Текст книги "Бесстрашие (СИ)"

Автор книги: St_2001

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)

Я качаю головой и откусываю кусочек.

А на что я рассчитывала? То, что мы поцеловались, ещё не значит, что всё изменится.

– Сегодня день пейзажа страха, – замечает Уилл.

– Мне брат рассказывал, что нам надо будет пройти через пейзаж одного из инструкторов.

– Ооо, кого именно?, – спрашивает оживлённо Кристина, – Надеюсь, не Эрика.

– Почему?, – спрашиваю я.

– Страшно представить, чего он может бояться. Наш лидер сам ходячий пейзаж страха. Хотя, с одной стороны, было бы интересно узнать, что может его напугать.

– А мне кажется, он ведёт себя так жёстко, что, наверное, боится зефира и сахарной ваты, – говорит Уилл.

***

Лорен, инструктор неофитов из Бесстрашия, стоит, уперев руки в бёдра, у зала пейзажа страха.

– Несколько лет назад, – говорит она, – я боялась пауков, удушения, стен, которые медленно сдвигаются, превращаясь в ловушку, неудержимого кровотечения, падения под поезд, публичного унижения, и это ещё не весь список. Большинство из вас встретят в своих пейзажах от десяти до пятнадцати страхов. Это среднее количество.

– А какое самое малое?, – спрашивает Питер.

– На данный момент два, – отвечает девушка.

Я не смотрела на Эрика с тех пор, как мы были в столовой, но невольно смотрю на него сейчас. Лидер стоит рядом с Четыре со скучающим видом.

– Сегодня вы не узнаете своего количества, – сообщает Лорен, – Симуляция настроена на программу моего пейзажа, то есть каждый из вас столкнется с одним из моих страхов, чтобы понять, как работает симуляция.

Лорен выбирает нас в случайном порядке и назначает нам страхи. Я стояла позади, так что пойду одной из последних. Мне выпадает страх похищения.

Я не могу наблюдать за симуляцией, поскольку не подключена к компьютеру, только за реакцией людей на неё. Это лучший способ отвлечься от одержимости Эриком. Вот Уилл смахивает невидимых пауков, Кристина упирает ладони в незримые стены, Питер становится ярко-красным от «публичного унижения», чем бы оно ни было. Затем наступает моя очередь.

Обстановка меняется, и начинается похищение. Пол под ногами превращается в траву, и чьи-то руки хватают меня за плечи, зажимают рот. Слишком темно, и ничего не видно. Я стою рядом с пропастью. Слышу рёв воды. Кричу в руку, которая зажимает мне рот, и пытаюсь вырваться, но руки, которые держат меня, слишком сильные. Мои похитители слишком сильные. В голове вспыхивает образ, который преследует меня в собственных ночных кошмарах. Я снова кричу, кричу до тех пор, пока горло не начинает болеть. Слёзы брызжут из глаз. Я знала, что они вернутся за мной, знала, что они попробуют снова. Первого раза было недостаточно. Я снова кричу… не зову на помощь, ведь никто не поможет, а просто кричу, как любой, кого ждёт неминуемая смерть.

Руки исчезают, и загорается свет. Я стою на бетонном полу в комнате пейзажа страха. Дрожу всем телом и падаю на колени, прижимая ладони к лицу.

Я только что провалилась. Утратила последние остатки логики и здравого смысла. Страх Лорен превратился в мой собственный.

И все видели это. Эрик видел это.

Я слышу шаги. Лидер подлетает ко мне и рывком поднимает на ноги.

– Это что ещё за чертовщина, Фермерша?

– Я… Я не…

– Соберись! Что за жалкое зрелище!

Что-то внутри меня лопается. Выдёргиваю у него свою руку и выбегаю из комнаты, как можно быстрей.

***

Пропускаю волосы сквозь пальцы. Желание плакать прошло. Всё, что мне нужно помнить – кто я такая, а именно, девушка, которая не позволит всяким пустякам вроде мальчишек и смертельно опасных историй остановить её.

Раздаётся гудок поезда. Рельсы огибают лагерь Бесстрашия и тянутся к горизонту.

Эрик рекомендовал нам не выказывать особой привязанности к родителям в День посещений, так что визит к ним стал бы предательством Бесстрашия. Однако, он не говорил, что мы не можем навещать друзей.

Я знаю, что мне нельзя уходить без сопровождения, но не могу удержаться. Я иду всё быстрее и быстрее, пока не пускаюсь бегом. Оказавшись в вагоне, я ложусь на спину рядом с дверью и смотрю, как лагерь Бесстрашия исчезает позади.

Спрыгиваю у знакомых с детства мест и достаточно быстро нахожу нужного мне человека.

– Лили?

Алекс.

Бегу к нему со всех ног и обнимаю за плечи.

***

Не знаю, что мне скажут, когда я вернусь, но определённо ничего хорошего.

Я представляю, как мои ноги болтаются над пропастью и вздрагиваю.

Эрик уже ждёт меня у двери. Пальцы лидера так сильно сжимают моё запястье, что я знаю – останутся синяки.

– С возвращением, Лили, – говорит он обманчиво спокойным тоном.

Кажется это первый раз, когда лидер назвал меня по имени.

– Эрик.

– О чём ты вообще думала?!

Его голос, поначалу тихий, к концу фразы становится громовым.

– Я… Я…

– Разве ты не слышала, что фракция превыше крови? Или ты решила, что у тебя есть какие-то привилегии?

Я глубоко вдыхаю. Я знаю, что поступила глупо, поддалась эмоциям.

– Твой ранг будет понижен, а если это снова повторится, отправишься к изгоям. Надеюсь, я ясно выразился.

***

– Где ты была весь день?, – спрашивает Кристина, когда я возвращаюсь в спальню, – Я искала тебя на улице, но не нашла. Всё нормально?

Как можно объяснить порыв вскочить на поезд и навестить своего друга детства?

– Мне просто нужно было уйти. Я долго бродила вокруг лагеря.

– Хорошо. Мне нужно кое-что тебе рассказать.

Она смотрит поверх моей головы на дверь и встает на цыпочки, чтобы оглядеть все кровати. Возможно, проверяет, пусты ли они. Затем она кладет ладони мне на плечи и широко улыбается.

– Уилл поцеловал меня.

– Что? Когда? Как? Что случилось?

Она выпрямляется, убирая руки с моих плеч.

– В общем, сразу после твоей вспышки мы обедали, а потом гуляли у железнодорожных путей. Просто разговаривали о… Я даже не помню о чем. А потом он просто остановился, наклонился и… поцеловал меня.

– Ты знала, что нравишься ему?

– Нет!

Она смеётся.

– Самое замечательное, что не было никакой неловкости. Мы просто пошли дальше, разговаривая, как будто ничего не случилось. Ну, пока я снова не поцеловала его.

– Как давно ты поняла, что он тебе нравится?

– Не знаю. Наверное, сначала он мне не нравился. Но потом всякие мелочи… то, как он обнял меня на похоронах, как открывает мне двери, словно я обычная девушка, а не соперник, только что избивший его до полусмерти.

Я смеюсь. Внезапно мне хочется рассказать ей об Эрике и всём, что между нами произошло. Но я не хочу, чтобы она думала, что мой ранг как-то связан с нашими отношениями.

Так что я просто говорю:

– Я счастлива за тебя.

– Спасибо.

Она садится на край моей кровати и оглядывается. Скоро мы переберёмся в помещение на другой стороне лагеря и мне не придётся больше беспокоиться, что Питер нападёт на меня во сне. Не придется смотреть на пустую кровать Ала.

– Поверить не могу, что всё почти закончилось, – говорит Кристина, – Такое чувство, что мы только что попали сюда. И в тоже время мне кажется, что я вечность не видела дома.

– Ты скучаешь по нему?

– Угу. Но кое-что совсем не изменилось. В смысле… дома все такие же шумные, как и здесь, так что это хорошо. Но там проще. Всегда знаешь, в каких ты отношениях с другими, потому что они тебе об этом говорят. Там нет… манипуляций. Впрочем, я вряд ли смогла бы выдержать инициацию Искренности. Там вместо симуляций проходишь проверку на детекторе лжи. Весь день, каждый день. А последний тест…

Она морщит нос.

– Тебе дают какую-то дрянь под названием «сыворотка правды», сажают перед всеми и задают кучу по-настоящему личных вопросов. Теоретически, если ты выдашь все свои секреты, у тебя навсегда пропадет желание лгать. Вроде как худшее о тебе уже известно, так почему не быть просто честным?

– Звучит ужасно, – замечаю я.

– Я всегда знала, что не могу быть искренней. В смысле, я стараюсь быть честной, но некоторые вещи лучше держать при себе.

========== Глава 19. Последнее испытание. ==========

Главное верь, и всё получится.

День последнего испытания повергает лагерь Бесстрашия в безумие и хаос. Повсюду люди, и большинство из них напиваются к полудню. Я пробираюсь среди них, чтобы взять еды на обед и унести её в спальню. Там, по крайней мере, тихо.

Через два часа я войду в зал пейзажа страха , пройду сквозь своё испытание и стану бесстрашной.

Закончив с едой, я утыкаюсь лицом в подушку и непреднамеренно засыпаю.

Просыпаюсь от того, что Кристина трясет меня за плечо.

– Пора идти.

Она очень бледная.

Я тру глаза, чтобы прогнать сон. Остальные неофиты бродят по спальне, завязывают шнурки, застегивают куртки и небрежно рассыпают улыбки.

Пытка скоро закончится, но сможем ли мы забыть симуляции? Сможем ли вновь крепко спать, несмотря на воспоминания о пережитых страхах?

Мы идём сначала к Яме, а оттуда уже вверх по тропинке, которая ведёт в стеклянное здание.

Я поднимаю глаза на потолок. Дневного света не видно, потому что каждый дюйм стекла покрывают подошвы ботинок.

Поднимаюсь по лестнице вместе с Кристиной. От жара несметного количества тел вокруг тяжело дышать. Капли пота выступают на моём лбу.

Через брешь в толпе видно, вокруг чего все столпились: вокруг трёх экранов на стене. Я слышу одобрительные возгласы и останавливаюсь, чтобы посмотреть на один из них. Софи. Я вижу, как она двигается в пейзаже страха, её глаза широко распахнуты, но с каким препятствием она столкнулась непонятно. Мы можем видеть лишь реакцию неофита. На среднем экране показан её пульс. Он на мгновение подскакивает и затем снижается. Когда он достигает нормы, экран вспыхивает зелёным, и бесстрашные аплодируют. На правом – её время.

Я отрываю глаза от экрана и бегом догоняю Кристину и Уилла. Комната большая, в ней висит ещё один экран, такой же, как снаружи. Перед ним на стульях сидят пять лидеров фракции. Судя по проводам, присоединенным к их головам, и отсутствующим взглядам, они наблюдают за симуляцией.

За их спинами второй ряд стульев. Я вхожу последней, так что мне не достаётся места.

– Эй, Лили!, – кричит Юрай через всю комнату.

Он сидит с другими неофитами из бесстрашия. Их осталось всего четверо, остальные уже прошли через свои пейзажи страха. Он похлопывает себя по ноге.

– Можешь сесть мне на колени, если хочешь.

– Соблазнительно, – усмехаюсь я, – Но всё нормально. Я постою.

В комнате пейзажа страха загораются огни, обнаруживая Софи на корточках, с заплаканным лицом. Макс, Эрик и ещё три лидера стряхивают симуляционное оцепенение и выходят. Через пару секунд я вижу их на экране, они поздравляют девушку с окончанием испытания.

– Переходники, вы отправитесь на финальный тест в соответствии с текущими рангами, – произносит Четыре, – Таким образом, Дрю пойдет первым, Лили – последней.

Это значит, что передо мной пять человек.

Я закрываю глаза, вместо того чтобы наблюдать за Дрю, и стараюсь выкинуть все мысли из головы. Бесполезно сейчас рассуждать, с какими страхами мне предстоит встретиться и сколько их будет.

Следующей идёт Молли. Она справляется быстрее, чем её предшественник, но и у неё возникают проблемы. Она проводит слишком много времени, тяжело дыша, пытаясь справиться с паникой. В какой-то момент она даже вопит во всю глотку.

Кристина следующая. Затем Уилл. Затем Питер. Я не наблюдаю за ними. Я знаю только, сколько времени они тратят.

И наконец моё имя.

– Лили.

Я открываю глаза и выхожу вперёд, где ждёт Четыре с полным шприцем оранжевой жидкости. Я почти не замечаю иглу, когда она вонзается в мою шею, почти не вижу лицо инструктора, нажимающего на поршень. Я воображаю, будто сыворотка – жидкий адреналин, бурлящий в моих венах и придающий мне силы.

***

Я стою в неизвестной комнате и жду первого страха.

Я слышу звук приближающихся птиц и вижу, как трава начинает расти прямо из бетона под моими ногами.

Крылья хлопают над моим ухом, и вороньи когти впиваются в плечо. На этот раз я не бью птицу со всей силы. Я приседаю, слушая рокот крыльев за спиной, и провожу рукой по траве.

Четыре и Эрик говорили, что я должна понять смысл своих симуляций. Они были правы. Дело не в птицах, а в отсутствие контроля. Дело в бессилии.

А что противостоит бессилию? Сила.

Я впервые почувствовала себя сильной в лагере Бесстрашия, когда держала пистолет. В горле встаёт комок, и я хочу, чтобы когти убрались. Птица верещит, и у меня сводит живот, но затем я нащупываю в траве что-то твёрдое и металлическое. Мой пистолет. Я наставляю его на птицу на плече, и она срывается с футболки взрывом крови и перьев. Я поворачиваюсь на пятках, целясь в небо, и вижу снижающуюся стаю тёмных перьев. Я нажимаю на спуск снова и снова, стреляя в море птиц над головой, наблюдая, как их темные тушки осыпаются на траву. Пока я целюсь и стреляю, меня настигает тот же прилив сил, что и в первый раз, когда я держала пистолет. Сердце перестаёт бешено колотиться, и поле, пистолет и птицы тают.

Я снова стою в темноте. Со всех сторон мои ладони встречают стекло. Снова аквариум.

Я не боюсь утонуть. Дело не в воде. Дело в слабости. Надо просто убедить себя, что я достаточно сильная, чтобы разбить стекло.

Загораются голубоватые огни, и на пол сочится вода. Я бью ладонью по стенке перед собой в ожидании, что стекло расколется. Ладонь отскакивает, не причиняя никакого вреда. У меня учащается пульс. Что, если приём, сработавший в первой симуляции, не работает здесь? Что, если я могу разбить стекло только под давлением? Вода поднимается выше лодыжек, хлещет всё быстрее с каждой секундой. Надо успокоиться. Успокоиться и сосредоточиться. Я прислоняюсь к стене за спиной и со всей силы бью ногой. И ещё раз. Я ушибаю пальцы, но ничего не происходит.

Есть и другая возможность. Можно подождать, пока вода наполнит аквариум и постараться успокоиться, пока буду тонуть. Я обхватываю себя руками, стоя у стены, и качаю головой.

Нет.

Я не могу позволить себе утонуть.

Я сжимаю кулаки и молочу по стене. Я сильнее стекла. Стекло тонкое, как свежая корочка льда. Мой разум сделает это правдой. Я закрываю глаза. Стекло это лёд. Стекло это лёд. Стекло это…

Стекло трескается под рукой, и вода льётся на пол. Возвращается темнота.

Подо мной острые камни, скользкие от воды. Вода тащит меня за ноги, и я цепляюсь за скалу, чувствуя вкус соли на губах. Уголком глаза вижу тёмное небо и кроваво-красную луну. Налетает волна и бьёт меня в спину. Я ударяюсь подбородком о камень и морщусь. Море холодное, но кровь, текущая по шее, горячая. Я вытягиваю руку и нащупываю край скалы. Вода тянет за ноги с непреодолимой силой. Я цепляюсь как могу, но я недостаточно сильная. Вода тащит меня, а волна отбрасывает моё тело назад. Она закидывает мои ноги поверх головы, распластывает руки в стороны, и я налетаю на камень спиной. Легкие раздирает от недостатка воздуха. Я перекручиваюсь и хватаюсь за край скалы, подтягиваясь над водой. Ловлю воздух ртом, и очередная волна ударяет меня, на этот раз сильнее, но я лучше держусь.

Чтобы встретиться со своим страхом, я должна вновь обрести контроль над происходящим.

С криком я выбрасываю руку вперёд и нахожу дыру в скале. Мои руки отчаянно дрожат, когда я подтягиваюсь и подбираю ноги под себя. Освободившись, я немедленно встаю и бегу по камню, проворно перебирая ногами.

Затем исчезает всё, и моё тело становится неподвижным. Слишком неподвижным.

Я пытаюсь пошевелить руками, но они крепко привязаны к бокам. Я опускаю взгляд и вижу верёвочные путы на груди, руках и ногах. Внизу сложены поленья, за спиной столб. Я высоко над землёй. Из теней появляются люди. Это неофиты с факелами, и первым идёт Питер. Он ухмыляется. Где-то в центре толпы зарождается смех и становится всё громче по мере того, как к нему присоединяется голос за голосом. Гогот – всё, что я слышу. Он нарастает, Питер подносит факел к дереву, и у самой земли вспыхивают языки пламени. Они пляшут на концах поленьев и крадутся вверх по коре. Я не пытаюсь разорвать путы, как при первой встрече с этим страхом. Вместо этого я закрываю глаза и вдыхаю как можно больше воздуха.

– Чувствуешь запашок, Фермерша?

Голос Питера громче гогота.

Языки пламени растут.

Парень принюхивается.

– Это запах твоей горящей плоти.

Когда я открываю глаза, всё расплывается от слёз.

– Знаешь, какой запах чувствую я, Питер?

Я напрягаю голос, чтобы перекрикивать смех вокруг, смех, который терзает не меньше жара. Мои руки дергаются, и мне хочется бороться с путами, но я не стану, не стану тратить силы напрасно, не стану паниковать. Смотрю сквозь огонь на Питера, от жара кровь приливает к щекам, жар течёт сквозь меня, плавит носки ботинок.

– Запах дождя.

Гром грохочет над моей головой, и я кричу, когда пламя касается кончиков пальцев и боль разливается по коже. Я запрокидываю голову и сосредоточиваюсь на собирающихся на небе облаках. Молния раскалывает небо, и первая капля падает мне на лоб. Дождь льёт стеной, и сквозь смех я слышу шипение.

Я с облегчением улыбаюсь, когда дождь гасит огонь и остужает ожоги на ладонях. Верёвки распадаются.

Я разглаживаю футболку, а подняв глаза, обнаруживаю, что стою в своей спальне в секторе Дружелюбия. Этот страх мне незнаком.

Я перевожу взгляд на окно за моей спиной. Там снаружи стоит мужчина.

Холодок стекает по спине, словно капля пота, и тело цепенеет. Я узнаю его. Это мужчина со шрамами на лице из проверки склонностей. Он одет во всё чёрное и стоит неподвижно, как статуя. Я моргаю, и двое мужчин появляются слева и справа от него, такие же неподвижные, их лица лишены черт. Я оборачиваюсь, и они уже стоят в моей комнате. Вжимаюсь плечами в зеркало. Мгновение в комнате царит тишина, а затем в окно молотят кулаки, не два, не четыре, не шесть. Десятки кулаков с десятками пальцев сотрясают стекло. Звук вибрирует в грудной клетке, невыносимо громкий. Мужчина со шрамами и два его товарища идут ко мне медленными, осторожными движениями. Они пришли забрать меня, как Дрю и Ал, пришли убить меня.

Симуляция. Это симуляция. Сердце колотится в груди. Я прижимаю ладонь к стеклу за спиной и отвожу его влево. Это не зеркало, а дверь кладовки. Я говорю себе, где должно быть оружие. Оно висит у правой стены, всего в нескольких дюймах от моей руки. Я не свожу взгляда с мужчины со шрамами, но нащупываю пистолет кончиками пальцев и обхватываю его рукоятку. Я стреляю в него, а затем в людей без лица рядом с ним, как можно быстрее. Грохот у окна прекращается, сменяется скрежетом, и кулаки превращаются в руки со скрюченными пальцами, которые скребут по стеклу, пытаются нащупать путь внутрь. Стекло скрипит под напором, трескается и разбивается.

Я визжу.

В магазине закончились патроны.

Бледные тела – человеческие, но искореженные, с изогнутыми под неестественными углами рук, слишком широко распахнутыми ртами с зубами-иглами, пустыми глазницами – валятся в мою спальню одно за другим и пытаются встать на ноги, ползут ко мне. Я прячусь в кладовку и закрываю за собой дверь.

Решение. Мне нужно решение. Я не могу их всех перестрелять. Не могу, а значит, должна успокоиться. Пейзаж страха отметит мой замедлившийся пульс, ровное дыхание и закончит эту симуляцию.

Я сажусь на пол кладовки. Стена за спиной скрипит. Я слышу грохот. Кулаки снова взялись за дело и молотят по двери кладовки. Поворачиваюсь и вглядываюсь сквозь темноту в панель позади. Это не стена, а еще одна дверь. Я ощупью отвожу её в сторону и вижу коридор на втором этаже. Улыбаясь, я пролезаю сквозь щель и встаю. Всё закончилось

***

Загорается свет. Дрожа, я стою одна в пустой комнате с бетонными стенами. Я падаю на колени, обхватив себя руками. Когда я вошла, холодно не было, но сейчас меня знобит.

Я никогда раньше не испытывала подобного облегчения. Все мышцы моего тела расслабляются, и я снова дышу полной грудью. Не могу представить, как прохожу через свой пейзаж страха в свободное время, подобно Эрику. Раньше это казалось мне отвагой, но теперь больше напоминает мазохизм.

Дверь открывается, и я встаю. Все лидеры и инструкторы входят в комнату и небольшой толпой встают передо мной.

– Поздравляю, Лили, – произносит Макс, – Ты успешно завершила последнее испытание.

– Спасибо.

– Банкет через два часа, – сообщает Четыре, – На нём будет объявлен твой ранг среди других неофитов.

Небольшая толпа высыпает из комнаты, но Эрик задерживается. Он останавливается у двери и манит меня за собой. Я иду за ним. Он ведёт меня в стеклянный зал над Ямой, который кишит бесстрашными.

Когда мы входим туда, толпа ещё здесь, но поредела после того, как последний неофит – я – закончила испытание.

Люди замечают меня через несколько секунд. Я держусь рядом с Эриком, пока меня окружают одобрительными возгласами, хлопками по плечу, поздравлениями. Глядя на людей вокруг, я понимаю, какими странными они показались бы моим родителям и какими нормальными кажутся мне.

Мы спускаемся по лестнице в Яму и оттуда идём к его квартире.

Он закрывает за нами дверь и целует меня, придерживая за голову. Жар медленно разливается по мне. Не отпуская мои губы, он снимает с меня куртку. Я вздрагиваю, когда она падает, и отталкиваю его.

Для меня всё это так ново и непривычно.

– Что-то не так?

– Иногда я задумываюсь, – как можно спокойнее произношу я, – какой тебе в этом прок. В этом… что бы это ни было.

– Какой мне в этом прок, – повторяет он и отступает, качая головой.

– Что между нами?

Он не отвечает, а просто целует меня между бровей, в кончик носа, прижимается губами ко рту. Я балансирую на грани. Я хочу, чтобы он целовал меня, хочу. Но при этом боюсь, куда это может меня завести.

– Я боюсь своих желаний, – говорю я шёпотом.

– И чего же ты хочешь?

– Тебя.

Он снимает мою футболку, а затем и свою. Кладет мои ладони себе на живот. Глядя вниз, поднимает мои ладони по животу и груди и прижимает к своей шее. Мои руки покалывает от близости его кожи, гладкой, теплой. Лицо пылает, но я все равно дрожу. Он смотрит на меня. Я поворачиваю голову и целую впадинку под его горлом.

***

Пока мы идём в столовую, я внимательно изучаю лицо Эрика в поисках следов разочарования. Он был первым у меня.

Если что-то и изменилось, то он стал менее серьезным. Это ведь хороший знак?

Дойдя до входа столовой, мы с Эриком разделяемся. Я вхожу первой и бегу к нашему с Уиллом и Кристиной столу.

– Куда ты подевалась?, – спрашивает Кристина, – Все остальные вернулись в спальню.

– Просто бродила вокруг. Слишком нервничала, чтобы с кем-то разговаривать.

– Я всего-то на минутку отвернулась, чтобы поболтать с Уиллом, как ты уже исчезла.

– Какую работу ты выберешь?, – перевожу я тему.

– Пожалуй, мне понравится работа, как у Четыре. Обучать неофитов. Они у меня света дневного не взвидят. То-то весело будет! А ты?

– Наверное… я могу быть послом в других фракциях. Думаю, мне поможет то, что я переходник.

– Я так надеялась, что ты скажешь «будущий лидер Бесстрашия». Потому что именно этого хочет Питер. Он без умолку болтал об этом в спальне.

Я оглядываюсь в поисках Эрика. Он стоит за одним из столов с микрофоном в руке и постукивает по нему кончиками пальцев. Дождавшись, когда толпа бесстрашных затихнет, лидер прочищает горло и начинает:

– Мы здесь не большие мастера говорить, так что я не буду долго тянуть. Наступил новый год, и нам досталась новая толпа неофитов. Мы верим в отвагу. Верим в действие. Верим в свободу от страха и приобретение навыков, которые помогут изгнать зло из нашего мира, чтобы добро могло процветать и приумножаться. Если вы верите в то же самое, добро пожаловать.

Комната взрывается стуком кулаков по столам и радостными возгласами.

– Завтра, став членами фракции, лучшие десять неофитов первым делом выберут себе профессии в порядке завоёванных рангов, – продолжает Эрик, – Я знаю, что все с нетерпением ждут именно рангов. Они были определены по сумме трех оценок: первая – за боевой этап обучения; вторая – за симуляционный этап; третья – за последнее испытание – пейзаж страха. Ранги сейчас появятся на экране за моей спиной.

Едва он произносит слово «спиной», как на экране размером почти со всю стену вспыхивают имена. Рядом с номером два мои фотография и имя.

Тяжесть падает с моих плеч. Я и не сознавала её, пока она не исчезла вместе с необходимостью её таскать.

Я член этой фракции.

Уилл и Кристина крепко обнимают меня. Я слышу одобрительные возгласы, смех и крики. Кристина указывает на экран, её глаза широко распахнуты и полны слёз.

1. Юрай

2. Лили

3. Линн

4. Марлин

5. Питер

6. Уилл

Питер остаётся. Я подавляю вздох, но потом читаю оставшиеся имена.

7. Софи

8. Кристина

Я улыбаюсь, и Кристина тянется через стол, чтобы обнять меня. Я слишком растеряна, чтобы протестовать против нежностей. Она тихонько смеётся.

Кто-то обнимает меня со спины и орёт над ухом. Юрай. Я не могу обернуться, поэтому протягиваю руку назад и сжимаю его плечо.

– Поздравляю!, – кричу я.

– Мы сделали это!, – вопит он в ответ.

Он со смехом отпускает меня и бежит в толпу урождённых бесстрашных.

Я вытягиваю шею, чтобы ещё раз посмотреть на экран. Дочитываю список до конца. Девять и десять – урождённые бесстрашные, которые мне почти незнакомы. Молли и Дрю же отныне являются бесфракционниками.

Уилл и Кристина целуются. Бесстрашные вокруг стучат кулаками. Затем кто-то хлопает меня по плечу, я оборачиваюсь и вижу Эрика.

– Как думаешь, как отреагируют окружающие, если я поцелую тебя прямо сейчас?, – спрашиваю я.

– Нам ли не наплевать?

Я встаю на цыпочки и целую его.

Это лучшее мгновение моей жизни.