Текст книги "Там, на неведомых дорожках (СИ)"

Автор книги: СкальдЪ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

Больше ничего интересного в январе так и не произошло.

В начале февраля я наконец-то доучил Солнечное Пламя и несколько раз продемонстрировал его Флитвику. Он выглядел довольным и сразу же «обрадовал» меня, сообщив, что одно колдовство я изучил и теперь мы переходи к следующему – так называемые Крылья.

Это заклинание находится на стыке нескольких разделов магии. Тут и трансфигурация, в связи с необходимостью изменять тело; и левитация, потому что все завязано на полете; и немного боевой магии, так как из такого положения можно атаковать.

Заклинание считается весьма сложным, и владеют им лишь немногие. Как я помнил канон, главным образом его применяли Пожиратели Смерти. Но у них просто не могло быть монополии, и как минимум некоторые мракоборцы обязаны обладать аналогичными способностями.

Мы выбрали это заклинание по одной простой причине – оно входило в число тех двадцати семи, что должен знать будущий мастер.

Тринадцатого февраля мы все вместе отметили день рождения Луны Лавгуд. Так же, как с Гермионой, мы провели торжество в Трех Метлах, сняв целый зал.

Народу было больше, чем у Грейнджер – здесь хватало не только пятого курса, но и людей с четвертого и шестого.

Я подарил ей ручку «Паркер». Эту модель фирма начала выпускать примерно лет десять назад, и она уже успела стать культовой среди ценителей письма пером.

Летом я потратил немало времени, прежде чем отыскал фирменный магазин и подобрал нужные, подходящие девушке цвета. Она была выполнена в сине-серебристых тонах и хорошо подходила под стиль Луны.

На самом деле, с этими перьями, которыми писало большинство из нас, ещё та проблема – их надо постоянно покупать, они портятся.

Тем более, не каждое перо подходит для письма. Куриные, например, не подходят. Маги в основном используют гусиные, реже вороньи или индюшачьи. Оптимально брать третье или четвертое маховое перо и лучше с левого крыла птицы – оно удобней лежит в руке.

Кончик пера очищают от пленки и затачивают бритвой или специальным перочинным ножиком – отсюда, кстати, его и название. Потом надо сделать аккуратную бороздку для стока чернил.

Да и писать натуральным пером не так-то просто – я тому учился пару месяцев. И там множество важных деталей – нажим, толщина линии, наклон пера, количество набранных чернил…

Конечно, в такой писанине есть притягательная атмосфера и даже немного романтики – ведь это выглядит по-настоящему здорово, когда ты можешь задуматься и погрызть кончик пера. В этом буквально чувствуется запах средневековья!

Одновременно страдает практичность и удобство, и это ощутимая проблема. По традиции в Хоге пишут натуральными перьями, хотя некоторые маглорожденные пытались пользоваться обычной ручкой. На это смотрели неодобрительно – и остальные ученики, и преподаватели.

А теперь у Луны прекрасный Паркер, который идеально лежит в руке, пишет очень ровно, качественно, и с которым нет лишних проблем. Лу как раз из тех, кто по-настоящему может оценить такой подарок.

Наступил Валентинов День. В Хоге после Локхарта его хоть и отмечали, но как-то без особого восторга. Праздник и праздник, повод повеселиться и расслабиться. Правда, на старших курсах к нему относятся более трепетно – главным образом из-за возможности пофлиртовать.

Я получил семь «валентинок». Причем Гермиона и Джулия ничего не прислали, а открытку Луны я не считаю – она особенная.

В общем, прочитав написанное, я узнал о себе много нового – и о том, как меня ждут и надеются, что я наконец-то брошу эту глупышку Лавгуд и обращу взор на действительно достойных.

Одну открытку я сжег, не открывая – от нее шел неприятный душок, который почувствовало мое кольцо. Наверняка там что-то похоже на приворотные, или, как минимум чары симпатии.

Луне так же прислали парочку посланий. Причем нехорошие люди явно специально сделали так, что и я, и она, увидели чужие открытки, которые совы принесли во время общего завтрака.

– Кто тебе написал? – вроде бы невозмутимо спросила Луна, но я видел, что не так уж ей и безразлично.

– Две безымянные, одну я и смотреть не стал, а остальные, на, держи, если хочешь, сама почитай. А тебе? От Рончика нет?

– Нет. Хочешь проверить? – она лукаво улыбнулась.

– Ни малейшего желания, – на самом деле небольшое желание присутствовало, но мы строили наши отношения на полном доверии и поэтому лучше все так и оставить.

То, что Рон не написал, меня порадовало. И не то, чтобы я сильно переживал по данному поводу, просто надо было бы что-то делать, если Рыжий так ничего и не понял и продолжил доставать Лавгуд.

Хотя у него все же могло хватить ума попросить кого-то из приятелей написать за него. Просто так, чтобы позлить.

Февраль закончился. Рон демонстративно не обращал на меня внимания, но история на этом явно не закончилась – было такое ощущение,что просто наступила пауза, и в будущем что-то произойдет, так ли, или этак. Все, кому надо, были в курсе сложившейся ситуации. Появились предвестники пока еще не вражды, но откровенного недовольства между факультетами.

Традиционно раньше Гриффиндор враждовал со Слизерином, а остальные по большей части выступали в роли зрителей. Сейчас Когтевран начал резко смещаться в сторону Слизерина. А вот Пуффендуй старался сохранить нейтралитет, хоть и его начало немного штормить. Седрик Диггори и Ханна Аббот демонстративно выбрали нашу сторону и к ним примкнули их друзья.

Впрочем, это не ни о чем не говорит. Через несколько месяцев Седрик закончит учебу, и барсуки останутся без своего лидера. Что они тогда будут делать?

Все это, конечно, обычная детская возня в песочнице. Но мы все хорошо знаем, как часто детские обиды и вражда перерастают во что-то серьезное, то, что тянется сквозь всю жизнь.

Мне было немного неприятно, что я вновь оказался в фокусе общественного внимания. Понятное дело, не я это затеял, но дела, по большому счету, это не меняло.

В первый выходной день марта я выбрался в Хогсмид и аппарировался в Лондон, на Гриммо-12.

Все готово, и я был готов. Тем не менее, мне долго не удавалось унять внутреннее волнение.

Особняк Блэков был, как и обычно, пуст и просторен. Я моментально почувствовал атмосферу тишины и мрачноватого спокойствия этого дома. По коридору гулял сквозняк – похоже, Кричер открыл окна и проветривал помещение.

– Юный господин, – встретивший меня домовик забрал куртку из драконьей кожи и повесил её на вешалку. В его глазах я пока еще не стал уважаемым магом, но он перестал ворчать и брюзжать при моем присутствии. Ну, хоть это.

– Кричер, я сейчас спущусь в тренировочный зал. Жду тебя там.

– Как будет угодно молодому господину, – он поклонился.

Я переоделся в просторную и удобную одежду – джинсы, легкий джемпер и отправился к одному из тайников.

Вот и пришло твое время! Я достал завернутый в фольгу дневник Тома Реддла. Теперь я имел возможность его уничтожить.

Неторопливо, настраиваясь, я спустился в тренировочный зал. Кричер уже был здесь.

– Смотри внимательно, – я положил дневник на пол в середине помещения и принялся его разворачивать. Кричер стоял чуть позади и сбоку, и поначалу не выглядел заинтересованным.

Как только я размотал фольгу, пришло понимание, что крестраж почувствовал изменение обстановки. Он словно «проснулся», пришел в себя и одновременно выпустил что-то, похожее на тончайшее сканирующее поле.

– Ты чувствуешь его магию? – я обернулся к домовику.

– Да.

– Она тебе ничего не напоминает, Кричер?

Домовик сделал несколько шагов, приблизился к дневнику и даже немного наклонился вперед. Рук он не распускал, но явно как-то исследовал предмет.

– Кричеру напоминает. Кричер раньше видел подобное! – он повернулся ко мне, и в его голосе появилась настороженность и обеспокоенность. – Что юный господин собирается делать с этой вещью?

– Сейчас увидишь. Только отойди к стене.

Домовой выполнил мою просьбу, а я глубоко вздохнул, достал палочку и произнес:

– Солар Файр!

Невероятное в своём накале, яростное белое пламя появилось из моей палочки и пало на дневник. От силы и мощи потока меня даже чуть отклонило назад! Я напрягся, не позволяя стихии вырваться на свободу и формируя канал необходимого обьема.

В тот же миг мне показалось, что где-то на грани слуха, в районе ультразвука я услышал чей-то хриплый вой, который резко оборвался. Солнечное Пламя сожгло темный артефакт за считанные секунды – тем более оно являлось протагонистом темной магии и действовало против нее наиболее эффективно.

Усилием воли я перекрыл поток раскаленной плазмы. Последнее дуновение и мягкий пепел разлетается по сторонам. Наверняка, со стороны, если бы тут присутствовали зрители, все это выглядит очень легко и просто. А я ощущал все иначе и даже за такой короткий промежуток времени значительно истощил свои силы.

Кричер выглядел потрясенным.

– Ты запомнил, что я сделал? – домовик кивнул. – Не хочешь мне рассказать про своего хозяина Регулуса?

Домовик переводил взгляд с меня на остывающий пепел. Туда и обратно, туда и обратно. Наконец он не выдержал и его прорвало:

– Кричеру есть, что сказать, господин.

И он поведал мне ту историю – о том, как вначале Регулус Блэк, сказав, что это огромная честь, отдал его Воландеморту. О том, как темный лорд прятал свой крестраж в пещере с инферналами, и о том, как домовик там чуть не погиб. И конечно, там была и концовка – Регулус одумался и выкрал крестраж. Это был испоганенный Томом Реддлом медальон Салазара Слизерина. Регулус сам не смог уничтожить опасную вещь. Он умер и завещал домовому продолжить его дело и исполнить свой долг.

– Я так и не выполнил приказа наследника Блэков! – в отчаянии завывал Критчер. – Все было впустую и мой хозяин погиб впустую!

– Я могу тебе помочь, – мягко сказал я, присаживаясь на пол и делая так, что наши глаза практически оказались на одном уровне. Кричер с надеждой посмотрел на меня. – Я уничтожу его, как только что уничтожил этот дневник.

– Правда? – теперь в его голосе слышалась надежда.

– Правда. Но мне нужна эта вещь, – медленно сказал я.

Он минуту раздумывал, смотря то на меня, то на горку пепла, оставшуюся от первого, еще школьного крестража Тома Реддла, а потом кивнул и пропал. Через секунду он появился вновь и на этот раз держал в руках тяжелый золотой медальон, выполненный в виде восьмиугольной пластины с буквой «S» на крышке. Он мог открываться, и я рассмотрел маленькие, практически незаметные петельки.

Медальон ощущался как древняя, тяжелая и очень сильная вещь. Даже удивительно, что ее законная хозяйка Меропа Мракс, мать Тома Реддла, испытывая нужду, продала его всего за десять галлеонов. Да этому артефакту цены нет! Я не знаю всех его магических свойств, но даже как простой исторический экспонат, принадлежащий когда-то одному из Основателей, он стоит в разы больше.

Омут Памяти, если кто-то решится его продать, можно купить примерно за две-три тысячи галлеонов. Не думаю, что медальон будет стоить дешевле.

– Пойдем со мной! – я не стал брать в руки пакостную вещь, которая буквально фонила черной магией.

Мы поднялись на один этаж, и я отвел Кричера к тому тайнику, где ранее лежал дневник.

– Здесь мы спрячем эту вещь, – я кивнул, и он положил медальон в коробку, которую я немедленно обмотал фольгой. – Тебе придется еще потерпеть, но я ее уничтожу. Обещаю!

– Кричер потерпит!

– Ты не будешь против, если я уничтожу черную магию, но сохраню сам медальон? Ты же ведь чувствуешь, что это две разные вещи?

– Кричер чувствует… Но Кричер не знает, выполнится ли тогда указание хозяина Регулуса.

– Потом, когда все закончится, я покажу тебе медальон. Если ты не будешь удовлетворен, то ради твоего господина мы уничтожим и его. Это тебе подходит?

– Подходит, очень подходит! – домовик низко поклонился.

Мы расстались с домовиком, и я вернулся в свою комнату, где около часа отдыхал и просто валялся на кровати.

По сути, нет ничего сложного, взять и скопом уничтожить с помощью Солнечного Пламени все имеющиеся у меня крестражи Воландеморта.

Меня сдерживало то, что Волди запорол не просто дорогие вещи, но настоящие музейные экспонаты, принадлежащие Основателям Хогвартса. Такими раритетами так просто не разбрасываются. Тем более, я всерьез рассчитывал на Семена Шуйского и на его таланты.

С одним предметом я был просто обязан попробовать и услышать мнение эксперта. Если он скажет, что черную магию извлечь невозможно, то я уничтожу все эти дорогие старинные вещи.

С другой стороны, к этому времени я уже прочитал множество книг и начал понимать некоторые магические законы. И коль скоро кто-то объединил два предмета в одном, то найдется и тот, кто совершит обратный процесс. Тут все упиралось во время, талант и целесообразность.

Поэтому мне следовало сделать следующий шаг – пригласить в Лондон Шуйского, передать ему один из крестражей и ждать его вердикта. Для начала надо уточнить у Сириуса, когда он сможет отпроситься из Школы на несколько часов, чтобы вместе со мной встретить русского артефактора, а потом написать письмо в Санкт-Петербург.

Через час я аппарировал в Хогсмид, поднялся по склону и на пару минут остановился, осматривая окрестности Школы.

Вечер входил в свои права. Каша из мелкого дождя вперемешку со снегом, что падала сверху целый день, прекратилась. Небо очистилось от лохматых, низко висевших туч, и в его глубине показались первые звезды. Пока еще они загорались лишь на востоке, над чернильно-фиолетовой полоской Запретного Леса.

Воздух был свежим и холодным. Похоже, что ночью падут заморозки. Для начала марта в окрестностях замка это вполне обыденное событие.

Я глубоко и размеренно дышал чистым воздухом. В Хогсмиде залаяла собака – в окружающей тишине ее лай, казалось, раздается на весь мир.

Большая часть окошек замка уютно и очень по-домашнему светилась. В гриффиндорской башне, на подоконнике за стеклом сидели два человека – похоже парочка: их обнявшийся силуэт выглядел невероятно романтично.

Откуда-то доносился запах сдобы и ванили. Ужин должен наступить совсем скоро, а значит, домовики старались во всю и сегодня нас ждет вкусная свежая выпечка.

Комментарий к Глава IX

арбузные цукаты, леваши и яблочную пастилу* – старинные русские сладости, ныне почти полностью позабытые.

Арбузные цукаты – кусочки арбузной корки, отваренные в сиропе и охлажденные. Леваши – толченые ягоды (калина, рябина, малина) высушенные в печи в виде лепёшек. Яблочная пастила – русское лакомство, известное с четырнадцатого века, в прошлом очень дорогое и труднодоступное. Готовилась из яблочного пюре, меда и яичного белка. Экспортировалась в Европу. Есть гипотеза, что именно на основе этого лакомства французские кондитеры придумали зефир.

========== Глава X ==========

Глава X

В один из выходных дней я аппарировал друзей в Лондон. Вышло это у меня в два захода – сначала «прыгнул» с Малфоем и Корнером, а потом с Лонгботтоном и Макконли.

Перемещать двух человек оказалось намного сложнее, чем одного, и я даже испытал полузабытое при трансгрессии чувство усталости. Но зато и повод для гордости появился – теперь я могу и двух «таскать»!

В особняке Блэков мы задержались на три часа. Сначала просмотрели мой «эпический» бой с Уизли. Ребята воодушевились и надавали кучу советов и ехидных комментариев.

Мне нравилось пользоваться Омутом Памяти. Нравилось погружаться в серо-молочный кисель, так похожий на дождевые облака, ощущать на лице дуновение ветерка и едва ощутимую влагу. Доставляло удовольствие смотреть на воспоминания, замечать то, что ранее ускользнуло от взгляда, рассматривать события под иным ракурсом. При таком просмотре ты словно погружаешься в небольшой театр и наслаждаешься какой-то интересной сценой. И что самое главное, все актеры играют очень качественно и правдиво.

Говоря откровенно, во многих старых семьях маги собирают и коллекционируют не только свои, но и чужие воспоминания о дальних и красивых странах, судьбоносных событиях или о чем-то интересном и забавном.

Такую коллекцию личных воспоминаний и я уже начал собирать, планируя добавлять туда как романтические эпизоды, так и важные, такие как уничтожение крестража и боя Локхарта с Уильямсоном. Все это могло пригодиться, и кто знает, что в будущем будет представлять цену?

Мы немного потренировались в магии, перекусили, а потом я аппарировал всех в Хогсмид и мы возвратились в Школу.

– Сегодня я хочу познакомить тебя с мамой, – сказала Луна и доверчиво заглянула в мои глаза. Мы снова спали и находились в астрале. – Ты не против, Гарри?

– Буду только за, – скрывая удивление, я кашлянул и глубоко вздохнул. А ведь Луна ещё летом говорила о своей маме. А я, чудила, не придал этому значения и даже позабыл выяснить данный вопрос.

– Тогда пошли, – она взяла меня за руку и мы переместились. Чем-то это было похоже на трансгрессию, но совсем иное по ощущениям.

Мы очутились около красивых, невысоких гор, можно сказать, холмов, покрытых соснами. Чуть в стороне со скал падал водопад, и солнечные лучи переливались всеми цветами радуги в водной дымке.

Около одного из высоких деревьев уютно пристроился небольшой аккуратный домик, с несколькими окнами и маленьким крылечком, выкрашенным в зеленый цвет. От полянки, на которой мы стояли, к дому вела узенькая, поросшая травой тропинка. Такие вещи меня уже не удивляли так сильно – здесь многие предметы можно реализовывать с помощью мысли, лишь бы хватило энергии и силы воли.

Между деревьев висел гамак. В нем, подложив одну руку под голову, лежала женщина и читала книгу.

Мы сделали несколько шагов, женщина почувствовала нас и плавно, практически мгновенно, так, что я даже не заметил движения, очутилась на ногах и пошла к нам навстречу.

Она была очень похожа на Луну – такие же платиновые волосы до поясницы, изящный силуэт и лучистые глаза. Ростом она чуть выше Луны, да и по фигуре чувствовалось, что это женщина, а не девушка. Еле заметная морщинка пролегала между ее бровей.

На ней был легкий сарафан, а на правую руку надет узкий, под цвет волос, браслет. На безымянном пальце левой руки я заметил кольцо с большим камнем.

Вот и вся одежда, если об украшениях можно так сказать. Мама Лу была босая – тут вообще многие предпочитали находиться именно так. Не зная, кто это, я бы скорее назвал ее старшей сестрой Лавгуд, а не матерью.

– Здравствуй мамочка, – Луна не отпуская меня, второй рукой взяла женщину за ладонь. – Познакомься, это мой суженый. Это Гарри, о котором я говорила.

– Здравствуйте, миссис Пандора, – я немного смутился под внимательным и добрым взглядом.

– Здравствуй! – просто сказала она. На самом деле, мы конечно не говорили, а обменивались мыслями. – Не надо лишних условностей, называй меня просто Пандорой.

– Хорошо, мис… Пандора, – я почувствовал легкое внимание и ненавязчивое любопытство, исходящее от женщины, и оно мне понравились. – Очень приятно с вами познакомиться. Луна переживала без вас. И очень обрадовалась летом, когда сумела вас найти.

– Не просто расти без матери, – Пандора прижала Луну к себе и погладила по голове. В глазах девочки было такое безмерное счастье, что у меня кольнуло сердце.

– Что это за место? – я решил начать беседу с самых простых вопросов.

– Просто место. Сложно сказать, где географически оно находится, – Пандора улыбнулась. Все вместе мы пошли вдоль деревьев. – Я странствовала и нашла его. Мне здесь понравилось, – изящным движением руки она обвела весь горизонт, – и я материализовала этот домик и принялась ждать Луну.

– Так вы здесь живете? – и перехватив ее ироничный взгляд и добавил: – Извините, не хотел вас обидеть, но выглядите вы потрясающе… А вот ваш статус ставит меня в тупик.

– Здесь не за что извиняться, – она улыбнулась. – Ты хорошо держишься. Луна рассказывала о твоих успехах и о том, что ты начал понимать истинную картину мира.

– Ну, какие там успехи…

– Какие есть, все твои, – она замолчала и резко переменила тему: – Что есть смерть, Гарри?

– Мой учитель Флитвик говорит, что это просто переход. Раньше я воспринимал это как абстрактную информацию, но с тех пор, как начал путешествовать по снам с Луной, я многому нашел подтверждение.

– Да, переход, – Пандора провела ладонью по венчикам высокой травы. – В некоторых языках смысл смерти показан буквально в самом слове. Это смена мерности. Понимаешь?

– В общих чертах. Так что же с вами случилось?

– Мамочка проводила интересный, но сложный эксперимент. Вот только он пошел немного не так, и ее забросило очень далеко.

– Да, ты все правильно сказала, дочка, – Пандора повернулась ко мне. – Если ты спрашивал про физическое тело, то оно у меня то же самое, и вполне себе живое, хотя это и не так важно, как ты думаешь. Эксперимент я проводила в Лондоне, все пошло немного не так, меня затянуло в портал и закинуло очень далеко. Сейчас тело находится в другом мире и в другом времени. И у меня пока нет возможности вернуться домой, к мужу и дочери в том, физическом теле.

– Только через сны? – догадался я.

– Да. Мы с дочерью Видящие и я долго ждала, когда Луна наконец-то сможет сюда пробиться и мы встретимся.

– Очень рад за вас. Хорошо, что вы вновь появились в жизни Луны.

– А я на самом деле никуда и не уходила. Просто до некоторого времени дочь не могла меня увидеть. Но теперь все хорошо. Она проводила сюда Ксенофилиуса, и в настоящее время мы можем общаться довольно часто.

– А чем вы занимаетесь в том, другом мире, куда вас закинуло?

– Мамочка помогает другим, – с гордостью ответила Луна.

– Да, можно сказать, что и там я маг, как и вы здесь. Там огромные, невероятно красивые леса и я с ними связана. В общем, занимаюсь природной магией, гармонизирую пространство и продолжаю проводить различные эксперименты. Женщин, подобных мне, в том мире называют Танцующими Берегинями.

– Наверное, вам ужасно сильно хочется вернуться домой, Пандора?

– Конечно, но я смотрю на это немного иначе. Я считаю, что нахожусь в длительной, затянувшейся командировке. Рано или поздно, в этой жизни или иной, я воссоединюсь со своими родными. Что такое биологическая жизнь по сравнению с бесконечностью? Меньше чем ничего!

– Это да, – согласился я.

– Когда ты научишься воспринимать себя, как Душу или Духа, а не как физическое тело, многое встанет на свои места и сразу станет понятным и естественным, – намекнула старшая Лавгуд.

Как-то меня даже и не особо удивляло, что все чаще маги вокруг меня говорят разными словами об одном и том же. Ксено, Флитвик… Теперь вот Пандора – все они знали и говорили о жизни после смерти вполне четко и определенно. Похоже для всех них это не туманные слухи и никак непроверенная информация, а вполне объективные факты, не нуждающиеся в дополнительной проверке. Они не просто верили, они знали!

Мы долго общались в тот день, ходили и любовались природой. В какой-то момент я почувствовал, что скоро проснусь, но Пандора подвела меня к небольшому ручейку, я попил прохладной воды, отдающей лесными травами, и мое состояние стабилизировалось.

И все же было видно, что она хочет возвратиться в Англию, хочет вновь увидеть свою семью не во сне, а наяву, и хочет вернуться к тому, чем занималась дома. Я так до конца и не понял суть ее занятий, но, вероятней всего, она участвовала в каких-то опытах, связанных с магией.

– Если появится желание, навещай меня с Луной почаще, Гарри! – при расставании сказала она и подняла руку, прощаясь. По её губам скользнула чуть заметная улыбка, но в глубине глаз была видна грусть, смешанная с радостью и надеждой. Так мне, во всяком случае, показалось.

Восемнадцатого марта Сириус наконец-то получил возможность вырваться из Хогвартса. Дамблдор, говоря откровенно, не особо баловал преподавателей и не любил давать им выходные, даже если они имели на это законное право. Полноценного дня Блэк так и не добился, но даже те шесть часов, что ему «выделил» директор, нам хватило с головой.

Загодя, неделю назад, когда стало ясно, когда крестный будет свободен и сможет мне помочь, я отправил Хуги в Санкт-Петербург к Шуйским.

И вот, договорившись о дне и о времени, мы с Сириусом переместились в Косой переулок. Минут двадцать походив по магазинам и лавкам, мы подошли к аппарационной площадке, расположенной недалеко от входа в Гринготтс.

Такие площадки есть около каждого гоблинского банка. И это очень удобно. Через порт-ключ можно попасть в любую точку мира и уже очутившись на месте, трансгрессировать, использовать метлы или перемещаться по стране каким-либо другим способом.

В тот день народу в Косом переулке хватало. Маги встречались, что-то покупали, общались и делали десятки важных и нужных дел. Все же, как ни крути, Косой переулок – одно из основных мест для встреч и бесед лондонских магов.

Шуйские оказались очень пунктуальны. И едва большие часы на фасаде Гринготтса показали пятнадцать ноль-ноль, как они появились.

– Добрый день, Мстислав, – я пожал крепкую руку своего русского друга.

– Здравствуй, – он улыбнулся, отвечая на рукопожатие, а потом повернулся к Сириусу. – Позвольте представить моего отца, Семена Шуйского.

Высокий, среднего телосложения мужчина с короткими русыми волосами, небольшой бородкой и задумчивым взглядом серых глаз слегка поклонился. В левой руке он держал кожаный саквояж.

– Мой крестный, Сириус Блэк, – представил я Бродягу, и мужчины пожали друг другу руки.

Когда с официальным знакомством было покончено, все немного расслабились и отошли в сторонку. Русские маги с любопытством осматривались по сторонам. Это не укрылось от Блэка.

– Показать вам Косой переулок или сразу приступим к делу? – спросил он.

– Сначала дело, – твердо ответил старший Шуйский.

– Как будет угодно, – Бродяга, чтобы он ни говорил о ненависти ко всем традициям и различным аристократическим «заморочкам», обладал хорошими манерами. И когда было нужно, он мог о них вспомнить.

Через несколько мгновений мы уже были в особняке на Гриммо-12. Сириус аппарировал Семена, а я – Мстислава.

– Дом древнейших и уважаемых Блэков рад приветствовать гостей, – Кричер встречал нас в прихожей. Выглядел он очень представительно. Было видно, что это уже старый домовик. На нем была надета одежда, которую можно сравнить с туникой, на которой вышит герб Блэков. В общем, Кричер производил впечатление немного нелюдимого, брюзжащего, хорошо вышколенного и бесконечно преданного этому дому мажордома.

Кстати, немного изучив права и обязанности домовиков, я понял, что так просто, как в каноне, едва лишь дав любую вещь, домовику нельзя даровать свободу. Там необходим определенный обряд и что самое важное, добровольная воля мага-хозяина. А то бы действительно выходило непонятно что – Кричер стирал и гладил наши с Бродягой вещи. И что, нам необходимо каждый раз уточнять, «возьми вот эту рубашку, но она не дает тебе свободу, ее надо лишь постирать»?

Сириус повел старшего Шуйского в свой кабинет, а мы с Мстиславом чуть задержались.

– Ничего так, мне нравится, – осмотрев коридор и несколько комнат, резюмировал русский маг. – Мрачновато, конечно, но магия здесь древняя и сильная.

– Дом лет десять стоял практически заброшенный. Видел бы ты, сколько здесь было пылищи и паутины, когда мы с Сириусом сюда заехали.

Оставив Мстислава в гостиной, я отправился за одним из крестражей.

Мстислав парень хороший, но посвящать его в различные детали мне не хотелось. По его виду я понял, что он считал, что так и должно было быть. Он здесь гость, а заказ принимает его отец, поэтому и обид никаких нет.

В кабинет Сириуса я вошел через пару минут. Два мага молча сидели напротив друг друга, разделенные широким столом. Оба они молчали, закинув ногу на ногу, покуривали и неторопливо пускали к потолку колечки.

Бродяга, судя по запаху, курил «Кэптэн Блэк», а Семен предпочитал что-то более изысканное.

– Вот, сэр, это оно, – я поставил на стол коробку и принялся разматывать фольгу.

– О, фольга, – оживился Шуйский. – Похоже, вы используете его как блокиратор? – я кивнул, а он задумчиво добавил: – Необычное решение. Необычное, но эффективное.

– Можете посмотреть, – я закончил, снял с коробки крышку и сделал шаг назад, присев в одно из кресел.

– Так, так, – Семен открыл стоявший у ног саквояж, достал перчатки и надел их на руки. Неторопливо и осторожно он наклонился над коробкой, некоторое время ее осматривал, а потом осторожно опустил руку и достал диадему Когтеврана.

Она была удивительно красивая, изящная, и смотрелась величественно, несмотря на то, что металл потускнел от времени, а камни нуждались в чистке. Свет отразился от одного из сапфиров, бросив блик на дальний угол кабинета.

И вот как такую вещь уничтожить, даже не сделав попытки все исправить?

С крестражами вышла небольшая проблема и я поломал голову, прежде чем нашел нормальное объяснение для Сириуса, откуда у меня все это появилось.

Бродяга ничего не знал про Нагайну и дневник. Да их уже и нет, так что этот вопрос можно оставить в прошлом. Но про другие вещи я был обязан что-то сказать. Конечно, можно все провернуть и без Сириуса, пригласить русских магов в дом, когда крестный в Хогвартсе, но такие вещи без взрослых не решаются. Я бы странно выглядел в глазах русских магов. А так вопросов не возникало – Сириус просто подтвердил, что эта вещица из запасов его семейства. Блэков многие знали и наверняка считали, что у них может найтись и кое-что похуже крестража.

В общем, крестный получил слегка отредактированную, но достаточно правдивую версию – у меня в голове есть крестраж и благодаря ему я чувствую Воландеморта. Вернее не чувствую, а иногда могу ловить отзвук его мыслей, так как он, скорее всего, живой. Так мне удалось понять, что есть и другие крестражи. Один из них находился в Выручай-комнате и его удалось найти – конечно, не сразу. А потом я обнаружил и еще два – медальон и кольцо.

Ну, да, я понимал, что вся история шита белыми нитками и явно притянута за уши. Немного помогало то, что в глазах крестного я был не совсем обычным парнем, со мной постоянно происходило что-то интересное и непонятное, и такая версия «со скрипом», но сработала.

– Я, кажется, начинаю понимать основную проблему, – Семен осторожно положил диадему обратно в коробку. – Позвольте спросить, кто произвел, хм, так сказать вторичные изменения с этим артефактом?

– Сейчас это уже непросто определить, – немного туманно ответил Сириус. – Могу твердо сказать, что ни я, ни мои родители этого не делали.

– Очень варварский и грубый способ, – задумчиво протянул Шуйский. – Так портить уникальную вещь…

– Сэр, вы возьмете этот заказ? – поинтересовался я.

– Да, – твердо, после некоторого раздумья ответил маг. – Это будет интересно, но предупреждаю сразу, быстро управиться я не смогу.