Текст книги "Лирика древней Эллады в переводах русских поэтов "

Автор книги: Софокл

Соавторы: ,,,,,,,,
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Лирика древней Эллады

в переводах русских поэтов

Собрал и комментировал Я. Голосовкер

ОТ ИЗДАТЕЛЬСТВА

Предлагаемая читателю книга охватывает лирику древней Греции в том виде, как она отразилась в переводах русских поэтов главным образом XIX и отчасти XVIII и XX вв.

Сборник имеет задачей познакомить не столько с древнегреческой лирикой как таковой, сколько с восприятием ее в русской поэзии. Поэтому переводы подобраны как с точки зрения полноты воспроизведения всех особенностей оригинала, так и по признаку характерности его восприятия на том или ином этапе развития русского художественного слова. При наличии нескольких переводов одного и того же древнегреческого текста даются наиболее примечательные из них – в указанном отношении. В случае, если на ряду с переводом имеется также более или менее близко и художественно-значительное подражание, оно приводится к комментарии. Последний дает также необходимые данные справочного характера.

Academia

ОТ СОСТАВИТЕЛЯ

Более тысячелетия охгатывает эта маленькая антология – весь путь развития эллинской мелики: от VII века до н. эры по VI век н. эры, от ее расцвета до ее увядания. С берегов Лесбоса, места ее рождения, из дорийской Эллады, из Великой Греции юга Италии, из золотого века Афин докатилась она до музейной Александрии – Рима – Византии. И здесь история поставила на язычестве и на ней крест.

Антология не претендует на полноту. Поэтому в ней так мало фрагментов. Глаз читателя нигде не наколется на полустрочие, двустрочие, на искалеченную строфу. Ее – задача воздействовать на живое чувство, а не вызывать археологический интерес.

Далеко не все авторы и жанры лирики включены в антологию. Иные поэты и песни вообще не получили русского перевода. Иные переведены, но именно – переведены, т. е. с показом техники перевода при поэтическом бессилии или уж слишком прозаично. Сознательно выпала «элегия» в эллинском смысле слова. Политическая ли, эротическая, боевая, нравоучительная, – но в ней, обычно, мало лиризма. К тому же она не песенная лирика – не мелика. В этом смысле есть только два отступления в книге. Включены ямбы. Звеном между меликой и ямбографамн явился язвительный Архилох. Второе отступление: книга заканчивается поздней эпиграммой. Эпиграмма для классической эпохи – младший член поэтической семьи. Поздняя эпиграмма заместила все виды языческой лирики, в том числе и песенной.

Антология неожиданно оказалась богатой, хотя от богатства древней мелики – и сольной и хоровой – цельных стихотворений для чтения сохранилось чрезвычайно мало. Исключение – никем не читаемый Пиндар.

А между тем дошла до нас – в скрытом виде – эллинская мелика: она укрывалась в строфах, антистрофах и аподах трагедии, в лирико-патетических монологах героев, в плачах-комосах, в полудиалогах между героем и корифеем хора. Это – подлинная мелика. Но до сих пор никого не подстрекнула мысль извлечь ее из хоров трагедии.

Предъявить читателю хоры целиком со всеми загромождающими их мифологемами и резиниациями, без музыки и пляски, вне фабулы трагедии, – кто дочитал бы до конца собрание таких хоров? Не пришлось даже быть кладоискателем, – клад сам давался в руки: гимны, пеаны, трены, дифирамбы, баллады, картины природы выступали из глубины хорового действа. Иные монологи и лирические диалоги оказались сольными лирическими песнями: монодиями. Оставалось только дать им по возможности простые заголовки.

Читатель впервые сможет читать книгу эллинских стихов, а не грустить, с долей иронии к судьбам высокой культуры, над музейными реликвиями-фрагментами.

Я. Г.

АВТОРЫ ПЕРЕВОДОВ

 Инн. Анненский

 А. Баженов

 К. Батюшков

 Н. Берг

 Р. Брандт

 В. Брюсов

 О. Вейс

 В. Вересаев

 Н. Гнедич

 Я. Голосовкер

 Д. Дашков

 Г. Державин

 В. Жуковский

 Ф. Зелинский

 Вяч. Иванов

 А. Иванов

 Вс. Крестовский

 М. Ломоносов

 А. Майков

 Л. Мей

 Д. Мережковский

 Л. Михайлов

 Вл. Печерин

 А. Пушкин

 Н. Щербина

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. РАСЦВЕТ

МЕЛИКА

АЛКЕЙ

Буря

Пойми, кто может, буйную дурь ветров.

Валы катятся – этот отсюда, тот

Оттуда... В их мятежной свалке

Носимся мы с кораблем смоленым,

Едва противясь натиску злобных волн.

Уж захлестнула палубу сплошь вода;

Уже просвечивает парус,

Весь продырявлен. Ослабли скрепы.

Но – злейший недруг – голову выше всех

Гребней подъемля, новый чернеет вал,

Беду суля и труд великий.

Прежде чем гавань спасут нас боги.

На Питтака

Притонов низких был завсегдатаем;

Опохмелялся в полдень несмешанным.

А ночью то-то шло веселье:

Гам бессловесным сменялся ревом.

Пошел он в гору; но не забыл в честях

Ни жизни прежней, ни площадных друзей:

Всю ночь о дно глубокой бочки

Наперебой черпаки стучали.

Заговорщикам

Медью воинской весь блестит,

Весь оружием убран дом -

Арею в честь.

Тут шеломы, как жар, горят.

И колышатся белые

На них хвосты.

Там медяные поножи

На гвоздях поразвешены;

Кольчуги там.

Вот и панцыри из холста;

Вот и полые, круглые

Лежат щиты.

Есть булаты халкидские,

Есть и пояс, и перевязь:

Готово все.

Ничего не забыто здесь;

Не забудем и мы, друзья, -

За что взялись.

Зима

Дождит Отец-Зевс с неба ненастного,

И ветер дует стужею Севера;

И стынут струйки дождевые,

И замерзают ручьи под вьюгой.

Как быть зимой нам? Слушай: огонь зажги,

Да – не жалея – в кубки глубокие

Лей хмель отрадный, да теплее,

По-уши в мягкую шерсть укройся.

Зимняя пирушва

Будем пить! И елей

Время зажечь:

Зимний недолог день.

Расписные на стол,

Милый, поставь

Чаши глубокие!

Хмель в них лей – не жалей!

Дал нам вино

Добрый Семелин сын -

Думы в кубках топить...

По два налей

Полные каждому!

Благо было б начать:

Выпить один, -

И за другим черед.

Лето

Сохнет, други, гортань, -

Дайте вина!

Звездный ярится Пес.

Пекла летнего жар

Тяжек и лют;

Жаждет, горит земля.

Не цикада – певец.

Ей ни по чем

Этот палящий зной:

Все звенит, да звенит,

В чаще ветвей,

Стрекотом жестких крыл,

Все гремит, – а в лугах

Злою Звездой

Никнет сожженный цвет.

Вот пора: помирай!

Бесятся псы,

Женщины бесятся.

Муж – без сил: иссушил

Чресла и мозг

Пламенный Сириус.

Фрагмент

Мнится: все бы нам пить, да пить!

Сладко в голову бьет вино, -

А там – хоть плачь!

Тяжким облаком ляжет хмель.

В мыслях – чад, на душе – тоска.

Себя коришь,

Сожалеешь – не весть о чем,

И веселый не весел зов:

«Ну, пей же, пей!»

Фрагмент (Хоровая за пирушкой)

Черплем из кубков мы

Негу медвяную.

С негой медвяною

В сердце вселяются

Ярого бешенства

Оводы острые.

АЛКЕЙ И САФО

К Сафо

Святая Сафо!

С нежной улыбкой Сафо!

С кудрями цвета

Темной фиалки, Сафо!

Слететь готово

С уст осмелевших слово...

Но стыд промолвить

Мне запрещает слово!

Алкею

Когда б твой тайный иомысл невинен был,

Язык не прятал слова постыдного, -

Тогда бы прямо с уст свободных

Речь полилась о святом и правом.

САФО

Гимн Афродите

Радужно-престольная Афродита,

Зевса дочь бессмертная, кознодейка!

Сердца не круши мне тоской-кручиной.

Сжалься, богиня!

Ринься с высей горных, – как прежде было;

Голос мой ты слышала издалече;

Я звала – ко мне ты сошла, покинув

Отчее небо!

Стала на червонную колесницу;

Словно вихрь, несла ее быстрым летом.

Крепкокрылая, над землею темной

Стая голубок.

Так примчалась ты, предстояла взорам,

Улыбалась мне несказанным ликом...

«Сафо!» – слышу: «Вот я! О чем ты молишь?

Чем ты болеешь?

«Что тебя печалит, и что безумит?

Все скажи. Любовью ль томится сердце?

Кто ж он, твой обидчик? Кого склоню я

Милой под иго?

«Неотлучен станет беглец недавний;

Кто не принял дара, придет с дарами;

Кто не любит ныне, полюбит вскоре -

И безответно...»

О, явись опять – по молитве тайной

Вызволить из новой напасти сердце!

Стань, вооружась, в ратоборстве нежном

Мне на подмогу!

Любовь

Мнится мне, как боги, блажен и волен,

Кто с тобой сидит, говорит с тобою,

Милой в очи смотрит и слышит близко

Лепет умильный

Нежных уст ... Улыбчивых уст дыханье

Ловит он... А я. – чуть вдали завижу

Образ твой. – я сердца не чую в персях,

Уст не раскрыть мне!

Бедный нем язык, а по жилам тонкий

Знойным холодком пробегает пламень;

Гул в ушах; темнеют, потухли очи;

Ноги не держат...

Вся дрожу, мертвею; увлажнен потом

Бледный лед чела; словно смерть подходит..

Шаг один – и я, бездыханным телом,

Сникну на землю.

Разлука

Мнится, легче разлуки смерть, -

Только вспомню те слезы в прощальный час.

Милый лепет и жалобы:

«Сафо, Сафо! несчастны мы!

Сафо! как от тебя оторваться мне?»

Ей в ответ говорила я:

«Радость в сердце домой неси!

С нею – память! Лелеяла я тебя.

«Будешь помнить? .. Припомни все.

Невозвратных утех часы. -

Как с тобой красотой услаждались мы.

«Сядем вместе, бывало, вьем

Из фиалок и роз венки,

Вязи вяжем из пестрых первин лугов. -

«Нежной шеи живой убор,

Ожерелья душистые -

Всю тебя, как Весну, уберу в цветы.

«Миром царским волну кудрей,

Грудь облив благовоньями,

С нами ляжешь и ты – вечерять и петь.

«И прекрасной своей рукой

Пирный кубок протянешь мне:

Хмель медвяный подруге я в кубок лью..

Аттиде

.. .. .. .. .. .. .. .. .. . .

.. .. .. .. .. .. .. .. .. . .

Издалече, из отчих Сард,

К нам стремит она мысль, в тоске желаний,

Что таить?

В дни, как вместе мы жили, ты

Ей богиней была, одна!

Песнь твою возлюбила Аригнота.

Ныне там,

В нежном сонме лидийских жен,

Как Селена, она взошла -

Звезд вечерних царицей розоперстой.

В час, когда

День угас, не одни ль струит

На соленое море блеск,

На цветистую степь луна сиянье?

Весь в росе,

Благовонный дымится луг;

Розы пышно раскрылись; льют

Сладкий запах анис и медуница.

Ей же нет,

Бедной, мира! Всю ночь она

В доме бродит ... Аттиды нет!

И томит ее плен разлуки сирой.

Громко нас

Кличет ... Чуткая, ловит Ночь

И доносит из-за моря,

С плеском волн, непонятных жалоб отзвук.

Фрагмент

Я негу люблю,

Юность люблю,

Радость люблю

И солнце.

Жребий мой – быть

В солнечный свет

И в красоту

Влюбленной.

Ожидание

Уж месяц зашел: Плеяды

Зашли... И настала полночь,

И час миновал урочный...

Одной мне уснуть на ложе!

Моление к Нереидам ( На возвращение брата Харакса )

Ты, Киприда! вы, Нереиды-девы!

Братний парус правьте к отчизне милой!

И путям пловца, и желаньям тайным

Дайте свершенье!

Если прежде чем прегрешил. – забвенье

Той вине! Друзьям – утешенье встречи!

Недругам – печаль ... Ах, коль и врагов бы

Вовсе не стало!

Пусть мой брат сестре не откажет в чести,

Что воздать ей должен. В былом – былое!

Не довольно ль сердце мое крушилось

Братней обидой? -

В дни, когда его уязвляли толки,

На пирах градских ядовитый ропот:

Чуть умолкнет молвь – разгоралось с новым

Рвеньем злоречье.

Мне внемли, богиня: утешь страдальца!

Странника домой приведи! На злое

Темный кинь покров! Угаси, чтб тлеет!

Ты нам ограда!

Обиженной

.. .. .. .. .. .. .. .. .. . .

.. .. .. .. .. .. .. .. .. . .

Хмуришь бровь, на ласку мою не хочешь

Лаской ответить.

И друзей лишаешь стихов прекрасных,

Что под звучный строй семиструнпой лиры

Расцвели бы в устах: на меня в печали

Копишь обиду.

Горькой желчью ты про себя питаешь

Душный гнев. Внемли ж: у меня ни злобы

В мыслях нет к тебе, ни отравы в сердце;

Мира хочу я...

К Дике

Венком охвати,

Дика моя,

волны кудрей прекрасных.

Нарви для венка

нежной рукой

свежих укропа веток.

Где много цветов,

тешится там

сердце богов блаженных,

От тех же они.

кто без венка,

прочь отвращают взоры.

Гимн Правде

О Правда! вттлотать

Любо тебе

Зелень живую в кудри,

П гибкие ты

Нежной рукой

Ветви кустов ломаешь.

Зане веселит,

Правда, тебя,

В круге харит блаженных,

Весенний убор,

Кто ж не венчан,

Тот не угоден вышним.

Плач по Адонису

Что, Киприда, творить

Нам повелишь?

Никнет Адо́нис,

Нежный Адонис!

«Бейте в перси, взрыдав,

Девы, по нем!

Рвите хитоны!

Умер Адонис!»...

Плащаницей льняной

Ты повила

Тело, богиня!..

О, мой Адонис!

Фрагмент

... Обрела я ныне

Сладкий строй, и песню спою подругам.

К вам, прекрасным, сердце мое пребудет

Ввек неизменным...

Но восторг души охладел в подругах,

И высоких дум ослабели крылья...

Дочери

У меня ли девочка

Есть родная, золотая,

Что весений златоцвет -

Милая Клеида!

Не отдам ее за все,

Золото на свете.

Фрагмент

Опять, страстью

Томима, влачусь без сил.

Язвит жало;

Горька и сладка любовь.

Фрагмент

Мать милая! станок

Стал мне постыл,

И ткать нет силы.

Мне сердце страсть крушит;

Чары томят

Киприды нежной.

Из свадебных песен

Яблочко, сладкий налив, разрумянилось там, на высокой

Ветке, – на самой высокой, всех выше оно. Не видали,

Знать, на верхушке его? Аль видали, – да взять – не достали?

Брачный пир (Фрагмент)

Напиток в котле

Был растворен амбросийный;

Его разливал

В кубки Гермес-виночерпий

Бессмертным гостям;

Полные чары подъемля,

Они жениху

Здравицу в лад возглашали.

Укоризна

Срок настанет: в земле

Будешь лежать,

Ласковой памяти

Не оставя в сердцах.

Тщетно живешь!

Розы Пиерии

Лень тебе собирать,

С хором подруг.

Так и сойдешь в Аид,

Тень без лика, к толпе

Смутных теней,

Стертых забвением.

АНАКРЕОН

Кобылица молодая...

Кобылица молодая,

Честь кавказского тавра,

Что ты мчишься, удалая?

И тебе пришла пора.

Не косись пугливым оком,

Ног на воздух не мечи,

В поле гладком и широком

Своенравно не скачи.

Погоди, тебя заставлю

Я смириться подо мной:

В мерный круг твой бег направлю

Укороченной уздой.

Поредели, побелели...

Поредели, побелели

Кудри – честь главы моей.

Зубы в деснах ослабели

И потух огонь очей.

Сладкой жизни мне немного

Провожать осталось дней;

Парка счет ведет им строго,

Тартар тени ждет моей.

Страшен хлад подземна свода:

Вход в него для всех открыт,

Из него же нет исхода -

Всяк навеки там забыт.

Что же сухо в чаше дно?..

Что же сухо в чаше дно?

Наливай мне, мальчик резвый;

Только пьяное вино

Раствори водою трезвой.

Мы – не скифы, не люблю,

Други, пьянствовать бесчинно.

Нет! за чашей я пою,

Иль беседую невинно.

На пиру за полной чашей...

На пиру за полной чашей

Мне несносен гость бесчинный:

Охмеленный затевает

Он и спор, и бой кровавый.

Мил мне скромный собеседник,

Кто, дары царицы Книда

С даром Муз соединяя,

На пиру беспечно весел.

К лесбиянке

Бросил шар свой пурпуровый

Златовласый Эрот в меня

И зовет позабавиться

С девой пестрообутой.

Но, смеяся презрительно

Над седой головой моей,

Лесбиянка прекрасная

На другого глазеет.

Мяч бросая пурпуровый мне...

Мяч бросая пурпуровый мне,

Манит к играм меня Эрот

С зтой резвой малюткою

В разноцветных сандальях.

Но с Лесбоса она, увы,

И не любит седых волос;

Вспоминает с тоской в душе

О кудрях золотистых.

К Эроту (Фрагмент)

Страшным ударом меня поразил ты, Эрот беспощадный!

Словно кузнец своим молотом, в сердце ударил и бросил

В бурный поток, разбушеванный зимним ненастьем.

К Дионису

Ты, с кем Эрос властительный,

Афродита багряная,

Черноокие нимфы

Сообща забавляются

На вершинах высоких гор, -

На коленях молю тебя:

Появись и прими мою

Благосклонно молитву,

Будь хорошим советником

Клеобулу. Любовь мою

Не презри, о, великий царь,

Дионис многославный!

Фрагмент

Пирожком я позавтракал,

Отломивши кусочек,

Выпил кружку вина, – и вот

За пектиду берусь я,

Чтобы нежные песни петь

Нежной девушке милой.

Артемон-выскочка

Этот Артемон... как нежится он в колеснице.

Сколько забот Еврипиле, красавице русой, приносит.

.. .. .. .. .. .. .. .. .. .. .. .. .

Некогда он в колпаке красовался пастушьем,

Некогда в уши вдевал деревянные серьги,

Чресла себе опоясывал лоскутом кожи бычачьей,

Содранной где-то с щита обветшалого... Этот Артемон,

Да, этот гнусный любезник теперь посещает

Только пирожни, да истых развратников: с помощью ихней

Может влачить он презренную жизнь беззаботно.

Сколько колодок ему надевали на шею,

Сколько раз, спину ременным бичом взбороздивши,

Бороду всю и пригоршни волос вырывали.

Нынче достойное чадо Кинеи не может

Выехать из дому иначе, как в колеснице,

С цепью – из чистого золота слитой – на шее,

Зонтом из кости слоновой прикрытый, как жены.

АЛКМАН

Фрагмент

Три времени в году, – зима,

И лето, осень – третье.

Четвертое ж – весна, когда

Цветов немало, досыта ж

Поесть не думай...

Фрагмент

Милые девы, певицы прелестноголосые! Больше

Ноги меня уж не держат. О, если б мне быть зимородком!

Носится с самками он над волнами, цветущими пеной,

Тяжкой не зная заботы, весенняя птица морская

Фрагмент

Как-нибудь дам я треногий горшок тебе, -

В нем собирай ты различную пищу.

Нет еще жара под ним, но наполнится

Скоро он кашей, которую в стужу

Любит всеядный Алкман подогретою.

Он разносолов различных не терпит,

Ищет он пищи попроще,

Которую ест и народ.

ИВИК

Безумящий Эрос

Только весною цветут цветы

Яблонь кидонских, речной струей

Щедро питаемых, там, где сад

Дев необорванный. Лишь весною же

И плодоносные почки набухшие

На виноградных лозах распускаются.

Мне ж никогда не дает вздохнуть

Эрос. Летит от Кипрйды он, -

Темный, вселяющий ужас всем, -

Словно сверкающий молнией северный ветер фракийский, и душу

Мощно до самого дна колышит

Жгучим безумием...

Эрос влажно-мерцающим взглядом...

Эрос влажно-мерцающим взглядом очей своих черных глядит из-под век на меня

И чарами разными в сети Киприды

Крепкие вновь меня ввергает.

Дрожу и боюсь я прихода его.

Так на бегах отличавшийся конь неохотно под старость

С колесницами быстрыми на состлзанье идет.

Фрагмент

Мирты, и яблоки, и златоцветы,

Нежные лавры, и розы, и фиалки.

И соловьев

Полная звуков заря

Будит, бессонная.

ПРАКСИЛЛА

Вспомни то, что сказал...

Вспомни то, что сказал

Как-то Адмет:

Добрых люби душой,

Но от низких держись

Дальше: они -

Неблагодарные.

Пей же вместе со мной...

Пей же вместе со мной.

Вместе люби,

Вместе венки плети

И безумствуй, как я;

Вместе со мной

Благоразумен будь.

Вот что прекрасней всего...

Вот что прекрасней всего из того, что я в мире оставил

Первое – солнечный свет, второе – блестящие звезды

С месяцем, третье же – яблоки, спелые дыни и груши.

СИМОНИД КЕОССКИЙ

Жалоба Данаи

Когда кругом искусного ларца

Забушевали ветер, зной и волны, -

Она, с щеками, мокрыми от слез,

Персея шею нежно охватила

И молвила: «Дитя, как стражду я!

Ты ж тихо дышишь здесь и, безмятежно

Покоясь в наряде атом безотрадном,

Среди глубокой, непроглядной тьмы,

Предоставляешь, не тревожась, волнам

Катиться над головкою кудрявой

И буре бушевать.

Ты улыбаешься в пурпуровой одежде ...

Ах, если б ведал ты весь этот ужас,

Тогда внимал бы мне тревожным слухом.. .

Носись, дитя! пусть стихнут волны моря.

И пусть уснет отчаянье во мне...

Ты ж измени решенье роковое,

О, Зевс! А если просьба эта – грех,

Прости меня, отец, из-за младенца...»

ПИНДАР

Пифийская ода

Вступление

О кифара золотая, – ты, Аполлона и Муз

Темнокудрых равный удел.

Мере струнной – пляска, начало веселий, внемлет;

Вторят лики сладкогласные,

Когда, сотрясенная звучно, – ты взгремишь,

Хороводных – гимнов подъемля запевы.

Копья вечного перуна гасишь ты,

И огнемощный орел

Никнет сонный, – никнет на Зевсовом скиптре,

Быстрых роняя чету – крыльев долу -

Князь пернатых; облак темный, – под изогнутой главой

Вещим пеньем ты пролила,

Облик темный, – сладкий затвор зеницам зорким;

И под влажной дремой гнет хребет

Ударами струн побежденный... Сам Арес,

Буйный в бранях, – прочь отметнув копие,

Легковейным услаждает сердце сном.

Сильны бессмертных пленять

Стрелы, их же – глубоколонные Музы

С чадом искусным Летб – мещут звонко.

Среброверхая Этна

Чистыми кипя ключами, – там неприступный огонь

Бьет из недр. Днем черный клубят

Огневые реки пожар: а во мраке хляби

Пышут бурей яропламенной

И скалы, вращая, уносят – с грохотом

Испровергнуть – в моря глубокий простор.

А подземный Змий Гефестовы ручьи

Грозные жерлом струит

Вверх. И чудо въяве предивное видеть.

Диво и повести внять – тех, кто зрели...

Как под Этны чернолистной – теменем и низиной,

На колючем ложе простерт,

Опирает узник об остны хребет язвимый...

ВАКХИЛИД

Пеан (Фрагмент)

.. .. .. .. .. .. .. .. .. . .

Ирина благодатная! Достаток даришь

Ты смертным и медвяных песнопений цвет;

На алтарях ты узорных

Тельчьи бедра возжигаешь и овец

Белорунных в честь бессмертных.

В школу спешит молодежь,

Ей любы песнь и празднеств шум.

А в рукоятях щитов

Железных житель тьмы, паук, уставил кросна.

Булат блестящих копий покрывает ржа;

Гаснет мечей двулезвейных

Блеск, не слышно зова медных труб к заре:

Сон-волшебник не слетает,

Звоном их испуганный, с вежд:

До солнца тешит сердце он.

Шумом отрадных пиров

Наполнен град, и отрочьи гремят в нем гимны...

Фесей (Дифирамб)

Хор

Провещай слово, святых Афин царь,

Роскошных ионян властодержец!

Продребезжала почто трубы медь,

Песнь бранную зычно протрубила?

Али нашей земли концы

Обступил и ведет грозу сечь

Враждебных ратей вождь?

Иль умыслив недоброе,

Грабят хищники пастухов стад.

Овец угоняют в плен?

Что же сердце твое мятет, царь?

Вещай! Али вдосталь, круг твоих рамен,

Нет надежи-друяшнников,

Юных, сильных витязей,

О Нандиона чадо и Креусы?

Эгей

Приспешил скорой стопой гонец, пеш;

О долгий, измерил путь истмийский,

Провозвестить насказанных дел весть,

Что некий соделал муж великий.

Исполин от его руки,

Колебателя суши сын, пал -

От губительной веприцы

Вызволил кромионский лес он,

Скирои-беззаконник мертв.

Уж не мерит с гостьми тугих мышц

В борьбе Керкион. И молот выронил

Полипемона сын, Прокопт.

Мощь мощнейший превозмог.

Что-то будет? Чему дано свершиться?

Хор

И отколе сей богатырь, и кто он,

Поведал ли вестник? Ратной справой

Вооружен ли, одержит полк мног

С нарядом воинским? Иль, скиталец

Бездоспешный, блуждает он,

Мнимый пришлым купцом, один, в край

Из края, чуждый гость?

А и сердцем бестрепетен,

И могутен плечьми о тех мощь,

Изведавший крепость мышц.

С ним подвигший его стоит бог -

Промыслить отмщенье дел неправедных!

Но вседневных меж подвигов

Остеречься ль злой беды?

Время долго: всему свой час свершиться!

Эгей

Со двумя держит гриднями путь муж,

Поведал гонец. Висит булатный

Заповедный кладенец с белых плеч;

В руке два копья о древках гладких

Да чеканки лаконские

Сверх кудрей огневых шелом светл;

Хитон на персях рдян;

Плащ поверх фессалийских рун.

Очи полымя ярых жерл льют -

Лемносских горнил ключи.

Первым юности цветом юн он;

По сердцу ему потех да игрищ вихрь,

Те ли игры Аресовы,

Меднозвучных битв пиры -

И взыскал он Афин пышнолюбивых.

Юные жертвы, или Фесей ( Пеан )

Строфа I

Волны грудью синей рассекая,

Море критское триера пробегала,

А на ней к угрозам равнодушный

Плыл Фесей, и светлые красою

Семь юниц, семь юных ионийцев...

И пока в угоду Деве браней

На сиявший парус Бореады

Налегали девы, Афродита,

Что таит соблазны в диадеме,

Меж даров ужасных жало выбрав,

В сердце Миносу царю его вонзила,

И под игом страсти обезволен,

Царь рукой ланит коснулся девы,

Эрибеи, с ласкою коснулся...

Но в ответ потомку Пандиона

«Защити» юница завопила...

Обернулся витязь и, сверкая,

Заметались темные зеницы;

Жало скорби грудь ему пронзило

Под ее блистающим покровом,

И уста промолвили: «О, чадо

Из богов сильнейшего – Кронида:

У тебя бушуют страсти в сердце,

Да рулем не правит совесть, видно,

Что герой над слабыми глумится.

Антистрофа I

Если жребий нам метали боги,

И его к Аиду Правда клонит,

От судьбы мы не уйдем, но с игом

Произвола царского помедли.

Вспомни, царь, что если властелином

Зачат ты на ложе Зевса дщерью

Финикса, столь дивно нареченный,

Там, на склонах Иды, то рожденьем

И Фесей не жалок: Посейдону

Дочь меня Питфеева родила,

Что в чертоге выросла богатом,

А на пире брачном у невесты

Золотое было покрывало,

Нереид подарок темнокосых.

Говорю ж тебе и повторяю,

О, Кноссийских ратей повелитель,

Или ты сейчас же бросишь, сам,

Над ребенком плачущим глумиться,

Иль пускай немеркнущей денницы

Мне сиянья милого не видеть,

Если я сорвать тебе позволю

Хоть одну из этих нежных веток.

Силу рук моих изведай раньше -

А чему потом случиться надо.

Это, царь, без нас рассудят боги».

Эпод I

Так доблестный витязь сказал и умолк;

И замерли юные жертвы

Пред этой отвагою дерзкой...

Но Гелиев зять, в разгневанном сердце

Узор небывалый выводит,

И так говорит он: «О Зевс, о отец

Могучий, коль точно женою

Рожден я тебе белорукой,

С небес своих молнию сыну

Пошли ты, и людям на диво

Пусть огненной сыплется гривой!

Ты ж, витязь, коль точно Эфра

Тебя колебателю суши

Дала Посейдону в Трезене,

Вот эту златую красу,

Которой десница сияла,

Отважно в отцовский чертог снизойдя,

Вернешь нам из дальней пучины.

А внемлет ли Кроний сыновней мольбе,

Царь молний, увидишь не медля»...

Строфа II

И внял горделивой молитве Кроний

И сыну без меры могучий

И людям на диво почет он родит.

Он молнией брызнул из тучи, -

И славою полный воспрянул герой.

Надменное сердце взыграло,

И мощную руку в эфир голубой

Воздел он, а речь зазвучала;

Вещал он: «Ты ныне узрел, о Фесей,

«Как взыскан дарами отца я,

Спускайся же смело за долей своей

К властителю тяжко гремящих морей,

И, славой Фесея бряцая,

Заросшая лесом земля загудит;

Коль так ей отец твой державный велит».

Но ужас осилить Фесея не смог:

Он на борт, он в море шагает, -

И с лаской приемлет героя чертог,

А в Миносе мужество тает:

Триеру велит он на веслах держать, -

Тебе ли, о смертный, судьбы избежать?

Антистрофа II

И снова по волнам помчалась ладья

Покорна устам Бореады...

Да в страхе теснилась афинян семья,

Бросая печальные взгляды

На пену, в которой сокрылся герой;

И в волны с сияющих лилий

Горячие слезы сбегали порой

В предчувствии тяжких насилий...

Фесея ж дельфины, питомцы морей,

В чертог Посейдона примчали, -

Ступил за порог, – и отпрянул Фесей,

Златого Нерея узрев дочерей:

Тела их, как пламя, сияли...

И локоны в пляске у дев развились,

С них ленты златые каскадом лились...

И, мерным движеньем чаруя сердца,

Сребрились их гибкие ноги.

Но гордые очи супруги отца

Героя пленяли в чертоге...

И Гере подобясь, царица меж дев

Почтила Фесея, в порфиру одев.

Эпод II

И кудри герою окутал венец...

Его темнорозовой гущей

Когда-то для брачного пира

Ей косы самой увенчала Кипр ид а,

Чаруя, златые увила...

И чудо свершилось... для бога оно -

Желанье, для смертного чудо:

У острой груди корабельной, -

На горе и думы Кноссийцу, -

Фесей невредим появился...

А девы, что краше денницы,

Восторгом объяты нежданным,

Веселые крики подъяли,

А море гудело, пеан

Товарищей их повторяя,

Что лился свободно из уст молодых...

Тебе, о Делосец блаженный,

Да будешь ты спутником добрых,

О царь хороводов родимых.

ЯМБЫ

АРХИЛОХ

Тетраметры

Призыв к мужеству

Сердце, сердце! Грозным строем встали беды пред тобой.

Ободрись и встреть их грудью, и ударим на врагов!

Пусть везде кругом засады, – твердо стой, не трепещи!

Победишь, – своей победы напоказ не выставляй,

Победят, – не огорчайся, запершись в дому, не плачь!

В меру радуйся удаче, в меру в бедствиях горюй!

Познавай тот ритм, что в жизни человеческой сокрыт.

Можно ждать чего угодно...

Можно ждать чего угодно, можно веровать всему,

Ничему нельзя дивиться, раз уж Зевс, отец богов,

В полдень ночь послал на землю, заградивши свет лучей

У сияющего солнца. Жалкий страх на всех напал.

Всё должны отныне люди вероятным признавать

И возможным. Удивляться нам не нужно и тогда,

Если даже зверь с дельфином поменяются жильем,

И милее суши станет моря звучная волна

Зверю, жившему доселе на верхах скалистых гор.

Обидчику

...Бурной носимый волной.

Пускай близ Салмидесса ночью темною

Взяли б фракийцы его

Чубатые – у них он настрадался бы,

Рабскую пищу едя! -

Пусть взялй бы его, – закоченевшего,

Голого, в травах морских,

А он зубами, как собака, ляскал бы,

Лежа без сил на песке

Ничком, среди прибоя волн бушующих.

Рад бы я был, если б так

Обидчик, клятвы растоптавший, мне предстал, -

Он, мой товарищ былой.

Фрагмент

О многозлатном Гигесе не думаю

И зависти не знаю. На деяния

Богов не негодую. Царств не нужно мне:

Все это очень далеко от глаз моих.

Фрагмент

От страсти обезжизневший,

Жалкий, лежу я, и волей богов несказанные муки

Насквозь пронзают кости мне.

СЕМОНИД АМОРГОССКИЙ