Текст книги "Еще один год (СИ)"

Автор книги: СкальдЪ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 10 страниц)

Мы поочередно побывали в гостиной Когтеврана и Пуффендуя, заглянули в карету Шармбатона и почти прорвались на «Летучий голландец» Дурмстранга. Почти, потому что Каркаров все же смог остановить всю эту огромную толпу.

В какой-то момент я понял, что переживаю один из счастливейших моментов всей жизни.

Мы сидим на природе. Ярко горит костер, трещат угли, а языки пламени, словно живые, извиваются в непрерывном и затейливом танце. На коленях у меня пристроилась Луна, вокруг кто-то играет на скрипке и гитаре, а воздух гудит от фейерверков.

По комнатам все разошлись далеко за полночь. А утром отправились домой.

Мы возвращались в Лондон, и обратная дорога получилась какой-то невеселой. Гермиона снова захандрила, уселась в угол дивана, закрылась книжкой по трансфигурации и практически всю дорогу читала. Или делала вид, что читала.

Все вместе мы пытались как-то привести ее в чувство, развеселить и прогнать уныние, но ничего не помогало, а на все наши вопросы Грейнджер отвечало однотипно «все хорошо, просто устала».

Колин Криви шутил и рассказал парочку забавных случаев, но особого смеха они не вызвали.

Потом друзья переглянулись и вышли из купе. Я остался с Герми один на один и думал, что что-то смогу…

Вот только той легкости и непосредственности, что раньше была между нами, больше не ощущалось. После Святочного Бала мои друзья резко подросли, и все изменилось. Раньше я мог по-дружески обнять Герми, погладить по волосам и вновь достичь взаимопонимания и гармонии. А вот сейчас все эти приемы перестали работать.

Мне даже не удалось вызвать ее на откровенность. Она многозначительно посмотрела на меня и просто ушла, сказав, что хочет прогуляться.

– Ну как? – в купе первым вошел Малфой.

– Никак, – я развел руками и вздохнул.

А потом мы приехали в Лондон.

– Вот закончился и еще один год, – задумчиво сказала Грейнджер, когда мы стояли на платформе. В её голосе звучала грусть. – Теперь уже не будет как прежде.

– Ерунда, прорвемся, – беспечно отмахнулся Драко.

– Что-то умирает, что-то рождается, – спокойно сказала Луна. – Не расстраивайся, Гермиона!

– Вместе мы сможем все преодолеть, – расстроенный Невилл потер нос.

– Как захотим, так и будет, Герми, – я попытался приобнять подружку. – Все зависит лишь от нас самих.

– Нет, не все, – Герми выскользнула из моих рук и невесело улыбнулась. – Мне пора идти, вон мои родители. Всего хорошего, ребята.

Она махнула нам рукой и пошла по перрону – стройная, худенькая и такая независимая. Меньше, чем через три месяца ей исполнится шестнадцать лет.

– Гермиона на перепутье, – негромко произнесла Луна, но это и так всем было ясно.

Грейнджер права – наша жизнь зависит не только от нас, но и от окружающих. И поэтому, надо всеми силами стремиться к тому, чтобы стать хозяином своей судьбы, а не плыть, как каравелла без руля и паруса в штормовом море.

Вот только жаль, что пытаясь стать хорошим человеком, ты все равно не можешь сделать так, чтобы все были довольны и счастливы. И у каждого свое, индивидуальное виденье счастья.

========== Эпилог ==========

Эпилог

Большой кабинет был богато обставлен – стол и стулья из красного дерева, уходящие под потолок резные шкафы, вощеный паркет, две большие картины, несколько канделябров с горящими свечами и множество больших и маленьких артефактов непонятной конструкции и назначения.

Около одной из стен стояли напольные часы. Маятник неспешно, но методично отмахивал секунды, а три гири находились практически в одинаковом положении.

Напротив часов, у противоположной стены, в обложенном камнями камине горел огонь. Несмотря на лето, здесь всегда присутствовала легкая прохладца, и живой огонь позволял, не прибегая к чарам, поддерживать более комфортную температуру.

В кабинете имелось несколько окон, частично закрытых тяжелыми шторами. В двух из них расстилался безжизненный и сухой пейзаж прокаленной на солнце пустыни, с барханами и безжалостным, белесого цвета солнцем. За третьим окном находился ночной лес…

Все это мираж и иллюзия. Кабинет отдела Тайн Британского Министерства Магии находился глубоко под землей, и здесь не могло присутствовать никаких окон и тем более экзотических пейзажей за ними. Просто, так работающие тут маги делали свою жизнь более разнообразной.

В кабинете расположились четыре человека.

Старший из них – невысокий старик с безмятежным выражением на лице, тонкими, редкими волосами и бровями, встопорщенными, как у старого филина, был одет в суконный кафтан старинного покроя. В руках он держал большую трубку и периодически выдыхал целое облако душистого дыма, отдающего медом. Около него на столе лежал потертый кожаный кисет и простой коробок спичек. Когда он менял позу или шевелился, становилось видно, что левая рука у него покалечена и работает не так хорошо, как правая. Этого человека звали сэр Генри Кавендиш*.

Кавендиш сидел в удобном кресле с высокой спинкой, закинув ногу на ногу, и с нескрываемым любопытством осматривал остальных трех мужчин, что расположились кругом около него.

По левую руку от Кавендиша находился худощавый Солар Крокер – среднего роста маг с карими глазами, тонким носом и узким подбородком, который все время играл с какой-то непонятной серебряной безделушкой.

Третий человек – Роберт Уильямсон, по своей всегдашней привычке собрал длинные волосы в хвост и надел мантию красного оттенка, расположился чуть дальше, в глубине кабинета, за дальним столом.

Последний – Ксенофилиус Лавгуд, как и обычно, выглядевший совершенно умиротворенно и загадочно, являлся начальником данного отдела и хозяином кабинета.

– Докладывай, Сол, – произнес Кавендиш, выпуская очередной клуб дыма.

– Если не возражаете, сэр, я бы хотел начать с самого начала. Вспомнить, так сказать, все предшествующие события.., – дождавшись кивка Кавендиша, Крокер продолжил. – Двадцать третьего июня 1990 года мы зафиксировали временную аномалию. Ее геометрия была не сильной и расплывчатой, что подразумевало достаточно большой радиус охвата. Поэтому нам пришлось очертить на карте огромную окружность вокруг Лондона и предполагать, что событие произошло именно там. И интересующий нас человек должен находиться внутри этого круга.

– Такие случаи всегда тяжело точечно акцентировать, – негромко заметил Ксенофилиус Лавгуд.

– Собственно говоря, сэр, нам потребовалось три полных года, чтобы гарантированно отсечь различные версии и установить, что это был действительно путешественник во времени, и он попал в тело Гарри Поттера. Мы этого путешественника решили так и называть.

– Значит, сейчас мы это можем утверждать абсолютно точно? – поинтересовался Кавендиш.

– Да, сомнений больше нет, – подтвердил Лавгуд. – Всё начало проясняться, когда Роб сражался с Локхартом, и при этом присутствовал сам Поттер. А окончательно все встало на свои места в марте девяносто четвертого года, после того, как Поттер сумел реабилитировать Блэка, и прошел суд над якобы погибшим Петтигрю.

– Дело в том, что Поттер проявил несвойственную его возрасту уверенность и спокойствие. Он был шокирован во время поединка, но не так сильно как бы должен быть любой другой ребенок на его месте, – констатировал Уильямсон.

– Путешествия во времени вещь не самая распространённая, – Кавендиш свел вместе кустистые брови. – Сол, ты у нас главный специалист по времени. Что скажешь? Вы уже прикинули из прошлого он или настоящего, и из какой страны? Сколько ему лет?

– Анализируя его поведение мы предполагаем, что этому человеку около тридцати лет. Он испытывает несомненные симпатии к России – значит выходец из бывшего СССР. Белоруссия, Украина, Россия – он откуда-то оттуда.

– Он немного разбирается в современных реалиях, значит, прибыл из будущего, но не слишком отдаленного, – заметил Лавгуд.

– Он маг?

– Нет, мы так не думаем, сэр Генри, – кашлянул Роберт. – Ему нравится магия, но ранее с ней он знаком не был.

– Похоже, что он впервые прикоснулся к магии, и это неизбежно наложило на него отпечаток. Он стал немного неадекватен, если так можно сказать, – добавил Крокер.

– Естественно, так и должно быть, – кивнул Кавендиш. – Магия тонкая структура, а возможность творить волшебство неизбежно удивит и изменит человека, который ранее этого не умел.

– Так и вышло, сэр. К тому же, мы предполагаем, что попадание в детское тело также повлияло на его разум и мышление. Вполне вероятно, что в поведении этого человека стали проскальзывать «детские» ноты.

– Душа влияет на тело, но и тело влияет на душу, – заметил Лавгуд.

– Звучит интересно, но данная теория, как я помню, так до конца и не доказана, – сказал сэр Генри.

– А поведение парня все и доказало, – Лавгуд усмехнулся. – На первом курсе он пошел на авантюру и связался с троллем. На втором он попал под Локхарта, на третьем курсе в течение всего года сражался с дементорами, хотя теоретически мог всего этого избежать…

– Ксено прав, сэр, – согласился Сол. – Парень словно опьянел от магии, от юного возраста и захотел протестировать новые возможности. Поэтому мы и уверены, что кем бы он не был, он изменился, и изменился сильно.

– Допустим, вы меня убедили, – проговорил Кавендиш. – И что дальше?

– Мы стали копать, – хохотнул Лавгуд.

– Стали копать.., – проворчал Кавендиш. – Скажи мне лучше, хитрый лис, зачем ты ему продал долю в Придире?

– Это же очевидно – так за ним проще наблюдать.

– И с Эдуардом Дюпре свели с этой целью?

– Конечно! Дюпре человек надежный, и этот ход позволил нам убить несколько зайцев одним выстрелом. Мы знаем про планы путешественника во времени, Дюпре получает хорошую практику и деньги, да и его авторитет растет. Ну, а сам Поттер реализует собственные цели.

– Ну и что вы там понаблюдали? Рассказывайте, рассказывайте, джентльмены. А то что-то мы долго не общались, и как мне кажется, я сильно вас распустил.

Сказано это было с толикой юмора, но три мага невольно подобрались и переглянулись.

– После боя с Локхартом Поттер явно понял, что я не одиночка, а кого-то представляю. И это не Аврорат. Отреагировал он на это специфически – стал еще больше тренироваться и старательно делать вид, что ничего не произошло, – сказал Уильямсон.

– Мы считаем, что он понимает, как все непросто, и пытается по возможности быстрее обрести силы и, соответственно, независимость, – добавил Солар.

– Даже если все и так, то это лишь планы на далекое будущее, – подумав, резюмировал Кавендиш. – Парень может быть сколь угодно талантливым и целеустремленным, но серьезно влиять на процессы он сможет еще не скоро. Если вообще сможет… Что с настоящим?

– Он хорошо учится. Я бы даже сказал, весьма хорошо, – ответил Лавгуд и вытянул далеко вперед свои длинные ноги. – Филиус Флитвик взял его в личные ученики, и если все пойдет и дальше, то достаточно скоро он сможет стать Мастером в Чарах или дуэлинге.

– Молодой мастер это уже что-то, – согласился Кавендиш. – Как он взаимодействует с другими людьми?

– Тут все весьма нетривиально, – ответил Солар. – У него есть определенное мнение по отношению ко многим магам. Самое забавное то, что оно появилось и сформировалось еще до того, как он впервые о ком-либо услышал. И это служит еще одним доказательством, что он из будущего и кое-что про наше время знает.

– Нам немного непонятно, как это может быть, если он не был магом? – спросил Уильямсон.

– Вариантов может быть несколько, – Кавендиш замолчал и принялся выбивать трубку об ладонь. Потом он пересыпал сгоревший табак в хрустальную пепельницу, на миг зафиксировал взгляд на руке, и она снова стала абсолютно чистой.

– Как вы думаете, это важно? – Крокер отложил безделушку и налил в бокал воды из хрустального графина.

– Это интересно, и вероятно, перспективно, – решил Кавендиш. – Вопрос в другом – о чем и насколько хорошо он знает? И второй вопрос – это наша ветка реальности или нет? Если да, то прекрасно, если нет, то его сведения практически бесполезны. Вполне вероятно, что в своем времени он мог случайно заполучить какие-то записи, подборку газет, может мемуары участников или что-то в таком духе… Как проявляются у него эти знания?

– Он словно имеет план и знает некоторые события, которые могут произойти. Поттер осторожен, но, тем не менее, периодически допускает ошибки. Он хорошо заработал, делая ставки. Понятно, что ему были нужны деньги, но этим он показал, что кое-что знает про будущее.

– Как еще?

– Он специально участвует в некоторых событиях. И даже, если на него влияет детский ум и тело, то все равно видно, что ему часто везет. Вернее, он выбирает эффективную стратегию. Особенно отчетливо это проявилось недавно, когда он победил в Турнире Трех Волшебников.

– Выясните точнее этот вопрос. Нам будет полезно понять объём и уровень его знаний, – последовало указание. – Он тщеславен?

– Сложно сказать, – ответил Ксенофилиус и переглянулся с остальными магами. – Я бы сказал, что тщеславен, но не сильно.

– Значит, на этом можно сыграть. Теперь поговорим о его планах. Что здесь вам удалось выяснить?

– Он собрал вокруг себя самых талантливых учеников. Очевидно, что с их помощью он хочет обрести независимость, и вероятней всего, попробовать сформировать новый полюс силы.

– Вы же говорите о его сверстниках? Пока это не так интересно. Что насчет Фаджа, аристократии и Дамблдора?

– К аристократии он проявляет осторожный интерес. Намеки Фаджа, которые были особенно сильны после Турнира, и интерес мракоборцев к потенциальному новичку он старательно игнорирует. А вот Дамблдора он предпочитает обходить стороной. И все это лишь подтверждает наши выводы, что он имеет уже сложившееся виденье ситуации и многих людей, – Солар допил воду и отставил бокал на стол.

– Хм, такое отношение к Дамблдору и остальным весьма перспективно для нас.

– Еще один момент, который надо учитывать, – кашлянул Роберт. – Учитель Поттера – Флитвик, а мы знаем, у кого он учился и чьи мировоззренческие концепции впитал. Это значит, что и Поттер в той или иной степени проникнется его идеями.

– Тут, я думаю, больше пользы, чем вреда, – после раздумий заметил сэр Генри. – Что говорит твоя дочь, Ксено?

– Она не шпион, – Лавгуд оскорбленно вспыхнул. – И она ничего мне не говорит.

– Не то я имел в виду, – Кавендиш не обратил ни малейшего внимания на недовольство одного из своих подчиненных. – Что она говорит о вероятностях этого парня?

– Её дар еще развивается. Вначале она его плохо видела, а потом… кхм… скажем так, стала испытывать к нему симпатию. Я не могу на нее давить, извините, сэр. Будь здесь Пандора, нам было бы легче.

– Согласен, твоя жена помогла бы развеять весь этот туман… Но ты уверен, что это было правильно – позволить Луне, на которую мы возлагаем такие надежды, потерять, скажем так, независимость и объективность?

– Рано или поздно это бы все равно случилось, – твердо ответил Лавгуд. – Тем более, Луна полюбила душу и личность, а не тело. А это, как вы понимаете, совсем иной уровень. Нам же не важно, кто носит имя Поттера. Куда важнее, что он за человек и маг. Ведь так?

– Допустим.., – осторожно заметил сэр Генри и задумчиво почесал бровь. – Как он относится к Луне?

– Очень деликатно. И это неплохо его характеризует.

– Ладно, в дела любовные без серьезного повода лучше не вмешиваться. Хотя, это может дать нам интересные возможности и перспективы, – согласился Кавендиш. – Но если хоть что-то изменится, если этот Поттер негативным образом помешает нашим планам в отношении Луны, если он что-то выкинет, то вы примете безотлагательные и жесткие меры. Вы поняли мои указания? – он обвел серьезным взглядом всех магов, увидел, как все они молча кивнули, и немного смягчился. – Хорошо. Расскажите про его крестного.

– Он получил прекрасную поддержку в лице Сириуса Блэка. Его энергия, эмоции и деньги это не пустой звук, – ответил Роберт.

– Блэков всегда целесообразно учитывать. До меня дошли слухи о судебном процессе, что прошел год назад. Как Блэк сумел получить опеку над Поттером?

– На самом деле, мы взяли на себя немного смелости, проявили инициативу и смогли сделать так, что заседание в Швейцарии было честным. Нам хотелось на это посмотреть, – заметил Лавгуд. – Дело вел Дюпре. Его таланты, помноженные на нашу помощь, привели к нужному результату.

– Зачем? – тяжелый взгляд уперся в Ксено.

– Парень один бы не справился, а нам интересно, куда он ведет. Это как эксперимент. Тем более, нам показалось стоящей идеей частично нейтрализовать влияние Дамблдора.

– Эксперимент, говоришь? – Кавендиш протянул последнее слово. – А я вот вижу не только эксперимент. Я вижу, что парень вам нравится, вы хотите со временем его заполучить, и отсюда все ваши «эксперименты». Тебе, Роберт, импонирует его боевая специализация, – указательный палец старого мага зафиксировался на одном из собеседников.

– Сэр, я руковожу этим направлением и действительно считаю, что у нас мало боевиков и ликвидаторов. Мы слишком отошли от практики и углубились в теорию.

– Ты имеешь право на такую точку зрения, – кивнул Кавендиш. – Но разговор сейчас не об этом. Возвращаясь к Поттеру… Ты, Сол, очарован путешественником во времени, и тебе интересно узнать все эти процессы. Получить информацию из первых рук, создать предпосылки для новых экспериментов и проверок многочисленных темпоральных теорий*… Ну, а ты, Ксено, наверняка уцепился за возможность помочь своей жене, и благодаря этому парню ты хочешь переместить проблему из сферы «невозможно» в плоскость «трудновыполнимо». Я прав? На этом основаны ваши симпатии?

– Так и есть, – за всех ответил Лавгуд. – И я не вижу ничего плохо в попытке вернуть Пандору. Она моя жена, и ее способностей нам всем очень не хватает.

– Проблема в том, что вы позволили чувствам руководить вашими действиями, – парировал сэр Генри. – Будем считать, что мы прояснили данный вопрос, и между нами не осталось недопонимания.

В этот момент брегет Кавендиша тонко прозвонил восемь часов вечера. Он достал тяжелую золотую луковицу часов из кармана, откинул крышку, посмотрел на время, а потом перевел вопросительный взгляд на большие напольные часы, стоявшие в кабинете.

Словно по команде, они показали ровно двадцать ноль-ноль и начали гулко бить. Бум, бум, бум… Восемь гулких и увесистых удара отмерили время.

Старый маг спокойно дослушал эти удары, убрал часы в карман и продолжил, словно никакой паузы и не было:

– И все же вы перегибаете палку. Хотите конфликта с Дамблдором и его покровителем?

– Нет, нам просто интересно, насколько важен для него этот парень, – быстро ответил Роберт.

– Дамблдор… – проворчал Кавендиш. В его голосе странным образом сочеталось одобрении и порицание, усмешка и серьезность. – Вам, молодежи, еще многое не понятно. Вот разменяете первую сотню и вдруг поймете, что одни вещи неожиданно потеряли свое значение, а другие, наоборот, обрели невероятную притягательность.

– Он словно щадит и жалеет этого Поттера, – заметил Сол.

– Конечно, так и должно быть. Это же естественно. Хогвартс и ученики занимают огромное место в его сердце. Это одновременно и слабость, и его сила.

– Но раньше вы говорили…

– Я и сейчас говорю, что Дамблдор это тот, кто в молодости пошел не по той дорожке, – властно перебил Кавендиш. – Вот и вся загадка. И пока он соблюдает Договор, мы не нарушим его первыми.

– Мы сами себя лишаем инициативы, – негромко сказал Лавгуд. И по тому, как он это произнес, сразу чувствовалось, что разговор коснулся старого и болезненного вопроса, с которым он был во многом не согласен. – Рассуждая философски, мы добровольно обрекли себя на роль простого наблюдателя.

– И мы продолжим быть простыми наблюдателями, – твердо ответил Кавендиш. – Я говорил об этом раньше, и повторю сейчас – пока Дамблдор или Фламель ничего не сделают, то и мы будем делать вид, что нас все устраивает.

– Сэр…

– Помолчи, Роберт! Я знаю твою позицию – ты предпочитаешь действовать… Теперь я окончательно понял ваш план. Неужели вы рассчитывали, что сможете спровоцировать Дамблдора на что-то серьезное, вытаскивая из-под его влияния этого Гарри Поттера?

– Мы знали, что он заинтересован в мальчике и возлагает на него определенные планы. А потом в мальчика попал путешественник во времени. И поэтому он и нам стал интересен. Так почему было не попробовать? – пожал плечами Солар. – Ни один из пунктов Договора мы не нарушили.

При этих словах Ксенофилиус Лавгуд переменил позу и захотел что-то сказать, но в последний момент удержался.

– Пусть так, но с этого момента приказываю вам забыть про активные действия или дальнейшие провокации Дамблдора. Всё, мы просто наблюдаем. Приказ ясен?

– Да, сэр, – по очереди ответили три человека.

– Меня не устраивает, что я никак не приучу вас размышлять, как настоящие маги, не месяцами и годами, а десятилетиями. Когда вы, наконец, этому научитесь?

– Когда хотя бы проживем половину вашего, – улыбнулся Крокер.

– Не надо про возраст. Это биологический фактор, а не стратегический, и с ментальностью он имеет не так уж и много общего. Вы должны планировать долговременные события и уметь смотреть на ситуация с условного верха, а не изнутри. Иначе как мы сможем переиграть Дамблдора и других игроков?

– Мы учимся, сэр, – за всех ответил Лавгуд.

– Я надеюсь! Идем дальше – за Поттером продолжать наблюдения. Активных действий больше не предпринимать. Если вы надеетесь, что сможете вызвать его интерес, и видите в нем возможного кандидата, то это ваше право, и вы можете так планировать. Но ему еще учиться и учиться, и как минимум еще один год, до его шестнадцати лет, мы будем просто за ним следить. И даже несмотря на то, что он потенциально может знать интересные вещи и оказать некоторые услуги, советую вам на время позабыть про все симпатии к этому мальчишке. Все еще может обернуться по-разному. Приказ ясен?

– Да, сэр, – вновь повторили три мага, и по лицам некоторых из них было видно, что они не испытывают особой радости.

Повисло молчание. И лишь в камине потрескивали горящие головни.

– Теперь перейдем к более важным вещам. Удалось выяснить, что произошло в апреле?

– Мои люди все еще проводят расследование, – ответил Ксенофилиус. – Но некоторые выводы уже можно сделать… По всему выходило, что весной-летом этого года должно было произойти какое-то судьбоносное событие, эффект от которого мог прозвучать очень громко. И как мы полагаем, инцидент в деревушке Литтл-Хэнглтон серьезно изменил вероятностные линии. Это была реперная точка, которая перезапустила или перенаправила события по новому вектору.

– Сол? – Кавендиш перевел взгляд.

– Да, сэр, так и есть. Должно было произойти очень значимое событие, – Крокер встал и прошелся по кабинету вперед и назад. – Но оно не произошло, и новая вероятность аналогичного масштаба теперь возможна через два или три года. Наши аналитики полагают, что речь здесь идет о возрождении Воландеморта или о проявлении и манифестации нового Темного Лорда.

– Следы, улики?

– Кто-то хорошо постарался их спрятать, – ответил Роберт Уильямсон и ухмыльнулся. – Мои коллеги мракоборцы так ничего и не нарыли, да и мы, кроме констатации факта, что там было три погибших, один из них редкий фамильяр в виде змеи, второй карлик или уродец, а третий обычный маг, так ничего и не поняли.

– По сводкам, ничего более значительного в апреле не случилось, но именно это событие так повлияло на реальность. И нам не ясно, почему оно произошло, и кто вызвал такой эффект? – добавил Крокер.

– Не густо! Кто мог это сделать?

– Сэр, вы же знаете, что когда происходит событие такого уровня, то надо первым делом думать либо на Дамблдора, либо на Воландеморта. Но так как второго пока нет, то значит, выбор очевиден, – невольно усмехнулся Лавгуд.

– Значит, вы думаете, он сделал свой ход? И что ему это дало? И где доказательства, что это действительно он, а не кто-либо другой? Кстати, ваш Поттер, коль скоро мы его недавно обсуждали, мог приложить к этому руку?

– Возможно, но маловероятно, – задумчиво проговорил Лавгуд. Он говорил неспешно, тщательно формулируя мысль. – В апрельском событии сплелись два уникальных фактора: точечное воздействие, оказавшее ошеломительный результат, и низкая вероятность успеха. Уровень Поттера мы знаем, и он, какими бы знаниями о будущем не обладал, просто не потянул бы подобный масштаб в одиночку. Подобные действия способен реализовать лишь состоявшийся маг уровня мастера, как минимум.

– В целом я согласен с вашими выкладками, но пока не будем исключать возможность банальной случайности. Личности этих троих удалось установить?

– Нет, сэр, там хорошо замели следы, и огонь уничтожил практически все.

– Остаточная магия?

– На удивление мало. Даже ничтожно мало, – нахмурился Уильямсон. – И это ставит нас в патовую позицию – если событие такое судьбоносное, то как так получилось, что оно вышло таким «тихим»?

– Ну что ж, придется пока записать все это в загадки, – Кавендиш задумчиво принялся набивать трубку. – Одной больше, одной меньше, разница не так уж и существенна. В конце концов, вы отдел Тайн, и именно это ваша прерогатива.

– Продолжать расследование? – Ксенофилиус Лавгуд выпрямился в кресле.

– Конечно, именно этим вы и будете заниматься в ближайшее время. Настойчиво и целеустремленно, – приказал старый колдун. – Узнайте все, что можете, любые детали, подробности и подозрительные моменты…

– Так и сделаем, сэр. Может, тогда и вы посмотрите вероятности? – предложил Солар Крокер.

– Пожалуй, я займусь этим, – проговорил Кавендиш после некоторого раздумья. – Чувствую, что это может оказаться очень важным!