Текст книги "Бесстрашие (СИ)"

Автор книги: St_2001

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

Это значит, что даже если мы пройдём все ступени инициации, шесть неофитов не станут членами фракции.

Я не свожу глаз с Эрика. Мои шансы как самого маленького неофита, как единственного переходника из Дружелюбия явно невелики.

– Что мы будем делать, если нас отсеют?, – спрашивает Питер.

– Покинете лагерь Бесстрашия, – равнодушно отвечает лидер, – и станете изгоями.

Я вспоминаю бесфракционника с серыми зубами, который выхватил пакетик яблок из моих рук. Вспоминаю его тусклый взгляд.

– Но это нечестно! – кричит Молли, – Если бы мы знали…

– Хочешь сказать, что если бы знала это до Церемонии выбора, то не выбрала бы Бесстрашие?, – рявкает Эрик, – Раз так, убирайся немедленно. Если ты действительно одна из нас, тебе должно быть всё равно, что ты можешь провалиться. А если нет, то ты жалкая трусиха, которой стоит убраться к изгоям прямо сейчас.

Эрик толкает дверь в спальню.

– Вы выбрали нас. Теперь наша очередь выбирать.

***

Я лежу в кровати и прислушиваюсь к дыханию восьми человек. Все уже переоделись в одежду, которую нам выдали в Бесстрашии. Было достаточно неловко переодеваться вместе, но скорее всего скоро мы свыкнемся.

При мысли о доме глаза начинает припекать, я моргаю, и по щеке скатывается слеза. Я не могу плакать, только не здесь. Я должна успокоиться. Всё будет хорошо. Неважно, что в следующий раз я увижу родителей только в День посещений… если они вообще придут.

Размеренное дыхание прерывается придушенным звуком, а затем горьким всхлипом. Пружины скрипят под тяжелым телом, и подушка приглушает рыдания, но не до конца. Они доносятся с соседней двухъярусной кровати. Это плачет искренний Ал, самый крупный и широкоплечий из неофитов. Его ноги всего в нескольких дюймах от моей головы. Я должна утешить его… должна хотеть утешить его, потому что меня так воспитали. Но вместо этого я испытываю отвращение. Почему он не может плакать молча, как все остальные? Здесь не место слабакам. Мы сами сделали свой выбор.

Я с трудом сглатываю. Если бы мать знала, о чем я думаю, представляю, как она бы разочаровалась.

========== Глава 5. Две птицы. ==========

Есть прелесть в твоём сопротивлении.

– Первое, чему вы сегодня научитесь – стрелять из пистолета. Второе – побеждать в схватке.

Я смотрю на оружие в своей руке, как зачарованная.

– Мы верим, что подготовка искореняет трусость, которую мы определяем как неспособность действовать вопреки страху, – продолжает Четыре, – Таким образом, ступени инициации предназначены для разносторонней подготовки. Всего их две. Первая ступень в основном физическая, вторая же больше психологическая и интеллектуальная.

– Но что… – Питер сопровождает слова зевками, – Что общего между стрельбой из пистолета и отвагой?

Четыре резко прижимает дуло ко лбу Питера и взводит курок. Питер замирает с открытым ртом, не завершив зевка.

– Проснись!, – рявкает Четыре, – У тебя в руках заряженный пистолет, идиот. Веди себя соответственно.

Инструктор опускает своё оружие, и как только непосредственная угроза миновала, лицо Питера заливается краской.

– Что касается твоего вопроса, намного меньше шансов, что вы наделаете в штаны и приметесь звать мамочку, если научитесь защищаться. Кто не будет ловить на лету, должен готовиться как минимум к синякам. И так, следите за мной.

Он поворачивается к стене с мишенями из фанеры, по одному квадрату с тремя красными кружками для каждого из нас. Он стоит, расставив ноги, держит пистолет обеими руками и стреляет. Я вытягиваю шею, чтобы посмотреть на мишень. Пуля прошла через средний кружок.

Я поворачиваюсь к своей мишени. Родные никогда бы не одобрили стрельбу. Сказали бы, что оружие используется для насилия. Но я отгоняю эти мысли, широко расставляю ноги и осторожно обхватываю рукоять пистолета обеими руками. Пистолет тяжёлый, и отвести его от тела нелегко, но я хочу, чтобы он был как можно дальше от лица. Я нажимаю на спуск, сперва нерешительно, затем твёрже, и вся съёживаюсь. Выстрел бьёт по ушам, отдача посылает руки к носу. Я спотыкаюсь и хватаюсь рукой за стену позади, чтобы не упасть. Не знаю, куда ушла пуля, но точно не в сторону мишени. Я стреляю снова, и снова, и снова, но все пули летят мимо.

– С точки зрения статистики, – усмехается мой сосед-эрудит по имени Уилл, – ты должна была попасть в цель хотя бы раз, по чистой случайности.

– Да ну.

– По-моему, ты бросаешь вызов самой природе.

Если я не могу справиться с первым же заданием, которое нам дали, как мне вообще преодолеть первую ступень, не говоря уже о всей инициации.

Я с силой нажимаю на спуск, и на этот раз я готова к отдаче. Руки летят назад, но ноги словно врастают в землю. На краю мишени появляется пулевая дыра, и я поднимаю бровь, глядя на Уилла.

– Статистика не лжёт, – говорит он.

Я чуть улыбаюсь.

***

К перерыву на обед мои руки трясутся от напряжения, а пальцы сложно выпрямить. Кристина приглашает Ала сесть с нами. При виде него я всякий раз снова слышу рыдания и потому стараюсь лишний раз не смотреть на парня.

– Да ладно. Ты меня не помнишь?, – спрашивает Ала Кристина, сооружая сэндвич. – Мы вместе ходили на математику всего пару дней назад.

– Я спал бо́льшую часть математики, – отвечает Ал, – Это был первый урок!

– Лили, не помнишь ли ты, чтобы мы ходили на одни уроки? В смысле, без обид, но я бы, наверное, тебя не запомнила. Я всегда старалась не обращать внимание на дружелюбных. Извини, если обидела. Я привыкла говорить всё, что приходит на ум. Мама часто повторяла, что вежливость – ложь в красивой упаковке.

Я издаю короткий смешок.

– Наверное, поэтому наши фракции редко общаются.

Искренность терпеть не может Дружелюбие. Они говорят что те, кто превыше всего ценит покой, обязательно обманут, лишь бы не мутить воду.

– Можно к вам?, – спрашивает нас, только что подошедший Уилл.

– Что, не хочешь тусоваться со своими дружками-эрудитами?, – удивляется Кристина.

– Они не мои дружки. То что мы были в одной фракции, ничего не значит. К тому же Эдвард и Майра встречаются, и я не хочу быть третьим лишним.

***

Четыре привёл нас в новую комнату. На левой стене находится зелёная доска для записей мелом. Наши имена написаны на ней в алфавитном порядке.

Вдоль одной из стен висят выцветшие чёрные боксерские груши. Мы выстраиваемся за ними, и Четыре встаёт посередине, у всех на виду.

– Как я уже говорил утром, далее вам предстоит освоить борьбу. Цель – научить вас действовать, научить ваше тело отвечать на опасности и угрозы, а это потребуется, если вы намерены жить в Бесстрашии. Сегодня мы разучим технику, а завтра вы начнёте сражаться друг с другом.

Четыре называет несколько разных ударов, демонстрируя их сначала в воздухе, затем с боксёрской грушей.

Я настолько увлеклась заданием, что не заметила появления лидера, пока он не остановился прямо передо мной. От его уничтожающего взгляда у меня скручиваются все внутренности.

– У тебя мало мышц, Фермерша, – говорит он, – а значит, лучше использовать колени и локти. В них можно вложить больше силы.

Внезапно Эрик резко прижимает руку к моему животу.

Моё сердце стало биться слишком сильно, и я смотрю на лидера широко распахнутыми глазами.

– Не забывай держать живот напряжённым. Что же тебе не сиделось на своих полях? Ты же тут и недели не протянешь, – презрительным тоном говорит он, – прежде чем убрать руку и идти дальше..

Я чувствую давление ладони Эрика даже после того, как он уходит.

Но его слова не убивают во мне желание работать, а наоборот, подстрекают доказать что я достойна быть членом его фракции.

***

Когда Четыре отпускает нас на ужин, Кристина толкает меня локтем.

– Удивительно, как он не разорвал тебя пополам, – говорит она и морщит нос, – Он пугает меня до смерти и выглядит так, как будто ест младенцев на завтрак.

Эрик холоден и груб. Но я почему то не боялась его, а скорее наоборот уважала. Уже наслышанная о его заслугах, я была уверена, что лидер мог многому нас научить.

Ал, который шёл перед нами, оборачивается у Ямы и заявляет:

– Я хочу сделать татуировку.

– Какую именно?, – спрашивает Уилл.

– Не знаю. Просто хочу почувствовать, что и вправду покинул старую фракцию.

***

Обучение на сегодня закончилось, и мы вольны делать, что захотим, до самого отбоя.

Яма кишит людьми. Кристина предлагает Алу и Уиллу встретиться в тату-студии и тащит меня на склад одежды. Через десять минут я стою перед зеркалом в чёрном платье простого кроя чуть выше колен, ткань которого приятно облегала тело.

Каждый бесстрашный получает несколько талонов в течение месяца, и это платье стоило один из них.

Купив одежду, мы с Кристиной бежим по узкой тропинке в тату-студию. Когда мы туда добираемся, Ал уже сидит в кресле, и невысокий худощавый мужчина, на котором больше чернил, чем чистой кожи, рисует на его плече паука.

Уилл и Кристина листают книги с рисунками, пихая друг друга локтями при виде особо удачных.

Изображение ястреба на одной из стен напоминает мне татуировку Тори, которая проводила у меня проверку склонностей. Под ним висит набросок птицы в полете.

– Правда, красиво?, – произносит женский голос рядом со мной.

Я оборачиваюсь и вижу саму Тори.

– Ну, привет, – улыбается она, – Лили, верно?

– Привет, Тори. Вы работаете здесь?

– Да. Кажется, ты спрыгнула первой?

Я утвердительно киваю.

– Хочешь сделать татуировку? Тебе будет скидка.

Набросок птицы приковывает мой взгляд. Сразу вспоминаю слова бесстрашной о том, что её татуировка символизирует страх, который она преодолела, что это напоминание о том, кем она была, и напоминание о том, кем она стала. Возможно, для меня тоже есть способ почтить свою прежнюю жизнь и одновременно принять новую.

– Да. Две такие птицы.

По одной для каждого члена семьи.

========== Глава 6. Первый бой. ==========

Моя мама рассказывала мне однажды,

что мы не способны выжить в одиночку,

и даже если бы могли,

то не захотели бы этого.

Сегодня начинаются бои на ринге. Один на один. Победивший получает очки необходимые для прохождения инициации.

– Я не буду драться с девчонкой!

В другом углу комнаты разгорается спор между Алом и лидером.

– Что происходит?, – интересуюсь я.

– Ты ещё не видела список распределения соперников?

– Нет, – отвечаю я Кристине, чувствуя как во мне зарождается очень нехорошее предчувствие.

– Первыми на ринг выйдут Ал… и ты.

– Что?

Не успеваю до конца осмыслить услышанное, как по всему залу раздаётся крик Эрика.

– Первый прыгун и последний, на арену!

Ал прыгнул последним? Я даже не знала об этом до этого момента.

Поднимаюсь на место боя словно на ватных ногах. В глазах Ала вижу жалость.

– Думаю ты можешь сдаться, если будет слишком больно. Я постараюсь не калечить тебя.

Понимаю, что в его словах не было плохого умысла, возможно, он даже заботился, но от них во мне закипает злость. Я чувствую себя оскорблённой.

– Я не нуждаюсь в твоей жалости. Бесстрашные не сдаются.

Слышу как хмыкает лидер после моих слов.

– Нам ещё долго ждать, голубки?

Мы держим руки у лица, чтобы защищаться, как недавно учил нас Четыре, и топчемся по кругу. Ал намного выше и шире меня. Уверенна эта схватка продлится недолго. Ал зацепляет мою ногу своей и дёргает, опрокидывая меня на землю. Я неуклюже поднимаюсь. Наношу Алу удар в челюсть. Он морщится. На другой стороне комнаты за нами внимательно наблюдают Четыре и Эрик. Несколько секунд просто стоим друг против друга, в наших движениях слишком много неуверенности. Ал поглядывает на Четыре, как будто ждёт, что наш инструктор остановит схватку, но тот стоит, скрестив руки на груди, и никак не реагирует. В нескольких футах от него лидер смотрит на часы и ещё через пару секунд нашего топтания на месте он кричит:

– Вы что, развлекаться сюда пришли, убожества?! Вздремнуть никому не надо?! Деритесь!

Ал выпрямляется, опускает руки и спрашивает:

– Но… Нам начисляются очки или как? Когда закончится схватка?

– Когда один из вас вырубит другого, – отвечает Эрик.

На этих словах, мои внутренности скрутило так, как будто их пропустили через блендер.

– Это попросту нелепо. Какой смысл избивать её? Мы в одной фракции!

Я же понимаю, что спорить с лидером бесполезно.

– Неужели ты думаешь, это так просто?, – пытаюсь шутить, выдавливая при этом из себя подобие улыбки. – Давай, вперёд. Попробуй меня ударить, копуша.

Мой соперник смотрит на меня как на психически неуравновешенную. Я снова поднимаю руки для стойки.

Верю ли я, что могу победить? Определённо нет. Для меня же проблематично просто дотянуться до этого парня. Но раз уж проигрывать, то с честью, борясь до последнего.

Ал пытается нанести удар, я прогибаюсь. Чудом у меня получается уклониться от его очередного удара, обхожу соперника и со всей силы бью его в спину. Ал кренится вперед и поворачивается. Он бросается на меня, хватая за плечо, чтобы не дать ускользнуть, и замахивается, но опять медлит.

– Да выруби меня уже!

***

Голова ужасно раскалывается.

Я еле разлепляю одно веко, второе как будто приклеили. Справа от меня сидят Уилл и Ал, Кристина сидит слева на соседней койке, прижимая к челюсти пакет со льдом.

– Что с твоим лицом?, – спрашиваю я.

Она смеётся.

– На себя посмотри!

– Что с моим лицом, я и так знаю. Я при этом присутствовала в некотором роде.

– Никак ты шутишь, Лили?, – усмехается Уилл, – Надо почаще тогда давать тебе обезболивающее. Эрик, кстати, прибавил тебя несколько баллов за упорство. А ответ на твой вопрос – я её побил. Нас вместе поставили в спарринге.

– Ты нормально себя чувствуешь, Лили?, – спрашивает Ал.

В его взгляде проскальзывает чувство вины.

– Да. Со мной всё в порядке. Не переживай. Один из нас должен был потерять сознание.

– И всё же я не хочу больше этого делать.

– И всё же тебе придётся, – отвечаю я.

И только сейчас понимаю, что не знаю, где нахожусь.

Я лежу в длинной узкой комнате с двумя рядами кроватей, между некоторыми висят занавески. С правой стороны находится пост медсестры.

Кристина смотрит на часы.

– Нам сказали, что мы можем забрать тебя, сейчас как раз время ужина.

Я киваю головой.

– Может тебя ещё немного отлежаться?, – спрашивает Ал.

– Ну уж нет.

Мы направились в столовую.

– Ты не так уж плохо выглядишь, – говорит Ал неловко улыбаясь, – В смысле, ты выглядишь хорошо. Как и всегда. То есть… ты выглядишь смелой. Бесстрашной.

Он отводит глаза и чешет затылок. Тишина становится неловкой. Очень мило с его стороны, но по его поведению кажется, что это не просто слова. Надеюсь, я ошибаюсь. Меня не может тянуть к Алу. Он слишком слаб для этого, как бы жестоко и грубо это не звучало.

Я натянуто улыбаюсь, в надежде, что это разрядит обстановку.

– Я проиграл Дрю после схватки с тобой. Я пропустил несколько ударов, упал и замер. Хотя это было не обязательно. Я решил, что поскольку один раз уже победил, то могу проиграть всем остальным и всё же не оказаться в списке последним. Зато мне больше не придётся никого бить.

– Ты действительно этого хочешь?

Он смотрит в пол.

– Я просто не могу. Возможно, это значит, что я трус.

– То, что ты не хочешь причинять другим боль, ещё не значит, что ты трус.

Если он и трус, это не потому, что он боится боли. Это потому, что он не хочет действовать.

Комментарий к Глава 6. Первый бой.

Не забываем ставить “нравится” и оставлять комментарии, если ждёте продолжения ❤

========== Глава 7. Пропасть. ==========

Оправдание.

Причина, выдуманная человеком может оправдать любое зло,

вот почему так важно не полагаться на неё.

Один из свободных вечеров решаю провести за дополнительными тренировками. Не думаю, что это запрещено.

В спортзале никого нет и это огромный плюс для меня.

Только начинаю тренироваться на груше, как за моей спиной послышался голос:

– Так, так, кто у нас тут? Фермерше мало нагрузок на тренировках? Надо обсудить это с Четыре. Видимо он недостаточно занимается вами.

Эрик.

Не могу вымолвить ни слово, и мозгов хватает лишь на то, чтобы просто молча уставиться на него.

– А ты ещё долго держишься, я был уверен, что ты согнёшься ещё в первый день.

Он с насмешкой наблюдает за мной, оперевшись на дверной косяк.

– Бесстрашные не сдаются, – стараюсь придать голосу как можно больше уверенности.

Эта фраза в последнее время стала для меня мантрой.

– Ты ещё не бесстрашная.

– Значит вы ещё не мой лидер.

Слова слетают с языка ещё до того, как я успеваю их обдумать.

“Что я творю? Он же сейчас размажет меня по стенке как букашку.”

– На ринг.

– Что?

– У тебя что, проблемы не только с мозгами, но ещё и со слухом?! Я сказал, на ринг! Живо!

Третий раз мне повторять было не нужно. Забираюсь на арену, как можно быстрее. Эрик тут же оказывается рядом со мной.

– Смирись с тем, что ты слабая, всячески избегай физического контакта для самозащиты, используй подручные средства, а в идеальном случае оружие. Но если вдруг тебе всё же придётся вступать в бой, не стой на месте. Двигайся, ты маленькая и быстрая, тебя будет не так легко поймать. И учись нападать первой.

– Нападать первой?, – переспрашиваю я, – Чем это поможет?

– Если успеешь пару раз хорошенько врезать, прежде чем противник поймет, что происходит, возможно сможешь уцелеть. А теперь нападай.

В жилах леденеет кровь от ужаса. Но отступать некуда.

Первая же попытка оказывается крахом. Вторая попытка. Третья. Но видимо вскоре лидеру надоел этот цирк. Я получаю довольно ощутимый удар по лицу и падаю.

– Слабачка.

Эрик возвышается надо мной, презрительно смотрит поджав губы. Злость и обида заполняют всё моё тело, и я извернувшись бью Эрика по голени. Но по всей видимости, большую часть боли получаю сама. Пока я лежу скривившись, лидер стоит надо мной ни капельки не шелохнувшись.

– Зачем ты бьёшь по кости, идиотка?! Я стою над тобой расставив ноги! Где мои слабые зоны?! Куда надо было бить?!

Неуверенно тычу пальцем в сторону его паха.

На лице бесстрашного появляется ухмылка.

– Я говорил об ударе под коленный сустав, но твой вариант тоже неплох.

Далее следует как минимум час моего сплошного унижения. Эрик бьёт меня, я падаю, он отчитывает, я поднимаюсь, затем снова бьёт и так по новой. Когда мне уже кажется, что на моём теле не осталось ничего целого, я просто распластываюсь на полу ринга без сил и смотрю на обшарпанный потолок с тусклой лампочкой.

Лидер видимо решив, что я всё же совсем безнадёжна, молча покидает зал.

***

– Ничего себе!

Кристина пихает меня локтем, попадает в одну из ноющих мышц, и я морщусь.

– Ой!

– Извини. Но ты только посмотри! Меня поставили против Танка.

– Против Танка?

Я нахожу имя Кристины на доске. Рядом с ним написано «Молли».

– Да, приспешника Питера, чуть более женственного с виду.

Она кивает на кучку ребят на другой стороне комнаты.

– Эти трое, – Кристина по очереди указывает на Питера, Дрю и Молли, – неразлучны едва ли не с рождения. Я их ненавижу.

– А что с ними не так?, – спрашиваю я.

– Питер – дьявол во плоти. В детстве он затевал драки с ребятами из других фракций, а когда взрослые их разнимали, плакал и выдумывал, будто это другой ребенок всё начал. И конечно, ему верили, потому что мы были искренними и, по идее, не могли лгать. Дрю – всего лишь его подручный. Сомневаюсь, что у него в черепушке есть хоть одна самостоятельная мысль. А Молли – она из тех, кто поджигает муравьев через лупу, только чтобы посмотреть, как их крючит.

Питер, Дрю и Молли украдкой поглядывают в нашу сторону, затем сближают головы и шепчутся.

– По-моему, они догадались, что мы говорили о них.

– Ну и что? Они и так знают, что я их ненавижу. В Искренности все стараются открыто проявлять свои чувства. Многие говорили мне, что я им не нравлюсь. И многие не говорили. Какая разница?

– На самом деле, я считаю, что это круто. Мне всегда не хватало этого в Дружелюбии.

– Думай, что ненависть идёт им во благо. Она напоминание, что они вовсе не божий дар человечеству.

– Молли и Кристина!, – кричит Эрик.

Кристина не слабая, но намного более хрупкая, чем Молли.

Напротив меня Четыре поддерживает проигравшего в прошлом бою Уилла за талию и выводит его из комнаты.

Уход Четыре заставляет всех встревожиться. Оставить нас с Эриком – всё равно что доверить детей няне, которая на досуге пытает людей.

Кристина первая бьёт соперницу в бок. Молли ахает и скрипит зубами, как будто готовится зарычать, а затем с размаху ударяет оппонентку в живот, сбивая её этим с ног, и прижимает к земле. Кристина извивается, но Молли тяжелая, её не сдвинуть. Молли бьёт Кристину по лицу.

Я машинально хватаю стоящего рядом со мной Ала за руку и сжимаю её, что есть сил. Мне просто нужно за что-то держаться. Кровь течёт по щеке Кристины и брызгает на землю. Я впервые в жизни молюсь, чтобы кто-то потерял сознание.

Но она его не теряет. Кристина кричит и высвобождает одну руку. Она бьёт Молли в ухо, заставляя её потерять равновесие, и выворачивается. Встаёт на колени, держась рукой за лицо. Из её носа течёт тёмная тягучая кровь и заливает пальцы. Кристина снова кричит и отползает от Молли. По её вздрагивающим плечам ясно, что она рыдает, но я с трудом что-то слышу сквозь пульсацию крови в ушах. Молли пинает Кристину в бок, отчего та растягивается на спине.

Ал высвобождает свою руку и крепко прижимает меня к себе. Я стискиваю зубы, чтобы не расплакаться.

– Хватит!, – воет Кристина, когда Молли заносит ногу, чтобы ударить ещё раз, – Я сдаюсь.

Молли улыбается, и я вздыхаю от облегчения.

Эрик идёт на середину арены, нарочито медленно, и встаёт над Кристиной, сложив руки на груди.

– Прошу прощения, что ты сказала? Ты сдаёшься?

Кристина с трудом поднимается на колени и кивает.

– Вставай, – произносит он.

Он хватает Кристину за руку, рывком поднимает с пола и тащит к двери.

– За мной!, – приказывает он остальным.

И вот мы все стоим у перил. В Яме почти никого нет, сейчас середина дня, хотя кажется, что наступила нескончаемая ночь.

Лидер толкает Кристину к перилам.

– Перелезай.

– Что?

– Перелезай через перила, – повторяет Эрик, медленно произнося каждое слово, – Если сможешь провисеть над пропастью пять минут, я прощу твою трусость. Если не сможешь, отправишься к изгоям.

Перила узкие и металлические. А ещё холодные и скользкие от водяных брызг. Даже если Кристине хватит смелости провисеть на них пять минут, она может просто не удержаться.

– Хорошо.

Девушка достаточно высокая, чтобы перекинуть ногу через перила. Её ступня трясется. Она опускает носок на уступ и перекидывает вторую ногу. Глядя на нас, она вытирает ладони о брюки и хватается за перила так крепко, что костяшки её пальцев белеют. Затем она убирает одну ногу с уступа. И вторую. Я вижу между прутьями ограждения её лицо, полное решимости, со сжатыми губами. Рядом со мной Ал засекает время. Первые полторы минуты у Кристины всё хорошо. Она крепко держится за перила, и её руки не дрожат. Но затем волна разбивается о стену и белые брызги окатывают спину Кристины. Она ударяется лицом об ограждение и вопит. Её ладони соскальзывают, и теперь она держится одними кончиками пальцев. Она пытается ухватиться получше, но у неё мокрые руки.

Насколько мне известно, Кристина не плакала с тех пор, как мы здесь оказались, но сейчас её лицо морщится, и она всхлипывает так громко, что заглушает рёв реки. Ещё одна волна разбивается о стену, и брызги покрывают её тело. Одна из капель попадает мне на щёку. Её руки снова скользят, и на этот раз одна из них отрывается от перил, так что она висит на кончиках четырех пальцев.

– Давай, Кристина!, – кричит громко Ал.

– Давай держись. Ты можешь. Держись за перила, – подключаюсь я.

Кристина взмахивает рукой, нащупывая перила. Я гляжу на часы Ала. Прошло четыре минуты.

– Давай, Кристина, – говорю я, – Осталась минута.

Эрик лишь окидывает всех нас равнодушным взглядом.

Очередная волна разбивается о спину Кристины, обе её руки соскальзывают с перил, и она вопит. Я тоже издаю вопль. Но Кристина не падает. Она хватается за прутья ограждения. Её пальцы скользят вниз по металлу, пока голова не исчезает из виду. Остаются лишь пальцы.

На часах Ала горит 5.00.

– Пять минут прошло, – он почти выплёвывает эти слова в Эрика.

Эрик смотрит на свои часы. Неторопливо, наклоняя запястье, а у меня тем временем скручивает живот и не хватает воздуха.

– Хорошо. Можешь подниматься, Кристина.

Ал перегибается через перила, и ему хватает роста, чтобы дотянуться до запястья девушки. Он тянет её наверх, и я подхватываю Кристину под мышку, когда она оказывается достаточно высоко. Мы перетаскиваем её через ограждение.

========== Глава 8. Мишень. ==========

Моя мама говорит, что умение забыть о себе – это искусство.

Я просыпаюсь от того, что Кристина трясет меня за плечо одной рукой и похлопывает по щеке другой.

– Просыпайся, – говорит она. – Подъём.

Я собираюсь что-то сказать, но получается лишь застонать. Сегодня мы отправляемся на экскурсию к ограде, чтобы узнать об обязанностях бесстрашных.

На часах восемь. В четверть девятого мы должны уже быть у рельсов.

– Я сбегаю раздобуду что-нибудь на завтрак.

Когда Кристина возвращается, держа в каждой руке по маффину, я сижу на краю кровати и завязываю шнурки на ботинках.

Мы быстро идём к Яме. Поднимаемся из неё и бежим к выходу, подбегая к самому поезду. Он оглушительно гудит.

Эрик стоит, так близко к рельсам, что еще дюйм, и поезд кажется отрезал бы ему нос. Он отходит в сторону, чтобы пропустить нескольких ребят вперёд, затем хватается за ручку на стенке вагона и ловко подтягивается.

Через минут пятнадцать после того, как мы все оказались в вагонах, тормоза начинают визжать, а поезд замедлять ход.

Мы все по очереди выпрыгиваем и оказываемся на траве. Перед нами ограда из сетки с колючей проволокой наверху. Я подхожу ближе и замечаю, что она тянется дальше, чем видит глаз, перпендикулярно горизонту. За оградой небольшая рощица, в основном из мёртвых деревьев. По ту сторону ограды расхаживают сторожа из Бесстрашия с ружьями.

– За мной, – произносит Эрик.

Он ведёт нас к широким воротам, выходящим на потрескавшуюся дорогу к городу.

– Если вы не попадёте в пятерку лучших по результатам инициации, вероятно, вы окажетесь здесь, – говорит Эрик, – Возможно получите возможность патрулировать за пределами ферм Дружелюбия, но…

– Зачем патрулировать?, – спрашивает Уилл.

– Если так и не научитесь нормально драться, сами узнаете это, оказавшись здесь. В большинстве случаев те, кто сторожит ограду в юности, сторожат её и дальше.

– По крайней мере, нам не придётся водить автобусы или прибираться за другими, как бесфракционникам, – шепчет Кристина мне на ухо.

– А вы какого ранга достигли?, – спрашивает Питер Эрика.

Я думала, что лидер промолчит, но он спокойно и с обычным презрением отвечает:

– Первого.

Ну разумеется.

Несколько сторожей тянут створки ворот, в два раза выше и в несколько раз шире себя, чтобы пропустить грузовик с открытым кузовом, внутри которого сидят несколько дружелюбных.

– Лили?

Я дёргаю головой при звуке своего имени и вижу, Роберта, своего знакомого с бывшей фракции. После мгновенного замешательства он покидает машину и идёт ко мне, заключая в свои объятия. Я застываю, не зная, как себя вести, ведь только дружелюбные обнимают друг друга при встрече.

Но улыбка парня тает, когда он смотрит на меня более пристально.

– Лили, что случилось? Что у тебя с лицом?

– Ничего. Просто тренировка.

Роберт с грустью смотрит на меня.

– Знаешь, ты можешь вернуться домой. Уверен, Джоанна примет тебя обратно.

– С чего ты взял, что я хочу домой? Думаешь, я не справлюсь?

– Дело не в этом. Не в том, что не справишься, а в том, что не стоит.

– Я выбрала Бесстрашие и не жалею об этом.

Я смотрю Роберту за плечо. Похоже, сторожа закончили проверять грузовик.

У девушки в кузове банджо на коленях. Я узнаю в ней Сьюзан, свою соседку. Бывшую соседку. Заметив меня, она радостно машет и начинает бренчать на своём музыкальном инструменте. Роберт идёт обратно в машину.

Грузовик трогается с места, увозя от нас звуки банджо и переливчатый голос девушки.

***

Сегодня мне пришлось драться. Меня поставили с Майрой. Я хорошенько ей врезала в первые же две минуты. Она упала, у неё закружилась голова, и она так и не смогла подняться.

Когда я вхожу в тренировочный зал после обеда, в конце комнаты стоит большая мишень, а рядом с дверью заваленный ножами стол.

Будем учиться метать ножи. По крайней мере, это должно быть не больно.

– Завтра последний день первой ступени, – объявляет лидер, стоявший посреди комнаты, – А сегодня вы научитесь целиться. Возьмите по три ножа. Смотрите внимательно, когда Четыре будет демонстрировать правильную технику броска.

Мы поспешно разбираем кинжалы.

– Он сегодня в плохом настроении, – бормочет Кристина.

– А что, бывает в хорошем?, – шепчет рядом стоящий Уилл.

Я наблюдаю за рукой Четыре, бросающего нож. Во время следующего броска я слежу за его позой. Он попадает в мишень каждый раз и выдыхает, отпуская нож.

– В ряд!, – командует Эрик.

«Спешка не поможет», – думаю я.

Я должна считать это умственным, а не физическим упражнением. Поэтому первые несколько минут я тренируюсь без ножа, ищу нужную позу, разучиваю нужное движение руки.

Эрик расхаживал за нашими спинами, иногда говоря что-нибудь про нашу ущербность. К удивлению, мою стратегию он никак комментировать не стал.

– Похоже, кого-то слишком часто били по голове!, – выкрикивает Питер, стоящий от меня через несколько человек, – Эй, Фермерша! Забыла, как выглядит нож?

Не обращая на него внимания, я снова тренируюсь, уже с ножом в руке, но не отпуская его. Я отрешаюсь от колкостей Питера и не проходящего чувства, будто Эрик следит за каждым моим действием и бросаю нож. Он врезается в доску. Я первая, кто попал в цель.

При следующем промахе Питера я ухмыляюсь и не могу сдержаться от колкостей.

– Эй, Питер. Забыл, как выглядит мишень?

Через час Ал – единственный неофит, который еще не поразил мишень. Его ножи с лязгом падают на пол или отскакивают от стены. Пока остальные ходят за ножами к доске, он ползает по полу в поисках своих.

Когда он снова промахивается, Эрик подходит к нему и рявкает:

– Как можно так тормозить, придурок? Тебе нужны очки? Подвинуть мишень ближе?

Ал заливается краской и бросает очередной нож. Снова промах.

– Что это было, неофит?, – тихо спрашивает Эрик, наклоняясь к Алу.

Дело плохо.

– Он… он выскользнул.

– Что ж, думаю, тебе следует за ним сходить, – произносит Эрик.

Все перестали метать ножи.

– Я разрешил остановиться?

Ножи снова летят в мишень. Все мы уже видели Эрика разъярённым, но сегодня другое дело. Глаза у него почти бешеные.

– Сходить за ним?, – удивлённо спрашивает Ал, – Но ведь остальные бросают ножи.

– И что?

– И я не хочу, чтобы в меня попали.

– Думаю, можно положиться на то, что твои друзья-неофиты целятся лучше, чем ты. Иди за ножом.