Текст книги "Корзинка с сюрпризом (СИ)"

Автор книги: Shedu

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

Часть 13

Тоска по дому одолеет любого, кто хоть когда-нибудь чувствовал себя в нем счастливым и нужным. Родной дом, это нечто такое, к чему стремишься всегда, даже если с друзьями тебе комфортнее, чем с родными. Дома всегда больше свободы, все привычно и мило сердцу. Ты всегда знаешь, где можно найти гребень для волос, или куда могла пропасть книга, которую читал вчера вечером. Ты можешь оставить нестиранную рубаху где пожелаешь, не стесняясь щеголять по дому абсолютно голым.

Нил скучал по дому. Но эта тоска была совершенно другой. За все время проживания под теплым крылом Роласа, он еще ни разу не пожалел, что сбежал от родителей, ни разу не пожалел о том, что забрался в ту тесную корзину, рискуя быть отлупленным. Он не жалел о том, что ему пришлось пережить до того, как он попал в этот замечательный дом и стал его неотъемлемой частью. Если бы понадобилось, он бы еще хоть сто раз прокатился на корабле, не высовывая носа на палубу. Он бы еще несколько дней просидел в корзине для трав, мирясь с болью в затекших ногах. Он бы опять, не раздумывая, выпрыгнул из окна в надежные объятья своего медведя.

Все, чего так не хватало этому бойкому зайцу, не побоявшемуся пойти искать свое счастье самостоятельно, так это летнего зноя. В июне месяце тоалисийские луга стрекотали сотнями насекомых, от невероятной жары спасали лишь прохладные речушки, а жажду по-настоящему мог утолить только особый напиток из звездных ягод.

Лето в горах было другим. Здесь не было так жарко, хотя медведи, со своей горячей кровью и неутолимой жаждой работать, истекали потом в разы больше, чем зайцы в самый солнцепек. Замерзающему к утру Нилу было достаточно просто прижаться или обнять Роласа за руку, чтобы согреться. Но этим утром греться было не с кем. Прошлую ночь Ролас провел на братской половине дома, где и заночевал по традиции, соблюдающейся перед свадьбой. Они увидятся только сегодня на месте проведения ритуала, и это не давало юноше спокойно спать. Его руки тряслись, в ногах было столько энергии, что он был готов скакать до самого потолка.

Светало слишком медленно. Небо уже окрасилось в фиолетовые оттенки, где-то виднелись розовые лоскутки облаков, и лишь горизонт взрывался золотом, играя бликами на скалистых горах и их снежных верхушках.

Заяц сидел у окна, закутавшись в одеяло. Эту ночь он спал в рубашке Роласа, наслаждаясь его запахом и скучая еще больше. По традиции, альфа тоже забрал с собой одну из вещей Нила, вот только мальчишка так и не понял что. Поглаживая круглый животик, он не сводил глаз с горизонта. Вскоре должен был примчаться Май со своим малышом, чтобы начать готовить жениха к свадьбе. Омега ждал его как вестника счастья, надеясь на то, что младший брат его будущего мужа не заставит себя ждать.

***

– Май, она слишком холодная,– простучал зубами Нил, обхватывая себя обеими руками. Стоять абсолютно голым в корыте с ледяной водой не вписывалось в планы на самый счастливый день в его жизни.

– Она родниковая, ее нельзя греть,– тихо отозвался омега, который сам когда-то проходил через такое. – Потерпи немного, я почти закончил.

Струйки ледяной воды стекали по гладкой коже, застывали кристаллами капель на животике, капали с волос, заставляя ежиться. Когда на его плечи легло огромное пушистое полотенце, Нил с радостью выпрыгнул из корыта, дрожа всем телом.

– Это садизм, а не ритуал. Зачем такие жертвы?

– Не мы их придумывали,– улыбнулся Май, вытирая волосы молодого жениха. – Лисы считают, что очищает огонь, для нас же это лед, или в данном случае ледяная вода. Она очистит тебя, смоет все грехи и ложь и позволит начать жизнь с чистого листа рядом с тем, кого ты выбрал. Соединяя свои судьбы перед ликом богов, вы с Роласом должны быть чисты и искренни, понимаешь?

Нил то ли кивнул, то ли вздрогнул в очередной раз, не в силах согреться. Заметив в углу комнаты сапоги Роласа, он уже хотел было впрыгнуть в них, ища хоть какой-нибудь способ оттаять, но Май вовремя его перехватил и отвел к низенькой табуретке.

– Опять в ледяную воду захотел? Сегодня ты будешь во всем новом и чистом.

Старший омега тихо заглянул в спальню, проверяя, не свалилось ли его сокровище с кровати, но обнаружив, что ребенок все так же сладко спит среди подушек, вернулся к своему подопечному.

– Только вчера забрал твой костюмчик,– довольно улыбнулся он, доставая из тканевого узелка чистую одежду. – Мастер на славу постарался.

Стоя на табуретке и кутаясь в полотенце, Нил с интересом рассматривал светлые одежды в руках Мая. Он думал, что они практически не будут отличаться от тех, что надевали у него на родине. Но тоалисийские женихи всегда красовались в чем-то зеленом, дополняя наряд цветами и травами. Здесь же ткани были белоснежными и воздушными, лишь ближе к каемкам была видна вишнево-зеленая вышивка. Это были какие-то орнаменты, которые, по словам Мая, оберегали брачующихся. Осторожно надев просторные штанишки, Нил только тогда понял, что под них не полагалось надевать белье, а ткань была слишком прозрачной, чтобы спокойно щеголять в таком на собственной свадьбе.

– По-моему, это что-то не то,– растерянно прокомментировал омега, осматривая себя в зеркале. – Под ними же все видно.

– Не волнуйся, рубашка длинная, она все прикрывает.

Май смотрел на все так, как будто такими штанам и полагалось быть, но Нил все равно неловко переминался с ноги на ногу и жевал нижнюю губу. Он беспрекословно надел рубашку и только тогда успокоился, поняв, что все действительно скрыто. На подоле рубашки красовались такие же защитные орнаменты, как и на рукавах. Ворота и вовсе не было. Рубашка полностью открывала плечи и ключицы, что тоже немало смутило омегу.

– Может она на меня большая?

– На тебя ведь шили,– рассмеялся помощник, с интересом рассматривая жениха. – Отлично сшито, вот только что делать с поясом?

– Поясом?

– Да, к этой рубашке прилагается еще и пояс с орнаментом,– он продемонстрировал вышитую блестящими нитями полоску ткани, не сводя задумчивого взгляда с круглого животика юноши.

– Знаешь что? Мы сейчас сделаем из него кое-что другое,– улыбнулся Май, отходя к сундуку в углу комнаты и доставая из него небольшую шкатулку для рукоделия. – Обуйся пока.

С любопытством осмотрев совсем мягкую и непривычную для себя обувь, Нил натянул беленькие тапочки на ноги и прошелся в них по комнате. Те совсем не чувствовались, словно он все еще был босиком, но это только добавляло какой-то естественности и природного комфорта. Крутясь перед зеркалом и рассматривая наряд, заяц никак не мог перестать улыбаться. Ладошки ложились на животик, оглаживая его. Этот наряд только подчеркивал его положение, но совсем не портил. В нем Нильс казался еще более хрупким и миниатюрным.

– Ну как, спина еще не болит? – между делом поинтересовался Май, терзая милый поясок ножницами и иглами.

– Только если долго стою, сгорбившись в теплице,– тихо отозвался Нильс, не отрывая глаз от своего отражения.

Когда-то, когда он только начал задумываться о том, что однажды выйдет замуж, он все представлял себе по-другому. Ему казалось, что одно шитье свадебного наряда будет слишком хлопотным занятием. Ему казалось, что в день свадьбы в его доме будет много народу, все будут чем-то заняты, а им будет заниматься не один омежка, у которого и так дел невпроворот, а целая толпа. Они бы спорили, как лучше причесать его, чем лучше украсить волосы, какие украшения выбрать и прочие мелочи, что так привлекают домашних омег.

На деле же все оказалось намного проще и тише. И, несмотря на то, что торжество должно было быть пышным и веселым, учитывая сколько гостей было приглашено, Нильс радовался тому, что есть. Ему нравилась эта атмосфера таинственности. Излишняя суматоха лишь волновала бы его, заставляла переживать по поводу того, что он мог что-то забыть. Но рядом с опытным Маем он чувствовал себя увереннее. Даже пояс, который в его положении уже не сомкнется на талии, тот придумал куда применить. Через несколько минут старший омега отложил свою работу и усадил жениха перед зеркалом. Он долго расчесывал запутавшиеся вьющиеся волосы. С зимы те совсем отросли и теперь пышной копной ниспадали на хрупкие плечи. Закончив с вычесыванием непослушных кудрей, Май решил не сооружать никаких замысловатых причесок.

– Хорошо, что я свой гребень решил прихватить, куда ты свой дел? – сварливо причитал омега, вертясь позади него.

Нил лишь пожал плечами и в очередной раз улыбнулся своему отражению. Ему нравилось то, что получалось. Не так пышно, как это было бы у зайцев, но намного чище, намного естественнее. Неожиданно перед ним появилась повязка, сшитая Маем из неудавшегося пояска. Она пестрым орнаментом легла на его лоб, завязками теряясь среди темных волос. Покрутив головой, Нил одобрительно кивнул, хваля задумку нового родственника.

– Погоди, нужно еще что-нибудь,– нахмурился Май, задумчиво жуя губу. – Что бы сюда добавить?

Пройдясь по комнате, он остановился у обеденного стола, на котором стояла огромная глиняная чаша с фруктами. Выудив оттуда две пары вишенок, медведь подошел поближе и приложил их к вискам жениха.

– Смотри, как интересно. Могу поспорить, что многие потом будут делать так же на своих свадьбах.

С помощью ниток вишенки были прицеплены к повязке в области висков. Креплений было не видно благодаря тому, что волосы после помывки были пышнее и вились намного сильнее. В итоге, довольными остались оба омеги. Один тем, как он будет выглядеть в столь важный для него день. Второй гордился собой и своей фантазией.

***

– Идут,– радостно подскочил к окну Май, активно укачивая плачущего сына. Малыш все никак не замолкал, цепляясь за ворот отцовской рубашки, но, по словам второго, он это делал постоянно, выказывая свое желание побыть на руках подольше.

Поднявшись со стула и став подле медведя, Нильс тоже выглянул наружу, удивляясь количеству омег, собравшихся во дворе. Ролас уже давно ушел на место ритуала с остальными альфами, но юноша их не видел. Май запер его на время в спальне, чтобы тот не искушался выглянуть наружу и все испортить. То, что они ушли, Нил понял только тогда, когда гомон во дворе начал постепенно стихать, а затем и вовсе исчез. Омеги же появились совсем по-другому. Они не старались перекричать друг друга в огромной толпе. С ними пришел радостный звон. У всех на бедрах были повязаны цветастые платки, на бахроме которых позвякивали небольшие монетки, которые, как оказалось, должны завлекать удачу в дом молодоженов. Позже и Май надел точно такой же платок, а в тот, что остался от отца омеги, закутал своего маленького сына.

Нильс еще ни разу не принимал столько поздравлений в один день. Все его обнимали, целовали, чего-то желали. Кто-то восхищался его повязкой, не замечая гордых улыбок со стороны Мая.

На место проведения обряда они отправились пешком. Нильс старался не показывать своей усталости. Ему безумно хотелось есть, но еще больше увидеть Роласа. Именно это желание и поддерживало в нем силы.

Торжество проходило на опушке леса, неподалеку от горного озера, куда они с Роласом бегали купаться с приходом лета.

Сейчас же на небольшом холме стояла деревянная арка, украшенная цветами. Перед аркой стояли и столы, ломившиеся от яств, но никто не позволял себе притронуться даже к крошке, упавшей на белоснежную скатерть.

Альфы толпились у подножья холмика, во что-то играя. Нил так и не понял во что, но, судя по дружному гоготу мужчин, было ясно, что они не скучают.

Роласа видно не было. Тот, видимо, утонул в наплыве гостей, особенно после того, как к общей массе присоединились и омеги, звенящие своими монетками на каждом шагу. Растерянно взглянув на Мая, ни на шаг не отходившего от него, он недоуменно перевел взгляд в сторону, куда кивнул ему медведь.

Всего в нескольких метрах от них стоял Ролас в праздничном костюме. Белоснежная рубашка с такими же орнаментами слепила своей чистотой. Штаны прикрывали босые ступни, а на поясе был повязан широкий длинный шарф, точь-в-точь с такими же узорами, как на повязке Нильса. Он радостно улыбался ему, стараясь скрыть за этой улыбкой то, насколько напряжен. Рядом с ним стояли родители Нильса. Они не были одеты согласно традициям, но разве это важно?

Омега сорвался с места, подбегая к ним и утопая в теплых объятьях. Он плакал, целовал родителей, просил у них прощения, а те молчали, крепко прижимая его к себе. Он знал, что те его давно простили, знал, что поняли и смирились с его выбором.

***

Широкие и теплые ладони, они были все так же грубы от тяжелой и кропотливой работы, но в то же время приносили чувство покоя и защищенности. Нильс держал своего альфу за руки, поглаживая тонкими пальцами шероховатую кожу, и смотрел любимому в глаза. Они оба улыбались, забыли о волнениях и не думали о том, что на них сейчас смотрят. Они давали клятву друг другу, отгородившись от всего мира с его суматохой. Они давали обещание друг другу по-своему. Один защищал другого, второй защищал домашний уют. У каждого была своя роль, каждый с радостью принимал ее.

Кто-то умиленно плакал, прикрываясь платком, кто-то одобряюще улыбался, а кто-то наблюдал с замиранием сердца, надеясь на такое же светлое чувство в будущем.

Произнеся клятву, Нильс робко приник к супругу, отвечая на его поцелуй и радостно смеясь, когда он подхватывает его на руки.

За столом все веселы. Семья Роласа не скупилась в средствах, чтобы закатить такой пир. Помогала и семья Мая, и Одис, отдавший все свои сбережения. Именно поэтому сейчас он сидел за столом, не менее счастливый, чем его брат. По правую руку от него сидел роскошный юноша. Мало кто из омег могли бы посоревноваться с ним в красоте. И не важно, что он был бетой, сразу было заметно, что Одис готов хоть сейчас вести этого строптивца к алтарю, не взирая ни на какие трудности. Нильс изредка кидал короткие взгляды в их сторону, улыбаясь и радуясь тому, что не только он так счастлив в этот день. Он улыбался своим родителям, улыбался Роласу и гостям. Его невероятно веселили разнообразные игры и танцы. Несмотря на усталость, он и сам иногда тянул мужа потанцевать, не в силах усидеть под озорную мелодию. Обычно в такие моменты их окружали хороводы остальных гостей. Иногда эти хороводы делились на пары, но все так же танцевали вокруг молодоженов, как и требовали традиции. Игры, проводившиеся на праздники, посвящались исключительно любовной тематике. Отгадай свою пару с закрытыми глазами, выбери кого-то в танце, их было столько, что все мешалось в голове. Омега до конца жизни будет помнить гордую улыбку своего супруга, когда ему удалось найти именно его в толпе альф, даже с завязанными глазами.

Гуляния длились практически до рассвета.

К тому времени Нил уже совсем вымотался. Забравшись на колени мужа, он сонно наблюдал за гостями, танцующими вокруг костра, чувствовал запах ягод и ночного леса. Но главное – он чувствовал Роласа. Альфа не отходил от него ни на шаг, иногда уносил его к костру, кружась под медленную музыку, не спуская его с рук. А когда присаживался обратно, ласково водил рукой по круглому животику, останавливая ладонь на том месте, где почувствовал, что малыш пинается, отзываясь на прикосновения родителя.

Домой молодоженов провожали всей гурьбой. Медведь уверенно и неутомимо шагал к своему дому, не спуская своего омегу с рук.

Родители Нильса, на время оставшиеся в их доме, даже не подозревали о том, что в ту ночь молодые не ночевали в своей спальне. Дождавшись, пока все разойдутся, и забрав с собой подготовленную корзину, они улизнули к горной реке встречать рассвет. Кто сказал, что эту ночь, священную ночь после обряда, они должны провести в спальне? Главное провести ее и встретить рассвет в объятьях любимого, как и все последующие рассветы.

Эпилог

Три года спустя.

С каждым днем осень постепенно вступала в свои права. Множество деревьев уже пестрело огненными оттенками, скидывая листья на радость детворы. В этом году в небольшом горном городке намного чаще стал слышен детский смех. С дождями на узких улочках ребятни появлялось больше, чем грибов в лесу. Множество из них хвастались своими новыми корабликами, которые смастерили для них отцы. Некоторые не разменивались на такие глупости и старались как можно скорее запустить свою новую игрушку в городской сток. За такими корабликами выстраивались целые шеренги, стараясь не упустить яркий парусник из виду. Дети помладше завистливо наблюдали за ними из-за заборов своих домов, понимая, что заботливые отцы ни за что не позволят им присоединиться к старшим. Не завидовали им только те, у кого кораблик был на зависть остальным.

В переднем дворе, совсем рядом с известной цветочной лавочкой, отец-альфа мастерил для своих малышей большой кораблик. При желании, в него мог забраться один из них, но все терпеливо ждали, пока отец закончит, и старались не мешать ему.

Иногда им надоедало следить за тем, как Ролас сосредоточенно вырезает вензеля на деревянных бортах. Тогда они вешались на шею другому альфе, пристроившемуся на лавочке под окном избы и покачивающего сверток с новорожденным сыном. Одис лишь недовольно шикал на племянников, отгоняя их от уснувшего младенца, и дети слушались, разбегаясь в стороны и играясь с листьями. Они воспринимали кроху как родного и всегда проявляли к нему интерес, даже не подозревая, что их дядя со своим бетой нашли это чудо у своего порога всего пару недель назад.

– Готово! – объявил Ролас, вставая с маленького табурета и пряча инструмент в пошитый специально для этого пояс.

Из дома выглянули Май и Нильс, чтобы посмотреть на то, что получилось.

Не дожидаясь восторженных возгласов, альфа усадил одного из сыновей на борт корабля. Бойкий и озорной альфа с заячьими ушами, значительно короче, чем у Нила, с интересом ощупывал парусник, то и дело кидая взгляды на отца. На его плечах уже восседал второй сыночек. Милый омежка медведь, безжалостно хватающийся за волосы Роласа, чтобы не свалиться.

Старшие омеги подошли поближе, с улыбкой рассматривая корабль. Сын Мая застенчиво хватался за его штанину, не решаясь попроситься так же посидеть на корабле, но вскоре новая игрушка осталась детям на растерзание, а взрослые вынесли во двор стол для чаепития. Вот такие дни стали частыми в их большой семье. Здесь никто не чувствовал себя скованным, никто не стеснялся поделиться сокровенным.

А ведь всего бы этого не было, если бы несколько лет назад добродушный альфа-медведь по имени Ролас не нашел в своей корзине для трав очаровательный сюрприз от самой судьбы.