Текст книги "Нетерпение души (СИ)"

Автор книги: Severlika

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

Осторожно ступая, гриффиндорец прошел в гостиную и опустился на колени рядом со Снейпом.

Увидев его, Северус вздрогнул всем телом и дернулся, будто Поттер его застал за чем-то неприличным и непристойным. Он быстро стер с щек влажные дорожки.

Гарри покачал головой и взял его лицо в нежный плен своих ладоней, отвел упавшие волосы с глаз.

– Тише, тише… это только слезы…

Глаза Северуса были огромными. В них парень прочитал знакомую боль – в его сердце жила такая же. И причина была одна и та же у обоих.

– Что мы сделали с нами? – уронил он в тишину, а потом привлек Снейпа в объятия. Гриффиндорец прижал его к себе, словно желая забрать из его души весь мрак и печаль. Пусть эти вечные спутники разбитого сердца будут у него – он с ними справится намного лучше.

Северус весь обмяк, спрятал голову у него на плече, зарывшись носом в непокорные взвихрённые волосы, и прерывисто вздохнул. Гарри не помнил, чтобы он когда-то видел профессора в таком состоянии.

Они замерли так на минуту, а потом Снейп отстранился.

– Я заварю чай.

Гарри проводил его взглядом до кухни. Что ж, им обоим требовалось еще немного времени.

***

Проводив Северуса на работу с раннего утра, Гарри принялся за уборку. Они оба порядочно запустили квартиру, а, как известно: сор из избы – ссоры из жизни!

Вчерашний вечер закончился молчаливым чаепитием на кухне. Они ничего не выясняли, ни о чем не говорили. Они оба очень устали от разговоров и выяснений. Поэтому тишина была благодатной и, в некотором смысле, лечебной.

Методично наводя порядок в комнатах, Гарри размышлял о том, что если Снейп вчера так расстроился из-за всего между ними произошедшего, то, возможно, еще не все потеряно.

Он смахнул пыль с рояля, любовно погладив черный ряд клавиш, почистил ковры и в последнюю очередь заглянул в лабораторию.

Северус не подпускал его к готовке зелий и не разрешал ничего перекладывать в шкафу с ингредиентами, но против всего остального он ничего не имел. Поэтому Поттер, быстро подмел – под ногами хрустели жучиные глаза – и сложил рабочие тетради Снейпа в аккуратную стопку на столе.

Среди них лежал одинокий лист бумаги, сложенный пополам. Когда Гарри раскрыл его, он увидел сложные формулы, таблицы и вычисления. Это был специальный язык, который использовался зельеварами для краткого обозначения ингредиентов, нужной температуры огня, толщину котла и так далее. Мракоборцы изучали этот язык чуть ли не так же, как мастера зелий, в силу профессии, им он требовался часто. Но Гарри еще только ждало знакомство с формулами в следующем учебном году на четвертом курсе.

Поэтому, Поттер хотел уже отложить листок, но его внимание привлекла фраза, написанная в левом верхнем углу поперек каких-то длинных вычислений.

«Как я устал от него…»

Поттер замер. Северус устал от… кого? Ему не хотелось верить в тот ответ, что напрашивался сам собой.

Снейп наверняка говорил о зелье. Да, конечно, он долго выводил формулу зелья, тестировал его множество раз и устал от него.

Гарри медленно сложил листок и убрал его в стопку с тетрадями. Если отбросить самообман, то фраза была написана явно в порыве самоанализа. Слова будто просились на бумагу. Иногда просто нужно было написать свои мысли где-нибудь, чтобы увидеть их визуально, тогда смотреть на проблему становилось легче. Значит, эта фраза была не единственной.

Дневников Снейп не вел, Гарри знал бы об этом. Где еще могли оказаться вот такие заметки? В памяти Поттера выплыл учебник Принца Полукровки с исписанными полями. На шестом курсе он изучил его вдоль, поперек и наискось. Кроме самодельных заклинаний, там встречались и вот такие отдельно брошенные фразы о жизни, о дружбе, размышления, отрывки разговоров, перенесенные на бумагу.

Гарри быстрым шагом вернулся в прибранную гостиную, и отыскал те книги, которые вчера в беспорядке лежали вокруг Северуса на полу. Некоторые из них не содержали ничего лишнего, а некоторые…

Гарри почувствовал, как забилось его сердце, когда он нашел первую заметку, нацарапанную небрежно, забористым почерком Снейпа на полях:

«Иногда мне кажется, что я заглотил больше, чем смогу прожевать…»

Через несколько страниц он прочитал:

«Мне постоянно хочется побыть одному. Поттер вламывается в мое личное время и пространство, словно слон в посудную лавку. Я ни на чем не могу сосредоточиться!»

Больше в этой книге ничего не было. Гарри бросился листать другие.

«Вчера говорили об отдыхе. Гарри мечтает о море… На черта мне песок в ботинках и палящее солнце?»

«Знать не желаю никаких Уизли. Впустую потраченные несколько часов. Сколько всего можно было сделать…»

«Я не могу больше находить его вещи в самых неожиданных местах. Вчерашние носки на люстре побили все рекорды.»

«Опять недосолил мясо…»

«У Поттера косноязычие. Или голова работает слишком медленно, зато язык как помело!»

«Господи, когда же кончатся эти его постоянные этюды! Я люблю музыку, но от гамм уже болит голова…»

«Мне нравятся его прикосновения, но не постоянное требование того, чтобы быть сверху!»

«Лили никогда бы так не поступила…»

Гарри понятия не имел, о чем последняя запись, но именно она задела его больше всего. Это что, соревнование какое-то? Между ним и его покойной матерью? Конкурс за первое место в сердце Снейпа?

Поттер чувствовал, как нарастает злость. Она накатывала тягучими, удушающими волнами, уничтожала все остальные эмоции, и парень не хотел чувствовать ничего другого.

– Интересно. – Проговорил он сам себе.

Несколькими часами позже вернулся Снейп. Он сгрузил пакеты с продуктами в кухне и вошел в гостиную.

Северус оглядел спокойно сидящего в кресле Гарри, ровную стопку книг у его ног и застыл памятником самому себе на пороге.

Пока длилось молчание, Поттер пытался высмотреть в лице любовника намек на то, что ему хотя бы немного стыдно. Ведь Снейп не мог не понимать, что это за книги.

– Весьма занятное чтиво, – сказал Гарри таким тоном, будто отмечая, что на улице дождь, – я прямо польщен. Никто еще не выставлял меня главным действующим лицом комедии.

Северус молчал. Его взгляд не отрывался от корешков, пестривших в ровной стопке.

– Мне вот только непонятно, – продолжал Поттер, – если у тебя накопилось столько претензий ко мне, почему бы просто не поговорить?

Снейп очень медленно выговорил, будто у него болели все зубы разом:

– Как ты представляешь себе этот разговор?

– О! – делано удивился Гарри, – ну примерно так: «Гарри, ты не мог бы, не разбрасывать свои вещи? Вчерашние носки на люстре – это было слегка слишком!». «Хорошо, Северус. Как скажешь, Северус». Проблема решена.

После еще одной продолжительной паузы Гарри сказал:

– И примерно так же можно было сказать про этюды, про мясо, про море. С сексом немного сложнее, но я бы и тут выслушал и, уверяю, понял бы тебя, вопреки твоему мнению, что у меня плохо работает голова.

Северус закрыл глаза и прикоснулся кончиками пальцев ко лбу, будто у него была жуткая мигрень. Гарри этот жест никак не тронул.

Он встал и протянул ему книгу с раскрытой страницей, где была запись о Лили. Снейп опустил на неё взгляд.

– А вот про это я знать ничего не хочу. – Жестко произнес Поттер. Он убедился, что профессор прочел, а потом уронил книгу ему под ноги. – Мне казалось, что уж этот вопрос мы оставили в далеком прошлом.

Северус был так бледен, что его можно было принять за покойника. Он молчал, не пытался хоть как-то себя оправдать, хотя бы просто сказать что-то. Гарри с какой-то полузадушенной и слабой болью подумал, что Снейп, хотя бы в память об их счастливых временах, мог бы найти пару слов. Но профессор безмолвствовал.

Окинув его презрительным взглядом, Поттер произнес:

– Не волнуйся Северус, никто не потащит тебя на море, где песок и жаркое солнце, и Уизли больше не побеспокоят тебя – я обещаю. Теперь у тебя будет предостаточно личного времени и пространства для всего, чего ты пожелаешь. Вари зелья, живи, трахай кого угодно в превосходящей позиции, а с меня довольно.

Когда дверь за Гарри закрылась, до него донесся слабый звук, будто внутри дома разбилось что-то большое. Несколько соседских голов высунулись из окон, проверяя, все ли в порядке, но Поттеру было все равно.

Свои вещи он собрал еще с утра.

***

Первой и единственной его мыслью было трансгрессировать на площадь Гриммо, но Гарри там не задержался. Он скинул вещи в пыльную прихожую и исчез, появившись за много миль от Лондона, возле роскошного парка.

Коснувшись кованой ограды, он с удивлением заметил, что охранные чары распознали его и впустили. С тихим скрипом открылись тяжелые ворота, Поттер ступил на мраморную дорожку, ведущую к особняку, только теперь он не замечал красивой живой изгороди, цветущего хмеля и диких кленов, в избытке растущих по всей территории парка.

Он взбежал на массивное двухуровневое крыльцо и постучал в дверь.

Ему открыл Микки.

– Сэр Гарри Поттер! Мы рады видеть вас снова! Молодой хозяин на конной прогулке, но он вскоре уже должен вернуться. Входите, я провожу вас в гостиную.

Гарри мельком улыбнулся домашнему эльфу и прошел в дом. В гостиной было все по-прежнему, только в кресле у камина лежала раскрытая книга. Гарри увидел, что это был Толкиен «Властелин колец». Он читал эту трилогию, и ему очень понравилось. Помнится, Северус, когда парень с упоением пересказывал сюжет, сказал, что сказок ему хватает и в жизни.

Мимолетная мысль о Снейпе вызвала такую волну душевной боли, что чуть ли не потемнело в глазах. Поттер поморщился и усилием воли запретил себе вспоминать этого человека в стенах малфоевского особняка.

Хозяин дома появился четверть часа спустя, одетый в облегающее трико, высокие сапоги, начищенные до блеска, и короткий легкий пиджак с закатанными рукавами.

– Поттер, что-то ты зачастил, – улыбнулся Драко, встряхнув волосами.

Гарри поднялся на ноги, с решительным выражением лица подошел к замершему в замешательстве Малфою и спросил:

– Ты все еще хочешь меня?

Светлые брови поползли вверх, рот чуть приоткрылся от удивления. Слизеринцу показалось, что он ослышался.

– Что, прости?..

Вместо ответа Поттер осторожно обнял Драко, будто он мог улизнуть от него в любой момент, и поцеловал мягкие податливые губы, пахнущие жухлой листвой, ветром и летним солнцем.

Поцелуй длился несколько мгновений, а потом Малфой с силой оттолкнул его от себя.

Гарри сделал несколько неверных шагов назад, налетел на спинку кресла и чуть не кувыркнулся в него через голову.

На бледном лице Драко расцвели яркие алые пятна. Он молчал несколько секунд, пытаясь восстановить дыхание, которое занялось от гнева, а потом проговорил:

– Ты за кого меня принимаешь, Поттер? – в его тоне и облике не осталось почти ничего, от того солнечного существа, каким он казался Гарри с недавнего времени, – я тебе не портовая шлюха, к которой можно прийти в любую минуту. А если Снейп поманит тебя пальчиком обратно, что ты сделаешь? Побежишь к нему, а мне скажешь: прости, наша встреча была ошибкой?!

Гарри внезапно будто очнулся от какого-то временного помешательства сознания. Он увидел все со стороны, как выглядит его поступок для Малфоя? Едва расстался со Снейпом и прибежал к нему!

Но Драко было неизвестно, кем он стал для Гарри в тот день, когда он гостил в его доме.

Слизеринец был единственной отдушиной в его жизни, единственным лучом света, внезапно взрезавшим непроглядную тьму его существования. После всего этого кошмара, которого он натерпелся от Снейпа, Поттер всей душой потянулся к этому подвижному, улыбчивому, полному жизни человеку. И дело было отнюдь не в нежных чувствах, просто Гарри нужен был кто-то, кто может понять, без вопросов Гермионы и гримас Рона.

А внезапное желание и спонтанный поцелуй был продиктован жгучим желанием отомстить. Отомстить так, чтобы собственное сердце было тому свидетелем!

– Прости меня, – прошептал Гарри

Больше всего ему хотелось выразить свои извинения в прикосновениях. Возможно, дотронуться до его руки, но он не решился.

– Правда, прости. Я бестактен и… уже ухожу.

Он прошел мимо Малфоя и уже был в дверях гостиной, когда услышал:

– Стой, Поттер. А ну вернись, я не хочу, чтобы ты скинулся с ближайшего моста в Темзу.

Гарри безжизненно застыл на пороге. До него долетел короткий вздох, а потом Драко приблизился и обошел его.

– Вы расстались, – констатировал он, окинув лицо Поттера внимательным взглядом, – и ты сразу решил переспать со мной? Как-то не по-гриффиндорски получается, Поттер.

– Распределяющая шляпа всерьез хотела отправить меня в слизерин, – криво ухмыльнулся Гарри.

– Это многое объясняет, – согласился Малфой, и потянул его за руку обратно в комнату.

Поттер подчинился, позволил себя усадить в кресло.

День клонился к вечеру. По большей части они молчали. Драко проявил необычайную деликатность и ничего не спрашивал. Гарри и не готов был к каким-либо вопросам. Он просто грелся у камина, погружённый в свои мрачные мысли, и тянул мелкими глотками скотч из бокала. Малфой занимался какими-то чертежами и временами тихонько (очень забавно) ругался сквозь зубы.

Когда часы пробили полночь, Гарри встал.

– Я пойду. Спасибо тебе…

– За что? За несколько часов молчания, Поттер? – отозвался Драко, зевнув, и хлопнул в ладоши.

Микки тут же возник посреди гостиной.

– Чего желает мастер Малфой?

– Комнату для мистера Поттера. Какая тебе больше всего понравилась?

Гарри поднял ладони вверх:

– Нет, Малфой, ты что, я не останусь у тебя!

Но Драко уже отвернулся от него, решив, что гриффиндорцы редко ведут себя адекватно, даже те, которых сначала хотели распределить в слизерин.

– Приготовь комнату в стиле модерн, – обратился он к эльфу снова, – мистер Поттер, увидев её, ахнул громче, чем во всех остальных.

Микки, поклонившись, исчез.

– Ну что ты творишь? – покачал головой Гарри.

Драко внезапно развернулся к нему так резко, что парень вздрогнул. Лицо слизеринца выражало легкую снисходительность и вдруг сделалось предельно серьезным.

– Давай начистоту, Гарри. Ты ведь не просто так пришел именно ко мне, правда? – загадочно спросил Малфой, – ты мог бы прийти со своими проблемами ко всем представителям рыжего семейства и поплакаться им в жилетку, но ты пришел ко мне. Из чего я делаю вывод, что в эту самую жилетку ты хотел и потрахаться – твоя первая фраза, которую ты мне сказал сегодня это красноречиво подтверждает.

Поттер залился румянцем.

– Я уже извинился за это…

– Нет-нет, все в порядке, – прервал его Малфой решительно, – разбитое сердце, потрясение, жажда мести, мозги слегка набекрень – я все понимаю. Мне, в некотором смысле, это знакомо. Желания управляют тобой помимо твоей воли – так случается.

Блондин сделал несколько шагов вперед, приблизившись к Гарри на расстояние вытянутой руки, и продолжил, слегка улыбаясь. А улыбка у него была очаровательной и манящей, сам Малфой не мог этого не знать.

– Можешь думать обо мне все, что угодно – уж на мой-то счет Распределяющая шляпа долго не рассуждала. Но я бы хотел дать себе шанс… разумеется, когда ты будешь готов.

Гарри молчал некоторое время, а потом задал вопрос в лоб:

– А если я никогда не буду готов?

Улыбка Малфоя приобрела лукавый оттенок.

– Посмотрим…

========== Глава 5 ==========

За четыре месяца, что Гарри провел в особняке Малфоя, он ни разу не почувствовал себя несчастным. Подавленным, печальным, задумчивым, меланхоличным, но не несчастным.

Все лето прошло мимо Поттера, который только тем и занимался, что хандрил возле камина, пытался читать книги, постигать искусство фигурной стрижки кустов и вел легкие беседы с Драко.

Малфой работал дома. Каждый день на несколько часов он закрывался в своем кабинете с таблицами, схемами, чертежами, какими-то деталями и макетами. Однажды Гарри поинтересовался, чем он занимается, и получил обстоятельный рассказ об устройстве гоночной машины, чем она отличается от обычного автомобиля и о других всяких мелочах, типа качества резины на шинах и скорости вращения поршней. Когда парень спросил, как Драко так скоро стал механиком, слизеринец улыбнулся и проговорил, что немножко магии никогда не помешает. Тогда Поттер поинтересовался, нет ли у него проблем с министерством за его «оволшебливание» маггловской техники, и Малфой ответил, что все в рамках закона.

Драко вещал еще что-то о цилиндрах, карбюраторах, радиаторах, но Гарри не вникал. Он только слушал его голос. Снейп никогда не говорил так увлеченно, чтобы горели глаза, и слова натыкались друг на друга, спеша поведать увлекательную историю.

Гарри вспоминал Северуса часто.

Примерно через неделю после того, как он оставил дверь их квартиры за своей спиной, он попросил Гермиону забрать его коллекцию нот. Сам Поттер просто не мог себе представить, что он когда-нибудь сможет зайти в свой бывший дом.

Гермиона безропотно согласилась, не задав ни единого вопроса и даже не удивившись их разрыву. Вот у Рона глаза на лоб полезли, когда он узнал, с кем теперь живет Гарри.

– Почему ты не трансгрессировал к нам? Мама была бы только рада…

Поттер не мог сказать своему лучшему другу, что сочувствующие взгляды и разговоры тайком о том, какой Снейп представитель рогатого скота – это совсем не то что ему было нужно.

В доме Малфоя он получал целебную долю одиночества, дозированную компанию в виде улыбчивого и деликатного слизеринца и покой. Его просто никто не трогал, никто ни о чем не спрашивал, он был предоставлен сам себе, и ему это нравилось.

После того разговора, когда Драко ясно дал понять, что его чувство к Поттеру живо, с его стороны не было никаких поползновений. Малфой вел себя так, словно они были закадычные друзья. Мог вытащить Гарри в маггловский паб, слушал его разглагольствования о классической музыке. Когда начался учебный год, спрашивал его об учебе. Ему было интересно все, о чем рассказывал ему Поттер, а Гарри, в свою очередь, было интересно говорить. Он никогда столько не говорил о себе кому-то. Оказывается, это так приятно, когда тебя слышат…

С сентября в университете начались занятия. Гарри с головой ушел в учебу, особенно налегал на зелья, потому что знал, где у него главный провал. Язык кратких обозначений зельеваров сводился к постоянной зубрежке, и иногда Поттеру хотелось послать все подальше. Его нервы не выдерживали тупого заучивания терминов и закорючек их обозначающих.

По выходным Малфой таскал его на конные прогулки. Гарри познакомился с красивой белоснежной в яблоках лошадью слизеринца и влюбился. Он долго гладил большую морду, смотрел в умные голубые глаза и шептал комплименты её гриве и длинным ресницам. Малфой с усмешкой сообщил Поттеру, что лошадь – не барышня, и её не нужно так обхаживать, но уже через полчаса ревниво смотрел, как кобыла подчиняется любому жесту или слову Гарри.

Парень впервые побывал в магическом театре. До этого дня он и не подозревал, что существуют такие.

Это был восторг. Он смеялся и плакал, как ребенок. На сцене ставили комедию. Актеры исполняли свои роли вместе с магическими невербальными заклинаниями, и все светилось, искрилось, взрывалось, когда этого требовал сценарий. Декорации сами собой приходили в движение, волшебники, играющие главные роли, левитировали, переодевались с помощью какого-то особого заклинания из одного костюма в другой прямо на сцене. Больше всего Гарри понравился момент в самом конце, когда герой и героиня, преодолев множество препятствий, воссоединялись и дарили друг другу нежный поцелуй.

Проникновенная музыка, потрясающая актерская игра, особое заклинание света – и вот пара влюблённых в кольце из золотистого свечения, а за ними – радужное сияние, такое яркое и пронзительное, что Гарри действительно поверил в это лицедейство! После того, как занавес медленно закрылся, он вскочил на ноги, кричал «Браво!» и чуть не отбил себе ладони. Малфой рядом с ним сдержанно улыбался.

В октябре Драко позвал гриффиндорца на свою гонку, в которой участвовали сконструированные им машины, и, конечно, после победы, была пресс-конференция, фотографы, восторженные толпы фанатов. Гарри стоял в сторонке и с усмешкой наблюдал за тем, как Драко сыпал улыбки и подмигивания направо и налево, как он сиял и наслаждался вниманием. Этого у него было не отнять – Малфой любил восхищение окружающих, оно льстило его самолюбию. Кроме того, Поттер сам не замечал, как следил за движениями слизеринца, за тем, как он откидывает за спину свои золотистые волосы, как позирует фотокамерам, выставляя свою гибкую, ладную фигуру в самом приглядном свете, как взгляд его становится притягательным и в небесных глазах появляется озорной огонек.

– Ну что, Поттер, ощущаешь зависть? Теперь-то уж не ты в центре внимания? – беззлобно спросил Малфой, когда пресс-конференция кончилась.

Гарри с ухмылкой покачал головой.

– Ты неисправим!

После гонки была вечеринка, где Малфой ни на минуту не оставлял его одного. Он перезнакомил его со всеми своими коллегами и спонсорами, так что к концу вечера у Поттера уже голова шла кругом от имен. Но он ощущал странное чувство… Немного поразмыслив, парень понял, что это – свобода.

Он чувствовал себя выздоравливающим после долгой болезни, будто все, что было до этого осталось далеко в прошлом. И теперь оно не тревожило его так, как раньше. Мрачная фигура Северуса больше не висела над ним, ему больше не нужно было задумываться, какую реакцию вызовет тот или иной поступок у его старшего любовника, как он оценит его слова. Гарри впервые за много лет был предоставлен самому себе, и это опьяняло, развязывало руки, кружило голову.

Он взглянул на Малфоя, стоящего поодаль и весело болтающего о какой-то ерунде с… как её там звали – Милгред? – и почувствовал внезапную, сильную, безумную привязанность к нему. Поттер был восхищен тем, каким слизеринец стал несмотря на ужасающие события в его жизни.

Драко будто ощутил его взгляд, обернулся, посмотрел пытливо и вопросительно. А потом выражение его глаз поменялось. Он задержал свой взгляд на лице Гарри дольше и улыбнулся нежно и понимающе. Во взоре его появилась теплота, будто он считал с лица Поттера то, что давно хотел там увидеть. А Гарри не пытался и не желал этого скрывать.

Поздно ночью, когда они вернулись домой, оба немного пьяные, расслабленные, в хорошем настроении, на гриффиндорца внезапно напала нерешительность. Он отвечал на вопросы Драко невпопад, избегал его взгляда и даже пытался ретироваться в свою спальню, но в один прекрасный момент Малфой не выдержал и расхохотался.

– Вы, гриффиндорцы, такие замороченные, – проговорил он.

Гарри слегка нахмурился.

– В каком смысле?

Вместо ответа Драко приблизился к нему вплотную, дотронулся до ворота его рубашки невесомо, и ресницы его взлетели, когда он поднял на Поттера дразнящий взгляд.

Гарри понял внезапно, что с ним кокетничают, его соблазняют, и сам потянулся вперед к этим манящим алым губам, сладким, как мед.

Это был совсем другой поцелуй. Ничего подобного в жизни Гарри давно не было. Он ощущал, что целуют не его, а он сам владеет ситуацией. Малфой льнул к нему так нежно и так ласково его обнимал, что в душе у Поттера поднялось какое-то новое, забытое, исцелённое чувство. Щемящее и теплое, похожее на ласку солнечных лучей в зимнее утро.

Руки парня ожили. Он прижал гибкое тело Драко за талию к себе так осторожно, будто боялся, что оно рассыплется, исчезнет, упорхнёт сотней золотистых мотыльков. Но уже в следующее мгновение они нетерпеливо срывали друг с друга одежду, и характер их прикосновений поменялся.

Блондин потянул Гарри за руку к камину на медвежью шкуру. Терпения дойти до спальни у обоих не было. Поттер опрокинул его на спину, долго целовал и ласкал его руками, чувствуя, как все нарастает сладкая дрожь желания, наблюдая, как чувственно белое, словно фарфор, тело Малфоя изгибается под его прикосновениями.

– Драко, – не громче шепота, но небесные глаза, темные от желания, распахнулись тот час, – ты… уже был с мужчиной?

Улыбка с легким налетом иронии появилась на губах слизеринца.

– Да. Но спасибо, что спросил.

Гарри улыбнулся ему в ответ немного смущенно, и погладил его по бедру.

– Разрешишь мне?..

Малфой приподнялся на локтях, оказавшись совсем близко к лицу Поттера.

– Если ты не будешь каждый раз спрашивать моего дозволения, – жарко прошептал он ему в губы…

На утро Гарри проснулся с ощущением сладостной истомы во всем теле, а рядом, изящно изогнувшись в талии и уткнувшись лицом в сгиб локтя, спал Драко. Его чудные светлые, словно спелые колосья пшеницы, волосы разметались на подушке.

Перед внутренним взором Поттера внезапно мелькнуло непрошенное воспоминание о поле, и о такого же цвета пшенице, ласкающейся к ветру. Очертания старого дома… Гарри яростно мотнул головой. Этим мыслям здесь было не место. Он осторожно, чтобы не разбудить, обнял Малфоя и прижал его к себе, будто хотел оградиться, защититься им от своего прошлого. Драко сонно вздохнул и уткнулся носом в его плечо.

На рождество слизеринец сделал Гарри подарок. Когда Поттер открыл свою коробку, с трудом вытащив её из-под елки, он очень удивился. Коробка была слишком большая для двух желтоватых авиабилетов до Мальдивских островов и обратно.

У Поттера все слова затерялись где-то в голове. Должно быть радостно подпрыгнувшее сердце их сбило.

– Мы едем отдыхать, как магглы, – сообщил Драко, широко улыбаясь, и, когда так и не дождался хоть какой-то реакции Поттера, добавил, – вообще-то я надеялся, что ты меня хотя бы поцелуешь…

Гарри поднял на Малфоя сияющий взгляд. Догадывался ли его прекрасный эльф о том, что только что исполнил его давнюю заветную мечту? Поттер отложил билеты в сторону и привлек Драко к себе. Малфой с готовностью вытянул губки совершенно очаровательным образом, но Гарри просто от души его обнял. Он зарылся лицом в слабо пахнущие кокосом волосы Драко, крепко прижал его к себе. Слизеринец сначала недоуменно замер на мгновение, но потом вернул объятие.

– Не думал, что для тебя это важно настолько. – Тихо проговорил он совершенно серьезным тоном, – я рассчитывал просто тебя порадовать.

– Тебе удалось, – Гарри отпустил его и, вот теперь, да, поцеловал нежно и трепетно.

***

Когда они прибыли в маленький отель, выраставший прямо из океанского побережья, восторгу Гарри не было предела. Первое, что он сделал – нырнул в прохладную лазурную воду и плескался там целый час без остановки.

Малфой, успевший за это время распаковать чемоданы, уселся на край крыльца их домика, нависавший прямо над водой. Он болтал ногами и с улыбкой наблюдал, как Поттер восторженно ныряет, как дельфин.

– Эй, ты не замерз? – крикнул он, когда голова Гарри в очередной раз показалась над гладью воды.

Поттер вместо ответа подплыл и резко стянул его в океан. Малфой, взвизгнув и взмахнув руками, с тучей брызг упал к нему в руки

– Ты мне за это заплатишь! – рассмеялся слизеринец.

– Готов заплатить любую цену прямо сейчас, – двусмысленно пообещал Гарри и приник к нему горьковато-соленым поцелуем.

Вечером они занимались любовью, и тело Гарри плавилось в умелых ласкающих его руках, горело под пальцами Драко там, где его сегодня тронуло солнце. А после, когда дыхания успокоились, и сердца перестали биться, как пойманные птицы, Малфой произнес:

– Мне кажется, я тебя люблю…

Глаза Поттера, уже готового уснуть, мгновенно распахнулись, и он слегка вздрогнул. Слизеринец поднял голову с его груди.

– Ты можешь ничего не отвечать, – вырисовывая кончиками пальцев узоры на его коже, продолжил Малфой, – ответишь, когда действительно будешь чувствовать то же.

Поттер смотрел в запрокинутое лицо Драко и видел в нем самого себя несколько лет назад. Когда-то он тоже произнес эти же слова другому человеку, и тоже не хотел слышать лживого ответа.

Парень сел, заставив слизеринца отстраниться. Он запустил руку в волосы.

– Пойду, подышу свежим воздухом, – сказал он, ощущая себя сволочью, – здесь душно.

Выйдя в светлую лунную ночь на крыльцо, Поттер прислонился к перилам и прикрыл глаза.

В океане мерцал планктон, будто кто-то развеял по воде звёздную пыль. На небе ярко горели далёкие планеты. Теплый ветерок приятно освежал разгоряченную кожу.

Гарри понимал, что чувство Драко намного превосходит его собственное к слизеринцу, и от этого ему становилось неловко. Он ощущал, что поступает так же, как поступал с ним Северус – отвечает безразличием на признание Малфоя. И он впервые задумался, а что если и Снейп любил его так же, в своей манере, по-своему, не так, как ему хотелось бы, но любил. Как он любит сейчас Малфоя. Отрицать свою нежность к слизеринцу Гарри не мог. Слишком часто у него занималось дыхание при виде бесстыдно и дразняще обнаженного тела, слишком сильно билось сердце, когда Драко улыбался ему иронично, очаровательно, уютно, ласково.

Но и подсознательное сравнение Малфоя со Снейпом не ушло. Гарри часто ловил себя на том, что, сам того не желая, анализирует поступки Драко с точки зрения: а как бы сделал Снейп? И тут же ощущал стыд.

Его драгоценный любовник не заслуживал такого отношения.

Когда Поттер вернулся в домик, Малфой сидел на кровати с большим блюдом фруктов.

– Хочешь? – спросил он, как хомяк набив щеки ананасом, отчего стал еще миловиднее.

Гарри опустился перед ним на корточки.

– Драко…

Слова, которые он хотел сказать, дали обратный ход. Он просто не мог выговорить их, глядя в эти голубые, как океанская вода, глаза.

Но слизеринец, как всегда, чутко уловил состояние Поттера. А дальше не трудно было догадаться.

– Ты уверен, что хочешь поговорить об этом сейчас? – спросил Малфой, склонив голову на бок.

Гарри был не уверен, нужно ли им вообще разговаривать на эту тему. После небольшой паузы Драко дополнил:

– Потому что ты мне ничем не обязан за те слова, которые я тебе сказал. Правда, Гарри, я не питаю надежды, что ты вдруг забудешь Снейпа за пару гонок, белую лошадь, один спектакль и авиаперелет. Чтобы ты знал, я это делаю не для того, чтобы тебя очаровать.

– Я знаю, – тихо перебил Гарри, забирая из рук Малфоя блюдо с ананасами, и ставя его на пол рядом с кроватью, – ты просто хочешь меня… Наверное, исцелить – самое подходящее слово.

На лице Малфоя отразилась сложная смесь эмоций. Поттер прочел и жалость, и отчаяние, и нежность, и бессилие – все смешалось в его чертах. Он привлек своего Драко к себе, поцеловал сладкие от ананасового сока губы, и прошептал:

– Ты – все, что у меня есть, Драко, все, что есть…

***

Поттер, пребывая в прекрасном расположении духа, быстрым шагом шел по коридору университета. В первый день второго семестра, после успешно сданных экзаменов и головокружительного отдыха на Мальдивах, он чувствовал себя обновленным, счастливым и способным свернуть горы.

Войдя в большую светлую аудиторию трансфигурации, Гарри нашел глазами Рона. Рядом с ним сидела Гермиона, читающая какую-то книгу.