Текст книги "Наши дети (СИ)"

Автор книги: Sleeping

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)

Три гудка. Пять. Семь и даже десять. Сколько надо времени чтобы ответить на вызов, если никакого вызова не ждёшь? А может быть их нет дома? Я сейчас звонил по старому номеру надеясь, что Екатерина не сменила его, не перешла на другой. Двенадцать гудков. Четырнадцать.

Мысленно попытался пересчитать время на лунное, но затея обречена на провал с самого начала. Если бы я ещё знал в каком часовом поясе нахожусь я сам, то тогда…

Шестнадцать гудков – наверное нет смысла ждать дальше. Но я решил ещё немного посидеть и послушать и оказался вознаграждён за своё долготерпение.

Надпись «Абонент не отвечает» исчезла. Вместо неё пробежали, быстро сменяясь одна за другой, такие надписи, как «установка приватного соединения», «обмен ключами шифрования» и так далее. Экран оставался тёмным как неизведанные глубины далёкого космоса, вызов с той стороны приняли без видеоканала.

–Кто это? Ало! Ало! -зачастил я.

Со своей стороны я транслировал видео, и собеседник мог меня видеть.

–Проклятая пауза, задержка сигнала. Чуть больше, чем одна секунда – кажется совсем немного, но, чтобы разговаривать с собеседником, чтобы его постоянно не перебивать, требуется привычка и размеренность.

–Папа?

Экран посветлел, с той стороны включили видео. Но я узнал голос за мгновение раньше, чем включился видеопоток.

–Здравствуй, принцесса, как ты там?

Экран показал лицо моей старшей дочери – Екатерины. Молодая, но уже взрослая женщина, хотя для меня она навсегда останется маленькой звёздной принцессой, в которую так обожала наряжаться. Звёздное платье, обильно обсыпанное блёстками и сверкающими разноцветными точками – микродиодами завязанными на общий контроллер для синхронного управления ими. Звёздные туфельки с острыми носиками. Звёздная корона – обязательный атрибут принцессы. Принцессам без короны совсем нельзя. Ещё был костюм боевого робота, в котором Катя ходила на утренник в школе и даже заняла второе место в конкурсе на самый лучший костюм.

Помню, как она радостно носилась по квартире вернувшись домой с призом выкрикивая: -Я робот! Нет, я принцесса! Я принцесса, которая управляет боевым роботом!

А маленький Арктур, он тогда ещё ходил в садик, бегал следом за сестрой, смеялся, плакал, скандалил и требовал, чтобы приз за второе место на конкурсе костюмов отдали бы ему потому, что как это так – сестре дали, а ему нет. Нечестно!

–Папа?!

–Катя!

Она выглядела усталой и обеспокоенной. Круги под глазами и пара морщинок, совсем мелких, но сам факт – морщины на лице совсем молодой женщины. Лицо закрывает весь экран, но я вижу на заднем фоне какое-то производство, опять же доносились характерные звуки.

–Ты не дома?

Дочь включила автозамену и размытие фона.

–Смена почти закончилась, -объяснила она. -Думала Ванька звонит, занятия у него отменили или ещё что. А это ты, папа.

Подтверждаю очевидное: -Да, это я.

Дочь явно не может долго говорить, поэтому не теряю времени и спрашиваю: -Мама не вернулась?

–Всё также в психу… больнице. Навещала её на прошлой неделе. Раньше мы с Ваней вместе ходили, но потом он отказался. Сказал, что не может видеть маму такой пассивной. Её там держат на транквилизаторах и совсем ничего нельзя с этим сделать. Я бы тоже не ходила, чтобы не видеть её в том состоянии, но думаю, что маме приятно, когда к ней приходят. Думаю, внутри она понимает, что к ней пришли, -поделилась Екатерина.

–А что Ваня?

–Учится в школе. Пытаюсь присматривать за ним, но он не слушается. Говорит, что я не мама и совсем не слушается, -пожаловалась дочь. -Связался с какой-то компаний и пропадает там с утра до ночи, мне иногда звонят из школы, что он пропускает уроки. Пытаюсь что-то сделать, но что я могу? Говорить – так он мои слова пропускает мимо ушей. Отобрать планшет, коммуникатор и прочие гаджеты – так он уже здоровый лоб, скорее у меня коммуникатор отберёт, чем я у него.

Что если снова объявят дополнительный набор в армию? Что если на этот раз будут брать даже школьников? Таких проблемным хулиганов отправят туда первыми, за них школа не будет держаться и бороться за них не станет тоже. За одного брата боюсь каждый день, если придётся бояться за двоих – я не выдержу.

Мы с Ваней почти как чужие. Живём вместе, а увидится, получается, хорошо если пару раз в неделю.

–Бедная моя принцесса, -говорю ей.

–Ничего! -вздёргивает нос Катя. -Я сильная, я справлюсь!

Говорю: -Пытался звонить вам раньше, но…

–Знаю, -кивает Катя. -Это Арктур, когда жил с нами, не хотел, чтобы мы с тобой говорили. Он даже заблокировал сторонние вызовы, чтобы ты не мог дозвониться. Я сняла блокировку, когда его забрали на фронт. Чуть было не забыла вернуть обратно, когда вернулся на две недели отдыха и потом снова сняла.

Говорю: -Спасибо, солнышко.

Дочь качает головой отказываясь принимать благодарность: -Я только хотела ещё пару раз поговорить с тобой, папа. Пусть даже ты и предатель.

–Я никого не предавал!

–А свободную Луну, а нас, а маму?

–Вас бы я не предал ни за что на свете, -жарко говорю я. -Что до Луны, то это она предала меня и вас тоже и многих-многих других.

–Не хочу этого слышать, -говорит дочь.

–Нет! Послушай!

Она отключает связь.

Вот и поговорили.

Вагон-капсула начала замедляться перед прибытием. Учитывая скорости, на которых она двигается по туннелю с разряженным воздухом, процесс замедления отнюдь не мгновенен и растянут на добрые двадцать минут. Комиссар просыпается, или делает вид, что проснулся. Я убираю планшет в сумку и наливаю себе воды из стоящей на столе бутылочки. Внутри капсулы комфортная температура, но вода в бутылочке холодная, будто её минуту назад набрали из родника – специальный пластик почти полностью препятствует теплообмену, и вода в такой бутылочке может годами сохраняться прохладной и вкусной. Подобный материал используется для теплоизоляции в космических кораблях и в противолазерной броне. А ещё из него делают бутылочки для воды.

Комиссар снова забрасывает в рот свою пластинку со вкусом табака. Меня аж передёргивает, стоит только вспомнить этот вкус. Торопливо делаю ещё один глоток.

Капсула останавливается. Так мягко, что я, стоя, практически не заметил её манёвра. Короткое ожидание пока вокруг накачают обычный воздух потому, что при тех скоростях которые развивает этот вид транспорта, он может двигаться только внутри прямых как луч света и герметичных туннелях, где воздух разряжен в не создаёт сопротивления при сверхбыстром движении.

–Последняя остановка перед орбитальной войной, -шутит комиссар и снова спрашивает: -Не передумал?

Игнорирую его и смело шагаю вперёд, в большой причальный зал, где останавливаются множество таких капсул как наша. Высокий сводчатый потолок – как в каком-нибудь соборе. Много людей вокруг, большая часть в военной форме тех или иных родов войск. Здесь и космопехота и ракетчики и артиллеристы и даже тяжёлый десант шагает в своей закрытой броне, похожей на средневековые доспехи, переделанные неведомым дизайнером в стиле футуризма.

Война…. Не думал, что когда-нибудь вернусь к тебе снова, тем более по своей собственной воле. Но там, наверху, моя семья и я обязан найти их всех и защитить. Защитить от самих себя, если потребуется, от навязанных идей, от этой гражданской войны, плавно перетекающей в межзвёздную и межвидовую с окопавшимися вокруг Юпитера пришельцами.

Глава 16. Небо войны и его грозные ангелы

Если ребенок считает родителей волшебниками, то отчасти потому, что они сами убедили его в этом.

Эрик Берн

В фильмах про космические войны, которые часто снимали до тех пор когда война в космосе таки началась. В этих фильмах, бравые космосолдаты, между сражениями, обязательно выпивали в каком-нибудь космическом баре. Сейчас, когда идёт настоящая война, стало понятно, что те фильмы состояли из ерунды почти полностью. Но правда в том, что космические бары всё-таки существуют.

Подходил к концу второй месяц как я снова, на этот раз по своей собственной воле, очутился в этом аду. Мою, изрядно потрёпанную, кибер-орду отвели назад на ремонт и доукомплектование. А я, впервые за эти два месяца, оказался предоставлен сам себе на три дня на тыловой орбитальной базе «Гастон» и здесь имелся самый настоящий бар. Прямо как в тех фильмах, которые, как выяснилось, на девяносто процентов состоят из всякой ерунды.

Но ведь были и оставшиеся десять процентов.

Во-первых, почему военная база называлась «Гастон» если принадлежала российскому сектору? Тут всё просто. Военную базу не строили с нуля, что было бы слишком затратно, тем более в условиях активной войны с Луной. Её возвели на основе одного и наименее пострадавших орбитальных объектов, располагавшихся ближе к земле, чем к луне и поэтому всего два раза перешедшему из рук в руки. Сначала, ещё во время мятежа, его захватили лунары. После лунар выбили земляне и с тех пор орбитальный объект так и принадлежал земле, поэтому пострадал не настолько сильно, как другие объекты, которые переходили из рук в руки по шесть – восемь раз, а то и больше. Здесь оставались в порядке энергосистема, внутреннее пространство было по-прежнему герметично. В общем для превращения в опорную военную базу пришлось переделывать не так много. Главное понатыкали снаружи побольше пушек, окружили минными полями, создали на соседних орбитальных объектах долговременные укреплённые пункты, ну и прибрались немного внутри, чуть переделали, чуть починили и главная внешняя база российского сектора готова.

Но почему «Гастон»?

Всё дело в том, что раньше сей орбитальный объект представлял собой гостиницу для космических туристов, совмещённую с огромными торговыми и игровыми центрами и, самое главное, с рестораном французской кухни. Он так и назывался раньше «центр космического туризма «Гастон»». Проживая вторую жизнь в виде базы поддержки для российских военных орбитальный объект сохранил старое наименование. Кроме наименования он сохранил также внутреннюю планировку. Полковники и другие военные званием выше размещались в люксовых гостиничных номерах. Майоры и капитаны довольствовались комнатами попроще. Лейтенанты размешались кому как повезёт. А к услугам рядового состава – удобные и привычные казармы, построенные на месте крупных обеденных залов и пространств торгового и игрового блоков. Президентские номера занимало, разумеется, высшее командование.

Лично мне, надо сказать, достался хоть и не слишком большой, но зато отдельный номер с двумя комнатами, одна из которых являлась чистой спальней, а другая могла выступать как в роли рабочего кабинета, так и в роли приёмной для гостей. Только вот работать здесь мне было не над чем, наоборот, я прибыл сюда немного отдохнуть пока ожидаю переукомплектования армии штурмовых дронов. Гости ко мне тоже не приходили так как из-за специфики своего подразделения я являлся единственным живым человеком в нём, получал приказы от командования и совсем не знал никого из сослуживцев. Прославленное армейское братство и дружба, до сего момента, обходили меня стороной. Впрочем, не скажу, чтобы оно меня сильно волновало.

Кроме гостиничного комплекса где с удовольствием разместились военные, в наследство от центра космического туризма остались более чем обильные запасы высококачественной, пусть и консервированной, пищи, поэтому даже рядовому составу, техникам и ремонтникам здесь частенько доставалось на ужин что-то вроде консервированных тигровых креветок в пряном соусе, крабы консервированные в собственном соку, трюфели в нарезке или что-нибудь ещё из той же серии. Но главное, что оставили бывшие французские владельцы, дружно погибшие ещё при первом захвате орбитального объекта лунарами, мир их праху, это внушительные запасы элитного и чуть менее элитного алкоголя. Собственно, это и была главная причина, по которой на военной космической базе имелся действующий бар с не сказать, чтобы умеренными, но всё же доступными, при желании, ценами. Вторая главная причина заключалась в том, что этот бар, разумеется, через третьи руки, принадлежал кому-то из совсем уж многозвёздочных генералов и поэтому оставался практически неприкасаем. Впрочем, это был как раз тот случай, когда интересы высокого командования и рядовых чинов полностью совпадали.

Разумеется я не мог провести три дня на станции не посетив её главную достопримечательность – тот самый космобар которого, по бумагам, конечно же, нет, но про который знают все от луны до земли и даже среди спасшихся от геноцида выживших старателей надолго укрывшихся в поясе астероидов ходят слуги о легендарном баре на российской военной базе «Гастон».

Ну конечно, чтобы русские и не пили! – злословят американцы, но сами завидуют и пытаются выдумать лишний повод для посещения российской базы.

Я как-то разговорился с одним десантником. Он отстал от своих, посчитавших его погибшем, но мои кибер-малышки определили что человек в обугленном скафандре ещё жив, привели его в чувство, оказали первую помощь и послали мне сигнал о необходимости срочной эвакуации раненого. Хотя это и было против правил, но я вышел из своей бронированной капсулы, втащил туда раненного десантника и закрылся снова. К тому времени он уже пришёл в себя, мощное обезболивающее купировало болевые ощущения и немного мешало связано мыслить.

–Ёпст! -обругал меня десантник, как только пришёл в себя. -Ты меня притащил, а мои ноги забыл. Беги быстрее за моими ногами!

Честно говоря я, в тот момент, тоже был немного на взводе. Мною, точнее той бронированной дурой, внутри которой я находился, недавно выстрелили в контролируемый лунарами орбитальный объект. Кибер-армия штурмовых дронов поду правлением заточенной на выполнение боевых задач нейросети яростно ринулась в бой спасая окружённых со всех сторон десантников. А я сидел внутри своей бронированной скорлупы и терпеливо ждал чем всё это закончится. К слову – если бы всё пошло по плохому сценарию, то выбраться самостоятельно я отсюда не смог. В моей бронированной дуре просто не было двигателей для самостоятельного полёта. А вот мощной взрывчатки имелось более чем достаточно и управлялась она отдельной дублирующей системой, на которую я никак не мог повлиять. Единственной задачей этой штуки являлось не допустить моего попадания в плен к лунарам. По крайней мере в живом и целом виде. Попадание в плен к лунарам в виде отдельных кусочков размером не больше ногтя или и вовсе мясной каши на обратной стороне скафандра вполне допускалось, но уже категорически не устраивало меня самого. В общем вы понимаете почему я в тот момент был немного на взводе. Это потом я уже привык к подобному, если к тому, что тобой стреляют чёрт знает куда, а там либо победа, либо смерть и от тебя самого очень мало что зависит можно привыкнуть. А тот раз, когда я спас безногого десантника был моим третьим разом и когда я принудительно разблокировал замок и вышел из бронекапсулы наружу – дублирующая система предупредила меня, что один только чих и будет большой бабах и вообще – до тех пор как я не вернусь обратно в капсулу она переходит в параноидальный режим работы.

Ну, блин, спасибо! Отличая новость, когда на тебе около четырёхсот грамм мощной взрывчатки расположенной, главным образом, в районе головы.

Но я всё равно вышел наружу и затащил этого безного придурка к себе в бронекапсулу. А он теперь требует сбегать за его ногами, которые вообще непонятно, где находятся.

В общем я обматерил в ответ раненного воина, чем совершенно не горжусь.

–Забудь про ноги. Будешь на протезах по три часа плясать и совсем не уставать, —сказал я ему.

–Да чёрт с ними, с ногами, -согласился десантник. -Брат, посмотри, самое главное у меня осталось?

–Какое ещё главное? – не понял я. А потом как-то сразу понял и говорю: -Не знаю, если с тебя сейчас скафандр снять, то ты сразу сдохнешь. Он один тебя сейчас спасает. Пусть лучше врачи потом сами снимут и посмотрят. У них и спросишь. Если что – и такие протезы тоже есть, как я думаю. И с ними тоже можно три часа кряду и совсем не устать.

–Да я тебя! – разозлился спасённый. -Чтобы десант с железным хером бегал?! Не бывать такому!

Он бы меня, наверное, поколотил, если бы у него были ноги или если бы потерял не так много крови. Но стоило Кириллу начать активно шевелиться как его скафандр тревожно запищал и вколол носителю порцию успокаивающего.

Ах да, парня которого я спас звали Кирилл. Мы с ним познакомились и о много переговорили пока часа три ждали чем закончится сражения за орбитальный объект и ещё два часа ожидания, когда на отбитый у лунар пладцарм прибудут наши врачи. За это время моё уважение к конструкторам скафандра сумевшего сохранять жизнь потерявшему обе ноги человеку в течении стольких часов возросло многократно.

Вот тогда-то, пока мы ждали чем закончится сражение, Кирилл и рассказал мне в красках о единственном в космосе и уже поэтому легендарном, бара на военной базе «Гастон».

–Понимаешь, брат, -говорил Кирилл. Он, почему-то, называл меня всё время братом, хотя я не был десантником, но и не возражал. Во-первых, чтобы лишний раз не волновать тяжелораненого. А во-вторых, если смотреть стратегически, то все люди братья, вообще все – разве не так?

–Понимаешь, брат, когда ты на войне это пиздец, -ёмко и коротко описывал окружающую обстановку раненный десантник под мощной блокадой из обезболивающих и успокаивающих средств и остатков боевого коктейля принятого им перед штурмом и выводящего организм на форсированный режим, почему он, кстати, никак не мог ни уснуть, ни успокоится, а всё время говорил и говорил.

–Война это пиздец. А жить в постоянном пиздеце нельзя. Точнее немножко можно, но постоянно нельзя, -Кирилл покачал головой и одно это движение его изрядно утомило. -Когда командиры через два дня на третий бросают тебя на очередной штурм. При этом придурки сой стороны постоянно пытаются убить именно тебя. В общем так кукухой поехать как нефиг делать.

–И ты поехал?

–Нет, -опять помотал головой Кирилл. -Я секрет знаю, его мне лейтенант рассказал пока был с нами.

Снова спрашиваю: -Погиб лейтенант?

–Да нет. На повышение ушёл.

–Хорошо, когда люди не погибают, а на повышение уходят -говорю я ему.

–Хорошо, -соглашается Кирилл.

После недолгого молчания, проверив как там мои подопечные, интересуюсь: -Так в чём секрет?

–Какой секрет?

–Ну тот, как не поехать кукухой на войне?

–Всё равно поедешь рано или поздно, -засмеялся Кирилл и тут же закашлялся, сплёвывая кровью. -Война метит всех, кто в ней участвовал.

Откашлявшись, он продолжил: -Секрет простой. Надо понять, что война это надолго. Её не получится перетерпеть как неприятное время года, не выйдет перенести на ногах как банальную простуду, не удастся, сжимая зубы, преодолеть как полосу препятствий на полигоне. Нет, как только ты поймёшь, что война не что-то внешнее, что может вот-вот закончится или прекратиться. Как только осознаешь войну частью твоей жизни – тогда и наступит просветление. Тогда будешь жить на войне, а не существовать.

–И как это, жить на войне?

–Вообще просто, ёпст! Жить – значит не отказывать себе в маленьких радостях. Кто откладывает всё на потом, для того, на войне, часто этого «потом» и не бывает.

–Всё равно не понимаю.

–Поймёшь! -обнадёжил меня Кирилл. -Все либо понимают, либо умирают потому, что можно терпеть пиздец день, можно неделю, можно даже пару месяцев его терпеть, но всё равно не выдержишь, надорвёшься. А когда перманентный пиздец становится нормой жизни, то всё отлично. Жить в пиздеце можно сколько угодно.

Потом он заговорил о космическом баре на военной базе Гастон. Какие там залы – как будто в настоящем соборе. Какая посуда – настоящий хрусталь, ударишь ногтем по краю так звенит! Туда не пускают в грязном. Можно и в форме, и в рабочем комбинезоне техника, но обязательно чтобы руки и лицо были чистыми, чтобы другие посетители могли смотреть на тебя и радоваться. Девушки туда, по традиции, приходят в платьях, как на гражданке. Можно и в форме, но лучше в платьях. Ах какие там девушки! Только одна проблема: вокруг каждой увивается по десятку мужчин. Цены кусаются как пираньи, но когда не знаешь будешь ли жить завтра и послезавтра, то стараешься взять от сегодняшнего вечера всё по максимуму. Это и называется – жить. Не существовать, не терпеть, не ждать – жить!

Там повара якобы остались ещё с того времени, как Гастон был центром космического туризма, а не военной базой. Там свет плавится в хрустале, а столы покрыты скатертями такого идеального белого цвета, что в сравнении с ним душа любого святого покажется лишь грязно-серой тряпкой. Там музыка и женский смех и вокруг тебя только твои братья, друзья и товарищи – никого лишнего, все свои. И никому нет дела до того сколько у тебя на погонах звёздочек пока ты не выйдешь из бара.

Он говорил долго, впадая в забытье, выныривая из него и продолжая рассказ. Я почти перестал его слушать, воспринимая речь как фон. Неожиданно Кирилл крикнул: -Брат!

–Что?! Что такое?! -засуетился я. -Кровотечение открылось? Скафандр дал тревожный сигнал? Что?

Кирилл подумал, прислушиваясь к собственным ощущениям и радостно заявил: -Чувствую его!

–Что ты чувствуешь? Болит? Сейчас увеличим дозу обезбоола.

–Не надо обезбола! -оттолкнул меня плечом Кирилл. -Я чувствую его!

–Да что ты чувствуешь? -разозлился я.

–У меня хер встал, -голосом абсолютно счастливого человека заявил Кирилл. -Если встал, значит он на месте. Значит работает!

–Эм-м-м, хорошо, -ответил я.

–Ты не подумай, Брат, не на тебя встал, -поспешил он оправдаться.

Заверяю его что ни о чём таком и не думаю.

–Мой хер! -радостно бормочет безногий десантник. -Ноги фигня! Хер, вот что главное.

Если вы думаете, что меня, за спасение Кирилла, наградили или, хотя бы, объявили благодарность, то крупно ошибаетесь. Вместо благодарности, хотя бы даже и устной, мне все нервы вымотала армейская контрразведка из-за нарушения регламента и выхода из бронированной капсулы. А если бы провокация? А если бы меня, такого ценного, захватили лунары? Если бы застрелили, то хотя бы не так обидно, а если захватили?

В общем надавали мне, образно говоря, инструкцией по мордасам. Но я всё равно считал, что поступил правильно в той ситуации. Мог бы, конечно, попасться на провокацию. Но всё оказалось заправду. И, в итоге, спас жизнь человеку. Пусть без ног, но зато с тем, что между ногами. На прощание мне Кирилл рассказал, что придумал отличный способ подкатывать к девушкам. Когда его вылечат и поставят на протезы он будет подходить к заинтересовавшей его особе нарочито цокая стальными ногами, чтобы было понятно, что это протезы.

…и буду спрашивать, -строил планы Кирилл. -Девушка, а хотите узнать всё ли у меня там железное или что-то осталось натуральное?

И смеялся. И я смеялся вместе с ним. Шутка, конечно, не очень. В прямом смысле ниже пояса шутка. Но пусть так, пусть говорит, лишь бы дождался наших, и врачи бы спасли этого пошляка и балагура, пытавшегося шутить, оставшись без обеих ног.

Перед самым появлением врачей Кирилл впал в забытье, поэтому расстались мы с ним заочно не успев обменяться ни контактами, ни адресами.

Надеюсь, у него всё будет хорошо. И он будет, как собирался, подкатывать к девушкам с вопросом о том всё ли у него ниже пояса искусственное или осталось что-то натуральное и родное.

Что до меня, то оказавшись на «Гастоне», я, в первый же вечер, отправился посмотреть его главную достопримечательность и сравнить рассказ Кирилла с собственными ощущениями.

По крайней мере хрустальная люстра оказалась на месте. Она светила и сияла, разбрасывая световые пятна сразу у входа. Завороженный этой люстрой, совсем, казалось бы, неуместной на военной базе, я сам не заметил, как оказался внутри. По-видимому, местные охранники сочли мой вид достаточно приличным для посещения сего заведения и не стали препятствовать.

С интересом оглядываюсь.

Большой зал поделён на зоны. Есть зона с музыкой огороженная звукоподавляющим прозрачным пластиком. Там, внутри, гремит и ревёт музыка, но снаружи её почти не слышно. Через прозрачный пластик видны рвано двигающиеся силуэты и цветные пятна то и дело вспыхивающих и гаснущих прожекторов. Так, понятно, это для любителей активного отдыха. Другая зона, в противоположенной стороне от танцплощадки. Всё, как описывал Кирилл – накрытые скатертями столы. Настоящий ресторан, где можно спокойно посидеть, на один вечер забыв о тяготах оставшейся где-то там, снаружи, войны. Только вместо официантов – заказы развозит тройка роботележек. Но это понятно. Держать отдельных официантов в баре на космической станции, тем более на военной – и дорого и невозможно.

Внимательно оглядывая зал замечаю ещё несколько зон. Это и классическая барная стойка с сидящими за ней посетителями, а бармен – человекоподобный робот, точнее его верхняя часть имитирует человека, а нижняя ездит на рельсах вдоль всей стойки. И что-то вроде отдельного клуба с мягкими креслами, удобными диванчиками и даже парой электрических каминов, вокруг которых почти также приятно сидеть, как рядом с настоящими. Часть секций закрыта от общего зала лёгкой пеленой из чёрного, поляризованного пластика. Видимо те, кто там внутри отдыхает, захотели уединения, пусть и, в достаточной степени, иллюзорного.

Положительно, здесь имелось почти всё и почти на любой вкус. Главный вопрос: чего именно хочу сейчас я?

Посмотрел в сторону зоны-ресторана. Нет, пожалуй, нет. Туда надо приходить или с девушкой, или вместе с большой компанией. Иначе какой тогда смысл?

Захожу в зону, имитирующую обычный бар. Невесомые прозрачные полоски скользят по плечам и голове пропуская внутрь. При необходимости их можно сделать непрозрачными и, таким образом, отгородиться от всех остальных, но здесь как раз интерес в том, чтобы, сидя за стойкой или отойдя за столик наблюдать за другими посетителями.

–Что будете? -поинтересовался у меня бармен-андроид. Его верхняя часть не отличалась от человеческой. Конструкторы реализовали в том числе мимику и приятный, с ноткой усталости, но низменно доброжелательный голос. Если не заглядывать за стойку, то и не заметишь, что вместо ног у андроида платформа с колёсиками и ездит он по рельсам вдоль стойки.

–Хорошего пива, -попросил я.

–У нас сто семь сортов пива, разумеется, консервированного. И, не поверите, абсолютно все сорта хорошие, других не держим., -уточнил андроид. -Давайте я налью вам на свой вкус. Первая кружка за счёт деда Мороза.

–Какого ещё деда Мороза? -растерялся я.

Сидевший рядом со мной, но на приличном расстоянии чуть больше метра, до этого момента больше увлечённый разглядыванием чего-то в своём коммуникаторе капитан поднял голову и пояснил: -Адмирал Геннадий Викторович Мороз. Создатель, основной бенефициар и светлый ангел сего прекрасного заведения. Ввиду не столько приличного возраста, сколько многих заслуг, неофициально именуется «дедом». Дедом Морозом – если быть точным.

Взмахнув кружкой, будто воздавая хвалу кому-то невидимому, капитан сделал добрый глоток и, потеряв интерес ко мне как к собеседнику, снова уткнулся в коммуникатор листая на нём фотографии.

Андроид поставил передо мной литровую кружку. А неплохие здесь порции, особенно для подарка за счёт заведения. За счёт этого деда-генерала Мороза.

Попробовав прохладную пенистую жидкость, я оценил: -Неплохо.

После второго глотка повысил начальную оценку: -Очень даже неплохо.

Бармен-андроид обслуживал другого посетителя, но на моё «очень даже неплохо» повернул голову и кивнул мне с таким достоинством словно он лично вырастил пшеницу, сварил пиво, построил завод по его консервации, доставил на космическую станцию и сейчас наслаждался заслуженной оценкой своих трудов.

Сидя с кружкой за стойкой, я ощутил себя частью места, ничем не выделяющемся среди прочих посетителей и уже спокойно оглянулся, обращая, в первую очередь, внимание на своих соседей.

Раскрывший мне личность «деда Мороза» капитан производил странные манипуляции. Какое-то время он листал фотографии в своём коммуникаторе, потом вдруг поднимал стопку, выпивал, наливал по новой из оставленного барменом рядом с ним квадратной бутылки и цикл повторялся.

Задумавшись что именно он делает я не заметил как мой второй сосед, вернее соседка, с другой стороны заметила мой интерес и, наклонившись ко мне так, что я ощутил на шее её дыхание и запах её духов, прошептала: -Дугов поминает погибших сослуживцев. Не мешай ему. Он не любит чужой компании в такой момент.

Обернувшись, я увидел девушку в сером комбинезоне пилота. Словно драгоценное украшение, на плече ярко горел триколор. Черты лица её немного грубы, а может быть, так только казалось, из-за освещения и отсутствия косметики. Космос предъявлял особые требования к безопасности, особенно к пилотам, поэтому женщинам-военным приходилось отказываться от косметики или пользоваться минимальным набором разрешённом к использованию.

–А вот я совсем не против компании, -продолжила она, глядя мне в глаза. -Люблю новые знакомства и новых людей.

Я не нашёлся что ответить и моё молчание она расценила как согласие.

–Давай отойдём за отдельный столик?

–Давай, -согласился я.

Мы переместились от общей стойки к столику на двоих.

–Люба, -представилась она, опустив такие ненужные подробности как фамилия или звание.

Я тоже назвался по имени.

Люба поинтересовалась: откуда я и почему она никогда не видела меня здесь или на станции?

–Обычно я сижу в здоровенной бронированной дуре. Мною выстреливают в занятый лунарами орбитальный объект. Пока я лечу их орудия ПКО не успевают серьёзно навредить моему кораблю потому, что он на четыре пятых состоит из брони и на одну пятую из дублирующих друг друга систем жизнеобеспечения. Не знаю, можно ли назвать эту штуку кораблём – там даже двигателей нет.

Застряв во вражеском орбитальном объекте, я жду пока кибер-орда не прорвёт сопротивление его защитников и пока на объект не высадится десант окончательно его зачищая. Довольно скучное занятие если забыть о том, что в случае неудачи мне не на чем будет вернуться обратно.

–Так ты тот самый человек из пули? -обрадовалась Люда.

–Какой ещё человек из пули?

–Поздравляю парень, ты – легенда! Не верю, что ты ничего об этом не знал!

Я попытался оправдаться: -Совсем ничего не знаю.

Удивляясь моим словам Любовь испытующе посмотрела на меня, а после тряхнула коротким ёжиком волос и объяснила: -Если ты и правда тот самый. Знай, что в десанте на тебя молятся как на святого. Раньше они должны были идти первыми, а теперь идут уже за тобой только добивая недобитков. У ребят процент потерь при штурме снизился в три, если не в четыре, раза. Эх, жаль, нам бы, пилотам, тоже такую штуку чтобы вместо нас ПКО подавляла, а мы бы потом уже добивали кто остался!