Текст книги "Мэй vs Хорн (СИ)"
Автор книги: sindromdyshi
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)
– Мистер Кеннет просит подойти мисс Валери и её команде к нему в номер.
Валери не привыкла противоречить просьбам или скорее приказам Кеннета, поэтому она идёт сразу на выход, манекены устремляются за ней.
Я готова шумно выдохнуть и закрыть на какое-то время дверь, чтобы собраться, но служащий снова не даёт этого сделать. Если он хочет чаевых, то поспешу его разочаровать.
– Лорин, ты что не узнаешь меня?
Только после фразы обращаю внимание на то, что голос что-то напоминает.
«Не может быть!»
Я не сразу узнаю его в этом одеянии, когда он снимает фуражку и появляется лицо, хочу поскорее обнять его.
– Чарли! – не замечала за собой раньше таких проявлений чувств, потому что я чуть ли не запрыгиваю на него.
– Ха-ха, да, я тоже рад, что эта безвкусная мегера ушла, и я могу подготовить тебя к лучшему дню в жизни.
С этим, конечно, можно поспорить. Но то, что исчезает Валери радует меня, и за наше исчезновение она точно получит, а то и уволят.
Как будто читая мои мысли, Кудесник говорит:
– Тебе совсем её не жалко, – он улыбается так лучезарно, что я не чувствую себя в чём-либо виноватой.
Чарли проходит в комнату и доходит до сестры.
– Приятно познакомиться, Патрисия, – говорит он, протягиваz руку, она забывает придержать одеяло, и оно спадает, показывая, на что способен Кеннет.
Она краснеет и готова заплакать, Кудесник кладет ей руку на колени.
– Я всё понимаю, не скрывай их. Меня с детства избивал отчим и оставил вот это, – он оголяет шею и нашим взорам открывается весьма большой и неаккуратный шрам. – Я мог сделать его практически незаметным, но решил, что это то, что сделало меня собой и что больше я не стану быть слабым. Поэтому твои отметины всего лишь напоминание о слабости, с которой надо бороться каждый день – в конце концов, ты дашь ему отпор.
Он вытирает слезы, которые скатываются по лицу Пат, может, она не такая сильная физически, но в глазах загорается едва заметный огонёк уверенности, а скоро я подолью масла в огонь – он или проглотит её, или даст шанс бросить горящее здание с вещами.
– Так, сестрички, пора браться за дело, а ещё бежать подальше от этой напасти, – Чарли изображает из себя напыщенную Валери, и я улыбаюсь, мысленно благодаря Лукаса, что он позвал этого смуглого мастера образов.
Чарли снимает с себя пиджак от формы и бросает на кровать, направляется в коридор, хочу уже спросить, куда он, как он завозит тележку, сдергивая скатерть, под которой появляется огромная сумка. Он хлопает дверью, щелкает замок, сумка аккуратно кладется на пол, а когда он открывает её, я вижу два фантастических платья, по крайней мере, их части. И море косметики, с помощью которой он готов сделать нас представителями божественной расы.
– Вы готовы, дети? – спрашивает он с улыбкой, замечая наше состояние. Пат уже слезла с кровати и прыгает вокруг меня, как настоящее дитя. Я забываю, как и она, о том, что это не бал-маскарад, а свадьба, но на пару минут это не имеет значения, потому что мы в один голос орёт:
– Да, капитан!
*** ***
Нас пыталась выкорчевать и Валери, и её команда, и служба безопасности отеля, но мы каждый раз говорили, что у нас всё хорошо, это наш друг и хохотали над тем, как же там, наверно, взрывается Кеннет, только вот Пат каждый раз вздрагивала от стука в дверь – боялась, что на этот раз это будет он и ей придётся открыть.
Прежде, чем открыть дверь и направится на пляж, где решили проводить церемонию, я обнимаю Чарли и прошу остаться, мне нужно ещё хотя бы одно лицо, чтобы не пойти на попятную, а ведь с каждой минутой я теряю уверенность в том, что в состоянии сделать это.
– Нет, Лорин, я уеду, – он бросает взгляд на Пат, которая кружится в своём небесном костюме: коротком топе и юбке, открытые места Чарли обработал так, что ни один синяк не видно. – Я бы мог забрать её с собой.
В его взгляде я замечаю не жалость к сестре, а искреннюю поддержку – он понимает её, по крайней мере, ту сторону, которую она так усердно от всех скрывает. Она поворачивается на нас и улыбается, как делала это раньше. Часто моргаю глазами, чтобы не заплакать, Чарли поднимает на меня взгляд:
– Лорин, только ты не делай глупости, Лукас не такой, он не его брат.
– Я знаю, – смотрю ему прямо в ореховые глаза, но не могу я дать ему обещание. Он как будто всё понимает и успевает расстроиться. Боюсь, что он что-то скажет Мэю, но он обращает внимание на Пат, и его мысли крутятся совсем в другом котле. Этот котёл мне хочется назвать одним словом, но боюсь ошибиться.
Вспоминаю, как он создавал образ Пат и как смотрит на неё сейчас. Может, я сама в этом не профессионал, но кинематограф меня научил кое-чему. И это влюбленность. Чарли нравится Патрисия.
– Давайте, вам пора, – скидывает оцепенение Кудесник, и мы открывает дверь, на пороге стоит разгоряченная Валери с Кеннетом, который необычайно спокоен и даже ничего не говорит о том, что мы закрылись в комнате.
Он подходит к сестре и кладёт руки на плечи, произнося фразу:
– Как же сестрички Хорн прекрасны, да, Валери? Только скоро станет на одну меньше, – он с дьявольской улыбкой поворачивается ко мне. Не убьёт же он меня, да?
*** ***
На песке расставлены стулья и сделана дорожка, чтобы мы с отцом прошли по ней и в конце я встретила Лукаса, который переговаривается о чём-то со священником, видимо, ещё не замечая того, что я так близко.
– Ты готова? – спрашивает отец, и его усы в какой-то истерике подрагивают. – Ты … Мы можем всё остановить, если не готова.
Как бы я хотела остановиться здесь и сейчас, а потом побежать, но это будет означать лишь то, что я так и останусь той же девушкой. Той же серой мышкой, запертой в комнате. Зачем оставаться в комнате, которую просто разбомбили и от неё остались только части прошлой жизни, которые не склеить?
Я приобнимаю отца и киваю оркестру, чтобы начинали торжество. Как только начинается музыка, поворачиваюсь к концу дорожке и вижу, как Лукас улыбается, огладывая меня и моё платье. А я радуюсь тому, как выглядит он.
«Пижон несчастный», – говорит моя внутренняя богиня, но она, как и я, не может сдержать улыбки.
*** ***
– С тобой всё хорошо? – спрашивает Лукас, наклоняясь к моему лицу слишком близко, но нет сил сопротивляться. Этот день выжал из меня все силы.
Руки Мэя держат меня за спину и под коленями, а я в свою очередь обнимаю его за шею, стоит мне прижаться к нему и от его жара и запаха, в голову залезают мысли, о которых не хочется ни думать, ни озвучивать в слух.
Он как-то умудряется открыть дверь карточкой и заносит меня в наш свадебный люкс. Осторожно кладёт на кровать, я сразу сажусь и хватаю его за руку и молчаливо прошу остаться.
Лукас садится рядом, я бросаю взгляд на наши кольца, от осознания смысла которых кружится голова, но вместо обсуждения всех насущных проблем, я устремляюсь к его губам, заваливая на огромную кровать.
Он улыбается мне в рот, явно намереваясь отмочить шутку или что-то спросить, я не хочу сейчас ни о чём думать. Поэтому смело расстёгиваю на нём льняную рубашку, я помню, что под ней, но каждый раз меня все равно это восхищает.
Покрываю его тело поцелуями, Лукас пытается меня отодвинуть, чтобы понять, что происходит, но я не даю ему шанса это сделать, я впиваюсь в его губы с одной целью – сделать нас едиными.
*** ***
Он засыпает сразу после того, как мы заканчиваем начатое. Засыпает так, что и с помощью пушки не разбудишь. И это, наконец, даёт мне шанс пустить свой план в действие.
Из перенесенного чемодана я достаю небольшую коробку, кладу её на мою сторону кровати и письмо сверху, которое всё объяснит Лукаса.
Одеваюсь в обычную одежду, захватываю документы и билеты, которые купила пару дней назад. На телефон очень вовремя приходит сообщение о том, что денежные средства, о которых говорил отец, переведены. От указанной суммы глаза ползут вверх – тем лучше.
В дверях я последний раз оглядываюсь на спящего мужчину, который стал моим мужем и ухожу. Глаза застилает пелена слез, как хорошо, что сейчас ночь, и никто не поймёт, что бомба уже взорвалась – я изменила будущее всех в радиусе сотен метров.
Комментарий к Глава 13. Лорин Хорн. Свадебный переполох
Осталась последняя глава, которая ответит Вам на все вопросы.
========== Глава 14. Лукас Мэй. Чудо ==========
Прошло уже три месяца и пять дней, как Лорин исчезла. Хотя можно ли назвать это исчезновением? Скорее уж побег. Ну и заварила она кашу, прям как в фильме «Сбежавшая невеста», только вот она уже стала мне женой.
Спустя столько времени я чуть легче переживаю воспоминания о тех событиях, но без надобности к ним не возвращаюсь, скорее припоминаю частями, которые не связаны с тем, как она растоптала моё доверие, мои чувства, моё сердце… Ведь ко всему прочему, я действительно успел влюбиться в Лорин. Успел понять, что и её сердце успело оттаять, ведь поцелуи и ласка после свадьбы… К чему тогда это было? Неужели только для того, чтобы я потерял бдительность?
Ох, её план был жесток. Но у меня до сих пор вызывает улыбку одно событие. У меня ещё есть немного времени, поэтому закрываю глаза, уже предвкушая историю. Потеряет ли она когда-нибудь своё очарование?
Вылетаю из сновидений из-за гневного стука в дверь, такое чувство, что это делает не один человек. В первую очередь я оглядываю комнату, потому что рука не натыкается на Лорин, которая должна спать со мной рядом. В душе закрадывается некоторое сомнение о том, зачем ей было бы уходить.
– Лукас! Живо открой эту чертову дверь, или я её выломаю! – раздраженный голос Кеннета тоже не очень-то располагает к тому, чтобы открыть дверь или прояснить ситуацию.
Встаю с кровати и замечаю на краю коробочку, а на ней письмо, уже хочу протянуть руку и рассмотреть поближе, но дверь снова содрогается в приступе истерики.
– Лукас! Я не буду повторять третий раз! – что-то подсказывает мне, что он не шутит, и с этим огнём конкретно сейчас лучше не играть. Хотя он это и заслуживает.
Я стягиваю простыню с кровати и обматываю вокруг бёдер, замечаю, что Лорин нет и в ванной, она бы наверняка вылетела из неё пулей и начала крыть моего брата всеми известными ей «ласковыми».
Открываю дверь, рука Кеннета, занесенная для очередного стука, останавливается, и он резко хватает меня за горло, толкая внутрь комнаты, второй рукой закрывает дверь и больно сжимает гортань так, что я с трудом дышу. Мне не удаётся стащить его руку, но он сам отпускает меня и впечатывает в стену.
– Это твоя была идея, да? Решил меня отблагодарить вот так? Надо было тогда всё сказать отцу, чтобы тебя в интернат сдали, а лучше убили, – его руки снова направлены в мою сторону, но я уклоняюсь, и ему не удаётся схватиться, чтобы оставить свои отметины на новом человеке.
– Я не понимаю, о чём ты сейчас говоришь, – он настолько заведён, что ходит из стороны в стороны, запуская руки в тёмную шевелюру. Я понимал, что он безумен, но не до такой уж степени. Или случилось что-то, что его подкосило, но он же всегда такой аккуратный и идеальный.
Он бросает на меня взгляд, полный адского пламени, нет, серьёзно, я как будто замечаю язычки, в которых пылает моё отражение. Я смотрю на дверь, потому что оставаться с ним в такое время мне совсем не хочется. Не уверен, что смогу ему противостоять.
– Лукас, даже не думай! Мы сейчас вместе начнём думать, что же делать, Пат там уже сидит и думает, – он потирает свои костяшки, и я замечаю на них содранную кожу и кровь. Он улыбается одним уголком губ, теряя собранность, и во мне закипает злоба за всё то, что пришлось пережить: за то, что пользовался тем, что я боялся открыться; за то, что меня не любил отец; за то, что я был ему должником. Он заставил страдать не только меня, но и Лорин. А хуже того – Патрисию, которая любила его и не замечала того, что связалась далеко не с ангелом, его хватило на три года. На три года, чтобы не показывать свою сущность.
Я вкладываю весь вес и силу в кулак и обрушиваю его на скулу Кеннета, мне это удаётся только за счёт неожиданности, брат падает на пол, и я ударяю его раз, когда он приподнимает голову и смотрит растерянным взглядом.
Хватаю коробочку и письмо и, придерживая простыню, иду в номер к Патрисии. В коридоре на меня обращают внимание гости отеля и обслуживающий персонал, но они почему-то легко пожимают плечами на мой внешний вид, кто-то хихикает, но никто не возмущается.
– Патрисия, это Лукас! Надо поговорить, Кеннет временно отключен в нашем люксе, а я не знаю, где Лорин! – стучу в дверь, говорю не слишком громко, но и не слишком тихо.
Слышу быстрые шаги и щелчок замка, мне открывает дверь растрепанная блондинка, такое чувство, что её потаскали за волосы, а нос она всё поднимает повыше, видно боится, что снова потечёт кровь.
Она хватает меня за руку и закрывает дверь, слышу, как работает телевизор, и то, что понимаю из услышанного меня радует и объясняет то, почему я нигде не вижу Лорин.
– Дорогие зрители, главная новость сегодняшнего утра – аудиозапись отправителя, имя которого мы не в праве разглашать о том, что сын миллионера Генри Мэя, Кеннет Мэй, избивает свою девушку и грозится продолжить это в очень изощренной форме, давайте ещё раз послушаем запись, я надеюсь, что широкая огласка даст ей сил на то, чтобы уйти от диктатора, – обращаясь к экрану пронзительным взглядом, ведущий говорит. – Дорогая, мы с тобой.
Пат начинает тихонько всхлипывать прежде, чем я начинаю слышать диалог между Лорин и Кеннетом о том, что он не прекратит издевательства. И дальше только хуже.
Я быстро открываю коробочку и нахожу в ней носок с запиской: «Добби свободен» [1]. Мой смех оглушает меня самого, а слеза обиды прорывается через глаза, чтобы стало легче. Она выполнила уговор и сбежала. И я не уверен, что она теперь вернётся. Какая теперь разница, что она написала в письме?
Я рву его, как она порвала моё сердце.
Детально вспоминать все события, которые начались после этого, не хочется, да и точно не сейчас. Сегодня важный для меня день, сегодня я обязан подумать прежде всего о себе, но мысли сами возвращаются к тому, как Пат собрала вещи и уехала домой, ни разу не оглянувшись назад.
Синяки на теле ещё не прошли, но вместо того, чтобы теперь скрывать их, она показывала их любому, кого встречала. В тот день она не знала, что я в особняке, а я наблюдал за тем, как она изменилась, какая сила в ней поселилась стоило дать всему огласку. Я видел Пат и мечтал увидеть Лорин. Даже если она бы так же уходила, это хотя бы поставило точку в наших отношениях, но вместо этого многоточие становилось длинной в несколько страниц.
Я много думал о Лорин, о том, что она могла написать в том письме, чего добивалась – она не из тех, кто делает что-то просто так. Она сделала это не в чувствах, а продумала всё до мелочей, как я узнал позже.
Моя мама, Патрисия, Тоби, мой отец, её родители – каждый получил по письму, в котором она объяснила им свой поступок или о чём-то просила. Я ненавидел себя за то, что уничтожил то, что могло объяснить что-то и мне.
Не знаю, что Лорин писала моему отцу, но он впервые пригласил меня в свой кабинет и первое время не знал, что сказать. В его холодных глазах проступили слёзы, и он обнял меня со словами: «Сынок», я краем глаза заметил, что на столе лежал раскрытый конверт на отцовство.
В тот момент мне хотелось возненавидеть Лорин, сказать ей о том, что она предала моё доверие ещё раз, залезла в отношения, которые её не касались, но вместо этого душа требовала другого – хотелось поблагодарить её. Лично.
Отец отпустил меня на все четыре стороны и даже дал добро на то, что теперь я могу баловаться своими фотографиями, где пожелаю, и перевел те средства, которые обещал Кеннет, который в свою очередь находился безвылазно у очередного психоаналитика и пытался разобраться в себе. Что, конечно же, отразилось на семье в целом, на бизнесе и положении, но родители хотя бы открыли глаза на всё, чем он занимался.
И я в тот же вечер купил билеты и улетел, улетел как можно дальше от Америки, от семьи и друзей – мне нужно было разобраться в себе. Когда эта мысль пришла мне в голову, то я понял, зачем Лорин убежала, ей это было необходимо так же, как и мне. А то и больше.
Я вглядывался в иллюминатор и боялся, что никогда больше её не увижу. Что, сняв со всех кандалы, она считала, что здесь не нужна. Мир был большой, и она была в нём новичком.
Добиться расположения Патрисии и её родителей было несложно, они знали из писем, что мне можно доверять и что я никогда не делал Лорин больно, что уж там – даже не собирался.
Каждую неделю выходные я проводил у Лорин, изучая её комнату, вещи, разговаривая с Пат и родителями, чтобы понять, куда же она направилась, где мне её искать. Не отпускало чувство, что мы играем в игру, где правила знает только Лорин, а я как слепой котенок упирался то в одну стенку, то в другую.
Проходили дни, я не сдвигался с места, даже те весточки, которые получала Пат с разных уголков мира не давали намека на то, что же делает её сестра.
Порой казалось, что я вижу её где-то в толпе, у дома, в котором мы жили, или в галерее, но каждый раз или я не успевал, или я хватался за девушку, которая абсолютно точно не была Лорин.
Однажды я даже предпринял попытку узнать что-то у Тоби, слабо верилось в то, что он знает меньше моего.
– Уходи, – кричит ирландец мне через дверь дома, в который я попал-то тайком. – Я вызову полицию.
– Я пришёл только поговорить, – упираюсь лбом в дверь. – Не заставляй меня это говорить… Ты моя последняя надежда.
– Мне не о чем с тобой говорить, мерзавец, из-за тебя всё так вышло. Пока ты и твоя семейка не придумали всю эту забаву, всё было отлично.
Мне не нужно рентгеновское зрение, чтобы видеть его лицо – оно искажено гримасой грусти и разочарования. Как будто я воспринимаю это как-то иначе.
Замок неожиданно щёлкает и дверь отворяется, стоит мне скромно улыбнуться, и в лицо летит кулак, в голове я считаю, что отклониться возможно, а сердцем понимаю, что без этого наше хрупкое доверие не построится.
Только боль от этого меньше не становится. Он ударяет прямо в нос, я слышу тихий хруст, прижимаю руки к лицу и кричу:
– Твою мать! – слёзы сами собой появляются на лице, я хожу из стороны в сторону, руки увлажняет вытекающая кровь. Тоби говорит:
– А теперь заходи, а то теперь точно соседи вызовут полицию.
Приходится послушать рыжего лепрекона, не сразу отходит от сердца его удар, но от части я его заслужил. В конце концов, именно я, а никто-то другой забрал его даму сердца, более того – сделал своей женой.
– Садись, – говорит Тоби, указывая на диван, я плюхаюсь и закидываю повыше голову, чтобы из носа не так текло, сглатываю кровь и думаю о том, с какой я целью пришёл. Неужели я думал, что Лорин всё это время прячется здесь?
– Держи, – поднимаю голову, и Тоби даёт мне банку холодного пива, я хочу уже открыть. – Не для тебя, для носа.
А он в свою очередь открывает, слышится характерный звук, и отпивает приличный глоток, у меня аж сводит челюсть от его ирландской наглой морды.
– Так что ты хочешь от меня? Сделал недостаточно ещё? – его банка слегка трещит под кулаком, а взгляд если и ненавистный, то чрезмерно внимательный.
– Нужно поговорить о Лорин, – отпивая глоток из банки, он на секунду останавливается, замечаю, как в его глазах появляется боль и тоска по ней.
– И что о ней говорить? – его взгляд падает на колено, которое он сжимает свободной рукой. – Она решила, наконец, разобраться в себе. В своих чувствах.
Тоби смотрит на меня так, словно я собираюсь его убить.
– Разве она не оставила тебе письмо? – я мгновенно теряюсь, и он ловит это состояние и интерпретирует его почти правильно. – Ты не стал его читать, верно? Почему тогда пришёл ко мне? Думаешь, что знаю, где она? Даже если бы и знал, то не сказал бы.
Да, это похоже на Тоби, он бы даже не поехал за ней, зная точные координаты, в этом наше отличие – я рванул бы за ней хоть на край света.
Мне нужен всего один разговор, всё лишь один взгляд, и я пойму, обман всё это или по-настоящему. Ведь я соврал ей, всего один раз, но он важен, возможно, она не убежала бы, если бы знала, что весь наш брак и свадьба – это фикция.
Что священник был подставной, об этом знал только я и он. Не мог же я заставить её выйти за меня вот так, а когда бы мы разобрались в чувствах, то и решили бы что-нибудь. Я же видел, видел, как она смотрит на меня, а потом меняется, вспоминая то о сестре, то об этом парне передо мной.
– Наш брак незаконен, – Тоби поднимает глаза на меня и наклоняет голову, ожидая продолжения. – И после этого не скажешь, где она? Я заплатил деньги актеру, всё это просто… пшик.
На телефон поступает звонок, прерывая воспоминания, не открывая глаз, провожу по экрану.
– Алло, – мой голос спокоен и ровен, можно сказать, что медитирую.
– Сегодня у кого-то большой день! – кричит в трубку Чарли, пребывая в приподнятом настроении, обычно он выглядел серьёзным и шутил-то редко, последнее время что-то в нём поменялось, но со своими заботами я так и не спросил его об этом.
– Ты придёшь?
– Как я могу пропустить такое событие, Лукас? Более того – я приду не один, – за всю нашу дружбу первый раз слышу о том, что он говорит о ком-то. О ком-то особенном.
– Как его зовут? – шучу я, а Чарли прыскает в трубку.
– Не раньше, чем ты заведёшь кого-то с именем Матиас. А вообще ты должен её увидеть, – не успеваю больше ничего сказать, как он отключается.
*** ***
В галереи очень много народа, не ожидал, что привлеку столько внимания своей выставкой, но делаю я это только для одного человека. Это моя последняя попытка сказать о том, как она мне нужна. Как мне пусто без неё, как мне больно от её ухода – ведь она изменила всё, абсолютно всё. Изменила жизни всех вокруг, да, она подарила шанс скинуть оковы, но вместо этого бросила в мир, в котором мы ещё не привыкли жить.
Здороваюсь со всеми, кто подходит, и я теряю дар речи, когда в стеклянные двери заходит Чарли, держа за руку Патрисию. Они с улыбкой кивают мне, и я счастлив. Тут не нужны объяснения – они просто пытаются построить своё счастье на руинах.
Мои руины передо мной в виде фотографий – она в кафе, она спящая, она за едой, она в свадебном платье, она в других нарядах. Она, она, она…
Лорин.
Я рассказываю концепцию создания выставки. Хочу кричать о своих чувствах к ней, я хочу делать это перед толпой, но, на самом деле, мне бы только шептать её имя в темноту, в которой она есть. Потому что сейчас я не нахожу её и блуждаю совсем один.
Мой свет.
Моя лучина.
– Дорогие друзья, я… – вижу, как темноволосая тень проскакивает с заднего ряда на выход, я срываюсь с места, перепрыгивая через вещи и пустые стулья. Кто-то недовольно вскрикивает и пытается загородить путь. Патрисия и Чарли что-то кричат, но я ничего не слышу. Единственное, что мне нужно сделать – поймать её.
– Лорин! – кричу я на весь коридор, загорелая и точёная фигура останавливается, она делает пол оборота, чтобы бросить улыбку, и устремляется вперёд.
Это не конец, а только самое начало.
