Текст книги "Квартальная бойня (СИ)"

Автор книги: Snake Of Roses

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Медленно показываюсь из-за дерева. Нас здесь двое и перевес, увы, не в мою сторону. Могу ли я доверять? Точно не на сто процентов. Это рискованно. Я смотрю на нож, Бен замечает это и убирает его в карман. При желании я могла бы стащить его, но точно не сейчас. Я чувствую, что готова упасть от бессилия, к тому же очень хочется пить. Хорошо, что мы союзники, при другом раскладе, я была бы уже мертва.

– Кто бы мог подумать, что тут будет так холодно, – Бен присаживается на корточки и смеряет меня насмешливым взглядом.

– Где остальные? – я сдавленным от жажды голосом спрашиваю. Горло саднит, наверное из-за того что слишком часто вдыхала холодный воздух ртом.

– Уилл побежал прямо к рогу, Меланию я не видел, а парень из седьмого, – он замолчал, да и ответ не требовался более. – Нужно найти воду и остальных. Девчонка из двенадцатого, кажется, бежала с тобой в одну сторону.

Я смотрю в сторону рога. Деревья нас почти не скрывают. Мы как на ладони, а значит, нужно уйти как можно дальше от этого места. Бен понимает меня без слов.

Мы идем в противоположную сторону от рога изобилия, ноги все еще вязнут в снегу, но уже не так сильно. Распорядители в этом году позаботились о том, чтобы трибуты задержались у платформ подольше. Теперь там вместо заснеженного чистого поля орошенное багровыми пятнами место бойни. Мы идем несколько часов без остановки, после Бен просит сделать привал, только тогда я понимаю, как сильно я устала.

Очень хочется пить. Останавливаюсь, оглядываюсь по сторонам. Вокруг только деревья, которые, к тому же, становятся с каждыми десятью метрами все тоньше и меньше, словно не успели вырасти. Бен проходит дальше, только спустя какое-то время замечает, что я отстала.

– Что ты делаешь? Нужно идти вперед! – парень из одиннадцатого не кричит, но говорит так отчетливо, что мне не приходится напрягать слух. Я могла бы прочитать все по губам.

– Ты случайно у рога не видел никакой фляги или что-то, куда можно было бы набрать воды? – я нагоняю его довольно быстро.

Вода – не проблема, а вот добыть ее стало трудной задачей. Можно, конечно, пожевать снег, но где гарантии, что он безвреден. И от холодного можно запросто подхватить какую-нибудь простуду, умереть от воспаления легких не входит в мои планы.

– Там было что-то напоминающее котелок, он сгодится разве что суп сварить. – На минуту Бен замолкает, а я жду когда до него дойдет самый очевидный вариант. – Ты хочешь растопить снег? Умно. В моем дистрикте его почти не бывает, вряд ли Мелания додумается до такого. Я и сам не сообразил бы.

– Нам нужно вернуться к рогу, – отчеканиваю я сдавленно, горло все еще болит. – Похоже, снег это единственный источник воды.

– С ума сошла?! Нас там перебьют. И так с трудом выбрались оттуда. – Бен фыркает и усаживается у корней небольшого дерева.

– Профи не будут вечно сидеть у рога, а для нас это шанс на выживание. – Не знаю откуда во мне появилась эта смелость, если ее можно так назвать, больше походит на отчаяние. Мол сама погибну, да и всех за собой потащу. – С одним ножичком на двоих нам точно не выжить. Где-то нужно раздобыть оружие покрупнее.

Бен не отвечает. Он понимает, что я права. Нам не выжить вдвоем без какого-либо провианта, без воды и огня, без оружия. Когда-нибудь придется разводить костер, чтобы погреться. Руки еще не околели, но чувствительность значительно уменьшилась. С наступлением темноты стало холодать, либо мы стали более восприимчивы к морозу. Мы прошли еще пару миль от рога, выйдя к совсем мелким деревцам. Далее следовал крутой скат, который уходил в лесополосу раскидистых и густых елей. Идти до туда около пары часов, а если скатиться кубарем, то можно управиться гораздо быстрее. Бенджамин оглядывается назад.

– Здесь можно переночевать, – он отламывает длинную ветку и усаживается на землю. – Вряд ли кто-то забредет так далеко. На всякий случай будем спать по очереди. Я дежурю первый.

Возражать даже не думаю, я слишком устала для всего этого. Падаю к соседнему дереву, лучше держать дистанцию. Доверяй, но ухо держи в остро. Надеюсь, завтра я смогу проснуться. Посильнее натягиваю капюшон, а замерзшие руки прячу в рукава друг к другу.

Комментарий к 8. Арена

Мы перешли к главному, к самой Игре. Предупреждаю, что есть вероятность, что главы будут выходить чуть реже, но скорее всего по две, ибо началась сессия, плюс я продумываю арену до мелочей, на это тоже уходит время. Герои еще удивят Вас, нужно будет только чуть-чуть подождать с:

Спасибо~

музыка для вдохновения:

Национальный заслуженный академический симфонический оркестр Украины – Надо жить!

========== 9. День второй ==========

Меня будит резкий выстрел пушки. Убили не меня, раз подскакиваю, руками пытаясь нащупать хоть что-нибудь, чем можно защититься. Бен сидит так же напротив. Живой и испуганный. Пушки стреляют шесть раз, а затем внезапно отовсюду доносится гимн Капитолия. Мы с союзником переглядываемся, оба догадались, что происходит. Сейчас объявят павших.

После гимна мужской голос размеренно объявляет номера дистриктов и имена умерших. Парень из первого, оба трибута из пятого, Мокей из седьмого и двое из девятого. Шестеро погибло в первый день игр, значительно меньше, чем обычно. Осталось восемнадцать.

Всполошив всю арену, гимн замолкает, и после наступает мертвая тишина. Бен вновь дает мне возможность поспать, оперируя тем, что прошло буквально полчаса с тех пор, как я уснула. В следующий раз просыпаюсь от того, что меня кто-то толкает. Очень холодно и желание закрыть глаза становится в разы сильнее. Бен стоит рядом.

– Вставай, нужно спуститься вниз, – шепчет он, озираясь назад.

Словно сама себе не хозяйка с трудом поднимаюсь на ноги и волочусь следом. Зуб на зуб не заходит, стало неимоверно холодно. Бен тоже дрожит, в тишине ночи я, кажется, слышу стук его челюстей, по крайней мере надеюсь, что это он издает звук. Мы проходим еще около полутора километров, пока не достигаем теперь уже ветвистого хвойного леса. Тут можно и огонь развести.

– Нужно сбросить несколько веток на землю, чтобы было не так холодно, – эти слова даются Бенджамину с трудом, оно и понятно.

Мы попали в какую-то суровую зиму, ночью становится еще холоднее, чем днем. Одежда уже не спасает. А нам ведь еще предстоит несколько дней находиться здесь. Впервые распорядители хорошо продумали площадку для игр, половина трибутов умрут от холода. Другая половина от обезвоживания и голода, а тех, кто останется, добьют другие трибуты. Пока мы бродили по лесу, я не увидела ни одного съестного растения так же как и животных. Вспоминаю, как Уилл возмущался по поводу пустыни, интересно, что он скажет сейчас?

Мы скидали ветки у ствола огромного дерева, если бы не находились в низине, то с него можно было бы осмотреть всю арену, или хотя бы какую-то ее часть. Все лучше, чем ничего. На земле снега почти нет, но все еще невероятно холодно. Пальцы немеют, поэтому приходится дышать на них. Теперь моя очередь дежурить. Бен усаживается на ветки, предварительно отдав мне нож. О чем он интересно думает? Самый легкий вариант это перерезать ему глотку во сне и убежать. У него скорее всего тоже были подобные мысли, но я еще жива. Сегодня ночью обойдемся без кровопролития.

Сидеть невозможно, неимоверно хочется спать, поэтому брожу кругами, бегаю на месте, чтобы хоть как-то взбодриться. Тишина в купе с морозом, от которого чувствительность пальцев уменьшилась до нуля, напрягает. Я потеряла счет времени, начало светать, а это значило лишь одно – пора выдвигаться в сторону рога. Двоякая ситуация, если хочешь жить, то нужно к рогу, если хочешь умереть, то тоже нужно идти к рогу изобилия.

Пытаюсь растрясти Бена, но он не откликается. Сию секунду во мне вспыхивает паника. Он же не мог умереть во сне? Трясу сильнее, чуть ли не стукая парня головой о ствол дерева. По лицу течет что-то горячее, порезы на лице начинают щипать, капли слез звонко падают и ударяются о куртку Бена. Только этого мне не хватало, воды и так нет пока. В какой момент я стала бить его по щекам с неконтролируемой силой, не знаю, но он очнулся. Бен открыл глаза, с трудом соображая, что происходит. Кидаюсь его обнимать.

– Ты меня так напугал!

Я часто думаю о том, что из нас всех выживет только один человек. Один, кто вернется домой, и это должна быть я. Но почему-то сейчас, когда был великолепный шанс стать на шаг ближе к победе, я самолично упустила его. Я испугалась за жизнь того, кого знаю три-четыре дня. Смогу ли я вообще кого-нибудь убить? Теперь сильно сомневаюсь.

– Я тут подумал, – он говорит приподнявшись с моей помощью, – что спать на холоде не лучшая идея.

Очевидные вещи говорить в его стиле, превращать ужасные события в шутку или доходить до самоиронии, тоже одна из лучших черт характера Бена. Но это не выглядело в данный момент остроумно. Я помогла парню подняться на ноги.

Дрожь только усиливалась, нужно было развести костер хотя бы ненадолго, чтобы погреться, но каждый раз, когда я порывалась заняться этим, Бен заставлял идти дальше вглубь елового леса. Первоначальный план по добыче котелка для воды пришлось отложить на какое-то время, мы слишком замерзли, чтобы вернуться к рогу. Если в таком состоянии нас настигнут другие трибуты, отбиться мы не сумеем. К тому же на двоих у нас только армейский нож, заточенный кусок палки и проволока. С таким арсеналом будет сложно.

Уже сутки без еды и воды, да и несколько часов не было слышно выстрелов пушек. Бен ковыляет впереди меня на пару шагов, сил почти нет. Губы высохли и потрескались, уверена, что они сейчас синего цвета. Чем дальше мы уходим в лес, тем больше я думаю о том, что арена должна скоро закончиться.

– Давай разведем огонь! Я не могу идти дальше. – Пришлось остановиться.

Если по огню нас вычислят, то пускай придут. Либо это будут такие же замерзшие люди, которые предпочтут с нами посидеть у дружеского костра, либо нас убьют, третьего не дано.

Бен не успел ответить, он просто упал носом в снег. Поборов потуги своего организма упасть точно так же как и он, я насколько быстро могла подошла к нему и попыталась перевернуть. Пушка еще не стреляла, значит пока бедняга жив. Его тело перестало дрожать, зрачки расширились, а взгляд стал стеклянным. По моему телу пробежался холодок ужаса, Бен выглядел мертвым, дыхание было тяжело услышать, а почувствовать вообще нереально.

– Держись, я разведу костер, и мы тебя согреем, Бен. Хорошо? – с трудом прислонив его к стволу дерева, я даже немного разогрелась.

Понадобилось достаточно много времени, чтобы добыть ветки для розжига, однако проблемой стали далеко не они. Трением я добыла только пару мозолей, которые начали тут же саднить. Бен сидел неподвижно, он словно замер. Я боюсь поворачиваться и смотреть на него, каждый раз, когда украдкой замечаю его лицо, сердце болезненно сжимается. Он выглядит слишком мертвым, а это всего второй день игр.

– Еще немного, давай, ну же! – Такого упорства во мне не было никогда.

Желание спасти чью-то жизнь кроме своей творит великие вещи. Я терла одну крепкую ветку о кусок коры до тех пор пока не запахло паленым. Руки разогрелись из-за интенсивной работы, конечно не настолько сильно, чтобы чувствительность пальцев могла вернуться, но все же. Даже боль от мозолей перестала быть такой навязчивой из-за маленькой радости, что мы сможем отогреть конечности. Боюсь, что пальцы на ногах я уже не верну к жизни, лишь бы Бен продержался еще чуть-чуть.

Наклоняюсь ниже, упираясь ладонями в тонкий ковер из снега. Ладони щипят, но это уже лучше, чем ничего не чувствовать. Приходится раздувать искорки, которые добыла, чтобы они превратились в огонь. Еловые ветки очень плохо поддаются розжигу, но замечательно горят. Подкидываю сухие иголки, чтобы хоть как-то поддержать то, что добыла. Идет дым. Плевать! Сейчас главное отогреться. Жизненно важные уроки отца вспомнились именно тогда, когда это было необходимо.

Каждый год на Рождество папа притаскивал живую ель, дом заполнялся прекрасным запахом, а когда с нижних веток опадали сухие иголки, он рубил дерево и заправлял им нашу маленькую печку. Всегда было слышно потрескивание, но становилось неимоверно тепло. Папа говорил, что ели дают много жара, а сосны – меньше, но оба вида дров сгорают очень быстро. Нам невероятно повезло, что здесь именно еловый лес.

Я почти развела огонь, как чувствую, что кто-то берет меня за капюшон куртки и отшвыривает в сторону. Приземляюсь на землю, больно ударяясь о выступающий корень. Это Бен. Он зачем-то снимает куртку и говорит что-то невнятное. Выглядит как бешеный и ведет себя так же. Одиннадцатый идет на меня быстрым шагом, не знаю откуда в нем столько энергии появилось вдруг. Этого следовало ожидать, все изначально было спланировано. Бен крупнее и, надо полагать, лучше переносит холод. Он просто ждал подходящего момента, чтобы убить меня.

Пытаясь в кармане нащупать рукоять ножа (как хорошо, что додумалась оставить его при себе), пячусь назад до тех пор, пока не упираюсь спиной в дерево. Дальше некуда отступать, еще секунда и кто-то из нас будет мертв. Выставляю нож острием перед собой на вытянутых руках, вцепившись в рукоять обеими руками. В ушах пульсирует, я не могу ничего услышать кроме ускоренного тудум-тудум. Еще секунда, Бенджамин пытается разорвать на себе нательное белье с яростным криком. Еще одна секунда, он падает на меня. Едва успеваю вскрикнуть, как звучит выстрел пушки. Бен упал точно горлом на выставленный нож.

Кровь льется, кажется, рекой. Она стекает по моим рукам, а бездыханное тело в миг становится неимоверно тяжелым. Приходится постараться, чтобы столкнуть с себя Бена. Пока эмоции не взяли верх, быстро вытаскиваю нож из шеи, позволяя фонтану крови вылиться на мою белую одежду. И как только нож оказывается у меня в руках, я чувствую дрожь.

Руки полностью в крови, они липкие, и я не могу их контролировать. Я только что убила человека? Нет, не просто человека, а союзника. Того, с кем я должна была дойти до восьмерки финалистов.

Нужно собраться с мыслями. Судорожно, закусывая щеки до боли, чтобы не завопить от отчаяния и страха, пытаюсь снегом отмыть кровь с рук и куртки. Если с рук она еще хоть как-то сходит, то с одежды не убрать. Оборачиваюсь на Бена. Если бы не лужа крови, напоминающая о том, что он упал на нож, то можно было бы подумать, что одиннадцатый просто спит. Стараюсь успокоить себя тем, что просто защищалась, но никакие слова не могут избавить меня от чувства вины.

Хватаю куртку Бенджамина, которую он скинул с себя, прежде чем напасть на меня, дрожащими руками и надеваю ее поверх своей. Палка, нож и даже проволока – все при мне. Выдвигаюсь обходным путём в сторону рога. Адреналин очень сильно ударил в голову и разогрел тело, нет даже секунды подумать о костре, я просто иду, стараясь оттереть кровь от рук окончательно. Вот бы здесь была вода!

Комментарий к 9. День второй

«Парадоксальное раздевание» – явление при переохлаждении, возникающее непосредственно перед смертью. Суженные сосуды у поверхности тела внезапно расширяются и создают резкий приток тепла к коже, и человек будто бы начинает гореть, в мучительном приступе люди пытаются снять с себя одежду.

Следующая часть будет довольно большой и наполненной действиями. Простите, что заставила так долго ждать.

========== 10. Выживание ==========

Солнце поднялось очень высоко, свет отражается от снега и слепит глаза. Постепенно чувство страха стало проходить, руки начали ощущать покалывание от холода, а пальцы на ногах болеть, будто бы их отламывают. Я снова могу сконцентрироваться на собственном теле и его реакции на окружающую среду. Нужно добыть огонь и воду. Во рту полная засуха, пошли вторые сутки как я ничего не пила и не ела. И если слабость пока не ощущалась в полной мере, то сухость и некое жжение в горле были неотъемлемой частью меня на протяжении всего путешествия за последние двадцать четыре часа.

Нужно придумать способ добычи огня так, чтобы я не стерла ладони. Кажется, если я увижу еще больше крови на своих руках, то немедленно потеряю сознание, даже если она будет моя собственная. Набрав веток и сухих иголок для основы костра, я уселась у ствола дерева и разложила свои пожитки перед собой. Итак, у меня есть деревянное заточенное копье, которым при определенных обстоятельствах можно кого-нибудь убить, проволока, которой я еще не придумала применение, и нож.

Я смотрела достаточно долго на предметы перед собой, ожидая манны небесной, идеи, которую мне пошлют забытые боги прежнего мира. Самое смешное, что в какой-то момент меня действительно осенило. Можно ведь добыть огонь при помощи этой самой проволоки!

Привязав к концам куска обмотки два небольших сучка, чтобы они помещались в руки, я стала как бы пилить массивные ветки, постепенно ускоряясь. Ушло немало сил и времени, но я добыла искру без нанесения увечий самой себе. Вскоре до слуха донесся сладкий звук потрескивания дерева, а замерзшие части тела почувствовали тепло. Не сразу, но все-таки эта небольшая победа заставила меня улыбнуться.

Пальцам на ногах было тяжелее всего, пришлось снять ботинки, чтобы прогреть их. Чувствительность вернулась только через некоторое количество минут, но вместе с ней пришла неприятная тянущая боль, терпеть которую, сохраняя молчание, удавалось с трудом. Я была вынуждена закусить рукав куртки, чтобы справиться с этим. На некоторых пальцах образовались пузыри, из-за которых, судя по всему, мне стало сложно ходить. Пузыри эти налились красным. В голову пришел только один выход, ведь я не могу идти по снегу и промерзшей земле босиком. Ножом я вскрывала кожу и выпускала кровянистую жидкость наружу. Мало приятного в этом зрелище, но иначе я не смогла бы продолжить путь.

До конца отогреться конечно на арене не получится, всегда есть вероятность, что тебя найдут. А это значит, что нужно постоянно передвигаться. Я стараюсь не сидеть на одном месте больше пяти часов, да и в такой мороз особо не по филонить, даже если развести костер. Прогрев как следует свои ботинки, и кое-где подпалив подошву, я продолжила путь к рогу. Ни разу за день не пожалела, что забрала куртку Бена. Во-первых, моя уже перестала быть такой незаметной в этом снежном мире из-за огромного пятна крови на ней, а во вторых, ей можно укутывать ноги, когда ложишься спать, или подстилать, когда хочешь сесть.

Смеркалось. Нужно было выбрать место для ночлега, погреться уже не удастся, это слишком хороший способ выдать себя. Пить хочется неимоверно, впервые за два дня меня посещает мысль, что же там делает наш ментор. Где Уилл? Как там Стенли и родители? Родни? Я так сильно хочу домой, что готова взвыть от безысходности. Теперь, оставшись одна в глухом лесу, я начинаю осознавать как мне страшно. Но это чувство не парализующего страха, которое охватывает всех трибутов в начале игр на минных постаментах, а такое, что заставляет двигаться вперед, не оглядываясь через плечо.

Так как нести вахту теперь некому, сон стал более беспокойным. Пришлось выбрать место повыше, это был самый логичный выход из данной ситуации. С трудом забралась на ель, снизу из-за огромных раскидистых лап меня не будет видно, только знающий человек поймёт, что я где-то тут. Но меня больше смущала неустойчивость моей позиции. Я прижалась спиной к стволу дерева, как бы оставаясь в сидячем положении, закрыла все карманы, чтобы нужные и полезные вещицы не вывалились, деревянное копье пришлось спрятать внизу под снегом, а запасной курткой привязала ноги к ветке. Это явно не спасет меня от падения, но хотя бы что-то.

Как только окончательно стемнело, по обыкновению заиграл гимн и стали объявлять павших трибутов. Их было всего двое, девочка из четвертого дистрикта и Бенджамин. Следовательно Мелания, Домна и Уилл еще живы, как и профи. Когда-нибудь я услышу их имена очередным вечером, а пока нужно немного поспать, чтобы с утра продолжить свой путь.

Что я буду делать, если у рога не окажется ни фляги, ни котелка, ничего, что мало-мальски напоминает эти вещи? Как мне в таком случае добыть воду? Это все завтра, я, оказывается, настолько устала, и вновь становится неимоверно холодно, что глаза закрываются сами собой.

Меня будит скрип снега. Такой слышно только под человеческим весом. Еще темно. Этот трибут идёт крайне медленно, словно что-то ищет или просто ранен. Я, к сожалению, нахожусь в невыгодном положении, если он или она подойдут к стволу моего дерева, то найдут меня, для меня же обзор сужен до минимальности. Аккуратно отвязав свои ноги от ветки, я подтягиваю куртку к себе, чтобы надеть, но случайным резким движением ударяю соседнюю верхнюю ветку, с которой сходит снег. Лишь бы этому не придали значения.

Шум прекратился на время, я задержала дыхание. Счет пошел на секунды. Напряглась полностью, органы чувств, особенно слух, мышцы. Готовая в любую секунду спрыгнуть в сугроб и побежать, совершенно игнорируя тот факт, что до земли около семи-шести метров. Этот прыжок меня не убьет, но ноги сломать могу.

– Нужно поторопиться! – чей-то голос разрезает тишину.

Слышу шаги еще одного человека. Их двое и они очень осторожны, но это явно не профи. Значит ли это, что помимо нас кто-то еще заключил союзы? Они стремительно минуют мое лежбище, и почти сразу же начинает светать. Пару минут я еще выжидаю, боясь сделать хоть малейшее движение, боясь навлечь на себя беду. Мышцы дрожат от напряжения, пусть мне удалось какое-то время поспать, но расслабиться я так и не смогла. Надо слезать и идти дальше. Смотрю вниз, и начинает кружиться голова. Боязнь высоты дает знать о себе в самый подходящий момент. Я ведь не могу просто так свалиться с дерева! Это будет самая позорная смерть за все существование Голодных игр.

Аккуратно слезаю по стволу дерева, сильно цепляясь больными и замерзшими руками за кору и сдирая кожу. Сил не остается вообще, и где-то с высоты метров двух я падаю плашмя в сугроб. Сильный удар пришелся на спину, что выбил весь воздух из легких. Меня небось именно в этот момент показывают по телевизору, чтобы жители дистриктов и Капитолия знали, насколько я слаба и беспомощна.

Хочется закрыть глаза и заснуть. Я так устала бороться за свою жизнь, а все для чего? Чтобы вернуться в родной дистрикт? К людям, которые посчитали, что именно я должна пройти через весь этот ужас арены. Готова заплакать, но даже на это у меня не осталось сил. Да и слезы – лишь ненужный расход воды.

–Не спать, – шепчу я сама себе.

Выбираюсь из сугроба, собрав всю себя. Отряхиваю одежду от снега, проверяю карманы и забираю из тайника копье. Теперь оно служит мне опорой.

Сейчас наверняка зрители и спонсоры делают ставки на мою скорую кончину. Им весело, потому что тут я, а не они или их дети. Только это чувство отвращения и злости возвращает меня в реальность. Как было бы здорово, если бы на моём месте оказался кто-то другой. Я готова пожелать подобную участь любому ребенку, и мне ни капли не стыдно, потому что по возвращении в десятый меня будут почитать, и никто никогда не узнает, какого это пройти через всю арену.

Я бы хотела отправиться в обратную сторону от той, куда ушла недавно пара трибутов, однако я не увидела их следов на снегу. Не уверена, что правильным будет считать себя в относительной безопасности. Пришлось двигаться интуитивно, напрягая слух и зрение, чтобы в случае чего сделать хоть что-нибудь. Иду очень долго и за это время так никого и не встретила. На небе восходит солнце, оно светит, но не греет. На зрение полагаться больше нет смысла, солнечный свет отражается в белоснежном покрове и слепит. Жмурюсь, глаза колит от того, что они не могут даже слезиться.

Признаки обезвоживания начали появляться еще вчера, сегодня же они стали более явными. Глаза болят от яркого света, голова раскалывается, язык пересох и становится тяжелее дышать с каждым разом. Я готова начать есть снег, в надежде, что это хоть как-то утолит и жажду и голод. Но остатки благоразумия и вовремя вспомнившиеся слова инструктора в тренировочном центре меня останавливают. Я хочу выжить. Нужно как можно чаще повторять себе это.

Я изнурена, и это не обычная усталость от невероятно долгой прогулки по лесу, хотя и она составляет некоторую часть. Я шла почти без остановок, уговаривая себя сделать еще несколько шагов. Решение идти ночью приходит внезапно, но даже внутреннего дискусса не происходит. Я слишком быстро соглашаюсь с собой. Страх перед бандой профи и оставшимися трибутами ничто по сравнению с раздирающей жаждой и голодом. Я схожу с ума, советуясь сама с собой. По крайней мере осознаю, что это происходит.

Идти в потёмках по лесу не самая удачная затея. Тут слышен каждый вздох, каждый шаг, каждый звук, который при обычных обстоятельствах сложно заметить. Становится все хуже. Голова пульсирует дикой болью, отчетливо слышу сердцебиение. Каждый новый шаг дается с неимоверным трудом и дикой болью в ногах. Хочется упасть и больше никогда не вставать. Может стоило дать Бену убить меня?

Я уже перестала надеяться на помощь ментора и спонсоров. Если они не прислали мне хотя бы галеты до сих пор, значит во мне нет ничего интересного. С самого начала игр я показала себя трусихой, потерянной девчонкой, и вот теперь беспомощная девочка из десятого дистрикта, находящаяся на волоске от смерти. Легкая добыча! Любой трибут сможет со мной совладать, даже те, кто получил низкие баллы. У меня нет сил сопротивляться даже легкому ветерку.

Перед глазами все плывет. Палка служит мне опорой на протяжении всего пути, острым концом я втыкаю ее в снег, чтобы не упасть. Шаг, еще один, третий. Со стуком пытаюсь воткнуть палку, но она лишь царапает поверхность и уезжает, заставляя мое тело приземлиться на лед. Нужно найти в себе силы, чтобы встать и пойти дальше. Мое копье отлетело от меня на пару метров.

Рассвет только начал задаваться, еще сложно было что-то различить, но мой взгляд уцепился за фигуру. Это был человек, он сильно с криком долбил землю под собой, а рядом лежал еще один человек, точно как и я распластавшись на льду.

Я помню, когда еще была совсем маленькой, отец брал меня на озеро, где мы со Стенли учились плавать. И хоть с нашем дистрикте не было так много снега, как здесь, холода выдавались временами сильные. Вода на том озере покрывалась плотной коркой льда, и мы с отцом катались в наших ботинках по нему. Туда потом мы приходили с Родни, а вскоре вся детвора прознала про это место. Воспоминания – единственное, что сейчас может меня согреть.

Я смотрю за тем, как отчаянно этот трибут хочет разбить лед. Я слышу как он кричит, и молюсь, чтобы меня не заметили, потому что двигаться больше нет мочи. Он бьет чем-то отдаленно напоминающем копье, но короче, и внезапно, когда я готова уже закрыть глаза и сдаться наконец, я слышу пронзительный женский крик. Секунда, и парень оказывается под водой.

Я смотрю на все это издалека, и не могу ничем помочь. Он барахтается, пытается выбраться на поверхность, но лед крошится и вскоре, девушка, пытавшаяся ему помочь, тоже уходит под воду. Я слышу их крики, я чувствую их панику, правда ничем не могу помочь. Да и не хочу. Впервые за время пребывания на играх, я не хочу помочь выжить другим людям. Пусть лучше они умирают от естественных причин, нежели от моих рук.

Проходит около получаса, по крайней мере мне кажется так, в округе наступает мертвая тишина, разрезаемая двумя выстрелами пушек. Ещё два трибута умерли на моих глазах.

Звук пушки всегда на меня действует отрезвляюще, я начинаю ползти вперед, чтобы вес был максимально правильно распределен по льду. Я не хочу закончить так же, как они, но появляется безумная идея. Я подбираюсь к их вещам. Копье, которое было у парня ушло под воду вместе с ним, но девушка предусмотрительно оставила на поверхности рюкзак. Не думала, что когда-нибудь опущусь до мародерства, но выживает тот, кто умеет приспосабливаться. Думаю, в бедных дистриктах мне даже завидуют, потому как воровство карается отрубанием рук, а жить как-то нужно.

В рюкзаке у них лежала какая-то еда, напоминающая древесную стружку, металлическая фляга и баночка с сильнопахнущей мазью. Поспешно засовываю в рот стружку, жуется с трудом, но на вкус приятная. Рот тут же наполняется слюной. Думаю, эти умные трибуты любили обманывать свой желудок, потому и продержались. Во флягу набираю воды, стараясь рукой не залезть в ледяную жидкость. Хочется просто нырнуть туда и пить до тех пор, пока не лопну, но останавливает факт холода и то, что два трибута только что ушли под воду кормить рыб. Если они там есть, конечно же.

В рюкзак перекладываю и свои вещи, проволока и нож еще пригодятся, а вот мое деревянное копье осталось там, куда улетело еще час назад. Так же ползком выбираюсь в сторону леса. Он здесь кругом, не знаю куда точно я иду. Теперь, когда солнце уже совсем встало, нужно развести костер и прокипятить воду. Далеко уходить не хочется, я вряд ли напьюсь одной флягой. Думаю, что теперь, когда есть хоть какой-то перекус и блаженная вода, можно остановиться на пару дней, чтобы восстановить свои силы.

Так нельзя, но я мысленно благодарю этих трибутов за смерть, ведь они дали мне еще один шанс на возвращение домой.

Звук потрескивающей древесины как музыка для моих ушей. Воду кипячу, забросив в флягу еловых веток для дезинфекции. Не знаю почему, но помню прекрасно, когда Родни заболел, его мама давала ему отвар из еловых шишек от болезни. Может иголки так же полезны? Решаю, что лишним не будет.

Вода закипает через какое-то время, мои руки снова отмерзли, да и ногам намного легче. Я бы с удовольствием залпом осушила всю флягу, но приходится сначала подождать, когда вода станет приемлемой температуры. Пока выбираю место для ночлега, фляга остывает в снегу. Лучшее сочетание пламя и лед.

Забраться на какое-нибудь дерево сегодня не получится, я слишком истощена. Выбираю большое, корни которого прилично засыпаны снегом. Из последних сил выкапываю себе небольшую пещеру под снегом. Если правильно замаскировать ее, то можно остаться на несколько дней. Ближе к вечеру, небольшими глотками с огромными промежутками времени я выпила флягу теплой воды. Я чувствовала как каждый глоток заставляет меня внутри оживать, расцветать. Хотелось еще, но для этого вновь нужно было развести костер.

Какая-то часть энергии ко мне вернулась, так же как и способность мыслить здраво. В снежную пещерку, которую я себе соорудила, при помощи куска коры, я перетащила дотлевающие угли, и засунула в них свою прекрасную флягу, набитую до отказа снегом.

Под снегом, оказывается, довольно тепло. Почему я не додумалась о подобном ночлеге раньше? Здесь меня посещает мысль об умерших трибутах. Сегодня я слышала пушку несколько раз, но сочла это слуховой галлюцинацией от обезвоживания. Сейчас, когда голова стала более ясной, я понимаю, что умерло больше, чем два человека. Нас с каждый днем становится все меньше, но меня это вовсе не радует. Чем ближе финал, тем жестче отбор.