Текст книги "Александр. Том 1 (СИ)"

Автор книги: shellina

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

– Ты всё видел своими глазами, Костя. Эта пьяная свинья напала на меня. Он хотел меня ударить. Замахнулся бутылкой из-под шампанского. На глазах у пары десятков твоих гостей, между прочим. И если ты думаешь, что мои офицеры будут стоять и смотреть на это, то ты глубоко заблуждаешься. – Спокойно ответил я. – И теперь только от тебя зависит, кем ты в итоге окажешься, невинной жертвой, обманутой бесчестными адъютантами. Или же предводителем заговора против своего брата. С целью свергнуть его и самому завладеть короной.

– Заговор? Какой заговор, о чём ты говоришь, Саша? – Константин отпрянул от меня.

– Как это какой. С целью убийства своего императора, а ты как думал? – Любезно пояснил я ему. – Полагаю, что дело было так. Ты специально приехал сюда и устроил вертеп, чтобы привлечь моё внимание. Когда я прислал к тебе пару моих офицеров, чтобы выяснить, что же здесь творится, их чуть не убили. Они вынуждены были спасаться бегством. Розин так и вовсе пришёл ко мне с синяками на лице. А когда я приехал лично, чтобы вразумить своего младшего братишку, то на меня с порога набросился твой фаворит, чтобы убить меня. По-моему, очень похоже на правду. Скорее всего, так оно и было. Да, мне чудом удалось избежать гибели. Надо будет наградить Зимина.

– Саша, как тебе такое вообще в голову могло прийти? – он уставился на меня, словно видел впервые.

– Очень даже легко, как оказалось. – Я подошёл к столу и опёрся на него ладонью. – Ты совсем идиот? – отбросив ёрничество, я рявкнул так, что Константин подпрыгнул. – Вот именно сейчас, когда ты должен всей стране демонстрировать великую скорбь, вырывая волосы с макушки и проклиная убийц, последнее про себя, естественно, ты устраиваешь здесь вакханалию! – и я ткнул пальцем в направлении двери. – Ты хоть понимаешь, что позоришь нас? Хотя нет, вряд ли ты это понимаешь. Раз даже не понял, как именно со стороны выглядел твой, так называемый, адъютант.

– Ещё скажи, что я через эту шлюшку Жеребцову получил деньги за твоё убийство, прямиком из Лондона. Через её любовника Уитворта! – заорал Константин.

– А ты получал деньги прямиком из Лондона? – ласково проговорил я. Имя какого-то Жеребцова я уже слышал. Он покинул расположение части, чтобы, что? Праздновать ушёл? Похоже на то. И в связи с такой откровенностью Костика, у меня складывается впечатление, что этот Жеребцов будет той самой ниточкой, с помощью которой и размотается весь клубок. – Ну что, Костя, ты как-то связан с этой шлюшкой Жеребцовой?

– Ты же знаешь, что нет, – Константин обвёл взглядом комнату. – Мы с её братцем Платоном не слишком жалуем друг друга. Это с Анькой, отцовской любовницей, Оленька была такой близкой подружкой. Да она, судя по тому, что я слышал, эту дуру Толстую самолично позволила Уитворту охаживать.

Я молчал, фиксируя в памяти имена. Похоже, что совсем уж идиотом Костик не был. И быстро просчитал последствия своей дурости. Тем более что я ему вполне жизнеспособный сценарий набросал. Теперь он говорил и говорил, пытаясь переложить вину на кого-нибудь другого. Тоже правильно, козлом отпущения никто не хотел становиться.

– Это же сенатор Макаров в зал прошмыгнул? – Костя тяжело дышал и смотрел на меня налившимися кровью глазами.

– Не прошмыгнул, а прошёл, чтобы начать разбираться в произошедшем. – Скучным голосом пояснил я. – Я его назначил временно главой Тайной экспедиции.

– Ты обещал ликвидировать Тайную экспедицию, – Константин смотрел на меня, не сводя взгляда.

– И я это сделаю. Я, в отличие от наших, хм, друзей, свои обещания выполняю. Да и название мне не нравится. Тайная экспедиция, что это вообще такое? Разумеется, я уберу эту дрянь. На её месте я планирую построить нечто гораздо большее. И гораздо более страшное. Да, именно это я и сделаю. – Отведя мечтательный взгляд от окна, перевёл его на брата. – Где твоя жена, Костя?

– Кто? Жена? – он сглотнул.

– Да, жена. Миленькая рыженькая особа, которую зовут Анна. Или Юлия, как тебе больше нравится. – Напомнил я ему.

– Откуда мне знать, где она?

– А кто должен знать, Костя? Может быть, я? А может быть, мне вообще её в смежной спальне со своей поселить, чтобы точно знать, где она находится? И не пошла ли за утешением к какому-нибудь Уитворту?

– За своей Лизкой следи лучше, чтобы она тебе больше девок в подоле от дружка лучшего Чарторыйского не приносила, – злобно процедил Константин.

– Я учту твоё пожелание, – сухо ответив, я протянул руку. – Твоё оружие.

– Зачем? – Константин отшатнулся.

– Затем, что ты отправляешься под домашний арест в Михайловский замок. Пока что, я позволю считать тебя невинной жертвой. Не давай мне повод заподозрить что-то ещё.

– Отец не только меня называл предателем во время нашего последнего ужина, – процедил Константин, складывая руки на груди.

– У меня, в отличие от тебя, хватает ума не выставлять это напоказ, – и я снова протянул руку. – Оружие, Костя.

– Нет, тебе придётся снять его с моего бессознательного тела, – и он посмотрел на меня едва ли не с ненавистью. Интересно, за что. За то, что кайф обломал, или про жену напомнил?

– Как скажешь, Костя, – удар у Саши не был как следует поставлен, но тут вмешались мои навыки.

Вот этого он явно не ожидал. Упав на пол, он попытался выхватить кинжал, но я схватил его за грудки, приподнял и добавил, отправляя в нокаут. После чего сорвал ножны с кинжалом и саблей. Подойдя к двери, распахнул её. Караулил нас Краснов. Похоже, Зимин и Розин новых заговорщиков пакует. Не удивлюсь, если там половина участвовавших в заговоре против отца найдётся.

– Саша, Великому князю внезапно стало плохо. Держи его оружие и распорядись доставить в Михайловский замок. Позови лекаря и выстави охрану. Без моего распоряжения никого к нему не пускать. Все те же условия, что и для её величества вдовствующей императрицы. – Отдал я распоряжение.

– Если спросят, то говорить…

– Как есть, Великому князю стало плохо, и лекарь прописал полнейший покой. Сильно Константин Павлович смерть отца переживал. А тут ещё твари эти приблудные с пути сбить попытались. Но Великий князь всё осознал и успел меня на помощь позвать, – я провёл рукой по лицу. Когда уже этот бесконечный день закончится.

– Ваше величество, Александр Семёнович спрашивает, женщин тоже забирать? – ко мне подскочил один из офицеров, имени которого я пока не запомнил.

– Конечно. Среди женщин тоже много заговорщиц попадается. – Я внимательно посмотрел на него. – Найди мне Жеребцова. Из-под земли достань, но к утру этот дезертир должен ждать беседы со мной в Михайловском замке.

– Вы имеете в виду Александра Александровича Жеребцова? Не его батюшку Александра Алексеевича, ваше величество? – уточнил офицер.

– Да, именно его, – я не знал, которого мне надо, но чисто логически предположил, что молодого.

– Будет исполнено, ваше величество, – он поклонился и пошёл выполнять поручения.

Я же посмотрел, как Краснов и двое его подручных вытаскивают Константина из кабинета. Великий князь уже пришёл в себя, но пребывал в прострации. Видимо, никак не мог понять, что всё это происходит именно с ним на самом деле.

– Заканчивайте здесь, – сказал я Макарову. – Я вам ещё две роты пришлю, чтобы сподручнее было. Зимин, Розин, за мной. И уберите уже тело, пока он коченеть не начал, – не глядя на убитого Баура, я вышел из зала, куда зашёл, чтобы посмотреть, как идут дела.

Отъехав подальше, развернул коня и долго смотрел на Мраморный дворец. Во всех окнах продолжал гореть свет. На воротах суетилась охрана. Со стороны и не скажешь, что здесь только что произошла трагедия. А уже кто несёт охрану, никто разбираться не будет.

Мимо пронёсся экипаж. Похоже, Макаров отдал свой, чтобы сомлевшего Константина доставили в Михайловский с большим комфортом. Зимин дождался, когда экипаж скроется из вида, и лишь после этого пустил коня вскачь.

Спешившись, я осмотрел серые лица своих сопровождающих.

– Идите спать. Это приказ. Мне не станет легче, если вы свалитесь чуть ли ни замертво.

– Ваше величество, меня арестуют? – прямо спросил Зимин.

– За что? Ты нёс службу и защитил своего императора. А вдруг этот Баур меня действительно бутылкой хотел стукнуть? Если он меня не узнал, то это его проблемы, пить надо меньше. Но ты не исключал вариант, Вася, что он меня узнал, и его пьяная бравада была лишь игрой, чтобы приблизиться ко мне на расстояние удара? – Я с удовольствием отметил, что мне удалось передать им часть своей паранойи. – Идите спать.

Они пару минут ещё осматривали двор. Зимин, по-моему, умудрился наряды проверить. И только после этого ушли. Я же, постояв ещё немного и вдохнув холодный воздух, вошёл в холл.

– Анна Петровна, у меня скоро сложится впечатление, что вы меня здесь поджидаете, – сказал я, обращаясь к Гагариной, стоящей посреди холла с потерянным видом.

– Потому что я вас действительно жду, ваше величество, – она сложила руки в молитвенном жесте. – Через полчаса ужин подадут в покои её величества Елизаветы Алексеевны. Я выполнила всё, что вы приказали, ваше величество. Позвольте мне удалиться.

– Не так быстро, Анна Петровна, – я подошёл к ней, довольно бесцеремонно схватил чуть выше локтя и потащил к первой попавшейся двери. На моё счастье, это оказался вполне приличный кабинет. – Присаживайтесь, Анна Петровна. И начинайте рассказывать всё, что вы знаете про вашу подругу Жеребцову, особенно про её отношение с неким Уитвортом.

Глава 9

Сегодня я понял одну весьма неприятную для себя вещь. Оказывается, день императоров начинается рано. Нет, не так. День императоров начинается чертовски рано! Потому что меня подняли где-то в пять утра.

Первый испуг, растерянность и неразбериха улеглись, и люди начали понемногу выползать из тех нор, в которые забились, и приступать к выполнению непосредственных обязанностей. Вот и мой камердинер нашёлся. А ведь весь прошлый день его с собаками не могли найти. Хотя положа руку на сердце, я и не искал этого Егора Анисимова. Не было у меня потребности увидеть его. С помощью Скворцова разобрался с тем, как принять ванну, и завалился спать. Мне показалось, что только-только закрыл глаза, как меня начали будить.

Я отмахнулся от Анисимова и несколько минут лежал, тупо глядя в потолок. Не понимаю, как все цари и императоры успевали по балам скакать, фавориток менять, войны воевать и спать при этом от силы три-четыре часа. И то, это зависело от пылкости любовниц. Я после вчерашнего дня еле до спальни добрёл. И мне, честно, не до любовных утех было. Хотелось побыстрее упасть мордой в подушку и уснуть.

Спать я направился всё-таки в свои комнаты. Как-то не рискнул ночевать на кровати, в которой совсем недавно тело убитого Павла лежало.

– Ваше величество, уже через час двадцать минут придёт Пётр Хрисанфович Обольянинов с ежеутренним докладом. Вы же не хотите встретить его, лёжа в постели? – укоризненно произнёс Анисимов.

– Я в принципе не хочу его встречать, потому что это довольно проблематично. Полагаю, Петра Хрисанфовича не выпустят из-под ареста для того, чтобы он мне доклад сделал, – саркастично заявил я, тем не менее поднимаясь с кровати. Всё равно поспать мне больше не дадут – к бабке не ходи. А ещё я поздравил себя с тем, что без запинки с первого раза произнёс отчество Обольянинова.

– Под арестом? – Анисимов захлопал глазами, а потом посмотрел на меня. – Господи, боже мой! Ваше величество, что на вас надето?

Надеты на мне были штаны и рубаха. Перерыв весь гардероб, я нашёл нечто, больше всего напоминающее пижаму. Несмотря на то что это тело привыкло спать в сорочке чуть ли не до пят, такой экстрим был не для моей расшатанной психики, которая и так с трудом выдерживала происходящее. Для меня было удивительно, почему я вообще не впал в полноценную истерику, а отношусь к тому, что со мной произошло, довольно спокойно. Скорее всего, мой мозг специально загрузил себя работой, чтобы не позволять себе погрузиться в рефлексию. Плюс вполне устоявшиеся реакции тела вносили свой вклад. Но заставить надеть себя ночную сорочку я так и не смог.

– Позови Скворцова. – Ответил я, вместо того, чтобы что-то объяснять собственному камердинеру. И вообще, я император, уж выбрать себе штаны для сна, ни перед кем не отчитываясь, вполне могу.

– Что? – Анисимов захлопал глазами. – Я не понимаю…

– А что здесь непонятного? Вчера я узнал, что ты какого-то чёрта забыл в покоях его величества Павла Петровича и был ранен. Я всего лишь забочусь о твоём здоровье. Так что, позови Скворцова и иди отдыхай. – Спокойно сказал я, глядя на камердинера. – Ты же понимаешь, Егор, что я не доверю бритву в руки человеку, который был ранен. Вдруг рука дрогнет, и ты меня без уха оставишь? И ведь именно я буду виноват в подобном. Так что выполняй приказ, и больше не переспрашивай. А то я решу, что у тебя и со слухом что-то случилось после того подлого удара.

Вчера я ведь не поленился, спросил у лекаря, как дела с раненными обстоят. И лекарь мне признался, что Анисимов пострадал меньше всех. Удар пришёлся вскользь, и вряд ли он даже сознание потерял. Понятно, что испугался и притворился трупом. Табакерку-то золотую на него точно никто тратить не стал бы, вон, рукоятью сабли ограничились. Вот только вопрос о том, что именно делал мой камердинер в покоях Павла, оставался открытым. И первым, что приходило в голову – он там тусил, чтобы дверь открыть. Ну ведь не идиоты же слуги, чтобы день с ночью перепутать. Чтобы там пьяное офицерьё за дверью не говорило. А вот сам он туда отправился, или Сашка послал, я, если честно, даже выяснять не стану. Это уже не важно.

– Ваше величество, я полностью оправился от удара, и…

– Егор, позови Илью Скворцова. – С нажимом повторил я. – Больше я повторять не собираюсь. Да, по дороге найди графа Кутайсова. А то его, похоже, тоже вчера ранили, да так сильно, что никто найти не мог. Но сегодня, я посмотрю, всем стало получше, поэтому у тебя есть прекрасный шанс его обнаружить.

– И когда граф Кутайсов должен к вам подойти, ваше величество, – вздохнув, спросил Анисимов.

– Я же уже сказал, вчера. Не думаю, что нанесу ему тяжёлую душевную рану, если он увидит, как меня бреют. Так что, как только найдёшь, сразу же отправляй прямиком ко мне. – И я зашёл за обязательную ширму, за которой находилось почти всё необходимое для утреннего туалета.

Скворцов явился почти сразу. Я ещё не успел выйти из уборной, как услышал, что кто-то гремит тазами.

– Ты под дверью стоял, что ли? – спросил я у Ильи, садясь в удобное кресло. – Ждал, что я тебя позову?

– Я думал, что это возможно, – ответил он, наливая в таз горячую воду.

– Ну-ну, – хмыкнул. – Сегодня же перетащишь свои вещи поближе к моей спальне на тот случай, если понадобишься.

– Вы назначаете меня своим камердинером, ваше величество? – в голосе Скворцова прозвучала ирония.

– Не так быстро, – я усмехнулся. – Но такая возможность рассматривается.

– К вам кто-то придёт на доклад, ваше величество? – Скворцов никак не отреагировал на мои слова, готовя бритвенные принадлежности.

– Макаров должен прийти. – Я закрыл глаза. Спать хочу. Это ненормально – так рано вставать. И вот ещё одна копейка в мои подозрения, что Анисимов оказался там не случайно. Даже если бы они все проспали, в жизни всякое бывает, никто бы этого Агапова не впустил в покои до тех пор, пока императора в порядок не привели. Или Павел любил доклады принимать, сидя в сортире?

– Вы его в своих покоях примете, ваше величество? – спросил невозмутимо Скворцов.

– Ещё скажи, что лёжа в постели, – я отвечал, не открывая глаз. – Зачем в таком случае меня вообще разбудили? – Немного подумав, я принял решение. – Я его встречу в покоях отца, в гостиной.

– Почему именно там? – я приоткрыл один глаз и посмотрел на Скворцова.

– Потому что именно там очень удобно размышлять о вечном, – довольно резко ответил я, и Илья кивнул, показав, что всё понял.

Я уже практически оделся и застёгивал пуговицы на мундире, когда вернулся Анисимов, таща на буксире Кутайсова. Сделав знак, чтобы граф заходил, я продолжил прерванное на пару секунд занятие.

– Вы хотели меня видеть, ваше величество, – осторожно произнёс черноглазый мужчина. Глаза его бегали, и я никак не мог поймать взгляда.

– Я хотел вас видеть ещё вчера, точнее, не вас, а те письма, которые предназначались моему покойному отцу, и которые ни он, ни я, так и не увидели, – медленно произнёс я. – Где вы были, Иван Павлович?

Вчера я позволил себе разбить бокал, метнув его в стену, когда узнал, что этого, так называемого графа никто не видел и не может найти. Зато я узнал, что он был камердинером при Павле Петровиче. Вроде бы он блестяще брил его, и то, что шлюх разной степени потёртости подгонял, уже имело не слишком большое значение. Например, как мне стало известно, ту самую Шевалье, о которой я уже слышал от Аннушки, Павел Петрович и его любимец употребляли вместе. Правда, никаких сведений о пикантном тройничке мне никто не передал, но это и неважно было.

– Я был… – Кутайсов вытер пот со лба рукой, забыв про платок.

– Только не говорите, что у очаровательной Луизы, – я усмехнулся и одёрнул мундир. Скворцов тут же принялся укреплять портупею, чуть загораживая меня собой.

– Вы прекрасно знаете, ваше величество, что этот Горголи всё перевернул вверх дном в доме у мадмуазель Шевалье. – Вскричал Кутайсов, а я внимательно посмотрел на него. Похоже, эта актриса действительно ему небезразлична. Как же он её с Павлом делил, и не замешана ли в деле с исчезнувшими письмами банальная ревность?

– Письма, – холодно проговорил я, протянув руку.

– Я их не вскрывал уже двое суток, – вздохнув, пробормотал Кутайсов. Весь его запал кончился, и он сжался. Я его даже где-то понимаю. Очень нелегко падать с такой высоты, на которой он внезапно оказался, фактически не прилагая к этому никаких усилий.

– И я даже не буду спрашивать почему, – сухо произнёс я, цепляя шпагу на положенное ей место. – Немедленно принесите мне их сюда, у вас десять минут.

– Но, ваше величество…

– Вы тянете время, Иван Павлович, – я смотрел на него прямо. – Уже девять минут.

Кутайсов вымелся из спальни, а я повернулся к Скворцову.

– Почему так долго готовил одежду? – спросил я у него нахмурившись.

– Я не мог найти шпагу, – ответил Илья извиняющимся голосом. – Вы нечасто её носили, ваше величество.

– Пора менять привычки, – пробормотал я, дотронувшись до прохладной рукояти. После этого подошёл к прикроватному столику и поднял золотую табакерку. Повертел её в руках и сунул в карман.

– А это не табакерка Николая Зубова? – внезапно спросил Скворцов. – Он потерял свою, весь вечер вчера бегал, искал её. Даже в покои Павла Петровича сунулся, но его Михаил Лебедев оттуда турнул, сказал, что не было распоряжений пускать кого ни попадя.

– Зубов значит, – я нащупал в кармане табакерку. – Вполне возможно, что это и его. Я её случайно нашёл. Так что можешь передать Зубову, что он может ко мне обратиться, и если это действительно его вещь, то я с радостью ему её верну. – Улыбнувшись так, что Илья невольно отпрянул, я вытащил руку из кармана. – Найди Горголи. Я хочу знать, что он нашёл у Шевалье в процессе поисков Кутайсова. Даже интересно, где он его искал, в ворохе нижних юбок, не иначе.

Тут дверь открылась, и в спальню зашёл упомянутый Кутайсов. Так как я стоял напротив двери, то увидел, что открывал дверь дежуривший возле неё гвардеец.

– Вот видите, Иван Павлович, вы уложились в семь минут. И стоило спорить со мной? – Я кивнул Скворцову, и тот вышел вперёд и забрал пачку с письмами.

– Я могу быть свободен, ваше величество? – проблеял бывший камердинер императора.

– Нет, – я покачал головой. – Возвращайтесь в свою комнату и ждите моего распоряжения. Не заставляйте меня снова искать вас. В следующий раз я могу и весьма огорчиться вашим отсутствием.

– Конечно, ваше величество, – и он попятился к двери задом. Так и вышел, не поднимая на меня взгляда.

– Сбежит? – спросил я довольно равнодушно, забирая письма.

– Не думаю. Иван Павлович далеко не дурак и не может не понимать, что в этом случае будет только хуже, – ответил Скворцов. – Где вы будете завтракать, ваше величество?

– Вели сюда подать, я как раз письма просмотрю. – Ответил я и вышел из спальни.

Поклонившийся Скворцов унёсся выполнять мои поручения, я же расположился в гостиной за столом и вскрыл первый конверт. Яда я не опасался. Хотели бы травануть, не притащились бы убивать в спальне. К тому же всем прекрасно известно, что Павел не вскрывал письма собственноручно, так что вероятность подвоха с этой стороны я исключал.

Завтрак ещё не успели принести, как двери открылись, и в гостиную зашла Елизавета.

– Вы решили составить мне компанию? – спросил я её, поднявшись и откладывая в сторону очередное письмо, не содержащее никакой значимой информации. Одни прошения на высочайшее имя. Хотя одно письмо от Фёдора Ростопчина я сунул в карман, как заинтересовавшее меня. Особо я в написанное не вникал, для этого нужно было время, но то, что предлагал Фёдор насчёт ещё большего усовершенствования почтовой службы, как минимум заслуживало того, чтобы это как следует изучить.

– Вы вчера были очень задумчивы, и я решила прийти узнать, всё ли у вас в порядке, – Елизавета почему-то смутилась.

– Я просто устал. Вчера был какой-то бесконечный день, и сегодня, боюсь, будет не лучше. Присаживайтесь, составьте мне всё-таки компанию за завтраком. – И я отодвинул стул, чтобы она села за стол.

– Благодарю, Саша, – Елизавета слабо улыбнулась.

Она быстро приняла правила игры и говорила со мной только на русском языке. Я вернулся на своё место и принялся внимательно её рассматривать. Красивая, умница, и, самое главное, готова снова влюбиться в Сашку, если между ними вообще были какие-то нежные чувства. Что ему не хватало? Может быть, в постели проблемы были? Чёрт его знает. Пока сам не попробую, не пойму. Подумав, сам чуть не скривился от того, насколько это прозвучало пошло.

Принесли завтрак, и пока расставляли блюда и приборы, я, чтобы отвлечься, вскрыл очередное письмо.

'Сегодня ночью группа офицеров во главе с Паленом и Беннигсеном намерены пробраться обманом в ваши покои, чтобы принудить отречься от трона или даже совершить преступление более тяжкое, покусившись на жизнь помазанника божьего. В чём вас, Ваше Величество, предупреждаю.

Ваш верный поданный'

Я сначала не понял, что такое прочитал. Повертел письмо, никаких опознавательных знаков. Аноним, мать его. Перечитав письмо, я очень осторожно отодвинул тарелку, чтобы не сбросить её на пол.

– Извини, Лиза, но я вынужден тебя покинуть, – встав из-за стола, я наклонил голову, но вот выдерживать высокий стиль, уже не было никакого желания. – Надеюсь, что обед будет более плодотворным, чем сегодняшний завтрак, и более весёлый, чем вчерашний ужин.

– Саша… – она повернулась ко мне, но я уже выбежал из комнаты, сжав кулаки, сминая в руке проклятое письмо.

– У комнаты Кутайсова выставить охрану, чтобы граф не сбежал, – коротко приказал я подскочившему ко мне Краснову, как только я ворвался в комнаты покойного императора.

– Пален Пётр Алексеевич настаивает на встрече с вашим величеством, – выпалил Зимин, подбегая ко мне и на ходу приглаживая волосы.

– Что он делает? Настаивает? – так, Саша, спокойно.

Встретиться с этим Паленом необходимо. Товарища нужно успокоить, а то, мало ли какие мысли в его голову забредут. Я ведь всех их уже знаю. Может, ещё пару имён мне Макаров принесёт, вот только брать их пока рано. Мне нужен денежный след, который приведёт прямиком в Лондон. Мелочь потом всю потихоньку отловим. Да и товарищи заговорщики в партизан играть точно не будут, не тогда, когда им проплаченное убийство подтянут, а не светлые идеалы борцунов за всеобщее благо. Всех сдадут с потрохами.

Я подошёл к окну, аккуратно разглаживая смятое письмо. Спасибо тебе, Костя, ты доказал мне, что я не брежу, и весь этот заговор проплачен от и до. Надо же, более двухсот лет прошло, а цели и средства у сэров не меняются. Но мне нужны доказательства. Иначе всё это теряет смысл. А доказательства я могу получить только через Ольгу Жеребцову, в девичестве Зубову. Аннушка и сыночек Оленьки вчера много чего рассказали. Настолько много, что я весь ужин эту информацию переваривал, так и не поговорив с женой и невесткой по душам.

Жеребцову, кстати, не пришлось ничего доказывать, хватило намёка на то, что я знаю. Он сейчас арестован и отправлен в тюрьму Тайной экспедиции. Не нужно другим знать, о чём его допрашивали. Арестовали его даже не за своевольное оставление полка, а за дуэль. Да-да, тот самый Михаил Лебедев, который дядьку Жеребцова развернул отсюда, сумел спровоцировать находящегося в раздрае заговорщика, чтобы тот вызвал его на дуэль. Они даже за пистолеты схватились, но тут я появился и изобразил императорский гнев. При ссоре и последующем аресте присутствовало слишком много свидетелей, чтобы сомневаться в том, что слухи очень быстро дойдут до заговорщиков.

Вообще, эти молодые офицеры, которые в ту страшную ночь демонстративно выбрали сторону, молодцы, что уж тут говорить. Мне, считай, что с ними повезло.

– Ваше величество, – в голосе Зимина прозвучала тревога, и я повернулся к нему лицом.

– Передай Палену, что я встречусь с ним завтра в полдень. А пока неважно себя чувствую, головой сильно ударился, когда в обморок падал. – Медленно ответил я и подошёл к столу, кладя на него письмо, текстом вовнутрь. А то точно порву, а не хотелось бы.

– Слушаюсь, ваше величество, – вот теперь в голосе поручика прозвучало облегчение. Я правильно сделал, что решил встретиться с главным заговорщиком.

– Ваше величество, Макаров Александр Семёнович с докладом, – в гостиную заглянул Лебедев. Надо бы парням звания повысить, а то одни корнеты и поручики, как-то несерьёзно.

– Пропусти, – Макаров зашёл с ворохом бумаг в руках. – Присаживайтесь, Александр Семёнович. Разговор долгий нам с вами предстоит.

– Благодарю, ваше величество, – Макаров недолго колебался и сел за стол. – Могу я поинтересоваться, вы решили лично, собственными руками мою работу делать? – Спросил он, прямо глядя на меня. – Жеребцова вот подкинули. Я, как вчера вечером в крепость Петропавловскую заглянул, в наш закуток, так чуть чувств не лишился. Ведь я знать не знаю, что мне с ним делать? Дознание проводить?

– В этом нет необходимости, – я покачал головой. – Официально он сидит за дуэль с офицером из моего охранения.

– Официально? – вопросительно глянул Макаров.

– Ну, так и мой отец официально от апоплексического удара скончался, – Я развёл руками.

– Туше, – задумчиво проговорил Макаров, а затем протянул мне лист. – Как и договаривались, ваше величество, первая партия имён. Обратите внимание, с восемнадцатого по двадцать девятое имя, это те офицеры, которые вчера у его высочества Константина Павловича отдыхать изволили. Баура среди них нет, я не стал его вносить, незачем, но его место было бы под номером двадцать три, если бы ваш Зимин промахнулся и только ранил его, а не убил наповал.

– Отлично, – и я забрал у него список, протянув письмо. – Ознакомьтесь, Александр Семёнович, пока я любуюсь вашей работой.

Мы с Костей оказались в конце второго десятка имён, как раз перед адъютантами Константина. Ну что же, это меня в какой-то степени радует. Всё-таки Саша действительно не хотел убивать отца.

– Что это, ваше величество? – я поднял взгляд на встрепенувшегося Макарова. – Что это такое?

– Это письмо, которое я нашёл среди писем отца, – сказал я, задумчиво глядя на помятый листок. – Его принесли и просто сунули в кучу, видите, никаких опознавательных знаков на нём нет. Оно не с курьером и не по почте пришло. Вот только тот, кто обязан был его вскрыть и показать его величеству, почему-то этого не сделал. И мне важно знать, это был злой умысел, или обычный саботаж из-за природного идиотизма.

– Вы так говорите, ваше величество, словно уверены, что это письмо ничего бы не решило, – Макаров аккуратно сложил его и сунул к своим бумагам.

– Потому что оно ничего не решило бы, – я протёр лицо. Всё-таки не выспался. Надо заканчивать с этими подъёмами в пять утра. Эти пара часов ничего не решат, а выспавшись, я наделаю гораздо меньше ошибок. – Господа под номером два, шестнадцать и семнадцать постарались бы сгладить эффект от этой записки. Я почти уверен, что граф Кутайсов просто дурак, а не злоумышленник, потому что теряет он намного больше, чем приобрёл бы, но стоит убедиться.

– Я вас понял, ваше величество, – Макаров нахмурился. – Вы что-то ещё хотите мне поручить?

– Да, Александр Семёнович. И вот теперь мы выходим на очень тонкий лёд. У вас есть преданные и надёжные люди, которые смогут похитить в Лондоне одну даму и тайно доставить её в Петербург?

– О какой даме идёт речь? – Макаров подался вперёд.

– Об Ольге Жеребцовой, уехавшей в Англию за своим любовником практически с позволения собственного мужа, – я откинулся на спинку стула. – Но и это ещё не всё. При ней должны быть деньги, очень крупная сумма, а также документы, эти деньги сопровождающие. Ведь господин под номером шестнадцать, имеет право на них рассчитывать, верно? – и я криво усмехнулся.

– Вот оно что, – Макаров покачал головой. – Я придумаю, как даму доставить в Петербург. В конце концов, здесь скучает её муж, а сына вообще арестовали. Вот только наличие крупной суммы денег, да ещё и подкреплённых документами, существенно меняет всю картину заговора. И да, думаю, господин под номером шестнадцать вправе рассчитывать на всю сумму, потому что он её точно пустит на благое дело, вот сейчас я почти в этом уверен.

– Почти? – я улыбнулся.

– Почти, это как официально, только чуть-чуть более условно, – парировал Макаров. Всё-таки любовью он ко мне не проникся, но усилия оценил. – Я могу приступить к докладу, ваше величество?

– Приступайте, Александр Семёнович, – кивнул я, про себя подумав, что если он Жеребцову с деньгами притащит сюда, то я смогу с уверенностью сказать, что мне с ним повезло почти так же, как и с офицерами, если не больше.