Текст книги "Бесстрашие (СИ)"

Автор книги: St_2001

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

========== Глава 1. Проверка склонностей. ==========

Я не хочу быть кем-то одним.

Я хочу быть смелым, самоотверженным,

умным, честным и добрым.

– Сегодня проверка склонностей, – говорит мне с плохо скрываемым беспокойством Алекс, когда мы заходим в школу.

В ответ я лишь киваю.

Атмосфера в учебном заведении сегодня пропитана новой энергией и ажиотажем, ведь каждый восемнадцатилетний пытается выжать всё возможное из своего последнего школьного дня. После Церемонии выбора нам больше не придётся ходить по этим коридорам: как только мы примем решение, нашим образованием займутся фракции.

Уроки сегодня урезаны вдвое, чтобы мы успели посетить их до проверки склонностей, которая начнётся после обеда.

– Тебя ничуть не волнует, что покажет проверка?, – спрашиваю я.

Мы останавливаемся на развилке, откуда мой друг пойдёт в одну сторону, на курс математики, а я в другую, на историю фракций.

– А тебя?

Я могла бы сказать ему, что много недель переживаю из-за этого. Я боюсь, что тест не подтвердит мою принадлежность к Дружелюбию, ведь тогда мне придётся расстаться со своей семьёй. Но ещё больше я боюсь, что мне велят остаться. Но вместо всего этого улыбаюсь и говорю:

– Не очень.

Он улыбается в ответ.

– Что ж… приятного дня. Увидимся позже.

Покусываю нижнюю губу, когда понимаю, что он так и не ответил на мой вопрос.

По дороге в нужный мне кабинет, я останавливаюсь у одного из окон и жду, когда прибудут ученики из фракции Бесстрашия. Я и мой лучший друг Алекс, ещё детьми любили наблюдать за ними, мечтая, что когда-то тоже станем одними из них.

Вот уже виден фонарь, приделанный спереди к паровозу. Он включается и выключается, когда поезд проносится, визжа на железных рельсах. Куча молодых парней и девчонок в чёрной одежде высыпается из мчащихся вагонов: кто-то падает и катится, а кто-то уже сразу обретает равновесие.

Я ни разу не ездила на поезде, хотя они никогда не переставали ходить, а рельсы, казалось, были проложены повсюду. Но на этом виде транспорта ездят только приверженцы фракции Бесстрашия.

Когда вагоны уже полностью отъехали, я отворачиваюсь от окна и пробираюсь сквозь толпу в класс.

***

Мы сидим в столовой, и распорядители называют по десять имён за раз, по одному для каждой проверочной комнаты. Я сижу рядом с Алексом, напротив нашей соседки Сьюзан.

Распорядители – добровольцы, которыми могут стать приверженцы любой фракции старше двадцати лет. Единственное, правила запрещают проверку членами собственной фракции. В правилах также говорится, что мы не можем подготовиться к тесту, поэтому никто из учеников не знает, чего ожидать.

Члены моей фракции Дружелюбия в жёлтом, оранжевом и красном сидят кружком на полу и играют в ладушки, читая стишок. Каждые несколько минут раздаётся взрыв смеха, когда кто-то из них выбывает и садится в середину круга.

Я перевожу взгляд с них на столы Бесстрашия в другой стороне комнаты. Её члены смеются, кричат и играют в карты.

За группой столов Эрудиции ребята в синих костюмах щебечут над книгами и газетами в вечном поиске знаний.

За столом рядом с ними размахивают руками члены фракции Искренности, одетые во всё белое. Кажется, они спорят о чём-то, но вряд ли всерьёз, ведь некоторые из них продолжают улыбаться.

Лишь за столом Отречения сидят очень тихо. Людям этой фракции разрешено носить только серое.

Традиции фракций регулируют даже наше праздное поведение и подавляют личные предпочтения. Никто не может пренебречь обычаями.

Имя Алекса называют в следующей группе. У меня сжимается желудок. Я закрываю глаза и открываю их только через минут двадцать, когда мой друг садится на место. Он весь белый как мел, его пальцы дрожат. Я открываю рот, чтобы о чём-то спросить, но слова так и не вылетают.

Доброволец из Отречения называет имена следующего круга. Двое из Бесстрашия, двое из Эрудиции, двое из Отречения, двое из Искренности, и наконец: «Из Дружелюбия – Сьюзан Блэк и Лили Коллинз».

Я иду за Сьюзан к выходу. Рядом со столовой выстроились в ряд десять комнат. Они используются только для проверки склонностей, так что я ни разу не бывала в них прежде.

Захожу в комнату под номером шесть. Там находилась бесстрашная. Когда она поворачивается, чтобы закрыть дверь, я вижу татуировку на её шее – чёрного ястреба с красным глазом. Если бы у меня в горле не стоял ком, я спросила бы, что это значит. Это наверняка что-то значит.

Внутренние стены комнаты покрыты зеркалами. Я вижу своё отражение со всех ракурсов: жёлтое длинное платье, скрывающее очертания худощавой фигуры, резко бросается в глаза, контрастируя с тёмными волосами и бледной кожей.

Посередине комнаты стоит откидывающееся кресло, как у стоматолога, а рядом с ним что-то похожее на компьютер, но проводов слишком много.

– Не бойся, это не больно. Устраивайся поудобнее. Меня зовут Тори.

Я неуклюже опускаюсь в кресло и пытаюсь сосредоточиться на бесстрашной, а не на проводах в её руках.

– Почему ястреб?, – выпаливаю я, когда она прикрепляет электрод к моему лбу.

– В некоторых частях древнего мира ястреб символизировал солнце. В своё время я решила, что если на мне всегда будет солнце, я перестану бояться темноты.

Я пытаюсь удержаться от очередного вопроса, но тщетно.

– Вы боитесь темноты?

– Я боялась темноты.

Она прижимает следующий электрод к своему собственному лбу.

– Теперь он напоминает мне о страхе, который я преодолела.

Она передаёт мне пробирку с прозрачной жидкостью.

– Выпей.

– Что это?

– Я не могу тебе сказать. Просто доверься мне.

Я опрокидываю содержимое пробирки в рот и через несколько секунд чувствую, как мои глаза слипаются.

Я снова стою в школьной столовой, но все столы пусты, а за стеклянными стенами идёт снег. На столе передо мной стоят две корзины. В одной лежит кусок сыра, в другой нож. Вдруг женский голос за спиной произносит:

– Выбирай.

Я оборачиваюсь, но там никого нет. Без лишних раздумий хватаю нож.

– Что мне с этим делать?

Я оборачиваюсь на скрип двери и вижу в нескольких ярдах от себя огромного пса с острым носом. Он припадает к земле и крадётся ко мне, скаля белые зубы. Животное рычит, и я почти чувствую, как этот звук вибрирует в моём черепе. Он приближается ко мне, царапая когтями пол. Я моргаю, а когда открываю глаза, на другой стороне комнаты стоит маленькая девочка в белом платьице. Она протягивает руки ко псу и визжит:

– Щеночек!

Зверь поворачивается в её сторону. Он лает и щёлкает пастью. Вот-вот прыгнет. Не теряя времени, я бросаюсь на него; наваливаюсь на пса всем телом, обхватив руками толстую шею и уже готова применить нож, как ударяюсь головой об пол. Животное исчезло, как и девочка.

Я снова в проверочной комнате, на этот раз пустой. Медленно поворачиваюсь вокруг и не вижу себя ни в одном зеркале. Толкаю дверь ведущую в коридор, но оказываюсь в автобусе.

Я стою в проходе и держусь за поручень. Рядом со мной сидит мужчина с газетой, которая заслоняет его лицо. Но я вижу его руки. Они все в шрамах и слишком сильно сжимают бумагу.

– Знаешь этого парня?, – спрашивает меня этот незнакомец и постукивает по фотографии на первой странице газеты.

Заголовок гласит: «Жестокий убийца наконец задержан!». На фотографии достаточно молодой мужчина с бородой. Вроде, я его где-то видела, только не помню где. Но почему-то мне кажется, что не стоит говорить об этом.

– Ну так что? Знаешь его?

– Нет. Понятия не имею, кто это.

Мужчина встаёт, и я наконец вижу его лицо. Его щёки тоже оказываются покрыты шрамами, а рот искривлён злобой. Он наклоняется ко мне, его дыхание воняет сигаретами.

– Ты лжёшь! Я вижу это по твоим глазам! Если ты его знаешь, то сможешь меня спасти!

– Я его не знаю.

Я просыпаюсь с потными ладонями и ощущением вины.

Я снова лежу в кресле в зеркальной комнате. Откинув голову назад, вижу за спиной Тори. Она снимает электроды с наших голов.

– Если бы ты выказала рефлекторное отвращение к ножу и выбрала сыр, симуляция пошла бы по другому сценарию, который подтвердил бы твою склонность к Дружелюбию. Этого не случилось, а значит, эта фракция исключена. В автобусе твоё упорство во лжи исключило Искренность.

Я стыдливо потупила взгляд.

– Не переживай. Только искренние говорят правду в этом случае. Точнее, правду говорят искренние и отречённые. Когда мужчина сказал тебе, что правда спасёт его, ты продолжала упорствовать во лжи. Это не реакция Отречения.

Когда я поднимаю голову, чтобы посмотреть на Тори, вижу что она улыбается.

– Бесстрашие.

Комментарий к Глава 1. Проверка склонностей.

Если вам понравилось начало, не забывайте оставлять комментарии и ставить “нравится”. Вам не сложно, автору очень приятно))

========== Глава 2. Церемония выбора. ==========

Будущее принадлежит тем,

кто знает своё место.

По дороге к сектору Дружелюбия есть полоса разбитых тротуаров, по которой я сейчас и иду. Местами дорога совершенно развалилась, обнажив канализационные системы и пустые тоннели, которые надо старательно обходить. Здесь живут бесфракционники, или проще говоря изгои. Они не сумели завершить инициацию и вступить в выбранную фракцию и потому живут в нищете, выполняя работу, на которую никто другой не согласен. Они работают дворниками, строителями и сборщиками мусора, ткут материю, водят поезда и автобусы. В обмен на свой труд они получают пищу и одежду, но, как говорит моя мама, ни того ни другого им не хватает.

Вдруг я вижу одного бесфракционника на углу впереди себя. Заметив меня, он начинает идти в мою сторону.

– Извини. Нет ли у тебя чего-нибудь съедобного?

Я лезу в сумку и протягиваю мужчине в лохмотьях пакетик сушёных яблочных долек. Он тянется к ним, но его грязные пальцы смыкаются не на пакетике, а у меня на запястье.

– Какие красивые глазки.

Моё сердце слишком быстро колотится. Я отдёргиваю руку, но его хватка становится крепче.

– Не слишком ли ты мала, чтобы разгуливать в одиночестве, дорогуша?

Я перестаю тянуть руку и выпрямляю спину.

– Мне восемнадцать.

Я знаю, что выгляжу маленькой, на это не значит, что я дам себя обидеть.

Мужчина широко растягивает губы, и я не могу понять, улыбается он или гримасничает.

– Выходит, сегодня у тебя особенный день? День перед выбором?

– Отпустите, – требую я.

Мой голос звучный и строгий. Я представляю, как бью его локтем в живот. Вижу, как пакетик яблок летит в сторону. Я готова действовать. Но бесфракционник отпускает мою руку, берёт яблоки и говорит:

– Не промахнись с выбором, крошка.

***

Наконец подхожу к своей улице. Перед моим домом разбит прекрасный сад, гордость мамы.

Как бы я не любила свою семью, я знаю что никогда не смогу чувствовать себя полноценной в этой фракции.

Когда я смотрю на образ жизни дружелюбных глазами чужака, он кажется мне прекрасным. И лишь когда пытаюсь сама так жить, возникают проблемы

Хочу как можно скорее подняться в свою спальню и просто лечь, уткнувшись лицом в подушку. Проверка и стычка с бесфракционником измотали меня. Но сегодня моя очередь готовить ужин. Я делаю глубокий вдох и иду на кухню.

Когда родители возвращаются домой с работы, ужин уже готов и стол накрыт.

– Как прошла проверка склонностей?, – спрашивает отец и целует меня в макушку.

– Хорошо, – отвечаю я, опуская глаза в пол, в надежде избежать каких-либо расспросов.

Но к счастью, больше темы связанные с выбором фракции за столом не поднимались. Видимо мои родители считали, что выбор давно должен быть ясен.

***

Вот и наступила Церемония выбора. Церемония, которая раз и навсегда определит моё будущее.

Зал, где она будет проходить, устроен концентрическими кругами. Снаружи стоят восемнадцатилетние всего города. Сегодняшние решения сделают нас неофитами, и мы станем членами выбранной нами фракции, если завершим инициацию.

В следующем кругу стоят ряды стульев для наших семей. Они разделены на пять секций, по числу фракций.

Ответственность за проведение церемонии переходит от фракции к фракции каждый год, и сегодня очередь Отречения. Маркус, их представитель, прочтёт вступительное слово и назовёт имена.

В третьем и последнем кругу пять металлических чаш. В них содержатся символы всех фракций: серые камни Отречения, вода Эрудиции, земля Дружелюбия, горящие угли Бесстрашия и стекло Искренности.

Прежде чем сесть на своё место отец целует меня в лоб.

– Скоро увидимся, – говорит он без тени сомнения.

Мать обнимает меня, и я едва не теряю последние остатки решимости. Стискиваю зубы и смотрю в потолок, где висят круглые лампы, наполняющие комнату голубоватым светом.

Вдруг рядом со мной появляется Алекс, хватает меня за руку и сжимает её так сильно, что становится больно, но я не вырываюсь. В последний раз мы держались за руки на похоронах его отца. Сейчас нам нужна сила и поддержка друг друга, совсем как тогда.

Маркус стоит на возвышении между Эрудицией и Бесстрашием и откашливается в микрофон.

– Добро пожаловать на Церемонию выбора. Сегодня день, когда мы чтим демократическую философию своих предков, которая говорит нам, что каждый человек имеет право выбрать свой путь в этом мире.

Или, приходит мне в голову, один из пяти предначертанных путей.

– Нашим детям исполнилось восемнадцать. Они стоят на пороге взрослой жизни, и настала пора решить, какими людьми они станут. Десятилетия назад наши предки разделились на фракции, стремившиеся искоренить те качества, которые считали виновными в мировом беспорядке.

Я бросаю взгляд на чаши в центре комнаты.

– Те, кто винил агрессию, образовали Дружелюбие.

Те, кто винил невежество, вступили в Эрудицию.

Те, кто винил двуличие, создали Искренность.

Те, кто винил эгоизм, построили Отречение.

А те, кто винил трусость, породили Бесстрашие.

Трудясь бок о бок, эти пять фракций живут в мире уже много лет. Отречение удовлетворяет потребность в бескорыстных лидерах в правительстве; Искренность обеспечивает надежными и честными лидерами в юриспруденции; Эрудиция поставляет образованных учителей и исследователей; Дружелюбие даёт понимающих воспитателей и сиделок, а также отвечает за наше продовольствие; Бесстрашие гарантирует защиту от внутренних и внешних угроз. В своих фракциях мы находим смысл, находим цель, находим жизнь.

Я вспоминаю о лозунге, который когда-то прочла в одном учебнике:

«Фракция превыше крови».

– Без них мы не выживем.

Маркус умолкает, и повисает тишина, непривычно тяжелая. Она прогибается под весом нашего худшего страха, превосходящего даже страх смерти – стать бесфракционниками.

– И потому сегодняшний день – праздник. День, когда в наши ряды вливаются новые члены, которые будут трудиться вместе с нами ради лучшего общества и лучшего мира.

Взрыв аплодисментов. Восемнадцатилетние один за другим покидают круг и выходят на середину зала. Комната находится в непрестанном движении, очередное имя и очередной подросток, очередной нож и очередной выбор.

– Джеймс Такер, – произносит Маркус.

Джеймс Такер из Бесстрашия первый, кто спотыкается на пути к чашам. Стоя в центре, он переводит взгляд с чаши Бесстрашия на чашу Искренности. Маркус протягивает ему нож. Парень глубоко вздыхает и принимает нож на выдохе. Затем он чиркает ножом по ладони и протягивает руку в сторону. Его кровь капает на стекло.

Первый переход между фракциями. В секторе Бесстрашия поднимается ропот, и я смотрю в пол. Впредь его будут считать там предателем. Семья бесстрашных сможет навестить его в новой фракции через несколько недель, в День посещений, но возможно не станет этого делать, потому что он её отверг.

– Алекс Стюарт.

Алекс в последний раз сжимает мою руку и идёт прочь, бросив на меня долгий взгляд через плечо. Я слежу, как его ноги движутся к середине зала и как его руки принимают нож у Маркуса и полосуют одна другую. Кровь копится в его ладони, и он прикусывает губу. Вытягивает руку над чашей, и его кровь капает на землю. Раздаются радостные возгласы с фракции Дружелюбия.

Вот я слышу своё имя, иду вперёд. Маркус протягивает мне нож. Я смотрю ему в глаза и принимаю его. Поворачиваюсь к чашам. Я держу нож в правой руке и касаюсь лезвием ладони. Стиснув зубы, я веду лезвие вниз. Прижимаю обе руки к груди и, содрогаясь, выдыхаю. Я открываю глаза и вытягиваю руку.

Кровь шипит на углях.

========== Глава 3. Полёт. ==========

Один выбор может изменить тебя.

Я опускаю глаза и встаю за рождёнными в Бесстрашии неофитами, которые решили вернуться в собственную фракцию. Когда последний восемнадцатилетний делает свой выбор, наступает пора уходить.

Бесстрашные покидают зал первыми. Я иду мимо мужчин и женщин своей бывшей фракции и не свожу глаз с чужого затылка.

Но я должна увидеть родителей ещё раз. Я оборачиваюсь через плечо в последний момент перед тем, как пройти мимо них, и немедленно жалею об этом. Взгляд отца обвинительно впивается в меня. Рядом с ним мама с абсолютно пустыми глазами.

Сзади напирают люди, как будто гонят прочь от семьи. Я бросаю взгляд на парня слева, который был эрудитом, а теперь бледен и тревожен больше меня. Я всё время потратила на мечтания об этой фракции, а теперь и близко не представляю, что меня там ожидает.

Толпа бесстрашных ведёт нас к лестнице вместо лифтов. Затем все пускаются бегом. Вокруг раздается уханье, возгласы и смех, и десятки ног топают в нестройном ритме.

– Что за чертовщина тут творится?, – кричит парень рядом со мной.

Он из Эрудиции.

Я лишь пожимаю плечами и продолжаю бежать. Бесстрашные вываливаются на улицу, преграждая дорогу автобусу, и я прибавляю ходу, чтобы догнать хвост толпы. Несмотря на всю эту суету, в моём животе приятно тянет от восторга. Я начинаю чувствовать боль в мышцах, но эта боль была приятной. Когда мы поворачиваем за угол, слышу знакомый звук. Гудок паровоза.

– Только не это, – бормочет эрудит, – Мы должны запрыгнуть на эту штуковину?

– Скорее всего, – отвечаю я.

Возможно всё таки хорошо, что я так часто наблюдала за прибытием бесстрашных в школу.

Толпа вытягивается в длинную очередь. Поезд скользит к нам по стальным рельсам, его фонарь мигает, гудок ревёт. Двери всех вагонов открыты в ожидании бесстрашных, и они грузятся группа за группой, пока не остаются одни неофиты. Неофиты, рождённые в Бесстрашии, давно привыкли это делать, так что через мгновение остаются только переходники. Мы пару секунд бежим рядом с вагоном и затем бросаемся в бок. Я не такая высокая и сильная, как некоторые, и потому не могу подтянуться. Я цепляюсь за ручку рядом с дверью, ударяясь плечом о вагон. Руки дрожат, и вдруг незнакомая мне искренняя хватает меня и затаскивает внутрь. Задыхаясь, я благодарю её.

Я слышу крики и оборачиваюсь. Эрудит, бежавший рядом со мной, вовсю пытается догнать поезд. Девушка из его фракции протягивает ему руку, но он слишком отстал. Когда мы уезжаем, парень падает на колени рядом с рельсами и обхватывает голову руками. Мне становится не по себе. Он только что провалил инициацию в Бесстрашие. Теперь он бесфракционник.

– Всё в порядке?, – спрашивает искренняя, которая мне помогла.

Я киваю.

– Меня зовут Кристина.

– Лили.

– Ты знаешь, куда мы едем?

Ей приходится перекрикивать ветер, который задувает через открытые двери всё сильнее с каждой секундой. Поезд набирает скорость.

– Наверное, мы едем в их штаб-квартиру, но я не знаю, где это.

– А разве кто-нибудь знает? Можно подумать, они выскакивают из дыр в земле.

Порыв ветра проносится по вагону, и переходники валятся друг на друга, сбитые с ног. Я наблюдаю, как Кристина смеётся, хотя ничего не слышу, и тоже растягиваю губы в улыбке.

– Они спрыгивают!

Я поднимаю голову и подаюсь вперёд. В последние несколько минут скорость замедлилась, и я вижу, как бесстрашные из передних вагонов выпрыгивают из поезда на крышу.

– Нам тоже придётся спрыгнуть, – говорит незнакомая мне искренняя.

– Замечательно, – отвечает парень с её фракции, – чего уж разумнее, Молли. Спрыгнуть с поезда на крышу.

– На это мы и подписались, Питер.

– Ну и пусть, а я не буду, – произносит отречённый с блестящими от слёз щеками.

Он единственный переходник из Отречения, также как и я единственная здесь с фракции Дружелюбия.

– Ты должен, – говорит Кристина, – или провалишь инициацию. Ну же, всё будет хорошо.

– Нет, не будет! Я лучше буду изгоем, чем мертвецом!

Я с ним абсолютно не согласна. Я лучше буду мертвой, чем опустошённой, как бесфракционники.

Кристина протягивает мне руку.

– Возьми.

Я поднимаю бровь, собираясь сказать, что мне не нужна помощь, но она добавляет:

– Я просто не смогу, если меня кто-нибудь не потащит.

Я беру её за руку, и мы встаём на край вагона. Когда он пролетает мимо крыши, я считаю:

– Раз. Два. Три!

Мгновение невесомости, и мои ступни врезаются в твёрдую землю, а голени пронзает боль. Из-за жёсткого приземления я растягиваюсь на крыше, прижатая щекой к гравию. Я выпускаю руку Кристины. Она смеётся.

– Это было забавно.

Я тоже начинаю смеяться. Мы сделали это.

Все неофиты-переходники, кроме того отречённого, оказались на крыше, с тем или иным успехом. Искренняя по имени Молли морщится и держится за лодыжку, а Питер гордо улыбается. Должно быть, приземлился на ноги. Затем я слышу вопль и поворачиваю голову в поисках источника звука. Бесстрашная стоит на краю крыши, смотрит вниз и ревёт. Парень с её фракции обнимает её сзади, чтобы та не упала.

– Рита, – повторяет он, – Рита, успокойся.

Я встаю и выглядываю за край. На мостовой под нами лежит тело. Девушка с руками и ногами, изогнутыми под неестественными углами, её волосы веером раскинулись вокруг головы. У меня сосёт под ложечкой, и я перевожу взгляд на рельсы. Не все справились. Даже сами уроженцы этой фракции не в безопасности.

Рита падает на колени, всхлипывая. Я отворачиваюсь. Чем больше я буду смотреть на неё, тем вероятнее что расплачусь сама. Я говорю себе как можно строже, что здесь так заведено. Мы совершаем опасные поступки, и люди умирают. Люди умирают, и мы совершаем следующий опасный поступок. Чем скорее я усвою этот урок, тем больше у меня шансов пережить инициацию.

Я говорю себе, что досчитаю до трёх, а когда закончу, продолжу свой путь. «Раз». Я представляю тело девушки на мостовой и содрогаюсь. «Два». Я слышу всхлипы Риты и неразборчивые утешения парня за её спиной. «Три». Сжав губы, я отхожу от Риты и края крыши.

– Тихо все! Меня зовут Эрик! Я один из лидеров этой фракции!, – кричит довольно молодой мужчина на дальней стороне крыши.

Он стоит на бортике крыши, как будто на тротуаре.

Как будто никто только что не разбился насмерть.

– Несколькими этажами ниже вход в наш лагерь. Если вы не сможете собраться с духом и спрыгнуть, то вы убожества, которым тут не место.

– Вы хотите, чтобы мы спрыгнули с этого бортика?, – уточняет эрудитка.

– Да. Какие-то проблемы?

Похоже, происходящее забавляет Эрика. Несмотря на то, что парень достаточно далеко, я всеми клеточками своего тела ощущаю его презрительный взгляд. Взгляд, как будто мы дерьмо под его подошвой.

– Там внизу вода или что-нибудь в этом роде?, – спрашивает один из неофитов.

– Вот спрыгните и узнаете.

Я оглядываюсь. Никто особенно не рвётся прыгать с крыши. Все смотрят куда угодно, только не на лидера. Кто-то изучает свои царапины или смахивает камешки с одежды. Я кошусь на Питера. Он ковыряет ноготь. Старается вести себя небрежно.

Я гордая. Когда-нибудь это не доведёт меня до добра, но сегодня придаёт храбрости. Я иду к бортику и слышу смешки за спиной.

Эрик отходит в сторону, освобождая мне путь. Теперь у меня появилась возможность хорошо разглядеть его. Тёмно-русые волосы, сбритые по бокам, достаточно жёсткие черты лица, пирсинг в виде двух бусинок над правой бровью и серые глаза с холодным взглядом, шея и мускулистые руки покрыты татуировками. Начинаю думать о том, что он достаточно красив, но вовремя отгоняю ненужные мысли. Скорее всего это сказывается полученный стресс.

Подхожу к самому краю и смотрю вниз. Постройка, на которой я стою, является стороной квадрата, образованного еще тремя такими же зданиями. Посередине этого прямоугольника огромная дыра в бетоне, и что там внутри разглядеть невозможно.

Сейчас или никогда.

Комментарий к Глава 3. Полёт.

Не забываем ставить “нравится” и оставлять комментарии, если хотите продолжения))

========== Глава 4. Сеть. ==========

Иногда смелостью является не сопротивление,

а готовность встретить грядущее лицом к лицу.

Я несусь к земле, падая в темноту. Сильно ударяюсь о нечто, что прогибается подо мной.

Сеть.

На дне дыры сеть.

Я смотрю вверх на здание, и смеюсь, наполовину от облегчения, наполовину в истерике.

Тело ломит. Мне стоит снова встать на твёрдую почву. Я вижу несколько рук, протянутых ко мне от края сети, хватаю первую, до которой могу дотянутся, и подтягиваюсь.

– Спасибо, – благодарю я.

Вокруг нас открытая пещера.

– Поверить не могу, – произносит голос.

Он принадлежит темноволосой женщине с тремя серебряными колечками в правой брови. Она ухмыляется, глядя на меня.

– Дружелюбная спрыгнула первой?

– Как тебя зовут?, – спрашивает парень, что помог мне подняться.

– Лили. Меня зовут Лили.

Он оглядывается и кричит:

– Первой спрыгнула Лили!

По мере того как глаза привыкают, в темноте материализуется толпа. Каждое новое падение сопровождают крики. Все смеются и одобрительно кричат.

Когда все неофиты спрыгнули, нас ведут дальше по узкому тоннелю.

– Меня зовут Лорен, я буду инструктором неофитов рождённых в бесстрашии. Здесь мы разделимся, – говорит темноволосая женщина.

Я перевожу взгляд на тех, кто остался. Большинство неофитов родились в Бесстрашии, так что нас осталось всего девять человек. Из них я единственный переходник из Дружелюбия, а переходников из Отречения нет вовсе. Прочие из Эрудиции и, как ни странно, Искренности. Я всегда считала, что нужна смелость, чтобы быть честным.

– На следующие несколько месяцев я ваш инструктор, – сообщает парень, который помог мне вылезти из сети, – Меня зовут Четыре.

– Четыре?, – переспрашивает Кристина. – Как цифра?

– Да. Что-то не так?

– Нет.

– Хорошо. Сейчас мы пойдём в Яму, которую вы рано или поздно полюбите.

Кристина фыркает:

– Яма? Отличное название.

Четыре подходит к Кристине. Его глаза сужаются.

– Как тебя зовут?, – тихо, но явно угрожающе спрашивает он.

– Кристина, – пищит она.

– Вот что, Кристина, если бы я хотел мириться с наглецами из Искренности, я бы вступил в их фракцию. Вот первый урок, который я тебе преподам – держи язык за зубами. Поняла?

Она кивает.

Четыре идёт к тени в конце тоннеля и распахивает двойные двери, и мы входим в помещение, которое он назвал Ямой.

– Ох, – шепчет Кристина, – Теперь понятно.

«Яма» – самое подходящее название. Это подземная огромная пещера. Неровные каменные стены возвышаются над головой на несколько этажей. В них высечены ниши для еды, одежды, припасов и отдыха. Соединяют их узкие тропинки и лестницы. Перил, чтобы люди не падали, нет. Крыша Ямы сделана из стеклянных панелей.

Стайка детей бежит по узкой тропке без перил так быстро, что у меня колотится сердце, и хочется крикнуть им, чтобы притормозили, пока не убились. Перед глазами вспыхивает воспоминание об полях дружелюбия и домики с ухоженными садами.

Но в хаосе Бесстрашия есть нечто чудесное, нечто, что завораживает намного больше.

– Идите за мной, – говорит Четыре, – я покажу вам пропасть.

Он ведёт нас к правой стороне Ямы. Мы подходим к перилам, и я слышу рёв. Это вода, стремительно несущаяся и разбивающаяся о камни. Я выглядываю за край. Неукротимый поток разбивается о стену и брызжет вверх.

– Пропасть напоминает нам о тонкой грани между отвагой и глупостью, – кричит Четыре. – Безрассудный прыжок с этого уступа оборвёт вашу жизнь. Такое уже случалось и будет случаться впредь. Я вас предупредил.

Дальше нас ведут в обеденный зал. Мы заходим, и все бесстрашные встают. Они аплодируют. Топают ногами. Кричат. Шум окружает и переполняет меня. Кристина улыбается, и через мгновение я присоединяюсь к ней.

Мы с Кристиной находим почти пустой стол на краю комнаты, и я оказываюсь между ней и незнакомой бесстрашной. Я оборачиваюсь, с интересом рассматривая помещение, пока мой взгляд не падает на Эрика.

– А он не слишком молод для лидера?, – шепчет Кристина, смотря в ту же сторону, что и я.

– Ему двадцать один, и он самый молодой лидер за всю историю фракций, – сказала нам девушка, что сидела рядом со мной.

“Стать в таком возрасте лидером самой жёсткой фракции. Наверняка он лучший из лучших” – проносится у меня в голове.

– Меня, кстати, зовут Софи. А вы?

– Кристина.

– Лили.

– Дружелюбная. Вы тут редкость. Эрик, кстати, тоже переходник, как и ваш инструктор Четыре.

Наши с Кристиной брови поползли вверх от удивления.

– Переходники?

– Четыре с Отречения, а Эрик с Эрудиции.

Сама не замечаю, как начинаю искать взглядом молодого лидера и натыкаюсь на изучающие меня серые глаза.

Он смотрит как хищник на свою жертву, но я не отвожу взгляд. Он не пёс, но с ним работают те же правила. Отвернуться значит подчиниться. Смотреть в глаза – бросить вызов. Первый вариант мне точно не подходит.

Меня окликает Кристина, заметившая наши гляделки с лидером.

– Что?, – спрашиваю я.

– Я разрабатываю теорию.

– И в чем она заключается?

– В том, что у тебя подсознательная тяга к смерти.

***

После ужина Четыре исчезает, не проронив ни слова. За то за нас взялся Эрик. Он ведёт нас по бесконечным коридорам, не объясняя, куда мы идём.

Наконец лидер останавливается перед деревянной дверью и складывает руки на груди. Мы собираемся вокруг него.

– Если кто до сих пор не запомнил, меня зовут Эрик. Я один из пяти лидеров Бесстрашия. Мы здесь очень серьёзно относимся к инициации, поэтому я лично буду курировать ваше обучение. Несколько основных правил. Тренировки ведутся с восьми до шести с перерывом на обед. После шести вы вольны делать всё, что хотите. У вас также будет немного свободного времени между ступенями инициации. Покидать лагерь разрешается только в сопровождении бесстрашных. За этой дверью комната, где вы будете спать следующие несколько недель. На первой ступени инициации мы держим переходников и неофитов рождённых в Бесстрашии порознь, но это не значит, что вас и оценивать будут по-разному. В конце ваши ранги будут сравниваться вместе. А у них они уже выше, чем ваши. Так что я думаю…

– Ранги?, – переспрашивает эрудитка справа от меня, – Но зачем нас ранжировать?

– Ранжирование преследует сразу две цели. Первая – определение порядка, в котором вы будете выбирать работу после инициации. Есть всего несколько по-настоящему хороших мест. Вторая цель состоит в том, что только лучшие десять неофитов будут приняты во фракцию.

Мы все стоим неподвижно, как статуи. А потом Кристина говорит:

– Что?

– Неофитов из Бесстрашия одиннадцать, вас девять, – продолжает Эрик, – Четырех неофитов отсеют в конце первой ступени. Остальных после заключительного испытания.