Текст книги "Gimme More: Крис и Эва (СИ)"
Автор книги: Silin Ji
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)
– Он не любит тебя!
– Я этого и не прошу, идиот! – закричала я, делая шаг назад. – Мне достаточно того, что Крис просто рядом. Я ухожу, Юнас.
– Стой, подожди! – Юнас снова сжал меня за локоть и пытался прижать к себе, но меня дернула чужая руку, одёргивая назад. Я со страхом подумала, что это был Крис, и мое сердце пропустило удар, драки еще не хватало в школе!
– Стой, парень, – я облегченно выдохнула, когда увидела перед собой высокую фигуру Уильяма, и сразу оглянулась, нет ли Криса поблизости. – Он в классе, не беспокойся.
– Хорошо, – тихо ответила я, становясь рядом с парнем.
– Юнас, я разочарован. Эва, без обид, но я думал, что так вести себя будешь ты. – Уильям приложил руку к сердцу и, глянув в мою сторону, грустно улыбнулся, и, снова повернувшись к Юнасу, пригвоздил его к месту одним взглядом. – Я ничего не скажу Крису, потому что тот явно не очень обрадуется подобному, но я буду следить за ней, и если снова увижу что-то подобное, кудрявый, то ты сам увидишь, какой на самом деле Шистад конченный, ты понял?
– Да пошли вы! – зашипел Юнас, растолкав нас плечами, он вернулся в школу, громко хлопнув дверью. Я расслабленно выдохнула и посмотрела на Уильяма, который с грустной улыбкой смотрел на меня.
– Сегодня впервые слышал, чтобы Криса защищали тем, что он мудак. – Произнося это, он нахмурился, поняв, что сморозил какую-то ерунду.
– Я просто сказала правду, – ответила я пожав плечами. – Наверное, скажу клише, но я не такая глупая девчонка, которая смотрит на все через розовые очки, я не строю глупых иллюзий и прекрасно знаю, на что иду.
– То есть не Ибен?
– Она такая? Никогда бы так не сказала.
– Она начала встречаться с ним, потому что любила, да и он вроде любил ее, хотя черт знает, что у того придурка в голове. – Он покачал головой и, засунув руки в карманы, сделал шаг к школе, убедившись, что я иду за ним. – Она собиралась его изменить или верила, что он сам поменяется. Не знаю, как вы сами это называете, но я не вижу особых изменений в нем, хотя вы сколько уже вместе?
– Месяц, наверное, – ответила я, быстро прикинув, когда началась эта игра. – Мне не надо его переделывать, просто он знает, что будет, если он, скажем так, накосячит.
– Хм, он долго держится, – Уильям сощурился, явно что-то вспоминая, – а та вечеринка, когда он пытался двух девок снять…
– Скажем так, на том примере я продемонстрировала, что будет, если он нарушит правила. Не спрашивай, что за метод, тебе такой не подойдет, – быстро ответила я, криво улыбнувшись.
– Это точно. И, Эва, это хорошо, что ты не строишь иллюзий. – Уильям снова улыбнулся и, похлопав меня по плечу, как своего парня, вернулся в школу, оставляя меня одну с мыслью, что я чего-то не знаю.
Выяснять я не буду, ведь и Крис не знает чего-то обо мне.
1:1
========== А new beginning ==========
Поскольку это не конец света,
Я посылаю тебе любовь.
Это любовь не героя —
Вот почему, боюсь, её будет недостаточно…
Hero-Nickelback (послушай меня, читая это ♥)
– Ай, – воскликнул Крис, отвлекая меня от книги в руках. – Это твоя благодарность? Знал – оставил бы тебя на рагу.
– Ты бы еще уши ему в трубочку свернул, – пробурчала я, забирая из его рук несчастного Героя, которого оставила, как оказалось, глупому ребенку, пока делала идиотскую тригонометрию. И нафига я вообще выбирала этот предмет, если ни черта не понимаю?
Пока я была занята глупостями, как выразился Шистад, он решил поиграть с Героем и, видимо, хотел узнать, насколько гибкие уши у кролика. Тот выдержал пару сгибаний, а потом показал свои маленькие, но все же зубки, цапнув его палец.
– Мне скучно, – простонал Крис, наваливаясь на стол и порываясь вырвать у меня книгу из рук, за что получил пинок под столом.
– Ты понимаешь, что у меня очень хреновые оценки и исправить я могу их только на контрольной? – спросила я, бросив в него недовольный взгляд, на что он закатил глаза и встал из-за стола, отправляясь на кухню. – Поэтому, если не хочешь, чтобы я осталась на второй год, просьба пока не отвлекать. Тем более я предупреждала, что буду заниматься, ты же сам пришел!
– Я думал передумаешь, – ответил Крис, вернувшийся в гостиную со стаканом сока в руках, хотя на прошлой неделе уверял, что терпеть не может мультифрукт. – Ладно, я сомневался, что ты говоришь серьезно, так пойдет?
– Ага, – протянула я, выписывая в тетрадь еще одну формулу и снова проклиная тот день, когда я решила, что этот предмет будет забавным для разнообразия. – Черт, в следующем году я буду обходить этот хренов предмет тремя дорогами, не дай Бог, еще раз попасться на удочку…
Я не договорила и прикусила язык, поздно вспомнив, за кем побежала на этот хренов предмет.
Юнас, чертов идиот, надеюсь, ты сейчас что-нибудь ешь и, начав икать, просто подавишься, а затем будешь корчиться в муках, тупой ты засранец!
И после этого у меня сразу отпало желание дальше заниматься предметом, который вообще не понимаю и который мой мозг отказывался воспринимать серьезно, да и вообще воспринимать.
– Ты уже закончила? – с некоторой надеждой спросил Крис, не отходя от стола и с интересом наблюдая за мной.
– История, – коротко ответила я, вытягивая еще одну книгу из рюкзака, горестно вздыхая. Мне немного стыдно, что я запустила этот предмет, ведь раньше он был моим любимым! Но если сравнивать общую таблицу, то с этим предмет, в сравнении с другими, у меня все очень даже хорошо, если не брать в расчет, что раньше было намного лучше. – Но можно сделать перерыв, нальешь чаю?
– Эва!
– Крис! – протянула я, устало закрывала глаза рукой. – Я устала, давай-давай, я никому не расскажу, что ты налил уставшей девчонке чаю, чтобы она собрала свои мозги в кучу!
– Чтоб тебя, – буркнул он, хотя я увидела, как дернулись его уголки губ, но сдержался и не рассмеялся.
– И я тебя, – ответила я ему, положив голову на стол, тяжело вздыхая. – У меня гребанный месяц, чтобы привести в порядок свои оценки. Месяц! Боже, я не справлюсь, это ужасно, я должна, черт возьми, хотя бы попытаться. Что сложного, да? Прочитала, запомнила, ответила и получила хорошую оценку. Боже, если было бы все так легко, как кажется, я бы давно была отличницей. Вот почему я не выбрала предметы, как у Исаака, а? Надо было все его предметы брать, он бы меня не бросил, он ведь мой друг.
– Ты в курсе, что меня не было в комнате и ты разговаривала с пустой комнатой?
– Я устала сегодня, – выдохнула я, вставая из-за стола, обходя мешающие препятствия, дошла до Криса и просто уткнулась лбом в его плечо, еще раз вздыхая. – Это был дебильный день, это было понятно еще вчера, но я не ожидала, что все будет так сложно.
– Ты про свою выходку? – спросил Крис, погладив меня по голове.
– Нашу! – поправила я, оторвавшись от его плеча, чтобы бросить гневный взгляд в самодовольного индюка. – Ты спровоцировал, я сделала, это наша выходка, и нет, не про нее. Да учителя замучили: «Эва, осталось два месяца. Эва, у тебя плохие результаты. Эва, если не хочешь попасть в летнюю школу, ты должна получить высокие баллы на контрольных». И так весь день, хоть бы кто-нибудь подбодрил, нет же, все пытались в дерьме утопить. Ненавижу школу.
– Хм, вот когда будешь в выпускном, вот тогда только ощутишь, что значит быть утопленным в дерьме. Так что хватит ныть и пускать слюни мне в плечо, пей свой чай и пошли что-нибудь поделаем.
– Идиот, – буркнула, двинув его в плечо, резко отворачиваясь от него, садясь на ближайший стул, притягивая к себе чашку горячего чая на столе. – Когда у тебя в очередной раз не будет получаться вариант, ты не приходи и не ной, понял? Я тебя сразу за дверь выставлю.
– Ой, было дело один раз.
– Хм, редко да метко, слышал такое. Ты мне час выносил мозг своими тупыми уравнениями и задачами!
– Пей свой чай молча, – сказал Крис, слегка пихнув меня в плечо и садясь на против. – Поездка в выходные, ты вещи собрала?
– Ага.
– Эва, я был в твоей комнате, и ты даже не прикасалась к сумке.
– Еще целых пять дней, соберу я ее! Не дави на меня.
– Спорим, что ты не соберешь ее вовремя и будешь в последний день быстро закидывать?
– Хватит, мы с тобой уже доспорились, – ответила я, закусив нижнюю губу, почему-то мы стали забывать, благодаря чему или из-за чего вот так вот сидим с ним у меня на кухне и пьем чай.
– Ой, будто тебе это не нравится, – усмехнулся Крис, откидываясь на спинку стула. – Получилось все довольно интересно и в нашем стиле, наверное.
– В стиле полных психов, – хмыкнула я, делая большой глоток чая. – Кстати, о психах, Юнас сегодня какую-то хрень вытворил.
– Кудрявый?
– Просил, скажем так, меня вернуться, типа я порчу свою жизнь, а с ним было лучше.
– И что ты ответила? – настороженно спросил Крис, будто боялся услышать ответа.
На самом деле я размышляла, стоит ли Крису знать об этом разговоре или нет? С одной стороны это его вообще не касалось, а с другой – смысл скрывать? Я почему-то уверена, что Юнас еще что-нибудь натворит, и разумнее было бы поставить Шистада в известность.
Я не дура, не буду упоминать про хватание за руки и так далее, драк нам по прежнему все еще не нужно.
– Что не люблю его, – ответила я быстро, поняв, что молчание затянулось, и Крис как-то помрачнел, пока я не отвечала. – Таблетки еще тормозят меня, я предупреждала.
– И зачем ты мне это рассказала? – спросил он, и я скрипя сердцем заметила, что его руки сжались, и, возможно, испытала легкое сожаление, что открыла свой рот и рассказала об этом.
– Просто поделилась тем, как прошел мой день. – Сказала я, пожимая плечами, будто ничего серьезного не произошло. – Это было странно, если честно, не думала, что Юнас будет вот так вот бегать за мной, хм, но в другом я убедилась точно, кажется, он не очень понял причину, по которой мы расстались. Он такой подлетает и говорит: «Эй, со мной тебе было лучше, со мной ты не была такой». Естественно я не была, ты, придурок, мне рта не давал раскрыть! Чёрт, надо было ему так сказать, хотя мой ответ все же был хорошим, грубым, но понятным.
– А я все думал, расскажешь мне об этом или нет, – Крис перевел взгляд с окна на меня и, заметив мой непонимающий вид, ухмыльнулся уголком губ, и почти съедал меня своим взглядом. – Ты же в курсе, что слухи быстро распространяются, да?
– Не думала, что настолько, – пролепетала я, растеряно смотря на кролика, который, встав на задние лапки, явно просился на руки. Не спеша поставив чашку на стол, я подняла кролика и зарылась лицом в его мягкий мех, поглаживая его за ушками.
– Если бы не поцелуй в столовой, это, может быть, прошло бы незамеченным, но не сегодня. А так сегодня пол школы, если не вся, в курсе, что я побывал у тебя между ног.
– Фу, как грубо! – скривилась я, бросив на него презрительный взгляд. – И как много ты знаешь? Точнее, как много знает вся школа?
– Достаточно, – ответил он, хитро улыбаясь, – мне достаточно известно.
– А что если я не рассказала бы тебе? – возможно, этот вопрос ненужный и лишний, но я почему-то перестала заморачиваться на тему «стоит – не стоит». Я задаю вопрос, Крис если хочет, отвечает, нет – я не заставляю.
– Я не видел причин, по которым ты не могла мне этого рассказать, – ответил он прямо, смотря мне в глаза, – разве что ты упустила часть про хватания рук, чтобы кое-кто не вспылил и кое-кому не засунул эти руки в одно место по самое горло.
– Боже, у нас не школа, а место для подготовки шпионов! Это-то откуда всем известно?
– Ну, одни слышали, другие в окно видели.
– Пиздец, – ухмыльнулась, пугаясь тому, что в нашей школе ничему не скрыться, и мне стало страшно от мысли, что история моей болезни начнет гулять по школе, и так же будет обмусолена каждым грязным словом. – Надо взять за правило не выяснять отношения в этом проклятом месте.
– Тогда будет скучно туда ходить, знаешь ли. – Он замолчал и отвернулся в окно, закусив нижнюю губу, нервно ее пожевывал, и я насторожилась, сейчас меня будут сбивать наповал, потому что Крис делал этот неосмысленно, всегда перед тем, как выдать что-нибудь, что явно поставит меня в ступор. – Раз уж мы делимся всем, что придет только в наши головы, то я тоже скажу, только давай без визгов и писков, хорошо?
– Вот сейчас как возьму и вылью на голову тебе этот чай! – процедила я сквозь сжатые зубы. – Я хоть раз так себя вела? Бесишь.
– Так вот, – продолжил он, улыбнувшись, но все так же не смотря мне в глаза, – мне в некотором смысле, наверное, льстит, что ты мне это рассказала, и испытываю странное спокойствие от того, что тебе достаточно того, что я рядом, и, возможно, что-то еще.
Ступор.
Опять гребанный ступор.
– Я перестала верить в истории со счастливым концом, – призналась я ему, опустив взгляд на кролика, который подергивал ушками и щекотал мне ладонь своими усиками, – и, наверное, отношения с Юнасом немного повредили мой жесткий диск, сбои до сих пор наблюдаются. Сначала я думала, что отношения должны быть серьезными, то есть с большими планами на будущее, где вы вместе все расписываете, или вообще не должно быть отношений, а потом я передумала. Меня заставили передумать. Быстро, резко и бесповоротно. То, что мы с тобой затеяли, было ведь просто фарсом, так ведь? Если бы ты правда этого не хотел, я ведь бы не заставила тебя ничего сделать, так ведь?
– Игра переросла саму себя, – ответил он глухо и отстранено.
Я боялась поднять глаза и посмотреть на него, потому мне не нравилось, какую тему мы затронули, потому что если мы сейчас озвучим это все, то шаг назад уже не сделаем, потому сзади пропасть.
Да, недавно мне захотелось, чтобы он признал это, чтобы сказал это вслух, чтобы не одной мне казалось, что что-то появилось, но сейчас я понимаю, что, озвучив это, мы можем стеснить друг друга, ведь можно будет двигаться вперед или просто закончить на месте, ибо просто секс уже не получится.
Отношения не нужны ему, он заканчивает школу, и я не знаю, что он собирается делать. Может быть, он к черту уедет отсюда учиться куда-угодно, я не знаю этого. И отношения не нужны мне, я не способна к ним сейчас, да и потому, что я сама вешу в подвешенном состоянии, ведь чаши весов каждый день тянут в разные стороны, сегодня перевешивает решение остаться, завтра – что я немедленно собираю вещи и уезжаю.
– Сложно говорить, подбирать правильные слова, чтобы было, как есть, а не звучало пустой двусмысленностью, – тихо сказала я, все еще боясь поднять глаза. Я не знаю, чего боялась, того что он сейчас скажет, а гори оно все синим пламенем, я ухожу? Нет, потому что переживу, будет некоторый дискомфорт от того, что мне придется с кошмарами справляться самой, но не более, потому что я просто вернусь в прежний вакуум, из которого ему удается меня вытягивать каким-то образом. Мир не перевернется, все просто вернется на свои места, где он будет так же шляться по вечеринкам и спать с двумя девушками одновременно, а я буду притворяться, что все в порядке, и лечить свою депрессию.
– Давай тогда говорить прямо, – от его голоса у меня внутри все сжалось, и я подняла взгляда встретившись с его непроницаемым взглядом, сначала мне показалось, что я забуду, как дышать, или сердце пропустит пару ударов, но нет, все осталось как было. –Здоровыми отношениями наши недоотношения тяжело назвать, хотя отдаленно они очень даже похожи, ведь так? Не будем врать, а просто признаем, что между нами есть какие-то чувства: не похоть, не страсть, а что-то другое, что мешает мне встать и уйти, хотя я могу это сделать в любой момент, а тебе вернуться к Юнасу и вернуть свою жизнь в прошлый баланс, что ты можешь сделать с легкостью, просто позвонив этому кудрявому идиоту. Но ни ты, ни я так не сделаем. Почему?
– Потому что нас устраивает, что мы есть друг у друга.
– Возможно, это перерастет во что-то большее, возможно, это закончится завтра, когда я увижу твой вид, когда проснусь и ужаснусь, или ты вдруг поймешь, что я нормальный парень, а не мудак, каким ты пытаешься меня выставить.
– Ты правда мудак, Крис, – усмехнулась я, не отводя от него взгляда.
– Эва, ты поняла мою мысль, можешь не перебивать, потому что, если я сейчас, блять, взбешусь и мы закроем тему, я в жизни к ней больше не вернусь, а тебе скажу, что такого не было, и мы пойдем в спальню, ясно?
– Я поняла тебя, Крис, – ответила я легко ему улыбаясь, – кажется, поняла. Значит, открыли новый вид отношений?
– Ага, – ответил он, и теперь его голос звучал облегченно, будто он скинул тяжелый камень с плеч, и я его понимаю, потому в некотором плане мне полегчало, чуть-чуть трясет и ладони вспотели, но полегчало. – Недоотношения – наш с тобой особый вид, Мун.
– Это немного странно, если честно.
– Согласен.
– Хм, но мне нравится.
– Согласен. Если ты еще хочешь позаниматься историей, могу помочь с изучением одной темы, – Шистад поддался вперед, протягивая руку и медленно проводя ею по моей щеке, аккуратно взял мой подбородок и слегка потянул на себя, заставляя меня поддаться вперед так близко, что я могла ощущать его дыхание на свои губах и чувствовать его шепот всем своим телом, от чего мурашки бежали по телу.
– И какой? – голос звучал хрипло, но не из-за ночных припадков, а от желания, что уже клубком связывалось внутри, оттягивая все назад и заставляя меня чуть ли не ерзать на стуле.
– Древнеиндийский трактат, – ответил он, улыбаясь, и я улыбнулась ему в ответ, закусив нижнюю губу, неотрывно смотря в его глаза, которые так же смотрели на меня, разве что иногда опускаясь ниже и замирая на моих губах, – посвященный теме камы, могу провести даже практический урок.
– О да, учитель, – выдохнула я ему в губы, до которых оставались миллиметры, и, когда я припала к ним в сладком поцелуе, я чувствовала, как наши улыбки смешивались, превращаясь в нечто тягучее, что доставляло некоторый сплошной кайф нам двоим.
– Думаю, у меня способная ученица, – ответил он, когда оторвался от меня, чтобы выйти из-за стола.
Кто сказал, что история не может иметь практической части, тот дурак!
========== My confession ==========
Ночной Осло, оказывается, не такой печальный, не такой убитый, не такой мертвый – он живой.
Ночной Осло живее всех живых, в том числе и меня.
Огни, звуки, движение – этим всем наполнен этот город. Когда-то мне казалось, что подобные ночные пейзажи навевают скуку, грусть, апатию, но сейчас я в корне поменяла мнение. В очередной раз.
Такой вид не убивает, он успокаивает и дает надежду, что в этом городе все-таки есть место для тебя. Может быть, ты его еще не нашел, а может быть, ты уже на своем, просто этого пока не понимаешь.
– На своем ли я? – тихо спрашиваю, хотя прекрасно понимаю, что мне никто не ответит. Город слишком большой, чтобы меня услышать, а на этой крыше я одна сижу, свесив ноги за ограду и небрежно болтаю им.
Идиотка! – сказали бы другие, посмотрев сверху вниз, насчитывая пять этажей в здании.
Возможно! – сказала бы, легко им улыбаясь в ответ, помахивая ногой сверху.
Я сбежала из дома, предчувствуя свой срыв, который не смогла бы остановить, находясь в своей идиотской крепости. Мне нужен был свежий воздух. Необходимо было почувствовать жизнь рядом с собой, чтобы я не лишилась рассудка, который и так висит на волоске.
Что меня вывело?
Нежданный звонок от того, кого я уже больше не надеялась услышать, ведь уже около трех лет, если не больше, я от него получала только открытки и чеки на праздники.
Мне позвонил мой отец. Я была на приеме у Шепарда, на котором обычно отключаю телефон, а тут что-то забыла. Думала, быстро сброшу и выключу телефон, но, увидев номер отца, мое сердце замерло, и я рывком ответила на звонок, потому что мне стало страшно. Вдруг что-то случилось? Другой разумной причины его звонка я на тот момент не придумала.
– Что случилось?
– Привет, милая, – мы заговорили одновременно, и он не сразу мне ответил, пока я не повторила вопрос ему. – А, нет, ничего не произошло, с чего ты так подумала?
– Ты мне позвонил, – грубо ответила я, крепче сжимая телефон, – что я должна думать?
– Допустим, что я соскучился и решил услышать голос своей дочери.
– Вот как, – протянула я, не веря ни единому его слову.
– И еще я хотел сообщить, что в четверг буду в Осло, хотел тебя увидеть. Сможешь со своим стариком встретиться?
– В четверг? – самый неудачный день он выбрал, потому что этот день у меня забит. Сначала у меня танцы, а потом сеанс у доктора Шепарда, который, конечно, можно будет попробовать перенести, но вот репетицию я пропустить не могу, потому что, если я все же решу остаться здесь, мне бы хотелось продолжать ими заниматься. – Я освобожусь только в шесть вечера.
– В шесть? Хм, как раз процедуры у Люсиль, – задумчиво произнес он.
Люсиль – стервозная рыжая сука, которую я на дух не переношу. Нет, это не новая жена моего папы, это его падчерица, она старше меня на год, а ведет себя так, будто младше порядком на несколько лет.
– Вы вместе прилетаете? – нехотя спросила я.
– Да, у нее процедуры в Осло, слабое здоровье и все такое, тебе не интересно же, она тебе не нравится почем…
– Ты хочешь в гости зайти или встретиться в другом месте? – прервала я, ибо не хотела слушать нравоучительную лекцию по поводу моего отношения к этой девчонке. – Мама в отъезде, я одна, впрочем, как всегда.
– Оу, я не знаю еще насчет этого вопроса. Давай я сообщу тебе в четверг, хорошо?
– Ладно.
– А ты точно только в шесть сможешь? Я просто должен быть рядом с ней, понимаешь, не очень…
– Не могу, – снова прервала я его, чувствуя, что начинаю злиться. – У нас важная репетиция, которую я не могу пропустить.
– Что ж, если это важнее, – обиженно протянул он, отчего у меня заскрипело сердце. Но не от жалости или от того, что совесть проснулась, это произошло от проклятой ненависти. – Тогда я позвоню тебе в четверг, хорошо, милая?
– Угу, – протянула я, понимая, что не смогу сейчас говорить так, чтобы мои слова звучали как обычно, чтобы они не были пропиты ядом. – Пока.
– До встречи, милая.
Я отключила телефон, сильно зажмурив глаза, сдерживая непрошеные злые слезы, которые были навеяны моментальными вспышками из прошлого. Сделав глубокий вдох, чтобы немного успокоиться и не разреветься прямо здесь снова, я недолго помолчала и смогла заговорить только тогда, когда была уверена, что мои слова не будут подтверждать слезливые дорожки.
– Это был мой папа, – ответила я спустя несколько минут, и все равно голос дрогнул, но я переборола себя и продолжила говорить. – Приезжает в четверг, хочет со мной увидеться. Мы сможем перенести сеанс?
– Я в конце сверюсь с расписанием, – ответил Шепард, беря в руки блокнот с ручкой, к которому уже редко стал притрагиваться на наших сеансах, кидая на меня изучающие взгляды. – Мы с тобой не касались темы отца, думаю, сейчас стоит об этом поговорить, тем более я не смогу отпустить тебя в таком состоянии.
– Конечно, – только и ответила я, потому что пока не была сама против обсудить это. За все время лечения я уже привыкла, что, если мне становится плохо, если есть какие-то мысли которые мне мешают, которые навязчиво вертятся в голове, я могу рассказать о них Шепарду, который выслушает, поймет и поможет. – Эм, я ответила на звонок сейчас, потому что в последний раз он звонил мне давно, и я подумала, что что-то произошло, а по сути могла и потом поговорить с ним, кто ж знал, правда?
– Разумно. – Согласился со мной Шепард. – Но ты разозлилась, почему?
–Тут, наверное, все просто, – я пожала плечами, откидываясь на подушки, – детская ревность и непонимание, как чужой ребенок может быть важнее, чем собственный? После того, как мои родители разошлись, папа часто встречался со мной, потом он женился, встречи стали реже, да и еще нас всегда сопровождала падчерица Люсиль. Я не переношу ее.
– Из-за того, что она живет с твоим папой, а ты нет?
– Скорее, да, – я опустила взгляд на пальцы, которые до боли сжимали край дивана, – она на каждой встрече, стоило папе отвлечься, всегда тыкала этим. И говорила, что зачем ему две дочери, когда она одна сможет ему стать родной, которая лучше, чем я. Когда я рассказывала маме, она говорила, что это глупости, что папа меня любит и никогда не бросит, пусть хоть у него будет десять таких девчонок. Что я вижу сейчас? Что это стерва говорила правду, она с легкостью стала ему родной и нужной, а я стала не такой важной, не такой нужной. Мне иногда кажется, что папа меня не особо и любил-то.
– Из-за того случая в Испании?
– Да, – я посмотрела на Шепарда, который с пониманием смотрел на меня, – взрослея, я пыталась придумать какие-то ему оправдания или пыталась понять, но не получалось, потому что в голове не укладывалось, как можно было скинуть ребенка в открытое море без жилетов, а потом стоять наблюдать, пока я там испускаю дух? Я не могу это понять и не могу ему это простить. Никогда не смогу.
– Ты не думала просто на этом не зацикливаться? Не забивать голову вопросами зачем, почему и так далее, чтобы лишний раз не искать повода для страдания? Он сделал то, что сделал, ему с этим жить, а сейчас ради себя ты должна переступить через это и перестать искать ответ на этот вопрос, потому что его не найдешь. Даже если ты спросишь у него сама, думаешь, он ответит? Нет, потому что он сам не знает ответа.
– Я не зациклена, никогда не думала об этом постоянно, – заступилась я сама за себя, потому что это неправда. Я не думаю об этом каждый день, если и вспоминаю, то только иногда, когда дело касается воды. – Возможно, раньше это имело для меня значение, то есть я думала об этом много и часто. Это было время, когда он ушел, когда женился, когда перестал звонить. Три года назад я перестала спать и видеть все это, так что я не зациклена на этом. Если я и думаю об этом, то недолго, потому что об отце редко думаю, хм, хотя, наверное, он не думает обо мне так же часто. И я знаете что? Я не хочу тратить время на него, давайте закроем эту тему, ладно?
Мне правда не хотелось тратить драгоценное время для решения проблемы с отцом и тем, что я дико боюсь открытых вод, потому что не думаю, что смогу когда-то с этим справиться. Так зачем я буду тратить силы зря, когда смогу кинуть их на решение другой проблемы, которая серьезнее и опаснее?
Я это и сделала, и больше до конца сеанса тема моего отца не поднималась. Зато это случилось дома, позже вечером. Я приготовила себе ужин из овощного салата с курицей, потом, когда поняла, что что-то не так, я взяла на руки Героя, который смирно спал на диване, и играла с ним, пока…
Пока я не начала плакать, без всхлипов, без единого лишнего звука. Просто слезы стекали по моему лицу вниз, и тогда я почувствовала неладное и сбежала из дома, поспешно накинув толстовку.
Большая история того, как я оказалась на крыше, закончена.
– Держи, – я вздрогнула, когда послышался голос рядом. Обернувшись назад, я взяла протянутую бутылку с газировкой и благодарно улыбнулась, делая небольшой глоток. – Я помню, что тебе алкоголь нельзя, но сидеть и смотреть на город без стеклянной бутылки ни капли не пафосно.
– Спасибо, Нура, – я положила голову на плечо девушке, которая забралась рядом со мной, так же свесив ноги в пустоту. – Дома слишком плохо.
– Ты не должна объяснять. Ушла, значит, ушла. Вернешься, когда захочешь, у нас вся ночь впереди.
– Завтра в школу.
– Когда тебя это начало волновать?
– Когда стали важны оценки, – я сделала глоток газировки и опустила голову вниз, пряча лицо за распущенными и взлохмаченными волосами. – Я не хотела этого говорить, но, наверное, надо, только пока остальным не говори, хорошо? Маме предложили вернуться в Берген, и она хочет. Правда я не понимаю причин, чтобы соглашаться, ведь она так же часто будет в разъездах, я так же часто буду там одна. Когда она сообщила мне об этом, я из-за депрессии согласилась, думала, какая разница, где сходить с ума? Там, здесь? Хм, но потом я передумала, решила поговорить с ней и сообщить, что не хочу переезжать, а теперь… Блять, я каждое утро встаю, и каждый раз у меня новое решение, каждый раз я думаю по-разному. То я хочу остаться, то хочу уехать.
– Это из-за Криса? Из-за него хочешь остаться?
– Из-за него я хочу уехать, – выдохнула я, поднимая взгляд на звездное небо. – Скоро конец года, у него поступление, я дождусь, когда он сам всему положит конец. Если этого не сделает он, сделаю это сама.
– Почему? Зачем? Может, вам хорошо вместе? Зачем ломать?
– Нура, я больна, это, возможно, никогда не пройдет, возможно, я всю жизнь буду принимать таблетки и три раза в неделю ходить к психотерапевту и два раза в год лежать в клинике, когда «активная» пора наступит. Мои припадки могут стать частым явлением, и они ужасны, они доставляют боль не только мне, но и тем, кто рядом. Они видят, делают все возможное, и им не по-себе от того, что оно не помогает. Я уже не на начальной стадии, уже перешла на ступеньку выше, дальше будет хуже, и мне страшно. Мне, блять, дико страшно от того, что будет дальше. – Я судорожно выдохнула убирая волосы с лица, сильнее сжимая перила под рукой. – Что если я однажды проснусь утром, пойму, как меня все доебало, как я устала от этого, и решу покончить с этим? М? Что если я просто пойду в школу, и сделаю шаг на красный и меня собьет гребанный автобус! Нура мне страшно, я боюсь, того что будет дальше, потому болезнь прогрессирует, один черт знает, что из этого получиться. Я боюсь навредить людям.
–Эва, – я посмотрела на Нуру, и в глазах у нее стояли слезы, которые медленно стекали по ее бледным щекам. Я грустно улыбнулась и снова отвернулась от нее, не в силах смотреть на слезы, зная, что они из-за меня. Сейчас, на этой крыше, звучит моя исповедь, которой я пренебрегала уже давно, как поняла, что не в порядке, и пусть это сжатая версия того, что происходило и будет происходит, но Нура поняла, и ей стало жалко меня, ведь такое я переживаю в одиночку, только лишь Шепард помогает, или пытается это сделать.
– Почему ты нам не рассказывала это? Почему не рассказывала мне? Почему тянула так долго?
– Потому что я верила, что смогу вылечиться, – выдохнула я, сильнее сжимая бутылку в руках, – теперь я не верю и не думаю так. Сейчас у меня стадия привыкания и свыкания, учусь заново жить с этим дерьмом внутри, и Крис почему-то играет в этом важную роль. Сначала мне казалось, что это просто физическое влечение, которое, думала, пройдет после того, как мы переспим хотя бы пару раз, но этого не случилось. Поначалу я думала, что он отвлекает меня от мира, потому что очень хорош в постели, но мне потом стало с ним хорошо, когда мы просто сидели на диване и смотрели телик. Я сначала пыталась искать причину этого, почему мне нормально с ним? Почему именно когда я с ним, меня не так мучают мои проблемы? А потом я перестала это искать и стала наслаждаться тем, что есть, ведь оно рано или поздно закончится, а запастись стоит на будущее. Хм, как глупо не звучало, но именно Юнас своей идиотской выходкой помог найти причину или понять и осознать ее. Крис – это не Юнас, с которым я была лишь отражением своей второй половины, с Шистадом такого нет. С ним я Эва, со своими мыслями, со своими взглядами, которые меняются, но это жизнь. Если ты всю жизнь думаешь одинаково, то ты полный идиот. Жизнь идет вперед, вперед идут и взгляды. С Крисом я не отражение, с ним я целостная, больная и прогнившая, но все же целостная личность.
