Текст книги "Gimme More: Крис и Эва (СИ)"
Автор книги: Silin Ji
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)
Прошло ровно семь дней.
Семь гребанных дней.
Семь ужасных дней.
Семь отвратительных дней.
Семь убивающих дней.
Но они прошли, они закончились, и я должна была уже спокойно выдохнуть и смотреть здраво на все, что случилось, но я не могла этого сделать. Не могла заставить себя остановиться, сделать глубокий вдох и посмотреть на все, что происходит, чтобы принять верное решение, которое не будет просто всплеском очередных глупых эмоций.
Решение освободить Криса звучало глупо, именно часть с «освободить», будто он заключённый или раб, которому я дарю свободу действия и свободу выбора. Звучит мерзко, но я не могла придумать другого слова, кроме как освобождение.
Освобождение от меня.
Но это решение, которое казалось мне правильным, совсем не детским и не глупым, вчера треснуло и начало разваливаться по кускам, разрывая меня вместе с собой.
Что случилось?
Крис случился!
Я вчера поздно вернулась домой, и после свежей улицы в доме казалось дико душно, и этот спертый, теплый воздух травил меня, и я не думая открыла окно в своей комнате, чтобы немного остудить помещение и выветрить мерзкий запах «отчаяния», которым пропиталась каждая гребанная вещь в моей гребанной комнате/ в моей гребанной жизни.
Сначала мне захотелось пойти в душ и смыть с себя все это дерьмо, но я не решилась, не смогла зайти внутрь, потому что каким-то образом в памяти всплывали картины того ужаса, который застал Крис, когда ночью пришел ко мне домой.
Я вспоминала то, что было галлюцинацией или бредом, не знаю, возможно, мне что-то приснилось, и пошла лунатить по дому. Звучит бредово, ведь от воды я должна была проснуться – проще говоря, не могу объяснить, что за хрень со мной творилась, но я помню угнетающие, ужасающие картины, что рисовал мне мозг.
Я тонула.
Тонула в толще воды и задыхалась.
Задыхалась в палате за дверью, когда папа просил открыть ему дверь, а я помнила его пустое лицо и плакала под дверью, почти скуля, как побитая зверушка, которую выбросили на улицу умирать
Задыхалась, когда мама просила прощение через дверь запертой комнаты, что пропустила день рождение, ведь она работала, я должна была понять, ведь это все для моего блага
Задыхалась, когда отец говорил, что уходит, что уезжает, что у него другая семья, но он меня любит и всегда будет моим папочкой, который всегда будет рядом, всегда будет готов меня поддержать – это был его последний звонок, больше я не слышала его голос
Задыхалась, когда меня бросали мои же родители, которые утверждали обратное и заставляли понимать их и принимать их сторону.
Я могла, принимала, задыхалась, но принимала, потом перестала понимать, перестала принимать, но все равно задыхалась в этой толще воды, которая давила на меня
Стоило мне переступить порог ванной, как я начинала дрожать, а сердце больно сжималось в груди. Будто кто-то с сильными руками сжимает его у меня в груди и смотрит, как я корчусь от тупой боли, упиваясь моим жалким видом.
Раздевшись до футболки и трусов, я упала на кровать, снова зарываясь в свое мягкое одеяло, собираясь уже снова провалиться в забытье, уснуть и обо всем забыть.
Мне почти удалось это сделать, я почти уснула, пока жуткий грохот не раздался рядом с окном. Будь я не под таблетками, вскочила бы уже на ноги и схватила биту, которая лежала под кроватью, но это тогда. А сейчас просто вылезла из кокона и бросила нелепый, ужасающе пустой взгляд на окно, рядом с которым я увидела тени и услышала кряхтенье, маты, и рот сам растянулся в усмешке.
– Добился своего гад, – пробормотала я, снова зарываясь в свой кокон, не собираясь ни встречать незваного гостя, ни прогонять.
Окно мое открылось полностью, я слышала, как он пролез в него, это сопровождалось какофонией звуков от удара его головы о раму (каждый раз бьется) благим матом и…писком?
Он пискнул? Или не…
Я вылезла из кокона с головой и посмотрела на тень возле кровати, логичнее было бы включить светильник, чтобы рассмотреть все, но я не решалась сдвинуться вообще. Просто прожигала дыру в темной тени, которая слегка…тряслась?
– Сначала помоги мне, – прокряхтел он, и я снова услышала писк, – а потом я выбью из тебя все дерьмо, идиотка!
– Идиотка? – переспросила я, сев на кровати, все так же не решаясь включить свет, чтобы встретиться с ним взглядом. Он был зол, раздражён, а у меня не было сил и желания противостоять. – Шел бы ты отсюда нахрен, Крис! Ты что вообще приперся ко мне?
– Неделя.– Прошипел он, я снова услышала писк, смутно понимая, что эти звуки издает не он. – Прошла греб… Черт, подними свою задницу и помоги мне!
Я резко дернулась в сторону светильника и с силой ударив кнопку, повернулась к Крису, который сжимал что-то в куртке, или кого-то? Потому что сверток двигался. Я нехотя встала с кровати и подошла к нему, наклоняясь к куртке и отодвигая ее край, чтобы посмотреть, что он мне там приволок.
– Ты принес…зайца? – мой голос прозвучал отстраненно, глухо и пусто. У меня не было сил на эмоции, у меня вообще не было сил.
– Кролик, наверное. – Поправил он, нахмурившись и смотря на меня, как-то…пронизывающе-проницательно? Крис будто хотел заглянуть в мою голову, и от этого дрожь прошла по телу, потому что я не хотела скрывать свое состояние, мне вдруг захотелось чтобы он все увидел и понял, чтобы вся картинка разбилась в его тупой голове, и он взбунтовался, послал меня нахрен и ушел, забыл, бросил! – Для зайца мелковат.
– И с чем я должна помочь? – мой голос звучал так же, как звучал у меня в голове. Неживой, холодный, отчаянный, убитый. Когда я включила большой свет в комнате, чтобы надеть штаны, я увидела, как Крис слегка наклонил голову и изучающе глянул на меня, а потом… ужаснулся? Да, давай, ужаснись, пошли куда подальше и уйди!
Уйди Крис!
– Бинт, вата, и вообще всю аптечку давай. – Ответил он, и его голос уже не казался взбешенным, он звучал как обычно: дерзко, с невидимой ухмылкой и ноткой превосходства. Как всегда, собственно.
Я вышла из комнаты и уже шла в ванную, где она хранилась, но остановилась у ее двери, взявшись за ручку, и замерла, чувствуя, как снова мне становится трудно дышать, как вода наполняет мои легкие. Звуки кажутся мне далёкими и непонятными, а вид размывается совсем как… тогда.
– Ты, блядь, так и будешь стоять? – спросил он, появившись в коридоре. – Эва, алло! Мне нужна аптечка!
– Сам вали за ней, – резко ответила я отступая, делая слишком большой шаг и врезаясь спиной в стену. Я не смогу. – В тумбочке, под раковиной.
– Совсем с ума сошла? – процедил он сквозь сжатые зубы, когда входил в ванную.
– Ага, – протянула я, уходя на кухню. Подальше. Подальше оттуда.
Там я налила себе стакан воды и залпом осушила его, чувствуя, как легкая дрожь бьет мне руки. Сначала казалось, что это из-за страха, глупости, что застряла в голове, только одна фраза гудела в ушах, и мне становилось легче немного.
…легкий тремор может быть одним из побочных действий, поэтому будь аккуратна с тяжелыми вещами, ножами и всем, чем можешь себе навредить…
Да, я помню эти слова, но вот только когда Шепард сказал мне их? Очередным вечером, когда приходил ко мне домой всю эту неделю, почти допрашивая меня? Когда приводил с собой медсестру, которая делала мне укол и уходила, неловко бросая на меня взгляды, от которых становилось тошно?
– Подержи его, – Крис резко схватил меня за локоть, грубо разворачивая к себе и пихая в руки сверток из его куртки, где животное подергивает ушами.
– Привет, зверюга, – пробормотала я, приподнимая его в руках и заглядывая внутрь, чтобы рассмотреть его. Светло-серый, с большими черными глазами и забавно дергающимися усами, которые коснулись моей ладони, когда я протянула ее к нему.
….заведи себе компаньона. Нет, мистер П не подходит, ты сама сказала, что он не подходит, а ты заведи того, кто подходит. Зверушку. Собаку, кошку, мышку, крысу, змею или паука – кого угодно, зоотерапия будет тоже тебе помогать. Эва, это не конец света, многие люди с этим живут, просто тебе надо научиться забывать об этом, нельзя все время о нем думать, возвращаться к нему мыслями и убиваться. Надо просто…
Просто
Просто
Просто
Как же меня бесит это ебанное просто!
Ничего не просто! Никогда не было, не будет ничего просто!
– Ты что, опять что-то приняла? – я почувствовала, как мне в висок прилетела пачка начатого бинта. Моргнув, я посмотрела на Криса, понимая, что он со мной говорил, пока я копалась в своих мозгах.
– Ага, – протянула я, неосознанно смотря на таблетки, что стояли у микроволновки. Это новые таблетки, которые я пью шесть дней, после того…припадка? Приступа? Неважно.
Крис бросил быстрый взгляд на таблетки. Я видела, как его глаза пробежались по названиям, как он быстро отвернулся и принялся снова копаться в аптечке, а я поняла, что он запомнил названия и узнает от чего они, для кого они.
Я прижала сверток к груди и уже посмотрела на Криса, чтобы спросить для чего аптечка, когда увидела на его толстовке кровь и порванный рукав.
Да, таблетки притупляют внимательность.
– Ты расскажешь, где его взял?
– Зачем? Ты сейчас под кайфом, смысл с тобой вообще говорить? Может, мне тебя в парк отвести и заставить там просидеть несколько часов, а?
– Я уже была там. – Ответила я, встречаясь с его злым, диким взглядом. – И я не под кайфом.
– Этот серый пробегал по чьей-то дорожке, собака за ним, я его схватил, и когда уворачивался от собаки, – он поморщился, когда поднес смоченный чем-то кусочек ваты к своей ране, – упал и порезался об гребанный забор.
Тяжело вздохнув, я закрыла дверь на кухне и положила сверток на пол, откуда сразу выполз кролик и медленно начал передвигаться по кухне, принюхиваясь, прислушиваясь, убеждаясь, что опасности нет.
Прям как я, когда вылезала из своего кокона.
– Заделался в герои? – спросила я, когда присела рядом с ним на стул, забирая у него вату, и сама начала протирать ее. По спертому запаху спирта, поняла, что это дезинфектор.
– Не хотел быть свидетелем, как из него сделают рагу, – Шистад снова морщится, отведя взгляд в сторону, чтобы я этого не видела, и его глаза приковываются к кролику, который уже чуть увереннее расхаживал по кухне, – он показался мне милым.
– На тебя не похоже, – пробурчала я, протирая рану, уже другим кусочком ваты.
– Будто ты знаешь меня.
– Ты прав.
– Что?
– Ты прав, Крис. – Произнесла я более уверенно, смотря ему в глаза, которые с опасным огоньком вглядывались в мое посеревшее за неделю лицо. – Я не знаю тебя вообще. Может быть, я была чуть ближе, чем другие, но я все равно тебя не знаю.
– Собираешься нести всякую сопливую белиберду? – усмехнулся он, кривя свои губы, снова отводя взгляд в сторону. – Тогда я пас.
– Давно стал бояться правды? – мой голос задрожал, предательски задрожал, я не успела, точнее, не сумела сдержать себя и эмоции, которые предательски начали наполнять меня: затапливая, заглушая, убивая. – Все, молчи, не хочу говорить. Просто молчи.
Убрав использованные кусочки ваты в сторону, я начала обрабатывать руку и накладывать повязку, и когда пальцы медленно касались его, у меня внутри все трепетало. Это было не желание, не страсть, не похоть, это была…надежда?
Надежда на что? Что я смогу справиться с мыслями, от которых чуть не загнулась за полгода? Что смогу терпеть такое всю жизнь? Это ведь мучения. Дикие мучения, которые я не вынесу, я не смогу. Я сломаюсь.
Ты и так сломана
Ты испортила себе жизнь, заигравшись в узнавашку себя. Тупая дура! Или тупая шлюха? Как тебя лучше называть?
Этот голос, мерзкий голос, снова был в моей голове, и пустота, которая всегда была внутри. Эта дыра, которая отказывалась питаться горем и отчаяньем все это время, сейчас высасывала надежду, которую я пыталась себе придумать. Придумать, чтобы захотеть жить, придумать, чтобы захотеть дышать.
Придумать
Придумать
Придумать
Я закрыла глаза, сильно зажмуриваясь, и почувствовала, как слеза скатилась по моей щеке, оставляя влажную, сырую дорожку на коже, которую я не смогла смахнуть.
В груди что-то распалялось. Что-то не понятное, тяжелое наполняло мою грудь, сжимая все внутренности в кучу, заставляя меня порывисто дышать.
Опустив голову, я спрятала свои слезы, свой страх, свое бессилие и гнев от него. От него.
От того, на которого мне должно быть плевать, от которого пора избавиться, от которого я не в силах сама отказаться, от того, кто должен сам уйти. Должен сам уйти.
Руки мои что-то делали, когда мой мозг боролся, он пытался защититься от того, что падало мне на плечи, он хотел отбиваться от всего этого, оградить меня, но пока проигрывал. Я проигрывала снова, снова и снова, давая волю чувствам, заведомо зная, что они погубят меня. Заведомо прописывала себе гребанный приго…
Эва заткнись! Просто заткнись! Хватит нести ахинею! Хватит строить из себя жертву! Давай, вставай, двигайся! Иди вперёд, дерись за свое будущее! Хренова ты слабачка! Сдавшаяся без борьбы на первой же ступени трудностей! Сла-бач-ка! Хренова слабачка! Ты права, загнешься на первом повороте жизни, которая скоро начнется! Вставай! Борись за свое счастье! Борись!
Вот я сидела на стуле, заклеивала рану Криса, старательно пряча слезы от него, вот я согнулась, вот я начала дрожать, как осиновый лист на ветру, слушая дикий визг о помощи в своей голове. Чужой голос заставлял, просил ее бороться за то, чего она хотела! Чужой голос придавал мне больше сил, чем свой собственный! Чужой, не мой!
– Не уходи… – мой голос дрогнул, когда я сильнее ссутулилась, а рука Криса напряглась. Сделав глубокий вдох, я подняла глаза и встретилась с его глазами, которые… Нет, мне плевать, что в его глазах, плевать, что он подумает обо мне. Плевать! Плевать! – Не уходи, пожалуйста, не уходи. П-пожалуйста, н-не уходи…
Вся картинка смазывалась, превращаясь в мокрое пятно перед глазами, в котором было сложно что-то разглядеть, оставалось, только чувствовать. Чувствовать, как рука легла мне на лицо, как большим пальцем он стер пару слезинок, как его ладонь мягко легла на затылок, медленно перебирая волосы, как он, слегка толкнув меня вперед, притянул к себе, пряча меня у себя на груди.
Я почувствовала его тепло, его запах, его самого, и от этого слез стало больше. Я рыдала у него на груди так, будто не плакала все это время, когда заточила себя в своем доме, будто погребая заживо под пеплом рухнувших мечтаний.
– Пожалуйста, – говорила я между всхлипами, прижимаясь сильнее к его груди, впитывая в себя его спокойствие, его тепло, его самого, впитывая в каждую клеточку. – Не уходи, пожалуйста, не уходи…
– Хорошо, – прошептал он так тихо, что за своими всхлипами я еле расслышала его голос. Он прижался щекой к моей макушке и нежно поглаживал меня по спине, давая мне выплакаться у него на груди, давая мне освобождение, которого я так долго жду. – Тш-ш, Эва, тш-ш.
Нет! Уходи, Крис уходи! Я не смогу сдержать свое слово! Я просто не смогу сдержаться и отпустить тебя, освободить от себя, Крис, пожалуйста… Крис…
Я знаю, почему ты был мне нужен. Знаю, почему только с тобой я не притворялась, почему только ты выводил меня на чувства, которые начали покидать меня.
Ты ничего от меня не хотел, ничего от меня не ждал, тебе было достаточно того, что я рядом, так же, как этого было достаточно мне.
Я от тебя ничего не жду, понимая, кто ты есть, так же, как ты понимаешь кто я и так же ничего не ждешь.
Нам просто достаточно быть рядом и все.
Я поняла, почему ты мне нужен, и это не даст мне сил освободить тебя.
Я не смогу, потому что ты нужен мне полностью, совсем своим дерьмом, ты нужен мне! Нужен мне! И я добьюсь этого. Идиотка, если верю в это, но лучше так, чем я буду умирать в своей скорлупе!
Я добьюсь.
***
– Идем в душ, – прошептал он мне на ухо, нежно касаясь его губами.
– Я боюсь, – ответила я, заглушая свой голос в его груди, уткнувшись лицом в его кожу, впитывая в себя его жар, который согревал меня изнутри.
Не знаю, сколько мы вчера просидели на кухне, пока я плакала, а он утешал меня, а кролик поедал бумажный пакет, который откуда-то вывалился, об этом я узнала утром, когда пошла принимать лекарства. Но это было долго, потом как в калейдоскопе: мы стоим у стола, он меня обнимает, я трясусь в его руках. Бам, и мы в комнате, он помогает мне снять одежду, потом раздевается сам. Бам, мы уже в кровати, он спит, прижимая меня к себе, и не отпускает, когда я хочу встать и пойти на кухню. Я вылезла и приняла лекарства, сразу написав Шепарду, что сегодня сеанс отменяется, и я пока ждала ответа от него.
– Завтра репетиция, – сказал он, проводя пальцами по моей шее, медленно спускаясь на ключицы и ниже к ложбинке груди, – тебе все равно придется туда идти.
Ему не нужно было объяснять, почему я боюсь туда идти, он все понял, и от того, что он понял, надежда, неожиданно зародившаяся в моей груди, расцвела еще больше, наполняя теплом мое сердце.
– Я помню.
– Хм, тебя в школе неделю не было, я не увер…
– Крис, я помню, что должна быть с тобой в субботу и воскресенье. – Я оторвалась от его груди и уставилась ему в глаза, в которых плясали чертята, только чуть спокойнее, чем обычно. – Я заболела, а не лишилась мозгов, и напоминания на телефоне есть, да и листовка лежит на кухне.
Да, я сказала ему, что заболела, но не сказала, чем именно, точнее, утаила, соврав, что простыла. Да и Шепард сказал, чтобы я пока полежала дома, хотя он говорил, чтобы на неделю легла в клинику. Но я отказалась, и он настоял тогда на домашнем режиме. И да, справка будет, и да, медсестра и директор узнают.
– Ну, я подумал, что все-таки лишилась мозгов, потому что не отвечала на звонки. Ты вообще его выключила! И как ты собралась получать уведомление с выключенным телефоном? Да и дверь не открывала, когда я приезжал и вся твоя банда.
– Ой, ты прям расстроился, что я тебя не впустила. – Скривилась я, откидываясь на спину и смотря в потолок. – Вчера же впустила.
– Я сам влез.
– А если бы окно было закрыто?
– Ты бы открыла, неужели меня раненого оставила бы на улице?
– Все может быть.
– Стерва.
– Мудак.
Я поворачиваю голову, и смотрю на него, от чего улыбка сама появляется на моих губах, потому что Крис по-теплому смотрел на меня, по-доброму мне улыбаясь.
– Идем в душ? – спросил он, скользя по мне взглядом, и я тут же повторила за ним, замечая кое-что под пледом, от чего у меня вырвался смешок.
– Вместе? – спросила я вместо ответа, поворачиваясь на бок и смотря ему уже в глаза.
– Можем по отдельности, просто рядышком, голышом посто…
Он не успел договорить, потому что он зажал нижнюю губу зубами, когда моя рука плавно провела по его выпуклости, которая стала тверже только от легкого касания моих рук. Я провела еще раз, вверх-вниз, смотря, как он закрывает глаза, сильно жмурясь, и сильнее закусывая губу, отчего мне захотелось его поцеловать и самой закусить ее, и провести по ней языком, чувствуя его учащенное дыхание.
– Идем. – Коротко ответила я, одергивая руку так же быстро, как и успела положить ее туда. Пока он ничего не сказал, я вскочила с кровати и отбежала к двери, стягивая на ходу футболку и откидывая ее в сторону.
Крис не заставил себя долго ждать, быстро оказавшись рядом со мной. Он с легкостью меня поднял, от чего я взвизгнула и шуганула кролика, который завалился в моих разбросанных вещах, и, закинув меня на плечо, вынес в коридор, крепко держа, чтобы не уронить, пока его грудь сотрясалась от смеха.
Резко открыв дверь ногой и оказавшись внутри, он поставил меня на пол, сразу бедрами прижимая меня к раковине.
Когда его выпуклость коснулась меня, мое тело сразу отозвалось, стягивая внизу живота сильный узел, от которого сводило ноги.
Протянув руки к джинсам Криса, быстро расстегнула их, резко стянула их вниз вместе с боксерами, наслаждаясь его резким вздохом, когда моя прохладная рука коснулась его горячей плоти, что начала слегка пульсировать от напряжения.
– Неделя, – прошипел он, сквозь сжатые зубы.
– Знаю, – ответила я сладким шепотом, дотягиваясь рукой до крана душа, и, когда вода побежала, Крис снова поднял меня на руки и быстро поставил под струи воды, содрогнувшись, когда холодная вода настигла его тело.
– Черт, – рявкнул он, поворачиваясь к кранам, усердно регулируя и выставляя оптимальную температуру для нас, не оставляя кран в покое, пока теплая вода не начала скользить по нашим оголённым телам, больше расслабляя их.
– Поиграем или сразу к делу? – шепчу я ему на ухо, когда он притягивает меня к себе, запуская пальцы мне в волосы, сжимая их в кулак и слегка оттягивая голову назад, открывая ему мою шею, к которой он сразу прикасается губами так сладко, так возбуждающе, так нужно. Языком проводит по моей коже, сначала едва касаемо кончиком, потом полностью, оставляя влажный поцелуй на шее, который тут же смывается под водой.
– Неделя, – бурчит он снова уже мне в губы, требовательно раскрывая мне рот своими губами, запуская свой язык. Сразу сладко стонет, когда я провожу своим языком по его нижней губе и прикусываю ее своими зубками.
– Тогда к делу, – шепчу я ему, обхватывая руками его шею и прижимаясь грудью к его, мокрой и горячей, которая вздымается от тяжелого дыхания, которое сдавило его легкие сейчас. Крис подхватывает меня за ягодицы и сразу прижимает к стене, сжимая мягкую плоть в руках, дожидаясь, когда я удобнее обхвачу его талию ногами, чтобы быть ближе к нему. Как можно ближе.
Когда я почувствовала его горячий, пульсирующий рядом с собой в опасной близости, легкий стон сорвался с моих губ, и сразу глубокий, гортанный вырвался, когда он резким толчком вошел в меня, вжимая буквально в стену, утыкаясь лицом мне в шею, которую опалял своим горячим дыханием и доводил до точки, когда жадно всасывал в себя, оставляя красные следы.
– Эва, – шепчет он мне на ухо, глубже входя в меня, быстро и глубоко. Неделя – это слишком долго для него, чтобы просто так давать себе играть. Нам нужно расслабление, чтобы нас отпустили прошедшие тяжелые дни, чтобы с легкой затуманенной головой мы могли уже играть друг с другом, делая, что хотим, как хотим и где хотим. – Эва.
– Знаю, – говорю я ему в ответ, когда мне удаётся сдержать стон, ненадолго, но удается. Он шепчет мое имя, предупреждая, что не сможет долго, потому что ему нужна хренова разрядка, как и мне. – Давай, ах, Крис!
Он начал входить во всю длину, быстрыми толчками, с каждым разом ускоряя темп, вжимая и вжимая меня в эту гребанную стенку. Он целовал меня, лепетал несуразицу на ухо, то восхваляя, то ругая за ожидание, то нес полный бред, который только приходил ему в голову. Я слушала, улыбалась и радовалась ему и всему, что происходит.
Я чувствую.
Я дышу и мне хорошо.
– Крис, – почти кричу, когда чувствую свой конец, до которого он успел меня довести. Он замер и начал двигаться теперь медленно. Медленные глубокие толчки начали доводить меня до отупленного наслаждения, экстаза, который ослеплял. Я сильнее вцепилась пальцами в его плечи, ближе прижимая ногами.
Он сделал быстрый выпад, и я вскрикнув от наслаждения, что огромной волной затопила меня, сильнее сжала его плечи, не понимая, что оставляю слишком глубокие вмятины на его коже, что ему, возможно, больно. Все эти мысли появится потом, а пока я чувствовала, как он кончил, почти рыча мне в шею, тут же покрывая кожу поцелуями и плавно переходя на губы, которые тут же отозвались ему навстречу, встречая его радостным стонами.
– Это было… – я сбивчиво говорила, вдруг осознав, что ни разу не говорила Крису, как мне это нравится, я ни разу ничего не говорила ему об этом. Казалось, что ему достаточно моей реакции, но сейчас мне хотелось, чтобы он услышал это не только со стонов, – было…
– Знаю, – ответил он, снова впиваясь мне в губы глубоким, неторопливым поцелуем, пока его руки опускали меня на ноги. Его руки мягко взяли мое лицо, и поцелуй стал еще более глубоким, еще более…нежным? – Я того же мнения. Еще раз посмеешь игнорировать меня неделю или хотя бы день, ты пожалеешь, что со мной связалась, поняла, Мун?
– Ага, – ответила я, чувствуя, как его губы расплылись в улыбке, не отрываясь от моих губ. – Потрешь мне спинку?
– Боже, Эва, – он оторвался от моих губ и сердито уставился мне в глаза, привычным движением касаясь кончиком языка уголка своих губ, – я думал, ты сначала потрешь мне?
Мы смотрели друг другу в глаза, долго смотрели, пока широкая улыбка не легла на губы Криса, открытая, счастливая, и такая же не передалась мне. Мы не прыснули смехом, держась друг за друга, чтобы не грохнуться в этой ванной.
О да, мы точно друг друга стоим!
Комментарий к I just can’t control myself, oh
Я просто не в состоянии себя контролировать
========== They want more? Well I’ll give’em more, oh!) ==========
Пятница. 12.14
– Эва, – недовольно протянул Крис, убирая руки в карманы, и в тысячный раз проходит рядом со мной, нервно вздыхая, – выбери уже что-нибудь!
– Я выбираю, не мешай! – буркнула я, снова все перекладывая, не в силах выбрать вещь.
– Ты уже тридцать пять минут зависла над гребанной клеткой. – Он устало потер глаза и, оперевшись рукой в стеллаж, недовольно буравил меня взглядом. – Бери зеленую.
– Цвет противный.
– Хорошо, возьми красную.
– Пахнет странно, ему не понравится.
– Бери розовую!
– Он мальчик! – Герой оказался мальчиком, мы с утра уже успели это проверить, гугл в помощь, как говорится. Правда, Герой не был рад осмотру, и мы битый час ловили его по дому, чтобы определить, какого он же пола. – И вообще это мой Герой, так что мне решать, какая клетка у него будет, твой голос не учитывается, сам в этом виноват.
– Только потому что я отказался убирать за ним? – он состроил недоуменную мину и покачал головой, потирая рукой шею. – Я же согласился привозить корм и брать его, если ты будешь уезжать.
Про свой переезд я еще не сообщила, потому что уверенность меня покинула. Все казалось таким непонятным и далеким и казалось, что я решу все позже, когда будет настроение или желание, зачем его сейчас огорчать или радовать раньше времени? Все еще может изменится.
– Вы точно кролика обсуждаете? —усмехнулась стоящая рядом с нами продавщица, которая помогала нам выбирать корм, а теперь помогала выбирать клетку. Ну, как помогала, просто стояла и наблюдала за нами в нетерпении, когда мы, точнее я, выберу уже все, что мне надо, и она опять сможет засесть за свои сериалы. – Вы будто ребенка поделили, хм, молодёжь такая интересная.
– Кролик тоже ответственность. – Глухо отозвалась я, выбирая зеленую клетку, и мне показалось, что Крис облегченно взвыл, выхватывая у меня клетку из рук и почти бегом побежал на кассу. – Стой, а сено?
– Боже мой! – да, Крис уже пожалел, что согласился сходить со мной в зоомагазин.
Пятница 12.30
– Мы с тобой так и не сходили в четверг никуда, – вдруг вспомнила я, делая глоток своего горячего шоколада с большой порцией сахарного сиропа, который заказала по старой памяти? В силу старой привычки? Плевать, я заказала напиток и наслаждалась им не как обычно, но все равно получала удовольствие.
– Потому что кое-кто прогулял школу, отключил телефон, – Крис оторвал взгляд от аквариума за моей спиной и медленно перевел взгляд на меня, приподнимая бровь. – Не открывал дверь.
– Кое-кто меня нахрен послал. – Напомнила я ему его старые слова, отвернувшись к окну и наблюдая за людьми, ходящими по своим делам и не замечавшие моего невнимательного наблюдения за ними. Вот идешь по улице, думаешь, что тебя никто не видит, никто не обращает на тебя внимание, а на самом деле сижу я и смотрю за тобой, и отмечаю, что этот расстроен, и становится интересно почему, или ты очень счастлив, и я радуюсь с тобой.
Всегда есть тот, кто наблюдает.
– Ну, после всего этого, естественно. – Я перевела взгляд на Криса, понимая, что снова задумалась, и, надеясь, что он до этого ничего важного не сказал, когда я не услышала его. – Ладно, с тебя ужин.
– Ты итак у меня вечно ешь. – Запротестовала я, делая еще глоток напитка, крепко обхватив чашку пальцами, буравя недовольным взглядом Криса, стараясь отгородиться от того, что сейчас яростно пыталось пробить мою защиту. Держи себя в руках, ты сможешь, ты сильная, Эва! – Твоя очередь угощать.
– Серьёзно? – он уставился на меня, вопросительно подняв брови, и в глазах пробежала тень, которая быстро исчезла. – Ты мне еще долго за неделю расплачиваться будешь, ясно?
– Я… – ничего не ответила, а лишь откусила печеньку и медленно жевала ее, отвернувшись к окну, в котором теперь видела свое отражение, свое лицо, которое не казалось уже болезненно серым, глаза не были тусклыми, они горели не как у здорового человека, а по-другому.
За ночь я, конечно, не превратилась в принцессу, но стала выглядеть чуть лучше, когда выспалась. Это хорошо. Но чувствовала ли я так же себя? Чувствовала ли себя более «здоровой»? Я не знаю, все было сумбурно, запутано и скомкано, что я не стала ничего разбирать, а просто затолкала на дальнюю полку, иногда подпихивая ногой, когда это все собиралось вывалиться.
Но все было не страшно, пока он рядом. Я смогу это спрятать или не обращать внимания, пока Крис рядом. Он вселял какую-то слепую и глупую уверенность, от которой щемило сердце и отчего хотелось улыбаться.
Я больна.
Я совершенноточнопредельно больна.
– Что ты там опять зависла, а? – Я моргнула и снова перевела взгляд на Криса, который уже почти доел свой кусок торта и лениво размазывал крем по тарелке.
– После таблеток немного в прострации. – Ответила я, ужимисто улыбаясь. Хорошо, что я придумала эту байку с простудой и могу честно при нем говорить о своем физическом состоянии. Плохо спала, потому что было плохо, и о том, что я немного зависаю или засыпаю, потому что принимаю сильные таблетки, ага, от простуды.
– И долго тебе еще их принимать?
– Как врач скажет, – я пожала плечами и снова откусила шоколадную печеньку, запивая своим чересчур сладким напитком. Совсем как раньше. – Не переживай, завтра и послезавтра буду вести себя достойно. И не усну, пока ты будешь играть.
– Стоя не уснешь.
– Прости?
– Ты будешь за кулисами со мной. – Коротко пояснил он, языком слизывая шоколадный крем с губ.
– А зачем тогда платье? – спросила я, даже не стараясь скрыть, что я уставилась ему на рот, где в уголках еще был шоколад. Безумная мысль закралась мне в голову.
– После будет что-то вроде авто-пати, а уж там веди себя дост…
Я не дала ему договорить, прервав его речь одним поцелуем. Быстро поднявшись на ногах, я уперлась руками в стол и подалась вперед, впиваясь в губы Криса, которые от неожиданности не сразу ответили мне легким (по нашим с ним меркам) поцелуем, проводя языком по его губе, захватывая уголки. Когда я почувствовала вкус шоколада на языке, я вернулась на место так же быстро, как и встала.
