Текст книги "Мистер Трикстер (СИ)"

Автор книги: Sgt. Muck

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

– Извини, – успел сказать он усмехнувшемуся Габриэлю, но глубокий поцелуй, к которому он не был готов, показал ему бессмысленность извинения – Габриэль хотел, чтобы это произошло так. Он провел языком по небу Сэма, притягивая к себе – будучи меньше ростом – все же властно. Сэм зачарованно повторял языком предложенный путь, ощущая неизвестный ему привкус. Габриэль отстранился, не замечая, что Сэм тянется за ним, и хотел отойти. Но страх давно сменился эйфорией. Теперь это было даже естественно.

Он никогда не прикасался к нему так. В действительности интересуясь только его ответом.

– Называй? – предложил он, прикасаясь губами к губам и руками притягивая его за поясницу к себе.

– Labia, – непонимающе отозвался Габриэль, облизнув губы и задев кончиком языка нижнюю губу Сэма. – Lingua, – наконец улыбнулся он, осознав, что именно важно для Сэма. Сэм прижался носом к его шее, не требуя ответа, и так спустился к основанию шеи, скользнув языком в проступившую ямку над грудиной. – Fossa jugularis, – фыркнул он, медленно проводя по волосам Сэма. – Я согласен сдавать экзамен так, – шепнул он Сэму, прикусив губу тогда, когда Сэм слегка прикусил кожу над ключицей. – Clavicula, – тем не менее ответил он, сбиваясь с нормального дыхания. Он уже знал, что на этот раз это могло бы зайти дальше. Сэм прошел языком между проступившими ребрами и поцелуями наискосок к низу живота. Он замер, коснувшись мягкого пояса его штанов. – Это совсем необязательно, Сэм, – предупредил его шепотом Габриэль, но Сэм боялся не этого. Он прижался губами к горячему стволу сквозь ткань, неуверенный, будет ли это вообще похоже на прикосновение, но резко сжавшие его волосы руки послужили тому доказательством. Но пусть даже он смог бы повторить, то, что еще помнил из движений Габриэля, он все еще не был уверен, что оно будет того стоить. Он поднялся, ловя улыбку Габриэля поцелуем и ладонью скользнул под пояс, где не встретил более никакой ткани. Он удивленно бросил взгляд в полумраке на Габриэля, но тот только скрывал улыбку, демонстрируя ямочки на щеках и еще одну, не такую заметную, на подбородке. Он провел по стволу, перехватывая его у основания, и улыбка Габриэля исчезла. Он замер, чуть приоткрыв губы. С каждым новым движением, все с большей уверенностью, Габриэль все больше забывал, что Сэм наблюдает за ним. Он запрокинул голову, как совсем недавно Сэм, только на этот раз контуры напряженных мышц шеи можно было проследить языком, целуя кадык, все ускоряя движения. Он чередовал поцелуи с прикосновениями до тех пор, пока не добился тихого стона – лучшего, что он вообще слышал в своей жизни. Он даже не успел услышать второй, как Габриэль прогнулся в его руках и прошептал его имя, все еще закрыв глаза.

– И кому я должен сказать спасибо? – поинтересовался он чуть позже, лениво развалившись на кровати и облизывая пересохшие губы.

– Думаю, ты не захочешь этого знать, – и Сэм успешно переполз через него на свою сторону кровати.

***

В большой перерыв в огромной столовой колледжа всегда толпилось много народу. Здесь были и преподаватели, свободные от студентов на сорок минут, и сами студенты, шумевшие, как только могли, был и рабочий персонал, забежавший перекусить. Огромное количество столов и стульев, между которыми было трудно пробираться, и требовалась, пожалуй, акробатика, чтобы с полным подносом дойти до места, которое тебе заняли. На дальней стене работал телевизор, прокручивая кино, но звук был слишком слабым. Здесь сидели с переносными проигрывателями и ноутбуками, книгами и просто так, здесь ругались и мирились, обсуждали и встречались после контрольных, бурно обсуждая предыдущую сдачу. Все группы смешались здесь друг с другом, курсы было не отличить. В какой-то степени столовая объединяла совершенно разных людей – увидев обложку любимой книги, третьекурсник садился к первокурснику, а второкурсники, увидев фильм на экране, тут же сбегались вместе, даже если до этого ни разу не разговаривали. Сэм, улыбнувшись любившей его раздатчице, оглядел столы – ему потребовалось не меньше минуты, прежде чем он заметил светлую макушку, растрепанную большими наушниками.

– Как дела? – спросил он самое простое, что пришло в голову, опуская свой поднос на стол и снимая сумку, висевшую через плечо. Габриэль поднял на него задумчивый взгляд, как будто даже не понял, кто к нему обратился, а потом узнал – это было заметно по потеплевшему взгляду.

– Ты знал, что во время Второй Мировой французы с немцами в футбол на фронте играли? – Сэм удивленно вскинул брови. – Первое занятие у Сингера, – отмахнулся Габриэль, крутя карандаш поочередно вокруг каждого пальца. – Записывать бесполезно, не успеваешь, слушать интересно, но сдать, похоже, нереально.

– Он на практике читает лекции? – уточнил Сэм, придвигая к себе тарелку. Светловолосая внушительных габаритов женщина с сеточкой на голове внимательно наблюдала за ним над головами студентов, благо ростом была с самого Сэма, и он, покраснев, тут же схватил первый ломтик картошки. – По-моему, она кормит меня на убой.

– Кто? – Габриэль лениво обернулся, но потерял интерес и лег на стол, положив подбородок на руки. – Мне скучно.

– Ты не устраивал все это время никаких приколов, – заметил Сэм, запивая картошку соком. В конце концов, в столовой кормили достаточно вкусно, пусть сегодня был день традиционной американской еды. – Это из-за меня? – с некоторой степенью неуверенности рискнул спросить он, наблюдая, как рука Габриэля подбирается к его тарелке. – Почему ты себе не взял?

– Не хочу, – помотал головой Габриэль, но ломтик свистнул, погрузив его в кетчуп. – Так вообще вкуснее. Нет, не устраивал, и да, из-за тебя, но ты все равно бы не заметил, даже если бы я выставил идиотами весь колледж, – Сэм пожал плечами, признавая этот факт. Он был поглощен только бесконечными отработками у Захарии – боже, как он ненавидел оставаться в пустом классе после занятий, вынужденный выносить липкий взгляд жабообразного мужчины с его выпуклыми глазами и вторым подбородком, слушая всю ту ересь, что он нес, и вечерами с Габриэлем, ночами – мыслями о том, что происходит с его братом. Сэм не общался с ним бог знает сколько времени, заходя в их комнату только тогда, когда Дина не было, но вместе с тем у него было иррациональное ощущение, что у них все в порядке. – Посмотри, кто пришел, – и он кивнул в сторону входа. Дин, оглядывая столовую, обернулся к Кастиэлю, и спросил у него что-то. Тот улыбнулся одними уголками губ и пожал плечами, после чего они разошлись – один к очереди, другой в поисках свободного столика.

– Мне нужно поговорить с ним, – осознал Сэм, собираясь встать, но Габриэль поймал его за руку и удержал. – Или ты расскажешь мне, зачем все это было?

– Я надеялся, что ты однажды поймешь, – и Сэм посмотрел на Кастиэля – по нему нельзя было сказать, что он подвергся какому-либо насилию, наоборот, он читал книгу за свободным столом, книгу в сплошной черной обложке с торчащей закладкой. На его лице не было даже следов от синяков, разве что, если приглядеться, его руки едва заметно дрожали, а сам он неосознанно напрягался, стоило пройти кому-то мимо. Тем не менее, когда Дин, чудом миновав очередь, поставил перед ним поднос, идентичный своему, Кастиэль улыбнулся и как-то разом расслабился, откладывая книгу в сторону. – Изначально это очень просто. Признавшись… В том, что ты со мной, ты поставил себя не только против него, но и против большинства сидящих здесь. Но он не может перестать… я не уверен, что правильно скажу, но он по большей части повторяет за тобой, чтобы если что, подстраховать, потому что такая уж у него роль старшего брата, – Сэм покачал головой, украдкой наблюдая за братом – тот увлеченно рассказывал молчащему Кастиэлю о чем-то, улыбаясь знаменитой диновской ухмылкой. – Ну, что-то же толкнуло его немедленно пойти и противопоставить себя всем, защищая открытого гея, – уточнил Габриэль, широко и раздражающе улыбаясь Дину, когда он их заметил. Тот поморщился и перевел взгляд обратно на Кастиэля, замолкая.

– И что я должен понять из этого?

– Ты же хотел подставить Захарию. Для этого тебе понадобится тот, кто сможет заставить его это сделать, – и Сэм проследил за его взглядом, которым он наградил Кастиэля – невысокого хрупкого парня, в отличие от Габриэля совершенно не выглядящего как человек, способный держать удар. Он одевался просто – в однотонную рубашку и черные штаны от костюма, завязывал галстук даже тогда, когда надевал рубашку с коротким рукавом, как будто официальная одежда не выделяла его еще сильнее. – Кто даже не подозревает, насколько привлекает, будучи счастливым и влюбленным, – Сэм нахмурился, не понимая, о чем он говорит. Но тут Кастиэль поднял взгляд на Дина и снова улыбнулся, слушая то, что тот вдохновленно рассказывал, а затем и засмеялся. Он выглядел как-то по-особенному уверенно в тот момент, что не могло не раздражать окружающих – каждый после той сцены знал, кто такой Кастиэль, пусть без имени, пусть только по запоминающейся внешности. И теперь он так радостно смеялся, что этим бросал вызов. – Как только человек принадлежит кому-то, другой, которому он был симпатичен только слегка, моментально решает отбить, потому что это власть, это соревнование, которое заставляет симпатию одевать маску любви, – Сэм собирался сказать ему, что это даже звучит глупо, но потом отвлекся, когда Габриэль взял его за руку. – Улыбнешься мне? – и Сэм непонимающе уставился на него. – А то укушу, – и Сэм против воли улыбнулся тому, с каким характерным выражением лица Габриэль это сказал. – На тебя смотрит около семи человек в пределах моего поля зрения, – сообщил ему Габриэль, все еще держа Сэма за руку. – Хотя это, конечно, действовало бы сильнее, узнай они, что мы не друзья, – ужас, который испытал бы Сэм несколько дней назад, сменился простым выражением нежелания чего-то делать, и этого Габриэль совершенно точно не ожидал. Он лег обратно на руки, изучая его снизу вверх. – Я забыл, о чем говорил, – признался он и снова потянулся за картошкой. Сэм шлепнул его по руке, но обиженного выражения лица не стерпел и протянул ему сам. Габриэль открыл рот, требуя положить так, и Сэм, покраснев, сделал, как он хотел. Губами Габриэль коснулся его пальцев, заставляя Сэма оглядываться – не заметил ли кто. Но все вокруг были заняты только друг другом, и он выдохнул, понимая, что одно простое прикосновение вместе со страхом быть замеченными сыграло с ним злую шутку.

– Я просто говорю о том, что нет цели желаннее, чем та, что уже влюблена, – и Сэм обернулся на Захарию, чинно восседавшего за крайним у окна столиком. Казалось, что он не обращает ни на кого внимания, но стоило понаблюдать за ним несколько минут, и становилось заметно, как его взгляд то и дело сбивается в их сторону. В сторону Кастиэля.

– Он не станет делать то, что поставит его под угрозу, – возразил Сэм. Габриэль сполз по стулу, задевая его колени своими.

– Нет, только если жертва сама об этом не попросит, – и громкий крик у входа в столовую прервал беседу. Они посмотрели на встающих студентов, преподаватели бросились на крик – какая-то взъерошенная бледная девушка с невзрачной внешностью, сбиваясь, говорила что-то профессору Кроули, который шел прямо перед ней в столовую вместе с Сингером. Они переглянулись и попросили о чем-то Захарию, на что тот поморщился. Но они уже покинули столовую. Взволнованную девушку посадили за освободившийся стол, мгновенно столпившись вокруг нее.

– Может, узнать, что случилось? – Сэм собирался снова встать из-за стола, и снова Габриэль остановил его. – Тебе неинтересно? – недоверчиво спросил он. Из-за этого вопроса он не заметил, как к их столу подошла темнокожая девушка.

– О, так ты все же приручил этого дикого зверька, – Кали смерила его с ног до головы оценивающим взглядом, а потом села за свободный стол рядом с ним. Сэм посмотрел на нее без симпатии – она казалась ему ненастоящей. – Что мне будет за потрясающую новость? – спросила он у Габриэля, смотря при этом на Сэма. Он едва не подпрыгнул на стуле, когда ее рука под столом легла на его бедро.

– Кали, ты его пугаешь, – фыркнул Габриэль, и Кали нехотя убрала руку, проведя по ткани джинсов напоследок длинными ногтями. – Насколько потрясающую?

– Тебе за красивые глаза, – усмехнулась она. – Говорят, мальчик бойкий, что из футболистов, который сынку ректорскому подсобил в избиении красивого нашего, – она кивнула лениво головой в сторону Кастиэля, – с ума сошел, в комнате своей заперся и орал, что его похитили этой ночью пришельцы, а один, мужского пола, и вовсе грязно домогался. Должно быть, он хорошо приложился головой, и я почти благодарна тому, кто его приложил. В любом случае, считайте это проявлением справедливости, – она, перегнувшись через стол, поцеловала в щеку Габриэля, и тот, улыбнувшись, с ней попрощался, не замечая изменившегося в выражении лица Сэма.

– Она мне как сестра, – на всякий случай уточнил Габриэль.

– Ты сказал, что ты не устраивал больше никаких фокусов, – медленно повторил Сэм, не сводя с него глаз. Он вспомнил, как Габриэль говорил о том же самом способе разыграть одного из парней. Осознание, что Габриэль ему соврал, пришло вместе с болью и каким-то острым разочарованием.

– Я этого не делал,– возразил тот, начиная беспокоиться.

– А кто еще, ты же сам вчера мне говорил об этом, – в ответ вспылил Сэм еще сильнее. – Это же просто глупо – разыгрывать друзей ректорских сынков, тем более, когда на тебя такое дело! К тому же это могло бы поставить под угрозу…

– Что, что все узнают, что и ты такой же, как Кастиэль? – не отличался Габриэль хладнокровием. – Ты спросил меня, нравится ли мне сидеть в шкафу, пока ты играешь честного парня перед всеми этими идиотами?

– Почему ты просто не можешь понять…– и Сэм, посмотрев на него с болью, подхватил свою сумку и пошел к выходу из столовой. Габриэль раздраженно стукнул по столу, не понимая, что на этот раз сделал не так.

«Вот где кончается эта глава,

И рождается новая.

Время приходит, чтобы уйти,

И самое трудное – когда ты знаешь:

Все эти годы,

Что мы были здесь,

Подошли к концу.

Но я всегда буду помнить

Что у нас было время наших жизней,

И сейчас перевернули страницу

Истории, что мы написали.

Ведь у нас было время наших жизней,

И я не забуду тех, кого оставляю позади.

Трудно уйти от лучших дней,

Но если все же время подошло, я рад такому другу

Ведь это время наших жизней.

Там, где вода встречает берег,

Где песок остается намывами,

Как будто приливами и отливами,

Приходят и уходят воспоминания.

Все эти годы,

Что мы были здесь,

Подошли к концу.

Но я всегда буду помнить

Что у нас было время наших жизней,

И сейчас перевернули страницу

Истории, что мы написали,

Ведь у нас было время наших жизней.

И я не забуду тех, кого оставляю позади

Трудно уйти от лучших дней

Но если все же время подошло, я рад такому другу

Ведь это время наших жизней.

Мы попрощались, мы постарались навечно

Сохранить эти воспоминания, что никогда не умрут»

========== Глава 5 ==========

– Прости меня, – Сэм не выдержал ночью. Стоило ему выйти из столовой, как его гнев мгновенно испарился, уступив место смущению. Он не понимал только одного – почему Габриэль сказал ему одно, но, по словам других, выходило совсем другое. Он так близко воспринял слова Кроули о доверии, что чувствовал себя постоянно на грани, не зная, каким будет следующий ответ Габриэля. И в тот момент, когда ему отчаяннее всего нужна была поддержка в непростом решении окончательно признать себя влюбленным в другого парня, он выяснил, что этот самый парень скрыл от него что-то. Неважно, проделка это или нечто большее. Все правоведение он просидел как на иголках, философию и вовсе вынес с трудом, понимая, что даже если не может простить Габриэлю сокрытие чего-то, то все равно думает только о том, как бы побыстрее оказаться в их комнате. И хотя комната встретила его пустотой, он почувствовал себя хоть немного, но лучше. Было время подумать о том, что произошло – Габриэль сказал ему об этом только вчера днем, он не мог бы успеть за ночь, тем более что ее они провели вместе. Не было никакого шанса на то, что Габриэль устроил это все, но поверить в невероятное совпадение? Сэм сосредоточенно искал ответ, погрузившись в себя, не замечая, как стремительно темнеет за окном. Наконец он очнулся от мыслей, ушедших далеко за пределы этой проблемы, только в одиннадцатом часу, за несколько минут до того, как общежитие закрывалось. Неважно, что думал об этом Сэм, ему нужно было спросить Габриэля – в самом ли деле шутку с инопланетянином провернул он, мог ли он подстроить еще до того, как сказал об этом Сэму? Ему важно было объяснить себе, чтобы простить. Но если Габриэля до сих пор не было в комнате, и он вряд ли бы успел до закрытия. Он не стал бы пропадать черте где просто так.

Неожиданный стук двери заставил его вздрогнуть и отложить мобильник на подоконник. Он простоял у окна, надеясь увидеть его на улице, чувствуя себя последней девчонкой, но Габриэль не брал трубку, и Сэм не знал, что ему и думать.

– Ни слова, – предупредил его Габриэль, заваливаясь на кровать и обнимая подушку. Рубашку он снял рывком еще на входе, и теперь она валялась прямо на полу. Подняв ее, Сэм нерешительно сел на край кровати, запуская руку в собственные волосы и не зная, что ему сказать. Помедлив, он неожиданно забыл все, что хотел сказать – Сэм слишком хорошо знал запах алкоголя, прожив с братом столько времени. И хотя Габриэль совершенно не напоминал пьяного в дрова брата, который пытался войти в стену рядом с дверью, и тем более пытался от этого избавиться, судя по влажным волосам, Сэм совершенно точно об этом знал. – Я пытался перепить эту стерву – Руби, – прервал ход его мыслей Габриэль, отказываясь поднимать голову от подушки. – Ключевое слово – пытался. Поэтому отстань и дай мне поспать, – и Сэм неловко смял в руках его рубашку, не зная, что злит его больше – то, что Габриэль справляется с проблемами точно так же, как его брат, или то, что он не пожелал даже поговорить.

Но кое-что Сэм об этом благодаря Дину знал – в такие моменты ему лучше исчезнуть как можно скорее, потому что для таких как они, это момент святой простоты окружающего мира, и любой пытающийся нарушить это своими проблемами должен получить немедленно в какую-то часть тела.

Поэтому он молча лег на свое место к стене, натягивая одеяло на плечи и буравя взглядом стену. Точнее, плакат, который в темноте он идентифицировать не смог. Он пытался уснуть, но злость не давала ему покоя – он устал от Дина, устал за все то время, что они провели вместе со времени смерти отца, устал быть ему нянькой и после оказываться за бортом. Второй раз он этого вынести не мог. Он лежал и накручивал себя, проворачивая в голове все те фразы, что желал немедленно сказать Габриэлю. Он повернулся на другой бок, готовясь сказать все, что думает – то, за что Дин всегда называл его истеричной леди, но что-то остановило его в последний момент. Он считал себя правым, но что он в действительности знал о Габриэле? О том Габриэле, которого ненавидела одна часть колледжа и обожала другая? За все то время, что Сэм провел с ним рядом, он не увидел ничего из того, что могло подарить ему такую славу. Держался ли Габриэль оттого, что не хотел пугать этим Сэма? Или попросту сделал перерыв, развлекая себя чем-то новым? Любая мысль казалась Сэму громоздкой и совершенно глупой. Он совершенно ничего не знал. Сколько вечеров Габриэль проводил в чужих номерах, ставя рекорды на выпивке и бог знает чем? Важно ли это сейчас, тем более что ответчиком Сэму сейчас только его собственный разум?

Он должен повзрослеть. В какой-то степени он должен представить, чем слова обернутся для него, хотя стать эгоистом для Сэма было невозможно. Неважно, что он скажет, но что если Габриэль, как, впрочем, сделал бы Дин, попросту посмеется над ним и признает, что такое усложнение отношений ему совсем ни к чему, и что Сэм будет после этого делать? Он не сможет уйти из этой комнаты, не сможет перестать смотреть на Габриэля, не сможет перестать думать о нем во всех отношениях, как об обычном разговоре, так и об его прикосновениях. Он просто не может взять и разрушить все это только потому, что по-детски отказывается анализировать и спрашивать, считая себя не вправе знать. Он не может представить себя в колледже без него. Будучи занятым большую часть времени мыслями о другом человеке, с которым постигал отношения близкие, о которых только и могли говорить подростки, он наконец-то перестал чувствовать себя в этих стенах лишним. Хотя стоило ему вспомнить, что человек этот его же собственного пола, как всякая положительная сторона исчезала. И все же, когда он несколько дней назад посмотрел на самого себя в зеркало, пока Габриэль пытался придумать, что сделать с его волосами, он неожиданно перестал видеть в себе совсем ребенка. Он отбивался от рук Габриэля, требующего немедленно что-то сделать с этими прядями, закрывавшими все лицо, и стоило ему исхитриться отстричь их под углом, как Сэм обнаружил себя повзрослевшим. Выступили скулы, раньше скрытые волосами, выделился угол челюсти, а сам он смотрел прямо в зеркало, не пряча взгляда – он взрослел так стремительно за эти несколько дней, что боялся подумать, каким станет к концу колледжа… Если Габриэль останется с ним.

Впервые кому-то удалось, не особенно заморачиваясь, вернуть Сэму уверенность в том, что он все делает правильно, чего никогда не хватало внимательности сделать Дину. Дин был недостижим для Сэма многие годы, старшим братом, которому ему хотелось подражать во всем. И хотя он вырос и замечал, где брат ошибался, он так и не смог стать таким же уверенным в себе и таким же пофигистичным.

Поэтому Сэм не мог быть тем, чья ошибка все это разрушит.

– За что? – Габриэль ответил так, словно и не спал. Он не повернулся к Сэму, продолжая лежать на противоположном краю кровати, подложив локоть под голову.

– За то, что не поверил тебе, – сказать оказалось проще, чем признать самому. Он перебрался к нему ближе, осторожно целуя его плечо. – Ты вряд ли успел бы. Невероятное совпадение, только и всего.

– Ты не прав, – тут же возразил Габриэль, ложась на спину. По нему было трудно сказать, что он провел вечер на пьянке старшекурсников, во всяком случае, усталость выдавали только покрасневшие глаза, но он не спал все это время, занятый теми же мыслями, что и Сэм. – Слишком невероятное, я бы сам не поверил, если бы не был в это время с тобой, – он схватил со столика свой ноутбук и поставил на живот, включая.

– Кому-то нужно, чтобы это списали на тебя? – предположил Сэм, втайне испытывая огромное облечение от того, что непонимание превратилось во что-то правильное, позволившее им вместе понять, что не так. Он подтянулся к подушкам рядом с Габриэлем, просматривая базу данных. – Но никто, кроме меня, не мог знать, что ты думал об этом…

– Абсолютно никто, – легко согласился Габриэль, проматывая страницу за страницей всех студентов школы. – Но, что самое отвратительное, мне придется признать, что это было сделано мастерски, – он приложил палец к губам, а Сэм нахмурился – он не понимал. Открыв текстовый редактор, Габриэль быстро набрал несколько слов: «Никто физически и черт знает кто дистанционно». Сэм закатил глаза – он бы не удивился, узнав, что у Габриэля в самом деле завелся поклонник, да еще и способный проделывать трюки за него. Но лишь он додумал эту мысль, как мгновенно покраснел – а значит, что этот человек знал все не только о Габриэле, но еще и о нем. – Теперь о том, что произошло, – и, несмотря на дикую жестикуляцию Сэма, Габриэль все равно продолжил. – Я был у них не случайно. Я подумал, что все оттого, что мы слишком много времени проводим вместе, – и Сэм нахмурился пуще прежнего, начиная догадываться, к чему он ведет. – И потому я побывал, где обычно. Потом, – отмахнулся он от немого вопроса Сэма. – Вкратце было как обычно, но от очередной игры на «слабо» меня удержало только то, что ты, возможно, будешь волноваться, если я проведу ночь в участке. Или… В общем, я подумал о тебе. Да, в участке, – и он улыбнулся, когда Сэм наградил его возмущенным взглядом, покраснев до жара от щек. – Не очень много толку от воспоминаний о погонях с полицейскими машинами вместе с компанией безбашенных друзей, если тебе не к чему возвращаться, – он провел по щеке Сэма ладонью, убирая значительно укоротившуюся после той самодельной стрижки прядь. – Я не думаю, что причина в том, что мы забросили все, чем жили до того, – и Сэм кивнул, накрывая его руку своей. – И по поводу шкафа… Я погорячился, я просто разрывался между тем, кем меня привыкли видеть и тем, кем я стал, и я хотел показать это – нас – чтобы объяснить, что я не сдал, я просто… – Сэм поднял брови. – Сдал, – фыркнул Габриэль. – Потому что мне некогда этим заниматься. Потому что ты заставляешь меня учиться и рисовать, потому что в остальное время я заставляю тебя, и это вроде как работает. Может, я хотел бы рассказать об этом всем, чтобы отвалили. Может я устал думать о том, что будет, когда ты вырастешь и перестанешь смотреть на меня с таким восхищением, – Сэм улыбнулся и постарался тут же улыбку скрыть, опустив голову. Габриэль перехватил его под подбородком прикосновением пальцев и заставил снова поднять голову и взгляд. – Но не достоин никто такой чести, как знать о нас. И если иногда мне хочется…То ты вправе остановить меня в ту же секунду. Так что я тоже прошу прощения, – и Сэм слишком быстро кивнул, склоняясь к нему, чтобы поцеловать. – Поможешь мне найти этого идиота, который меня компрометирует? – и, дождавшись второго кивка Сэма, он наконец-то позволил вовлечь себя в поцелуй.

– Что, правда, полицейский участок? – фыркнул Сэм, не представляя, как это могло бы выглядеть. Однажды ему пришлось вытаскивать оттуда и Дина – когда он подрался в день своего совершеннолетия с каким-то приезжим, позарившись на его девушку, на свету оказавшуюся не такой красивой. – Без залога?

– Кали, – и Габриэль пожал плечами. – Не представляю, почему она приходила каждый раз и вытаскивала нас. Я должен ей как никому другому.

– А что еще? – с любопытством поинтересовался Сэм, понимая, насколько Габриэль подходит ему в этом: Сэму достаточно только слушать о приключениях, в которые его собственный рассудок никогда его не отпустит, а Габриэлю всегда найдется, что рассказать.

– Мы купались ночью в заливе, а бомжи поперли нашу одежду, и мы возвращались по домам через весь город по кустам, а когда залезали в квартиру одного из нас через крышу, попали на вечеринку к трансвеститам, – он закрыл лицо локтем, пытаясь не смеяться. – Из меня получилась не очень красивая женщина.

– Я хотел бы это видеть, – и Сэм тут же засмеялся сам. – Не в смысле что я такое люблю, просто это, наверное, запоминается.

– Да, поддувало здорово, – и он, не переставая смеяться, перевел взгляд с потолка на Сэма. – Иногда из этого нужно просто вырасти. Оно не всегда такое веселое и оставляет хорошие воспоминания. Разное бывало. И разные шрамы оставались, – он перевернул руку тыльной стороной наверх – у самого локтя побледневшая кожа образовывала след от давно зажившего шрама. – И с ножами бывали ребята бойкие, думавшие, что мы свою банду заколачиваем. И с мотоцикла падали. Я мог бы своим рентгеном зарабатывать нехилые деньги, бросаясь под машины с нечестивыми водителями.

– Почему вы с Дином так ненавидите друг друга? – Сэм слишком часто видел подобное, латая пьющего для анестезии Дина, отказывавшегося ехать в госпиталь. – Вы слишком…

– Так ненавидеть можно только отражение самого себя, – склонил голову к плечу Габриэль. Он давно убрал ноутбук обратно на столик, натянув одеяло до плеч. – Или того, кто отказывается подчиняться, хотя должен, исходя, опять же, из первого пункта. Тебе какой из этих вариантов придумать?

– У меня есть шанс услышать правду? – на удивление Сэм не желал так уж услышать ответ. Если это было то, что ни один из них вспоминать не хотел, оттого так ненавидя друг друга, вряд ли он сильно поможет делу, если потребует рассказать. – И есть ли хоть какая-нибудь возможность для того, чтобы вы с этим разобрались?

– Он не станет меня слушать, слишком эгоцентричен.

– Кого-то он мне напоминает, – Сэм потер переносицу – он слишком устал, чтобы вести умные разговоры ночью. Он был бы не против снять напряжение и заснуть мертвым сном, проспав первые пары, хоть раз в своей приличной и правильной жизни. Он думал о том, как, должно быть, потрясающе выглядел Габриэль на улице, убегая вместе с остальными от очередного правонарушения, будь это великолепное граффити на жилом доме или вечеринка на крыше заброшенного дома в два часа ночи. Он думал о том, насколько его привлекает эта свобода от всяких правил, в том числе своих собственных. И о том, как мог он своей правильностью привязать к себе такого, как Габриэль.

– Мы были знакомы до колледжа, – неожиданно начал Габриэль. Сэм хотел его подколоть, но что-то в выражении лица Габриэля его остановило. – Мы приехали на один из фестов, черт знает, чему он был посвящен, но вечеринки на фестах всегда ярче всех остальных, к тому же там почти всегда только выпивка и больше ничего, никакой наркоты, за которую можно просто за компанию получить срок. И там собираются люди с фантазией, хотя и не без своих приводов. Я понятия не имею, что делал там твой брат. Я пришел со своей компанией «Ангелов» – мы подражали компании Люцифера, «Архангелам» – и в каком-то роде мы пришли на соревнование. Но это как-то быстро превратилось в игру на «слабо». В этой игре ты прыгаешь с наспех привязанной к мосту страховкой прямо над рекой, в этой игре ты ломаешь аттракцион на полную мощность и выдерживаешь определенное время, там ты рисуешь за рекордные сроки на стенах муниципальных зданий, ты забираешься в больничку и целуешь первую попавшуюся медсестру – это игра на фантазию. Но еще хуже, когда остается два победителя, и их вызов прост в исполнении, но сложен в проявлении фантазии.

– Ими стали ты и мой брат? – Сэм помнил, как однажды Дин, подхватив ключи от Импалы, махнул Сэму рукой сразу после отъезда отца и пообещал вернуться через два дня, но появился только спустя неделю и долгое время вообще отказывался объяснять, где он был. – Что вам нужно было сделать?

– О, ничего сложного. Лишь сделать то, что никто не ожидает. И мы решили забраться ночью на самый верх «Золотых ворот». Со всем снаряжением, конечно, но это вряд ли было тем, чего от нас не ожидали.