Текст книги "Пятьдесят оттенков ярости (СИ)"
Автор книги: Смешинка
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 34 страниц)
Луна положила голову ему на плечо, а тот посмотрел на свою суженную с таким обожанием, что я понял: пора уходить, поэтому заявил:
– Что ж, тогда я пойду, все скажу ребятам и самой Католине. Если честно, мне страшно даже представить реакцию этой девицы.
– Может, тогда скажем ей вместе? – занервничал Маттео.
Я в ответ не сумел сдержать улыбки. В этом он весь. Даже тот многообещающий взгляд, которым смотрела на него Луна, не мог помешать ее парню переживать за меня. Маттео – друг. Друг до мозга костей. Он никогда не поставит под удар дорогого своему сердцу человека, и всегда будет стремиться принять все на себя. Но сейчас тревога итальянца неуместна. С одной смазливой девчонкой я и сам справлюсь. Если что, подключу ребят.
– Не нужно, – отмахнулся я. – Во-первых, Католина меня знает и послушает. А во-вторых, тебе следует избегать общения с ней. По крайней мере, до ее отъезда.
Луна вздохнула, не скрывая облегчения. Да, именно к ее покою я и стремился. Пусть не волнуется. Я лично прослежу за тем, чтобы ни одна особа вроде Католины даже ногтем не коснулась моего друга. По понятным причинам, их отношения для меня так же важны, как собственные. Нет, я не позволю Луттео расстаться!
Комментарий к Глава 21
Ну, что, зайчики?))) Катя обещала – Катя сделала!))) Люблю вас!))) Жду отзывов!)))
========== Глава 22 ==========
Католина впала в истерику, узнав о своем отъезде. Рыдая, она причитала, что, дескать, Маттео не мог с ней так поступить, что это все из-за Луны, что она вынудила парня.
– Помолчи, – осадил я горничную. – Девушка здесь ни при чем. Я собственными глазами видел, как твой Маттео принял это решение. И далось ему очень легко. Мой друг не отвечает тебе взаимностью, Католина. Смирись.
Но та и не думала ни с чем мириться. Костеря нас всех последними словами, она продолжала плакать. Даже схватила свой телефон и позвонила самому Анхелло. Но тот лишь сказал, что его сын просто хочет лучшей жизни для нее, поэтому отправляет на повышение. Впрочем, других слов я от дипломата и не ожидал. Он – не дурак, и прекрасно видел, что молодая горничная по уши влюблена в Маттео. Странно, что сам парень так этого и не понял. Но, раз Луна очаровала Анхелло, вполне понятно, что и он тоже не хочет заставлять ее нервничать. И, сколько бы сын не заверял его в непричастности своей возлюбленной к этому решению, старого дипломата не проведешь. Как бы тепло он ни относился к Католине, счастье Маттео для него все равно первично. А счастлив он может быть только с Луной. Поэтому горничной ничего не оставалось, кроме как подчиниться. Она со слезами ушла наверх, собирать вещи, а мы с Ниной, Хим и Нико разместились в гостиной, отправив Симона домой на такси.
– Знаете, а мне жаль Католину, – заметила моя возлюбленная.
Эти слова меня нисколько не удивили. Я знал, что Нина – сущий ангел и пожалеет, наверное, даже Симона. Моя добрая девочка!
– Но ты ведь понимаешь, что иначе нельзя, – мягко возразил я, взяв ее за руку. – Если эта служанка останется здесь…
– Да, Луна будет ревновать, – согласилась моя возлюбленная. – А это может привести к ее расставанию с Маттео. И она опять будет плакать, чего я совсем не хочу.
– А я не хочу потом утешать своего друга, – кивнул я. – Поэтому мы должны сделать все, от нас зависящее, чтобы эти двое не поссорились, правда?
Нина кивнула. Я осторожно взял ее за подбородок, повернул голову к себе, посмотрел в глаза и сказал:
– Конечно, ты будешь жалеть всех – такова твоя суть. Может быть, за это я тебя так люблю. Но, пойми, невозможно сделать счастливыми всех. Счастье одних почти всегда делает несчастными других. Возьми нас с тобой. Мы счастливы, а твоя мама в ярости. У всех есть завистники. А у Луны и Маттео их, вообще, хоть отбавляй. И тут все сводится к тому, чье душевное состояние наиболее значимо для нас: близких друзей, которые до безумия любят друг друга, или девчонки, которую мы почти не знаем.
Моя возлюбленная ласково улыбнулась, поцеловала меня в нос и заявила:
– Конечно, друзей. Я поняла. Мы все делаем правильно.
От этого легкого поцелуя сердце мое сделало сальто, а внутри все так и дрогнуло, напоминая о том, что произошло этой ночью. Да, теперь эта девочка – моя. Полностью, без остатка. Больше никому ее не отдам! Ни один тип не коснется этого неземного сокровища, или я собственными руками оторву ему голову!
– Тем более, – подхватил Нико, – ты не можешь отрицать того, что Католина все это заслужила. Нужно было меньше вертеть хвостом перед хозяйским сыном.
– Действительно, – добавила Хим. – Неужели она, в самом деле, считала, что может завоевать Маттео, стать его девушкой, и все в таком духе?! Разве непонятно, что сеньор Бальсано – дипломат, человек из высшего общества – не допустит связи своего сына с простой служанкой?! Что за нелепая самонадеянность?!
– Не все меряется обычной меркой, Хим, – возразил я, оторвавшись от Нины. – Я прекрасно знаю Анхелло Бальсано. Этот человек – положительный до мозга костей. Наши с Маттео отцы не только служат в одной дипломатической делегации, но и являются друзьями еще с университетских времен. И, поверь, Анхелло примет любой выбор сына, если только тот представит эту девушку по всем правилам. Вот, Луну он принял прекрасно, потому что видит, как они с Маттео любят друг друга. Мой отец, по этой же причине, хорошо принял Нину. Так что не нужно грести всех богатых людей под одну гребенку.
Хим смутилась:
– Я поняла. Прости.
– Все в порядке, – мягко улыбнулся я. – Ты ведь не знала. Наверняка, в твоей жизни были только надменные хлыщи вроде Шерон Бенсон? Чем занимается твоя мать?
– Кстати, да, – спохватился Нико. Вчера ты обещала подробнее рассказать о ситуации в своей семье.
– Ну, собственно, там и рассказывать особо нечего, – пожала плечами Хим. – Мама родила меня еще в университете от какого-то случайного парня.
– Что значит – от случайного? – опешила Нина.
– То и значит, – вздохнула рыжая. – История, конечно, довольно мерзкая. Целомудрием моя мама никогда не отличалась, и долгое время просто вела беспорядочные половые связи. Проще говоря, спала со всеми подряд.
– Ужас какой! – поморщился я.
– Форменный кошмар, – согласилась девушка. – Вот, таких людей я просто не понимаю. Если ты еще не нашла свою любовь, то зачем ложиться под каждого встречного-поперечного?! А если нашла, будь с ним и не смотри на других!
При этих словах, Нико посмотрел на свою девушку с немым восхищением. Да и я, воспринимая Хим, как сестру, почувствовал что-то, похожее на гордость. А мое уважение к Медине резко возросло.
– В общем, так я и появилась на свет, – продолжала Хим. – Неизвестно, от кого и неизвестно, зачем. Уж поверьте, будь у моей мамы такая возможность, она бы обязательно сделала аборт. Но, увы, о беременности ей стало известно уже тогда, когда для него было уже поздно. А сейчас вы, наверное, вообразили, что после моего рождения мама резко меня полюбила. Вот и нет. Она просто спихнула меня бабушке и продолжила веселье. Я надеялась, что мама вернется за мной, когда закончит учебу, работу и квартиру. Но время шло, а она даже звонила раз в несколько месяцев. Нет, я не жалуюсь. Бабуля меня очень любила, и мне было с ней хорошо. Но, сами понимаете, мама – есть мама. В конце концов, когда мне исполнилось четыре, а она даже не позвонила и не поздравила, я окончательно смирилась с тем, что не нужна ей, и перестала чего-то ждать. А потом…
Голос Хим дрогнул, а глаза заволокла мутная пелена, как будто бедняжка вспомнила о чем-то страшном. Нико ласково погладил любимую по волосам и мягко спросил:
– Что было потом, малышка?
– Когда мне было шесть, бабушка умерла, – резко продолжила девушка. – И маме пришлось меня забрать. К тому времени, она уже руководила фирмой по продаже ювелирных украшений, но вела все такой же легкомысленный образ жизни. Я долгое время не подпускала ее к себе – боялась. Впрочем, она особо и не стремилась мною заниматься. Я была предоставлена сама себе, но мне уже было все равно. Конечно, в деньгах мать меня не ограничивала. Я получала все, чего хотела. Все, кроме ее любви, которой, собственно, уже не ждала тогда и, тем более, не жду сейчас. В общем, год назад мама вышла-таки замуж за адвоката и остепенилась. Я уже подумала, что теперь все наладится, и мы станем семьей. Но нет. Отчим откровенно меня третирует, называя ошибкой маминой молодости, а та утешает его и говорит, что, как только мне исполнится восемнадцать, отправит куда подальше.
Мы еще с минуту молчали, будучи не в силах переварить эту скверную историю. Сердце мое разрывалось от боли за эту малышку, которая были лишена и материнской любви, и отцовской. А еще, я искренне презирал сеньору Медину. Да как эта женщина, вообще, может называть себя матерью?! Уму непостижимо! Но, также, меня не оставляло ощущение, что Хим чего-то недоговаривает. Но давить на нее сейчас – значит довести бедняжку до истерики. Вон, какая он бледная. Ничего, потом пробью по своим каналам. От самой девушки мне нужно только одно.
– А как зовут твою мать? – спросил я как бы, между прочим. – Вдруг мой отец ее знает.
– Хулия, – пожала плечами рыжая. – Хулия Медина. А теперь – Хулия Феральдо.
Ага. Ну, что ж, Рауль разберется. Он – старый знакомый отца и может раскопать что угодно со своим детективным агентством. Главное, чтобы папе не рассказал. Не знаю, почему, но мне очень важна эта информация. Я хочу знать об этой девочке все. Как бы то ни было, у Нико такого желания явно не было. Он просто притянул возлюбленную к себе и выдохнул:
– Все хорошо, любовь моя! Все будет хорошо! Не выгонит же мать тебя на улицу, правда?
– Не выгонит, – согласилась та. – Более того, она уже купила квартиру, где я буду жить.
– Ну, вот, видишь? – ласково спросил парень. – Значит, все не так плохо. Да, конечно, тебе хочется материнской любви. Но, по-моему, эта женщина попросту на нее не способна. Не переживая, моя красавица! У тебя есть Ям, Рамиро, да и я тоже. И все наши друзья. Мы всегда будем на твоей стороне!
Хим в ответ просто вздохнула и прижалась к нему. А тот махнул мне рукой, как бы говоря: «идите, я сам разберусь». Что ж, надеюсь, я не ошибся в своем доверии. Если он обидит мою почти-сестру, ему не поздоровится. Но все же я увел Нину в столовую и попросил Элену подать нам туда завтрак.
– Тебе не показалось, что Хим чего-то недоговаривает? – напрямик спросила моя возлюбленная, когда мы сели друг напротив друга.
О, моя умная девочка! Она всегда все замечает, все видит, все чувствует. И как я мог думать иначе?! Ведь мне досталась прямо-таки Сеньоритта Наблюдательность.
– Еще как, показалось, – согласился я. – Более того, я почти уверен, что она умолчала о значительной части своей биографии.
– Да. Причем, намеренно.
– Вопрос в том, зачем. Ведь мы – ее друзья. Нам можно доверять, и Хим это знает.
– Может, она сама сделала что-то плохое?
– Плохое? Наша Хим? Ты сама в это веришь, любовь моя? Да у нее золотое сердце! Впрочем, как и у тебя.
Нина залилась краской и опустила глаза. Ну, вот, опять! А я так надеялся, что мы избавились от ее комплексов вчера ночью! После всех неподдельных стонов, криков и просьб о большем, мне казалось, что мы благополучно миновали этап стеснительности. Но нет. Я взял свою девушку за подбородок, нежно поднял ее голову, заставляя посмотреть себе в глаза, и тихо произнес:
– Нина, ты должна научиться принимать комплименты. Я намерен говорить их тебе постоянно. Ты – лучшее, что есть в моей жизни, и мне хочется, чтобы об этом знали все.
Нина порозовела еще сильнее, но робко улыбнулась и спросила:
– Ты ведь знаешь, как я люблю тебя, правда?
– Я знаю только то, как сам тебя люблю, – выдохнул я, очертив пальцами контур губ девушки.
Она охнула и прерывисто задышала. Да и я сам почувствовал, как кровь, словно вспенилась в жилах, а по телу прошла волна жара. Похоже, мне снова тесно в джинсах. Но, увы, уединиться с любимой я смогу не скоро, так что лучше взять себя в руки.
– И все-таки, возвращаясь к теме Хим, – продолжал я, торопливо отстранившись. – Неужели ты, и в самом деле, думаешь, что она способна на зло?
– Если честно, в это верится с трудом, – призналась Нина слегка охрипшим голосом. – Но как еще объяснить ее нежелание говорить на эту тему?
– Пока не знаю, – вздохнул я, доставая из кармана телефон. – Но скоро выясню.
– Что ты делаешь? – опешила моя возлюбленная.
Но я уже набрал номер и слушал длинные гудки, поэтому просто приложил палец к губам. Наконец, с другого конца провода донесся отклик:
– Алло?
– Привет, Рауль, – поздоровался я. – Это Гастон.
Называть фамилию необходимости не было. Из всех живущих на свете людей обращаться к двадцатисемилетнему владельцу лучшего детективного агентства в городе по имени могли только представители семьи Перида. Поэтому серьезный голос опытного сыщика тут же сменился на голос верного друга.
– Ба, кого я слышу! – насмешливо пропел Рауль. – Сам потомственный дипломат звонит! И зачем же тебе понадобился простой смертный, вроде меня?
– Не волнуйся, я тебя не просто так от работы отвлекаю, – заявил я. – Мне нужна кое-какая помощь.
– А ты разве не в Оксфорде сейчас должен быть? – хмыкнул сыщик. – Помощь ему нужна…
– На календарь посмотри, дубина, – беззлобно фыркнул я. – У нас каникулы.
– Ладно, ладно, оставим оскорбления. Что тебе нужно.
– Так-то лучше. Записывай. Мне нужна вся информация о некой Хулии Медине, которая год назад стала Хулией Ферральдо. И в том числе, от ее внебрачной дочери, Химене…
Комментарий к Глава 22
Вот так.))) Как вы думаете, что же накопает Рауль?))) Продолжение ровно через неделю.)))
========== Глава 23 ==========
Рауль обещал раздобыть информацию в течение нескольких дней. А пока мы с ребятами начали готовиться к Рождеству. Даже Луттео, закончив развлекаться, все-таки вышли из комнаты и присоединились.
– Ребята, а оставайтесь на Сочельник с нами, – вдруг предложил Маттео Хим и Нико за обедом.
Они с Луной как раз только что спустились и сели к нам за стол. Ясное дело, любовные игры, наверное, отнимают много сил. Меня так и подмывало поддеть лучшего друга и его возлюбленную, но я сдержался. В конце концов, именно Маттео вчера положил на прикроватный столик презервативы и даже словом об этом не обмолвился. Отвечу-ка я ему тем же.
– Действительно, – поддержала своего парня Луна. – Вшестером веселее. Тем более, раз у тебя дома все так печально…
– И не говорите, – согласилась Медина. – Моя мама, вообще, говорит, что мечтает избавиться от меня на Рождество. Мол, это будет означать мой скорый переезд от нее.
– Тогда тем более оставайся, – заявил я. – Дай ей понять, что сама не горишь желанием быть с ними. Ведь не горишь, правда?
– Конечно, нет, – удивилась Хим. – Если честно, я бесчисленное множество раз давала матери шанс. Но она всегда игнорировала мою протянутую руку. А теперь я просто устала и уже не жду ничего.
– Поэтому, думаю, нам стоит принять предложение, – поддержал ее Нико. – Мне кажется, здесь тебя ждет куда более приятное Рождество, чем в обществе матери и отчима.
При упоминании последнего девушка почти неуловимо передернула плечами. Ее возлюбленный ничего не заметил, А вот я сделал в уме еще одну зарубку: попросить Рауля накопать побольше информации об этом подозрительном типе.
– Да, пожалуй, ты прав, – кивнула тем временем Хим. – Но если только мы здесь никому…
– Никому вы не помешаете, – отмахнулся Маттео. – Этот дом частенько пустует. Ему нужна компания.
На том и порешили. После обеда мы, трое парней, отправились за елью, а девушки начали доставать украшения, которые Элена принесла из кладовки.
– Почему вы каждый год покупаете живое дерево? – поинтересовался Нико по дороге. – Разве не проще купить одно искусственное и ставить его постоянно?
– Безусловно, проще, – кивнул Маттео. – Вот только души в таком дереве нет. Как нет и того потрясающего хвойного аромата. А без этого и дух Рождества пропадает.
Затем, он улыбнулся и как-то отстраненно пробормотал:
– Мама очень любила живые ели.
Я молчал, потому что, в отличие от Нико, прекрасно понимал друга. Мне было доподлинно известно, с чем у него было связано такое желание каждый год ставить именно настоящее дерево. Мало, кто знает, что Маттео в раннем возрасте потерял мать. Сеньора Бальсано умерла от болезни сердца, не дожив двух недель до второго Дня Рождения сына. Мой лучший друг ее почти не помнит, но никогда не забудет, как весело она смеялась, наряжая ель к Рождеству, и с каким удовольствием вдыхала аромат. Он помнит, как мама наклонила одну из веток к его личику, как иголки смешно кололи ему носик. Помнит и сам аромат. А через несколько месяцев сеньора Бальсано умерла. С тех пор для Маттео архиважно наличие именно живой ели. Так он как будто вновь чувствовал связь с матерью. Анхелло к желанию сына относился с пониманием, поэтому запретил прислуге даже упоминать об искусственных деревьях. Интересно, а Луна знает об этом аспекте биографии своего возлюбленного? Он, вообще, не любит говорить о матери, но, как я успел убедиться, ради своей девушки готов стерпеть и не такое. С другой стороны, рассказать любимой о детской травме для него означает – продемонстрировать ей свою слабость. А на это мой лучший друг не пойдет даже под пыткой.
– Любила? – удивился неосведомленный Нико. – А что случилось?
– Она давно умерла, – коротко ответил Маттео.
– Прости, – смутился парень.
– Все в порядке, – отмахнулся мой лучший друг. – Просто не нужно задавать мне такие вопросы. Идем.
Через улицу от этого дома располагалась палатка, которая начинала работать перед Рождеством. Именно там можно было купить ель на любой вкус. Хозяин этой палатки – лесник, который может привозить деревья в неограниченных количествах. Маттео давно знал старика и даже неплохо общался с его старшим сыном, поэтому нет ничего удивительного в том, что он повел нас именно туда. Лесник как раз складывал новые ели в своей палатке. Очевидно, он еще не давал рекламы, потому что вокруг никого не было. Обычно, здесь в канун Рождества не протолкнуться.
– Эгей, Россарио! – позвал его Маттео.
Тот дернулся, поспешно обернулся и воскликнул:
– А, Маттео! Здравствуй. А я все думал: когда же ты придешь за свежей елью? Как раз вовремя – только что привез.
Раньше мне уже доводилось общаться с Россарио – ведь моя семья и семья Бальсано часто проводит праздники вместе. Это был высокий худощавый пожилой мужчина с черной кудлатой бородой, которая доходила до ворота простой хлопчатобумажной рубашки. Волосы на его голове были скрыты широкой панамой, лицо покрывала сеточка морщин, но карие глаза блестели, как черные жуки. Это был добрейший старичок, которого все любили. Вот и сейчас мы с Маттео не смогли сдержать улыбок при виде Россарио. Да и он тепло нас приветствовал.
– А это, как я понимаю, еще один ваш друг, ребята? – поинтересовался лесник, окидывая любопытным взглядом Нико.
Когда все познакомились, старик поспешил показать нам ели. Как и всегда, у меня разбежались глаза. Россарио свое дело знал. Здесь были деревья на любой вкус: огромные и небольшие – пушистые и тонкие. Каждое было великолепно по-своему. А запах! Боже мой, как замечательно все это пахло! Я бы, наверное, мог вдыхать этот божественный аромат вечно! Несколько минут мы втроем просто дышали полной грудью, чувствуя, как легкие наполняет запах хвои и древесной смолы. Но вот, Маттео шевельнулся и начал осматривать деревья. Мы с Нико присоединились к нему через минуту.
– Как думаете, – привлек мой друг наше внимание, остановившись у изящной высокой ели, – понравится Луне? Это – наше первое Рождество вместе, и я хочу, чтобы все прошло идеально.
Я внимательно осмотрел дерево. Почему-то оно сразу вызвало у меня ассоциацию с нашими девушками. Такое милое, красивое, изящное. И неординарное. Серьезно! Во всем этом изобилии я больше не видел ни одной похожей ели! Ни одной! Поэтому тут же кивнул и сказал:
– Кажется, то, что надо.
– Да, – ответил Маттео. – Обычно, я покупаю более разлапистые деревья, но не сейчас. Теперь я нашел любовь всей своей жизни и хочу доказать Луне, что теперь ничего не будет по-прежнему. Она перевернула всю мою жизнь, включая и взгляды на ели.
Вот уж, какой романтики я от своего друга не ожидал! Он в принципе никогда не относился к разряду сентиментальных людей, а услышать такое, да еще и без присутствия девушки было чем-то из ряда вон выходящим. Ведь это означало, что он не просто готов часто говорить Луне о своих чувствах, а испытывал их на самом деле, не боясь признаться друзьям. Будь здесь его возлюбленная, непременно поцеловала бы парня за такие слова. Кстати, может, имеет смысл рассказать ей? Пусть у Маттео будет еще одно развлечение в постели? Хотя нет. Лучше сделать это перед сном – тогда успею спрятать в их комнате камеру. Это, конечно, чудовищно. Однако я хочу как лучше. Симон точно поймет, что Луна ему не принадлежит, когда увидит запись. Надеюсь, Маттео ни о чем не догадается, потому что убьет меня, какие бы благие цели я ни преследовал.
– Необычный выбор, – заметил Россарио, когда мы указали ему на эту ель.
– Рождество у меня в этом году тоже необычное, – заявил мой лучший друг. – Да и у всех нас.
Заплатив за дерево, мы втроем понесли его домой.
– Спорим, девочки будут в восторге, – предположил Нико. – Эта ель прекрасно подходит нашим изящным очаровательным красавицам. И при этом на нем можно разместить все украшения, какие они только пожелают.
– Надеюсь, – кивнул я. – Кстати, кто что подарит на Рождество своей второй половинке?
– Я – ноутбук, – отвечал Маттео.
– Так у Луны он вроде есть, – опешил я.
– Был, – вздохнул мой лучший друг. – Но несколько недель назад мы с Луной решили снять наши игры на камеру, и…
– Какие еще игры? – опешил Нико.
Но Маттео посмотрел на него так, что парень быстро все понял и кивнул. Понятное дело, не станет же нормальный человек произносить слово «секс» посреди улицы.
– Так вот, – продолжил он. – Вышло все замечательно. Мы искренне наслаждались этим видео. До тех пор, пока Моника не погрузилась в один сериал, и Мигелю не пришлось проверять почту через ноутбук Луны. Вот только взял он его без разрешения и не знал, что эта вкладка открыта.
– Ничего себе! – охнул я. – Как только ты остался жив после этого?
– А я и не остался бы, – покачал головой Маттео. – Но Луна сумела объяснить отцу, что ей восемнадцать. Она имеет право встречаться с кем угодно и заниматься с ними чем угодно. Родители, конечно, были в ярости, но не нашлись, чем на это ответить. А вот ноутбук пал первой жертвой этого скандала. Мигель так рассвирепел, что ударил его об пол сразу, как только увидел часть записи.
Тут только я подумал: ведь по сути мы с Нико собираемся сделать то, что Луттео уже делали. Может, удастся избежать плачевных последствий? Главное, подать это под правильным соусом…
– Так значит, запись была потеряна? – участливо поинтересовался я.
– Увы и ах, – развел руками мой лучший друг. – А вышла просто шикарной. Вот это обидно.
– Еще как обидно. А может, вам следует снять новое видео?
– Знаешь, мы об этом думали, но пришли к выводу, что Монику и Мигеля хватят удары, если они еще раз увидят нечто подобное.
– Ну, а вы спрячьте запись подальше. Если вам она так нравилась…
– Конечно, нравилась! Мы как видели ее, так и заводились! Луна говорит, что скучает по нашим вплетенным телам на экране.
– Тем более, – настаивал я. – Пусть это будет бонусом к твоему подарку. А кто, кстати, снимал видео в прошлый раз?
Друг посмотрел на меня, как на психа, и насмешливо хмыкнул:
– Ты что, шутишь? Думаешь, я позволил бы кому-то увидеть мою девушку обнаженной?! Мы снимали это видео только для самих себя. Я просто поставил камеру на прикроватный столик, и…
– Но ракурс, наверное, получился не очень? – опешил Нико.
– Возможно, – кивнул Маттео. – Только нас это не волнует. Повторяю: это видео предназначалось только для наших глаз.
– А Луне очень нравилось смотреть его? – поинтересовался я.
– О, да! Я не успевал нажать на кнопку воспроизведения, как ее ручки уже были у меня под футболкой.
– Тогда ты просто обязан снять новое видео, – заявил я. – Представь, как это обрадует твою возлюбленную. Если хочешь, я даже готов быть оператором. Не волнуйся, прелести Луны мне не интересны.
Приятель окинул меня удивленным взглядом и как будто задумался, а потом заявил:
– Я не могу принять такое решение в одиночку. Мне нужно с ней посоветоваться. Но, думаю, ты прав насчет видео. Мы его снимем.
Комментарий к Глава 23
А вот и новая глава!))) Как думаете, что на предложение Гастона ответит Луна?))) Пишите в комментарии!))) Люблю вас!)))
========== Глава 24 ==========
Проблема была решена довольно быстро. Луна с энтузиазмом согласилась на новое видео и даже позволила их снимать.
– Мне никогда не нравился ракурс на старой записи, – призналась она. – Иногда камера должна была отдаляться или приближаться.
– А тебя не будет смущать присутствие Гастона? – занервничал Маттео.
– Смеешься? – хмыкнула его возлюбленная. – Он – единственный человек, кроме тебя, которого я совсем не стесняюсь. С тобой смущение отступает по понятным причинам, а нашего общего друга я просто не воспринимаю, как молодого человека. Только, ребята, давайте не будем ни о чем рассказывать Нине. А то она упадет в обморок или назовет нас извращенцами.
Представив реакцию возлюбленной, я невольно поежился. Да уж, он явно в восторг не придет. Терпеть не могу ей врать, но придется. Симона необходимо наказать. А это – самое жестокое, что мы смогли придумать. Так что вечером я сказал любимой:
– Мне нужно поговорить с Луной и Маттео. Скоро вернусь.
Нина кивнула, чмокнула меня в губы и заявила:
– Жду тебя в комнате.
Уточнять, в какой именно, необходимости не было. Конечно, речь шла о той спальне, где у нас прошлой ночью все случилось. У меня даже было сильное подозрение, что в своей комнате я не проведу ни одной ночи за эти каникулы. По крайней мере, буду на это надеяться. Мы с Луттео поднялись наверх и заперлись в их комнате.
– Не обращайте на меня внимания, – приободрил я друзей, готовя камеру. – Делайте все так, как делаете всегда. Дайте знак, когда запись можно будет включать.
Влюбленные сначала немного стеснялись, что, в общем-то, логично. Мало, кто спокойно будет заниматься любовью в присутствии постороннего человека, даже если это – их лучший друг. Но, когда Маттео все же притянул девушку к себе и впился ей в губы, оба тут же перестали обращать на меня внимание. Мой друг, не прерывая поцелуя, махнул рукой. Поняв намек, я включил камеру. Вот тут дало о себе знать мое собственное смущение. Не то, чтобы мне было противно смотреть, как языки Луттео сплетаются, а тела приникают друг к другу. Нет. Просто слегка… неуютно что ли. Как будто подсматриваю за чем-то нехорошим. Впрочем, по сути, так оно и было. И тот факт, что съемка разрешена участниками, нисколько этой неловкости не облегчал. Надо сказать, я никогда не увлекался просмотром эротических роликов в интернете. Но, наверное, именно так чувствуют себя люди, которые случайно на это натыкаются. Тем не менее, я понимал, что так нужно. Ради потенциального покоя Луттео. Мы можем избавить Луну от притязаний Симона, лишь продемонстрировав мексиканцу, как эти двое счастливы вместе.
– Чего ты хочешь, Девочка-Доставка? – прошептал Маттео, проводя дорожку поцелуев от уха возлюбленной, вниз, к шее.
– Раздень меня, Клубничный Мальчик! – простонала та, тяжело дыша и запрокинув голову, предоставляя парню еще больше места для поцелуев.
Руки ее при этом уже боролись с пуговицами на рубашке Маттео.
– Твое желание – закон, любовь моя! – воскликнул тот и потянул вверх футболку девушки.
К тому времени, как эта деталь одежды оказалась на полу, мексиканка уже стягивала с него рубашку. Тот отставил назад руки, позволив ей упасть куда-то еще. Когда мой друг снял со своей любимой белый кружевной бюстгальтер, я невольно прикрыл глаза и постарался не обращать внимания на то, что у девушки, несомненно, красивая фигура. Хотя, что тоже несомненно, Нина еще лучше. Во всех смыслах. А Луттео продолжали бороться с одеждой друг друга. На пол полетели джинсы Маттео, а парень уже снимал джинсы с самой Луны.
К собственному стыду, я вынужден признать, что и сам почувствовал определенное возбуждение, хотя никогда никому бы в этом не признался. Но, наверное, правильно говорят: от физиологии не убежать. Через пару минут мой лучший друг перестал целовать шею Луны и опустился вниз, к плечам и груди. Когда он втянул в рот коричневый сосок девушки, она вскрикнула от удовольствия. Колени у нее подогнулись, и она буквально повисла в руках возлюбленного. А тот, казалось, вовсе и не был против. Подхватив суженную, он положил ее на кровать и продолжил осторожно снимать с нее джинсы. Стянув их, молодой человек снял, также, и носки, укусив любимую за большой палец ноги. Та застонала. Тогда Маттео взял подушку и подложил под все еще перевязанную ногу возлюбленной.
– Не вздумай ею шевелить, а то я остановлюсь, – пригрозил он.
– О, боже, обещаю! – хрипло закричала Валенте. – Прикоснись ко мне! Пожалуйста!
– С удовольствием, любимая! – заявил парень и лег сверху, обхватив губами сосок Луны.
– А-а! – закричала та, выгнувшись навстречу. – Еще!
Мнут десять мой лучший друг играл с грудью своей возлюбленной. Он покусывал, посасывал, и ласкал языком каждый из ее сосков, а та стонала и извивалась, умоляя продолжать. Порезанная нога ее начала подрагивать, а бедра – подниматься, как бы приглашая войти. Маттео, однако, не спешил, двигаясь поцелуями еще ниже. Наконец, он стянул с возлюбленной белые кружевные трусики, отбросил их в сторону, а сам ввинтил язык в ее пупок.
– А-ах! – воскликнула Валенте. – Боже! Не останавливайся!
– Ты ведь знаешь, что я собираюсь сделать, – прохрипел парень, нависнув над промежностью возлюбленной. – Не возражаешь?
– Давай! – простонала та. – Делай со мной все, что хочешь!
Я со смесью удивления, ужаса и невольного возбуждения наблюдал, как мой лучший друг, сын известного дипломата, припадает ртом к промежности своей девушки. Он без намека на брезгливость посасывал, вбирал в рот, лизал эту часть тела мексиканки. Та кричала, изгибалась и руками прижимала голову парня сильнее. Луна металась по кровати и выкрикивала имя любимого, но ни разу не убрала ноги с подушки – похоже, тот ее к этому приучил.
Забавно. Маттео не устает заботиться о своей суженной и следить за ее безопасностью, даже находясь в состоянии возбуждения. Вот это любовь! А еще меня удивляло то, как он мог столь порочно ласкать промежность возлюбленной. Разве это не должно быть противно? Однако, судя по всему, Луттео искренне таким действом наслаждались. Девушка кричала все громче, изгибалась сильнее и умоляла не прекращать ласки. А парень с удовольствием кружил языком по промежности любимой, смакуя, похоже, каждое мгновение. Что интересно, у Нины между бедер был холмик волос, а у Луны его не было. Может, она сама его как-то удалила? Впрочем, я старался не смотреть на тело девушки. Только на лицо, глядя, как она кричит, морщит нос в удовольствии, и как ее лоб покрывается испариной. Наконец, девушка задрожала и забилась в агонии головокружительного удовольствия. Только тогда, когда это закончилось, Маттео поднял голову и ласково спросил:
