Текст книги "Зефирка (СИ)"
Автор книги: sillvercat
Жанры:
Слеш
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)
А сейчас – на виду у всей страны.
Ну ладно, хотя бы у тех, кто смотрит эту долбаную программу.
Show must go on!
Шоу называется «В луче славы», и ведущий её – тот ещё говнюк, Святослав Добродеев. Приглашённых гостей он разделывает под орех в прямом эфире, но если ты живым спустился из-под прожигающего насквозь луча его прожектора, считай, инициацию прошёл.
Зефирка твёрдо намерен её пройти, и точка!
«Врёшь, сука, не возьмёшь», – азартно думает он и безмятежно лыбится, сморщив нос по привычке.
«Никаких навязчивых движений, – только что шёпотом предупредила его гримёрша Людочка, сразу к нему расположившаяся и явно не очень-то долюбливавшая своего надменного и вздорного босса. – Никаких левых эмоций. Вцепится тут же и заклюёт. И не такие, как ты, в соплях отсюда убегали».
«Ага, щаз!» – мрачно думает Зефирка.
Март ему тоже говорил с досадой:
– Ну, на хрена тебе это надо, Сань? Забей. Что, мало других шоу?
– Он же про тебя не знает, Слава этот, – уверенно отмахивался Зефирка. – И никто не знает, кроме совсем своих. Из них меня никто не сдаст. А больше мне скрывать нечего. Я чистый.
– Угу, а я твой грязный скелет в шкафу, – ухмылка Марта была почти искренней. – Свежеоткопанный мамонт.
– Я этого Славу сделаю, как грудного, вот увидишь, – горячо заверил его тогда Зеф, пропустив мимо ушей «скелет мамонта».
– Ну-ну, – с сомнением бурчал Март, потирая свою стриженую макушку.
Он и правда как мамонт – здоровенный и добрющий. Хоть и крутой бизнесмен. И ему пофиг было, что Зефирка может его скомпрометировать в глазах, так сказать, широкой общественности. «В Госдуму я баллотироваться не собираюсь», – так он всегда говорил. Но сейчас, когда речь пошла о репутации самого Зефирки, совершенно неожиданно влетевшего в верхние эшелоны шоу-биза…
Март, конечно, нажал на какие-то рычаги, чтобы протолкнуть Зефирку туда, где его сразу заметили – в музыкальные телепроекты. Платил бабло нужным людям, чтобы те дали отмашку другим нужным людям, а другие посмотрели-послушали пацана, не послали его куда солнце не заглядывает. Ну, а дальше Зефа уже не нужно было пропихивать – лихой азарт в нём так и бурлил, заряжая других. И композитор для него нашёлся, и продюсер – юная, но честолюбивая и разворотливая дева, и клипмейкеры.
А теперь вот нашёлся Слава со своим прожектором. Гладко выбритый, отъевшийся, в тёмных очках, с загаром то ли средиземноморским, то ли из солярия. В джинсовой рубашечке навыпуск. На красном кожаном диване развалился вальяжно, нога на ногу. В полумраке.
А Зефирка, то есть Александр Фирсов, начинающая звезда, сидит в луче его прожектора, как у позорного столба. В прямом эфире – ни вздохнуть, ни охнуть, разве что содрать с ноги новую узконосую туфлю и запустить ею в гондона Славу.
Представив себе эдакое, Зеф лыбится ещё пуще.
На огромной плазме за его спиной между тем надрывался он сам собственной персоной, хоть и на приглушённом до минимума звучке.
– J’ai posé mes yeux sous sa robe de gitane
A quoi me sert encore de prier Notre Dame
Quel est celui qui lui jettera la première pierre
Celui-là ne mérite pas d’être sur Terre
Ô Lucifer!
Oh! laisse-moi rien qu’une fois
Glisser mes doigts dans les cheveux d’Esmeralda
Esmeralda…
Он мог бы вот-прям-щас спеть козлу Славе то же самое на все три голоса, но Славе с его лучом вовсе не это было от Зефа нужно.
– Саша, а вам девушки нравятся?
Оп! Хороший вопрос.
У козла Славы невиннейшая улыбочка, такая же, как у самого Зефирки.
– Наверное, даже слишком нравятся, – честно ответствует тот с некоторой печалью. – И они все такие прекрасные. Трудно выбрать.
– То есть я так понимаю, что постоянной девушки у вас нет? – быстро уточняет Слава.
Зефирка прижимает руку к сердцу и вздыхает.
– Нет, увы.
– Это ваш продюсер вам велел так отвечать? – осведомляется Слава с понимающими нотками в голосе.
– Что вы, мы же не в Корее, – Зеф искренне таращит глаза. Абсолютно, совершенно искренне. – Это там ребята вынуждены скрывать своих подруг от поклонниц, насколько мне известно.
– Вы ведь живёте в Костроме? – меняет тему ведущий.
Точно. В Костроме, а не в Корее. Кострома-мон-Амур – классный у Гребня был альбом.
Зеф утвердительно кивает и демонстрирует ему ладони:
– Вот, только позавчера картошку тяпал. Аж руки стёр.
– Картошку? – в вальяжном голосе Славы вдруг проскальзывает нечто человеческое. – Мозоли от тяпки?
«Нет, от дрочки», – думает Зеф и чуть не прыскает, представляя, как выпаливает это вслух. Но вместо того снова покаянно вздыхает:
– Ага. И от граблей. Отвык уже. Когда бабушка живая была, я из огорода не вылезал, воду таскал из бочек, полол, а тут разленился чего-то. Но картошка-то на зиму нужна.
Восходящая звезда шоу-биза с граблями в одной руке и с ведром дождевой воды из бочки – в другой!
Он отчасти гонит, конечно, мозоли ещё на постройке дома заработал. Но Славе такие интимные подробности ни к чему.
Ан нет, оказывается, очень даже к чему!
– Ваша бабушка оставила вам дом в наследство, а он сгорел? – ведущий блестит очками, за зеркальными стёклами которых не видно выражения его глаз. Не разобрать даже, какого они цвета, эти глаза.
– Сгорел, – лаконично подтверждает Зеф. – Мы его заново отстроили с друзьями.
С друзьями, угу. С Мартом. С Бухарой. С соседом Ромкой, с Витьком и Диманом, одноклассниками. Всем колхозом строили, строили и наконец построили, как в мультике про Чебурашку и Дом дружбы. Даже папаня со своего Сахалина забашлял со словами, что это, мол, и его дом тоже.
Но не хоромы вовсе получились, а тот же бабкин домик, что и был, только новый.
– И квартиру в Москве вы тоже вместе с друзьями снимаете? – не унимается Слава.
Зефирка вновь степенно кивает:
– Само собой. Москва – город дорогой, только вместе и можно хату снимать. Вскладчину, – разъясняет он Славе, будто несмышлёнышу.
– А кто вместе с вами живёт, если не секрет?
«А кто у нас муж?
Волшебник.
Предупреждать надо».
– Мой кот Вугля. И байкеры, – гордо выпаливает Зефирка. – Семейная пара, – и машет рукой, развернувшись к камере: – Трофим, Жека, привет!
Те действительно живут в его московской хате, когда наезжают в столицу, а это бывает часто. Вот и сейчас Зеф прикатил на телестудию, деликатно держа Жеку за бока. Жека беременна, по-хорошему, ей надо уже оставить байк, и она как раз грозится оставить его именно Зефу: «Ты, босота, сдай уже на права наконец, я тебе тогда “Сузу” отдам поюзать».
Он так и объясняет Славе, ни капли не кривя душой, и ведущий, очевидно, это чувствует, потому что только согласно кивает, не докапываясь до Зефа больше.
Но Зефа вдруг больно, как впившаяся под ноготь заноза, колет вопрос: ну почему, почему он не может сказать всё как есть? По чесноку, если уж на то пошло, без тупых увёрток и недомолвок?! Сказать открыто, что все девчонки в мире прекрасны, как цветы или котята, но Зеф не хочет ни одну из них. Что девчонки для него – просто подружки, как, например, хозяйка «Светоча» Лёка или парикмахерши из его старой общаги. Что Трофим с Жекой или Бухара – действительно его лучшие друзья, но его любимый по-настоящему человек, один-единственный – это Март? Почему это считается таким грязным, постыдным и отвратительным, словно они все обитают в бараке на зоне?!
Но Зеф не может выпалить такое вслух. Он же должен произвести благоприятное впечатление на телеаудиторию. Максимально положительное! Он ведь для этого сюда пришёл, а не для пропаганды мерзопакостной однополой любви. Он даже не накрасился. Он давно уже не красится, разве что гримируется для съёмок очередного клипа.
У него уже два клипа вышло, ярких, весёлых и абсолютно, совершенно политкорректных, безо всякой гей-пропаганды. Вот, готовится третий. Совместный с пресловутыми корейскими мальчиками-певцами, про которых он тут только что толковал. Это пока малоизвестная группа, но раскручивается быстро. Как он.
И всем им нужен пиар – не чёрный, а светлый и позитивный.
Так что Зеф продолжает свои танцы на граблях.
Он улыбается, собираясь поведать что-нибудь прикольное по собственной инициативе, но не успевает и глазом моргнуть, как Слава наотмашь бьёт его следующим вопросом:
– А что это за тёмная история была у вас с перестрелкой на шоссе? В прошлом году? Когда из-за вас кого-то убили? Кого?
«Кого-то убили из-за вас».
Всё верно. Из-за него.
И не опустить глаз под безжалостным светом прожектора, направленным прямо на позорный столб, к которому Зеф намертво пригвождён. Не вскочить, не убежать, как он пытался бежать от Чекана.
Танцуй, падла.
– Если вы знаете про перестрелку на шоссе, то знаете, кто там был убит, – медленно отвечает Зеф уже безо всяких улыбок. Во рту у него пересохло, но облизнуть губы тоже нельзя. Всё на виду.
– Некто Чекан, – безразлично уточняет Слава, глянув куда-то в сторону. На монитор с подсказками, наверно. – Кем он был?
– Местным царём, которому всё позволено, – отвечает Зеф тоже почти безразлично. Словно не его Чекан пытал в своём подвальном гараже. – Он начал стрелять в моих друзей и в ментов. В милиционеров. А те застрелили его.
И Чекана похоронили. А Март, заслонивший Зефа собой, лежал в реанимации, и никто не мог сказать, выживет ли он.
Вот так вот всё было тогда, больше года назад.
– Вас похитили люди этого Чекана? – снова спрашивает Слава. – С какой целью? Для получения выкупа?
Зеф глядит на него в упор. За стёклами Славиных зеркалок пусто и черным-черно.
– Чекан считал, что может позволить себе заполучить любого человека, кого захочет, – устало говорит он. – Выкуп – нет, какой выкуп, что с меня взять.
– Он захотел… м-м-м… заполучить вас? – с расстановкой произносит ведущий.
– Мне не повезло, – отвечает Зеф на выдохе. – Но мне повезло с другими людьми, которые стали меня выручать.
С водителем фуры, помчавшимся вслед за машиной с Чекановыми бандюками. С ментами, не побоявшимися открыть пальбу, чтобы спасти Марта.
И с Мартом, прикрывшим Зефа собой от пули Чекана.
– Мне до сих пор снится это шоссе, – отрывисто говорит вдруг Зеф. Он понимает, что это лишнее, но не сказать не может. – Дождь.. и кровь на асфальте. И вой сирен.
Он невольно сглатывает вставший в горле ком.
Неожиданно ведущий снимает очки, и Зеф впервые видит его глаза. Серые, как у него самого.
– Я понимаю, – коротко говорит он… и Зеф тоже понимает – что переиграл этого высокомерного говнюка, вызнавшего про него столько всего. Сделал его, как и обещал вчера Марту.
Победил.
Но он почему-то не испытывает никакого ликования.
Он внезапно думает: откуда вообще приехал в Москву этот Слава? Через что ему пришлось пройти, чтобы пробиться на самый верх?
Зеф машинально приглаживает волосы.
– А минусовку найдёте? Щас спою, – весело заявляет он голосом волка из небезызвестного мультика про деревенского пса.
– Свет озарил мою больную душу? – с усмешкой парирует ведущий, снова нацепляя свои очки, но властно подзывает резво подскочившую к нему ассистентку.
Остряк.
– Не-а, – Зеф жизнерадостно мотает башкой. – Другое. Из «Ромео и Джульетты».
Мюзикл этот только начал греметь, но у Славы, конечно же, есть минусовка. Зеф и не сомневался.
Он лихо спрыгивает с табурета.
– Короли ночной Вероны,
Нам не писаны законы,
Мы шальной удачи дети,
Мы живём легко на свете,
В нашей жизни то и дело
Душу подчиняет тело,
Но Господь за всё за это
Нас простит уже с рассветом,
Рождены мы для любви,
А в ней мы просто короли…
– Март, я еду! – орёт он в подключившийся сотик и сбегает по лестнице, не дожидаясь лифта, прыгая сразу через несколько ступенек. Вот теперь он ликует.
Девочки на ресепшне просят у него автограф! Они смотрели!
Жека берёт Зефа за плечо жёсткой ладонью, привыкшей к рулю, и ведёт к выходу, как телохранительница.
– Раззвездился тут, звезда, – добродушно ворчит она и суёт ему в руки мотоциклетный шлем. – Погнали домой. Король ночной Вероны…
Зеф устраивается позади неё на сиденье «Сузы» и, счастливо вздохнув, кладёт подбородок ей на плечо.
Март ждёт.
«Рождены мы для любви, а в ней мы просто короли…»
*
жили-были два скелета в шкафу
(я для тебя, а ты для меня)
каждый был другому надежный друг
такая фигня…
вот такая фигня…
тихо скрипнет дверца,
а ты не плачь —
и не говори никому, что я здесь
там, за шкафом, в Нарнии, – шумят ветра
и несут войскам тревожную весть
Там, за шкафом стелются дороги во ржи
Тонкой паутинкою над пропастью лет
Ты не убегай, меня подожди —
Кричу тебе вслед…
Я кричу тебе вслед
тихо скрипнет дверца,
а ты не плачь —
и не говори никому, что я здесь
Это наша тайна —
но прячь, не прячь
Все-таки мы есть.
Друг для друга есть.
(Стихотворение, которое Зефирка написал Марту по аське)
