Вы лжёте. Не может быть случайностью факт смены работника. Вы и монтировать приехали, выбрав время, чтобы без лишних глаз. Вы мне не поверили тогда. Что ж, теперь вы соучастник кражи. Наверняка пособник.

– И что украдено?

– Деньги.

– Деньги? В руках у Криса был только ноутбук. Никаких ценностей в карманах, за пазухой не было. Даже карточки нет.

– Вы успели перетрясти его одежду за столь короткое путешествие? – Сатаев сладко улыбнулся. – Зачем вы ему потакаете? Он губит себя, с его травмой нужно быть крайне осторожным, у него угроза рецидива аневризмы: бегать-прыгать нельзя, необходимо правильное питание, постоянный медицинский контроль. А он? Антисанитария, разврат, наркотики, клубы, драки, да ещё и залез обокрасть дом матери.

– Может, дело не в том, что это дом матери? А что вы там живёте? Всё, что он делает, не связано с болезнями. Связано с вами.

– Вы доктор? Вы были рядом с Кристофом и видели, как прогрессируют разрушительные процессы? Нет? По вашим словам, вы с ним общались несколько дней. А я его знаю много лет. Я был с ним, когда он даже ходить не мог после операции, я кормил его, носил на руках, занимался только им в самые сложные для него годы. Я могу судить, болезнь это или нет. Я знал другого Криса.

– Почему же он так ненавидит своего благодетеля?

– Он считает, что вы хотите отхапать его часть наследства, его долю в активах банка, объявив недееспособным или даже убив, – вмешалась Ленка.

– Значит, это он вам лично сказал? Всё-таки он был здесь? – Сатаев нисколько не удивился такому заявлению.

– Нет, это мне муж сказал. Я не видела Криса вообще ни разу. А вы просто лирикой здесь увлеклись.

– Лучше, конечно, заморозить активы или транжирить их на блядство, нежели продолжать дело своего отца. Он рассказывает вам небылицы. Я руковожу банком, распоряжаюсь долей своей жены, уходить от неё не собираюсь, и в моих интересах, чтобы наш бизнес процветал, принося прибыль всем членам семьи. И Кристофу в том числе. То, что мы сейчас не вправе совершать сделки с его частью активов, вредит в первую очередь ему, а не мне. Я вас убедил? Где Крис?

– Мы не знаем где.

– Вы понимаете, что он может погибнуть без медицинской помощи? Никита, там, в комнате, я перчатки оставил, будь добр… – Господин Барышев, Деркач вспомнил его фамилию, метнулся в комнату. – Поэтому нужно его найти. Помогите нам, пока не поздно.

– Но мы не знаем, где он.

– Где он вышел?

– На площади Восстания.

– Что говорил? Зачем ему ноутбук? Какие имена называл?

– Никаких имён. А ноутбук его. Он так сказал.

– Это правда. Ноутбук его. Но он взломал сейф, чтобы его забрать.

– Сейф своего отца, полагаю.

– Его отца нет уже более десяти лет! Я выполняю его функции. Я забочусь о Крисе.

– Вы усыновили его?

– Может, он обещал с вами связаться?

– Нет. Даже номер телефона не записал.

– Ему ни к чему записывать. Всё, что касается цифр, он запоминает навсегда. Он обещал позвонить?

– Нет.

– Вы позвоните мне, если он объявится?

– Он не объявится.

– Хм… вы ему нравитесь, – Сатаев и вернувшийся Барышев синхронно скосили глаза на Ленку. – И не как просто друг. Как мужчина. Поэтому он на вас выйдет.

– С чего вы взяли! – Деркач покраснел.

– Он не прислал ещё ни одной фотографии с вами.

– Вам пора! – грозно предупредила Ленка. – Сергею на работу, а мне тут прибирать то, что вы устроили! И вообще! Не слышала извинений по поводу того, что вы ворвались в мой дом, вырубили мужа.

– Хорошо, мы пойдём. Но я по-прежнему жду от вас звонка. – Сатаев встал и пошёл к двери, там он повернулся, прищурился и добавил: – А извиняться не собираюсь. Крис здесь был. Я уверен.

Визит закончен. Сергей и Лена застыли в коридоре: чувства растрёпаны, противно пульсирует тревога.

– Куда делся Крис? – прошептал Деркач.

– Балконная дверь была закрыта, я точно знаю! – тоже шёпотом ответила Лена. Они сорвались на лоджию. Паруса-простыни и флаги-наволочки были цинично сдвинуты недавним вторжением. И как раз этот факт сразу давал знать, что на самой лоджии Криса нет, спрятаться тут негде. Центральная стеклянная секция была уже выставлена с приходом настоящей весны, и семейство Деркач в ужасе высунулось в этот проём. Наверное, ожидали увидеть тельце в синем халате, скрюченное на газоне. Ни тельца, ни халата.

– Э-эй! – сиплый голос. – Я сейчас упаду!

– Бля! – вскричал Деркач.

– Мамочки! – поддержала Ленка.

Крис зацепился за рейку металлической обрешётки, которая всё ещё позорно «украшала» соседский балкон. Когда-то в той квартире жила старушенция, которая превращала лоджию в висячие сады Семирамиды, поэтому вместо застекления какие-то мастера наваяли ей ставни с решёткой, по которой летом вились плющи и хмель, а зимой – ржавчина и уродство. Любительница цветов отошла в иной мир, а решётку с собой не забрала, у новых соседей, видимо, пока не доходили руки. Зато вот у Криса «дошли». Голыми ногами он цеплялся за крохотный кирпичный выступ, всем телом припал к вертикали, удерживал вес на руках. Щека и шея в ржавчине, в глазах страх и паника.

– Как ты туда залез? – задал лишний вопрос Деркач и посмотрел вниз. Седьмой этаж. Хорошо ещё, что вид не во двор, где сатаевские машины парковались.

– Я сейчас упаду… Руки окоченели… – Действительно, хоть на улице и апрель, но он прескверный – дождливый и ветреный.

Сергей отодвинул старое кресло, пустую пятидесятилитровую канистру, повернул крепления (а Ленка ещё ругалась, что «всё на честном слове держится») и снял оконный блок, который ближе к соседям. Высунулся наружу, протянул руку к дрожащему спайдермену.

– Хватайся!

– Я не могу…

– Можешь! Я тебя удержу!

Было очень заметно, что Крису трудно отцепить руку от решётки, но он это сделал. И Деркач перехватил его за запястье, осторожно потянул на себя. Маленький шажок по выступу, ещё один, глаза в глаза: уверенность и ужас натыкаются друг на друга и… Крис отпустил решётку правой рукой и тут же сорвался вниз. Повис…

– Ах! – Ленка героически не визжит.

– Я тебя держу! – спокойный голос Деркача. – Вторую руку! Крис! Посмотри на меня! Не паникуй! Вторую руку давай! Я тебя вытащу!

Крис услышал, он задрал голову и протянул правую руку, обхватил ладонью сначала свой левый локоть, выше, выше. Деркач высунулся больше и достал второе запястье. Выдохнул, напрягся, натянул все мышцы, потащил жизнь на себя: он должен, он может…

– Давай, давай, давай, миленький… – скулила рядом Ленка. А когда чёрная башка показалась на уровне балконного заграждения, она подлезла и уцепилась за шею. Помогая пыхтением и рычанием, они справились, перевалили холодное тело через перила и грохнулись в кресло.

– Думал – всё, добегался кролик… – прошептал Крис в ухо Сергею. – Не думал, что это так трудно – висеть на холодных железяках…

– Как ты туда залез? Вот в чём вопрос.

– Хер меня знает… Ой, экскьюземуа, мадам! – Деркач только после этих слов понял, что судорожно обнимает лежащего на нём Криса, а тот, наглец, и не торопился вставать, протянул грязную руку к Ленке и тоненьким голосом представился: – Патек Кристоф, совращаю вашего мужа, а он всё никак не совращается.

– У меня тоже плохо получается, – ответила Ленка. – Пойдёмте в квартиру, ты же окоченел! Деркач, вставь окно на место!

Крис наконец встал. Его пошатывало, но он не торопился внутрь. Приложил палец к губам и тихо произнёс:

– Тс-с-с! Не говорите там со мной! Сначала надо проверить.

Он на цыпочках пошёл в квартиру, залез под столик, провёл под подоконниками, задрал сиденье дивана. Показал Деркачу направление «Кухня». Ленка и Сергей поняли – он ищет «жучок» – и позволили себя вовлечь в эту игру. Они проверили всё на кухне, в коридоре, действовали бесшумно, иногда переглядываясь и пожимая плечами, пока к ним не выглянул Крис и с хитрым видом не поманил пальцем. В комнате он торжественно перевернул настольную лампу с бордовым пыльным абажуром с висюльками, которой на самом деле никто не пользовался – слишком уж она тяжёлая и тёмная. Зато подарок Ленкиной бабушки. Именно на абажуре и была прикреплена круглая бляшка с дырочками, как для динамика. Крис самодовольно улыбнулся. Ткнул пальцем в Ленку, в Сергея и помахал рукой у рта…

– Чо? – ступил Деркач.

– А ты на работу не опоздаешь, друг любезный? – вдруг громко выдала Ленка. – Если ещё раз припрутся эти идиоты в поисках неведомого Криса, ты уйдёшь с ними! Понял? Иди, пей кофе! Я сама уберу!

Крис поднял большой палец вверх: «Класс!» И поставил лампу назад, не тронув «жучок». Ленка же указала в коридор, там – в ванную, врубила воду и зашептала:

– Ты думаешь, что они слушают разговоры где-то рядом?

– Да, в районе трёхсот метров, это же устройство не в телефоне. Думаю, они во дворе в машине слушают.

– Значит, тебе опасно выходить?

– Ваша хата – для меня сейчас самое безопасное место в городе. Они считают, что контролируют квартиру, и если я вернусь или вы знаете, где я, то они услышат.

– А вдруг «жучки» есть ещё где-нибудь, тут, например? – оживился Сергей.

– Нет. Из кухни в комнату выходил только очкарик с бобриком, якобы за перчатками. А ведь у красавчика перчаток не было. Я видела, он не заходил в ванную. – Деркач с гордостью посмотрел на жену.

– Так вы не против, если я у вас в качестве молчаливого субъекта поживу несколько дней? – Крис спрашивал только у Ленки – наверное, понимал, что Сергей всяко «за». – Я буду паинькой: ем мало, ссу метко, места много не занимаю. Они таблетки мои не забрали?

– Нет, не увидели. – И опять благодарный взгляд от Деркача. – А где твой ноут?

– Я сунул его между бельём в шкафу.

– Деркач, вали на работу! А мы спать будем! – определила Ленка.

– Понял? Вали, – захихикал Крис.

Пришлось валить. Тем более что Митрич позвонил, ругался, что уже десять – давно пора быть, Мади бьёт копытом, заказчики домогаются. И никто не вспоминает, что он вчера допоздна за Трубина вкалывал… Вдруг всем понадобился.

Работа, конечно, частично выветрила впечатления от утреннего происшествия, но всё валилось из рук. Выяснилось, что не все комплектующие привезли на объект – пришлось ехать забирать. Но всё как в тумане, мысли только о том, как там дома? Что они делают? Не ворвались ли вороги ещё раз? Не выдержал, после обеда позвонил Ленке.

– Как дела?

– Спала. В ванной была, – последнее сказано с нажимом. – Часа в четыре пойду за продуктами. Может, ты подъедешь? Заберёшь меня с котомками?

– Подъеду. В «О’Кей»?

– Да. Созвонимся.

Деркач понял, что это практически конспиративная встреча. Никогда раньше Ленка не просила о таком. Хотя сейчас Сергею показалось, что это совершенно нормально… Даже странно, что он сам никогда не догадывался предложить.

В начале пятого он уже стоял на стоянке около супермаркета. Ленка действительно вышла с огромными пузатыми пакетами – затарилась на полную. Поставила пакеты на заднее сидение, плюхнулась вперёд.

– Ну, как там дела? – спросил Деркач.

– Сначала спали полдня. Потом я готовила, он сидел в компе. Он рассказал мне ещё раз свою версию ситуации с банкиром, мы в ванной запирались. Всё так, как ты рассказывал. Про отца своего, что не помнит аварию, что делали операцию, что таблетки эти розовые ему какой-то кореш-фармацевт поставляет… Знаешь, он ведь и вправду спит с кем попало… И про наркотики правда. И про здоровье его Сатаев не соврал. Крис сказал, что в последнее время какие-то приступы, всё чаще и чаще, что падает без сознания. Когда я ему о клинике заикнулась, про необходимость медпомощи, он скривился и заявил, что «это не для него», что долго жить – не его судьба. Шутил. Велел не париться. Я ему предложила к независимому адвокату обратиться, чтобы защитить себя, вон у нас в отеле один звёздный юрист из Москвы заселился. И знаешь, что Крис ответил? Что дело не в наследстве. А в чём? Он промолчал.

– Он хочет отомстить.

– А потом я подглядела, что он в ноуте делал. Сначала фигня какая-то на синем фоне, таблицы – ничего не понятно. А потом вдруг фотки стал разглядывать. И знаешь, что там? На всех этот Сатаев. Улыбается. Позирует. Корчит рожи. Не смотрит в кадр. В деловом костюме. В плавках. На фоне моря… И даже в постели, спящий. Я, конечно, не все видела, но кроме него никого – ни матери, ни сестрёнки, ни пацанов каких-нибудь… Только он. Ужасно красивый, просто голливудская звезда, – Ленка тяжело вздохнула. – Деркач, помнишь, Сатаев говорил, что Крис влюблён в него? Так вот… и это правда. Он так долго рассматривал эти фотки, стиснул себя руками вот так, – она обняла себя за плечи, сжалась, – и шмыгал… Я решила, что он плакал. Деркач, тебе не кажется, что Сатаев может быть прав? Вдруг он влюбился в материного хахаля и, не получив взаимности, решил мстить и вычеркнуть себя из жизни? Он ведь умрёт от своей глупости. А мы ему помогаем…

Деркач не знал, что сказать.

– Мне с ним поговорить?

– Да. Если он кому всё расскажет, так это тебе.

– Почему ты так думаешь?

– Потому что у него в компе есть не только фотографии Сатаева. Но и твои.

========== часть 7 ==========

Крис мирно спал, накинув на опасную лампу плед. Ленка его «приодела»: выдала старую футболку с надписью «Газпром» и новые, но давно купленные кальсоны – хоть кто-то поносит. Шмотки с Серёгиного плеча (и с бедра) подчёркивали худобу пацана. На столике что-то скачивал ноутбук, рядом мешочек с таблетками и стакан. Глядя на блаженное лицо Криса, Деркач подумал, что, наверное, редко парню удавалось выспаться вдоволь, да ещё и в столь цивилизованных условиях. Что может заставить владельца миллионов отказаться от комфорта и медпомощи, пуститься во все тяжкие? Либо психические отклонения, либо реальная опасность, либо… Что бы Деркача заставило бежать? Не скука же! Может, предательство или просто когда невыносимо быть с кем-то рядом.

Весь вечер несвятая троица изображала двоицу, Крис был духом. Он с довольным видом играл роль немого, жестами заставляя что-то говорить Ленку и Сергея. На самом деле они, конечно, не болтали так много в обычные дни. А тут Деркач рассказал про новый проект, Ленка – назидательным тоном о москвиче-юристе, Деркач начал разглагольствование о техосмотре и страховке, Ленка посетовала, что её сменщица вместо дочери сидит с внуком на больничном, ну и другие неинтересные темы. Крис вертел башкой и с трудом сдерживал смех, ещё он сидел «в компе» и сам, отказавшись от женской помощи, зашивал свои разноцветные штаны. Начать расспросы Сергей не мог. Да и не знал – как? Он мастер по свету, а не по расспросам. Решил, что как-нибудь ночью, без Ленкиного любопытства.

В этот раз диван расправили, вытащили вторую подушку и одеяло. Лена артистично поиздевалась над мужем рядом с лампой намёками на импотенцию и удалилась к себе. Не заведённый намёками, Деркач доиграл в «танчики» и улёгся разрабатывать канву разговора. Но под спокойный щёлк клавиатуры под пальцами Криса его начало клонить в сон, канва не вырисовывалась, он почувствовал, что сейчас провалит операцию – просто-напросто захрапит, – поэтому встал и отправился на балкон – курить.

Один простоял там недолго, бесшумно появился Крис, накинувший постиранную куртку на «Газпром».

– Делись, – прошептал он. Деркач, помедлив, протянул пачку.

– Крис, тут твой враг говорил, что у тебя серьёзно всё со здоровьем, что аневризма, что нельзя тебе прыгать, татухи всякие делать, пить-курить… А ты как паровоз… – Крис нахмурился. – Ты себя специально в гроб загоняешь?

– Не парься! Это он тебя раскручивал на нехорошее.

– А тогда, когда я тебя подхватил на улице во время драки. Ты в машине ведь действительно сознание потерял. И не притворялся?

– Притворя-а-ался.

– Думаю, ты врёшь. Уж не знаю, что там Сатаев с деньгами твоими мутит, но он прав, тебе нужна помощь.

– Не от него. – Крис был спокоен, но видно, что хочет уже поскорее выкурить и вернуться в комнату.

– Стоп, – преградил ему дорогу Деркач. – Прими помощь от меня. Умирать в двадцать – нифига не геройство, а игра в поддавки. Мне нужна правда. Уверенность в том, что ты…

– Не псих? Не извращенец? – Чёрт, знал ведь, что не мастер психологической беседы… Деркач увидел, как по-кошачьи зажглись глаза, как побелели губы.

– Не-е-ет. Мне нужно знать: чего ты не можешь простить Сатаеву? Своей матери? За что ты сам себя так ненавидишь и опускаешь ниже плинтуса?

– Это у меня патология такая! Последствия травмы! – ехидно просипел Крис. – Пусти. Я спать! А ты иди к жене, она ясно тебе сказала про то, что на её кровати удобнее!

– Постой. Ты знаешь, как он это объяснил?

– Да мне похуй как! Пропусти!

– Он сказал, что ты в него был влюблён, как идиот, – последнее добавил зря… Сатаев так не говорил… – А он тебе отказал. Поэтому ты…

– Пш-ш-ш… пшпус-с-ти, – зашипел Крис, совершенно изменившись в лице: он теперь злобный, тощий демон, и ничего прекрасного, дерзкого в этом образе нет. Бровь дёргается, рот превратился в щель, глаза источают ярость, даже впотьмах стал виден неровный шрамик на голове, который он всегда скрывал чёлкой. – Раз он сказал, то верь ему!

– Я хочу верить тебе. Не хочу ошибиться.

– Не верь мне! Я ошибка! – он отпихнул Деркача и нырнул в комнату. Сергей за ним. Там Крис сначала подсел к компьютеру, потыкал – и экран погас. Потом стал как-то судорожно раздеваться: стянул «Газпром», старые-новые кальсоны. Но не под одеяло юркнул, а схватил со стула свою одежду, чистую, глаженую и даже подшитую. Чуть не грохнулся носом, стараясь запрыгнуть в трусы. И только тогда Деркач понял, что Крис уходит.

Деркач не торопясь закрыл балкон, взял одеяло, укутал предательскую лампу, накинул сверху плед, даже полюбовался на этот ком. Но надеть джинсы беглецу не дал – вырвал из непослушных рук, обхватил тощее тело, закрыл ладонью рот, стиснул выгибающегося, дёргающегося Криса. Захват жёсткий, железный, как и положено Шону Бину.

– Ты никуда не пойдёшь! – зашептал в дырявое ухо. – Хватит детских глупостей. Научись доверять. Хотя бы мне. Тс-с-с…

Крис пытался высвободиться, шипел, пинался, выкручивался. Не получалось. Истерические силы, взорвавшись вдруг, задыхались от сильной ладони. Гнев не находил выхода, разве только что в слёзы, которые никто не сдерживал. А солёная влага гасила искру, расслабляла мышцы… Дёргания становились слабее, реже, пока тело совершенно не обмякло, остались только спазмы рыданий.

– Тс-с-с… Тс-с-с… – Деркач повернул Криса к себе лицом и обнял совсем по-отечески. – У меня есть коньяк. Будешь?

– Мне же нельзя…

– Это последний раз. Пошли на балкон, а то джинна лампы разбудим.

Крис натянул кальсоны, завернулся во второе одеяло. Сергей накинул волчью жилетку, взял из бара бутылку армянского (наверняка палёного), стакан со столика. На лоджии уселись на пол под унылые паруса уже пересохших простыней. Деркач плеснул в стакан алкоголя и протянул собалконнику.

– Грейся.

– Знаешь, как меня в прошлый раз нашли? Я в студенческой общаге жил, помогал будущим айтишникам с курсовыми, с практическими… Можно сказать, вёл вполне себе праведную жизнь. Короче, нарвался на пьянку. И пили как раз это, – Крис щёлкнул по бутылке, – коньячилу то есть. Меня что-то так развезло, а там базары такие понеслись гомофобные. Я возьми да вякни, что пидор. И даже вроде не сильно били, хватило малость – плохо стало. Парни вызвали скорую. А оттуда напрямик, в дом родной. Так что…

– Можешь не опасаться, я бить не буду. – Деркач жахнул из горла, сразу тепло в животе, слабость в руках. – Расскажи мне об отце.

Крис удивлённо посмотрел на Сергея, отпил коньяка и сморщился.

– На тебя похож. Очень сильно. Я когда тебя увидел с ободранной ёлкой тогда, думал, что глюки у меня начались. Я его и помню таким: в волчьей куртке, в унтах с охоты вваливался с мужиками в дом, он был колючий и пах снегом и смолой. Всегда щурился, как ты. Он не любил костюмов и галстуков, хотя вроде полагалось по статусу. В машине у него всегда хрипел Высоцкий и гнусавил Челентано. А на спине у него была наколка, мама говорила, что зэковская – розы, кресты, солнце. Мне казалось, что это та-а-ак круто!