Текст книги "Александр. Том 1 (СИ)"

Автор книги: shellina

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

Глава 7

В гостиную, где я расположился со своей немногочисленной, надо сказать свитой, заглянул гвардеец, нёсший караул у дверей.

– Энгель Фёдор Иванович к вашему величеству рвётся. Говорит, что выполняет поручение, кое ваше величество Анне Петровне Гагариной определили. – Сказал он, глядя на меня. Выглядел парень растерянным, ну, это понятно, объявлять о посетителях не входит в обязанности охраны. Сейчас день такой, когда никто понять не может, что делать. Ничего, его просто надо пережить. Завтра всё уже по-другому будет.

Я сначала почти полминуты соображал, что такого Аннушке велел сделать, благо, быстро сообразил и кивнул гвардейцу.

– Пускай заходит, я его с утра найти никак не могу. Хорошо хоть Анна Петровна сумела отыскать.

Гвардеец исчез из дверного проёма, и после секундного замешательства в комнату вошёл человек, нервно оглядывающийся по сторонам. Довольно высокий, плотный, с круглым лицом, на котором застыла паника.

– Кабинет-секретарь Энгель по вашему приказанию прибыл, ваше величество, – несмотря на нервозность, приветствовал он меня кабинет-секретарь.

– Фёдор Иванович, удовлетворите моё любопытство, вы этой ночью здесь были, в Михайловском замке? – спросил я, задумчиво разглядывая его.

– Я всегда в месте нахождения его величества располагаюсь. Поблизости. Никогда не знаешь, когда можешь понадобиться государю. – Ответил он поклонившись.

– Да, такие вещи не предугадаешь, – я кивнул.

– Вы меня позвали, ваше величество, чтобы сообщить об отставке? Я должен передать дела моему преемнику? – Энгель справился с волнением и прямо посмотрел на меня.

– С чего вы взяли, Фёдор Иванович? – я продолжал гипнотизировать его взглядом. – Я вас через Анну Петровну нашёл, чтобы распоряжение отдать. Так уж получилось, что Тайную экспедицию по недоразумению оставили без главы. Я, безусловно, разберусь в том, что произошло, но пока подготовьте приказ о назначение Макарова Александра Семёновича временным главой этой непростой экспедиции.

– И это всё? – он так на меня уставился, будто я делаю что-то не так.

– Да, это всё, а вы бы хотели что-то ещё сделать? – спросил я его.

– Нет, ваше величество. А приказ я сей же миг сделаю и на подпись принесу. – Энгель попятился к двери, не отрывая от меня напряжённого взгляда. Он так целенаправленно пятился, что не заметил, как дверь открылась, и в мой временный штаб стремительно вошёл Зимин.

Они вполне предсказуемо столкнулись. Я с вялым любопытством наблюдал, как будут выкручиваться из ситуации. Перед глазами стоял фильм про бравых мушкетёров, в котором подобные ситуации чуть ли не поводом для вызова на дуэль были. Но, или про мушкетёров было всё же другое время показано, или другая страна, или же, что гораздо ближе к правде, это был художественный вымысел автора, чтобы добавить экшена. Здесь же Зимин лишь недовольно посмотрел на Энгеля и прошипел что-то вроде: «Осторожно, смотрите, куда идёте», – на чём инцидент и закончился.

Кабинет-секретарь выскочил из комнаты, чтобы помчаться писать приказ, а Зимин молча подошёл ко мне и протянул какую-то бумагу.

– Что это? – я взглянул на него вопросительно.

– Манифест. Его с утра уже распространять начали, – глухо сказал он.

– Чей манифест? – я не сводил с него пристального взгляда.

– Ваш, ваше величество.

– Как интересно. – Проговорил я, разворачивая бумагу. – Особенно интересно, когда я успел. Если только не приготовил эту дрянь заранее. – Я помахал манифестом в воздухе. – Как думаешь, я приготовил его заранее?

– Я не… я не знаю, ваше величество, – проговорил Зимин.

– Зато честно, – проговорил я, углубившись в чтение.

Так, что же здесь пишут? Смерть Павла выдали за удар, ну, тут ничего удивительного нет, я что-то подобное подозревал. Дальше обычное бла-бла-бла: буду верой и правдой, кушать не смогу, и живота не пожалею. Ничего особо конкретного. Видно было, что манифест писался в большой спешке. Так, а вот это уже интересней. Я перечитал не понравившийся мне отрывок. Что-то я не припомню, чтобы Сашка в своём дневнике мечтал продолжить бабкин курс.

– Кто из этого списка был наиболее приближен к бабке моей, Екатерине? – я сунул Зимину под нос бумагу, на которой старательно были выведены имена. Почерк у Скворцова был неуверенный, нечасто ему писать приходилось, но вполне разборчивый.

– Так ведь Зубовы, – Зимин недоумённо посмотрел на меня. – Разве же вы забыли, ваше величество?

– Нет, не забыл. Просто подумал, что что-то упустил, – выкрутился я. Зубовы значит, ну-ну.

Рука сама собой опустилась в карман и нащупала золотую табакерку. Ещё раз перечитав манифест, встал и прошёлся по комнате. Здесь было хорошо натоплено, и я уже с час назад снял мундир, который сейчас просто на плечах висел. Собственно, ничего особо криминального в манифесте не было. Что касается обещаний проводить и дальше политику Екатерины, то это ничего не значит. Когда хоть один политик в любое время и в любой стране мира выполнял то, что обещал?

– Тело Павла Петровича вынесли в малый зал, – в комнату скользнул Скворцов.

– Надо бы замок открыть для посетителей, чтобы всякий мог попрощаться, – неуверенно добавил Зимин.

– Ты сможешь обеспечить коридор охраны? – спросил я у поручика, поворачиваясь к нему, сминая в руке манифест.

– Да, ваше величество, – твёрдо сказал Зимин.

– Ну что же, пошли, попрощаемся с императором первыми, заодно посмотрим, как лучше гвардейцев для караула расположить. – Идея открывать замок мне очень сильно не понравилась. Но ничего не делать было нельзя, и я это тоже прекрасно понимал.

Так и не надев мундир, оставив его болтаться на плечах, я вышел из комнаты. Меня сопровождали Зимин и ещё один поручик, чьего имени я пока не знал. Сзади тенью скользил Скворцов. Он сначала хотел остаться, потому что ему всё ещё было не по себе среди офицеров, но я сделал знак рукой, чтобы Илья следовал за мной. А господа офицеры, похоже, начали уже к нему привыкать. Немудрено – они тоже слишком стремительно оказались в центре событий, и пока что пребывали в некоторой растерянности. Так что, наличие рядом со мной простого слуги очень быстро перестало их смущать. Тем более что у царей всегда были свои причуды, и, чаще всего, у этих причуд были конкретные имена. Взять того же Меншикова, например.

Малый зал, в котором стоял гроб, не слишком соответствовал своему названию. Большое, абсолютно пустое помещение. Роскошный гроб стоял на возвышении у стены, и пока я шёл к нему, по залу эхом раздавались шаги. Было что-то ещё. Что-то, что не давало мне покоя. Подойдя к возвышению, я развернулся и оглядел зал.

– Почему он один? – тихо спросил я, но акустика здесь была отменная, и мой голос разнёсся по всему залу. Я почувствовал, как на лице сыграли желваки. – Кто-нибудь мне объяснит, почему моего отца оставили здесь совсем одного?

– Ваше величество, извините, ради бога, я отлучился всего на одну минуту, – из боковой двери выскочил мужчина с серым от усталости лицом. – Это я виноват, что Павел Петрович остался в одиночестве. Буквально на минуту. Я отдал распоряжение не пускать никого сюда, пока не переговорю с вами. – Пока я мучительно соображал, кто этот мужик, он подошёл к гробу. – Извольте взглянуть, ваше величество. Это всё, что я сумел сделать. – И он указал на лежащее в гробу тело.

Так, похоже, я догадываюсь, кем он может быть. Это лекарь. Кому ещё могли поручить привести тело покойного императора в порядок. Нужно же, чтобы Павел выглядел так, словно он от удара умер.

Я посмотрел на покойного императора. Скрыть, отчего он действительно умер, не удалось. Удар по лицу был какой-то озверелый. Так, при запланированном убийстве не бьют. Неужели, правда, убивать не хотели? Нет, вряд ли. Просто что-то пошло не так. И если на шею намотали пышный платок, то вот всё остальное… Широкополая шляпа, конечно, спасала положение, но ненамного.

За спиной послышался вдох как сквозь стиснутые зубы. Я обернулся на Зимина. Тот стоял, с мрачным видом рассматривая императора.

– Поставь оцепление, – тихо проговорил я. – Близко к телу никого не подпускай. Свечей побольше. Свет свечи тени отбрасывает даже днём. Вы провели бальзамирование? – я повернулся к лекарю.

– Разумеется, ваше величество, – ответил он и поклонился.

Я же поёжился и попробовал запахнуть мундир, из-за охватившего тело озноба. Рука снова нащупала табакерку в кармане, а затем короткий пока список убийц. Покойся с миром, Павел Петрович. Я обещаю, что кто-то из этой кодлы, точно скоро составит тебе компанию. А некоторые фужером то шампанское закусят, которое сейчас пьют. Потому что я, ни черта не пацифист, и не восторженный романтик, переполненный либеральными идеями. И оставлять за спиной тварей, способных вот на такое скотство, точно не собираюсь.

Видимо, что-то отразилось на моём лице, потому что в тот момент, как я отошёл от гроба, Зимин вытянулся передо мной, а в его взгляде впервые промелькнуло что-то весьма похожее на преданность.

– Сделай так, чтобы он больше не оставался один, – на этот раз я не приказывал, а просил. – Я понимаю, что ему уже всё равно, но это важно для меня.

– Слушаюсь, ваше величество, – Зимин сказал это спокойно, глядя мне в глаза.

– Как закончишь, возвращайся в гостиную и отдохни. – Я кивнул второму офицеру и Скворцову и направился к выходу из малого зала.

Мы вышли в коридор. Я уже немного ориентировался, поэтому сразу направился в сторону своего штаба, как я упорно продолжал называть покои покойного императора.

Бум! Я резко развернулся, и с удивлением наблюдал, как шедший позади меня поручик пытается поставить на место вазу. Похоже, что он её случайно сбил, возможно, саблей, и теперь пытался удержать, но безрезультатно. В конце концов, к нему подскочил Скворцов и поставил несчастную вазу на место.

– Простите, ваше величество. – Молодой совсем, не старше меня парень покраснел. – Это случайно произошло.

– Я видел, – продолжая его задумчиво рассматривать, я внезапно осознал, что со мной вовсе не цвет армии остался. Ну что же, возможно, так даже лучше. – Как тебя зовут, поручик?

– Юрий Бобров, – тут же ответил он.

– Будь осторожнее, Бобров, – и я снова направился по коридору.

В гостиной меня уже ждал Энгель.

– Какие-то проблемы, Фёдор Иванович? – спросил я у него, садясь за стол.

– Ну что вы, ваше величество, – он положил передо мной два листа. – Какие могут быть проблемы? Вот тот приказ, который вы поручили мне составить.

– Вы уже управились? Отлично, – я притянул к себе первый лист и принялся читать. Во-первых, мне нужно было узнать, как здесь протекает делопроизводство, а, во-вторых, я никогда не подписывал бумаги, прежде чем прочитать их.

Из официальных документов всегда можно узнать гораздо больше, чем из сопливых мемуаров, в которых автор выражает свою точку зрения, а не то, что происходило на самом деле. На той экскурсии в этот замок меня позабавило, как современники писали о покойном Павле. Кто на что горазд они писали. То он мог одним взглядом заставить упасть без чувств любую девицу, то был неприятный карлик с прокуренным голосом. То мог бы стать Российским Паскалем, то в его голове был лишь ветер и армейский устав. Что из этого соответствовало действительности, не знаю, подозреваю, что ничего. Каждому автору было приятно так думать о Павле, и это отражалось в их дневниках, письмах и мемуарах.

Не то что приказы. Взять хотя бы вот этот, написанный буквально на коленке. Из неё я узнал, что должность начальника Тайной экспедиции приравнена к действующему статскому советнику, согласно Табелю о рангах, с зарплатой в шестьсот рублей в год. Правда, должностных обязанностей я не нашёл, но не всё сразу. Если их нет, значит, придумаем. Потому что это удобно, и всегда знаешь, с кого спросить, в случае чего.

Я подписал первый экземпляр приказа и принялся читать второй. Так как копирование проводилось вручную, то в один из экземпляров вполне могла закрасться ошиб…

Как в воду глядел. Я перевёл взгляд на Энгеля.

– Что-то не так, ваше величество? – быстро спросил он.

– Почему здесь Александр Семёнович внезапно превратился в Александра Сергеевича? Да и оклад у него вырос на двадцать рублей? – я придвинул ему документ. Энгель стоял возле стола. Сесть я ему не предложил и просто наблюдал за его поведением.

– Что? – кабинет-секретарь встрепенулся и схватил бумагу, принявшись её перечитывать. Я же думал о том, а сколько вот таких ошибок в итоге привело к различным недопониманиям, и не был ли определённый их процент допущен намеренно?

Даже интересно стало, а кому в карман пошли бы эти двадцать рублей, потому что я сомневаюсь, что Макаров получил бы на рубль больше, чем положенные ему шестьсот. И это в приказе для начальника фактически службы безопасности. Надо где-то себе галочку в памяти поставить, чтобы аудит назначить в канцелярии. Пока Энгель проверял, что он там написал, я вытащил манифест. Разгладил уже помятую бумагу и сравнил её с приказом. Вот что нужно сделать вторым делом, или даже параллельно первым, которым у меня всё ещё остаются заговорщики. Нужно наладить нормальное делопроизводство. И это, чёрт возьми, очень важно. Железные дороги и паровые пушки подождут немного, пока я не исключу возможность воровства и подлогов вот в таких незначительных мелких ошибках. Тогда все последующие дела гораздо быстрее пойдут.

А этим манифестом я могу подтереться. Использовать бумажку, так сказать, по назначению. Потому что никакой юридической силы он не имеет.

– Да как же это так, ваше величество, – заломил руки кабинет-секретарь.

– Вы, Фёдор Иванович, у меня спрашиваете? – я удивлённо посмотрел на него. – Переделывайте, – и я протянул ему уже подписанный экземпляр. – Впредь я надеюсь, вы не совершите столь странных оплошностей.

В дверях Энгель столкнулся с входящей в комнату Елизаветой.

– Могу я отвлечь вас от дел, ваше величество? – она подошла к столу, и я запоздало понял, что надо встать. Точнее, тело настойчиво требовало это сделать, и только потом включилось понимание. Не знаю, как она расценила мою тормознутость, похоже, что не совсем нормально. Потому что сцепила руки и опустила взгляд в пол.

– Чем вы хотели отвлечь меня? – я отдал ей должное: говорила она по-русски. Или не хочет лезть в конфронтацию, или ещё на что-то надеется в этом браке. Хорошо бы второе, потому что она мне действительно нравится, и, да, я всё же надеюсь на детей. Почему их всё-таки у них не было?

– Юлия сказала. Что вы приказали ей ужинать сегодня с нами, – она подняла взгляд на меня. Я сразу не сообразил, кто такая Юлия. Потом до меня дошло, что у немецких принцесс наверняка до принятия православия были другие имена.

– Да, – ответил я. – Или вы против?

– Нет, ваше величество, как я могу быть против? – в её взгляде промелькнуло удивление. – Анна Гагарина сообщила, что вы именно ей поручили организовать этот ужин. Это правда?

– И это тоже правда. Потому что, похоже, больше никто не в состоянии это сделать. Слуг, к слову, я так и не нашёл, хотя искал. Даже в людскую заглядывал, – теперь она даже не пыталась скрыть удивления. – Кстати, где именно мы будем ужинать? Предлагаю, в ваших комнатах.

– Хорошо, я распоряжусь, – Елизавета явно не знала, как ей на меня реагировать. – А почему вы здесь, – она обвела рукой пространство вокруг себя.

– Потому что хочу. – Я жёстко улыбнулся. – Это так же, как с ужином. Я хочу сегодня поесть с двумя очаровательными женщинами.

– Зачем вы так, Александр?

– Простите, Лизонька, – я, как и в Зимнем, подхватил её руки и поднёс к губам. – Этот бесконечный день когда-то закончится, и мы снова будем учиться жить. Потому что всё изменилось и никогда уже не будет прежним.

– Я распоряжусь насчёт ужина, – тихо проговорила она.

Проводив жену взглядом, я увидел, что она снова столкнулась в дверях с Энгелем. Он расшаркался перед своей императрицей, а на меня накатило понимание: секретаря надо менять. И, да, мне секретарь нужен чуть ли не срочно.

– Вот, ваше величество, я всё переделал, – он протянул мне бумаги.

Подписанный экземпляр я пробежал взглядом, никаких изменений не заметил и принялся внимательно читать второй. Теперь всё было хорошо. Так что это было: лёгкий саботаж, протест против «произвола гэбни», или действительно всего лишь ошибка? Подписав бумагу, я отодвинул один экземпляр в сторону. Сам отдам его Макарову, который завтра утром должен прийти на первый доклад. А второй протянул Энгелю.

– Прекрасно, Фёдор Иванович. Надеюсь, этот экземпляр дойдёт до канцелярии в целости и сохранности?

– Конечно, ваше величество, вы не должны сомневаться в этом. – Тут же заверил меня Энгель.

А ведь ты первым узнал, что именно Макаров будет брать за жопу заговорщиков. И я при этом не знаю степени твоей лояльности. К счастью, долго подобная информация в тайне не хранится, но ведь и информация бывает разной. Мне срочно нужен секретарь. Преданный исключительно мне. И где такого взять?

– Я не сомневаюсь, Фёдор Иванович. И хочу, чтобы вы принесли мне почту моего отца. Вчерашнюю и сегодняшнюю. Мне нужно несмотря на горе, постепенно начинать вникать в дела государства. – Я любезно улыбнулся.

– Но у меня её нет, – растерялся Энгель. Я закрыл глаза, а когда открыл, то улыбки у меня на лице уже не было.

– Поправьте меня, если я ошибаюсь, – прошипел сквозь стиснутые зубы, слегка приподнимаясь со стула. – Вы кабинет-секретарь императора. И у вас нет его почты? Тогда где она? – рявкнул я так, что задремавший Зимин, который так и не пошёл спать, после того как расставил караул, встрепенулся.

– Почтой его величества занимался граф Кутайсов, – пролепетал Энгель. – Все об этом знают, ваше величество.

– Как видите, я не все. – Я слегка наклонился вперёд, да так, что мундир слегка сполз с плеч. – Я не буду спрашивать, почему почтой его величества занимался граф Кутайсов, который совершенно точно не является секретарём. В конце концов, у моего отца могли быть самые разные причуды. Но к моим причудам граф Кутайсов не имеет никакого отношения. И пока вы являетесь кабинет-секретарём, будьте так любезны исполнять свои, надо сказать, немногочисленные обязанности! Чтобы в течение часа почта лежала вот здесь, – я ткнул пальцем в стол. – Можете её вместе с графом Кутайсовым сюда принести, раз уж сами не в состоянии с несколькими письмами справиться. Зимин, предупреди охрану.

Энгель выскочил из комнаты как ошпаренный. Я же потёр виски. Что за бардак здесь творится?

Дверь снова начала открываться, и я с трудом подавил детское желание броситься к ней и навалиться, чтобы больше никто не притащился с очередной проблемой. Вошли Краснов и Розин. При этом Розин отворачивался, стараясь спрятать от меня лицо. Я почувствовал, как у меня дёрнулся глаз. Подойдя к корнету, ухватил его за подбородок и повернул голову к свету. Левый глаз Розина заплыл и уже начал приобретать фиолетовый оттенок.

– Кто? – глухо спросил я. Потому что мне в голову не могло прийти, что этот восторженный мальчишка побежит на разборки, проигнорировав моё поручение.

– Бауэр, адъютант его высочества Константина Павловича, – за Розина ответил Краснов. – Он хотел заставить Филиппа выпить, но тот отказался, и… вот.

– Я надеюсь, Бауэру тоже досталось? – процедил я сквозь зубы.

– Филипп ему, похоже, нос перебил, – снова тихо ответил Краснов. Розин продолжал изображать партизана. – Их было больше. – Словно извиняясь, сказал Краснов.

– Где он? – уточнять, кого я имею в виду, не нужно было.

– Его высочество со своей свитой в Мраморном дворце. – На этот раз ответил Розин.

– Я очень надеюсь, что они поминают покойного государя, а не… что-то ещё, – глаз дёрнулся ещё раз. – Велите седлать коней. Со мной поедет две роты. Пора с этим заканчивать.

Зимин тут же подорвался с дивана и поспешил выполнять поручение. Я же смотрел на огонь камина невидящим взглядом. Да, пора с этим заканчивать. Уж с родным братом я сумею справиться. По крайней мере, я на это надеюсь.

Глава 8

К Мраморному дворцу я со своим отрядом подъехал примерно через час. Хотел оставить Зимина, Краснова и Розина отсыпаться, но они упёрлись как те бараны, пришлось брать с собой. Тем более для Розина это было важно. Всё-таки его обидчика сейчас «курощать и низводить» будут. Может быть, ему даже повезёт участвовать в этом деле.

Пока собирались, я послал Краснова за Макаровым. Вот кто-кто, а мой новый шеф Тайной экспедиции выглядел бодрым и сосредоточенным. Словно я его не грязной и в большинстве своём неблагодарной работой загрузил, да ещё посреди ночи, а мешок с золотом презентовал.

– Куда мы едем, ваше величество? – он с неудовольствием посмотрел на коней. Сам-то прибыл в экипаже. Полагаю, наездник из него так себе. Так что, лучше всего ему этот экипаж оставить.

– В Мраморный дворец навестить моего брата, Великого князя Константина. – Ответил я, натягивая на ходу перчатки. – Судя по слухам, он слегка переборщил с поминками.

– Вот как, – Макаров задумался. – А можно мне узнать, что я буду делать в момент вашей встречи с его высочеством?

Я остановился и посмотрел на него. Надо же, он меня, мягко говоря, недолюбливает и не пытается этого скрывать. И, тем не менее, меня такое положение вполне устраивает. А говорят, что чудес не бывает. Посмотрим, как сработаемся. Вполне возможно, что именно Макаров создаст мне такую Службу безопасности, которая меня полностью устроит. И начнём мы с названия. Потому что я ко многому могу привыкнуть, я довольно неприхотлив, но вот от «Тайной экспедиции» почему-то воротит. Что касается его любви ко мне, то нам детей не крестить. И, положа руку на сердце, я уверен, что именно этот человек, который с трудом меня переваривает, никогда не предаст. Насчёт других у меня такой уверенности не было.

– Ваше величество, – прервал мои мысли Макаров. – У меня будет какая-то конкретная задача?

– Да, Александр Семёнович, – я натянул вторую перчатку и снова пошёл к своему коню, которого держал под уздцы Зимин. – Я подозреваю, что в окружении моего брата завелись люди, сбивающие Костю с пути истинного. Сейчас он позволяет себе не соблюдать траур по отцу, а завтра что? Крамола, измена, заговор, в конце концов? К тому же я уверен, что Великий князь не сам до всего этого додумывается. Не беспокойтесь, Александр Семёнович, с Константином Павловичем я сам разберусь. А вот вам предстоит очень вдумчиво отпросить его адъютантов. И доложить мне: что это, бравада юности, откровенная дурость, или же… Если первое, то с этим ещё можно будет что-то сделать. А вот со вторым и третьим вариантом, я не уверен.

– Умеете вы задачи ставить, ваше величество, – Макаров задумался, но потрясённым и испуганным не выглядел. – Есть что-то ещё, ваше величество? Ведь не просто же так вы меня с собой везёте. – Сказал он, продолжая разглядывать мой не слишком большой, но довольно внушительный отряд. – Проще было бы отправить меня в Петропавловскую крепость, чтобы уже там, в комфортных для меня условиях, я смог дожидаться наших пакостных адъютантов.

– Да, так было бы проще. Вот только, – я забрал из рук Зимина поводья, – мне нужно посмотреть, как вы работаете, Александр Семёнович, чтобы принять окончательное решение. – Макаров перевёл пристальный взгляд на меня. Я же вскочил в седло, закрыв глаза и позволяя телу устраиваться так, как ему было привычно и удобно.

– Я, кажется, догадываюсь, почему вы, ваше величество, ранее ни разу не высказали ни одного своего решения вопреки воле вашего августейшего отца и бабушки. И по-моему, многих ждёт весьма неприятный сюрприз. – Наконец, сказал он и направился к своему экипажу.

– Скорее всего, вы снова правы, Александр Семёнович, – пробормотал я, направляя коня следом за Розиным. Да, сюрприз тот ещё будет. Дайте мне только время, чтобы освоиться. А вообще, надо Сашке большое человеческое спасибо сказать. Потому что если он действительно демонстративно отходил в сторону до последнего заговора, то, получается, вообще никто не знает, что от него можно ожидать. И это даёт охрененно большой плюс мне в карму.

Когда мы подъехали к Мраморному дворцу, уже начало темнеть. Март – это ещё не полноценная весна, и вечер, хоть и позже, чем зимой, наступал, но незначительно.

Во всех окнах горел свет. Охрана на воротах попыталась что-то вякнуть, но спешившиеся гвардейцы их попросту смели. Да и как-то маловато людей стояло в карауле, охраняя Великого князя. Несерьёзная какая-то охрана. Одно из окон было открыто, и оттуда раздавались звон бокалов, музыка и громкий смех, в том числе и женский.

– Скотина, – прошипел я, соскакивая с коня, с трудом сдерживаясь от нахлынувшей на меня ярости. – У тебя мозгов совсем нет, или это демонстративный демарш? – процедил я сквозь стиснутые зубы и стремительно подошёл к дверям.

Впереди меня пробежал Краснов и чуть ли не с ноги открыл дверь. Посмотрев на лица поехавших со мной офицеров, я увидел, что им, похоже, нравится то, что сейчас происходит.

Прежде чем войти, я обернулся на идущего за мной и покачивающего головой Макарова. Он что-то бормотал, и, прислушавшись, я только удивлённо крякнул.

– Вот ведь молодые лбы, безголовые. Всё бы им тараном выносить. В таком деле, как дознание, тоньше надо быть. А вообще, рано приехали. Надо было часа три обождать. Тогда бы точно тёпленькими всех взяли. Эх, молодость, молодость.

Двери передо мной распахнулись, внутрь проскочили человек десять гвардейцев, а после них зашёл я. И вот что интересно: я не обсуждал с ними, как именно мы будем себя вести в гостях. Они приняли решение самостоятельно, и это полностью совпало с моим настроением. Словно командующий ротами Зимин настроился на меня, как та антенна. И произошло это после того, как он увидел меня у гроба Павла.

– Господа, господа, – мне навстречу выскочил организм в ливрее и обязательном парике. Дворецкий, что ли? – Кто вы и как можете вот так врываться в дом Великого князя Константина Павловича?

Если меня ещё минуту назад терзали сомнения в том, а правильно ли я поступаю, то сейчас, когда до холла донеслись уже отчётливые звуки весёлой вакханалии, все сомнения отпали.

– Саша, – тихо обратился я к Краснову. – Убери его, чтобы он гостей дорогих не предупредил. Только аккуратно. Не навреди. Он не виноват ни в чём, всего лишь выполняет свою работу.

Краснов кивнул, и тут же к дворецкому подскочили двое гвардейцев и утащили в сторону, предварительно заткнув рот.

Откуда-то из бокового коридора выскочили несколько офицеров. Были ли это гости, или охрана, никто разбираться не стал. Короткая схватка, и их утащили следом за дворецким.

– Не увлекайтесь, – коротко приказал я, направляясь прямиком к дверям, ведущим в бальный зал, откуда и раздавались звуки веселья. – Ну что, господа, устроим сюрприз Константину Павловичу? Обожаю сюрпризы.

Двери распахнулись, и мы вошли в зал. Впереди шёл Розин, я в центре, а позади меня сопел Зимин. Мы были в шинелях, и если мои офицеры хотя бы сняли двууголки, то моя осталась на мне. Да я ещё и голову слегка наклонил, чтобы меня сразу не узнали.

– О, так ты, щенок, решил вернуться, – к нам выдвинулось крупное тело с бутылкой шампанского в руке. – Да ещё и друзей привёл. Так ты, корнет, всё-таки впить захотел или решил взять реванш?

Говорил он по-французски. Почему-то для меня это стало последней каплей.

– Я пропустил момент, когда нас захватили? – негромко задал вопрос, не обращаясь ни к кому конкретному. – Мы находимся в оккупации? Или как ещё объяснить тот факт, что русский я услышал только от вас, и то, скорее всего, потому, что обращался к вам на родном языке? – Вот сейчас я говорил больше Зимину. Розин меня вряд ли расслышал. Он стоял лицом к лицу к своему обидчику, стискивая кулаки.

– О чём говорит твой друг, корнет? – тело качнулось и шампанское выплеснулось из бутылки.

Я осматривал зал, ища взглядом Константина. Великий князь сидел возле стены в удобном кресле с бокалом в руке и смотрел на то, что творится в зале. При этом по его лицу невозможно было понять: ему нравится то, что он видит, или попросту плевать на то, что творят с молчаливого согласия его адъютанты.

Я уже хотел направиться к нему, но тут произошло нечто непредвиденное. Баур, а это, похоже, был именно он, совершенно потерял берега. Он сделал шаг в сторону молчавшего до этого момента Розина.

– Что ты молчишь, корнет? Язык проглотил? Да и вас с друзьями пора поучить вежливости. Как вы посмели явиться к Великому князю, даже не сняв шляпу? А здесь дамы. Похоже, вас пора поучить вежливости, – он качнулся, замахнувшись, а ему на помощь двинулись ещё пара тел в таком же состоянии.

В этот момент Константин решил всё-таки посмотреть, кто к нему заявился. Несмотря на шляпу и шинель, он сразу же узнал меня. Побледнев так, что это было заметно с того места, где я стоял, Великий князь вскочил и бросился к своим придуркам адъютантам с воплем.

– Не сметь!

Но было поздно. Кулак Баура пролетел далеко от Розина и устремился в мою сторону.

– Ах, ты, мразь, ты на кого руку поднял? – процедил Филипп, перехватывая руку.

Я невольно отшатнулся, и тут прогремел выстрел. Баур покачнулся и принялся заваливаться вперёд, но Розин, всё ещё держащий его за руку, оттолкнул заваливающееся на него тело.

В зале наступила тишина. Константин остановился, с ужасом переводя взгляд с тела своего адъютанта на меня. Я же медленно обернулся. На лице Зимина застыла брезгливость, а в руке у него был зажат дымящийся пистолет.

– Вот так, без суда и следствия? – я стянул шляпу, и тут по залу побежал потрясённый вздох.

– Этот потрох, недостойный называться не только офицером, но и мужчиной, оскорбил ваше величество сначала словом, а потом делом, – спокойно ответил Зимин, убирая пистолет. – Или я должен был ждать, пока он вас ударит?

– Оцепите дворец. Никто не должен выйти отсюда, пока мы не поймём, что произошло, – холодно произнёс я. После чего повернулся к дверям. – Думаю, Александр Семёнович разберётся. А я пока поговорю с братом. Константин, – наши взгляды встретились, и в его глазах я увидел сначала протест, который, впрочем, очень быстро прошёл.

Константин прошёл мимо меня, высоко задрав подбородок, я же направился за ним. В дверях меня пропустил Макаров. Тормознув, я достал приказ о его назначении, и молча сунул в руки. После чего поспешил за Константином.

Великий князь ждал меня возле дверей.

– И что теперь, Саша? – спросил он.

– Теперь мы пройдём в кабинет, если ты не хочешь, чтобы наш с тобой разговор стал предметом пересказов, – резко сказал я.

Кабинет оказался недалеко, буквально через дверь. Здесь было удивительно тихо, а портьеры на стенах прекрасно скрадывали все внешние звуки.

– Я так понимаю, ты ничего не сделаешь этому ублюдку, убившему Баура? – Константин развернулся ко мне лицом сразу же, как только мы зашли в кабинет. Похоже, про то, что лучшая защита – это нападение, он тоже где-то слышал.