Текст книги "Мэй vs Хорн (СИ)"
Автор книги: sindromdyshi
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)
Стоит только об этом заикнуться, как на экране диктор начинает говорить:
– Мичиган, хочу обрадовать вас прекрасным признанием в любви одной очаровательной девушки, не будем раскрывать её имя, но давайте просто послушаем это. Приготовьте платочки.
Когда слышу следующий монолог, то готова попросту умереть, потому что это мои слова, которые сказала Патрисии в комнате. Кидаю взгляд на каждого из присутствующих, а все в свою очередь смотрят на меня удивленно, кроме одного человека.
Комментарий к Часть 7. Лорин Хорн. Виноваты звезды
[1] Слишком смешно, чтобы не использовать. Прощу прощение за отсылку к «50 оттенков серого»
[2] По фильму Битлджус работал биоэкзорцистом, т.е. изгонятелем живых.
========== Часть 8. Лорин Хорн. Голая правда ==========
Вместо того, чтобы и на этот раз начать жалеть себя за то, что снова случилось нечто, готовое вогнать меня в краску, я злюсь. Злюсь так, что готова убить этого человека. Возможно, есть сомнения, и я ошибаюсь с тем, кто заварил эту кашу. В любом случае – пора это выяснить, а слёзы и обиды этому, к сожалению, не помогут.
– Смелый поступок, – Лукас пытается начать беседу, но, кроме снисходительной улыбки, тоже ничего не могу придумать.
– Дааа-а… Кажется, во мне проснулась романтическая нотка. Придется с этим смириться, милый, – стоит огромных усилий это сказать, а уж тем более подойти к нему и поцеловать.
Знаю, что это не обязательно, но, если и так вокруг творится цирк, почему бы не продолжить представление.
Лукас притягивает к себе, задумавшись только на пару секунд, которые замечаю только я. Он сначала легко, а потом страстно обнимает за талию, благодарю его за то, что он хоть не опускает руки на ягодицы. А то откачивал меня ещё с неделю. Замечаю, как на меня смотрит подозреваемый, видимо, думает, может ли доверять, искренняя ли я. Ведь тот знает, что говорила я про другого.
Мама начинает нам аплодировать и даже плачет, я отстраняюсь от Лукаса, и кажется, что он слегка краснеет. Она обнимает со словами:
– Какая вы волшебная пара! – на минуту лицо Пат проясняется, она хочет что-то сказать, но её касается Кеннет, и она снова становится той грустной девушкой, от которой, если честно, мороз идёт по коже.
Отец жмёт руку Лукасу, жмёт очень крепко, вижу, как из глаза стекает одна слеза, а усы как-то смешно поддергиваются, моя внутренняя богиня [1] кричит, умоляет остановиться, потому что она, как и я, больше не видит дорогу назад.
Когда папа подходит ко мне, то первым делом просит пройти вместе с ним в его кабинет, в который, к слову, заходила несколько раз в жизни. И что-то не припомню, чтобы очень уж радовалась после визитов.
– Иди-иди, – воркует сзади мама, подхватывая под руку Лукаса и уводя в гостиную, в последний раз бросаю на него взгляд, между нами почти устанавливается связь, и он спрашивает, нужна ли помощь – отрицательно качаю головой, здесь должна справиться без него.
Он идёт впереди, я тихонько сзади, уж что-что, а вариантов сбежать предостаточно, но почему-то заталкиваю свой внутренний голос куда подальше. Отец открывает дверь и включает свет, прохожу в кабинет из красного дерева – единственная комната в доме, которая заслуживает похвалы. Отец полностью сделал её сам, спустив просто немерено денег, но оно того стоило, если это не произведение искусства, то я не знаю.
Здесь установлена соответствующая влага и температура, чтобы дерево оставалось в идеальном состоянии. Тут просто страшно находиться, оставлю свой жирный отпечаток, и, не дай бог, от него пойдет трещина.
Фигура отца садится на стол, а я все не знаю, проходить ли внутрь так или все-таки снять обувь.
– Садись, Лорин, – указывает на стул передо мной, и я через силу двигаюсь вперед, слегка улыбаясь, потому что глаз с меня не сводит. Стоит опуститься в кресло, и отец начинает:
– Твоя сестра сейчас грустная, наверное, это заметила. Не думай, что она не рада за тебя – боится, что всё это обман. Что это очередная твоя шутка, которая, в конце концов, разобьет ей сердце.
У папы легко получается правда, только она не объективна – всё не совсем так. Не думаю, что её состояние депрессии случилось по моей вине, но могу ли говорить об этом ему?
– Поэтому скажи, серьезна ли ты на самом деле? Действительно любишь его и готова выйти замуж? Всё так быстро происходит, пойми, не знаю, чему верить. Пат тоже немногословна о ваших взаимоотношениях, такое чувство, словно она о них и не знала, – отец впивает свой острый взгляд, уже привыкла, поэтому умею не проявлять истинные чувства, просто накидываю задумчивый вид, давая себе время найти слова.
Что ему сказать? Такое чувство, словно правда разобьет сердце не только Пат, но и моим родителям, и, если честно, то не хочу этого делать. Не хочу снова быть разочарованием. Может, фиктивный брак не так и страшно? Всё-таки Лукас не только издевался надо мной, но и помогал. Да, он поставил под вопрос наши взаимоотношения с Тоби – мысли о нём заставляют забиться сердце чаще и в очередной раз начать переживать о том, что же все-таки творится между нами, на это не хватает времени -, но, в конце концов, после ужина я должна узнать правду. Правду всего, что от меня скрывали эти люди. И, может, получится так, что и весь сговор раскроется, но не я буду в роли виновной? И именно эта мысль наталкивает на то, чтобы соврать в очередной раз.
– Да, мы с Лукасом … Мы влюблены, – делаю эти щенячьи глаза, словно он самый прекрасный человек на земле, только вот чаще всего ведёт себя как миллион заноз в заднице.
– Хорошо, – отец складывает руки на столе. – Я верю тебе, Лорин. Может, у тебя и было превратное мнение о том, что мы с мамой относимся к тебе иначе, но это не так. Я действительно очень тебя люблю, – вижу, каких усилий стоит отцу это признать.
– Я тоже люблю тебя. И маму, – не так уж и часто выпадает шанс это сказать и не словить от них: «Что опять натворила?», поэтому знаю, что если не выйдем сейчас из кабинета – расплачусь.
– Милая, у меня для тебя кое-что есть, – неожиданно заявляет отец, выдвигая ящик стола, и что-то усердно там ищет. – Не знал, пригодится ли это, но давно уже запаковал, это лежало здесь несколько лет. Хотелось сразу его подарить, как только скажешь о том, что собираешься замуж.
Передо мной небольшая коробочка, размером с тетрадку, обернутая подарочной бумагой.
– Не спрашивай, что там, когда откроешь – всё поймешь. Теперь это твоё, – отец протягивает коробку ещё ближе ко мне, медленно забираю её из рук.
– А теперь нам пора вернуться, милая. Вечер обещает быть насыщенным.
«Да уж действительно», – проносится в голове, пока отец чуть ли не выталкивает меня из своего кабинета, у него как будто груз с души упал, а на меня вот навесили несколько якорей.
Стоит вернуться в комнату, и Пат преображается, не до конца, но она действительно выглядит лучше – теряюсь в догадках того, что здесь могло произойти. Сажусь рядом с Лукасом, он опускает на меня взгляд, его внимательность, может, и радует меня, но всё ещё не могу ему доверять, да и то, что не знаю, что в этой коробке, мучает меня. Уже поскорее хочу оказаться одна и открыть подарок, это явно что-то важное.
Проходит еще часа полтора прежде, чем Кеннет говорит, что они устали и хотели поехать домой, аж вся загораюсь от того, что день подходит к концу. Лукас обращает на меня внимание, когда я почти пищу от удовольствия, только вот его лицо не выражает какой-то готовности. Чего это ему тут штаны просиживать? Неужели боится, что та девушка ждёт его у входа?
Мы прощаемся с уходящей парой, Пат обнимает меня дольше, чем необходимо, списываю это на то, что ей полегчало, Кеннет тоже обнимает, целуя в щеку, да так неаккуратно, что поцелуй уходит в уголок губ, у него и мускул не дрогнул, когда отстраняется от меня, а вот Лукас явно напрягся – заметила, как руки сжались в кулаки.
Машем им на прощание, и Мэй неожиданно заявляет:
– Нам бы тоже пора идти, забыл, что завтра рано вставать, – родители понимающе кивают и отпускают, они ещё долго стоят в дверях и смотрят на то, как машина уносится прочь.
– Ты молодец, – говорит он, проезжая наш поворот.
– И куда мы едем? – сжимаю подарок отца, прижимая к животу.
– Обещал рассказать правду, хочу сделать это там, – указывает вперёд, разворачивает машину, и я вижу кусок воды. Мы едем на берег.
Всю оставшуюся дорогу тереблю в руках ленточку, порываясь открыть. Прекращаю это делать только, когда Лукас останавливает машину и просит выйти уже не в первый раз. Он берёт сзади сумку, которую не видела. Мы идём по песку, в обувь набиваются песчинки, но вместо того, чтобы испытывать дискомфорт, испытываю наслаждение – не ездила сюда со школы. Мои интересы ограничивались сериалами, фильмами и чтением книг, и вот уже пять дней, как нет на них времени, и не скажу, что жалею. Реальная жизнь иногда имеет свои плюсы.
Лукас останавливается на каком-то месте, оглядывается по сторонам, явно вспоминая то ли место выбрал и удостоверившись, расстёгивает сумку и достаёт два больших пледа, один стелет на песок, а второй кладёт сверху.
– Садись, – ветер сдувает пряди волос ему на лицо, откидывает их, так чтобы освободить глаза, и я впервые смотрю на него так, как если бы увидела в первый раз. Мэй безумно красив, а в лунном свете его образ становится просто магическим. Его расстёгнутый пиджак показывает, как идеально на нём сидит рубашка, а узкие джинсы обтягивают всё, абсолютно всё, как надо. Заглядываюсь на то, что не стоит смотреть приличным девушкам, но ничего не могу сделать. Я видела всё это без одежды, легко это представить даже сейчас. Ведь совру, если скажу, что не понравилось.
Завешиваю лицо прядями, чтобы не видел румянца, который, уверена, горит, как фонарь, в ночи, и сажусь на плед, Лукас – следом и стягивает с себя слипоны, вытряхивая песок. Он мне тоже доставляет неудобство, но предпочитаю не двигаться и просто подождать.
– Лорин, не буду тянуть. Знаю, кем меня считаешь, скорее всего, многие считаю именно таким.
– Это ж каким? Демонического происхождения? – чувствую, как он расслабляется, видимо, это говорит о том, что всё та же, со мной всё хорошо – ему от этого спокойно.
– Нет, богатеньким, испорченным, эгоистичным и так далее, – хочу уже прокомментировать, что забыл сказать «дьявольски надоедливым». – Не перебивай, непросто это рассказывать, ты первая, кто узнает обо мне, настоящем. За всеми этими улыбками, смешками, издевками прячется другой человек, сначала предстоит узнать о нём, всё поймешь – это имеет очень важное место во всей этой каше.
– Хорошо, – Лукас распахивает второй плед, накидывает себе на плечи и говорит:
– Залезай! – наверно, вообще не думаю, что делаю, с легкостью залезаю под руку Мэй, и, обнимая меня, начинает свою историю, которая должна принести понимание.
– Вырос в богатой семье, не буду спорить, даже не стану отрицать то, что у меня всегда всё было. Машинки, самолеты, раскраски, путешествия, бассейн, собаки – всё, о чем желал. Кроме любви отца.
В детстве думал о том, чем же могу порадовать его, что могу сделать, чтобы он перестал смотреть на меня взглядом пренебрежения, ненависти, настоящей агрессии. Отец мог ничего не говорить, практически не ругал ни меня, ни брата – не мог понять, что же не так. В старшем брате он видел свет, а во мне замечал только тень. Проходили года, ничего не менялось, кроме одного важного момента, что рос и становился умнее.
Благодаря тому, как легко мог втираться в доверие к людям – хоть и не пользовался этим в дурных целях, – узнал, что может быть причиной того, почему отец так относится ко мне. У родителей был сложный период в тот момент, когда я якобы был зачат. Папа с нами даже не жил пару месяцев, а потом выясняется, что мама беременна. Такие совпадения были совсем ни кстати.
Представляешь, какой был кавардак? У слуг было много домыслов и идей, чей сын, если такая вероятность допускалась. В то время от нас ушел учитель Кеннета, и, конечно же, выбор большинства, кто придерживался этой идеи, пал на него.
Он был молод, красив, добр, с тонной юмора – о нём никто и слова плохого не сказал, его могло опорочить только то, что он соблазнил мою мать, и я являлся плодом их ошибки.
Конечно, мама все отрицала, и я склонен ей верить, но отец не мог, видимо, смириться с одной только возможностью, что я, задорный мальчик с добрыми глазами мог быть его сыном, в то время как Кеннет был собранным, опрятным и серьезным с самого детства. А самое главное – он был коварным, злым и готовым пойти на всё, чтобы достичь своего. Как и отец.
В свои тринадцать лет я залез в кабинет отца, да, не горжусь тем, что сделал, но знал, что найду что-то – не мог же отец не пытаться понять, чей я сын. Его или какого-то учителя. И я нашел то, что искал. Он взял мой биологический материал и сделал анализ ДНК, понял это по конверту из лаборатории, по дате стало ясно, что ему уже пять лет, а он не распакован. Думаю, что он не распаковал его до сих пор. Не скажу, что это имеет такое уж важное значение, он меня вырастил, кем бы я ни был.
И все бы хорошо, если бы не один случай. Может, ты уже догадалась, о чём пойдет речь? Я знаю, что ты умная девочка.
Вспоминаю то, как выглядел отец Мэя.Строгий мужчина с тростью в руках. Вздрагиваю, что не остается незамеченным для Лукаса. «Неужели?»
– Такое чувство, что догадалась о направлении, – он крепче сжимает моё плечо, ему нужна опора, в такой омут нырять сложно, особенно спустя много лет. Когда ты взрослый. – Давай продолжим.
Отец раньше был большим любителем яхт, просто до потери пульса мог рассматривать их, разбираться в строении, механизмах и работе всего внутри. Кеннет, конечно же, разделял его увлечения в то время, как я мог наслаждаться только видами с неё – как раз занялся фотографией и до сих пор снимаю, только это уже чересчур скрытое увлечение. Ладно, отвлекся.
Помню, как раз достал новенький полароид – который подарила мама на пятнадцать лет -, потому что хотел заснять вид шторма далеко на горизонте. Конечно, папа не в восторге был от моего увлечения и всем видом показывал своё неодобрение, но уже привык и старался игнорировать это, выходило, как можно лучше. В конце концов, такой вид отца стал для меня привычным.
Пока настраивал фотоаппарат, усилился ветер, нашу яхту начало толкать из стороны в сторону. Было и ни к чему, но шторм пришел к нам и нужно было действовать соответствующе. Кеннет и папа бегали и что-то делали, пока я стоял с фотоаппаратом в руках и ждал чего-то. Наверно, просто растерялся или впал в прострацию – не знаю.
Помню, как папа крикнул что-то, чтобы привязал один из тросов, конечно, он добавил к этому ещё пару ласковых, но они не имеют сейчас значение. Я посредственно знал все названия на яхте, хотя папа ни раз всё показывал и называл, наверно, обращался с его развлечениями так же, как и он с моими.
Поэтому сделал не то, что от меня требовалось. И в тот момент, когда мы были непосредственно в эпицентре шторма, один из тросов отскочил в отца и сильно его ранил, к тому же откинуло так, что он сломал ногу и отключился на двадцать минут, пока мы старались справится с непогодой.
Брат понял все так, как было на самом деле – я виноват в том, что произошло.
И я понимал, что Кеннет не скажет об этом отцу, чтобы с ним не случилось, если мы выберемся, по крайней мере, не сразу, дождётся момента, когда ему нужно будет что-то, и если не соглашусь, то выложит все как на духу. И думаю, что то увечье, которое оставил на отце, даст ему отличный повод лишить всего, даже своего имени.
И мой брат, спустя восемь лет, решил, что пора вернуть долг. План был прост: жениться на тебе, два года побыть вместе, а потом – свободен с хорошей суммой, на которую мог заниматься тем, что нравится и уехал бы как можно дальше от этой семьи. Это больные отношения, хотел бы забрать маму, но она не согласится, отец контролирует её повсеместно, хотя и не жалуется. Не понимаю, как она любит его, и всегда говорила, что не даю ему шанс. Вот чего-чего, а шансов было предостаточно.
Лукас замолкает и опускает лицо на мою голову. Сейчас он такой беззащитный и не похож на себя.
– Поэтому ухватился за идею: два года с девушкой и меня не станут мучить. По тем рассказам, что услышал, тоже в своей семье не на первом месте, и тебе это дарует свободу, о которой мечтаешь не меньше моего.
Он разворачивает к себе, стараюсь не смотреть на него – неудобно от всей этой информации. Слегка сжимает мои плечи.
– Лорин, посмотри на меня!
«Вот уж хрен, посмотрю – и он добьётся всего, что хочет». Только вот проблема в том, что все уже вышло – помогу ему. Помогу во вред себе.
Поднимаю затуманенный взгляд, его глаза невероятной красоты впиваются в меня, словно когти.
– Ты мне нравишься, – говорит он и целует. И впервые выходит спокойно, это как дополнительная исповедь.
Лукас мягко укладывает меня на плед, нависая сверху, проводит рукой по пиджаку и расстёгивает пуговицы. Не останавливаю его, потому что это ни к чему, между нами нет тайн, кроме того, что испытываю к нему. Может, это позволит понять?
– Что это? – спрашивает Лукас
Поднимаю голову и вижу, как из пиджака торчит бумажка. Разворачивая её, читаю слова:
«Берегись Кеннета». Перед глазами вспоминаются долгие объятия сестры, её взгляды на жениха и то, что увидела в комнате. У неё на голове была запекшаяся кровь.
========== Глава 9. Лорин Хорн. Последний подарок ==========
Лукас скатывается с меня и садится на плед в то время, когда я продолжаю разглядывать записку. Видимо, когда Пат долго обнимала на прощание, тогда и смогла незаметно передать записку. Комкаю бумагу от осознания того, что этот ублюдок ей манипулирует и того хуже – бьёт. Он всегда был улыбчивым, спокойным, умным и красивым – к нему не было никаких нареканий, и тут здрасьте, приехали.
Именно то, что от Кеннета не ожидалось никакой низости так неприятно. Да и этот его поцелуй на прощание, теперь-то я вряд ли буду думать, что это случайность. А по словам Лукаса, в нём крови демона больше, чем в младшем брате. Добро и зло поменялись местами?
– Я должна поехать к нему и забрать сестру, – быстро поднимаюсь с песка, забывая абсолютно, что мы делали до этого. Я вот на столечко была близка к тому, чтобы пуститься с ним во все тяжкие.
Когда встаю, Мэй даже не шевелится.
– Хрен ли ты расселся-то? – ещё не срываю голос, но готова дать ему затрещину, если он сейчас не встанет и не пойдёт к машине.
– Лорин, ты не можешь этого сделать! – говорит Лукас, протягивая руку ко мне. В эту секунду и к нему я испытываю ненависть.
– Если ты сдался и покорно делаешь то, что тебе говорят, это не значит, что я должна быть такой! – откидываю подальше его руку. – Она моя сестра, не могу спать спокойно, если над ней кто-то издевается, и это не я.
Конечно, не стоило вспоминать о том, что наношу ей не так и редко урон по психике, но она никогда не обижалась долго.
– Кеннет тебе её не отдаст, даже если ты придешь с полицией. Думаю, она настолько запугана, что не пойдет с тобой, – Лукас берёт с песка свою обувь и надевает её.
– Ты знал, что он бьёт Пат, и ничего не сказал? – мой вопрос застигает его врасплох, потому что его руки останавливаются прежде, чем он берёт вторую тапочку.
– Бьёт? – в его глазах полное непонимание происходящего.
– Да, ты верно расслышал слово. У нее в волосах была кровь, и, опережая твой вопрос, нет, не показалось!
– Уверена? – он быстро встаёт на ноги и оказывается рядом.
– Это что-то поменяет? Вроде, забрался в свою раковину и не собирался помогать, – говорю с ним так, только потому что во мне творится что-то невообразимое. Осознаю, что вся каша заварена не Патрисией и не Лукасом, а этим пронырой – Кеннетом.
– Потому что беспокоюсь за тебя, он не станет церемониться с тобой, если решит, что ты всё знаешь. На меня есть чем надавить, скорее всего про твою сестру у него тоже есть информация, а ты… ты для него тёмный уголок.
Его слова немного остужают мой пыл, под “немного” понимаю то, что не готова ехать прямо сейчас к нему, но в скором времени точно.
– Им нельзя быть вместе! Расскажу про то, что он и тобой манипулирует, – Мэй хватает за руку и сжимает, привлекая внимание.
– Обещай, что не станешь лезть одна? Мы вместе что-нибудь придумаем.
Знаю, что он пристанет как клещ и не отпустит, пока не соглашусь, или вообще использует снова своё оружие. Плохо соображаю, когда Лукас прикасается ко мне, но с каждым разом скинуть его руку всё сложнее, уклониться от поцелуев практически невозможно. И дело не только в красоте и галантности.
– Обещаю, – говорю я и за спиной скрещиваю пальцы, знаю, детский сад, но так мне спокойнее. Как он может просить подождать, когда сестра стала пленницей Синей Бороды. [1] Он прав в одном – нужен план.
Лукас хватает и прижимает к себе:
– Не дай заморочить себе голову, возможно, Кеннет только этого и хочет, – шепчет он на ухо, стараюсь выкинуть из головы то, как он близко, и слушаю, как вода накатывает волнами. Здесь так красиво!
– Поедем домой? Очень устала, – надеюсь, что в моём голосе он не слышит ничего лишнего. Стоит сказать это, и вспоминаю про подарок отца, про Тоби, про то, что крутили в новостях. Может, немногие поймут, чей это голос, но он-то точно. Ирландец наверняка так и продолжает слать сообщения, а я не удосужилась ему написать хоть строчку. Чувствуя моё нетерпение, Мэй быстрее собирает пледы, и, можно сказать, почти бежит до машины. Оглядываюсь последний раз на водную гладь, чистый песок и лунное небо – немного жаль, что заканчивается всё тем, как убегаю с человеком, которого собираюсь обмануть, после того, как он чистосердечно рассказал о своей жизни. Всем уже пора привыкнуть к тому, что буду так делать, боль – это необходимая часть жизни.
На пассажирском сиденье так и лежит коробочка, Лукас всю дорогу молчит, каждую секунду напрягая скулы, вот и чего он злится? На меня? Ну так я ничего ещё не сделала.
– Что с тобой? – спрашиваю я.
– Интересный вопрос, Лорин! Думаю, как повернуть время вспять и не появляться в твоей жизни.
Почему-то вместо того, чтобы обрадоваться совместным желаниям, чувствую, как внутри что-то больно трескается. Закрываю глаза, а его слова так и летают в салоне, каждый раз натыкаясь на меня, делают больно, да так, что даже стекают слёзы. Отворачиваюсь к окну, пока мы не подъезжаем к дому.
Выпрыгиваю из машины с коробкой в руках и забегаю в дом, Лукас ничего не кричит вслед, я всё равно ничего не хочу сейчас слышать. С чего вдруг стала такой слабачкой? Неужели так сильно задели его слова?
В комнате закрываю дверь и снова приваливаю к ней комод, хотя такое чувство, что сегодня Лукас не будет рваться ко мне: спектакль уже сыгран, я ему временно не нужна.
Первым делом хочу разобраться с подарком отца. Скидываю пиджак и аккуратно вешаю на стул, следом рубашку, галстук и брюки, на полу нахожу пижаму и надеваю её, мало волнуясь, о том изнаночная или лицевая сторона.
Тяну за ленточку, и бант легко развязывается, подарочной упаковкой обвернуто и заклеено так, что не порвать не получится. Рву бумагу, и внутри оказывается небольшая деревянная шкатулка, сделанная из легкого дерева. Когда открываю крышку, то внутри нахожу конверты.
Здесь лежат десять писем, самое раннее датируется около двух лет назад, а самое позднее – аж 1869 года. Пока это ничего не проясняет. Не знаю, с чего начать: с начала или конца.
Стук в дверь так пугает, что письма падают из рук.
– Хочешь чаю на ночь? Вижу, горит свет – не молчи, – спрашивает Лукас.
– Нет, спасибо, собралась спать уже, – пытаюсь собрать письма в их порядке, но понимаю, что одно куда-то делось, от 2017 года. На кровати и полу его нет, начинаю нервничать, и такое чувство, что Мэй никуда не ушел. Двигаюсь в ванную и включаю воду, чтобы сбить его с толку и продолжить поиски. Понимаю, что конверт мог залететь под кровать, наклоняюсь с фонариком и замечаю его с другой стороны.
Двигаюсь почти бесшумно, а за дверью растворяются шаги – то ли волнуется, то ли не доверяет.
Беру в руки конверт и теперь замечаю, что это почерк моего отца, теперь нет сомнений в том, какой конверт выберу.
Он единственный запечатан и предназначается конкретно мне. Открываю и начинаю читать:
Дорогая Лорин, уверен, что выберешь именно этот конверт. Я не ругаюсь, это людская природа. Но было бы неплохо, если бы прочитала историю традиции с самого начала. Но на это будет много времени.
Лорин, в каких-то вещах не готов признаться лично, но тут не твоя вина, я вырос в строгости и замкнутости. Хотел бы я быть с тобой другим все эти года, но у меня не получалось. Ты родилась девочкой, и я знал, что тебе предстоит.
И ты была так прелестна первый пару лет, но стоило родиться Патрисии, и тебя как подменили. Как будто хотела быть совсем другой. Пойти против мира и заботиться только о своём внутреннем мире.
Я боялся, что тебе будет сложно в настоящем мире, а не твоём, иллюзорном, и не найдешь того, кто поймет тебя, ведь ты другая. Эта отгороженность, грубость, кусачий юмор – всё было против тебя.
Мы пытались тебя вразумить, говорили о том, что предстоит, потому что теперь нельзя быть эгоисткой. Твоя сестра жила как в сказке, что в реальности, что в голове. Мы не могли думать только о тебе, мы с мамой понимали, что она будет мечтать о свадьбе.
Поэтому позволь объяснить, я не хотел тебя заставлять, но проходили года, а у тебя даже не было парня. Мы с мамой отчаялись, казалось, что традиция перестанет существовать. И тебе не перейдет часть фонда, который перечисляют после свадьбы.
Мы не за деньги переживали, а за ваши взаимоотношения с Пат. Она долго терпела.
Поверь, я очень люблю тебя, ты моя первая принцесса. И теперь, когда ты нашла его, я так рад за тебя. Раз столько терпела, значит, это точно любовь.
Я завидую твоей молодости и характеру, оставайся такой же.
С любовью,
Твой отец.
Откидываюсь на подушки и думаю о том, какого хрена только что произошло, что я прочитала.
И что теперь делать с этим? Не успеваю понять, как начинают течь слёзы. В письме отец стал папой больше, чем за всю мою жизнь. Эта трогательность и честность вызывает не только грусть, но и счастье.
И теперь, когда он так мне доверяет, могу ли я нанести ему раны и сказать, что это всё вранье? И единственное, что сейчас нужно – поговорить с Тоби, он точно поймет.
Достаю телефон из штанов брюк, цифра звонков и сообщений превосходит количество для моего понимания. Нет времени звонить или писать, надеваю спортивные штаны и кофту, которые валяются на полу. Вызываю такси, осталось только пробраться к входной двери. Потому что Лукас захочет меня остановить.
Больно его обманывать, но у меня нет выбора, не могу больше игнорировать Тоби и ждать, что что-то изменится – ничего не станет лучше. Все события медленно, но верно засасывают в пучину того, что я выйду замуж.
Я. выйду. замуж.
Не верю.
Открываю дверь, после того, как отодвигаю комод. В доме тишина, но боюсь обмануться. Поэтому делаю все тихо насколько возможно.
Когда хочу спуститься вниз по лестнице, замечаю в другом конце коридора лоджию, на которой стоит Лукас и курит. Я и не видела больше, чтобы он курил с того момента, как забрал меня из дома в тот день. На секунду, а, может, и дольше заглядываюсь на то, как он красив в этом свете, а ещё обнажен – стоит только в обвёрнутом полотенце вокруг бедер. Его лицо такое спокойное и грустное, но оно преображается, когда видит что-то на улице, и лицо его озаряется фарами.
– ЛОРИН?! – он разворачивается, кидая сигарету вниз и открывая дверь, некогда мешкать – слетаю вниз на световой скорости, чудом не разбивая лицо.
Таксист улыбается, когда выскакиваю в дверь, но, видя моё состояние, медленно стирает улыбку. Залетаю в салон, громко хлопнув дверью.
– Ходу-ходу! ХОДУ! – луплю его по креслу, и он проезжает незадолго до того, как из дома выскакивает Лукас.
– Лорин! – кричит он, я не могу повернуться на него и увидеть выражение лица, но на нём явно ничего хорошего. Кажется, я так и продолжаю всех разочаровывать.
Сползаю по сиденью вниз, но напряжение никуда не пропадает.
– Сложная ночка? – спрашивает водитель с нервной улыбкой.
– Сложные дни 247, – отрезаю я, не хватало ещё делиться своей жизнью с первым встречным. Он больше ничего не говорит, замечая мою неприязнь, и так и молчим, пока не приезжает к дому Тоби. Отдаю все деньги таксисту за поездку и за своё поведение.
– Благодарю, – радуется он, когда уже закрываю дверь и направляюсь к домофону.
Набираю Тоби, уже жду порядочное время. Только сейчас до меня доходит, сколько сейчас времени и что он просто может уже спать. А ещё вспоминаю то, что не убрала конверты, Лукас может спокойно их найти и прочитать. Сейчас меня это мало интересует, но кто знает, что там в остальных записях.
На восьмой звонок трубка, наконец, поднимается, и я слышу сонный голос, только вот он совсем не принадлежит моему другу ирландцу, он принадлежит девушке.
– Алло! Это кто? Вы видели, который сейчас час?
Это обливает меня словно холодной водой. Отключаюсь от реальности и бегу, куда глаза глядят. Из-за слёз не различаю дороги и в какой-то момент падаю, разбивая колени в кровь. Сейчас не больно, точнее больно не там, где бы хотела.
Сажусь на чьё-то крыльцо, на самую нижнюю ступень, чтобы успокоиться и придумать что-то ещё. Только вот что? И с чем? Мои мысли крутятся вокруг сестры, свадьбы, Лукаса, Кеннета, теперь и вокруг Тоби и даже не по причине того, что не отвечаю ему. Кто та девушка? И что она там делает?
Опускаю голову на колени и чувствую, как от усталости начинаю проваливаться в сон, и меня не беспокоит то, что тут грязно и отчасти прохладно, просто хочу забыться. Просто хочу вспомнить о том, что жизнь может быть тихой и спокойной.
На какое-то время я отключаюсь, а когда просыпаюсь, то понимаю, что в машине и на меня наваливается паника – ко всему прочему ещё и украли. Вскакиваю и вцепляюсь в водителя.
– Остановись, твою мать, мне надо выйти! – когда обращаю внимание на салон и знакомый затылок, расслабляюсь и оседаю на кресло.
– Тебя в спецназ в детстве не отдавали? – говорит он, потирая шею и плечо, в которые держала в хватке. Вижу, что он улыбается как обычно, только в глазах промелькнула тень, которую пытается скрыть за своим оптимизмом и шутками.
Я ударила его в больное место, сбежала, а он, как ни в чем ни бывало, приехал за мной и умудрился найти.
– Прости меня, Лукас, – на секунду он замирает, как и я, а потом:
– Ничего не произошло, нам пора спать. Желательно, конечно, чтобы ты ещё согрела этой ночью, – его белые ровные зубы показываются в зеркале, и я отвечаю ему, показывая фак, от чего хохочет только сильнее. Если его и обидела, то он умело это скрывает, и я благодарна за это. Протягиваю руку и касаюсь его волос.
