Текст книги "Сладкое море (СИ)"

Автор книги: слава 8285

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

Нильс вздохнул и посмотрел на изумрудное буйство южной зелени в саду.

Его привезли в этот господский дом в кузове пикапа, как какой-то мусор. Потом он сутки валялся под капельницей, но врачи тут хорошие, и он быстро встал на ноги и стал даже лучше, чем прежде.

Трехметровые позолоченные двери открылись, и в купальню вошел высокий кучерявый блондин, загорелый и смущенный.

– Вот… Это вещи… Твои… Тебе… – и Макс положил на диванчик одежду Нильса, только что побывавшую в химчистке.

Нильс посмотрел на него и вдруг встал во весь свой гибкий, тонкий, голый влажный стан.

– А… – акнул Макс. Заглох и покраснел. – М… Вещи… Я… М… – он кивнул на дверь и вышел. – Дурак! Дурак-дурак! – зашипел он сам на себя в коридоре. – Ну чё ты дергаешься как девственник перед первым сексом?! Это он у тебя дома! Это он в твоей власти! Это ты тут хозяин! – Макс заглянул в зеркало. – Фух! А какая у него задница, а?!

Дверь купальни открылась, и Нильс вышел. Макс вздрогнул и глупо улыбнулся.

– Мне бы телефон позвонить. Можно? – попросил Нильс.

– Да. Сейчас! – улыбнулся Макс, отошел и поймал одного из слуг. – Организуйте телефон позвонить.

– Господин! Нельзя, господин! – испугался слуга. – Это место секретное! Дворец – особое, тайное место! Нельзя звонить, нельзя нарушать тайну! Ваш Государь Отец очень строго к этому относится!

– Хм… да, и в правду… И что же делать?

– Подождите Господина Отца. Он приедет и решит, как звонить и куда.

– Ладно… – задумался Макс. – Идите. Нельзя сейчас позвонить, – объявил он, вернувшись к Нильсу. – Мобильных операторов тут нет, война, ничего не работает. Можно только через спутник, а как это делается – я не знаю. Нужно подождать… эм… подождать знающих людей.

– И долго?

«Он хочет уехать! – заныла мысль. – Он это место ненавидит! И меня ненавидит!»

– Да пару дней, наверно.

– Угу… – сказал Нильс, и навалилось тоскливое молчание. – Поесть бы чего-нибудь, – робко попросил Нильс.

– Ага! Сейчас! Вот сюда! – обрадовался Макс и провел его в просторную залу.

Они уселись за круглый стол под массивной золотой люстрой, и слуги запорхали вокруг них. Стеклянные двери на террасу были открыты, и воздушная занавеска сонно колыхалась.

– Так, значит, ты урожденный граф? Я не знал что у Альдербергов живы потомки. Я всегда думал, что род угас еще до развала империи… – начал Нильс, глядя, как южане, облаченные во все белоснежное, выставляют на стол выпечку, масло, джемы, фрукты, кофе, соки и всякое остальное.

– Что? А! Нет! Я не граф. Я здесь… ам… – Макс глубоко задумался. – Я… на каникулах тут, – и он застенчиво улыбнулся. – А откуда ты узнал, что это графский дворец?

– Да видел видео. У них замки по всей империи и до сих пор держатся в списках самой дорогой недвижимости. Вот это их южная резиденция. Еще одна есть у нас на севере. Правда, сейчас это горнолыжный отель премиум класса.

– Ты бывал там?

– Ага… – зачем-то соврал Нильс.

– А ты откуда из Вангланда?

– Я из Союза Северных Земель. А ты из Мидланда?

– Правда?! Я всегда хотел у вас побывать! – обрадовался Макс. – А как ты узнал, что я из Мидланда? Это прямо так бросается в глаза?

– Ну да, – ответил Нильс, разрезав булочку и смазывая маслом обе половинки. – Те, кто из Вангланда, они… они более снобы, такие столичные. Да и притом никому из Вангланда не придет на ум носить золотой пистолет и вот эту саблю на боку. Это только южане, или в Мидланде это еще есть. Кланы все эти. Они тащатся от этих статусных вещей, хотя во всем цивилизованном мире такого уже давно нет.

Макс оскорбился и замолчал. Кланы казались ему всегда очень крутыми. И если он иногда и ругал Государя, то никогда не мог вытерпеть, когда-то же самое делал чужеземец.

– Куришь? – спросил Макс, открывая коробку с сигарами, когда Нильс наелся.

– Нет. Не курю.

– Да это же сигары!

– Нет. Спасибо.

Макс хотел закурить, но тоже отказался.

Опять наступило неудобное молчание.

– Погуляем по саду? После обеда полезно, – предложил Нильс.

– Пойдем! – обрадовался Макс.

Они не спеша прогулялись по буйному саду и наконец сели в беседку, хорошо замаскированную в зарослях лаврового листа.

Макс принялся мять бедрами одну из многочисленных белых подушек, а Нильс сел рядом с небольшим фонтанчиком и молча слушал его прохладное журчание.

– А тут призраков нет? – спросил наконец Нильс.

– Нет. Никогда не видел. Да нам и упырей хватает.

– Я слышал, что род графов проклят, и что все женщины в роду рано или поздно так или иначе, но сходят с ума, и многие покончили с собой. И вот в каждом графском замке есть призрак неуспокоившейся графини.

– Прикольно! – просиял Макс. – А я и не знал.

И опять наступило проклятое молчание. Макс очень хотел завязать интересную, смешную беседу, но чем больше хотел, тем больше понимал, что в голове нет ни одной мысли.

Это изматывало.

– Отсюда далеко до пляжа? – спросил наконец Нильс. Он выглядел на зависть спокойным и довольным.

По узкой древней каменной тропе они прошли через парк и вышли прямо на пляж.

Из-за буйных изумрудных зарослей Море появилось неожиданно, и они невольно замерли. Мелкое дно не спеша уходило в глубину. А вода была такой прозрачной, что долго еще можно было разглядеть белоснежный песок на дне, пока все не исчезало в зеленоватой пучине.

– Что значит «алауда»? – неся кроссовки в руках и шлепая по воде босыми ногами, спросил Нильс.

– Это… конченый, опущенный педераст, – следуя за ним по берегу, отозвался Макс. – Самое страшное тут оскорбление. За такое сразу убивают.

– Ясно… – просто ответил Нильс.

Они шли довольно долго по берегу, пока не увидели древние развалины. Это был фундамент из крупных красных камней, просоленный морским ветром и заросший ярко-зелеными кустарниками.

– Это очень древний молельный дом, – начал Макс, когда Нильс уселся на теплые камни. – Его еще до Иолая построили… – сорвав желтый цветок, он сел рядом. – Потом несколько раз разрушали, но всегда отстраивали. А последний раз он разрушился от землетрясения.

– Тут было землетрясение?

– Угу. Все обрушилось. Хотели восстанавливать, но империя развалилась, и все забросили… И никому ничего не нужно. И вот тут так полтора века все и лежит уже…

Пришел закат, и все стало розовым. Розовым было спокойное море и пальмы, и белый песок, и скалы.

И глядя на горячую солнечную дорожку на воде, глядя на горящие скалы, Нильс вдруг ощутил приступ тоски и горя. Проведя весь день в этом прекрасном особняке, он все так блаженно забыл – и сейчас вдруг вспомнил, и сердце заболело, и глаза стали влажными.

«Красивый момент! – глядя на профиль Нильса, подумал Макс. – Поцеловать бы его! Или хотя бы обнять. Но… Вдруг ему не понравится? Вдруг все будет испорчено? Что же делать?! Что делать?!»

Солнце спряталось за горы, и мгновенно наступила тьма. И все горестные мысли как пришли, так и испарились без остатка.

– У тебя местное розовое вино есть? – вдруг спросил Нильс.

– Угораешь?! – вскрикнул Макс. – У меня самое лучшее вино во всей стране!

Вернувшись во дворец, они расположились в спальне Макса, на большой белоснежной кровати с балдахином.

– Так странно… – вслух рассуждал Нильс, глядя, как Макс наливает ему уже третий большой бокал. – Как в такой стране, где запрещен алкоголь, люди умудряются делать такое прекрасное вино?!

– Да тут все можно, только осторожно, – хмелея, радуясь и возбуждаясь, говорил Макс. – Все у них тут есть: и наркотики, и проституция, и геи, – Макс покраснел.

– Как им не надоело воевать еще?

– Война подогревается искусственно, – вздохнул Макс, закусывая финиками.

– Зачем она вообще нужна?! Почему нельзя было договориться?!

– У отца есть теория, что это сама планета так делает. Ну, в том смысле, что людей очень много, и если население не «убавлять», то вскоре на всей планете места не останется. Вот и появляются в мире всякие эпидемии и войны. Да и притом война – это выгодно. Капиталистическая система не совершенна, и поэтому постоянно растет количество безработных. И проще дать им в руки оружие и послать убивать друг друга, чем создавать рабочие места и тратиться на социалку. Пусть лучше все они воюют, чем устраивают голодные бунты и революции. Тем более лучший способ избавиться от долгов – развязать войну, а у северных государств накопилось уже очень много долгов.

– Рассуждаешь прямо как ультралевый радикал! – усмехнулся Нильс.

Макс посмотрел на него и вдруг накинулся и остервенело впился в губы. Повалил Нильса на кровать, навалился на него, придавив всем телом, и принялся жадно высасывать из него язык.

Нильс сначала отвечал немного, но быстро успокоился и замер, превратившись в кожаную куклу.

Пьяный Макс, тяжел дыша, целовал его, сдирая одежду. Стал спускаться ниже, оставляя засосы на впалом, гладком животе. Грубо стянул джинсы с трусами, поймал член в рот и принялся работать головой.

Нильс тоскливо посмотрел на купол балдахина, вздохнул и прикрыл глаза ладонью.

Макс вдруг остановился, встал, спустил с себя штаны, стянул Нильса с кровати на пол, поставил на колени и притянул к себе. Нильс взял его член, поднял голову и, заморгав густыми ресницами, посмотрел в пьяные Максовы глаза.

Вздохнув, Нильс принялся сосать головку. Макс взял его за волосы, чтобы ввести член полностью, но Нильс побоялся, что его вытошнит, и сжал член в кулаке, продолжая сосать только головку.

Время шло, Нильс неспешно работал губами, но опьянение и усталость сказались на Максе, и член был вялым. Наконец, поперхнувшись слюной, Нильс вытер губы тыльной стороной ладони, встал и ушел в соседнюю комнату. Макс сел на кровать и скинул штаны.

«Не трогай его! – сквозь шум опьянения пробивалась единственная трезвая мысль. – Не нужно! Ты все испортишь! Он уже твой! Он в твоей власти! Дай ему время, он сам попросит. Не вынуждай его. Будет только хуже!»

Максу захотелось выпить вина, но он выпил почему-то виски.

«Нет! – бахнула новая мысль. – Хочу и сделаю! Сейчас! Хочу!»

Без штанов, в одной рубахе, Макс прошел в соседнюю комнату, подошел к лежащему на кровати Нильсу и повернул его голову к своему паху.

– Не надо. Я не хочу! – как-то совсем по-женски простонал Нильс, прикрывая лицо тонкими руками. – Плохо мне что-то. Не сейчас.

Макс нахмурился. Этот слабый голос только еще больше разбередил его.

Схватив Нильса, он перевернул его на живот и, раздвинув ягодицы, увидел маленькую дырочку. Член его не стоял, и он не задумываясь вогнал в Нильса указательный палец до упора.

Нильс взвизгнул и, вывернувшись, оцарапал его лицо. Макс рыкнул и, размахнувшись, страшной пощечиной обрушил Нильса на пол. Не дожидаясь, пока Нильс придет в себя, он схватил его за волосы, открыл дверь и швырнул тонкое загорелое тело Нильса услужливо подбежавшим слугам.

– Заберите его! – ощущая огненные царапины на щеке, крикнул Макс. – Заберите и увезите в ту жопу, откуда вы его привезли!

И так хлопнул дверью, что розы в золотой вазе проснулись и вздрогнули.

Допив бутылку вина из горла, Макс упал на кровать, зарылся в подушки и вырубился.

========== Глава двенадцатая. Арн ==========

Земли горного племени Харз. Район, не контролируемый правительственными войсками

– Стоять! – раздался резкий оклик, и Арн остановился и улыбнулся.

– Стою, – улыбаясь, сказал Арн, оглядываясь, но не замечая никого.

– Да, именно вот так вот я и представлял тебя, – объявил Калеб, выходя из-за большого камня. – Волосы точно так растрепаны и светятся на солнце, и лицо… белое, и брови – черные.

Арн усмехнулся, подбежал и крепко обнял его.

– Подожди, подожди, дай я посмотрю на тебя хорошенько! – и Калеб отодвинул его на расстояние вытянутых рук.

– Да всего же пару дней прошло!

– И все равно много, – ответил Калеб, притянул его к себе и опять обнял.

Они прошли немного вперед и сели на густой красноватый песок. На костерке из сухого кустарника закипал кофейник. Рядом стояла бутылка с водой, походная сумка, циновка и еще какие-то вещи Калеба.

Вокруг были низкие, старые скалы. Кое-где виднелись сухие колючки. Было жарко и тихо. Небо затягивали молочные облака.

– Но почему так долго? Я тебя вчера ждал, я волновался, – говорил Калеб, подкладывая в костер новые палочки.

– Да будь он проклят! – прорычал Арн и припал к бутылке с водой.

– Кто? Твой сводный брат?

– Ублюдочный рыжий шакал! Вытянул мне всю душу! И сильный, как камень. И всегда появляется в самом неудобном месте, как змея! Он ненавидит меня. Он всегда мне завидовал! Я не знаю, что с ним делать! Он всегда как камень на зубах, – Арн опять припал к бутылке. – Из-за этого шакала нам пришлось переменить место! А то место у реки было наше. Наше! А из-за этой пронырливой крысы нам пришлось уйти и ходить сюда, в такую даль!

– Осторожность не помешает, – задумчиво проговорил Калеб, постукивая палочкой по камню. – Лучше потерять день пути, чем… – Калеб замолчал.

– Выпущу ему кишки! Еще не знаю как, но точно вырву сердце!

– Ты злой, потому что голодный, – улыбнулся Калеб. – На вот, – и он протянул ему стальную чашку с кофе. – Как говорят: «Хороший кофе и злого человека сделает добрым».

Арн втянул аромат из кружки и улыбнулся:

– Твой кофе самый лучший!

– Просто я знаю, как ты любишь, – любуясь Арном, ответил Калеб и стал на горячем камне печь тонкие лепешки. Достал маленькие шашлычки из козьего фарша и соус из оливкового масла и кунжута.

Арн съел все с удовольствием.

Наевшись, Арн задумался, глядя на костер, и сидел неподвижно, слушая тишину.

Смотрел на Калеба. На его длинные кучерявые темные волосы до плеч. И большие, карие, добрые и всегда немного печальные глаза.

– У тебя самые красивые глаза в мире, – вдруг тихо сознался Арн. – Я помню это еще с детства. Они были огромные и сияющие. И бездонные, и наполненные чем-то… чем-то таким, отчего сжималось сердце.

– А ты в детстве всегда дрался, – глядя на костер и улыбаясь, вспомнил Калеб. – Всегда был весь исцарапанный.

– Тяжко мне с ними, – опять помрачнел Арн.

– У тебя есть Шая. Она любит тебя и родит тебе много детей. И у тебя есть я.

– И мы прячемся с тобой, как преступники!

– Мы и есть преступники, – вздохнул Калеб.

Арн пристально посмотрел на него. Протянул руку, погладил по щеке, приблизился и поцеловал. Целовал долго, не спешно, а потом повалил его на спину на песок.

– А я говорил! – раздался громкий молодой голос.

Арн подскочил и огляделся. Вокруг них стояло несколько высоких молодых крепких фигур с винтовками.

Один из парней, среднего роста, крепкий, с темно-рыжими волосами и ледяными голубыми глазами, швырнул Арну под ноги наручники.

– Надевай! – скомандовал рыжий.

Арн вспыхнул и схватился за нож:

– Будь ты проклят, поганый шакал! Я надену! Я тебе их сейчас так надену! Я тебе их в глотку вобью! – яростно закричал Арн и швырнул наручники в рыжего.

– Мы тебя поймали на месте преступления! – объявили Арну. – Все мы свидетели, чем вы тут занимаетесь! Ты виноват и не веди себя так дерзко! А то твой язык такой острый, что отрежет твою голову!

– Да я тебе сейчас сам глотку перережу! – и Арн бросился на парня, но рыжий выстрелил из карабина ему под ноги.

– Он и так уже приговорил себя! – страшно ухмыльнулся рыжий.

И тут же вся компания набросилась на Арна и Калеба и заковала их в железо.

Тяжело дыша, рыжий уселся на связанного Арна верхом и прошептал:

– Я бы с удовольствием закопал бы тебя прямо тут, прямо сейчас, но есть закон, который ты нарушил, и ты должен быть осужден по всем правилам, – рыжий провел лезвием ножа по щеке Арна. – Ты не крутой и не мужик… Ты просто ничтожный педик, – рыжий плюнул Арну в лицо и встал. – Подымайте их! – объявил он парням. – Поторопимся. До дома еще далеко.

***

Мглистые сумерки поднимались с земли, но небо было еще светлое.

Арн сидел на земле, со связанными за столбом руками.

Женщины доили коз, и пахло кисловатым сыром. Дети баловались вокруг старого армейского внедорожника. Белая собака на цепи лакала ужин из миски, и какой-то мальчик забавы ради протягивал к ней руку. Собака рычала, рвалась с цепи, но мальчик улыбался и опять протягивал к миске руку.

Все было тихо, но вдруг раздались крики и грохот бьющихся камней. Крики усилились, и, стиснув зубы, Арн принялся биться затылком о столб. Отсюда ему не было видно, что происходит, но ему и не нужно было смотреть. Он все знал и так.

Это забивали камнями Калеба.

Вскоре крики и каменный грохот умолкли, и Арн увидел, как несколько парней несут ему что-то завернутое в одеяло. Подойдя, они разложили у его ног тело Калеба. Страшное и изломанное, все в крови и пыли.

– Это тебе, – сказал рыжий. – Чтобы ты не скучал ночью. Чтобы было тебе о чем подумать.

Арн молчал.

– Мы бы казнили и тебя, – продолжал рыжий. – Но ты сын вождя, и приговор тебе могут вынести только старейшины. Они соберутся завтра и примут решение. Впрочем – это просто формальность. Для такой нечисти, как вы, есть только одно наказание, потому что педики – это не люди.

Убедившись, что от Арна они не добьются никакой реакции, парни ушли.

И наступила ночь. Труп Калеба лежал прямо у его ног, но Арн не отворачивался и смотрел прямо.

– Я знаю, что дух твой еще тут, рядом с телом, – прошептал Арн. – Подожди меня, не уходи. Подожди, и завтра уйдем вместе!

Раздался резкий, страшный грохот. Беспощадный хлопок, от которого дрогнула земля, и на окраине поселения с диким ревом зашипел столп пламени.

Взрыв разбудил сразу всех. Собаки залаяли. Закричали дети. Забегали люди, но громче всех, не переставая, над всей пустыней визжал женский крик.

Черная тень кинулась к Арну и перерезала веревки у него на руках.

– Я подожгла газовый баллон, чтобы отвлечь их! – зашептала Шая. – Вот тебе! Держи! – и она протянула ему походный мешок с водой, финиками и вяленым мясом. – Хотела украсть у отца винтовку, но не вышло. Беги!

– Сейчас! – вставая и забирая у нее нож, ответил Арн. Огненное зарево в ночи страшными бликами играло на его лице. – Только уничтожу рыжую тварь!

– Нет! – бросилась на него Шая. – Никого ты не убьешь, ничего у тебя не получится, а только себя погубишь! Беги! Спасайся!

Он посмотрел на нее и, видно, понял, что она права.

– Спасибо тебе! Прощай! – он обнял ее, прыгнул во тьму и пропал навсегда.

========== Глава тринадцатая. Арн ==========

Утром, когда солнце встало и жара усилилась, Арн совсем выдохся.

Он сел на каменной насыпи, взял флягу, в которой почти ничего не осталось, и долго еще сидел, держа воду во рту, остужая язык и зубы.

Все было очень плохо.

К другим горным племенам идти было нельзя. Грех его был гадкий, он опозорил себя навсегда, и везде ждала его мучительная смерть. Будь у него какой-нибудь иной грех, любой – убийство, насилие – его бы приняли в другом племени, но из-за того, что он целовался с другом, сидя у костра, такое простить ему не могли никто и нигде.

Шаю было жалко.

А вот Калеб уже отмучился.

Арн спрятал флягу и с тоской посмотрел на белую каменистую пустыню – это все еще предстояло пройти. Нужно дойти до ближайшего города и вступить в какой-нибудь отряд, благо все воюют со всеми, и армий развелось бесконечное количество.

Поклониться какому-нибудь местному князьку-полевому командиру, потому что работать он, конечно, не стал бы. Вкалывать и рвать спину с утра до ночи – это не для гордых горцев. А вот повоевать можно! Благо с винтовкой он знаком с детства.

Арн встал, и тут же из-за бугра выехало два белых пикапа с бойцами в кузове.

Арн замер, машины тоже встали. Из кабины вышел молодой парень и выстрелил поверх головы Арна.

– Сюда иди! – крикнул Амар властно и махнул рукой.

Арн сглотнул и кинулся назад, в расселину.

– За ним! За ним! Поймайте мне этого шакала! – закричал Амар.

– Это плохое место, командир, – сказал молодой парень с курчавой бородой. – Тут шурканов полно, как бы нас самих не поймали!

Амар вскипел моментально и, страшно вращая глазами, свалил парня из кузова на землю:

– Что?! Хлеб мой едите, а приказов моих не слушаете?! Вперед, я сказал! И ты тоже давай за ним! – махнул он здоровому косматому мужику с бычьей шеей.

***

Арн бежал в каменном коридоре, настолько узком, что раз за разом шоркал плечами о каменные стены. Деваться было некуда, только бежать вперед, и его бы уже давно пристрелили, если бы не частые крутые повороты.

– Стой! Остановись! Не бойся! Не буду убивать! Стой по-хорошему! Не зли меня, а то точно убью! – кричали вслед, но Арн несся, не оглядываясь.

Вскоре горы расступились немного, и он побежал по высохшему руслу реки.

Споткнулся о проклятый куст зеленых колючек. Вильнул в сторону от короткой очереди и, перемахнув через небольшой завал, вдруг оказался на свободе. Крутая стена красноватых гор стояла сразу позади, а впереди были только белая каменистая пустыня и голубое небо.

Тут уже бежать было некуда, он хватился за нож и увидел черную дыру в скале.

Залетев внутрь, он оказался в странной сдвоенной пещере, состоящей из двух маленьких залов, почти комнат. Пещерка была сквозная, он видел свет в дальнем зале, и ощутимо тянуло сквозняком.

Арн увидел парней на улице и вжался во тьму. Сердце стучало страшно, но тут из темноты выплыла длинная тощая синюшная рука со страшными темными когтями и легла ему на грудь.

Даже сейчас, сквозь горячую одежду, он чувствовал, что она леденее льда.

Лапа затянула его в тень в тот момент, когда в пещеру вошли двое преследователей. Надеяться было не на что – через пару минут их глаза привыкнут к темноте, и они заметят Арна, но парни вдруг покорно встали, опустив головы. Автоматы выпали из их рук, и из-за спины Арна бесшумно вышло длинное, очень худое существо с руками до колен. Длинноволосое, мертвенно-серого цвета, существо подошло к застывшим парням и спокойно уложило их на пол. Арн хотел рвануть на свободу, но понял, что у него нет никаких сил. Он словно бы забыл, как переставлять ноги, как делать вдох, запамятовал, как это вообще – бежать.

«Это морок шуркана! Это его пещера! Мы все в его власти!» – изнывая от ужаса, подумал Арн.

Чудовище бесшумно подошло к нему и стало обнюхивать. И только сейчас он уловил, что вся пещера наполнена мерзким сладковатым запахом мертвой плоти. Запах был не сильный, но переносить его было тяжко.

«Я со Всевышним и Всевышний со мной! – подвывая от ужаса, истерично думал Арн, когда людоед стал укладывать его на пол у стены. – Всевышний обещал нам, и завет Его крепок! Вера моя сильна, и зло да не одолеет меня! – мелко и прерывисто дыша, Арн дикими глазами глядел перед собой, послушно опускаясь на прохладный песок. – И зло да не одолеет меня! Да не одолеет меня и да не коснется меня! Зло… Повелитель Неба! Это же надо было так вляпаться!»

Еще раз хорошенько обнюхав Арна, чудовище подползло к лохматому парню с бычьей шеей. И без того страшное тощее, синюшное лицо шуркана вдруг вытянулось, бездонная кроваво-черная пасть открылась, и тварь откусила сразу половину человеческой головы.

«Спаси меня, Боже! Спаси меня! Избавь меня от зла! Владыка, повелитель света! Отгони от меня тьму смерти! Защити меня от поганой нечисти! Создатель! Владыка! »

Арн все бы отдал, чтобы отвернуться и не смотреть, но морок чудовища сковал его напрочь. У него не было даже сил отвести глаз. Он не собрал бы в себе энергии, чтобы моргнуть, не то чтобы отвернуться.

Оба парня лежали абсолютно тихо.

Упырь жрал беззвучно и быстро. Голова и шея. Впился в ключицу. Хрустнуло плечо. Из легких вышел воздух…

Он не брезговал ничем – ни одеждой, ни кишками.

Когда остались только ноги, Пожиратель отлип от трупа и прислонился к стене. Арн видел, как человечья кровь впитывается вся без остатка в его мертвую кожу.

И вдруг в пещеру вбежала песчаная лисичка. Худенькая и юркая, с золотистой шерсткой, белой грудкой, темными лапками и черной кисточкой на хвосте.

Лиса, быстрая как ящерица, обнюхала Арна, упыря и остатки трупа.

Всю пещеру обожгла ослепительная горячая вспышка. Арн испугался, ему показалось, что глаза его потрескались от жары и начали кровоточить, но это были просто слезы.

Когда он проморгался, лисички уже не было, а на ее месте, у останков, сидел еще один упырь. Он внимательно посмотрел на первого – и Арн был готов поклясться, что они так неслышно общаются – а потом принялся доедать ноги.

Быстро покончив с остатками трупа, тощий урод стал стремительно меняться и принял человеческий облик. Это случилось так легко, просто и стремительно, словно страшный синюшный грим смыли водой, и Арн увидел высокого парня, стройного блондина с густыми прямыми волосами и темными бровями.

Упырь-хозяин пещеры тоже преобразился – это оказалась девушка, длинноволосая блондинка, с бледным скуластым лицом и большими ярко-красными губами. Губы эти, безусловно прекрасные, восхитили бы Арна, если бы он не видел, как она только что пожирала этими губами человечину.

И тут Арн почувствовал, что задыхается. Пещера вмиг наполнилась смрадом. В этой ужасной вони тонули все мерзости, которые только могли быть на земле, и Арн побелел, и слезы полились из глаз. Но страшнее всего было то, что вонь эта необъяснимым образом существовала сразу в двух мирах – духовном и физическом. Арн бы не мог этого объяснить, но эти миазмы проникали сразу и в душу, и в тело.

Тяжкая болезнь и тяжелый запах старческого тела, вонь гноящийся раны и безысходность трагедии, когда ты понимаешь, что уже не встанешь больше, не выздоровеешь и умрешь непременно, муки тяжелой многолетней боли и желтоватые кости, перемешанные с сырой землей…

Блондин лег на блондинку, и она обхватила его ногами.

Оставшийся выживший парень лежал так же молча и неподвижно, как Арн.

Движения упырей были жадные и быстрые, и вскоре они оба затихли, и блондин слез с блондинки, а та продолжала лежать на спине.

И тут же зловоние исчезло. Это случилось так быстро, словно мерзкий чан накрыли крышкой.

Арн вздохнул, и слезы стали высыхать на щеках.

Упыри были вместе около суток и совокуплялись каждые час-полтора. Смрад появлялся неожиданно и так же неожиданно исчезал. Арну потребовалось время, но он все-таки осознал, что вонь эту испускала упыриха перед каждым новым актом, тем самым соблазняя упыря.

Так прошли день и ночь, и еще день.

Ночью шурканы сожрали второго молодого парня.

Арн лежал все так же, на спине, все в той же позе – руки по швам. Морок отнимал у него все силы. Он видел, как спят упыри. Видел тени луны в пещере. Видел маленьких черных скорпионов, бегающих по полу пещеры.

«Он выскребал ее когтями, – думал Арн, когда упыри спали, разглядывая стены и потолок пещеры. – Может быть, целое столетие выгрызал… А потом тысячу лет таскал сюда человечину. И вот сейчас у них брачный период… А может быть, просто они, как и люди, занимаются сексом ради удовольствия? Господи, ты только выведи меня от сюда! Умоляю! Прошу!»

В какой-то момент Арн понял, что смрад больше не появляется. Тогда же блондин вспыхнул жгучей вспышкой, обращаясь в животное, и знакомая лисичка выбежала вон из пещеры и больше не вернулась.

Упыриха тоже вскоре ушла, и Арн остался один. У него не было сил даже на страх, и он просто парализованным взглядом глядел на купол пещеры.

Он уснул, в первый раз за двое суток, а проснулся от такого сердечного стука, что подскочил и, выпрыгнув из пещеры, без оглядки бросился бежать прочь.

Руки и ноги работали, морок спал, Всевышний вывел, и Арн несся вперед счастливый, как в детстве!

Солнце! Песок! Небо! Жизнь! Краски, запахи и воздух! Как же это все было невыносимо прекрасно! С каждой секундой он все удалялся от проклятого склепа, и счастье росло и ширилось в груди.

Он так был счастлив, что его не напугал даже предупредительный выстрел.

– Люди! – радостно прошептал он и пошел вперед, навстречу к ЛЮДЯМ! Живым людям!

И люди и вправду были живые. Бородачи в халатах и с автоматами сидели в кузове старого пикапа. Один из них пошел навстречу к Арну и одним ударом сшиб его на землю. Потом пластиковым хомутом стянул запястья за спиной и затащил в машину.

К работорговцем они приехали уже вечером, и Арна обменяли на автомат, ведро патронов и мешок муки.

========== Глава четырнадцатая. Арн. Нильс ==========

Все тело Нильса состояло из страха. Страх давил на сердце. От страха в голове была звенящая пустота.

Он чувствовал, что не выдержит, что больше не сможет терпеть, но ничего не менялось вокруг, и он продолжал тонуть в душном и темном омуте страха.

Невыносимо было и то, что люди вокруг вели себя спокойно и естественно, занимались своими ничтожными делами.

Солнце уже садилось, жара спала, и начали выдавать ужин. Кормили два раза, утром и вечером, а днем, из-за жары, давали только воду.

Бойцы с автоматами в большом котле разбавили водой питательный порошок и поварешкой плескали в чашки бледную безвкусную кашу, насыщенную витаминами, белками и всеми прочими полезными веществами. Все же за рабов были заплачены деньги, и владельцам было не выгодно морить их голодом.

Парня-брюнета Нильс заприметил уже давно, главным образом потому, что кожа у него была светлая, как у северянина. Густые, волнистые, черные волосы, густые черные брови. Загон был новый, и в самом углу был навален строительный мусор: листы железа, обрезки труб, камни и кирпичи…

Брюнет получил свою миску протеиновой похлебки и, сидя на кирпичах, спокойно проглатывал ложку за ложкой, весь осененный воспаленно-красным маревом заката.

– Здравствуйте, вы бы не могли мне помочь… – запинаясь, тихим голосом начал Нильс. – Мне нужна помощь. Меня хотят ограбить… – Нильс запнулся. – Все отобрать и… изнасиловать… – голос его дрогнул.

Двигая челюстью, Арн молча смерил его взглядом с ног до головы.

– Помогите мне, пожалуйста. Мне очень страшно! – плечи Нильса затряслись, и он заплакал.

– Но-но, – отставляя пустую тарелку, заговорил Арн. – Погоди плакать-то. Пока еще ничего не случилось. Будут бить – будешь плакать.

Но Нильс был безутешен.

– Садись рядом, ешь спокойно.

– Не… могу… он сказал прийти… принести… отдать… чтобы я отдал ему мою порцию и чтобы я пришел… и чтобы он меня изнасиловал!

– Ох ты! – мотнул головой Арн и усадил Нильса рядом на кирпичи. – Это который такой?

Заплаканным лицом Нильс кивнул в другой угол загона, и Арн увидел могучего мужика с кривым хищным орлиным носом и кучерявой черной бородой.

– А послабее врага ты себе не мог найти? – усмехнулся Арн. – Ладно, – Арн почесал колючий подбородок. – Старые люди говорят: «И заноза может льва в могилу свести».

Арн встал и, оглядев кучу строительного мусора, выбрал себе метровый кусок трубы. Чугунная труба была старая, забитая окаменевшей землей и с массивной гайкой на конце.

– Вон он! – ахнул Нильс. – Меня увидел! Идет сюда! – и опять заплакал.

– С двух или трех? – спросил Арн.

«Хорошая будет для меня реклама! Нужно показать всем им, на что я способен!» – подумал он.