Текст книги "Необычайные похождения царевича Нараваханадатты"

Автор книги: Сомадева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 37 страниц)

о двух брахманках, бывших колдуньями

Жила здесь в Бенаресе молодая, красивая и веселая брахманка Самада, но никто не знал, что она была йогини, колдуньей. По воле случая сошлись мы с нею и чем чаще встречались, тем больше росла у меня любовь к ней. Однажды приревновал я ее и поколотил, а она, злодейка, разозлилась на это, но виду не показала. На другой день, притворившись, будто она ко мне ласкается, повязала мне на шею ладанку с заклятием, и тотчас обратился я в быка. Потом продала меня за сходную цену какому-то человеку, торговавшему верблюдами. Увидела, как я мучаюсь под грузом, на меня навьюченным, йогини Бандхамочаника, разрешительница заклятий, и движимая жалостью – а она знала, что Самада меня обратила в скота, – сняла с моей шеи ладонку с заклятием, когда хозяин мой не видел, и стал я снова человеком. Он же, посчитав, что бык сбежал, начал повсюду его разыскивать.

Прогуливался я с Бандхамочаникой, и привела судьба так, что издалека заметила меня с нею Самада. Вот она, гневом распаленная, и кричит Бандхамочанике: «Как ты смела этого негодника от скотства избавить? Ну, завтра же утром достанется тебе, да и этому греховоднику тоже за злые дела!» Когда же скрылась она из виду, мудрая йогини сказала мне, чтобы предотвратить задуманное той зло: «Чтобы меня убить, заявится она завтра утром в образе черной кобылицы, а я обращусь в рыжую, и начнется между нами драка, а ты в это время с мечом в руке стой позади нас, следи внимательно и, когда будет удобный момент, ударь Самаду мечом. Вот так мы и покончим с ней. Приходи утром ко мне домой», – и показала мне свой дом. Проведя там некоторое время, я ушел к себе домой, словно бы за одну жизнь пережив много жизней. Когда же на следующее утро пришел я с мечом в руке в ее дом, примчалась туда Самада в образе черной кобылы, а Бандхамочаника тотчас же приняла облик рыжей, и началась между ними драка, в которой пускали они в ход и зубы и копыта. Улучил я удобный момент и поразил мечом колдунью – так вместе с Бандхамочаникой избавился от Самады. Освободился я от скотского состояния и от страха и решил никогда более не связываться с дурными женщинами. Разврат, жестокость, колдовские чары – вот эти три качества женщины грозят миру погибелью».

«Зачем же ты бегаешь за этой демоницей Бандхудаттой? С чего она будет тебя любить, коли своего мужа не любит?» – так говорил мне друг мой Бхавашарман, но не послушал я его и вот попал в такое положение. Поэтому советую тебе не мучаться из-за Анурагапары – найдет она кого-нибудь из своего видьядхарского племени, а тебя бросит. Как пчела летает с цветка па цветок, так и женщина ищет все новых и новых мужчин. Не желаю я тебе такой муки, какую мне довелось перенести», – так говорил обращенный в обезьяну Сомасвамин, но его слова не вошли в душу Нишчаядатты, охваченного страстью. Сказал он обезьяне: «Не совершит она против меня никакого проступка, ибо родилась в благородном роде повелителя видьядхаров!»

Пока они так беседовали, солнце, словно желая сделать приятное Нишчаядатте, окрасилось пурпуром сумерек, и коснулось горы Заката, и словно послало вперед ночь, как свою вестницу, а за нею вслед явилась якшини Шринготпадини. Забрался тогда ей на плечи Нишчаядатта, собравшись лететь к своей любезной, и крикнула ему вслед обезьяна: «Помни обо мне!» И не достигла ночь еще своей середины, как оказался он в городе Пушкаравати, стоящем в окружении гималайских вершин, столице отца Анурагапары, повелителя видьядхаров.

И, узнав благодаря своему чудесному знанию о его прибытии, вышла ему навстречу милая, и тогда со словами: «Вот идет в ночи твоя возлюбленная, истинное наслаждение для глаз, подобная молодой луне, а я теперь пойду», – поклонилась якшини и улетела.

А видьядхари Анурагапара, истомившаяся от долгой разлуки, стала обниматься да миловаться с возлюбленным, и он отвечал ей объятиями, обрадованный встречей с ней, с таким трудом достигнутой, и так горячи были их объятия, что, казалось, каждый потерял свое тело в теле другого. А потом стала она ему женой по закону гандхарвов и, воспользовавшись чудесным своим знанием, мгновенно построила город и стала жить с возлюбленным в этом городе, и было таково ее знание, что с его помощью сумела она избежать взглядов родительских.

Когда же спросила Анурагапара его, рассказал ей возлюбленный, с какими трудностями ему пришлось добираться до Пушкаравати, и от этого она еще больше ласкала и доставляла ему всяческие радости. Поведал он ей и необыкновенную историю о Сомасвамине, обращенном в обезьяну. И сказал он ей после этого: «Вот если бы ты этого моего друга, любимая, силой своего знания избавила от обезьяньего облика, то было бы хорошо!» Она же возразила ему: «Это дело проклятой йогини, не наше это дело. Но попробую я уговорить мою приятельницу мудрую йогини Бхадрарупу, чтобы она твоего друга вызволила!» Порадовался таким ее словам купеческий сын и попросил милую: «Ты бы на него посмотрела. Давай к нему слетаем!»

«Ладно!» – согласилась она, и на другой день, обняв крепко Нишчаядатту, полетела с ним в тот лес. Увидев друга в образе обезьяны, подошел к нему Нишчаядатта, поклонился и почтительно спросил о здоровье. «Вижу я, что ты пришел с Анурагапарой, и сегодня чувствую себя хорошо», – ответил Нишчаядатте на это Сомасвамин в облике обезьяны и благословил его возлюбленную. Сели они все вместе на гладком камне, и начались у них разговоры, а потом с позволения обезьяны Нишчаядатта снова улетел в объятиях своей возлюбленной в ее дворец. На следующий день он снова говорит Анурагапаре: «Давай слетаем ненадолго к Сомасвамину!» А она ему в ответ: «Ступай сегодня ты к нему сам. Научу я тебя, как взлетать и как опускаться!» Послушал он ее и, овладев этим несравненным искусством, полетел к своему другу-обезьяне. И началась у них долгая беседа, а пока она шла, Анурагапара вышла прогуляться в сад. Случилось так, что, когда она там была, увидел ее пролетавший в небе юный видьядхар, и завладел Кама, бог любви, его сердцем. Спустился к ней видьядхар и понял благодаря своему всеведению, что супруг ее – простой смертный. Увидала его красавица, от смущения голову опустила и спросила его из любопытства: «Кто ты и как сюда попал?» «Знай, прелестная, – ответил он ей, – что я видьядхар и зовусь Раджабханджаной. Как только увидел я тебя, газелеокая, так вспыхнула в моей душе любовь и привела она меня к тебе, как жертву на алтарь бога любви. Оставь, божественная, смертного, ползающего по земле, и, пока еще не узнал об этом отец, полюби меня, тебе равного!»

Пока он так говорил, она бросала на него кокетливые взгляды и думала, непостоянная сердцем: «Вот истинно мой суженый!» А затем сделал ее видьядхар своей женой, и разве что только бог любви Кама заметил в их уединении, как слились их души.

Что еще нужно для тайной любви, кроме взаимного согласия двух? Когда видьядхар улетел, вернулся после встречи с Сомасвамином Нишчаядатта, но эта изменница не вышла к нему, как обычно, с ласками да поцелуями, отговорившись, что у нее голова болит. Нишчаядатта же, искренне поверив этому, очарованный любовью, решил, что она больна, провел день в горестном одиночестве. Когда же наступило утро, он, пользуясь полученными им знаниями, снова полетел к другу своему обезьяне, и только стоило ему улететь, как снова явился к Анурагапаре тот видьядхар, лишившийся из-за нее сна. Обнял он ее, истомленную ночной разлукой, и, когда утомились они оба от любовных забав, она силой своих знаний сделала спящего в ее объятиях возлюбленного незримым, да и сама уснула – ведь ночь она тоже провела без сна. А Нишчаядатту, когда прилетел он к своему другу, тот приветствовал и спросил: «Вижу я, что-то томит сегодня твое сердце. Расскажи мне». И тогда сказал Нишчаядатта обезьяне: «Захворала тяжело Анурагапара. Вот это-то и тревожит меня, друг мой, ибо она мне – дороже жизни!» Тогда посоветовала ему мудрая обезьяна: «Ступай сейчас же и, пользуясь силой полученного тобой знания, возьми ее на руки и принеси ко мне – покажу я тебе сегодня великое чудо». Послушал его Нишчаядатта, взвился в поднебесье, прилетел к своей возлюбленной, легко поднял ее, сонную, но из-за ее мудрого волшебства не заметил, что прильнул к ней нагой видьядхар, снова понесся небесной дорогой и скоро прилетел к Сомасвамину. А тот рассказал Нишчаядатте о божественном способе видеть, с помощью которого он заметил видьядхара, – обнявшего его возлюбленную. Когда же Нишчаядатта увидел все это, вскрикнул он: «Что за мерзость?» Обезьяна же, понимающая суть вещей, рассказала, как все это случилось.

Разгневался Нишчаядатта, а видьядхар тем временем пробудился и, взлетев в небо, исчез. Пробудилась и Анурагапара и, поняв, что тайное стало явным, стояла, опустив от стыда голову. И обратился к ней со слезами на глазах Нишчаядатта: «Верил я тебе. Как же ты, негодная, меня, обманула? Даже ртуть, вечно живую, можно связать, но никто не знает средства, как связать женское сердце!» Так говорил он, заливаясь слезами, а она, бессловесная, молчала, потом взлетела в небо и улетела к себе домой.

Тогда сказал Нишчаядатте его приятель-обезьяна: «Так вот и я гнался за моей возлюбленной – до сих пор палит нещадный огонь. Кто может верить постоянству богатства или распутной женщины? Но хватит тебе сокрушаться, успокойся! Что судьба предназначит, того даже сам Брахма не может исправить!»

Выслушал Нишчаядатта друга своего обезьяну, перестал кручиниться да гневаться и решил, отвратившись ото всего мирского, искать милости великого Шивы.

Скитаются они по лесу, Нишчаядатта со своим другом в обезьяньем облике, но вот по воле судьбы оказалась там подвижница Мокшада, подательница избавления. Увидев их и поклонившись, спросила она: «Интересно, как это – ты человек, а друг твой – обезьяна?» Поведал тогда ей Нишчаядатта свою историю и рассказал о том, что случилось с его другом: «Если бы знала ты, почитаемая, мантру подходящую, избавила бы ты моего друга от заклятья!» А она в ответ на это взяла и отвязала с шеи обезьяны ладанку с мантрой, и тотчас же сбросил Сомасвамин обезьянье обличье и стал, как прежде, человеком. Мокшада же исчезла молнии подобно, а Нишчаядатта и Сомасвамин со временем достигли наилучшего пути, ведущего к освобождению. Жизнь распутниц вызывает крайнее презрение и приводит людей к подвижничеству и отвращению от всего мирского, тогда как добродетельная женщина украшает свой род подобно тому, как юная луна – темно-синий свод неба».

Нараваханадатта, Ратнапрабха и все прочие очень были довольны увлекательным рассказом советника Гомукхи.

Волна четвертая

Когда, видя, как Нараваханадатта доволен рассказом Гомукхи, заговорил Марубхути, возражая ему: «Совсем не обязательно, чтобы женщины в большинстве были распутны. Ведь даже среди гетер встречаются высокодобродетельные.

Позволь мне, божественный, рассказать

о царе Викрамадитье и его возлюбленной Маданамале

Жил когда-то царь Викрамадитья, стольным городом которого была Паталипутрака, и было у него два самых любимых друга: царь Хаяпати, в войске которого было множество всадников, и царь Гаджапати, у которого было бессчетное множество боевых слонов. Единственным же врагом царя Викрамадитьи был повелитель Пратиштханы[225]225
  Пратиштхана – древний город, столица царства Каньякубджа; отождествляется с Тханесаром. Его также идентифицируют иногда с Пайтханом, столицей царя Сатаваханы, расположенном в округе Аурангабад штата Махараштра.


[Закрыть], могучий царь Нарасимха, войско которого состояло из пеших воинов.

Уверенный в мощи своих друзей, воспылав гневом к врагу, решил Викрамадитья в своей ярости так: «Я нанесу Нарасимхе такое поражение, что будет он в дверях вместе с шутами и пленниками, как слуга, просить позволения войти». Поклявшись в этом, сговорился Викрамадитья с Хаяпати и Гаджапати, друзьями своими, и вместе с ними могучий царь во главе всего войска, в котором было так много коней и слонов, что не было видно земли, двинулся, чтобы одолеть Нарасимху. Когда же дошли они до Пратиштханы и стало известно об этом царю Нарасимхе, надел он боевой наряд и сам вышел на поле боя. И вот началась жестокая битва, в которой на равных бились пешие воины, всадники и слоны, и так случилось, что десять миллионов пеших воинов Нарасимхи сломили войско царя Викрамадитьи – сам Викрамадитья бежал, спасаясь к себе в Паталипутраку, а друзья его разбежались по своим столицам. Царь же Нарасимха, одолев врага, вернулся в свою столицу Пратиштхану, и множество поэтов восхваляли его доблесть. А царь Викрамадитья, потерпев неудачу, решил: «Что же, не одолел врага я оружием, так одолею его хитростью. Пусть осуждают меня за это поражение, но клятву свою я выполню!»

А так решив, оставил он дела государственные на надежных министров и тайно ушел из города, одетый йогом, сопровождаемый министром Буддхиварой и пятью сотнями лучших и родовитых воинов из раджпутов, и добрался до столицы врага своего – города Пратиштханы. Там направился он в дом самой славной из гетер, особенно искусной в ласках, которую звали Маданамала, а дом ее был наилучшим в городе и мог сравняться с царским дворцом и словно зазывал к себе множеством флажков, поднятых на башенках и подобно нежным побегам лиан то вздымающихся, то ниспадающих под дуновением приятного ветерка. У главных ворот Пратиштханы, обращенных на восток, скрыто стояли день и ночь двадцать тысяч пеших воинов, вооруженных разнообразным оружием, а у каждых ворот, обращенных к трем другим странам света, стояло на страже по десять тысяч славных яростных бойцов. Назвавшись караульным ложным именем, неузнанный вошел Викрамадитья в крепость, где размещались и отборные табуны лошадей, а кое-где теснились группы слонов; на стенах дворца висели украшения из различного оружия, слепил блеск драгоценных камней и монет в сокровищницах, повсюду толпилось бесконечное множество слуг, слышалось мелодичное пение под ритмы мриданга[226]226
  мриданга – род барабана.


[Закрыть] и голоса сказителей, славящих наперебой владыку. Так прошел Викрамадитья со спутниками через все семь посадов и добрался до высокого дома Маданамалы. Она же по нарядам коней, и прочему, и по тому, что узнала от людей, поняла, что это, видно, какой-то высокородный человек, вышла навстречу ему с приветом, и лаской, и сердечностью, и ввела в покои, и устроила на ложе, достойном царей. Она пришлась по душе Викрамадитье своей красой и прелестью, а также скромным нравом, и остановился он у нее, не раскрывая ей, однако, своего имени, а Маданамала устроила омовение, натерла душистыми притираниями и преподнесла ему одежды и украшения драгоценные и каждый день стала тешить его, и министра, и всех прочих, кто ему сопутствовал, всякими яствами и всем, что только может порадовать гостей. Каждый день проводила она с ним, и угощала его хмельным питьем и ласками, и отдавалась ему, покорная его взгляду. Вот так и жил там, наслаждаясь ее ласками, повелитель мира Викрамадитья, и день шел за днем. Все, что давал он нищим на милостыню, все Маданамала сама раздавала. И так была она щедра к Викрамадитье и телом своим и всем, что имела, что ни на кого больше и не смотрела и всякими уловками отваживала тамошнего раджу Нарасимху, влюбленного в нее и пытавшегося проникнуть к ней. Вот так она ублажала гостя. Однажды, оставшись наедине с министром Буддхиварой, сказал Викрамадитья так: «Не нравятся Каме гетеры, лишенные жадности, – ведь судьба, создав попрошаек, жадность отдала гетерам. Маданамала же все тратит на меня и от великой любви не отвращается из-за этого от меня, а, напротив, радуется. Как бы мне ее отблагодарить и такой подарок сделать, благодаря которому преуспел бы я в своей клятве?»

Ответил на это царю светлый умом министр Буддхивара; «А что, если подарить ей несколько из тех бесценных самоцветных камней, которые тебе нищенствующий буддийский монах Прапанчабуддхи приносил?» Но возразил ему на это Викрамадитья: «Нельзя этого с ними делать – кто знает, что случится? Как бы не случилось чего другого, как тогда, когда я их получил!» И, услыша это, попросил его министр: «Не изволишь ли, божественный, рассказать, как достались тебе эти камни от нищенствующего монаха?» Ответил на это Викрамадитья министру Буддхиваре: «Слушай же, расскажу я тебе

о коварном монахе Прапанчабуддхи

Уже много времени прошло, как повадился нищий буддийский монах-бхикшу[227]227
  монах-бхикшу – институт монашества в буддизме был связан с нищенством; термин «бхикшу» стал прилагаться с течением времени не только к буддийским, но и к джайнским монахам.


[Закрыть] по прозванию Прапанчабуддхи что ни день приходить ко мне во дворец и приносить каждый день по ларчику. Так целый год прошел, и всякий раз я отдавал ларчик, не открывая его, прямо в руки казначею. Но случилось однажды так, что подаренный-то монахом ларчик случайно выскользнул из моей руки, упал и раскрылся, и выпал тогда из него камень драгоценный, пылающий огнем, и при виде его сердце мое затрепетало. Повелел я тогда принести все прочие ларчики и велел их раскрыть, и в каждом из них оказалось по такому же камню. Спросил я тогда с удивлением Прапанчабуддхи: «Скажи, чего ради ты мне приносишь такие дары?» А бхикшу попросил всех отослать и, когда остались мы с ним наедине, сказал: «Когда опустится на землю ночь, следующая за четырнадцатым днем темной половины месяца[228]228
  …ночь, следующая за четырнадцатым днем темной половины месяц а… – каждый месяц у индусов делится на темную и светлую половину; светлая половина охватывает дни от новолуния до полнолуния, темная – от полнолуния до смены фаз. Здесь имеется в виду ночь, когда луна вовсе не выходит на небосвод.


[Закрыть], и я пойду туда, где сжигают трупы, и устрою некое колдовство, тогда нужно будет, чтобы ты пришел мне на помощь, ибо, если герой поможет устранить все препятствия, успешно закончится мое колдовство!» Так попросил меня бхикшу о помощи, и я согласился. Обрадовался он и ушел, и вот дни сменились днями и наступила ночь, следовавшая за четырнадцатым днем темной половины месяца, и я вспомнил о том обещании, которое Дал шрамане[229]229
  шрамана – странствующий монах, как правило буддийский.


[Закрыть]. Выполнил я все дневные дела, а там и вечер подошел. И вот, сделав все, что нужно делать в сумерках, я нечаянно уснул. Но только сомкнул я очи, как явился мне летящий на Гаруде[230]230
  Гаруда – легендарный коршун; царь птиц.


[Закрыть], милостивый к искренне верующим, сопровождаемый Лакшми, великий бог Вишну, да и говорит: «Недаром у этого лгуна-бхикшу имя Прапанчабуддхи – лживый ум! Смотри, сын, хочет он тебя на кладбище в жертвенном кругу принести в жертву. Поэтому когда скажет он тебе, что делать, ты не делай этого, а скажи ему так: «Сделай сначала ты, а потом я сделаю!» И как только начнет он делать то, что тебе велел, тут-то и следует его убить. Тогда тебе достанется плод его колдовства». Так сказал мне Вишну и исчез, а я проснулся и стал думать, что мне, по слову Вишну, надлежит того бхикшу убить. Пока думал я об этом, спустилась ночь, и я один-одинешенек пошел с мечом в руке на место, где сжигаются трупы. Там увидел я бхикшу, занятого приготовлениями к жертве, и приблизился к нему. А он, негодяй, заметив, что я пришел, говорит мне: «Ложись ничком, закрыв глаза, распластавшись на земле, и будет, царь, нам от этой жертвы великое благо». Возразил я на это: «Ты сначала сделай это сам, покажи мне – научусь я от тебя и точно так же сделаю!» Выслушал это шрамана и распростерся, глупец, а я быстро, одним ударом, отсек ему голову. Тогда зазвучал в поднебесье голос: «Хорошо поступил ты, царь, что принес в жертву этого грешного бхикшу, и пусть тебе достанется плод его волшебства – умение передвигаться в воздушном пространстве! Я, повелитель богатства, доволен твоей твердостью, и поэтому выбирай себе еще награду!» Когда смолк голос, предстал передо мной сам Кубера, и я попросил его: «Коли придет нужда, попрошу я у тебя, повелитель, награды, а ты уж не забудь об уговоре». «Быть посему!» – согласился он и исчез, а я, завладев плодом волшебства бхикшу, поспешил к себе во дворец. Все рассказал я тебе, а теперь хочу я поднести Маданамале в дар ту награду, что обещана Куберой[231]231
  Кубера – см. прим. 97 к Книге о Маданаманчуке.


[Закрыть]. Ты же, Буддхивара, поспеши со всеми переодетыми раджпутами и слугами в Паталипутраку, а я, вознаградив возлюбленную, поспешу за тобой, но только чтобы снова сюда вернуться». Так говорил повелитель земли Викрамадитья своему министру.

Когда же настало утро, Викрамадитья поклонился солнцу и отправил министра и всех прочих домой. А затем, томясь чувством предстоящей разлуки, провел он ночь с Маданамалой. Маданамала же, словно каким-то внутренним чувством поняв, что отдаляется от нее царь, провела эту ночь, обнимая и лаская его, но от тоски не могла даже на мгновение сомкнуть глаз.

Когда же настало утро и совершил царь все, что положено, вошел он словно для того, чтобы вознести обычную молитву, в какой-то храм, а там, помня о том, что было ему обещано Куберой, воззвал к нему: «О владыка, обещал ты мне награду, так пожалуй мне пять больших из золота сделанных пурушей[232]232
  пуруши – статуи, истуканы.


[Закрыть], отрубая от которых куски золота можно было бы менять их на деньги, но чтобы тела их снова и снова оказывались бы целыми». «Да сбудется все, что ты просишь, и пусть будут у тебя такие пуруши, как ты хочешь!» – тотчас ответил повелитель богатств, представ перед царем в зримом облике. И вслед за этим увидел царь в храме внезапно появившихся больших золотых пурушей. Вышел он, так же как и вошел, помня об обете одолеть Нарасимху, вознесся высоко под самое небо и улетел в Паталипутраку. Возрадовались ему, долго отсутствующему, и мудрые советники, и горожане, и придворные, и остался он там, но какие бы дела он умом ни вершил, сердцем оставался он в Пратиштхане.

А там его возлюбленная Маданамала, истосковавшись по нем и возжелав увидеть его, пошла в тот храм, но нигде не нашла своего любимого, а нашла пять больших пурушей, сделанных из золота. И видя только этих золотых истуканов и не видя раджу, так подумала она: «Наверное, любимый мой или гандхарва, или видьядхар. Видно, сам он улетел на небо, а мне оставил этих истуканов. Что я, покинутая, буду делать с ними?» Так раздумывала и спрашивала себя в этом безлюдье и нигде не находила утешения. Стала она бродить повсюду, и нигде не находила радости – ни во дворце своем, ни в саду, – и измученная разлукой, готовая даже с телом своим расстаться, заливалась она слезами, а слуги ее утешали: «Не горюй, божественная, как неожиданно пришел к тебе тогда возлюбленный, так неожиданно он к тебе и теперь придет!»

Успокоилась она кое-как, но сказала: «Клянусь, если через шесть месяцев не увижусь я с ним, раздам все свое достояние и взойду на погребальный костер!» И после такой клятвы стала она жить в мечтах о своем возлюбленном и каждый день раздавала богатую милостыню. Однажды случилось так, что она отсекла у одного из золотых пурушей руку и, раздробив ее на куски, раздала милостыню брахманам, а на другой день увидела – стоит он как ни в чем не бывало. Удивилась она, как это за ночь рука снова отросла! Тогда она и у других золотых мужей стала отсекать руки и дробить их, чтобы раздавать подаяние, но и у тех точно так же отрастали руки. Видя, что истребить их невозможно, стала она что ни день отсекать им руки и раздавать милостыню брахманам в соответствии с тем, кто сколько вед знал. Прошло немного дней, и молва об этом разнеслась по всем странам света. Пришел тогда к ней 'за милостыней Самграмадатта, брахман из Паталипутраки. Знал он, бедняк, четыре веды и обладал многими добродетелями. Пошел он к Маданамале просить о милостыне, и, после того как слуга о нем доложил, вошел он в ее покои. Дала она ему, все четыре веды знавшему, четыре руки от тех золотых мужей, и видел он, что все тело ее от жгучей тоски побледнело, ибо истомлена она была горькой разлукой. Узнал он от близких ее и слуг всю историю вплоть до ужасной клятвы и огорчился.

Огорченный тем, что услышал, и обрадованный наградой, погрузил он те руки на двух верблюдов и пошел к себе в Паталипутраку. А придя туда, подумал: «Если раджа под свою защиту не возьмет это золото, не будет мне покоя!» А так подумав, пошел он к царю Викрамадитье, сидевшему в окружении всех придворных, и сказал: «Вот, махараджа, я, бедный брахман, этого города житель, пошел однажды, богатства взалкав, в Южные края и дошел до города Пратиштханы, где правит царь Нарасимха. Желая получить милостыню, пошел я в дом гетеры Маданамалы, прославившейся щедростью. Некий божественный муж прожил с ней долгое время и оставил ей пять золотых пурушей, которые, сколько бы от них золота ни брали, опять становятся целыми. Маданамала же, убитая горем разлуки с тем мужем, считает чувство – отравой, еду – воровством, а тело – никчемным, и, хотя продолжает она жить, потому что уговорили ее близкие и слуги не убивать себя, крепко-накрепко поклялась: «Коли через шесть месяцев не встречу я возлюбленного, взойду я на костер и расстанусь с жизнью, злосчастная!»

Дав такую клятву, готовится она к смерти и что ни день раздает богатые дары, чтобы обрести награду в другом рождении. Видел я ее, божественный, в полном отчаянии, исхудавшую и от мирских радостей отказавшуюся, но все равно прелестную. Руки ее постоянно влажны от воды подаяний, вокруг черных волос ее вьются иссиня-черные пчелы, и вся она истомлена любовью, подобно слонихе, охваченной страстью. Думаю я, что любовника, ее покинувшего, и осудить и похвалить надо – похвалить за то, что покорил такую красавицу, осудить за то, что хочет она, прелестная, расстаться со своим телом. Она дала мне четыре руки от золотых мужей – четыре веды я знаю, а брахманов она оделяет по числу вед, ими выученных. Хочу я на них выстроить храм, чтобы можно было там приносить жертву, и тем послужить своей дхарме[233]233
  дхарма – вера, закон, все, что предписано верой, понимаемое как жизненный долг.


[Закрыть], и хочу я, божественный, чтобы ты мне помог и взял это богатство под свою высокую руку».

Получив от брахмана такое известие о своей возлюбленной, опечалился Викрамадитья. Повелел он слуге сделать все нужное для успеха задуманного брахманом святого дела, а сам стал думать о твердой в решениях и страсти своей возлюбленной и о том, что жизнь свою она ценит не дороже стебелька травы. И посчитал он, что мало уже дней осталось жить Маданамале и она действительно может расстаться со своим телом.

Преисполнился тут блистательный Викрамадитья решимости и, поспешив переложить на министров бремя дел государственных, понесся он дорогой небесной в город Пратиштхану и вскоре вошел в дом возлюбленной. Увидел он ее, щедро раздающую брахманам свое богатство и так исхудавшую от томительной тоски, что, казалось, и сама она и ее одежды были сотканы из лунных лучей. Сама же она стала столь же прекрасной, как бледный серп только что народившейся луны. А она, увидав Викрамадитью, облик которого для ее глаз был столь же сладостен, как амрита, явившегося нежданно-негаданно, встрепенулась и словно замерла на мгновение, а потом кинулась к нему и, как бы опасаясь, что он снова исчезнет, обвила его шею руками, словно петлей из лиан. «Безжалостный, чем провинилась я перед тобой, что ты меня покинул!» – выговаривала она ему, захлебываясь от слез. «Идем, – отвечал он ей, – и я расскажу тебе все, когда мы с тобой останемся одни!» И удалились они в ее опочивальню, а все слуги и близкие радовались и приветствовали царя.

И там открылся ей раджа Викрамадитья – все рассказал о себе: и как он пришел сюда, замыслив одолеть царя Нарасимху хитростью, и как он, убив Прапанчабуддхи, овладел даром двигаться в поднебесье, и как достались ему от повелителя богатств Куберы золотые мужи, а он оставил их ей, и как, узнав о ее страданиях от брахмана, он решил снова прийти сюда, чтобы не дать ей исполнить свою страшную клятву, и обо всем прочем. «Этот Нарасимха-царь могуч, любимая, и никакой силой его не одолеть. Можно было бы спор решить поединком, но я могу двигаться в поднебесье, а он только по земле, и не хочу я воспользоваться этим преимуществом и убить его. Какой же кшатрий хочет победы, добытой бесчестно! Для исполнения же моей цели помоги мне, дорогая, и устрой так, чтобы могучий Нарасимха пришел сюда и меня уведомили бы о его приходе те, кто стоит у твоих дверей».

Ответила она Викрамадитье на это, что счастлива помочь ему, и, рассудив вместе с ним, что и как делать, позвала слуг своих, несущих стражу у дверей, и так им наказала: «Если раджа Нарасимха придет ко мне в дом, то стоящий у дверей, как только заметит его, пусть произнесет: «О божественная, это пришел раджа Нарасимха, верный и преданный тебе!» Когда же так будет сказано и он войдет и спросит: «Кто здесь находится?», надобно ответить ему спокойно: «Раджа Викрамадитья!»

Так она всем им наказала и отпустила, а служанке, которая должна была стоять у ее опочивальни, сказала так: «Когда дойдет раджа Нарасимха до моих дверей, не останавливай его, а пропусти». Устроив все так, Маданамала от счастья, что вновь обрела супруга, стала раздавать бессчетно свои сокровища.

Дошла весть о ее необычайной щедрости и о тех неистребимых золотых мужах до Нарасимхи, и пошел он к ней в дом посмотреть на них. А слуги не чинили ему препятствий, и вошел он в дом Маданамалы, и стоявшие у наружных дверей стражи провозгласили: «Божественная, это пришел раджа Нарасимха – верный и преданный тебе!» Когда услышал это Нарасимха, удивился он, и закралось в душу ему подозрение, и спросил он у стражей: «Кто здесь находится?» А узнав от них, что Викрамадитья, подумал: «Вот как! Поклялся этот доблестный царь когда-то, что войдет ко мне без моего ведома и что обо мне ему возвестят, как о царе, явившемся на поклон к императору, да так и сделал! Но не могу же я убить его, вошедшего в мой дом! Войду же!» И Нарасимха пошел дальше, сопровождаемый криками стражей, возвещавших о его приходе. Когда же входил он в опочивальню, то улыбнулся, а навстречу ему с улыбкой же поднялся Викрамадитья и крепко обнял его. Сели оба царя и осведомились друг у друга о здоровье. Была при этом и Маданамала, и шел у них разговор. Тогда спросил Нарасимха Викрамадитью: «Откуда взялись здесь эти золотые мужи?»

Поведал ему Викрамадитья и о том, как был убит злобный монах-бхикшу и как, он, Викрамадитья, получил умение передвигаться в воздухе, поведал царь и о том, как повелитель богатств пожаловал ему в награду пять золотых неистребимых пурушей, и поведал ему о всех своих прочих чудесных приключениях.

Все это выслушав, Нарасимха понял, что обладает Викрамадитья великими силой и мудростью и может даже летать по небу. Предложил он Викрамадитье свою дружбу, и ответил тот согласием. Когда же скрепили они дружбу свою, как полагалось, Нарасимха взял Викрамадитью в свою столицу и принял его, как дорогого гостя. А после этого вернулся Викрамадитья в дом Маданамалы.

Так, благодаря уму и хитрости выполнив свою трудноисполнимую клятву, решил Викрамадитья отправиться к себе домой, а с ним вместе захотела отправиться и Маданамала, ибо не могла она снести разлуки. Раздарив все достояние брахманам, покинула она свою страну. И двинулся тогда Викрамадитья, истинный месяц среди правителей, с возлюбленной Маданамалой в сопровождении слонов, коней и воинов в свой стольный город Паталипутраку и стал там жить сильный дружбой царя Нарасимхи и счастливый любовью Маданамалы, покинувшей ради него родную страну. Вот, Нараваханадатта, и гетеры бывают великодушны и верны в любви, – что же говорить о царицах и других благородных и почтенных женщинах!»