Текст книги "Истоки: Серый Владыка, часть I (СИ)"
Автор книги: Solveight
Соавторы: Карен Лафейсон,
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)
– Эй, полудурки, вам явно недостает навыков планирования, и, конечно же, вам явно недостает навыков набора рекрутов! Набираете кого попало, и внедриться в ваши ряды сможет даже ребенок. Я Унка’ра, старший палач его величества и, по совместительству, глава Алой стражи, – закричала таинственная девушка, сбросив свою чёрную мантию.
– Идиоты, взять её, она приведёт сюда армию империи, она расстроит нам все планы! – закричал Юниадор во весь голос, разочарованный тем, что одна из самых фанатичных его приближенных оказалась засланным агентом, да ещё и самым опасным из всех.
– Болван, я уже привела её сюда! Не зря же Аликсиндрия создала биомеханические маячки, которые внедрила под кожу всем агентам Алой стражи. Учитесь! Будущее этого мира – технологии наподобие тех, что делает наша гениальная изобретательница! А теперь умрите, жалкие недоноски! – рассмеявшись, прокричала Унка’ра.
Тем же вечером.
Армия империи, осведомлённая о том, что главный осведомитель Алой стражи в северном филиале культа был раскрыт и в данный момент находился в тайной ставке культа на их собрании, направилась туда, попутно выжигая мелкие укрепления дворян-культистов, и спустя несколько часов они достигли ставки культа, недалеко от Черной цитадели.
Владыка вошел внутрь, Най’Ата последовала за ним, желая выпустить стрелу в горло предателя Юниадора, остальная же армия во главе с Амальяной и лордом-командором отправилась штурмовать саму цитадель, чтобы отрезать все пути к отступлению сборища культистов и подорвать, стремительно набирающую мощь, военную машину культистов в этом регионе.
Войдя в подземный зал собраний, в котором дворяне-культисты собирались для обсуждения своих тёмных планов, владыка увидел сидевшую на горе трупов девушку, а в центре сцены – тяжело дышащего Юниадора, который, даже будучи связанным, отчаянно пытался сопротивляться. Встав с импровизированного трона из трупов, бледно-серая девушка в кроваво-красной клёпаной броне с гербом Алой стражи на груди, выйдя на свет и ухмыльнувшись, сказала:
– Вы как раз вовремя, а я тут немножечко подпортила личико вашему предателю и устранила его последователей. Владыка, вы мне теперь должны прибавку к жалованию, или я зря так долго внедрялась в доверие этого женоподобного хатырька?
– После такого, Унка’ра, я дам тебе тройное жалование, ты ведь раскрыла крупнейшую ячейку культистов севера, мало того, что убила их всех, так и как-то умудрилась не убить их главаря, что же, хвала тебе и слава. Если хочешь, можешь присоединяться к нашему войску, – рассмеявшись, ответил Дейвенскард, а затем, обернувшись к Най’Ате, сказал: – Познакомься, Най’Ата, это Унка’ра, та, цитату из характеристики которой я тебе читал недавно, она лучшая из лучших, превосходный разведчик, а также сверхэффективная убийца. Девяносто девять из ста её ликвидаций были успешными.
– Кстати говоря, один из культистов обмолвился о том, что когда вы придёте, то Юниадора будет ждать та же участь, что и других заговорщиков, и он дал мне отличную идею для казни. Я думаю, что вам следует испытать взор вашего Аспектрала на нем, от которого кипит кровь ваших врагов и заставляет с ней выходить и их внутренности, – ухмыльнулась Унка’ра, уходя наружу.
– Мысль здравая, но для начала нужно выбить из ублюдка всё. что он знает, ведь Гриммалан так и не сказал, сколько их разбросано по всей империи… Думаю, это всё потому, что он даже этого не знал, будучи низшим чином культа, а вот Юниадор, к несчастью для него самого, является как раз-таки чином высшего круга и, должно быть, осведомлен обо всём масштабе заговора с целью узурпации власти и не только. Верно же я говорю, Най’Ата? – насмехаясь над пленным оккультистом, спросил Дейвенскард.
– Так кто начнет дознание? – с нетерпением спросила Най’Ата.
– Думаю, что следует начать мне, ибо он, думаю, наслышан о моих способностях, хоть и считает, что я ложное божество, хотя таковым я не являюсь и никогда не стремился к этому дару. Мой удел – быть вечным воплощением Ваятеля пустоты, но обожествление мне нахер не сдалось, – рассмеявшись, величественным тоном ответил Дейвенскард, а после повернулся к сидевшему связанным на своем импровизированном троне культисту и добавил зло, от гнева цвет его глаз под шлемом изменился на красный: – Сомневаешься, что я являюсь воплощением Ваятеля пустоты, глупый культист, думаешь, что я простой фокусник, который заучивал книги в библиотеках? Хотя отчасти это и правда, но от рождения мне достался очень занятный и любопытный дар от самого Ваятеля, который стал частью меня еще в утробе матери, я один из немногих оставшихся в этом мире эмпиров, способных буквально управлять жизненной силой своих врагов и друзей через их эмоции, чувствовать их, словно ими и являешься, знать, о чём они думают, полагаясь на чутье, и знать, какой следующий шаг они сделают, благодаря их энергетике, – говорил Дейвенскард, продолжая насмехаться над побежденным культистом, – но не это самое любопытное в моем даре, а то, что тебе наверняка уже рассказывали до того, как Унка не перебила всех твоих жалких приспешников и не пленила тебя. Как ты наверняка уже заметил, цвет сияния моего шлема изменился, но не обольщайся, это не фокус, это изменился цвет моей энергии, а также глаз, и означает он только одно – Ваятель жаждет твоей крови, и чем раньше ты расскажешь мне обо всех ячейках вашего подпольного движения дворян-культистов, тем быстрее я закончу твои страдания.
Страдая от боли, сжав кулаки, сквозь зубы прошипев что-то себе под нос, Юниадор попытался встать и напасть на владыку, но мощные цепи сдержали его пыл, затем он, продолжая сжимать зубы в тиски, гневно ответил.
– Я скажу тебе лишь одно: скоро мы, дворяне – потомки древних королей и императоров – возьмём своё, и Культ Падшего нам в этом поможет, их цели в кои-то веки совпадают с нашими. Тебе нас не остановить, пламя мятежа разгорится с еще большей силой по всей империи, и тогда ты, жалкий полукровка, сгоришь в его языках вместе с твоей прогнившей семьёй, ты отправишься на встречу со своей шлюхой возлюбленной и своей убогой дочерью! – уверенно и грозно прокричал Юниадор.
Эти слова настолько взбесили владыку, что он со всей силы ударил ногой в грудь культиста, отчего раздался глухой хруст. Это был звук ломающихся от неимоверной силы древнего полукровки ребер. Эта сила, которая проявляла себя только тогда, когда он находился в ярости, была в нём с самого рождения, но проявила себя только тогда, когда он одним тяжёлым прикосновением убил короля мятежной страны северного материка, сломав ему шею, теперь же перед ним на окровавленном полу лежал, захлебывавшийся в собственной крови, дворянин без титула, не заслуживавший прощения за предательство и сговор с врагом империи.
На удивление самого владыки, культист ещё дышал, хоть и тяжело и с большим трудом, из-за того, что жить ему оставалось всего ничего – от пары минут до получаса – за это время владыка намеревался выбить из него сведения, но следующие слова, которые произнес Юниадор, разозлили его настолько, что он больше не мог сдерживать кипящие внутри эмоции.
– Твоя дочь пропала, не правда ли, совпадение? А ведь я знал того, кто убил её мать, она воспользовалась им, а потом, выходит, встретила тебя и втюрилась в тебя по уши, но он ждал. И когда мы, дворяне, подняли мятеж, конечно же, воспользовался этой возможностью и, смотря на тебя со стрелой в груди, он вонзил отравленный клинок в её сердечко, когда она пыталась закрыть собой тебя, думая, что убить хотели тебя. Думаешь, это произошло случайно? – плюнув кровью на шлем Дейвенскард, продолжил Юниадор. – Все было именно так, и задуманной целью был не ты, а она, мы знали, что она из-за своего чрезмерного упрямства и привязанности как собачонка последует за своим «хозяином», и ждали этого момента, тебя же мы хотели прикончить как бонус, и я был там в тот день. Жалею о том, что не подошёл и не перерезал тебе глотку, нужно было это сделать тогда, и я бы сейчас мог бы остаться жив… – с маниакальной усладой в голосе рассказывал Юниадор о смерти Шалии. Слушая всё это, Дейвенскард едва сдерживал ярость и желание поскорее прикончить Юниадора.
– Что же, зря ты это мне рассказал. Теперь Первородный лично захочет с тобой побеседовать, но не жди от него лёгкой смерти, ублюдок, ведь ты признался, что помогал убийце его возлюбленной, которую он любил не меньше, чем я, – с сильной ненавистью в голосе предупредил Дейвенскард.
Вдруг голос Дейвенскарда изменился, стал более зловещим и издали похожим на божественный, пребывавший в глубокой скорби и в то же время в жуткой ярости, от которой тело Серого владыки слегка подёргивалось, из-за чего казалось, что он меняет облик на облик своего внутреннего зверя, и его голос еще долго эхом проносился по залу:
– Ты глуп, раз пошел по пути, по которому идут разве что законченные кретины, развращённые алчностью, властью и ложью падших; тебе неведомо, что они используют таких дурачков, как ты, в качестве расходного материала. Им неважна ваша глупая вера, они жаждут от вас только одного – ваших долбаных душ и море крови, чтобы поддерживать их прогнившие насквозь тела, сотканные из энергии оскверненного Ардрагора, который они украли из моего хранилища, и укрепленные при помощи материала, который по структуре напоминает глину, чтобы хоть как-то поддерживать свою материальную форму. Самых сильных из вас они используют как марионеток-носителей, впиваясь в вас как паразиты, высасывая вашу жизнь, а когда вы умираете, они пожирают вашу душу и уходят назад в свое измерение. Думаешь, им есть дело до тебя, жалкий червь? Думаешь, их цели совпадают с твоими или твоих высокопоставленных друзей? Отвечу, что нет. Им на вас насрать, глупый ты идиот, они желают только одного – уничтожить этот мир, захватив и осушив Исток душ. Ибо он последний оплот Вселенной, который мозолит их глаза и не дает им пировать на хладном трупе Вселенной, творя лишь гнилые, еле способные жить миры, поглощая искаженные сущности, не похожие ни на души, ни даже на что-то другое. А теперь время умирать, жалкое отродье, жертва лжи искажений.
После этих слов Кайар заглянул глубоко в глаза Юниадора, пронзая его душу холодным пламенем пустоты, кипятя кровь в его жилах, после чего тот, забившись в конвульсиях, начал как податливая марионетка на ниточках выплевывать свою кровь вместе с остатками внутренних органов; жижа продолжала литься через глаза и нос культиста, непрерывно вызывая у него дикую агонию, которая продолжалась, пока он окончательно не растворился в собственных внутренностях. Затем Дейвенскард схватил едва различимое тельце – душу Юниадора – и с наслаждением проглотил её, избавив его от нужды сливаться с Истоком душ, после чего рождаться заново.
Най’Ата, смотря на происходившее на сцене, одновременно радовалась, и в то же время ужасалась тому, кем на самом деле был её бывший любовник, но её не покидало чувство, что всё это нравилось, и ненависть постепенно сходила на нет, и проявлялась былая влюбленность. Она понимала, что если вновь погибнет, за неё будут жестоко мстить, и ни один ублюдок, посмевший её убить, живым не уйдет. Это ещё сильнее подогревало её интерес к Дейвенскарду, к тому же, видя происходящее с Юниадором и изменения, которые происходили с Серым владыкой во время признания культиста, подогревали её любопытство, она хотела понять, что за силы таятся внутри неё, и также понимала, что раскрыть свой потенциал сможет только будучи рядом с ним, в качестве его возлюбленной, но о своих вспыхнувших чувствах решила пока не сообщать.
Вернувшись в привычное состояние, Дейвенскард поторопил всех находящихся в подземном зале собраний на выход, где на поверхности в этот момент полным ходом шли осада Черной цитадели и затяжные бои на каждом ярусе укреплений. Выйдя из подземного зала, Най’Ата решила задать Дейвенскарду вопрос о том, что произошло там, внизу, ей пришлось смягчить тон, чтобы он не проигнорировал её вопрос.
– Что только что произошло, там, внизу? Ты будто изменился, поменял голос, у тебя возникли способности, которых я раньше не видела, это все дал тебе твой Первородный, что сидит внутри тебя?
– Да, Най’Ата, да это его рук дело, правда, меня раздражает тот факт, что он берёт контроль над телом и может натворить много плохих дел, пока управляет мной, но я как-нибудь улажу этот вопрос лично с ним, – раздраженно ответил Дейвенскард, все еще пребывая в состоянии смятения и опустошенности.
– Так, мы вообще-то не закончили, у меня внутри, выходит, такая же «богиня-аспект» находится? Я тоже могу то, что ты сделал с этим идиотом? И когда я смогу получить эту силу, что мне для этого нужно будет сделать, чем пожертвовать? – продолжала спрашивать Най’Ата.
– Ты уже заплатила цену за её силы, умерев и переродившись, а сама сила откроется в тебе только в том случае, если ты полюбишь меня от всего сердца, души и прочих духовных штук, но раз уж ты холодна ко мне, да будет так. Тот дар имеет свою цену, половину которой ты уплатила, когда тебя убили культисты во главе с Брауссийцем, – хладнокровно ответил Дейвенскард, будто подражая хладнокровности Най’Аты.
И только в этот момент до Най’Аты дошло, что она всё время была небезразлична ему, тому, кому на шею ежедневно пытались вешаться молодые девки со всех концов империи и союза, но он изначально полюбил только двух женщин: погибшую Шалию, из-за которой и впал в то дикое состояние, когда божество взяло верх над ним, и её, ту, которую он искал на протяжении половины своей жизни. Но не найдя, поисков не прекратил, и сейчас она, стоя и смотря в его серые глаза, понимала, что любит его ещё сильнее, чем тогда, когда они встретились впервые, когда он израненный, в отчаянии упал с дракогрифа, с телом той самой возлюбленной, погибшей в бою у ворот Сатнена. И она решилась все рассказать ему про то, что прозрела и любит его, но проблема заключалась в том, что его дочь пропала, и он не думал ни о чем, кроме того, как найти её, и Най’Ата, прекрасно понимая это, собиралась сделать всё, чтобы помочь любимому с поисками, ведь теперь, когда мятеж в её царстве был подавлен, она могла попросить его назначить верного империи наместника и отправиться вместе со своим возлюбленным на поиски его дочери, пропавшей после падения бастиона на берегу древней реки Ча’ал. Ведь она отчасти тоже была следопытом и, выпивая особый эликсир, как и другие следопыты её народа, могла видеть то, что другим видеть не дано. И когда черная цитадель, возведенная на месте, где еще несколько лет назад стоял великий торговый город Хоцвейрен, пала под натиском элитной армии, приведенной Владыкой с собой, они направились в столицу, за следопытами, что были так нужны ему сейчас, чтобы прочитать следы на развалинах бастиона и выяснить, куда же отправилась Тассия, если не погибла, и куда пропал целый легион Отвергнутых пустотой, посланный ей на помощь.
Вернувшись в столицу царства, Дейвенскард не ожидал, что его так тепло и бурно встретит народ, жаждавший смерти дворян, поднявшим мятеж, ведь из-за этого самого мятежа они подняли поборы до таких высот, что просто не оставляли простым жителям ни единого шанса на нормальное существование. Най’Ата сразу же отправилась к придворному алхимику за партией эликсиров прозрения, которые принимали следопыты, чтобы еще острее видеть следы, будто по велению магического указателя. Затем она зашла на их стрельбища, чтобы забрать следопытов в армию императора, и успешно набрала сто восемьдесят, которых вполне хватало для задания, на которое шла армия империи. Дейвенскард, успев отойти от того состояния, в котором пребывал половину пути, поинтересовался у Най’Аты, увидев, как она вкладывает себе в сумку два десятка зелий прозрения, которые используют следопыты её царства, ведь на других это зелье никак не подействовало бы.
– Най’Ата, зачем тебе столько эликсиров, если ты не следопыт? Они же никак на тебя не подействуют.
– Ошибаешься, ты еще многое обо мне не знаешь, ведь после того, как меня выперли из академии, я обучалась у верховного следопыта видеть то, что другим не дано видеть, а также усилению восприятия путем сбора трав для этого эликсира, – объяснила Най’Ата, – он обучал меня пользоваться только своим восприятием, органами чувств, и за годы тренировок я научилась всему, чему учат следопытов, и теперь эти эликсиры действуют на меня даже сильнее, чем на других, я вижу абсолютно все. Правда, эффект этих эликсиров не долог, всего две минуты, но я спокойно найду следы за несколько часов там, где ты будешь бродить неделями, в упор не замечая следы магии или энергии. Вот такая я неординарная девушка, дочка богини жизни, царица, ледяной маг, лучница, следопыт. А теперь, похоже, еще и Аспектрал судьбы, – улыбаясь и сверкая голубыми глазами без зрачков и радужки, рассказала Най’Ата.
– По словам Ваятеля, у тебя после смерти глаза должны были стать изумрудного цвета. Где этот эффект, почему ты по-прежнему носишь цвет глаз, как в тот день? – удивленно спросил Дейвенскард.
– Чего не знаю, того не знаю, Рейн, я не смотрелась в зеркала с тех самых пор, как меня убил Браусиец со своей сворой культистов, возможно, поначалу глаза и были изумрудными, а возможно, просто она сейчас также спит, как и твой Ваятель. Я точно сказать не могу, я ведь не прорицатель, если на то пошло – ах, ладно, хватит болтать, пора искать твою дочь! – поторопила Най’Ата.
Отдохнув после длительного путешествия вглубь северных земель и утомительных сражений, с новыми силами войска императора выдвинулись из столицы северного царства таллауров и начали движение в сторону руин города-бастиона, в котором исчезла его дочь. Путь занял две недели, и за это время Най’Ата всё сильнее проявляла симпатию к своему бывшему возлюбленному, не стесняясь оказывать ему всяческие знаки внимания, но понимая: пока он озабочен поисками дочери, будет игнорировать её до тех пор, пока она не докажет ему, что готова стать его спутницей. Она продолжала злиться на него за то, что не спас её дочь от ритуального самоубийства, но понимала, что судьбой предначертано им сойтись и быть возлюбленными друг друга, ведь внутри неё спала такая же сила, что она видела в тот день в подземном зале собраний культа.
Добравшись до руин, Дейвенскард остановил всех, сославшись на вакуумный купол, созданный Тассией, и спустя пять минут после того, как он развеял его своей энергией, Най’Ата приказала всем следопытам выпить эликсиры и прочесать всю территорию долины, докладывая о каждом обнаруженном следе, частице или образе, а потом и сама она, выпив самый мощный эликсир прозрения, направилась к руинам башни, на которой была Тассия в момент, когда та рухнула вниз. Там она увидела четкий след, два образа: Тассии, лежавшей без сознания, и таинственной фигуры Владычицы Отвергнутых, которая, взвалив её на спину, открыла какой-то портал и исчезла в нем.
Подойдя ближе, Най’Ата почувствовала влияние эфира, ощутила присутствие той силы, что погубила эти стены. Забравшись выше, она воочию увидела отголосок той битвы, что кипела здесь не так давно, древних тварей, о которых говорилось в мифах, одна из которых своим воплем разбила опоры башни, что и привело к её разрушению, затем мощный взрыв энергии эфира и тёмной материи, который уничтожил всех тварей и культистов, находившихся в тот момент в бастионе.
Най’Ату мучил вопрос, куда же Исзура отправилась с его дочкой на плече, и главное – зачем? Что побудило её пойти на подобный шаг? Спустя ещё час скитаний по руинам и целое море выпитых эликсиров Най’Ата все же решилась рассказать императору про то, что видела и что чувствовала. Она подошла к нему, разглядывавшему разрушенную до основания башню и будто находившемуся в глубоких раздумьях, и, приобняв его, проронила слезу, а потом прошептала ему:
– Её здесь и не было во время взрыва… её забрала Исзура, правда, куда, я не знаю. Возможно ли такое, что они отправились в измерение, где отвергнутые прозябали все время, до того, как их отвергла пустота, и они вернулись в этот мир в измененном обличии? Что, если они договорились пойти на этот шаг ради того, чтобы пережить взрыв?
– Из того измерения есть единственный выход – пройти серию испытаний у мёртвых, но если она действительно там, то я верю, она выберется из него живой. Но мы будем продолжать поиски, ведь вполне вероятно, что она вернётся где-то здесь и будет беззащитна и слаба, ведь ей пришлось высвободить колоссальную долю энергии, чтобы сотворить подобное заклинание, – огорченно ответил Дейвенскард.
– Погоди, у меня есть ещё одна новость, я увидела множество следов, ведущих через потайной туннель под ставкой коменданта бастиона, думаю, жители города смогли спастись, возможно, они сейчас находятся на территории империи, озадаченные и напуганные. Нам следует искать большой лагерь где-нибудь поблизости от воды, и я хоть не из этих мест, но одно место для стоянки знаю, – рассказала Най’Ата.
– Пусть тогда твои следопыты пройдут по следам в туннелях, а мы отправимся на предполагаемое место стоянки беженцев из бастиона. – поторопил Дейвенскард.
Раздав приказы следопытам, Най’Ата отправилась вслед за армией Дейвенскарда, предварительно оставив нескольких следопытов-дозорных, которые, в случае появления в окрестностях выжженной долины кого то, отдаленно похожего на Тассию либо на Исзуру, должны были доложить ей обо всем произошедшем незамедлительно. Также она оставила им один из обозов с припасами, чтобы они не покидали пост без надобности. Дейвенскард также предусмотрительно приказал небольшому отряду легионеров разбить лагерь возле развалившейся стены, чтобы пресечь попытки мародеров поживиться чем-либо на развалинах.
Две ночи искали они лагерь беженцев, и на третью наконец нашли, по огням костров. Владыка не решился ввести все войско в лагерь, чтобы не наводить страху, понимая, что все, кто находится там, обычные жители некогда величественного города-бастиона, и некоторые из них ещё несколько месяцев назад состояли на службе у лорда-командора Карненгдорфа, который, на удивление Дейвенскарда, тоже смог спастись, Владыка сразу же отправился к нему, чтобы разузнать подробнее о том роковом дне, когда пал бастион и треть его защитников и пропала целая армия отвергнутых и его дочь.
Подошедшего к шатру командования Дейвенскарда поначалу не пустили в него, посчитав недостойным встречи с комендантом, но потом, увидев геральдическую символику династии Д’Саари на груди императорского доспеха, стража шатра сразу же сообразила, что к чему, и пропустила его внутрь. Когда Дейвенскард вошел внутрь, у лорда-коменданта побледнело лицо, а глаза вылезли на лоб от удивления и стыда, ведь он понимал, чью дочь он не уберег в тот день. Ему хотелось оправдаться, но язык не слушался его от страха перед ждавшей его судьбой. А увидев владычицу северных земель, о которой ходило множество слухов и легенд «про то, что тех, кто открыто лжет ей, она убивает одной стрелой между глаз без промедления», он впал в ступор. И только когда сам император обратился к лорду-коменданту с вопросом, на его душе полегчало, и, присев в свое импровизированное кресло, он немного пришёл в себя.
– Уоррет, я по вашему удивлению понимаю, что вы не ожидали меня здесь увидеть, что же, расслабьтесь, я пришел сюда не ради вашей головы, а чтобы уточнить кое-какие вопросы, – глаза командора Карненгдорфа вновь медленно повернулись в сторону Най’Аты, и он вновь впал в оцепенение, – по вашим суженным зрачкам я вижу, вы боитесь мою возлюбленную, вам не следует бояться её, пока вы говорите правду, да и я не позволю ей убить вас потому, что вы важный свидетель, и можете много рассказать мне о том, что произошло в вашем бастионе несколько месяцев назад.
На что лорд-комендант ответил, продолжая пребывать в оцепенении:
– Я помню, как мы сражались с наступающими полчищами тварей, до того дня видимых только в древних легендах, потом налетели призраки из башни и стали убивать этих тварей, затем в голове послышался древний голос, говоривший уходить из бастиона. Я послушался, начал трубить отступление, а потом увидел, как одна из этих огромных тварей звуковой волной переломила середину башни, и она рухнула вниз, что было дальше, я не знаю, честно, не знаю. Я и мои защитники момент разрушения города-бастиона не видели, только почувствовали сильные толчки, когда проходили по туннелям.
– Най’Ата, дорогая моя, он говорит правду или лжет? Хотя на самом деле это маловажно, ведь о том, что происходило, ты и сама мне можешь рассказать, – усмехнулся Дейвенскард, от чего лорд-комендант ещё сильнее съежился в своем кресле, мысленно прощаясь с жизнью и моля богов о помиловании.
– Несмотря на то, что мне нравится смотреть, как людишки корчатся от страха, наслушавшись слухов о моей ненависти к их лжи… Он говорит правду, но недоговаривает, – ответила Най’Ата.
– Ты слышал её, командор, говори то, что пытался утаить, иначе сам знаешь, что будет с тобой в случае неправильного и неоригинального ответа или же мычания в припадке страха, – перейдя на холодный, полный мрачного спокойствия тон, спросил Дейвенскард.
– Была одна девушка с серыми волосами и необычным цветом глаз, знахарка из Фольстшанда, кажется, её звали Бираникой. Она крутилась вокруг вашей дочери, возможно, она что-то да и слышала или видела, я не в курсе всех событий. Возможно, она еще в лагере, думаю, найдете её варящей очередные зелья для беженцев, у которых в Ствандаре было все, – выдохнув, рассказал Карненгдорф.
– Пусть ваши люди приведут её сюда, и помните, от вашей честности зависит ваша жалкая человеческая жизнь, – спокойно ответила Най’Ата.
– Лейтенант, живо сюда! – спустя пять минут на пороге шатра появилась высокорослая фигура Лейтенанта Ванчарда. – Найди знахарку, ну, ту, что с серыми волосами и бирюзовыми глазами, и приведи её сюда, эти господа хотят побеседовать с ней по поводу его дочери. И побыстрее, от этого зависит моя жизнь! – нервно прокричал Карненгдорф, а после вышел из шатра, сев на кресло, в котором минуту назад сидел лорд-комендант.
Дейвенскард, досконально рассмотрев карту боевых действий, стал ждать, когда к ней приведут знахарку.
Спустя несколько минут в шатер вновь вошел лейтенант, сделал жест рукой вдоль своего пурпурного доспеха и удалился, затем в шатер вошла Бираника. Необычный цвет глаз, лёгкая небрежная причёска и старомодный наряд мага старой закалки особенно выделяли её на фоне богато украшенных доспехов императора и его спутников, но вела себя она как полагается дочери аристократки – сдержанно, спокойно. И когда Най’Ата спросила у неё про произошедшее в тот день и она ответила, всё встало на свои места.
– Ваше величие, прошу меня простить за столь неординарный вопрос, вы тоже «Аспект пустоты», как и ваша дочь? Я очень сочувствую вашей утрате и хочу помочь вам найти её, думаю, я видела кое-что необычное перед тем, как скрыться в туннелях погибающего бастиона. Та первородная – Исзура – подошла к бездыханной Тассии, что-то проговорила, и открылся портал. Она вскинула тело на плечо, благо её внушительный рост и нечеловеческая сила ей позволяли занести Тассию в портал. А за пару мгновений до этого они о чем-то шептались. Я разобрала только одну фразу: «Ну что, Исзура, ты понимаешь, что от тебя требуется сделать?». Я долго обдумывала эти слова и только сейчас поняла, что они заранее договорились об этом, это был их запасной план на случай подобного исхода.
– Что же, это объясняет то, что я видела, она не просто забрала её на «Путь Восхождения», а сделала это ради её спасения. В подобной ситуации ставлю свой лук на то, что скоро мы ещё о ней услышим, – с улыбкой на лице произнесла Най’Ата.
– Най’Ата, царица моя, хватит улыбаться, сейчас нет причин радоваться, необходимо подготовиться к тому дню, когда она вернётся из обители Ваятеля, а пока нужно разворошить несколько ульев – культ набирает силу, и мне это очень не нравится, – вонзив кинжал в карту, гневно произнес Дейвенскард.
– Миледи, я вижу у вас на поясе эликсир истинного зрения, позвольте. я усовершенствую формулу и увеличу время его действия, а также усилю эффект, – обратилась Бираника к Най’Ате.
– Человек, эти зелья варят наши жрецы-монахи, они и так совершенны. Что такая как ты, может сделать с тем, что и так хорошо работает? – удивленно спросила Най’Ата.
– Госпожа Най’Ата, верно? Знаете, что отличает меня от других «людей»? Мой острый ум, изобретательность, смекалка, а также особые таланты, доставшиеся мне от моих родителей по наследству, – спокойным тоном ответила Бираника.
– И кем же были твои родители, раз уж ты смеешь передо мной бахвалиться своими знаниями? – заинтересованно спросила Най’Ата у наглой знахарки.
– Мои родители принадлежали к древнему роду королей-магов, наверняка вам доводилось слышать об Ордене Бирюзовой чаши, так вот, мои родители были основателями этого Ордена и по совместительству происходили из рода Латрадайров – королей, магов и знахарей, поэтому я и заговорила с вами о усовершенствовании формулы ваших зелий. Позволите? – ответила Бираника.
– Ладно, хватит болтовни, пора отправляться. Культы падших отравляют наши земли и земли Кровавого Союза. Перед тем, как отбыть из Рхаальи, Шай’ани, аспектрал музыки – королева Эссен’Кайа – передала мне любопытное известие о том, что в западном царстве зародился новый культ; агенты Черной зари уже наверняка смогли внедриться в их тайное сообщество, нужно пресечь их попытки поднять мятеж. Ведь Ул’Майрас издревле правит этой землей и династией Ул’Каай. И я не желаю, чтобы сброд распоряжался данной плодородной и западной чудесной землей, – грозно сказал Дейвенскард, надевая свой бело-черный шлем-маску.
В это же время Тассия пришла в себя далеко за пределами мироздания… В обители Ваятеля, воплощением которого является её отец. И совершенно не понимала, как Исзура связана с ним.
========== Глава XV – “Взбираясь по трупам” ==========
Где-то во вневременном пространстве Вселенной.
Отойдя от головокружения и шума в ушах, которые тревожили её после нелегкого пробуждения, она, открыв глаза, увидела Исзуру, стоявшую облокотившись на исписанную рунами колонну, и задала ей тревожащий с момента пробуждения вопрос.
– Где мы, Исзура? Я не помню этих мест. Я что, умерла под обломками и теперь нахожусь в небытье?
– Нет, Таша, не беспокойся. Эти бескрайние земли принадлежат богу, воплощением которого является твой отец, это одна из частей его обители – Вневременного погоста, а называется эта долина Путем Восхождения. И ты не умерла, а всего лишь находишься в месте, из которого нет выхода, кроме прохождения испытания духа-привратника, что охраняет эти земли от посягательств искаженных и их падших хозяев, – обнадежила Исзура.
