Текст книги "Завтра будет иначе (СИ)"

Автор книги: Solter

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

– Не надо крайних мер, – перебил я, распластавшись на офисном стуле морской звездой. – Десять дней – это хорошо. Знаешь же, я и на них не рассчитывал. Супермен, блин, – я улыбнулся. – Успею, наверное. Выходные считаются?..

– Не, десять рабочих дней.

– Это две недели, получается, – кивнув, я нетерпеливо покатал по столу ручку. – Как ты это сделал?

– Да легко, – в голосе парня почувствовалось удовольствие, ну правильно, ему только дай доказать свои возможности. Они действительно были очень широкими, если бы у Ромы вместо авантюризма была хоть какая-то коммерческая жилка, он уже мог бы владеть неплохим бизнесом, основываясь на связях отца. Но ему это пока что было неинтересно: деньги есть и без того, а развлечения испробованы еще не все.

Стоило признать, без его помощи я сам не добился бы ничего – школьный психолог сидел на своем месте крепко и надежно, да и профессионалом был на высоте. Оставлять такое хлебное место никто бы не стал, но Рома как-то решил даже этот вопрос, пускай и всего на две недели. До них еще дожить, за оставшееся время мне не помешает составить какой-нибудь план, не хочется потратить потом время без толку.

А пока стоило и в самом деле взяться за курсовую.

***

К своей новой, пусть и краткосрочной работе я готовился, как к самому важному мероприятию в жизни. Лена, узнав о том, что я на протяжении двух недель буду недалеко от Вани, обрадовалась и даже разрешила не появляться в офисе без крайней необходимости, зная, что на ерунду я свободное время не потрачу. В этом она была права, я взялся за психологию так, как даже учеба меня не вынуждала – читал статьи в интернете, разбирал практику известных психологов, делал даже заметки, с каждым днем чувствуя, что курсач я точно сдам. А вот сумею ли разобраться с Ваней – другой вопрос, переходить к которому пока слишком рано. Еще неизвестно, как он поведет себя, увидев меня в кресле психолога.

Вряд ли обрадуется, но о негативном я старался не думать, только выделил для себя темы, которых нельзя касаться в разговоре: его отец, мой отец, Вася и Рома. Пожалуй, обо всем остальном разговаривать с ним можно было, а грузить его психологией и решением проблем я не собирался. Этот метод оставим штатному психологу, он же получает свои деньги.

Я собирался работать там бесплатно, в качестве практиканта. Такая практика действительно была, но в обычных школах, где должности психолога по сути не существовало. Естественно, там не платили тоже, но мне было плевать на такие мелочи, да и за десять дней много не заработаешь.

Когда настал день «икс», я волновался чуть ли не как первоклассник на линейке, это продолжалось, пока не позвонила Лена, сообщив, что забрала сына еще на один день. Что-то подсказывало мне, что сделала она это не просто так, но разбираться я не стал – какая разница, если мне на руку. Как раз успею немного освоиться, познакомиться с администратором и охраной, да и на учеников посмотреть, все же Ваня с кем-то из них живет.

На меня обращали внимание. Насколько я знал по рассказам администратора, ученики особо к психологу не частили, кроме Вани приходила только одна девушка, и то – раз в неделю, по четвергам. Потому здешний работник только тем и занимался, что составлял психологические тесты, а после обрабатывал результаты, ведя какую-то сомнительную статистику и иногда читая лекции.

Конечно же, я предполагал, что со мной будет так же, но ошибся – на первой перемене за дверью образовалась очередь. Почему-то только из представительниц прекрасного пола, они заходили по одной и парами, некоторые прямо говорили, что просто хотят пообщаться, другие рассказывали про какую-то проблему, заставляя меня доставать папку, что-то туда вписывать и искать решение проблемы.

Это было интересно, пускай я и остро чувствовал – некоторые трудности у девушек явно выдуманные. Но разбирался с ними все равно, ощущая себя хоть немного полезным, да и расслаблялся перед встречей с Ваней. Его папку я посмотрел в первую очередь, но информации было мало, только паспортные данные, суть проблемы в короткой характеристике, да и несколько вскользь написанных заметок, ничего толком не объяснявших.

«Значит, не разобрался в нем» – думал я с некоторым удовлетворением, загораясь азартом и желанием раскрыть Ванин панцирь быстрее психолога. Это будет нелегко, с учетом того, чей я сын.

***

Во вторник я совершенно случайно увидел его на подоконнике во время урока. Специально выбрал это время, чтобы пройтись за едой – в супермаркет очень не хотелось выбираться, а до буфета всего ничего. Ваня был погружен в свои мысли полностью, моего появления не заметил, да что там, он бы не обратил внимания и на стадо слонов, случись им проходить по коридору.

Ваня очень изменился за то время, что мы не виделись, но узнал я его сразу, по упрямо-недовольному выражению лица. Сейчас его волосы спускались почти до плеч, выглядело это все чересчур неаккуратно и растрепано, тут явно не помешал бы опытный парикмахер. Если получится до него достучаться, то за этим дело не встанет, сейчас у нас другие проблемы.

Видя, как парень пытается справиться с неподдающейся бутылкой, я даже улыбнулся, настолько мило это выглядело. Наверное, Ваня еще долго пыхтел бы над минералкой, если бы я не помог ему, тем самым и заявив о своем присутствии. О да, он удивился, разозлился и принял решение уйти – все точно так, как я предположил за пару секунд до этого. Направившись за ним, я соображал, с чего начать разговор, ведь если мы встретились раньше времени, то надо этим пользоваться. Тема нашлась быстро и немного неожиданно – приклеенная к двери записка, которая, судя по реакции Вани, появлялась уже не в первый раз.

– Что это? – скользнув по словам, выведенным черным маркером, я приподнял бровь. – Вань?..

Похоже, здесь было что-то, о чем не знал ни психолог, ни администратор, ни, естественно, я сам. Что-то очень интересное и явно действующее Ване на нервы, хотя ничего особо страшного в записке лично я не находил. Парень же молчал, держась за дверную ручку, и можно было почти воочию наблюдать его сомнения – ни с кем в этой школе Ваня не мог быть откровенным, и то, что его тревожило, так и оставалось невысказанным. Уж я-то отлично знаю, как сильно это расшатывает нервы.

– Давай зайдем внутрь, – предложил я, устав от молчания и стараясь скрыть свой все больше проявляющийся интерес.

Вот он – тот переломный момент, который был мне нужен, и которого я опасался. Либо пошлет куда подальше, решив самостоятельно разбираться с проблемами, либо все-таки примет меня, ту помощь, хоть и сомнительную для него, которую я могу дать. Упрямства Ване не занимать, но и таких упрямых можно довести, главное только знать – чем. Неизвестному автору записки это удалось.

И он согласился.

Мне стоило огромных трудов сохранять спокойствие во время его рассказа, и не показывать, как я на самом деле рад его разговорчивости. С трудом удавалось не торопить Ваню, когда он замирал чуть ли не на полуслове, подбирая слова или преодолевая стеснение. По его голосу и виду я ощущал, как важно сейчас для парня то, что он говорит, почти физически чувствовал накрывающее его облегчение. Да, знаю, как это бывает, когда напряжение, державшее тебя в руках долгое время, понемногу начинает отпускать, когда твоя проблема будто делится надвое.

А проблема у Вани была не такой уж и страшной, всего лишь «Мы все знаем», повторенное десяток раз на записках. Пожалуй, на его психику давило сильно, ведь было что скрывать, но мне почему-то казалось, будто Ваня к этим словам вообще не причем.

– Когда обычно эти штуки появляются? – я кивнул головой на смятую записку, лежащую сейчас на столе.

– Да по-разному, – признался он, почему-то на меня не глядя. – Обычно утром находим, ночью кто-то лепит. Или как сейчас, во время уроков. Из наших кто-то, наверное, Сашки тоже не знают. Ну, это мои соседи, Саша и Саня, – он кивнул головой в сторону двух пустующих кроватей.

– Каждый день?

– По нескольку раз даже.

– Понятно… – я задумался на пару минут, а потом пожал плечами. – Ну так напиши им что-то в ответ.

– В смысле?.. – Ваня, наконец, посмотрел мне в глаза. – Что написать?

– Спроси, что они там знают, – предположил я. – Тебе же нечего скрывать, ну. Если бы ты убил кого – тогда можно было бояться, понимаешь? Я вообще думаю, что это про кого-то из твоих соседей пишут. Ты всего два месяца здесь, думаешь, много кому есть дело до тебя?

– Не думаю.

– Вот видишь, – я поднялся на ноги, понимая, что еще чуть-чуть, и перемена, а это значит, что к кабинету опять набегут девочки. Неужели я настолько привлекательный?.. – Просто приклей бумажку первым, напиши там что-то, и жди. Расскажешь потом, что получилось.

– Ладно, – сейчас Ваня выглядел куда лучше, улыбался немного, наверняка уже представляя будущий диалог с кем-то неизвестным.

– И не прогуливай уроки, а то маме расскажу, – я усмехнулся, уже выходя из комнаты. – До завтра, Вань.

Я все-таки успел выйти перед тем, как мелкий начал интересоваться, что же я все-таки делаю в его школе, и почему я буду там и на следующий день. Ничего, как раз завтра-то он все и поймет, надеюсь, в штыки не воспримет, все же сегодня мы неплохо пообщались.

Можно считать, что это даже прогресс.

***

Вечером я еще успел пообщаться по переписке со здешним психологом, Николаем. Спросил про Ваню, ответ был довольно коротким и однозначным – мальчик не идет на контакт, садится на диван и отворачивается к окну. Мне даже дали совет не трогать его, а просто пережидать положенные полтора часа за книгой или чем-нибудь другим. Отвечать я ничего не стал, потому что мне слишком уж тяжело было слышать такие слова от профессионала – скорее всего, Николай просто не доверял мне, считал ни к чему не пригодным. Плевать, конечно, но, тем не менее, это было неприятно, и совету я решил не следовать.

Не думаю, что Ваня захочет общаться со мной в этом кабинете, скорее всего, поведет себя так же, как обычно – на диван и в собственные мысли. Главное, чтобы не сбежал при виде меня, а там уж я как-то сам справлюсь.

Ваня появился вовремя, но без стука, так что я, хотя и готовился к встрече добрую половину дня, все равно оказался застигнутым врасплох и чуть не свалил на себя папку, которую как раз пытался запихнуть на верхнюю полку шкафа. Архив записей за прошлый год, его просмотр помогал мне сосредоточиться, бумажек там было много, так что я запросто мог оказаться похороненным в них заживо.

– А-а-а… – пару секунд помолчав, издал Ваня, так и стоя на пороге. – Теперь-то ясно.

Я на миг прикрыл глаза. Он не разозлился. Он не сбежал. Не стал кричать. Я успел продумать любой вариант его действий, всякую реакцию на меня, но уж точно не спокойствие. Пожалуй, Николай предупреждал его, что будет кто-то другой, наверное, все дело в этом. Разобравшись с папкой, я отряхнул руки, пока не садясь, и проговорил:

– Ты не особенно удивлен, похоже. Ваш психолог в отпуске, а я заменяю…

– Да я понял. Случайно вдруг именно ты?

– Из университета направили, – я пожал плечами, даже не думая сознаваться в истинном положении вещей. – Конечно, не совсем случайно, но какая для них разница? Да и для тебя никакой, я к тебе с расспросами приставать не буду.

– Отлично, я как раз мечтал тут выспаться, – хмыкнул мелкий, проходя в кабинет, и в этом его смешке я необычно остро почувствовал прежнего Ваню, такого, каким он был до изнасилования. – А то полночи не спали, – дойдя до окна, он завалился на диван, подгребая под голову единственную декоративную подушку.

– Что же делали, раз не спали? – почувствовав облегчение, я тоже сел, повернув кресло к окну и вытянув ноги. – Середина недели, вроде не до вечеринок.

Конечно, я знал, что ни на какие вечеринки Ваня не ходит уже давно, но для того, чтобы беседа хоть немного клеилась, необходимо было говорить больше обычного. А еще следить за тоном, за собственными реакциями на его слова, за его жестами – абсолютно за всем. На практике работа психолога была куда сложнее, чем в теории.

– Записки, блин, клеил, – парень снова хмыкнул, провел руками по волосам, убирая длинные пряди с лица. – Представь, они написали ответ и постучали. Мы забрали, прочитали, приклеили новую. А они через час опять пришли, опять постучали… И так раза четыре за ночь!

– Общительные попались, – согласился я, видя, что Ваня в довольно неплохом настроении. – Так что, стало ясно, что там они знают?..

Мне на самом деле было интересно – все-таки существовал мизерный шанс, что дело было действительно в Ване, в его проблемах, но если бы это действительно было так, он вряд ли сейчас спокойно рассказывал бы о своих ночных приключениях. А он, несмотря на то, что был уставшим, говорил с неприкрытым удовлетворением:

– Думаю, это девчонки, – он закинул на диван ноги. – Говорят, что Саша с Саней любят друг друга! Пока меня не было, они же вдвоем в комнате жили… Пацаны так разозлились, кинулись искать того, кто это написал, но их перехватил охранник и отправил назад. Ночью не побегаешь же. Теперь у них какой-то план… – Ваня зевнул, переворачиваясь на бок, спиной ко мне. – У тебя есть плед?

– Угу, – я поднялся, достав с нижней полки шкафа плед, который обнаружил еще вчера. – Держи.

Накрывшись, мелкий замолчал, действительно решив поспать, а я этому и не противился, собравшись уделить появившееся свободное время курсовому. Неплохой выйдет абзац насчет того, как действуют на подростков в депрессии чужие проблемы. Хотя, надо признать, дело было не в проблемах, а в том, что Ваня больше не боялся за сохранность собственной биографии – о нем по-прежнему не знали ничего лишнего, да и не особо им интересовались. Набирая текст, я невольно улыбался, понимая, что, кажется, мы начинаем двигаться в верном направлении. Жаль, у меня только две недели…

Хорошо бы выбраться с ним куда-то, на природу, к примеру. Лена рассказывала, их отдых пошел Ване на пользу, значит, нужно его периодически повторять, вот только со мной он может и не захотеть куда-то переться. Васька с недавних пор тоже не вариант, если верить Роме, они так и не помирились, точнее, не общались вообще. В то, что дружба кончена, я не верил, но ребятам явно нужно время, чтобы со всем разобраться. А мне надо будет подтолкнуть Лену, чтобы она снова куда-то Ваню повезла.

Час промелькнул незаметно, только за окном изрядно потемнело – от вчерашнего чистого неба ничего не осталось, дождевые тучи тяжело оседали над городом, со дня на день мог грянуть первый весенний гром, но пока что даже дождя еще не было. Ваня в самом деле спал, успев перевернуться на другой бок и наполовину сбросить с себя плед. Сохранив документ, я встал, подсев к нему, натянул плед обратно, невольно прикасаясь к его телу.

Он почувствовал это сквозь сон, дернулся, вжимаясь спиной в диван, и уставился на меня испуганными глазами, выставив перед собой руки. Молчал, только смотрел загнанным зверем, тяжело и быстро дыша.

– Вань… – осторожно позвал я, отчетливо чувствуя – мелкий не в себе. То ли снилось ему что-то, то ли это я невольно разбудил в нем неприятные воспоминания. – Вань, все в порядке, я тебя не трогаю… – он волновался, и я волновался вместе с ним, жутко переживая. Больно смотреть на то, как брат реагирует на случайные прикосновения, внутри все сжимается от этого взгляда, и я невольно чувствую себя виноватым во всем.

– Прости меня… – выдыхаю едва слышно, чувствуя, как что-то непонятное раздирает изнутри душу, эмоции, больше всего похожие на жалость и ответственность. Черт, я же будущий психолог, я должен разбираться в людях, а не могу сейчас понять самого себя! – Тебя никто не тронет больше, клянусь…

Успеваю подумать, что психолог я все-таки хреновый, потому что нельзя говорить вот так, нельзя ничего обещать, особенно того, что лично от тебя никак не зависит. Но я все равно обещаю, не сумев себя сдержать, а Ваня вообще ломает все основные теории подростковой психологии, приподнимаясь на диване и обнимая меня двумя руками, словно это я нуждаюсь в сочувствии, а не он.

Чувствуя под руками его теплую спину, обнимаю тоже, а он не отстраняется, не возражает, вообще молчит, даже дыхание успокоилось. Зато меня штормит так, как давно уже не было – срочно нужно остаться одному и подумать, разобраться, разложить самого себя по полочкам, иначе…

– У тебя чая нет? – негромко спрашивает Ваня, отстраняясь, но все еще продолжая держать меня за плечи. Не представляю, что творится у него в голове, что он делает и зачем, но стараюсь над этим не задумываться, так и с ума сойти недолго. Время на размышления у меня еще будет, потом, попозже, сейчас нужно не испортить момент.

– Зеленый только, и кофе.

– Или лучше коньяк, – внезапно предлагает он, снова меня удивляя. – Найдется?

– Хочешь напиться? Можно купить, магазин же рядом.

– А тебе домой не нужно?.. – он не против, но, кажется, не хочет меня напрягать.

– Я могу и тут переночевать, – пожимаю плечами, глядя на часы. – Давай, с меня выпивка, с тебя – стаканы.

Похоже, впервые за два месяца я вижу его улыбку.

***

Дурной тон – пить в кабинете психолога со своим же клиентом, который по совместительству еще и несовершеннолетний школьник, но меня это все не волновало, только не тогда. Мы с Ваней прикончили уже одну бутылку рома, выпивая его вместе с обычной колой и заедая лимоном, который я кое-как нарезал перочинным ножом. В запасе было еще две такие бутылки, и одна с коньяком, прихваченная просто на всякий случай. Колы тоже было завались, а вот лимон грозил закончиться первым.

Разговаривали обо всякой ерунде, Ваня рассказывал про своих новых одноклассников, больше про соседей, делился впечатлениями о школе, иногда перескакивая на обсуждение посмотренных им сериалов. Я тоже не молчал, ром хорошо подействовал, развязав мне язык, так что я сообщил о том, как помогал мне Рома, выясняя, что не так с фирмой. Я все еще собирался молчать про Ваську, но мелкий сам поднял этот вопрос, так что пришлось все рассказать, и про слона, и про намерения Ромы, и Ваня не принял все это в штыки, просто пожав плечами: «Нашли друг друга».

Около одиннадцати вечера к нам начали стучать, а мы оба были уже под градусом, потому я со смехом затолкал Ваню под стол, сказав сидеть тихо, и пошел открывать. На пороге обнаружились его одноклассники, судя по всему, те самые Саши. Справедливо, с учетом того, что он должен был появиться еще часа три назад…

– Только тихо, – сказал я им, втягивая в кабинет по очереди и закрывая дверь на ключ. – И скоро у нас все закончится.

– Он круглосуточный, – провозгласил Ваня из-под стола, по голосам поняв, кто к нам пожаловал. – А вот стаканов и, правда, мало.

Ребята поняли нас правильно и дверь пришлось снова открывать, выпуская их обратно. Ваня, поднявшись на ноги, напомнил про лимон, и я, глядя на него, такого довольного и расслабленного, понял, что точно задержусь до утра.

========== – Экстра от R.J.Johnson – ==========

Это экстра, которую мне писала Рини на день рождения. Она лежала ниже по тексту, но фикбук ее поел, так что теперь она будет лежать тут.

К основному повествованию отношения не имеет, автор: R.J.Johnson

Рейнтинг: НЦ-17

В жанрах: слэш и юмор (в самый раз, чтобы разрядить ангстовую обстановку и вам, и мне)

________________________________________

Когда это происходит впервые, я нахожусь под действием почти наркотического опьянения. Знаю, лекарственные средства к серьезным психотропным отнести никак нельзя, но две бутылки сиропа от кашля способны сотворить с привычным миром такие метаморфозы, что простым смертным и не снились.

Собственно, волшебный сироп и сделал тогда наш с Васькой вечер. На какой-то не особенно веселой пати мы накидались аптечной барбитурой и мир сразу обрел новые краски, звуки стали приятнее, случайные прикосновения ощутимее, а вечеринка – в сотню раз круче. Мы даже согласились поиграть в карты на желание, проигрались, правда, но нам было весело. Леночке, которая выиграла партию и загадала самое идиотское, что могло придти в женскую голову, тоже было весело.

– Целуйтесь, – сказала она и бодро влила в себя полстакана мартини.

Вот тут-то мы и совершили эту глупость: поцеловались с лучшим другом. Это было не умно, чертовски необдуманно и безумно приятно. Не знаю, почему я вспоминаю о крышесносном поцелуе с парнем именно сейчас, когда возвращаюсь домой, все еще находясь под действием известных уже лекарственных средств, но факт остается фактом, и я хочу повторения.

Ноги пружинисто отрываются от ступенек, словно в невесомости, и мне кажется, что все жильцы нашего дома наблюдают за мной в дверные глазки и точно знают, что я упорот в хуи. Почему нельзя было подняться на лифте? Ах, да, там же сегодня вход в другое измерение, а я хочу домой, в свою постель, а не в какую-нибудь Нарнию.

– Тебе плохо? – спрашивает Слава, когда я вваливаюсь в нашу комнату и ничком падаю на его постель – до своей просто не дошел.

– Мне? Плохо? Нет, мне очень даже хорошо! – улыбаюсь я, ворочаясь среди подушек и каких-то вещей. Ну что за хлам, а?

– Ты пьян? – Слава отворачивается от монитора открытого ноутбука и сверлит меня сердитым взглядом.

– Кто тебе такое сказал? – мне кажется, что я изображаю оскорбленную невинность, но, судя по лицу Славы – какую-то клоунаду.

– Проспись, – бросает он и возвращается к своей работе, пальцы снова начинают выстукивать на клавиатуре какой-то ритм, набирая текст.

– Слава, – зову я, стаскивая с себя свитер, куртку и ботинки я как-то умудрился снять еще в прихожей. – Мирослааав.

Какое красивое имя, думается мне, и брат красивый. Особенно сейчас, когда смотрит на меня вполоборота. Мягкий свет от монитора создает за его головой неоновый ореол красоты и святости.

– Что?

– Ты такой красивый. – Боже, что я несу? Слава спрашивает у меня примерно то же самое:

– Что на тебя нашло?

– Прозрение!

– Я же сказал тебе надо проспаться. Утром поговорим.

– Слав, – не унимаюсь я. – Иди сюда.

– Вань, дурака не валяй. Ты, кстати, завалился в мою постель.

– Правда? Я все равно на свою не пойду, тебе придется спать со мной.

– В этой комнате по-прежнему две кровати, – Мирослав улыбается, как взрослый, объясняющий ребенку, что брать чужие вещи – плохо, но списывающий эти шалости на малый возраст.

– Нет! – если бы рядом был стол, я стукнул бы по нему кулаком. – Ты не будешь спать на моей!

– Почему это? – Мирослав удивленно смотрит в мою сторону.

– Потому что… потому что… я так сказал! – более значительного аргумента у меня, к сожалению, нет.

Слава устало вздыхает, потирает переносицу, будто на ней были очки и снова смотрит на меня. Мне это кажется донельзя забавным и, когда я разражаюсь звонким смехом, Мирослав, видимо понимает, что это клиника и поработать еще у него сегодня уже не получится. Он закрывает ноутбук и подходит к кровати, на которой лежу я, распластавшийся как морская звезда по океанскому дну.

– Подвинься, – говорит Слава. Не вижу, что он делает, но судя по звукам – раздевается. От этой мысли у меня начинают чесаться губы и сосет под ложечкой, сразу вспоминаю тот поцелуй с Васькой и мне незамедлительно хочется повторения. Откуда мне, упоротому мудаку, знать, что дело вовсе не в том, с кем, а в том, в каком состоянии – мне и поцелуи на помидорах показались бы сказкой под наркотой-то. Но я об этом не думаю, все немногочисленные мыслишки в моей голове только об одном: губы Мирослава на моих собственных. Кажется, я уже даже чувствую горячее дыхание на своей коже. Открываю глаза, готовый к тому, что увижу блаженное лицо Славы перед собой, но реальность с моими похотливыми желаниями не совпадает по всем параметрам: укрывшись одеялом, Слава мирно посапывает, и все, что я вижу – голые плечи. Его голые плечи… Мысли о его теле тут же захватывают мой распухший во всю черепную коробку мозг, распаляют воображение и толкают на необдуманные действия. Повернувшись боком, подбираюсь к нему ближе, ладонь ложится на неприкрытое одеялом плечо и опускается вниз, открывая моему жадному взгляду чуть больше. Все, как в замедленном кадре псевдоромантического кинофильма, только ощущения слишком реальные. Мирослав реагирует в своем темпе, который с моим не совпадает примерно так же, как и ожидания с реальностью. Резко развернувшись, он перехватывает мою руку за запястье и прижимает к подушке.

– Что ты делаешь?

– Я к тебе пристаю, – отвечаю, совершенно не заморачиваясь по поводу того, как это звучит. – Слав, поцелуй меня.

– Ты, смотрю, совсем с мозгами не дружишь, да? Кто недавно трясся в подъезде, изображая из себя без пяти минут жертву педофила? – он встряхивает меня за плечи. – Помнится, кто-то до чертиков испугался мужских прикосновений. Это был не ты, нет? Так какого хрена ты теперь лезешь ко мне?

– Ты не похож на своего отца, – высвобождаю свою руку и обнимаю его за шею, притягивая к себе. – Ты другой, ты добрый и очень красивый.

Мои пальцы отправляются куда-то в свободное путешествие, скользят по его спине, делают круг и возвращаются назад, взъерошивая непослушные прядки темных волос.

– Поцелуй меня…

Я не знаю, почему он сдается, не знаю, почему делает это, но, когда горячий язык касается моего, раздвинув искусанные губы, меня словно электрическим разрядом прошивает. Обнимаю его крепче, жадно сцеловывая редкие вздохи, не слишком осторожно прикусывая малиновую нежность кожи, скольжу языком по нижней губе и прихватываю ее зубами.

– Нравится? – спрашиваю я в поцелуй.

Мирослав не отвечает, его ладонь проскальзывает под мягкую ткань моей футболки, гладит кожу, вызывая стайки мурашек.

– Это хорошо… – глупо улыбаясь, подытоживаю я. Стянуть с себя футболку получается только раза с четвертого, потому что Слава не спешит мне помогать – он все еще держит себя в руках.

– Зачем? – сухо интересуется он, провожая взглядом отправленную мной на пол вещь.

– Для удовлетворения естественных потребностей, – отвечаю я, усердно пытаясь расстегнуть три дурацких клепки на своих джинсах. – А ты часом не девственник, чтоб такие вопросы задавать?

– Вань, ты идиот. Ты вообще представляешь как это?

– Ага, по-моему, очень круто.

Возвращаю ладони на его спину, тяну к себе. Слава сбрасывает мои руки.

– Найди себе девушку и удовлетворяй свои потребности, пока силенок хватит.

Тяну его обратно, обвиваю ногами талию, чтобы не отпускать больше.

– Не хочу девушку, – торопливо целую в губы, скулы, шею. – Хочу тебя.

Мои руки оказываются за головой, крепко удерживаемые одной его ладонью, вторая скользит по груди, костяшкам пальцев, зажатых в кулак. Не уверен в том, что мы друг друга поняли, потому что его действия далеки от тех ласковых, что я успел себе навоображать. Стаскивая с меня джинсы вместе с бельем до колен, он грубо обхватывает мой член, рвано двигает кистью вверх-вниз, иногда чуть расслабляя пальцы, и это ничем не лучше тупой остервенелой дрочки самому себе.

– Нет… – я протестую, кусая губы, пытаюсь вырвать свои руки из крепкой хватки, чтобы остановить Мирослава.

– Что нет? Разве ты не этого хотел? – сердито спрашивает он.

Ладонь продолжает скользящие движения, но мне не больно и не приятно – мне вообще никак.

– Нет, – дыхание частое, словно после бега, и это мешает мне связно говорить. – Не надо… Так я и сам могу. Давай с тобой, Слав…

Он останавливается, удивленно смотрит на меня сверху вниз. Рука соскальзывает на мое бедро, несильно сжимая кожу.

– Ну, зачем тебе это? – в голосе почти усталость.

– Хочу…

– Глупый… – Мирослав отпускает мои руки, позволяя обнять его снова, долго целует, неторопливо сминая мои губы, дразняще касаясь языка только самым кончиком своего, и тут же отстраняясь. Это заводит. Он помогает мне стянуть джинсы и я остаюсь перед ним обнаженным и абсолютно открытым. Слава убирает в сторону одеяло, чтобы не было жарко. Ненавязчиво разводит в сторону мои колени, опускается сверху и неторопливо целует, поднимаясь дорожкой из невесомых и более ощутимых прикосновений от напряженного живота до приглашающе разомкнутых губ. Меня безумно лихорадит от того, что его язык вытворяет у меня во рту и оттого, что я уже начинаю соображать, к чему все идет.

– Уверен?.. – зачем-то спрашивает Мирослав, теплым шепотом касаясь ушка.

Это звучит так глупо при моем-то состоянии.

– Давай уже, – требую я, вскользь проходясь пальцами по его пульсирующему члену. Слава шумно вдыхает и отстраняется от меня на несколько секунд. Находит презерватив в кармане своих джинсов, висящих на стуле, и тюбик какой-то мази, кажется, от аллергии. Когда руки Мирослава снова касаются моей кожи, меня немного потряхивает, но теперь уже поздно – процесс уже не остановить. И, собственно, подготовка превращается для меня в цветной калейдоскоп ощущений, приятных и не очень. Я ничего не соображаю в гейском сексе ни в целом, ни в данный момент, в частности, зато Слава явно уверен в своих действиях. Не знаю, как один человек может ласкать столько чувствительных мест одновременно, но мне кажется, что я чувствую его прикосновения каждой клеточкой своего тела. Меня почти ломает, от желания, когда он, наконец, решает, что достаточно и вынимает из меня скользкие пальцы, заменив их головкой члена.

– Будет больно, – предупреждает он, прежде чем плавно податься вперед.

Чувствую его только наполовину, но ощущения такие, будто во мне не семь-восемь сантиметров чужой плоти, а все тридцать и это только начало. Мозг уже не туманит так дико, как полчаса назад и я вполне способен сделать несколько простых выводов: член в заднице – это больно, неприятно и вообще неправильно. Слава осторожно двигает бедрами, постепенно вгоняя до самого основания. Закусываю ребро собственной ладони, чтобы все ощущения не сводились к одной пульсирующей болью точке. Меня снова целуют, неторопливо поглаживая мягкими подушечками пальцев по горящим скулам. Слава пытается улучшить мое положение страдальца, положив под задницу маленькую подушку, но я выражаю бурные протесты против подобных веяний камасутры – не баба все-таки. Мирослав примирительно вздыхает и просто подхватывает меня под бедра одной рукой, приподнимая себе навстречу, второй ерошит ставшие влажными волосы.

Мне уже гораздо легче, временами даже хорошо, особенно когда мы входим в своеобразный резонанс, на секунду становясь невероятно близко друг к другу.

Судорожно сжимаю пальцы, впиваясь в его плечи, когда воздух из легких выбивает очередным глубоким толчком, разливающимся по телу сладкой дрожью. Она накрывает меня, как волны во время прилива, и сходит на нет, через секунду возвращаясь с удвоенной силой.

– Аааннн… Слава…

Он останавливается, озабоченно вглядываясь в мое раскрасневшееся лицо.