Текст книги "Пятьдесят оттенков ярости (СИ)"
Автор книги: Смешинка
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 34 страниц)
– Алло?
– Сеньор, Вы заказывали такси, – отчеканил мужской голос. – Оно подъехало.
– Выходим, спасибо, – кивнул я и отключился.
– Все, поехали, – торопливо кивнул Джеймс, схватив свой рюкзак.
– Джим, ты точно хочешь со мной? – на всякий случай спросил я.
– Точно, – отмахнулся тот. – Пойдем.
Возле дома, как и договаривались, стояло такси. Мы с Джеймсом вместе сели назад, и я обратился к таксисту:
– Сколько времени займет дорога до аэропорта?
– Часа два, поскольку пробок немного, – отвечал тот, выруливая на дорогу.
– А по деньгам? – спросил я.
– Пятьдесят фунтов, сэр
– Плачу сто, если мы будем там через час.
– Будет сделано, сэр! Домчу вовремя! И, наверное, Вам следует пристегнуться.
Мы с Джеймсом поспешно щелкнули ремнями, а таксист вдавил педаль газа. Я отключил телефон, а по дороге вкратце обрисовал другу произошедшее. Тот предсказуемо возмутился и пообещал оказать мне максимальное содействие в этом благородном деле.
– Джим, может, тебе не стоит ехать со мной? – поинтересовался я. – Это…
– Заткнись, – посоветовал мой друг.
Я не смог сдержать улыбки. Ведь именно это, на месте Джеймса, сказал бы Маттео. Что ж, значит, мне повезло с друзьями. Но тут я вспомнил про Хим, и глаза мои снова налились кровью. Все, пусть этот Эннио читает все молитвы, какие знает! К нему едут мстители, жаждущие крови. Я так поколочу это ничтожество, что он потом месяц подняться не сможет, а уж на людях показаться – тем паче. Я навсегда отучу его поднимать руку на девочек! Я выбью из него эту мерзкую привычку и сделаю так, чтобы впредь он десять раз думал прежде, чем распускать кулаки! Никто не смеет трогать мою малышку! Она и так в жизни много натерпелась и заслуживает теперь находиться в семье, где ее любят! Моя сестренка будет окружена заботой и больше никогда не почувствует себя одиноко!
– Так, – подытожил Джеймс, прервав мои размышления. – Сейчас восемь вечера. Если верить таксисту, мы должны быть в аэропорту в девять. Правда, во сколько рейс…
– Во столько, во сколько я приказал, – пробурчал я. – Отец специально оставил честный самолет и пилота, чтобы я мог мотаться в Аргентину без вреда для учебы. Я уже позвонил этому пилоту. Через час он будет ждать нас у входа в аэропорт.
– Ну, хорошо. Здорово, наверное, быть сыном дипломата!
– Не жалуюсь.
– Итак, если в девять мы взлетим, то в Буэнос-Айресе будем около одиннадцати утра.
– Ты забыл о часовых поясах. Сейчас в Аргентине четыре часа дня, поэтому прилетим мы туда около семи утра, а не одиннадцати.
– Устроим отчиму твоей сестренки незабываемый выходной? Разбудим субботним утром, да еще и поколотим?
– О, да! Научим этого урода манерам!
Водитель такси не подвел. Мы прибыли в аэропорт даже на десять минут раньше назначенного времени. Несмотря на то, что оно еще не наступило, летчик уже стоял на крыльце аэропорта. Это был высокий молодой мужчина лет тридцати пяти, прекрасно сложенный, розовощекий, с открытым лицом. Он был одет в черную форму пилота, но без фуражки, что позволяло увидеть его коротко стриженные темные волосы. Узнав меня, он махнул и подвел нас с Джеймсом к стойке регистрации.
– Ваш отец звонил, сеньор, – с опаской сказал он мне. – Боюсь, как бы после этого рейса мне не пришлось искать новую работу.
– Не бойтесь, – отмахнулся я, протягивая свой паспорт регистратору. – Он злится на меня, а не на Вас. В крайнем случае, я с ним поговорю. Объясню, что это я виноват во всем.
– Кстати, так оно и есть, – пробурчал Джеймс, проходя контроль вместе мо мной.
– Я тебя сюда не тащил, – напомнил я.
– Я-то сам пошел, – согласился мой друг. – А вот бедного летчика ты, наверное, с постели поднял.
– Все в порядке, – поспешно заверил тот. – Я отдыхал много месяцев, и сеньор Гастон имеет право требовать от меня присутствия в любое время.
– Как Вас зовут? – поинтересовался я.
– Энрико, – представился пилот. – Энрико Девильо.
– Очень приятно, – кивнул я. – Меня Вы знаете, а это – мой друг, Джеймс. Он полетит с нами.
– Как угодно, сеньор, – кивнул летчик. – Ваш отец, конечно, хотел запретить мне выводить самолет на полосу. Но я озвучил угрозу, которую Вы просили озвучить, и он быстро отступил. Сказал, мол, слушать Ваших указаний, а он потом разберется.
– Вот и пусть разбирается, – отмахнулся я. – А мне важнее защитить сестру. Идемте в самолет.
Через металлоискатель все прошли нормально, в самолет загрузились спокойно и взлетели без приключений. Начался долгий перелет. Сидя отдельно от кабины пилота, мы с Джеймсом решили использовать это время, чтобы отдохнуть. Уже засыпая, я вспомнил, что так и не позвонил Нине. А здесь связь не работала. Хотя, ведь я обязательно заскочу к ней после того, как разберусь с Эннио. Надеюсь, моя девочка все поймет. А может, ей позвонит папа или Хим. Но в тот момент я был слишком зол для того, чтобы думать о своей любимой, и даже тринадцатичасовой сон не помог. Мне все время снилось, как я убиваю незнакомого мужчину в костюме (ведь Эннио я в глаза не видел) разными способами. То изобью до смерти, то зарежу, то застрелю, то задушу, то отравлю, то брошу в Атлантический океан на съедение акулам. В общем, во сне я был самым настоящим садистом. Да и наяву я выходил из самолета, желая разорвать этого никчемного адвокатишку на кусочки. Когда из динамика в салоне раздался голос Энрико, оповещающего о том, что мы скоро приземляемся, я по-прежнему был исполнен решимости навсегда выбить дурь из отчима Хим. А потом – прямым ходом к Нине. Она мне сейчас нужнее, чем кто бы то ни было. Только с ней я смогу забыться, успокоиться и утонуть в океане наших чувств. Хочу потеряться в ней, отвлечься, заменить ненависть любовью…
– Слушай, Гастон, – прервал Джеймс мои похотливые мысли, – ты не думаешь, что твои родители могут тебя в аэропорту перехватить? Наверняка, Энрико отчитывается хозяину о каждом шаге.
– Пусть попробуют, – заявил я. – Бегаем мы быстро. Главное, чтобы у них не хватило мозгов притащить Нину – тогда я точно никуда не смогу бежать.
– Надеюсь, до этого не дойдет, – вздохнул Джеймс.
Впрочем, как выяснилось, Энрико был очень понимающим человеком. Он не сообщил моему отцу ни того, во сколько мы вылетели, ни того, во сколько приземлились. А в самолете у него, конечно, тоже не работала связь. Так что в эропорту нас никто не ждал. Мы сразу поймали такси и поехали прямо к дому, где раньше жила Хим. Адрес я знал, потому что приятель-детектив присылал мне фото досье на сестру. Таким образом, уже через полчаса после приземления мы с Джеймсом со всей дури стучались в дверь лома, где когда-то издевались над Хим. Все, сейчас полетят клочки по закоулочкам! Непонятно только, почему папа и дядя Леон не помчались сюда сразу, как увидели побои на лице девушки. Я бы колебаться не сал. Ладно, потом спрошу. Короче, пусть Эннио Ферассо готовит себе гроб, потому что оставлять его в живых я не настроен!
Комментарий к Глава 44
Итак, зайки, что вы думаете? Сможет ли Гастон поколотить его? А какова будет роль Джеймса? Как вам кажется?
========== Глава 45 ==========
Как следовало ожидать, и Хулиана, и ее супруг, были, мягко говоря, удивлены, когда у них на пороге, в столь ранний час, появилось двое разъяренных молодых людей с рюкзаками за спинами. Дверь открыл сам Эннио, за спиной которого маячила жена. Оба еще были в халатах, накинутых поверх пижам. Хулия держала в руках маленькую кофемолку. Она, может, и не имела с дочерью особых внешних сходств, но что-то в ее лице невольно напоминало Хим. Или всему виной то, что я знаю об их кровном родстве. Хотя, наверное, если поставить мою сестру рядом с этой женщиной, в жизни нельзя будет догадаться, что они – мать и дочь.
Темно-каштановые волосы Хулии еще совеем не были тронуты сединой, но строгое лицо уже украсили первые морщинки – на лбу и переносице. Это говорило о том, что она чаще хмурилась, чем улыбалась. Серые глаза смотрели ясно и пронзительно, словно пытаясь прожечь нас насквозь. Тонкие губы плотно сжаты, а овальное лицо казалось еще длиннее из-за распущенных волос, которые ниспадали ей почти до пояса. Женщина была очень худой и держалась с поистине царским достоинством. Именно это, наверное, придавало ей некоторого очарования. Конечно, годы оставили на внешности Хулии свой след, но даже сейчас я понял, почему в молодости она не страдала от недостатка мужского внимания.
Эннио Ферассо же представлял собой классический пример блюстителя закона и порядка. Его темные волосы аккуратно лежали на круглой голове, а густые брови были сведены на переносице. Карие глаза строго взирали на мир из-за прямоугольных очков, а усы щеточкой делали его похожим на Адольфа Гитлера. Он был чуть крупнее жены, но явно тоже не страдал от избыточного веса.
–Чем могу быть полезен, молодые люди? – спросил он довольно грубым голосом, окинув нас с Джеймсом недоумевающим взглядом.
Я не стал тянуть кота за хвост и прямо с порога ударил его в челюсть. От неожиданности мужчина не устоял на ногах и упал, случайно задев и потянув за собой жену. Хулия закричала, но Джеймс проворно зажал ей рот ладонью со словами:
– Все хорошо, сеньора. Если будете вести себя тихо, Вас не тронут.
Это позволило мне пнуть Эннио по ребрам, а потом наклониться, схватить его за грудки и прорычать в лицо:
– Вам понятно, за что я Вас ударил, сеньор?!
– Кто вы такие?! – бормотал тот, морщась от боли. – Если грабители, то мы не храним в доме наличных!
– Нет, я не грабитель, – отрезал я. – И не убийца, опережая Ваш следующий вопрос. Хотя, если Вы, сеньор, не оставите в покое мою сестру, я могу и стать убийцей. Вам ясно?
– Какую сестру?! – охнул Эннио. – Вы что, брат Стеллы?! Да это же был просто невинный флирт!
– О своих похождениях будете рассказывать супруге, – отмахнулся я. – А сейчас речь пойдет о Вашей падчерице, Хим.
– Что?! – вскричал адвокат. – Да откуда у нее еще брат взялся?! Сначала папаша объявился, потом дядька с теткой! Что дальше?! Прабабушка верхом на динозавре приедет?!
– Может, и приедет, – парировал я. – Только Вы этого уже не увидите, потому что сейчас умрете!
Размахнувшись, я нанес мужчине еще один тяжелый удар в лицо. Тот взвыл. Очки давно слетели с его носа, что позволило мне поставить ему синяк под глазом.
– Я подам на Вас в суд! – орал Эннио Ферассо.
– Да ну? – изогнул бровь я. – Подавайте сколько угодно. Вот только Хим тоже легко может это сделать. Достаточно просто снять побои, которые Вы нанесли ей вчера.
– Снимайте, – воскликнул адвокат. – Нужно еще доказать, что это я!
– А здесь и доказывать ничего не требуется, – отрезал я. – Показания Ваших друзей и соседей по-прежнему на руках у детектива. Те показания, в которых говорится об избиениях и угрозах, которым вы подвергали мою сестру. И я не поленюсь их обнародовать. А теперь представьте жирность того креста, который эти показания поставят на Вашей адвокатской карьере.
Судя по всему, потерять работу Эннио Ферассо боялся всерьез, поэтому быстро успокоился и спросил:
– Сколько Вы хотите?
– Сколько – чего? – не понял я.
– Денег, чего же еще! – огрызнулся мужчина. – Я спрашиваю, сколько стоит Ваше молчание и уничтожение всех показаний?
Я снова рассердился. Ах, он думает, что я сюда пришел его шантажировать! Ну, знаете ли!
– Вы мне омерзительны! – крикнул я, снова ударив его. – Думаете, что все в жизни меряется деньгами?! Так вот, деньги Ваши мне не нужны! Я просто хочу, чтобы Вы оставили Хим в покое! Ее у Вас уже забрали, так что дайте девочке жить спокойно! Жить там, где ее окружат любовью и заботой, чего она, за восемнадцать лет жизни, не видела ни от матери, ни, тем более, от Вас! Итак, давайте еще раз. Вы помните, кто такая Химена Медина?
При этом я недвусмысленно занес кулак, молчаливо давая понять, какого ответа жду. И Эннио Ферассо меня понял, потому что поспешно заюлил:
– Химена Медина? Никогда о такой не слышал. А ты, дорогая?
Джеймс убрал руку со рта Хулии, но прежде, чем она успела что-то сказать, я, отступив от ее мужа, заявил:
– С Вами, сеньора, у меня будет отдельный разговор. Точнее, даже не разговор. Мне просто нужно посмотреть Вам в глаза и спросить: чем заслужила Ваша дочь подобное обращение? Вы бросили ее, когда она только родилась, за все детство ни разу не навестили, а уж как относились к ней, когда она жила с Вами – вообще, отдельная история.
– Между прочим, моя дочь никогда ни в чем не нуждалась, молодой человек, – высокомерно заявила женщина. – Так что не нужно говорить о плохом отношении.
– И Вы туда же! – фыркнул я. – Знаете, вы, двое, наверное, и впрямь, два сапога – пара. Все у вас всегда в деньги упирается. А ведь счастье совсем не в них. Особенно, если речь идет о детском счастье. Для ребенка счастье – это не коробка игрушек и не ящик сладостей. Счастье – это мама рядом. Это мамины объятия, поцелуи, слова «я тебя люблю»… Сеньора, а Вы любите Химену? Хоть немного?
Женщина молчала.
– Ах, да! – изогнул бровь я. – Совсем забыл, что Вы ее воспринимали, как ошибку молодости, не более. Так вот, если эта самая «ошибка» для Вас хоть что-нибудь значит, отпустите ее и дайте спокойно жить с теми, кто, действительно, относится к ней со всей любовью. Если же Химена для Вас – пустое место, то я сам больше ее к Вам на пушечный выстрел не подпущу.
– Вы не посмеете, – холодно заметила эта неприятная особа. – Я – ее мать.
– Не смейте называть себя матерью! – рявкнул я. – Вы – демон в женском обличии! Даже крысы заботятся о своем потомстве, а не бросают его на произвол судьбы!
– Но я вовсе не бросала ее на произвол судьбы, – возразила Хулия. – Я отдала Химену матери, потому что, на тот момент, так было лучше для самой девочки.
– Ах, Вы еще имеете наглость прикрываться интересами ребенка?! – возмутился я. – Ну, знаете ли! Я думал, что Вы – просто эгоистка. Но нет. Вы намного хуже. Химена росла у своей бабушки, потому что так было удобно Вам, а не кому-то другому. Говорите, что поступили так для блага дочери?! И поэтому ни разу за шесть лет ее не навестили?! Поэтому допустили, чтобы она двое суток провела наедине с мертвой бабушкой?! Поэтому забрали с такой неохотой?! И, может быть, ради ее блага вы вдвоем избивали мою сестру все то время, что она жила с Вами?! В общем, так. Ни Вы, ни Ваш супруг не должны более подходить к Химене ближе, чем на три километра. Иначе, будет совсем другой разговор. А я сегодня же куплю ей новую сим-карту, с другим номером телефона. Забудьте, что у вас была дочь и падчерица, иначе, я вам организую принудительную амнезию. Усекли?
Оба энергично закивали. Тогда только мы с Джеймсом вышли из дома. После этой разборки злость моя улеглась, но теперь мне требовалась доза любви и ласки, которую я мог получить только от Нины. Мне дико хотелось забыться в ней. Но что делать с другом? Вести его домой прямо сейчас – значит, остаться там и увидеть любимую куда позже. Нет, это исключено. Я взорвусь, если не окажусь рядом с ней через десять минут.
– Слушай, – обратился я к Джеймсу. – Давай сейчас пойдем в то место, где я катался на роликах. Ты пока побудешь там. Мне нужно зайти за Ниной.
Мой приятель понимающе улыбнулся и заявил:
– Не теряй времени. Я прогуляюсь пока по городу. А вы, когда закончите «заходить друг за другом», позвоните мне.
– Спасибо, друг! – воскликнул я и рванулся, было, в сторону дома любимой, но Джеймс поймал меня за шкирку.
– Слушай, а как вы ребенка назовете?
– Какого ребенка? – опешил я.
– Ну, не знаю там, мальчик или девочка у вас родится. Или близнецы.
– Так нам как бы рано пока об этом думать…
– А если не забежишь по дороге в аптеку и не купишь презервативы, будет самое время задуматься.
Лишь тогда до меня дошло, что я, и впрямь, был без «резинок». Тут же воображение нарисовало десятки картинок с тем, что было бы, не напомни мне Джеймс про защиту. Вот, после моего отъезда Нина звонит и сообщает, что беременна. Вот, я бросаю «Оксфорд» и возвращаюсь, чтобы работать и содержать семью. Вот, мы с Рикардо не позволяем Ане отвести дочь на аборт. Вот, эта самая Ана порывается меня кастрировать. Вот, Рикардо орет на меня за непредусмотрительность. А вот, я получаю нагоняй от родителей. И что дальше? Без образования я не смогу устроиться на нормальную работу, да и сама Нина загубит свое будущее. С ее талантом, по ней плачет Академия Наук, а я перечеркну жизнь девушки собственными руками (или не совсем руками). Да уж, умеет мой новый друг организовывать встряски! Теперь контрацепция станет для меня одним из первых пунктов в жизни!
– Ох, да! – спохватился я. – Обязательно! Спасибо тебе еще раз!
С этими словами, я все же рванул к дому Нины, высматривая по пути аптеку. На полдороге удача мне улыбнулась. Аптека была и даже уже открылась. Не переводя дух, я влетел туда и, остановившись возле кассы, выпалил:
– Две пачки презервативов, пожалуйста!
Фармацевт тут же положил передо мной нужные коробочки. Расплатившись, я схватил их и был таков. Конечно, в обычный день, мне вряд ли удалось бы купить подобные вещи из-за банального стеснения. Но сегодня просто было не до этого. Я так соскучился по своей девочке, что ни одно стеснение не могло остановить меня на пути к ней.
Вот и дом Симонетти. Впрочем, мне тут же пришлось нырнуть за ближайший угол, потому что оттуда вышла Ана во всеоружии своей красоты. Я выглянул из-за дома, за который спрятался, и увидел, как женщина садится в свою машину и уезжает. Интересно, куда это она в субботу, с утра пораньше? А, неважно, ее отъезд нам с Ниной сейчас на руку. Можно будет не сдерживать стонов. Да и лезть в окно вместо того, чтобы, как нормальный жених, войти через дверь, мне тоже совсем не улыбалось.
Едва автомобиль Аны скрылся из вида, я подбежал ко входу в дом и нажал кнопку звонка. Надеюсь, моя девушка уже проснулась. Но вот, дверь открылась, и я наконец-то встретился взглядом со своей возлюбленной. Моя душа тотчас стала на место. Я рядом с ней! Я дома, черт возьми! Но что это? Почему Нина плачет? Почему по ее бледному лицу проходят мокрые дорожки слез? Я снова разозлился. Кто расстроил мою девочку?! Кому жить надоело?! Вот, сейчас я выясню имя этого урода, – и полетят клочки по закоулочкам!
– Что с тобой, любовь моя? – немедленно спросил я.
Нина вместо ответа бросилась мне на шею с криком:
– Гастон! Ты здесь!
– Ну, конечно, здесь, любимая! – воскликнул я, обняв ее в ответ. – Как же иначе? Приехал в Буэнос-Айрес, поговорил с одним человеком и, прямо не заходя домой, сразу побежал к тебе! Ну, скажи, солнце мое, кто тебя так расстроил? Почему ты плачешь?
И снова девушка не ответила на мой вопрос. Она вдруг сама как-то взволнованно спросила:
– Гастон, ты ведь по-прежнему любишь меня, правда?
– Господи! Ну, конечно, люблю! Больше всего на свете! Малышка, что же с тобой произошло, если ты начала сомневаться в моей любви?!
– Ты… ты не позвонил мне вчера. И я подумала, что надоела тебе.
– Что?!
Я был так возмущен, что забыл обо всем. После того, что мы творили на каникулах и в течение всего последнего месяца, после всех моих клятв, слов любви и обещаний – она до сих пор не верит мне! Проклятье, что я должен сделать, чтобы доказать свою искренность, верность и бесконечную любовь?! Но тут гнев сменило чувство вины. А ведь я, действительно, не подумал о Нине, когда не позвонил ей вчера. Идиот! Бедняжка, наверное, всю ночь с ума сходила – вон, какая бледная! И что еще она должна была подумать?! Господи, никогда себе этого не прощу!
– О боже, любовь моя, извини! – взмолился я. – Ну, конечно ты – весь мой мир! Я просто не подумал о твоих чувствах! Знаю, это было ужасно с моей стороны. Сразу после разговора с родителями и Хим я помчался сюда, и возможности поговорить с тобой у меня просто не было! Прости, малышка! Я вел себя эгоистично и глупо! Мне нет оправдания! Конечно, я люблю тебя больше собственной жизни и клянусь, что больше никогда не пропущу разговор с тобой! Даже если буду в пустыне Сахара! Ничто не помешает мне сказать, как сильно я тебя люблю! Никогда больше ты не будешь сомневаться во мне! А почему, кстати, ты не позвонила моим родителям? Они бы объяснили тебе, что я мчусь в Буэнос-Айрес.
– Не знаю, – вздохнула Нина. – Просто… боялась.
– Чего боялась, любовь моя?
– Боялась того, что они могут сказать. Понимаешь, у меня было две версии того, почему ты не позвонил. Первую я уже озвучила. Но еще страшнее.
– Еще страшнее? Что же это за версия такая?
– Я… я боялась, что с тобой что-то случилось! Боялась потерять тебя навсегда!
Она снова расплакалась и уткнулась мне в плечо. О, моя девочка! Она так любит меня, так волнуется! А я заставил ее еще больше переживать! Идиот!
– Ну, что ты, любимая! – воскликнул я. – Со мной все в порядке! Я здесь, рядом! Ты можешь прикоснуться ко мне, если захочешь!
– Я вроде уже прикасаюсь, – хмыкнула моя девушка.
– Нет, не так, – покачал головой я. – Мне хочется почувствовать твои губы. Можно?
Нина не ответила – лишь отстранила голову и подставила мне лицо для поцелуя. Вот оно – мое маленькое счастье!
Комментарий к Глава 45
Итак, ребята, что вы думаете? Оставят ли теперь Хим в покое? А как вам встреча влюбленных? Как всегда, жду отзывов! Люблю вас!)))
========== Глава 46 ==========
Прямо на пороге мы долго и самозабвенно целовались. Внутри меня все ликовало. Наконец-то! Наконец-то моя девочка рядом! Наконец-то наши губы встретились! Наконец-то языки кружат в едином вальсе! Крепче прижимая к себе любимую, я почувствовал, что все равно ее хочу. Одного поцелуя мне мало. И, судя по тому, как горячо Нина мне отвечала, с ней было то же самое. Я оставил в покое губы возлюбленной и начал покрывать поцелуями ее прекрасное лицо, стирая оставшиеся слезы.
– Ненавижу, когда ты плачешь! – выдохнул я в перерывах.
– Прости! – воскликнула моя девушка. – Господи, как я по тебе скучала!
– Я тоже скучал, любимая! – пылко отвечал я. – Ты даже не представляешь, как!
Мои губы скользнули по тонкому изгибу ее шеи, проводя дорожку нежных поцелуев. Нина застонала, и этот стон, казалось, отправился прямо ко мне в пах. Член мгновенно затвердел, натянув ткань джинсов. Почувствовав это, моя возлюбленная выдохнула:
– Идем наверх!
Я не заставил просить себя дважды. Просто подхватил свою девочку на руки и понес на второй этаж. При этом она прижималась ко мне и сладко целовала шею, вызывая дрожь в позвоночнике и мурашки по всему телу. Когда мы очутились наверху, Нина кивком указала на нужную дверь. Честное слово, я даже не обратил внимания на обстановку – лишь нашел взглядом кровать у правой стены. Другие предметы мебели нас сейчас не волновали. Я поставил девушку на ноги, и она тут же сбросила с постели покрывало.
– Иди ко мне! – хрипло воскликнул я, едва оно полетело в сторону.
Мгновение – и мы тесно переплелись, исступленно целуясь. Прижав любимую к стене, я начал расстегивать ее кофточку. Яростно отвечая на каждое мое движение, девушка быстро задрала и стянула мою футболку. В этот раз, бюстгальтер дался мне легко – я набил руку во время каникул. Секунда – и мои губы сомкнулись вокруг соска Нины. Та громко застонала и запрокинула голову, вцепившись мне в волосы. Поиграв с одним соском, я принялся за второй.
– А-ах! – простонала моя девушка, выгибаясь. – Я так хочу тебя, Гастон!
О, как же приятно слышать такие звуки от своей скромницы и понимать, что они направлены на меня, и больше ни на кого! Что я – единственный парень, вокруг которого сосредоточены все интимные желания этой неземной красавицы! Да, мне нравится, что я был у нее первым, но сделаю все для того, чтобы стать, также, и последним. Эта мысль заставила меня укусить Нину вниз живота, куда я постепенно опускался поцелуями, став на колени. Моя девушка охнула.
– Прости! – воскликнул я, поспешно лизнув место укуса. – Но я должен был поставить на твоем теле свою метку! Теперь мы с тобой связаны навеки! Я так хочу тебя, любимая!
– Ах! Поцелуй меня! – простонала Нина.
Я сразу понял, что она не про губы – слишком много неприкрытой мольбы и эротического голода было в ее взгляде при этих словах. Но меня даже уговаривать не нужно. Торопливо освободив любимую от джинсов и обуви, я накрыл рукой ее промокшие трусики. Мне нравилось, что она носила простое закрытое белье, без каких-либо кружев, ниточек и тому подобного (Джеймс рассказывал о том, что такое иногда носят). Это означало, что девушка не планировала ни с кем вступать в сексуальные отношения, пока я не приеду. Для многих такое белье непривлекательно, а для меня оно – лучший показатель верности. Но тут я заметил, что что-то не так. Погладив промежность Нины поверх трусиков, моя рука чего-то не нащупала. Нет, физиологически все было в порядке. Непривычно стало именно коже. Как будто чего-то не хватало.
– У меня… сюрприз для тебя, – задыхаясь от возбуждения, сказала моя девушка. – Сними их!
Я торопливо стянул с возлюбленной трусики и ахнул. Ее промежность выглядела совсем иначе. С нее исчезли все волоски – вот, чего я не почувствовал под трусиками. Мне стало интересно, как моя скромница решилась на такой эксперимент. И почему она сделал это именно сейчас, когда я в Оксфорде. А, ладно, потом спрошу. Сейчас мое внимание сосредоточено на том, как бы потрогать эту самую промежность. Интересно, а на вкус она все такая же? Боже милостивый, я просто залюбовался этими кожными складками!
– Тебе не нравится? – занервничала вдруг Нина.
О, боже! Опять эта патологическая неуверенность в себе! Нужно срочно дать ей понять, что мне очень нравится. И, кажется, я знаю, как. Нежно и мягко я начал покрывать поцелуями непривычно безволосый лобок девушки. Впрочем, привыкнуть к этому мне особого труда не составит. Тем более, волосы мне всегда мешали. Дыхание моей малышки стало прерывистым, и она зарылась пальчиками мне в волосы. Я поцеловал каждую клеточку кожных складок, не раздвигая их, но чувствуя, как промежность девушки все намокает и намокает.
– Мне очень нравится, любимая! – воскликнул я. – Это прекрасно! Чего ты хочешь?
– Тебя! – выдохнула Нина.
– Я и так твой! Целиком и полностью! Что мне нужно сделать? Я пальцем не пошевелю без твоего повеления! Итак, чего ты хочешь?
– Я хочу… твой рот!
– Где?
Вспыхнув до корней волос, девушка пальчиком показала на свою промежность.
– Вот, как? – облизнулся я. – Хочешь поиграть? Что ж, с удовольствием!
Я уже собирался подняться и отнести девушку на кровать, но тут мне в голову пришла шальная мысль. Ведь нигде не написано, что куннилингус (как это называется, мне рассказал Маттео) нужно обязательно делать лежа. А в сексе важны эксперименты. Поэтому я поднял голову и обратился к Нине:
– Я хочу попробовать прямо здесь. Ты не против?
Девушка улыбнулась и покачала головой.
– Прислонись спиной к стене и раздвинь ножки, любовь моя!
Та подчинилась. О, боже! Да она и здесь красива! Проведя носом по внутренней стороне ее бедра и вдохнув прекрасный аромат возбуждения, я все же коснулся языком клитора (о том, что это такое, и как его лучше ласкать, я тоже знал от Маттео) и начал медленно его лизать. Застонав, Нина вцепилась луками мне в плечи, потому что колени у нее подогнулись. Я продолжал, кончиком языка кружа вокруг клитора и подводя свою девушку к самому краю. Чтобы усилить ее удовольствие, я даже ввел в нее один палец. И вот, тогда Нина взмолилась:
– Идем в постель! Прошу! Я не могу больше!
– Кто я такой, чтобы отказывать тебе? – хрипло пробормотал я.
Промежность девушки была оставлена в покое, после чего я взял ее на руки и перенес на кровать. Почти тут же она расстегнула мои джинсы и вместе с боксерами потянула их вниз. Когда мой член вырвался на свободу, красный от напряжения, я достал из кармана пачку с презервативами, и только после этого снял последнюю деталь одежды. Затем, я показал коробку Нине, заявив:
– Смотри. Она не открыта. Я купил ее только по дороге сюда. И это – не просто презервативы, любовь моя. Нет. Это – доказательство моей верности. Ты поняла, что я не изменял тебе и не собираюсь?
– Да, поняла! – воскликнула Нина. – И я тоже всегда буду принадлежать только тебе одному! Так возьми скорее то, что давно уже твое!
Ну, и как можно было не выполнить такую просьбу?! Поспешно вскрыв упаковку, я достал один презерватив, бросил остальные на столик, открыл пакетик и, наконец, раскатал резинку по своему члену. Моя девушка обхватила меня ногами, открыв себя, и шепнула:
– Я жду тебя, любимый! Давай!
И вот, я начал осторожно погружаться во влажные глубины своей девочки. Она издала что-то среднее между вздохом и стоном, а потом крепче ко мне прижалась. Я продолжал двигаться медленно, давая возможность тесному влагалищу расшириться достаточно для того, чтобы принять меня полностью. Скоро Нина стала приподнимать бедра мне навстречу, и мы задвигались вместе, ловя общий ритм. Моя девушка громко стонала, не сдерживаясь, – знала, что, кроме нас, здесь больше никого нет.
Ах! Ее стоны отдавались в моем паху сладкой судорогой, заставляя возбуждаться еще сильнее. Я уже входил в свою малышку целиком, наполняя ее до краев и чувствуя, как приближается экстаз. Ноготки Нины царапали мне спину, и это заставляло меня двигаться еще чаще, вновь и вновь скользя по мокрому проходу туда-обратно. И вот, мы вместе закричали и забились в сокрушительном удовольствии. Девушка выкрикнула мое имя, а я со стоном излился в презерватив глубоко внутри. Мы еще минут пять лежали, не двигаясь. Я по-прежнему оставался внутри, тяжело дыша в шею своей любимой.
– Боже, как я по тебе скучала! – выдохнула Нина.
– Я тоже скучал, любовь моя! – пропыхтел я. – Безумно скучал!
Наконец, когда дыхание вернулось в норму, а тело перестало потряхивать после оргазма, я вышел из девушки (она, при этом, издала стон) и скатился с нее. Теперь мы просто лежали рядом, переплетясь руками и ногами, словно не в силах насытиться друг другом.
– Ну, а теперь говори, – заявила вдруг моя вторая половинка, положив голову мне на грудь.
– Что? – не понял я.
– Почему ты здесь?
Я вздохнул. Чего мне точно не хотелось – так это оповещать Нину о причине своего внезапного приезда. Но ведь не лгать же ей в открытую! Тем более, для меня это физически невозможно. А даже если я и сделаю над собой усилие, Нина не простит меня, если узнает правду. Поэтому я, решив применить единственное возможное оружие, начал целовать ее прекрасное лицо.
– Как это – почему?
Поцелуй в лоб.
– Потому что я…
Поцелуй в висок.
– Дико…
Поцелуй в щеку.
– Дико…
Поцелуй в нос.
– Дико…
Поцелуй в другую щеку.
– Соскучился по тебе!
Поцелуй в губы. Может быть, это было неправильно – соблазнять девушку, чтобы избежать расспросов. Но, честное слово, мне меньше всего хотелось портить этот прекрасный момент послевкусия рассказом об отвратительном поступке отчима Хим. Да и не нужно моему прелестному ангелу знать эту темную сторону жизни. Кроме того, наверняка, ей будет неприятно – ведь прежде, чем бежать сюда, я вступил в драку. Мои руки сначала избивали Эннио Ферассо, а потом – ласкали тело любимой девушки. Мои губы изгибались в саркастической ухмылке, а потом целовали кожу Нины. Мой язык произносил угрозы и ругательства, а потом играл с промежность. Этой красавицы. Нет, нельзя, чтобы она знала! Во всяком случае, я дожжен сделать для этого все возможное.
