Текст книги "Протокол "Второй шанс" (СИ)"
Автор книги: slip
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 28 страниц)
Друг императора (Марк Агриппа I)
В таблинуме светлого, просторного и необычайно тихого атрия общественного дома сидели двое. Место хозяина, не по праву, предоставленному должностью, но по праву сильного, занимал Август, напротив него, сложив перед собой руки замком, сидел грузный Марк Агриппа и сверлил взглядом две лишенных тела головы перед собой.
– Минус два, – жизнерадостно заключил, нарушая тишину, Август и откинулся на спинку кресла, – Быстро же Кальвин раскололся, я даже и не ожидал.
Еще вчера утром Марк разговаривал с Гаем Поллионом, а сейчас его голова, с застывшей маской страха и боли на лице, лежала на рабочем столе его донельзя довольного друга детства. Пусть вина Поллиона и была неоспорима, Марку все равно делалось не по себе каждый раз, когда взгляд падал на нее.
– Вот кто бы мог подумать, что такой маленький человек, как Ликаон, может оказаться настолько полезным? Вчерашний вольноотпущенник, а какой сообразительный. Сразу почуял, куда ветер дует, – на лице Августа отражалась смесь удивления и восхищения, – Такие нам определенно нужны. Выпиши ему чек на 25 тысяч сестерциев, кстати.
Марк, старательно огибая взглядом головы на столе, посмотрел на пустую глиняную табличку, но выполнять просьбу Августа не поторопился.
– Ты точно уверен? Два преданных патрона из двух, за каких-то несчастных три месяца. Лепид ему вообще-то вольную недавно подписал, а он его так легко продал, еще и по собственной инициативе, – Марк покачал головой, – Если хочешь мое мнение – подпустим его к себе слишком близко, он и нас кому-нибудь продаст не моргнув.
На короткое мгновение на переносице Августа появилась глубокая морщина, а затем его лицо снова просветлело.
– Да, Марк, ты прав, – кивнул он, – Но чек ему, все-таки, выпиши. Если пойдет слух, что мы кидаем информаторов на деньги, с нами больше никто работать не станет. А потом… – многозначительная ухмылка появилась на лице Августа, но продолжать мысль он не стал.
Марк подтянул к себе табличку, но, колеблясь, пока не притрагивался к стилусу.
– Что “потом”? – спросил он вместо этого, не намереваясь играть в угадайку.
– Я могу легко и непринужденно сделать так, чтобы ему больше никогда не светила никакая работа, кроме как охранником на какой-нибудь богами забытой каменоломне, – легко отозвался Август.
Только после этого Марк серьезно кивнул и приступил к чеку. Он бы предпочел, чтобы Ликаона не оставили в живых, – слишком уж много тот знал о некоторых их подковерных делах, – но раз Август не хотел, переубедить его не представлялось возможным.
Установившееся молчание спустя несколько мгновений одним вопросом нарушил Август:
– А с остальными что?
Марк оторвался от почти законченного чека, и доложил:
– С центурионом осечка вышла. Его просто невозможно подловить в одиночестве. Вчера он полдня пил в кабаке, забитом легионерами под завязку, а потом затерялся в толпе и пропал. Мои гладиаторы вернулись ни с чем.
– Ничего, – Август легкомысленно махнул рукой, – Его свои же прибьют, когда списки увидят. А может и уже прибили, как знать.
Марк не разделял его уверенности, но говорить об этом вслух не хотел.
Легионеры, особенно старые ветераны Цезаря, друг за друга были готовы кому угодно голову отгрызть, гладиатору ли, императору ли – без разницы. Глупо было надеяться на то, что среди них найдутся желающие продать одного из своих за сколь угодно большую цену.
Единственным способом вывести центуриона из игры и при этом не спровоцировать стихийное восстание легионеров, оставалось подловить его где-нибудь в одиночестве и обставить дело как банальное ограбление, или пьяную драку. Именно такую инструкцию Марк дал своим гладиаторам. Возможно, она была не такой уж идеальной, раз закончилась таким оглушительным провалом.
Однако, это не меняло того факта, что внесение имени центуриона в проскрипционные списки было грандиозной глупостью, которая не могла им не аукнуться в ближайшем будущем. Но дело было сделано – и сейчас слишком поздно было пытаться что-либо изменить. Списки красовались на самом видном месте форума, и Август не намеревался слушать никаких возражений по этому поводу.
Патовая ситуация, единственным выходом из которой было уничтожить центуриона быстрее, чем информация дойдет до галльских колоний, где проживала основная масса ветеранов десятого. После этого списки можно будет безболезненно откорректировать, вымарав его имя без следа.
Август даже не обратит внимания. Мертвые всегда беспокоили его куда меньше живых.
– А что Бальб? – не замечая его задумчивости, продолжал задавать вопросы Август.
– Бальб о чем-то догадался, – отозвался Марк, – Мои люди сообщают, что он закрылся в своем съемном доме, вооружил рабов до зубов и носу на улицу не кажет.
– А, так вот почему его не было на заседании! – воскликнул Август, – Тоже неплохо, хотя бы под ногами путаться не будет, но на перспективу так не пойдет. Нам нужна его голова на рострах. Кстати, о… – он хлопнул себя ладонью по лбу, – Совсем забыл! Леарх, Леа-а-арх! – прокричал он имя раба.
Тощий грек нарисовался рядом практически мгновенно.
– Прибейте этих красавцев к рострам. И имена из списка вычеркните, – кивнул Август в сторону голов. Леарх нервно сглотнул и кивнул, – Да не трясись ты так, я сегодня добрый!
Подхватив предназначенный для него груз, Леарх быстро похромал восвояси, так и не проронив ни единого слова, – и только после этого Марк почувствовал, что снова может вздохнуть спокойно. Мертвые взгляды больше не пронзали его насквозь.
– Надо его проучить. Да так, чтобы всем остальным неповадно было, – задумчиво проговорил Август, и только поймав недоуменный взгляд потерявшего нить разговора Марка, пояснил, – Я имею ввиду Бальба и его домашних. Всем должно быть ясно, что бывает с теми, кто укрывает проскрибированных. Мне кажется, люди уже начали забывать, надо бы им напомнить.
– Ввести второй в город? – спросил Марк.
Фантазии Августа его интересовали мало – наоборот, чаще даже пугали, – поэтому он предпочитал им практические вопросы. Второй был для их решения идеальным – его набором руководил лично Август, и уже одним этим он наголову превосходил любой из легионов, где могли затесаться старые ветераны Цезаря, которые частенько бывали слишком своенравными и непредсказуемыми.
– Нет, нет, пока слишком рано, – помотал головой Август, – Да и кто его знает, чего этот центурион успел наворотить и кого уговорить. Сначала мы продемонстрируем всем провокатора, и он сознается на публику, а потом… – он сжал кулаки в хватающем жесте, – После разоблачения ни у центуриона, ни у Бальба поддержки не останется вообще. Легкая добыча.
– Но ты же сам говорил… – растеряно посмотрел на него Марк.
В последнее время он все чаще и чаще не мог разобрать, играет Август роль, или же настолько искусно врет, что и сам верит в свою ложь.
– Я уже нашел рычаг воздействия, – загадочно сказал Август.
Они помолчали.
– А ты уверен, что он точно скажет то, что нужно те… нам? – опасения долго грызли Марка изнутри, и вот наконец-то он нашел в себе достаточно наглости для того, чтобы высказать их вслух.
– Уверен, – Август лучезарно улыбнулся, – Я нашел очень действенный рычаг воздействия.
Марк кивнул и натянуто улыбнулся. В умении Августа добиваться от людей того, чего ему нужно, он даже и не сомневался, приходилось уже видеть результаты.
– Марк, его время прошло. Теперь настало наше время, и мы исправим все то, что натворили наши предшественники, – в этот раз Август правильно интерпретировал его выражение лица, и Марк не мог не согласиться с его словами.
То, что они делали, было необходимо. Не ради него, не ради Августа – ради блага Рима. Если позволить трупу Республики и дальше гнить, он медленно, но верно погребет под собой весь их народ. Им нужен был новый лидер, способный своей железной волей провести все необходимые изменения – однако многие отказывались это признавать.
Марк неустанно благодарил всех богов за одно – за то, что этим лидером оказался не он. Он никогда бы так не смог.
– Все будет хорошо, Марк. Поверь мне. Он скажет, все что нужно, – этих слов было недостаточно для того, чтобы развеять терзавшие Марка опасения, но, поймав выжидательный взгляд Августа, он все равно кивнул.
Продолжения разговора не последовало. Вместо этого Август принялся разбирать сваленные в кучу на краю стола письма, а Марк, немного подождав для приличия, снова взялся за чек Ликаону.
Спустя пару минут он протянул табличку назад Августу. Тот неопределенно махнул рукой, не желая отвлекаться от чтения и скороговоркой проговорил:
– Иди, проследи, чтобы головы нормально повесили. А то знаю я их – так прибьют, что и не разберешь, кто это был. Этого нам не нужно.
Марк равнодушно пожал плечами. Прогулка никогда не была лишней, к тому же у него как раз ноги затекли.
– И на, вот, почитай потом, – не отрываясь от папируса, Август протянул ему свиток, который держал в левой руке, – Уже не первое подобное сообщение, нужно проверить, что там такое в окрестностях Геркуланума происходит.
Марк кивнул и спрятал свиток под складками тоги.
Несмотря на опасения Августа, Леарх и другие рабы справились со своей задачей неплохо. Осмотрев результаты их работы, Марк удовлетворенно кивнул. Во всяком случае, Поллион и Кальвин были все еще узнаваемы, а большего и не требовалось. Август, конечно, нашел бы к чему придраться, но Марк был не настолько щепетильным. По лицам рабов пробежала волна облегчения.
Вечерняя прохлада приятно освежала после знойного дня и Марк, управившись с поручением Августа и отчитавшись по результатам, решил немного прогуляться до того, как возвращаться домой. Он бродил по опустевшим после заката улицам Города без какой-либо цели несколько часов. Бояться ему было совершенно некого, особенно когда за ним неотрывно следовали несколько десятков гладиаторов.
Он любовался ночными звездами, прекрасно видными прямо в Городе в столь поздний час. Гулял по узким и опасным для любого, кроме него, улочкам ночной Субурры. Разглядывал все еще ведущуюся стройку форума Юлия, представляя себе, как он будет выглядеть, когда Август закончит начатый своим божественным предком проект.
О врученном ему свитке он вспомнил только глубокой ночью, когда уже улегся на ложе и приготовился отходить ко сну. Глаза после вечерней прогулки слипались, по телу растекалась приятная расслабленность – и, немного подумав, он принял решение отложить свиток до завтра. Вряд ли там было что-то слишком уж срочное.
Следующее утро началось для Марка на рассвете. Сонно зевая, он осоловелыми глазами смотрел на разбудившего его раба и тряс головой, пытаясь отогнать образы из странного предрассветного сна.
– Просыпайся, хозяин. За тобой Август послал, – повторил раб.
– Что там еще случилось? – смачно зевнув, уточнил Марк.
Раб протянул ему чашу с холодной водой, и он быстро умылся, чувствуя, как вместе с водой назад в чашу стекают остатки сна.
– Не знаю. Каратакос мне ничего не сказал.
– Ладно, ладно. Скажи ему, что я сейчас искупаюсь, оденусь и приду, – он снова смачно зевнул.
Когда Марк в компании Каратакоса вошел в общественный дом, Август смывал в чаше с рук чью-то кровь. По спине сразу побежали непрошенные мурашки, а отчаянные попытки отогнать от себя мысли о том, кому она могла принадлежать, закончились ничем.
Для человека, чьи руки были заляпаны кровью в самом буквальном смысле, Август выглядел слишком воодушевленным. Кто-нибудь посторонний вряд ли смог бы это понять, но Марк за долгие годы навострился распознавать настроение своего обычно неэмоционального друга по малейшим признакам, – и сейчас эти признаки в один голос кричали, что он был чем-то жутко доволен.
– Ты за мной посылал? – вопрос Марка вышел откровенно дурацким.
Разумеется, Каратакос пришел к нему домой не по своей воле, но спросонья он не придумал лучшего способа начать разговор.
– Марк, мы победили! – повернувшись к нему, торжественно объявил Август. Судя по фиолетовым мешкам под глазами, он явно не спал всю ночь, – Скрибония правда снова очень невовремя влезла, почти как тогда, но не важно. Главное, что все получилось!
– Добился, чего хотел? – во рту у Марка отчего-то пересохло.
– Эй, что, не проснулся еще? – Август хлопнул его по руке, интерпретировав его эмоции по-своему, – Да. Да, Приап побери! Собери сегодня сходку за померием, – обязательно проследи, чтобы там были легионеры, – и объяви, что завтра провокатор Антония даст признательные показания. Нам нужно торопиться. Надежные источники докладывают, что среди легионеров гуляют идеи. Опасные идеи. Надо пресечь их на корню, если мы не хотим получить мятеж.
Марк кивнул и, переводя разговор на не менее важную тему, спросил:
– А что там Бальб? Наблюдатели уже отчитывались?
– А, – махнул рукой Август, – Никанор, ленивая задница, уснул прямо на посту. Я приказал его выпороть, – над домом действительно разносились крики наказываемого раба. Странно, что Марк не обратил на них внимания сразу, – Но он говорит, что пока не уснул – ничего особенного не видел.
– Отлично, просто отлично, – пробормотал себе под нос Марк.
Если все пойдет так, как задумал Август – эта проблема решится в ближайшие пару дней, и он наконец-то сможет переключиться с бесполезных моральных терзаний на куда более важное дело – на подготовку войны с Антонием. И Апполоновых игр. Поддержка плебса была им критически необходима, кто бы там что ни говорил.
Но как же он все-таки был рад, что не ему нужно было разруливать эту неожиданную и донельзя деликатную ситуацию. Он бы так не смог, и кто знает, к каким последствиям привело бы его малодушие.
– Веселее, Марк! Одной проблемой, считай, меньше, – радостно улыбнувшись, сказал Август.
– Веселиться будем потом, когда он даст показания, – буркнул Марк.
И если до правды об их афере никто и никогда не докопается. Стыд от потенциального разоблачения жег даже сейчас, когда еще ничего не случилось.
Август же был полностью уверен в их успехе – однако его уверенность провоцировала у Марка только новую волну стыда. Понимание, зачем все это необходимо, едва могло заткнуть его совесть.
– Ты свиток-то прочитал?
Август упал на стул и, не дав ему и мгновения на ответ, жестом подозвал к себе блондинистую рабыню:
– Сообрази нам что-нибудь перекусить, – сказал он ей и, когда она развернулась, собираясь уходить, хлопнул ее по заднице. Рабыня вздрогнула от неожиданности, злобно на него зыркнула, но затем, осознав, чем чревато подобное поведение, виновато потупилась и поспешила удалиться.
Да, у него действительно хорошее настроение, – думал Марк, задумчиво глядя ей вслед, – Даже выпороть не приказал.
– Что, нравится? – кивнул в ту сторону, в которой только что исчезла рабыня, Август. Марк недоуменно глянул на него, не понимая, куда он клонит, – Если нравится, могу тебе ее подарить. Если ты понимаешь, о чем я, – Август многозначительно ухмыльнулся.
Кажется, Марк сильно недооценил степень его удовлетворения.
– Так что насчет свитка? – Август, так и не дождавшись ответа, выжидающе уставился на него.
Давно позабытый и оттого неожиданный вопрос стал ударом под дых.
– Я его не смотрел еще, – мрачно буркнул Марк, – Меня вчера вечером сморило, думал прочитать сегодня.
Август вмиг посерьезнел.
– Ладно, у меня все равно есть еще немного времени. Я тебе так расскажу, – сказал он и поднялся со стула, – Примерно десять дней назад ко мне в руки попало письмо от Кальпурнии, вдовы Цезаря, адресованное моей матери.
То, как походя он назвал Кальпурнию вдовой, резануло по уху и заставило Марка поежиться.
– Ты же знаешь, что она последние четыре года проживает в Геркулануме? – спросил Август.
– Знаю, – неожиданно хрипло отозвался Марк.
– Ну так вот... Она писала, что в последние дни там начало происходить что-то странное. В произвольное время дня и ночи над городом стали раздаваться жуткие, леденящие кровь завывания, непохожие ни на одно животное или человека. Они исходили со стороны Везувия и от них нигде невозможно было спрятаться.
В задумчивости, Август принялся мерить комнату размашистыми шагами.
– Потом местные дуумвиры решили выделить людей, чтобы те провели разведку – и на этом письмо заканчивалось. Остальную информацию мне пришлось собирать по крупицам. Группа разведки не вернулась, из Геркуланума и окрестностей начала разбегаться аристократия, – да что там, даже сама Кальпурния недавно снова написала моей матери, и сказала что возвращается в Рим. Потом стали появляться сообщения из Помпей, и в них было все то же самое – жуткий вой и исчезновения людей. При этом, никто не упоминал ни о выбросах пепла, ни о лаве, так что вряд ли дело в вулкане.
– Чушь какая-то, – Марк потер глаза, – А мне зачем эта информация?
Август остановился, перевел взгляд на него – и Марк на мгновение почувствовал оцепенение.
– Если подсчитать всех, упомянутых в письмах – в окрестностях Везувия за последний десяток дней пропало немногим меньше пятидесяти человек, включая нескольких местных сенаторов и даже одного из помпейских дуумвиров. Мне нужен надежный человек, который бы отправился туда и проверил, что там происходит.
Прищурившись, Марк разглядывал лицо друга, но то оставалось непроницаемым. Его действительно так обеспокоили провинциальные слухи или он просто искал повод сплавить его из Города?
– Ясно. Я разберусь, – спокойно отозвался он, – Возьму с собой когорту второго.
– Лучше две, – Август задумчиво барабанил пальцами по столу, – Кто знает, с чем мы имеем дело? Но это позже. Сперва – сходка и Игры.
– Игры? – удивленно отозвался Марк, – Но ведь мы планировали…
– Придется менять планы. Людям нужно как можно скорее дать новый повод для обсуждения, иначе кто знает, к каким выводам они придут после нашей завтрашней демонстрации. Игры нужно устраивать как можно скорее. Чем раньше, тем лучше.
Как всегда, Август думал наперед и просчитывал все, даже самые дерьмовые варианты.
– Насколько раньше? – насторожился Марк.
Запланированные на июль, Игры сейчас находились у него в подготовительной стадии. Сильно подготовительной стадии. Настолько подготовительной стадии, что арену под навмахию за Тибром только-только начали возводить.
– Послезавтра, – сказал Август и челюсть Марка упала куда-то на пол.
Он с ума сошел? Кто вообще мог подготовить игры за два дня!
– Но это было бы в идеале, – продолжал Август, – Понятное дело, что успеть невозможно. Хм… Месяца тебе хватит, чтобы оставшееся подготовить?
Ну и шуточки же у него, – подумал Марк, чувствуя, как по спине побежал холодный пот.
– Месяца, пожалуй, хватит, – кое-как совладав с чувствами, ответил он, – Если убрать из программы слонов. Не успеют их привезти, сам понимаешь – штормы, пираты, Помпей.
– Да-да, – резко отрезал Август, – Можно и без слонов. И еще – добавил он, – Нам нужен заговор.
Собиравшийся уходить Марк остановился на полпути к двери и обернулся:
– Заговор?
– Заговор, – легко согласился Август, – Если мы хотим, чтобы ни у кого не возникло никаких вопросов – нам нужен заговор. Свидетели, информаторы, понятые, весь фарш, сам понимаешь.
Марк понимал. А еще Марк понимал, насколько тяжело будет организовать все это с нуля за один-два дня.
И почему Август не мог предупредить его раньше?
Свекровь (Атия II)
Зажженные свечи не оставляли в комнате Скрибонии ни единого темного уголка, несмотря на позднюю безлунную ночь. Ни единого необычного звука не доносилось до ушей Атии, но она все равно продолжала стоять возле стены, на которую указала невестка, и напряженно прислушиваться.
Скрибония нервно мерила комнату размашистыми шагами.
– Сейчас, сейчас. Сейчас точно снова начнется! – говорила она, пытаясь убедить то ли Атию, то ли саму себя.
Атия послушно напрягала слух, но ничего, кроме отдаленного лая собак и криков чаек с улицы не доносилось до ее ушей.
– Ну давай же, давай, – с надеждой, граничащей с одержимостью, шептала невестка, вызывая у Атии беспокойство за ее душевное равновесие.
Все-таки сыну стоило почаще ночевать дома и в целом обращать внимание на домашние дела. Однако убедить его в этом вряд ли было ей под силу – он всегда ставил государственные дела выше семейных и обращал внимание на последние только тогда, когда они пересекались с первыми.
– Может быть, он ушел? – предположила Атия, – Понял, что ты не та, кто ему нужен, и решил перестать тебя донимать? Духи и не на такое способны.
Она уже едва ли верила в реальность этого духа – скорее всего, прав был сын, предполагая, что Скрибония настолько сильно испугалась еще в январе, что теперь принимала за его проделки любые звуки, – но невестку нужно было как-то успокоить. Попытки ее переубедить вряд ли помогли бы хоть сколько-нибудь.
– Не знаю, – Скрибония остановилась и задумчиво посмотрела на Атию, – Может быть.
Стук раздался внезапно. От неожиданности Атия вздрогнула и отпрянула от стены.
– Вот! Ты слышала, слышала?! – радостно вскричала невестка, указывая пальцем на стену.
Ошарашенная, Атия кивнула, втайне надеясь, что ей всего лишь показалось.
Однако ее робкие надежды быстро рухнули. Стук даже не думал смолкать. Он был не очень громким, – из-за пределов комнаты такой и не разберешь, – но отчетливым и весьма настойчивым. Если закрыть глаза, она с легкостью могла бы представить себе, что находится перед дверью, в которую стучится кто-то, желающий войти. Только вот двери перед ней не было, а была глухая стена, выходившая на улицу.
Невестка села на ложе, – то тихо скрипнуло, – и испуганно сказала:
– Атия, я боюсь.
Атии уже тоже было не по себе, но она нашла в себе силы натянуть на лице успокаивающую улыбку и повернулась к Скрибонии:
– Я тебя прекрасно понимаю, дорогая, но поверь мне – бояться совершенно нечего Знаешь, как-то раз, когда мне было пять лет, родители отправили меня на лето с бабушкой на дедушкину виллу в Байях[1].
Шмыгнув носом, Скрибония растерянно на нее посмотрела.
– Это ты к чему? – спросила она.
– К тому, что через пару дней после нашего приезда, у нас тоже завелся лемур. Я всех подробностей, конечно, не помню, но припоминаю, что в ночи раздавались шаги в саду, пропадали всякие мелкие предметы, в безветренные дни сами по себе открывались окна. И все в этом духе. Дедушка обещал нам приехать и разобраться с ним, как только освободится, но шли дни, недели, а он все никак не мог оставить Город. В итоге, мы прожили в доме с лемуром до его приезда около трех недель. И ничего. Спать, конечно, первое время было страшновато, но я быстро привыкла. Мертвым нет хода обратно, в мир живых. Это, – она неопределенным жестом указала куда-то в сторону стены, – Максимум того, на что они способны.
Стук резко стих, словно дух мог услышать ее слова.
Над комнатой повисла тишина, в которой снова стали отчетливо слышны крики чаек и далекий шум города. Начиналась третья стража[2] и рабы торговцев спешили пополнить припасы лавок хозяев[3].
Все в облике Скрибонии умоляло о том, чтобы слова Атии оказались правдой.
– Дорогая, бояться совершенно нечего, – Атия села на ложе рядом с ней и положила руку ей на плечо, – Но, все же, если тебе настолько страшно, может, ты поговоришь с моим сыном? Может быть вам лучше будет на какое-то время переехать в общественный дом, пока он не проведет все причитающиеся обряды и не принесет очистительные жертвы?
– А толку-то, – Скрибония вытерла начавшие было слезиться глаза платком, – Он уже проводил обряды. И жертвы приносили мы оба. Что там, даже его германские гладиаторы как-то забили на алтаре своих кровавых богов несколько зайцев. Результата нет, сама видишь.
Атия кивнула и, подумав, добавила:
– Но насчет общественного дома все-таки подумайте. Мне кажется, это выход. Хотя бы временный.
Словно в подтверждение слов невестки, из стены снова раздался стук. Но на этот раз в нем было что-то не так. Приложив палец к губам, Атия попросила невестку молчать, прислушалась и быстро поняла, что стук следовал какому-то неизвестному ей шаблону.
Пять коротких ударов. Пауза. Один длинный, два коротких, еще два длинных. Снова пауза. Один длинный, один короткий, один длинный и еще два коротких. Пауза.
Рядом всхлипнула Скрибония и Атия немедленно сбилась со счета, однако никаких сомнений в том, что звучащий сейчас стук, в точности повторял тот, что она слышала парой минут ранее, у нее не осталось.
– Вот чего ему от меня нужно, а?! – с нотками истерики в голосе спросила Скрибония, – Что я ему сделала, что он так хочет свести меня с ума?
– Знаешь, – после недолгих раздумий, Атия решила поделиться с невесткой своими наблюдениями, – По-моему наоборот. По-моему, он пытается тебе что-то сказать.
К стуку добавился едва слышный голос, заглушаемый толщей кирпича. Тембр показался ей смутно знакомым. Неужели Квинт Гортензий?
– Почему ты так думаешь? – удивленно уставилась на нее Скрибония.
Еще мгновение назад она была на грани истерики, но сейчас голос ее звучал заинтересованно. Кажется, Атии все-таки удалось ее немного успокоить, пусть и не таким образом, каким она рассчитывала.
Короткий, длинный, короткий, два длинных. Пауза.
– В этом стуке есть какие-то закономерности, – ответила Атия, поймав короткий промежуток между звуками, – Я практически в этом уверена.
Короткий, длинный, три коротких. Пауза.
– И он повторяется, – дождавшись следующего промежутка, добавила она, – Неужели ты этого не слышишь?
Два коротких, три длинных. Пауза.
Скрибония отрицательно помотала головой.
– По-моему совершенно не похоже.
Короткий, длинный. Три коротких, – успела подумать Атия, уловившая закономерность, но вместо этого стук резко затих. На несколько мгновений над комнатой повисла тишина, а затем из стены снова раздался голос.
Единственное слово, что ей удалось разобрать, заставило ее похолодеть.
“Атия”. Она отчетливо слышала, как дух назвал ее имя, пусть и не могла разобрать больше ничего.
Неужели Гортензий знал, что она здесь? Как такое возможно?
Голос смолк. Затем из стены раздались неритмичные глухие удары, которые, впрочем, скоро стихли, снова оставляя их с невесткой в тишине.
– Как думаешь, это все? – спустя несколько минут, растянувшихся до вечности, спросила невестка.
Холодные огромные мурашки все еще бегали по спине Атии, но она нашла в себе силы снова ее ободрить:
– Не уверена, но в любом случае, этот лемур, как и любой другой, совершенно ничем не опасен. Знаешь, я думаю, это может быть Гортензий. Он и при жизни был шумным, но безобидным.
Сложив руки на коленях, Скрибония смотрела на нее так, что не оставалось никаких сомнений в том, что все попытки убедить ее в безопасности лемура потерпели оглушительный крах. Не помогла даже история про Байи – самый весомый аргумент, имевшийся у Атии в загашнике.
Значит, пора было переходить от разговоров к действиям.
– Тебе нужно немного поспать, – решительно сказала Атия, поднимаясь с ложа.
На невестке не было лица. Красовавшиеся под ее глазами фиолетовые мешки, которые не могла скрыть даже косметика, красноречиво свидетельствовали о том, что она страдала от бессонницы не первый день.
– Если тебе так будет спокойнее, я могу переночевать у тебя, – улыбнулась Атия.
Быстрее, чем она успела закончить фразу, Скрибония несколько раз судорожно кивнула, словно опасаясь, что, если она хоть немного затянет с ответом, Атия тут же передумает и заберет свои слова обратно.
Боги, если бы она только знала, чем обернется ее такая простая и ничем не примечательная затея, она бы сразу схватила невестку в охапку и убежала бы домой. Туда, где единственную опасность представлял брат ее мужа, Квинт, который имел неприятную привычку, как напьется, засыпать в самых неожиданных местах брат.
Однако, увы, Атия не была Оракулом или даже какой-нибудь Кассандрой – и именно поэтому она сейчас сидела в освещаемом только несколькими слабыми светильниками атрии дома своего сына вместе со всеми его домочадцами и напряженно вглядывалась в темноту. Где-то рядом плакала рабыня, германские гладиаторы стояли у дверей в сад. Хоть она и могла видеть только их силуэты, она была уверена, что они сжимали в руках свои мечи и старались выглядеть как можно более сурово, даром что боялись не меньше, чем они с невесткой.
Все началось, когда они со Скрибонией уже разошлись по разным гостевым спальням, собираясь отходить ко сну. Сперва во всем доме разом погасли все светильники. Уже устроившаяся на кровати, Атия даже не заметила бы этого, если бы успела закрыть глаза раньше – но из-за стенки раздался вскрик невестки и она, отгоняя от себя сон, подскочила и побежала ее успокаивать.
Это не заняло много времени, и уже скоро она вернулась в свою комнату и снова устроилась на кровати. Засыпая, она слушала как за стеной тихо ходят и переговариваются разжигающие светильники заново рабы.
Оглушительный по своей силе хлопок прервал ее отход в царство Морфея мгновенно. Вслед за ним, с коротким промежутком, раздались еще два. На ее испуганный зов отозвался незнакомый раб и сбивающимся голосом объяснил, что это всего лишь от порыва ветра в доме открылись несколько окон. Глаза его, однако, были расширены в ужасе, ставя под сомнения все его слова.
Стоило ему уйти, над домом пронесся глухой, но отчетливо слышный крик – и последние остатки сонливости растворились без следа.
– Боги! Дагда! Пусть он уже замолчит! – возвращая Атию в действительность, вскричала одна из молодых галльских рабынь, что досталась сыну по наследству от дяди, – Я принесу тебе любую жертву, какую только пожелаешь!
Видимо, галльские боги все-таки не имели в Риме никакой силы. Крик духа повторился еще раз, – и только сейчас Атия поняла, что теперь он раздавался откуда-то снизу. Словно не из стены в спальни Скрибонии, но из самой земли под полом дома.
Мертвым нет хода обратно в мир живых, – упорно, словно мантру, повторяла она про себя фразу, однажды услышанную от матери. С каждым повторением в нее верилось все меньше и меньше.
– Боги, ну почему мы? – тихо пробормотала невестка. Полностью растратившая все силы, она уже не плакала, а от слов ее веяло обреченностью.
Атия нервно сглотнула, отгоняя прочь от себя невеселые размышления о том, что же ждет их после смерти. Что, если никакого спокойного и умиротворенного царства Аида никогда не существовало? Что, если все души когда-либо погибших, были обречены в посмертии страдать так же, как этот несчастный, пытающийся вырваться на свободу прямо в доме ее сына, лемур? Гортензий… Ей было страшно даже просто об этом подумать. Она едва знала старого оратора, но сейчас испытывала к нему невыносимую жалость.
– Ааааа! – воздух пронзил чей-то крик.
Атии понадобилось несколько мгновений, чтобы понять, что кричали прямо в атрии, а голос кричавшего принадлежал вовсе не затихшему духу, но старому рабу-философу Архидаму, в дискуссиях с которым ее сын предпочитал проводить те короткие моменты досуга, что изредка у него выдавались.
