Текст книги "Еще один год (СИ)"

Автор книги: СкальдЪ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

Еще до обеда я нашел время и проверил по карте Мародеров нового преподавателя ЗоТИ – им действительно оказался Барти Крауч. Что ж, значит все идет по проторенной дорожке.

Время до октября пролетело мухой. Мы учились, учились и еще раз учились, устроив небольшое соревнование.

Драко лучше всех чувствовал себя в Зельеварении, Гермиона была неплоха в Трансфигурации и Истории. А вот Невилл безусловно лидировал в Травологии. По этому предмету он стал лучшим на курсе. Хотя, что там говорить, и Грейнджер, и Малфой также были впереди планеты всей. Малфой на уроках Зельеварения показывал такой класс, что мы в восхищении наблюдали за его точными, выверенными движениями и тем мастерством и ловкостью, с которыми он легко нарезал ингредиенты, отмерял их, смешивал и варит зелья для программы шестого курса. В такие моменты он казался нам всем Богом Котла и Зелий! Даже Снейп, глядя на крестника, ненадолго забывал про свой поганый характер, и тогда на его лице появлялся намек на улыбку.

Такого явно не было в каноне. А вот здесь, вместе с нами Драко не знал ни о какой вражде с Поттером, не распылялся на пустяки и шел семимильными шагами по пути самого Снейпа.

Наша подружка Луна, об успеваемости которой мы все прекрасно знали, также училась на самые высшие баллы. И это выглядело забавно, так как Лавгуд никогда не лезла вперед и не выделялась. Другие ученики не считали ее лучшей на третьем курсе, а между тем, именно такой она и была!

Ну и я, понятное дело, старался не отставать.

Уроки лже-Грюма стали настоящим праздником для меня. Да я прямо душой на них отдыхал, честное слово! Мужик вел себя естественно и непринужденно. Он плевал на условности, любил крепкое словцо и вполне мог во время занятий почесать задницу или яйца. Через штаны, конечно. Хе-хе.

Еще он постоянно прикладывался к фляге. Кто-то из старшекурсников пустил стух, что прославленный мракоборец ныне стал запойным алкоголиком.

Грюм вел себя эксцентрично, мог запулить в тупого ученика мелком или пригрозить суровым наказанием. Особенно сильно доставалось от него Малфою, и тут он, безусловно, придирался. Драко скрипел зубами, терпел и обещал, что со временем этот козел обо всем пожалеет.

А вот ко мне Барти относился с заметной теплотой, выделяя из всего класса и помогая словом или советом. Понятное дело, он так играл в силу своего плана, а я просто этим пользовался. Мне было интересно посмотреть и оценить явно не рядового мага и постараться понять, как мыслят Пожиратели, и что у них в голове.

В общем, Барти играл превосходно, и ни у кого и мысли не возникало о подмене. Тем более учитель был хорош, действительно хорош, и достаточно быстро он научил даже самых тупоголовых трем Непростительным заклятиям.

На трансфигурации мы продолжали превращать одни объекты в другие, на травологии профессор Стебль знакомила нас с новым, вонючим и выделяющим гной растением под названием бубонтюбер – сцеживая в пробирки растительный гной, Невилл Лонгботтом выглядел самым счастливым человеком на всем белом свете.

Хагрид на своем предмете по уходу за магическими существами страдал херней и около двух месяцев знакомил нас со соплохвостами. Никаким другим магическим тварям он внимания не уделял, и я все чаще жалел, что позволил Гермионе уговорить меня посещать его предмет.

На Историю я практически не ходил, а вот Древние Руны радовали неимоверно – мы приступили к Футарку, и он захватил меня с головой. Нумерология также подкидывала нам массу нового и интересного. Ну, и конечно мой любимый предмет – Чары, которому я уделял больше всего времени.

Флитвик, как и в прошлом году, взялся за меня всерьез, и минимум два раза в неделю, а иногда и чаще, по вечерам у нас проходили углубленные, индивидуальные занятия.

Практически каждые выходные мы все вместе выбирались в Хогсмид, и каждый раз нас там встречал радостный Сириус. Он успел очень быстро найти язык со всеми моими друзьями и всем очень нравился. Бродяга взрослый, но с ним очень легко. Он не тяготил нашу компанию, ну знаете, как бывает, когда среди подростков появляется взрослый.

Под вечер, когда приходило время прощаться до следующих выходных, на Бродягу нападала хандра. Да и вообще, Блэк просто напросто не знал, чем себя занять от выходных до выходных. Я переживал за крестного и тихо радовался, что он хотя бы не забухал. И то не плохо.

Как-то раз после прогулки мы вернулись в замок и увидели, что в холле собрались практически все ученики. Народ шумел и что-то возбужденно обсуждал. На доске объявлений висел пришпиленный четырьмя кнопками кусок пергамента, на котором рукой Макгонагалл было написано, что через неделю, тридцать первого октября, к нам прибывают гости из Шармбатона и Дурсмстранга.

– Веселье вот-вот начнется, – улыбнулся Драко.

Мы немного постояли, послушали других учеников, поделились мнениям и полюбовались, как Рон Уизли доказывает Эрни Макмиллану, парню с Пуффендуя, что Седрик Диггори, который уже объявил, что обязательно попробует свои силы в турнире, не готов к подобному, и вообще, слишком много о себе думает.

– Этот придурок лишь опозорит Хогвартс, – с обезоруживающей и откровенной простотой, на весь холл рассуждал Уизли.

Слушать подобное от Рона было забавно – он по всем предметам постоянно «плавал» где-то между «удовлетворительно» и «слабо», хотя, некоторые способности у него и имелись. Его лень, помноженная на пофигизм и увлечение лишь квиддичем, сделала из парня обычного двоечника. В каноне и его, и Поттера тащила, как могла, Гермиона, но здесь такой палочки-выручалочки у Рона нет, и Уизли скатился в самую серую посредственность. И вот он, со своей позиции, позволяет себе критиковать Седрика Диггори – одного из лучших учеников всей школы, целеустремленного и настойчивого парня. Странно устроен человеческий мозг…

Драко скривился, как от лимона, когда мы проходили мимо компашки Уизли, а Герми демонстративно отвернулась в другую сторону. Я же просто поднял кулак с поднятым большим пальцем – надеюсь, Уизли знаком с таким понятием, как сарказм.

========== Глава V ==========

Глава V

Тридцать первого октября, под вечер, нас вывели на улицу встречать гостей.

В это время года темнеет рано, а сильный ветер и невысокая температура делают не комфортным пребывание вне стен замка.

Мы все тепло оделись и расположились перед главными дверьми Хогвартса. Макгонагалл наводила порядок, расставляя нас по факультетам и по росту – первогодки впереди, потом второй курс и так далее.

Мы с Драко держали здоровенный плакат, талантливо выполненный Биллом Макконли. На нем, на английском и на русском языках было написано – «Виват, Дурмстранг».

Макгонагалл смотрела на нас поверх очков, и в ее взгляде отчетливо проскальзывало недоумение. Снейп прятал ухмылку под преувеличенно строгим взглядом. Флитвик не постеснялся нас похвалить за гостеприимное настроение.

Большая часть ребят таращилась на плакат с опаской и некоторой долей уважения – про Дурмстранг ходили мрачные слухи и всех тамошних учеников поголовно считали темными магами. Это откровенная глупость, и мы с Драко знали об этом прекрасно, да и тех, кто хотел слушать, успели просветить, как все обстоит на самом деле.

Колин Криви, как и обычно, проверял свой фотоаппарат – я возлагал большие надежды и на фотографии, и на материалы по Турниру, и рассчитывал, что Придира будет освещать все это дело очень и очень тщательно.

Первыми прибыл Шармбатон. Дюжина здоровенных коней золотой масти с развевающимися гривами принесла по воздуху огромную карету, выкрашенную в голубой цвет.

Подняв порыв ветра, магическая упряжка опустилась на землю недалеко от нас. На дверце располагался искусно вырезанный герб – две скрещенные волшебные палочки, из которых вылетают искры. Дверца распахнулась, и из кареты первой вышла огромная, даже выше Хагрида, худая и изящная женщина, с черными волосами и карими глазами – эти детали мы рассмотрели, когда она подошла к хорошо освещенному пятачку около самых дверей Хога. Ее можно было бы назвать красавицей, но уж больно она велика!

Следом за ней, одной стайкой, выпорхнули девушки. Их было чуть больше десятка. Компанию им составляли пять парней, и я невольно удивился – мне почему-то казалось, что Шармбатон в каноне представлял исключительно женский пол.

Все гости были одеты в легкие плащи, несерьезные шляпы и сапожки. В общем, самое-то для суровой Шотландии.

– Мадам Максим, – директор Дамблдор, приветствуя, широко улыбнулся и поцеловал тетке руку. Они о чем-то поговорили, а потом француженка и ее подопечные, явно успев замерзнуть, скрылись в недрах Хога.

Хагрид отправился обустраивать лошадей. Народ обсуждал девочек и делился впечатлениями – там действительно, было на кого посмотреть.

– А ничего там девахи, а? – я повернулся к парням.

– Ага, – Драко засмеялся первым, и мы с удовольствием понаблюдали за недовольством на лицах когтевранок.

– Ничего особенного, – фыркнула Джулия Кэренди.

– Не скажи, сразу же видно, что француженки первые красавицы, – продолжал резвиться Драко.

– Парни у них тоже видные, – попыталась перейти в атаку Гермиона.

– Там одни задохлики, – возразил Майк Корнер.

Мы постояли еще немного, обмениваясь шуточками.

А затем из черной воды озера начал всплывать огромный корабль.

Смеркалось, и судно было видно плохо. У кого-то на Слизерине голова работала хорошо, и он запустил в небо огромный светящийся шар. Несколько человек с разных курсов, не сговариваясь, выхватили палочки и создали похожие, и иные чары. Сразу стало светло, как днем, и народ радостно засвистел.

Корабль был черный, зловещий и напоминал «Летучего Голландца» из легенд. Паруса у него зарифлены, а ванты и весь такелаж выглядел как старая, потрепанная годами и непогодой, паутина.

Парусник вынырнул, словно пробка и закачался, подняв немалую волну. Потом он причалил к пирсу, встав недалеко от берега, так, словно подводная часть корпуса ему вовсе не мешала, и перекинул с борта сходни. К нам стали выходить гости из Дурмстранга.

Первым шел высокий мужик со злым лицом, черными, с проседью волосами, голубыми глазами и узкой бородкой клинышком. Казалось, что его тонкие губы навсегда замерли в неискренней и самоуверенной улыбке. Сверху он надел длинное, до земли пальто с меховым воротником. Оно было распахнуто, и под ним проглядывала странная одежда – что-то вроде рясы священника, только коричневого цвета и перетянутое толстым кожаным ремнем с массивной прямоугольной пряжкой. Это был Игорь Каркаров, и я неожиданно сообразил, что всем своим видом он наверняка старается походить на Мефистофеля из книги «Фауст» Иоганна Гёте.

Следом за ним шли его ученики – все, как один, высокие, суровые парни, одетые в теплые плащи и тяжелые ботинки. В них сразу чувствовалась выправка и дисциплина. Слабых, неуверенных и боязливых в их строе не наблюдалось и вообще, они производили весьма внушительное впечатление. Чувствовалось, что в Дурсмтранге воспитывают серьезных мужчин, хотя понятное дело, не все там такие физически развитые, ведь сюда приехали лучшие из лучших.

Один из них вдруг заметил наш плакат, ткнул в бок кого-то из своих, и они уставились в нашу сторону. Их глаза расширились, и они явно не знали, что сказать. Помедлив, я помахал рукой, и гости, словно на автомате, ответили тем же.

– Дамблдор, рад тебя видеть, – Каркаров крепко пожал руку директора. Они обменялись общими фразами о погоде, о том, как добрались, поинтересовались самочувствием друг друга, а потом он сообщил, что его ученик, Виктор Крам устал, немного простыл и хочет побыстрее отдохнуть в тепле. При этих словах я смотрел не на Каркарова и не на Крама, а на остальных дурмстранговцев и успел заметить, как по лицам многих из них скользнула презрительная усмешка. Любопытно, а ведь Крам, похоже, не пользуется всеобщей любовью.

В холле мы все ненадолго остановились. Гости с восторгом осматривались, ведь замок поистине удивительное место и тут полно различных диковинок, а большинство наших постарались приблизиться к Виктору Краму и перекинуться словом-другим.

Высокий, немного сутулый и косолапый, с черными волосами и большим, с горбинкой носом, Крам, безусловно, привлекал внимание. А еще больше он привлекал тем, что был самым известным ловцом во всем мире.

Интересно, и как он умудряется совмещать выступления за взрослую сборную Болгарии и учебу в Дурмстранге?

Всей толпой мы отправились в Большой Зал. Здесь гости остановились, не зная, за какой стол садиться. Воспользовавшись моментом, я подошел к тому высокому парню, с которым обменялся приветствиями.

– Привет! Бери своих друзей и давай за наш стол. Вон туда.

Парень молча кивнул. По его губам скользнула радостная улыбка – ему явно понравилось, что внимание обратили не на Крама, а на кого-то другого.

Через некоторое время все расселись. Часть Дурмстранга оказалась за нашим столом, часть, во главе с Крамом, у Слизерина, а Шармбатон поделили между собой Грифиндор и Пуффендуй. Драко, глядя на знаменитого ловца, явно сожалел, что он не с нами.

Последними в зал зашли преподаватели, а их цепочку замыкали Дамблдор, Каркаров и Максим.

Ученики Шармбатона при виде своего директора встали все, как один. Со стороны гриффиндорцев донеслись смешки и шуточки.

Первым за девушками встал Драко, и я, спохватившись, последовал его примеру. Весь Слизерин уже стоял на ногах, и спустя некоторое время остальной Когтевран так же поднялся.

Директор дождался, когда в зал войдут два последних человека – представители британского Министерства Магии. После этого Дамблдор подал знак, и пир начался.

– Давай знакомиться, – ко мне повернулся тот самый парень, которого я пригласил за стол. – Мстислав Шуйский.

– Олаф Арнарсон, Гордей Удалов, Фроунг Браге, – гости представлялись один за другим.

Говорили мы на английском. Я раньше не занимался изучением фамилий и их древности, но что-то мне подсказывало, что имена это явно не простые.

– Извини, конечно, но Арнарсоны это случаем не тот род, что колонизировали Исландию и основали Рейкьявик? – Драко удачно задал уточняющий вопрос. Причем он умел очень ловко и всегда к месту показать это на людях. И в этом он был мастером. Та же Грейнджер или даже я сам по истории знали не меньше, а то и больше, но Малфой умел интуитивно правильно выбирать время, создавая сильный и весомый эффект.

– Так и есть, – невозмутимо ответил плечистый блондин и едва заметно улыбнулся. – Это мой предок. Мне приятно, что в Британии знают историю других стран.

Арнарсон выглядел, как типичный викинг – высокий рост, белокурые волосы до плеч, синие, как море глаза и бесшабашная улыбка. В общем – держитесь девушки, Крам и рядом с ним не стоит!

Драко уважительно покачал головой. Для него такие вещи явно не пустой звук, да и на меня произвели впечатления.

– А Шуйские, по легенде, связаны с Рюриковичами? – я тоже решил не ударить в грязь лицом.

– Да, – с достоинством кивнул Мстислав.

Мстислав, встреть я его где-нибудь в ином месте, был бы, что называется одним из толпы – среднего телосложения, русые волосы и серые глаза. И лишь пообщавшись и приглядевшись к этому парню, становилось ясно, что он совсем не прост.

– Охренеть, – я специально сказал это по русски, и часть гостей заулыбалась.

Мы сразу и легко нашли общий язык. Гости многое могли рассказать, да и мы произвели на них неплохое впечатление. Про род Малфоев они слышали, имя Поттера также у многих на слуху даже в северной Европе (или где там находится Дурмстранг), ну а Гермиона, Луна, Джулия самое сильное влияние оказали тем простым фактом, что они просто красивые девушки. И это гости еще не поняли, что наши девчонки отнюдь не напоминают красивых кукол с резинкой от трусов вместо мозгов. А вот когда поймут, что с ними есть о чем поговорить, и они могут удивить в хорошем смысле этого слова, то это будет нечто.

Гости немного пришли в себя и наперебой принялись ухаживать за нашими подружками.

В конце ужина Дамблдор встал и толкнул приветственную речь, в которой сообщил, что турнир Трех Волшебников вот-вот начнется и представил всем нам главу Департамента международного магического сотрудничества Бартоломеуса Крауча-старшего и начальника Департамента магических игр и спорта Людовика Бэгмена.

Крауч надел в тот вечер обычную одежду – безупречно выглаженный костюм-тройку, галстук и начищенные до зеркального блеска ботинки. Он уже был в возрасте, но подтянутый вид, идеально ровный пробор в седеющих волосах и жесткие, щеточкой усы не позволяли причислить его к старикам. Скорее он напоминал какого-нибудь полковника, находящегося на плацу и готовящегося провести смотр.

Людовик Бэгмэн, которого все называли Людо, телосложением и ухватками напоминал могучего борца, который в последнее время позабыл про тренировки, начал попивать пивко и оброс жирком. Его мантия выглядела так, словно именно в ней он и спал, и не подумав ее переодеть, или хотя бы привести в надлежащий вид, так сюда и заявился.

Народ вежливо похлопал министерским и Дамблдор продолжил рассказывать о том, кто будет судить, об испытаниях и ответственности участников. В заключение он махнул рукой, и завхоз Аргус Филч принес старинный ларец, богато инкрустированный жемчугом.

Дамблдор откинул крышку и достал деревянный Кубок, который был заполнен бледным, с синеватым оттенком, огнем. Похоже, он не обжигал, как обычное пламя, так как директор пару раз до него дотронулся безо всяких последствий.

Затем Дамблдор еще раз напомнил, что к участию допускаются лишь ученики, достигшие семнадцати лет. Следом он рассказал, как будет происходить отбор: желающему участвовать необходимо четко и ясно написать на листке свое имя. Затем он должен пересечь специальную магическую черту, защищающую от не достигших установленного возраста учеников, и кинуть этот листок в Кубок.

– Я так понимаю, вы все кинете свои имена в Кубок? – небрежно спросил Драко, с непередаваемым выражением на лице попивая сок.

– Не все так просто, – помедлив, ответил Мстислав, и наши гости обменялись странными взглядами, не став углубляться в тему.

– Парни, скажите честно, вам что, запретили кидать свои имена? – предположил я, оглядывая гостей. – Только имя Крама, чтобы Кубок не «промахнулся»?

Гордей при этом слегка вздрогнул, а Браге даже немного покраснел. Остальные смогли сохранить невозмутимый вид, а Олаф постарался смягчить ситуацию и немного обелить Дурмстранг.

– Дело в том, что практически половине наших нет семнадцати лет. Понятное дело, эти люди не смогут участвовать.

– А остальные? – настырная и любопытная Гермиона так просто не хотела сдаваться.

– А остальные будут думать, – заметил Браге.

– Да ладно, не хотите говорить, не надо, – хмыкнул Малфой. Он такие вещи, когда собеседник не уверен в себе, и что-то скрывает, просекал на раз. – У нас в Хогвартсе тоже хватает заморочек.

– Серьезно? Можешь рассказать? – Шуйский обрадовался и уцепился за возможность перевести разговор на другую тему.

Мы с Драко переглянулись и принялись травить байки. Кто-то из наших, предвкушая веселье, захихикал.

Ужин закончился. Ученики Шармбатона отправились ночевать в свою карету, а парни из Дурмстранга строем ушли на «Летучий Голландец».

Мы так же отправились спать.

– Ты ведь не просто так познакомился с этими парнями? – негромко спросил меня Драко, когда мы засыпали. Корнер и Макконли, во всяком случае, уже уютно посапывали.

– Нет, не просто.

– Почему не Крам? – донеслось из темноты после молчания.

– Не знаю… Наверное, просто душа не лежит.

– Я проверю, что он за человек и маг, – после еще одной паузы ответил Малфой.

– Зачем тебе это надо?

– Просто интересно. А тебе зачем эти парни?

– Мне показалось неплохой идеей расширить наш круг знакомств. Тем более, может появится возможность попасть в их страны. Что скажешь?

– Почему бы и нет, – ответил Малфой и зевнул. – Может и про Дурмстранг что-то интересное узнаем… Я бы там год-другой не отказался поучиться…

– Да, это было бы неплохо…

И мы наконец-то уснули.

========== Глава VI ==========

Глава VI

Время до жеребьевки пролетело быстро. Многие ученики Хога суетились и придумывали десятки, а то и сотни способов, как можно обмануть Кубок. Особое упорство в этом деле проявили близнецы Уизли – парням на самом деле очень сильно хотелось участвовать в турнире и получить тысячу галлеонов призовых. Их порыв поддерживали несколько активных учеников с других курсов.

Впрочем, все это ничем не закончилось. Охранную черту вокруг Кубка создавал Дамблдор, пройти ее мог лишь тот, кому исполнилось семнадцать лет. А сам Кубок очень и очень непросто зачаровать. Для подобного действия нужен маг соответствующего опыта и способностей, такой, как например лже-Грюм.

В тот вечер мы вновь собрались в Большом Зале. Дамблдор взмахом палочки погасил все источники света, кроме нескольких свечей. Помещение сразу приобрело вид таинственный и завораживающий. Магический Кубок испускал синеватый, кладбищенский цвет. В общем, атмосфера что надо.

Вся школа и все гости расселись по местам около факультетских столов и с нетерпением ждали того момента, когда станут известны имена чемпионов*.

– Виктор Крам от Дурмстранга, – Кубок «выкинул» первый листок с именем, Дамблдор ловким жестом заправского фокусника поймал его в воздухе и громко, на весь зал прочитал.

Народ захлопал, а Каркаров громче всех кричал что-то о «дерзании и смелости». Это смотрелось как фарс, ведь все знали, что сам Каркаров и Дурмстранг в его лице считают Крама лучшим учеником и рассчитывают, что именно он и будет их представлять. Для этого, собственно говоря, Виктора сюда и привезли.

Многие наши заметили, что большая часть дурмстранговцев выглядела недовольной и хлопала скорее по обязанности, а не зову сердца.

Виктор Крам встал и своей слегка косолапой походкой отправился в небольшую комнатку, находящуюся сбоку от преподавательского стола.

– Флер Делакур от Шармбатона, – зачитал Дамблдор второе имя. Вслед за Крамом отправилась изящная девушка с серебристыми волосами и темно-синими глазами. Она двигалась так легко и воздушно, так пластично, что казалось, это перетекает струйка воды. На ее лице играла обворожительная улыбка будущей победительницы – так она, похоже, считала. Сама Флер не скрывала, что ее бабка принадлежала к магическому народу вейл. Эти вейлы известны тем, что они хорошо владели ментальной магией и умело воздействовали на людей, чаще всего мужчин.

Подтверждая это, многие парни пожирали точеную фигурку Делакур жадными и восхищенными взглядами. На меня, после усиленных занятий окклюменцией, ее чары особенно не действовали, да и остальные, те, кто дружил с головой или имели защитные медальоны, так просто на эту уловку не поддались.

Сияющая Флер Делакур скрылась в помещении и ей и дела не было до того, что несколько девушек Шармбатона зарыдали буквально навзрыд, переживая, что это не их Кубок выбрал для испытания.

– Седрик Диггори от Хогвартса, – произнес Дамблдор, и оглушительный шум заполнил весь Зал. Наши хлопали так сильно, что казалось, своды готовы вот-вот упасть.

Седрика уважали практически все. Даже Слизерин относился к нему лояльно, и лишь отдельные неадекватные личности, либо в силу зависти, либо по еще каким причинам, ненавидели или презирали этого парня.

Диггори, покрасневший от удовольствия и такого приема, быстрым шагом прошел вслед за Делакур.

На миг на лицах всех участников и организаторов появилось довольное и даже умиротворенное выражение – все прошло идеально. Чемпионами оказались те, кого директора своих школ хотели видеть в этом качестве, а большая часть учеников знала, что именно у этой троицы самые большие шансы.

Хлопая, я наблюдал за Грюмом. Он стоял совершенно спокойно, не смотрел ни на меня, ни на Кубок.

Момент истины…

– Превосходно! Мы теперь знаем имена всех наших чемпионов. Прошу директоров пройти следом за нашими участниками, – начал Дамблдор, но в этот момент Кубок затрещал, словно неисправное радио. Голубой огонь резко взметнулся вверх, вздрогнул и опал. В воздухе закружился слегка почерневший кусочек пергамента.

Он планировал долго и в абсолютной тишине. Сотни взглядов были прикованы к этому неожиданному недоразумению. Было так тихо, что будь сейчас лето, мы бы услышали, как летают мухи.

Повисло молчание. Дамблдор в последний момент ловко перехватил в воздухе пергамент, внимательно изучил, что там написано, а потом спокойно, словно ничего необычного не произошло, произнес:

– Гарри Поттер еще один чемпион Хогвартса, – его лицо оставалось совершенно бесстрастным, и я еще раз подивился выдержке и самообладанию старого мага.

Был шум, были крики и вопли. Больше всех недовольство проявляли Максим и Каркаров – и я их, в общем-то, понимал. Ведь это незаконно и теперь Хог имеет в два раза больше шансов на победу.

Кое-кто посматривал на Дамблдора искоса, как на мошенника, но он лишь невозмутимо улыбался и сверкал своими очками-дольками.

Когтевранцы рассматривали меня со странной смесью радости и недоумения. Гриффиндорцы орали, что я обманщик и плут, и вообще, меня уже давно надо линчевать. К их крикам присоединился Пуффендуй, а Слизерин не торопился и обдумывал ситуацию.

Наши гости с Дурмстранга выглядели заинтригованными.

А потом Дамблдор пригласил меня к остальным чемпионам. Туда уже отправились все директора и Грюм. Следом за ним прошел Флитвик.

Здесь, в небольшой, но уютно обставленной комнате, я выслушал немало интересного о себе.

Мадам Олимпия Максим говорила, что Дамблдор ведет себя нечестно, позволяя подобные инциденты, и вообще, он, как один из организаторов нынешнего турнира, мог бы проявить больше внимательности и дисциплины.

Игорь Каркаров орал, что с таким открытым и подлым мошенничеством он столкнулся впервые, что это грязно и низко, и что он, если не будет новой, на этот раз справедливой жеребьевки, бойкотирует турнир.

Дамбдор напомнил всем, что бросив свое имя в Кубок ученик заключил с ним магический контракт и обратной дороги нет.

Я молчал, придерживая мысль, что если контракт заключается с помощью обмана и хитрости, без ведома заинтересованного человека, то наверняка есть способ, как его аннулировать. Впрочем, вмешиваться я не стал – почему бы мне и не поучаствовать? Я сам за себя отвечаю, никого не впутываю, и все пойдет на пользу. Страха я не испытывал и вообще, все предстоящее действо не вызывало у меня сильных эмоций. Только почему бы мне кое-что не сказать и не посмотреть на реакцию?

– Я могу дать магическую клятву, что я сам не бросал свое имя в Кубок, никого об этом не просил и не намекал, – эти слова, словно холодный душ, заставили всех замолчать и уставиться в мою сторону.

Делакур поглядывала на меня с презрением и превосходством. В ее глазах я всего лишь малолетка. Крам смотрел недобро, с отчетливо выраженной угрозой. На лице Диггори играли смешанные чувства – неудовольствие от еще одного участника и конкурента от Хога боролось с желанием морально поддержать.

Все остальные, кроме Флитвика и, пожалуй, директора, видели во мне главного врага.

Бедный Поттер – и как он через все это прошел? Я-то взрослый человек, но и мне малость неуютно под этими взглядами, которые, словно дула ружей, нацелились в мою сторону.

– Это уже не важно, каким образом имя Поттера попало в Кубок, – директор отринул мои слова, как несущественные и ловко перевел тему на то, что всем нам теперь предстоит просто смириться.

И все же я не понимал этого человека – ведь по идее ему не нужен ручной герой, который прикоснулся к славе. Ему не выгодно мое участие в Турнире. Тем более, он не дурак и давно понял, что не вызывает моей симпатии, и я не смотрю ему в рот, ловя крохи мудрости и величия. Он наоборот должен сделать все, чтобы я не участвовал. Или нет? Ох, просто голова кругом идет от всех этих предположений.

В конце концов общий градус напряжения начал спадать, и маги примирились с тем фактом, что в турнире Трех волшебников в этом году будут участвовать четыре человека.

После чего нам объявили все основные правила, сообщили, что первый этап пройдет двадцать четвертого ноября, и наконец-то позволили уйти. Я вышел из комнаты с таким чувством, словно вагон с песком разгрузил.

– Умеешь ты удивить, Гарри, – Флитвик шел около меня, задумчиво почесывая костяшки пальцев.

– Вы верите, что я этого не делал, учитель?

– Я-то верю, но кого интересует мое мнение?

– Меня, прежде всего. И весь Когтевран.

– Ладно, я подумаю, как снизить градус недовольства. Хотя бы на нашем факультете.

– Спасибо, учитель.

Мы расстались. Откуда не возьмись, первым делом ко мне подскочил Рон Уизли.

– Ты лживый козел, – крикнул он. – Как ты посмел кинуть свое имя в Кубок?

– Отвали, – бросил я и отпихнул его плечом. – Тебе-то что за дело?

Рон начал что-то кричать и размахивать руками. Драко с вызывающим видом вступился за меня и бросил Уизли, что тот всего-навсего завидует, а сам неудачник. Уизли покраснел, как мак и бросился в драку. Близнецы его немного утихомирили и смогли удержать на месте. Макконли и Корнер задержали Драко, а несчастный Невилл, который, конечно, был на моей стороне, но не решился открыто конфликтовать с теми, с кем ему еще учиться минимум четыре года, отошел в сторону и выглядел расстроенным.

– Иди сюда, – поманил меня Седрик Диггори. Мы отошли в сторону, и так уж вышло, что никто за нами не последовал.

Я приготовился, что сейчас услышу какие-то обвинения или что-то в этом роде, ведь с Диггори мы хоть и не враждовали, но и друзьями никогда не были. Да какие там друзья, мы и разговаривали то за эти три года всего несколько раз. Вот только я ошибся.

– Я рад и не рад, что мне придется бороться именно с тобой, – так сказал Седрик. – В общем, желаю тебе удачи, Гарри.

Он протянул руку, и я с удовольствием её пожал.

Глядя, как он неспешно, с достоинством отходит к своему факультету, я размышлял о благородстве и силе духа, и о том, что в этой жизни и в этом мире все перемешано – лицедейство идет под руку с самопожертвованием, а зависть содействует с невероятной добротой и смелостью. И что нужно для того, чтобы отличить зерна от плевел.

Я же отвел своих друзей в сторону и у нас состоялся обстоятельный и неторопливый разговор. Я не оправдывался, так как не чувствовал себя ни в чем виноватым. Мне просто не хотелось, чтобы кто-то из них почувствовал зависть или что-то в этом роде.

Неожиданно хорошее влияние оказала идиотская выходка Рона Уизли. Друзья бросились мне на помощь, и их поступок не позволил сформироваться тому чувству недовольства, которое могло между нами возникнуть.

Ещё меня очень сильно выручила Луна, которая в своей спокойной манере заметила, что я сам свое имя в Кубок не кидал.