Текст книги "Вечность прикосновений (СИ)"

Автор книги: СлушающаяВетер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

====== Глава 12. О черном рояле. Соната №2. ======

Утро выдалось спокойное. Ну... относительно спокойное. Не было никаких происшествий, только беготня слуг, погромы и просто легкое нарушение мрачного покоя. В кабинете Хозяина было тихо и спокойно, окно приоткрыто и весенний ветерок задувал немного резко и уже более властно, чем, например, неделю назад. Эта весна выдалась дождливой и уныло-серой. Фантомхайв стоял, глядя в распахнутое окно, на сад, на фонтан, на медленно бредущего Финни. Его поведение беспокоило не только Графа. Да-да-да, он готов признаться, что волнуется и переживает за своих недотеп, какими бы они плохими слугами не были, они почему-то стали такими близкими и привычными, но сейчас что-то не так. И это раздражает, хуже некуда! Вот мальчик идет по дорожке, сходит с неё, запинаясь о камень, виновато, непонятно от чего, чешет голову, взъерошивая светлые волосы. Идет по мягкому ковру свежей зелени и аккуратно садится под деревом. На его плечо приземляется птица и Сиэль хмыкает, что пташке не повезло, ведь сейчас её должны душить любовью. Но ничего подобного не происходит и мальчик в удивлении поднимает брови. Финни аккуратно гладит птицу и, подтягивая колени, обхватывая их руками, роняет голову. Сжимается в непонятном, но ощутимом, даже на таком расстоянии, трепете. Эх...Финиан! И ты туда же... Тонкие губы Графа скривились в ядовитой усмешке и он поспешил перевести взгляд на небо, но потом понял, что это неудачный выбор. Его захватывают мысли о свободе, о возможности хорошего будущего. Он тихо шикнул на самого себя и грозно ударил по подоконнику. Взгляд невольно упал на далекие чернеющие деревья и покрытое вечным мертвым туманом кладбище. Да, это правильный взгляд. Мальчик нахмурил брови и лицо приобрело скучающее выражение. Глухой стук в дверь, неровный. Сиэль откликается и в его кабинет заходит Готфрид, кланяется, пропуская гостя вперед. Фантомхайв отмечает бледность лица его временного “дворецкого”. Что-то произошло? Он по-прежнему не говорит ни слова, со вчерашнего дня. Так гораздо лучше, но думает он о другом и это раздражает. Ему хочется, чтобы от его приказа негодовали, пытались оспорить; хочется искать в каждом движении подвох, чтобы быть всегда начеку, в напряжении и волнении – это и есть их игра с Себастьяном. – Здравствуйте, господин Фантомхайв! – Приветствовал его мужчина. Молодой, симпатичный, но что-то в его виде отталкивало и одновременно привлекало. Бакенбарды этого молодого человека старили, а очки наоборот придавали загадочность. Его строгий пиджак сидел идеально по фигуре, тонкий подтянутый стан невысокого человека ярко подчеркивал утонченную изящность. Карие глаза молодого мужчины блестели, а на губах играла приятная, миролюбивая улыбка. Когда человек приветствовал Графа, то улыбка все-таки слетела с губ, на секунду обнажая ряд белых ровный зубов. Граф недовольно повел плечом. Разве есть в мире люди, улыбающиеся так..искренне? Чему этот человек радуется и кто он вообще?! – Сегодня прекрасный день, нет! он самый лучший день, весна, такая трель птиц, а воздух какой... – Кто вы? – Мальчик решил прекратить поток ненужных и противных банальностей, перейдя сразу к делу. Он махнул Готфриду рукой, чтобы тот усадил гостя перед его столом. – Ах! Вам не сказали... – Он на секунду растерялся и даже подпрыгнул от неожиданности, когда перед ним появился тот самый “слуга” со шрамом. Первое время, когда дверь только отворилась, его встречал необычайной красоты мужчина. Высокий, статный, черноволосый, глаза такие необычные, даже пугающие. В них блестел алый яд, испив который ты долго будешь биться в агонии, но лицо этого слуги было озлобленным, жестким и бледным-бледным, изредка между бровями появлялась недовольная складка. Потом этот черноволосый красавец, с пугающими глазами, просил его подождать и на смену ему пришел не менее странный мужчина. Его стальные волосы были длинными, весь вид был до иголочки, почти как предыдущего. В зеленых глазах, окруженных пушистыми белыми ресницами, была озадаченность и “дворецкий” пребывал словно на другой планете. Голос его был приятным, насколько можно было услышать в коротком: “Идемте.” Мужчина был симпатичный и явно чуть-чуть старше предыдущего, но шрам через все лицо вызывал стянутый узел неприятного ощущения. Шрам приковывал к себе взгляд, как бы не хотелось его отвести. Он недоумевал, как могут быть такие унылые и чем-то обремененные люди, но когда увидел самого Хозяина Поместья, то все встало на места. Какой Хозяин, такие Слуги. Мальчик смотрел на него свысока, при всем своем маленьком росте. Окинул молодого мужчину оценивающим колким взглядом и лениво выслушивал его учтивую речь, а потом резко прервал, если даже не грубо. – Мой дядюшка, Карл Шнайдер, сильно приболел.... – Глаза молодого мужчины на миг погасли, но потом загорелись снова. – Мое имя – Адольф Шнайдер и я прибыл вместо дяди. – Что ж... – Сиэль уселся за стол и только хотел позвать Готфрида, как заметил, что от него и след простыл. Решил не отвлекаться и поскорее приступить к делу, а то, глядишь, у этого счастливчика глаза от радости сгорят. – Приступим к делу. – Да! – Он порылся в своем небольшом портфельчике и выудил оттуда огромнейшую стопку бумаг, от чего Сиэль невольно наморщился. Опять работы на весь день. – В этом году возросло число продаж марионеток, а так же заказ масок. Мы этим не занимаемся, но наши мастера вполне могут их изготавливать, порой заказывают вместе. За последнюю неделю было продано около пятнадцати марионеток в человеческий рост, это большой успех для нашей продукции. Я посмотрел, провел некоторое исследование... – Исследование... – Повторил Сиэль, уставившись пустым взором на бумажки, которые ему показывал немец. – Маски... марионетки... – А? – Кто покупатель? Какие именно маски вы производили? – Неожиданно горячо проговорил Сиэль, понимая уже свою оплошность, когда глаза Адольфа заулыбались и загорелись ярким солнцем. Молодому мужчине стало очень приятно, что Граф так пылко интересуется и не важно, что он немного грубоват, ему по статусу положено, быть грубоватым. Улыбка скользнула по губам и исчезла, когда синее око обожгло холодным льдом. Но потом мужчина опустил глаза, его редкие ресницы дрогнули и на губах появилась виноватая улыбка. Мальчика аж передернуло. Теперь он узнал, на кого походил этот человек – на Аберлейна, из Скотлонд-Ярда. Даже не внешностью, а своими манерами, возможно характер у этого Адольфа и более шебутной, все же... – Простите, Граф... Но я не знаю. – Но вы же доставляете изготовления заказчику. Ведь так? – Nein*. – Голос его чуть дрогнул, он испуганно округлил глаза, испугавшись того, что ответил по-немецки. – Прошу прощения! Сиэль поставил локти на стол и сцепил пальцы в замок, смотря из-под челки на своего собеседника, но не видя его. Этот человек, одна из пешек его нынешней игры. Никчемная, но ключевая. Порой и пешка может поставить Шах и Мат королю. Но, как тогда? Какая связь? Марионетки-Маски-Призраки-Убийства-Невесты-Кинжалы... Забавная последовательность. От напряжения и звенящей тишины, голова начала гудеть.

Мальчик потер виски, а немец придвинулся ближе, попытался ухватить того за руку, но Сиэль внезапно отшатнулся. Когда он успел настолько потерять бдительность, чтобы всякие люди могли так спокойно к нему приблизиться. Как это допустил Себастьян?! В глазах мелькнула бешеная злость и молодой мужчина побыстрее решил сесть на место, думая, что этот колючий лед глаза принадлежит ему. Повисла тишина. Сиэль пытался успокоить злость и раздражение, ведь Адольф рассматривает его. Не то, чтобы Сиэлю было жутко, это был взгляд не насильника или маньяка, это был по-истине заинтересованный взгляд любопытного человека. А любопытные люди, порой, очень опасны Он рассматривал его повязку на глазу, наверное, размышлял над тем, почему такой мальчишка носит повязку, что с ним произошло... Испытывает такую отвратительную жалость. Пора этот цирк прекращать.

– Умеете ли Вы играть в Шахматы? – Сиэль смотрит на собеседника, прямо в глаза и тот опять смущается. – Простите, но нет. – Тогда, я хотел бы Вас научить. А Вы мне расскажите все по-подробнее, о заказчиках! Вы согласны? – Ja, ich würde mich freuen!** – Восклицает он, прикусывая губу от досады, что не сдержался и опять перешел на родной язык. Сиэль только хмыкает и поднимается из-за стола. – Dann erwartet uns das Mittagessen, und dann die Arbeit. Sind Sie nicht dagegen?*** – Отвечает Сиэль, ехидно косясь на лицо молодого мужчины, которое изобразило удивление, восторг и щенячье счастье. Он даже слова не смог выговорить, только кивнул.

Обед закончился, игра выдалась утомительной. С этим Адольфом довольно интересно, особенно интересно видеть его реакцию на определенные фразы, на то, как он в восторге или каком-нибудь воодушевлении говорил по-немецки. Это выглядело и смешно и до наивности мило. Граф фыркает и тут же откуда-то выскакивает кот или кошка, не разберешь. Сиэль только хотел воскликнуть, но из-за поворота вынеслась вся троица, до этого момента Сиэль свято наделся, что делал каждый раз, что они тут будут не при чем. Однако, молитвы грешника не были услышаны. Меленький дворянин чуть не прыснул от смеха, такой мысли. Однако, это его не спасло от торнадо, которое неслось по коридору на него и на бедный черный комок шерсти. Самым правильным было сбежать, просто сбежать. Не хотелось ругать никого, разбираться. Хотелось подумать и разобраться с мыслями и неожиданно полученным фрагментом, который дополнил картину преступления и на шаг приблизил его к разгадке. Граф разворачивается на каблуках и взбегает вверх по лестнице, пока прислуга его не увидела, потом направо и по коридору, но не долго. Наклонившись и отдышавшись, Сиэль выпрямился, слушая, как утихает стучащее в ушах сердце. Слушает... и где-то, словно через толщу воды, слышится тихий мелодичный напев инструмента. Рояль. Сначала он прислушивается и заторможено моргает, словно боясь моргнуть и проснуться где-то далеко, далеко от этих звуков. Сам он не совсем хорошо играл на рояле, почти не умел, зато со своей скрипкой Себастьян его достал. Он не слышал, чтобы Себастьян когда-либо играл. Прислушавшись и чуть напрягая слух, он узнал это произведение. Наверное, он запомнит его на всю жизнь, это произведение вернуло его на Землю, вернуло разум в тело и трезвость сознания. Её играл никто иной, как Готфрид Фрайхайт. Он хотел бы отдать ему эти ноты, да, отдать в благодарность за все, что он сделал для него! Сиэль, не раздумывая, стукнул тростью, для уверенности и направился в музыкальную комнату. Около двери чуть замялся и, резко распахнув дверь, вошел. За черным роялем сидел Себастьян. Шок был у обоих. Синий глаз мгновенно зажегся страхом и неподдельным ужасом. Сиэлю казалось, что фигура, сидящая к нему спиной, вот вот взорвется и станет чудовищем, которое захочет его опорочить так, что смерть покажется спасением. Мальчик замер, все поджилки в ногах тряслись, он ждал, когда из-за спины вырвутся на свободу черные крылья с режущими, не хуже ножей, перьями. Вдох через раз и голова начала кружиться... Себастьян тоже вздрогнул, когда мальчик вошел, так резко и самоуверенно. Но эта, витавшая в воздухе и заглянувшая вместе с вошедшим, самоуверенность растворилась, заполняя эту бездну ужасом. Противно, неприятно, досадно, обидно...! Себастьян замирает, не решаясь обернуться, боясь спугнуть такой желанный момент их встречи, которая вышла не совсем так, как предполагалось. Что теперь делать, это тупик! Себастьян решает действовать по интуиции, которая его не подводила. Он медленно встал, почувствовав всплеск страха, но не услышал никаких движений или шорохов одежды, храбрый Граф оставался на месте. – Господин... – Это его голос?! Такой отчаянно-виноватый, что непроизвольно начинаешь морщить нос. Он повернулся, увидев как страх немного отступает, но напряженность тела не уходит, колени мальчика заметно трясутся. Они встречаются взглядами и Себастьян наблюдает, как глаз раскрывается, а потом начинает заволакиваться туманом и закрываться. Он видит, как подгибаются ноги и мальчик падает в обморок, еще не полный, но разум заторможено борется за сохранность. Себастьян быстро подбегает и подхватывает потяжелевшее тело, и влажные от пережитого волнения ладошки юного Господина тут же вцепляются во фрак, как за последнюю надежду этого мира. – Сволочь! – Восклицает мальчик, чуть пьянеющим голосом. – Мне было так плохо...так..плохо... Неожиданная воля случая привела их к примирению. Если можно назвать жнецов – волей случая...

*Нет(нем.)

**Да, я был бы рад!(нем.)

***Сейчас нас ждет обед, а потом работа. Вы не против?(нем.)

Я не немец, так что прошу прощения. Автору сильно приспичило вставить реплики на другом языке)

====== Глава 13. О ночных похождениях ======

В этой главе Автор решил закрыть пейринг Готфрид/Финни. Надеюсь, Вам понравится!

-

Готфрид уложил сегодняшнего гостя и направлялся по коридору в свою комнату, которую ему выделил Граф. С этим немцем пришлось повозиться, особенно когда тот узнал, что корни Гробовщика идут из Германии. Словесного потока было не прекратить, пришлось терпеть, ведь он “дворецкий” и должен быть учтивым до последнего вздоха, ну... или пока его договор с дворянином не закончится. А закончится он тогда, когда мальчишка проснется. Гробовщик улыбнулся и тихо хихикнул, рука его дрогнула, заставляя свечи, стоявшие в канделябре, исказить этот теплый свет. Сегодня полная и чистая луна. Он не сможет уснуть, так что на первом повороте ему приходится свернуть, чтобы зайти в библиотеку и выбрать интересную книгу. В библиотеке оказалось мрачновато и мужчина нахмурил седые брови. Темнота была такой густой, что свет свечей еле отгонял её и Готфрида это волновало. Что-то было не так, в воздухе витала опасность, а из оружия при нем был только серебряный нож, которым и дырки нормальной-то не сделаешь в теле противника, особенно если этот противник... Гробовщик прикрыл рукой глаза и тихо рассмеялся грудным смехом. – И чего ты смеешься? Напугался до дрожи в коленках. – Раздался голос Себастьяна около стола справа и Готфрид, улыбаясь, развернулся к нежданному собеседнику. – Ничего я не напугался! – Заявил седовласый, давясь еще одной вспышкой смеха. – Ну да, а то я не почувствовал твоего страха! – Тоже улыбнулся демон и на него удивленно уставились горящие в темноте, подобно кошачьим, зеленые глаза. – Чувствуешь мой страх? – Готфрид неопределенно посмотрел на демона, выжидающе вскинув подбородок. – Ага. – Низким приятным бархатом проговорил Себастьян. Он что, соблазняет жнеца?! Готфрид поднял одну бровь в изумлении и губы его растянулись в кривой усмешке. – Ты такой же, как и я! – Ну-ну... – Издевательски продолжил жнец. – И демон, и дворецкий, и жнец еще! Особенно из меня очень хорошо получается демон. – Себастьян рассмеялся. Странная ночь, они те, кто вечно убивают друг друга, демоны воруют души, а жнецы истребляют демонов. Но сейчас все как-то неправильно. Готфрид смерил Себастьяна быстрым, коротким взглядом. Он сомневается, что Себастьян может как-то отличаться от всех остальных демонов, хотя его стремление обладать чистой душой так твердо, что заставляет задуматься. Другой демон давно бы предал контракт и проглотил душу... но он ведет себя не как демон, а как живое существо, как будто в нем ужилось два начала: человек и демон. Вот оно что! “Ты такой же, как и я!” Он чувствует его страх, потому что Готфрид наполовину человек?! Такое возможно? Канделябр в бледной руке задрожал и выпал из рук. “Наполовину человек...” – Дошло? – Поинтересовался Себастьян, отрываясь от стола и поднимая канделябр, вставляя обратно свечи. Все погрузилось в темноту, в которой плескалась тягучая, страшная, черная душа и страх серебристого жнеца. Ощущение смерти витало в воздухе. Когда эта тяжесть стала проникать в легкие Гробовщика, он закашлял, в миг это все оборвалось и свечи вспыхнули красным огнем. – Не может у такого демона, в котором существует половина человека, быть ТАКИМ черным..Хе!.. – Отдышался жнец и привалился к стене. – М? – Удивился Себастьян, словно и не чувствует ничего, и вообще здесь не при делах. – Вообще-то, то, что ты чувствуешь, это только часть моей души. – Врешь мне, демон! – Хихикнул Гробовщик. Демоны всегда врут. – Нет. – Он пожал плечами. – Я не хочу врать тебе, ведь я в долгу. – Ой, смотрите, какой честный, при чести и достоинстве, демон тут имеется! – Взмахнул жнец руками, все еще опираясь о стену. Себастьян криво ухмыльнулся, ведь Готфрид по делу осмеял его. – Это ведь ты подстроил мою и Господина встречу? – Демон не столько спрашивает, сколько уточняет, косо поглядывая на оседающего на пол жнеца. Видать ему и вправду плохо находиться рядом с черноволосым, но ничего не поделаешь, сегодня полная Луна и черные души демонов не пленятся в человеческих телах, а заполняют темноту. – Только с кошкой и прислугой, чтобы Граф поднялся этажом выше. – Улыбнулся Гробовщик, пытаясь подняться. Себастьян ему помог и Гробовщик схватил первую попавшуюся книгу, и собрался уходить. – Спасибо. – Прошло вдогонку ему и мужчина низко засмеялся. – Дожил! Демоны говорят мне спасибо! – Он бросил добрый взгляд чрез плечо на Себастьяна, подмигнул и пошел, своей шатающейся походкой к двери, чувствуя такой же улыбающийся, чуть ли не счастливый взгляд демона. Да уж, Себастьян и вправду необыкновенный демон, однако... демоны остаются демонами и он это доказал тогда, на балу. – “А раньше я убивал их и они несколько раз убили меня” – Добавил Гробовщик в мыслях, потирая кольцо шрама на шее и закрывая дверь библиотеки. Ему есть о чем подумать. Например, о том, что он, может быть, еще живой. Себастьян, как ни странно не врал. Вообще странный, этот черноволосый, какие цели преследует? Какие у него законы? Что он сделает, когда контракт будет выполнен? Гробовщика одолевают непонятные, страшные эмоции и какая-то щемящая надежда в изболевшейся груди, которая греет и ласкает болящие шрамы. Надежда на то, что он еще живой!

На часах три часа ночи. Книга оказалась интересной и завлекала в просторы вымышленной истории. Мир там казался такой просторный, свежий и девственный, даже демон, который полюбил девушку преобразовался в Ангела. Гробовщик читал быстро и подолгу смеялся над чудными рассуждениями автора о Демонах, Боге, душах и Ангелах. Луна как раз стояла в той части неба, что её железный четкий свет падал на книгу и надобности в свечах не было. Его фрак покоился на стуле, галстук валялся рядом, а рубашка расстегнулась наполовину, брюки слегка помялись. Гробовщик лежал на кровати, а на его животе лежала раскрытая книга, приникая буквами к белоснежной рубашке и мерно вздымающемуся животу. Он дышит или нет?! Уже непонятно, привычка ли, вправду ли он дышит, или только изображает, что дышит? Когтистая рука, а.. нет... уже не когтистая, ложится на грудь и грудь замирает. Тихо, слабо, совсем призрачно и невесомо бьется его сердце. Оно все-таки бьется! пусть и невесомо, не так как у людей, чуть не выпрыгивая из груди, но бьется! Теплая, трогательная улыбка касается губ. Если возможно, что он еще хоть чуть-чуть жив, то возможно, умерев, он уйдет на покой, такой желанный и благословенный. Наверное, он искупил свои грехи долгими трудами не только как Гробовщика, но и Легендарного жнеца. Разве он не отмучился? Готфрид возвращается к книге и дочитывает страницу. В углу пожелтевшего листка с эпической и хорошей концовкой произведения, красуется размашистый почерк Графа. -“Чушь.” – Одно твердое, короткое слово, с крупной точкой, не смеющий оспорить это утверждение. Жнец удивленно вскинул брови, от того, что заметил эту надпись. И не столько его удивила сама надпись и значение слово, сколько то, что Граф Фантомхайв вообще читает такие книги. Эта книга больше похожа на роман для женщин, только более жесткий, чем все прочие, из-за мрачной обстановки и запретных темах. Дверь тихо скрипит и Готфрид отвлекается от созерцания книги и мыслей. В комнату проходит садовник, что с большими зелеными глазами, красивой и трепетной душой, золотыми короткими волосами, а челку сдерживают красные заколки. Он совсем похож на девочку, наивный и прекрасный. Сейчас же он показался Готфриду вымученным, на лице играл румянец, а глаза были впечатаны в пол и он, по всей видимости, отрывать в этот вечер не собирался. На нем, наверное, не было ничего, кроме простыни, в которую закутывался. Глаза блестели, но блеск этот почему-то заставлял сердце сжиматься. Готфрид встал и хотел подойти, отложив книгу в сторону. – Финни...Время позднее, тебе не спит...– Говорил мужчина, коротко вздыхая. Он предполагал, что здесь забыл мальчик. – Господин, я вас люблю! – Жарко выговорил он, перебивая “дворецкого”, и замер в шоке. Он похоже сам не ожидал. Он храбрый, раз набрался сил это высказать, хотя руки его тряслись и лихорадочно сжимали белую ткань. – Какой я тебе господин! – Усмехается седовласый. Он откажет ему во ВСЕМ предложенном и не потому, что не любит и не хочет, а лишь чтобы сохранить его и не сломать, не кормить призрачной надеждой, душа и так его пострадала, и тело... Эти доктора уже поплатились за содеянное.. – Финни... Я не имею права принимать твою любовь. Прислушайся, любовь ли это?! Иди, ночь сегодня длинная... Готфрид не может смотреть этому прекрасному созданию в глаза, ведь все нутро желает теплоты, а её предлагают. Испытание ли это, но он, кто почти не жилец, не имеет права осквернять этого мальчика. Это грех! А грешить он более, не собирается. Мужчина разворачивается, чтобы не видеть никаких слез, которые, по идее, должны появиться. Но мальчишка, совсем осмелев, хватает “дворецкого” за руку, чувствуя прохладу ладони и подходит ближе, скидывая простынь. Она красиво скользит по стройному, вытянутому телу и валится к ногам. От молодого тела исходит жизненная сила, бьющая ключом через край, от него исходит тепло, жар. Сейчас он выше, чем кажется в одежде и макушка его чуть-чуть не достает до плеча. – Тогда...полюбите меня телом.. – Нерешительно и краснея говорит он, заглядывая в темные, зеленые глаза, совсем не такие, как у него самого. Он заглядывает в усталые, извиняющиеся глаза, но никак не в жестокие и отвергающие, это вселяет в трепещущее сердце надежду. – Ой, болван! – Тянет Гробовщик и резко приседая(Финни вздрагивает, думая, что мужчина приступит к делу), хватает с пола ткань, накидывая на плечи обнаженного юноши. – Я не говорю, что отвергаю тебя! Я лишь сказал, что не могу принять любовь, которую ты мне даришь. – Мальчик опускает глаза и руки, закусывая губу от легкой досады и пытается найти, что сказать, но этого не нужно. – Однако, поцелуй на ночь, никто не отменял! Коротко бросив улыбку, Готфрид заключает тело юноши в объятия и осторожно приникает губами к губам Финни. Осторожно, спокойно, нежно и бережно, потому что седовласый уверен, что и тело, и губы мальчика самые девственные во всем мире. Сначала ему не отвечали и это не особо расстраивало Гробовщика, даже вполне ожидаемая им реакция, но только он захотел отстраниться, как Финни вытянул руки вверх и зарылся в поток серебряных волос, срывая стягивающий их шнурок. Это было неожиданно и приятно. Рот мальчика медленно, дрожа, открывается и Готфрид медленно проникает в жаркий рот языком, чувствуя, как тело содрогается в сильной дрожи и как сердце пробивает грудную клетку. Его ли сердце или юноши? Совсем не понять. Финни отвечает, не с таким жаром, но осторожно, лаская пряди волос. Гробовщик тихо рычит и улыбается сквозь поцелуй, когда его больно дергают за волосы. Ах да, мальчик задыхается, наверное! Готфрид твердо отрывается от губ, но медлит выпускать Финни из рук и тот пользуется этим, тяжело дыша; Финни приникает к вздымающейся груди жнеца и тело его заметно тяжелеет. – Пусть я и не смогу с вами быть, но я буду с вами душой и мыслями, хотите вы этого или нет! – Улыбаясь выдает юноша. Гробовщик тихо смеется, чувствуя, что мальчуган вообще сознание теряет. Перестарался маленько, с такими впечатлительными людьми, надо быть осторожнее. Сегодня его кровать занята другим и он благодарит сегодняшнюю Луну за то, что может созерцать лицо того, кто бескорыстно Ему принадлежит.

====== Глава 14. О пробуждении. ======

Тихо скрипнули кольца на гардине и тяжелые шторы распахнулись, впуская тусклые лучи солнца, которые пробивались через плотную пелену небесного покрывала. Да, день не задался, но это было даже лучше. Себастьян еще некоторое время не решается поворачиваться к Господину лицом, не решается взглянуть на него своими пристыженными глазами. Демону все кажется тонким сном, хрупким льдом, по которому он вынужден идти. Странное чувство... Страдать от того, что тебя боятся. Вздор! не больше, не меньше. На кресле, в дальнем углу просторной комнаты сидит Готфрид, улыбаясь задумчивой и счастливой улыбкой, Себастьяну остается лишь гадать, что с ним происходит и в каких думах он летает. Кровавые глаза уловили мимолетный жест бледной руки и пальцы Гробовщика коснулись губ, провели по ним и улыбка на губах стала еще придурошней, чем прежде, а глаза заблестели и зелень в них цвела. Неужели влюбился?! Себастьян тихо вздохнул и у него появилось желание поддеть седовласого по поводу его “влюбленности”, но желание пропало, когда подставка для дротиков разбилась о его спину. Готфрид аж подпрыгнул в кресле и пелена с его глаз медленно рассеялась. Себастьян резко развернулся и удивленно поднял красивые черные брови. Сиэль, весь разгневанный, зло сверкая глазами, в одном из них горела печать, метка демона, его собственная метка; он сидел на большой постели, с растрепанными волосами и руки его тянулись к чему-нибудь поострее и тяжелее. Гробовщик громко засмеялся, стекая со своего кресла и держать одной рукой за живот, а другой вытирая накатившие от такого бурного веселья слезы. Мальчишка явно не желал кого-нибудь видеть, а тут еще седой мужик потешается, не пройдет ему это все! – А ну вон отсюда! Мерзкие существа! Да горите вы в аду все, ну ничтожества! Ну отребье! – Разорялся Граф, кидая уползающему из комнаты Гробовщику подушку в спину. Себастьян подумал, что эта тирада относится и к нему, но только он сделал несколько шагов, как Повелитель Кровати вскочил и умудрился кинуть фарфоровую вазу с водой и белыми розами, которая угодила прямо в плечо, а осколки оцарапали бледную шею мужчины. – А ты куда?! Я к тебе еще вообще не обращался, сволочь! Ну ничтожество! – Продолжал орать Сиэль, и Себастьян встал, как вкопанный, наблюдая истерику. По черным прядям стекала вода, а в волосах запутались сломанные цветы и лепестки, несколько осколков остались в шее и неприятно щипало. Тем временем Сиэль уже осел на кровать и уткнулся лицом в одеяло, крепко сжимая белоснежную ткань и что-то бормоча. – Ну ты идио-о-от! – протянул Сиэль в голосе стояли слезы, но когда дворянин поднял лицо, глаза блестели усталостью и болью. – Так и будешь стоять?... В общем... – Господин! Прошу вашего прощения! – Себастьян низко склонился перед мальчиком, чувствуя силу своего предательства. – Мы можем расторгнуть контракт и я уйду навсегда, не забрав ничего взамен... Звонкая пощечина разорвала тираду. Винные очи уставились в жестокий лед глаз, что смотрели на него сверху. Мальчишка стоял так близко, что мужчина чувствовал запах роз исходивший от Графа. Щека быстро покраснела и на бледной коже появился отпечаток маленькой ладони и пальцев. – Я тебе еще не давал разрешение открыть рот. – Тонкие брови были нахмурены, но потом строгость улетучилась и мальчик продолжил более мягко. – Сбежать хочешь? А как та клятва, что ты со мной будешь до последнего вздоха? М? Тогда, в кабинете. Это было ложью, Себастьян? Граф вспомнил слова Гробовщика, о том, что он чувствует к демону и о том, насколько правдивы бывают демоны. Неужели этот демон, что сейчас преклонил колено, всегда врал? Ха! И что, ему все врут и на фоне вранья этого чернокрылого, люди просто ничтожны и давно уже сгнили в своей лжи. Но отчего так больно в груди, он страшится услышать ответ на все поставленные вопросы, но он Граф Фантомхайв и он обязан быть сильным, а иначе зачем ему жить. Беглый мысленный поток был остановлен, когда теплые руки дворецкого осторожно коснулись его рук, прохладных и влажных из-за волнения. Себастьян нерешительно поднес ладони к губам и начал целовать, целовать жадно, медленно, тягуче желанно и томно, выдыхая горячий воздух и опаляя пальцы, заставляя тело вздрагивать. Горячие влажные губы дарили трепет юному телу и Граф начал злиться и бояться, что это все насмешка и издевка, лишь бы только не отвечать на вопросы. – Себастьян. – Твердо начал Граф, но дрожь в голосе все же нашла лазейку, чтобы показать себя. – Я не хочу, чтобы ты прикасался ко мне... Мне противно... – Однако, лжете вы, Господин! – Улыбается демон и смотрит в лицо мальчику, который слегка краснеет. Ну да, врет. А что он может еще сделать, когда демон позволяет себе вольности. – Прекрати паясничать, скот! – Сиэль вырывает свои руки из рук мужчины и отворачивается, потому что опозорился уже больше некуда. – Лучше одень меня. Нет! Пусть Готфрид оденет, а ты иди и проводи гостя, а потом приготовь лошадь Жнецу, а потом... Эй! – Вы стали стесняться меня, Хозяин. – Себастьян сорвал с юного тела тонкую сорочку и Сиэль предстал обнаженным перед своим дворецким. Лицо покраснело и мальчик поспешил схватить одеяло или что-нибудь, чтобы закрыться. – Нет! И что ты себе позволяешь?! – Поспешил возмутиться юноша. – Это был не вопрос, Господин. Прекратите противиться! – Граф замотался в одеяло, простыню и обложился подушками, забаррикадировав свою “крепость”, чтобы никакой демон-нахал не смог его раздеть. – Ну что за ребячество... – За эту реплику ему прилетела подушка в лоб. – Я твой Хозяин, что ты себе позволяешь вообще!? И более того, я тебе приказал не прикасаться ко мне, ты не понял что ли? – Вам так важно знать ответы на те вопросы? – Я что, говорю на другом языке? – Огрызнулся Сиэль и глаза опять стали холодными и грустными. – Я – Ваш верный слуга. Вы приказали мне никогда не лгать и я не смею ослушаться вашего приказа! – Себастьян приложил руку в белоснежной перчатке к груди и слегка склонил голову на бок. Его длинные черные пряди спадали на красивые винные глаза. – Я не хочу причинять вам боль, не смотря на всю мою сущность, я этого не желаю. Я не желаю вашу душу, без тела и тело, без души. Простите мою наглость и разврат, но я ревную вас ко всем и ревную так, как может ревновать мужчина свою женщину. Другими словами, я желаю вас, Господин. Короткое молчание и громкий крик Сиэля. – А ну вон пошел, похотливая скотина! Да не хочу видеть я твою рожу еще лет сто! Забирай уже душу мою, но проваливай только! А-а-а! – Сиэль покраснел до макушки и пытался спрятать свои глаза и унять дрожь. Себастьян залез на кровать и мальчик забился в истерике, пытаясь выкарабкаться из своей “крепости”, но все попытки были тщетны. Себастьян наконец-то схватил его за руку и притянул к себе, утыкая носом в грудь. Сиэль трепыхался, как пойманная пташка некоторое время, но потом устало и недовольно засопел. Пальцы его ощутили кровь и в груди неприятно кольнуло. Он же кинул в него вазу...Некоторое время они лежали так. От демона пахло кровью и сладким вином, и этот аромат дурманил. Они замерли так. – Дурак! Зачем ты такое говоришь мне? Издеваешься, тварь! – Не старайтесь, Граф! – В голосе демона чувствовалась улыбка и не такая, как обычно, а теплая и счастливая. Мальчик почувствовал, как губы коснулись его макушки и волос. – Я чувствую ваше сердце, и мне этого достаточно. – Ты меня бесишь! Хватит из себя Ангела строить! Адское отребье... – Бубнил Сиэль, но его голова была резко вздернута за подбородок, а губы ощутили вкус вина и язык во рту. Горячий и жадный. Острые, но маленькие клыки демона чуть терзали нежную кожу губ и даже когда Сиэль затрепетал и замычал, Себастьян не прекратил. Мужчина настойчиво требовал ответа и получил его. Черноволосый подмял под себя обнаженное тело юноши и накрыл своим, словно закрывая от всего мира, чтобы тот не созерцал это чистое существо. Да, ревность она такая. И Себастьян, в прочем, гордился этой ревностью и страстью, которую пока не может показать Сиэлю. Однако, сердце чернокрылого ликовало, впервые за много сотен лет, ведь оно чувствовало ответные удары уже родного тела и неизменно желанной души. Однако, в ту же секунду зародился страх, что его природа сыграет злую шутку с ним, но пока ему дают наслаждаться счастьем (и он наслаждается, до последней капли) за которое скоро, очень скоро, придется заплатить кровью и болью. Демон чувствовал, что его черная душа насыщается этим развратом и плодом, к которому тянутся все темные существа. Это то, что демоны называют Пробуждением.