Текст книги "История маленькой верности (СИ)"

Автор книги: Серый Шут

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

Леонардо помолчал минуту, потом вздохнул и решительно уставился Рафу в глаза.

Он никогда не прятал взгляда – особенно в сложных и тяжелых разговорах.

«Как Кадзэ один в один…»

– Это я уже понял, – негромко проговорил Лео. – Донни ошибся про эту химию, и я – тоже. Я вижу, что он тебе очень дорог, только он враг, понимаешь.

– Угу, – Рафаэль кивнул. – Вы все так считаете. Вот ты че, не видишь, что ли, что он ничего мне плохого не сделал и не собирается делать. Ну, встречаемся, ну чего вы все привязались-то, хуже банного листа? Бля, не зря говорено – не занимайся сексом на людях – советами замучают. Мы даже и не начали еще, а уже очередь советологов.

Лео горько усмехнулся – опять Рафаэль за свою грубость и браваду прячется.

– Я не советовать тебе что-то пришел, – возразил он и отвел взгляд, признавая поражение. – Я просто волновался.

– Ой, нормально все, – Рафаэль сморщился и обнял брата, безумно благодарный ему в этот миг за вот эту удивительную понятливость и умение принимать чужое мнение. – Ну, парни, ну, в самом деле, ну личная жизнь у меня может быть, а? Или вы и под одеяло полезете, бдить и доглядывать?

Лео вздохнул, привалившись головой к плечу с иероглифом.

– Будь осторожен, – попросил он. – Не выключай рацию, не ходи с ним никуда и обещай, что не приведешь его в дом, ладно? А я буду всегда неподалеку.

Рафаэль усмехнулся, кивнув брату.

– Ладно, как скажешь, Бесстрашный. Вот увидишь, придет время, и вы еще подружитесь. Лео, ну он же как ты, вот правда.

«Это меня и пугает, – старший прикрыл глаза, потершись щекой об изумрудную кожу. – Если он так же предан Шредеру, как я отцу… Раф, береги себя, родной мой…»

***

– Днем? – Й’оку мысленно сжался, но внешне остался совершенно невозмутимым. – Нас могут увидеть, Мастер.

Шредер поднял на него скучающий взгляд, отвлекаясь от созерцания открытки с золотой диадемой XIV века.

– Уж постарайся, чтоб не заметили. Коллекцию провозят через Нью-Йорк завтра в три часа дня. Поезд будет стоять всего 20 минут, а потом отбудет далее. Тебе ясна задача?

– Хай, – клон поклонился. – Я возьму с собой Миднайта. Винсент будет координировать наши действия отсюда.

Ороку Саки на минуту задумался, но потом согласно кивнул.

Мид, стоявший рядом, недовольно скривился, но возражать при Мастере не рискнул, только метнул на старшего брата злой короткий, как укус змеи, взгляд.

– Мы можем идти? – Й’оку еще раз поклонился Шредеру.

– Задержись, – тот нетерпеливо махнул рукой, давая Миднайту и Винсенту понять, что они свободны. – Как там Рафаэль?

– Мы встречаемся почти каждую ночь, Мастер, Вы знаете, – Й’оку отвел взгляд. – Но он пока ни разу не сделал попытки позвать меня к ним в дом.

– Конечно, ему удобно просто пользоваться тобой на улице, не обременяя себя тем, что подобным лучше бы заняться дома. Как же его испортили! – Шредер щелкнул пальцами, давая знак подняться. – Узнавай пошустрее, где логово наших врагов, мое терпение, как и доброта, не безграничны.

– Да, Мастер, – Й’оку, поднимаясь, незаметно погладил пальцами браслет на щиколотке.

Этот разговор был очень на него похож, на этот кусок цепочки. Он не лгал, он делал то, что приказано, просто не все детали рассказывал Мастеру, оставляя их в тени и греясь ими, как вот этим браслетом – маленькой тайной, принадлежавшей только ему одному.

– Иди, – голос Шредера выдернул из теплых воспоминаний и вернул в реальность. – И не подведи меня. У любых разочарований есть предел.

***

– Ты специально это сделал, да?! – Миднайт набросился на брата, едва тот переступил порог их логова. – Хочешь, чтобы я таскался днем по поверхности, рискуя своей шкурой, потому что настолько плевать на меня?!

Й’оку устало выдохнул.

Ему хотелось поспать хоть пару часов до выхода на поверхность.

Днем, как правило, его время было занято домашними делами и тренировками, вечером он уходил встречаться с Рафаэлем, утро тратил на медитацию и жалкие попытки навести порядок в логове. Даже на Ёдзи времени почти не оставалось, какой уж тут сон.

Вчера он вырубился во время игры в приставку и потом долго извинялся, хотя малыш только махнул рукой, буркнув немного обиженное «забей».

А вот сейчас, когда выдалась возможность подремать до встречи с Рафаэлем, Ми отчего-то решил устроить скандал, даже не выслушав еще брата.

– Плевать тебе, да?! – Миднайт толкнул его в плечо. – Вообще уже насрал на семью?! Только с малявкой и возишься, да по крышам ноги раздвигаешь! Тоже мне, старший брат! Даже просто обнять забываешь!

Й’оку удивленно вскинул брови, перехватив младшего за запястья, чтобы перестал бестолково размахивать руками перед лицом.

– Ты сам сказал к тебе не прикасаться, – негромко возразил он. – Что я должен с этим сделать, Ми? Как тебя обнимать, не притрагиваясь?

– Мойся почаще после своих потрахушек! – взвился тот, выворачиваясь из захвата. – Да, мне противно знать, чем ты там занимаешься на улице, как будто дома нет, как портовая шлюха! Мастер правильно сказал тебе – удобная подстилка, годная только для подворотни! Но это не значит, что мне ничего не нужно. Я даже такого тебя терпеть готов, если ты хоть на минуту вообще вспомнишь о том, что я тоже есть!

Й’оку неожиданно обнял Миднайта, крепко прижав к себе, и едва заметно улыбнулся ему.

Он знал, что нужен брату, конечно же, знал это, только боялся подходить, чтобы не раздражать его лишний раз, раз уж настолько противен стал.

– Ты ошибаешься, Ми-Мэй, – тепло прошептал он, назвав брата домашним прозвищем. – Я не подстилка, и никто мной не пользуется. Да, мы встречаемся с Рафаэлем, но он любит меня и даже построил для нас маленький дом. Успокойся, ладно? Я же не ухожу никуда, я здесь, с вами.

– Проблема в том, что ты променял нас на мелкого засранца и этого Рафаэля, – обиженно буркнул Мид, опуская взгляд. – А на меня вообще наплевал и выкинул из жизни, как ненужную тряпку, хотя я даже твои извращенский свиданки готов простить!

– Я о вас никогда не забывал, а тем более о тебе, Ми, – Й’оку устало прикрыл глаза, пытаясь сосредоточиться на разговоре и разобраться в причинах поведения своего младшего брата. – Разве моя любовь к тебе стала меньше?

– Тогда какого хрена ты тащишь меня на завтрашнее задание, когда я хочу спать и играть в приставку?! – обиженно спросил тот. – Бери с собой Винса, а я дома останусь.

Й’оку качнул головой. Он не хотел говорить брату настоящую причину. Отношения Ёдзи и Ми-Мэя беспокоили его настолько, что он боялся оставлять их наедине, даже себе не сознаваясь в этом до конца.

– Ты подождешь в укрытии и подстрахуешь меня, – сказал он. – Я все сам сделаю. Просто будешь ждать на крыше вокзала, договорились, и когда надо бросишь дымовую шашку? Мне нужны будут твои глаза.

– Я в приставку поиграть хочу, – Миднайт недовольно сморщился.

– Я освобожу тебя от вечерней тренировки, хорошо? – Й’оку снова приподнял уголки губ, заглядывая брату в лицо.

– Ладно, – снизошел тот, вздохнув, и вывернулся из рук старшего. – И перестань ты дергать ртом, как лягушка. Й’оку, не пытайся делать того, что не умеешь. Иди ката свои повторяй. Так и быть, побуду глазами, поскольку твои никуда уже не годятся.

Он отвернулся и ушел.

Уже хлопнув дверью в свою комнату, Миднайт выключил плеер, который всегда врубал на диктофон во время любых разговоров, и широко ухмыльнулся.

«Я и без тебя от тренировки избавлюсь, брат, и еще кое от чего, что меня бесит уже совсем. Дом у него с Рафаэлем! Гнездышко себе уютное свили, голубочки! Тебе Мастер приказал под него лечь не ради того, чтобы ты счастливым был, а ради смерти врага нашего клана и возвращения брата в семью. Если ты забыл об этом – придется напомнить. У тебя есть семья, о которой ты должен заботиться, и это не Рафаэль и малявка, а мы. Ты обо мне… обо мне должен заботиться!»

***

«Их» крыша.

Раф выбрался на парапет, довольно жмурясь, и огляделся.

Он пришел чуть раньше сегодня и потому мог позволить себе просто посидеть, болтая ногами в воздухе и наслаждаясь своими мыслями, точно зная, что пунктуальный Кадзэ не опоздает ни на минуту, но и раньше не появится.

– Все.

Рафаэль оглядывает небольшую комнатку с кирпичными выщербленными стенами, когда-то служившую спусковым колодцем, но заброшенную за ненадобностью, и довольно улыбается.

В углу диван, застеленный большим красным одеялом, старый, но еще вполне хороший и не ободранный, столик с журналами и ноутбуком, который он притащил из дома, макивара и циновка для медитаций.

«Наверняка же, как Лео, тоже постоянно сидит в позе лотоса».

И свечи.

Под потолком на всех выступах кирпичей горят толстые белые свечи.

Раф час провозился, зажигая их все и расставляя так, чтобы не били в глаза и не раздражали, а мягко рассеивали свой свет по всей комнатке.

«Ну вот, – он выходит и закрывает металлическую дверь. – Не на крыше же нам кувыркаться, да и вообще – не дело это. Не хочет Лео пока домой – ладно, тут поживем. Что я, не найду, что нам жрать, что ли?»

Раф прижмурился, улыбаясь своим воспоминаниям.

Сколько же у Кадзэ было восторга, когда он молча привел его в их дом и распахнул дверь, вталкивая внутрь.

– Подожди еще минуту, – Рафаэль окидывает настороженным взглядом созданный им самим уют и только после этого сдергивает с глаз Кадзэ шарф, которым замотал ему голову, чтобы не видел.

Тот минуту оглядывается, почти не дыша.

– Что это?

– Ну…– Рафа чуть смутила такая реакция. Он-то ждал восторгов, радостных криков и благодарностей, а тут такой вопрос. – Ну, это я… короче, не на крыше же вечно нам с тобой торчать у всех на виду, да и тут типа теплее…

Кадзэ долго молчит, потом оборачивается и пристально смотрит Рафаэлю в глаза, чем смущает и тревожит еще больше.

– Это ты для нас нашел? – как-то неуверенно спрашивает он.

– Ну, да. Сделал. Не нравится, да?

Взгляд Кадзэ становится пристальнее, словно он что-то выискивает на Рафовом лице, а потом неожиданно обнимает и неуверенно целует в щеку.

– Спасибо, Рафаэль.

– Да че… – растерянно бурчит тот в ответ, вообще не понимая такой реакции, но вполне довольный неожиданным проявлением тепла, которое из обычно сдержанной копии Лео выплескивается редко вот таким потоком. – Я так…

Раф снова усмехнулся, обкусывая заусенец на большом пальце.

– А это что? – Кадзэ проводит пальцами сквозь огонек свечи, всматриваясь в него, и чуть ли не носом лезет в пламя.

– Свечи, – Раф пожимает плечами, развалившись с журналом на диване.

Ему хорошо и спокойно, уютно даже. Только смешно немного наблюдать за изучающим огонь любимым существом.

«Елки-палки, Шредер че, элементарного дать не может. Ну что за жмот-то, как будто убудет от него».

– Нравятся?

– Да, – Кадзэ кивает, оборачиваясь, и вдруг едва заметно улыбается Рафу, тепло-тепло, по-настоящему. – Удивительные. Светлые, но не больные.

Рафаэль не понял его тогда, а вот сейчас, вспоминая тот момент, он обратил внимание, что Кадзэ часто избегает света. Даже когда они ночью сидели на крыше – чаще всего он располагался в тени, подальше от фонарей.

«Надо Донни спросить, что это такое?»

– Рафаэль!

На плечи легли теплые ладони, и родное дыхание коснулось виска.

«Ой, ну точно. Ниндзя же всегда ходят бесшумно и незаметно».

– Привет! – Раф обернулся, засмеявшись. – Как всегда, ни на секундочку не опоздав?

– Это плохо? – Кадзэ нахмурился.

– Дурак, – Рафаэль поднялся, сгребая его в объятия. – Пойдем, что ли, домой уже.

***

В высоком ровном пламени свечей не было видно потолка.

Раф улыбался сам себе, раскинувшись на одеяле и обнимая одной рукой свернувшегося рядом клубком Кадзэ.

Тепло. Спокойно.

Его бешеному нраву не было свойственно умиротворение и нежность, но вот конкретно сейчас он просто плавился от этих чувств, водя подушечками пальцев по мягкой салатовой коже и чувствуя боком мерное успокоенное дыхание.

Кадзэ разворачивается и крепко обнимает за шею, целуя и вздрагивая всем телом.

– Ты чего? – Рафаэль слегка откидывает голову назад, стараясь заглянуть в глаза. – Случилось, что ли, что-то?

– Нет, – Кадзэ опускает взгляд и вжимается лбом Рафу в основание шеи. – Просто… просто с тобой хочу быть… всегда…это же получится, правда?

Обалдевший от этих слов Раф не сразу соображает, что стоит ответить, а спустя миг всегда сдержанный и спокойный Кадзэ затыкает ему рот остервенелым поцелуем, кусая за нижнюю губу, и толкает на диван, срывая ремень с саями.

– Эй, – Рафаэль улыбается, чуть отстраняясь. – Кадзэ… давай не будем … так не будем, ладно…

Тот резко садится, отдергивая руки, и вскидывает горящие непониманием глаза.

– Но надо же так…

Раф моргает, вникая в его слова, и мягко смеется, взяв дорогое лицо в ладони и погладив подушечками пальцев скулы.

– Тут нету «надо», родной мой, – тихо шепчет он, притягивая Кадзэ ближе и прокладывая дорожку короткий поцелуев по его щеке. – Тут только так, как мы чувствуем оба…

Кадзэ едва кивает и снова тянется к Рафаэлевым губам.

Раф чувствует его понимание происходящего так остро, словно в книге раскрытой читает. Кадзэ чувствует только одно – что угодно с ним делай, только обними и не выпускай. Из безопасности, из уверенности, что все будет хорошо. Все обязательно будет хорошо!

Рафаэль улыбается и мягко, очень бережно раскрывает его губы языком, очерчивает дыханием контуры и ведет пальцами по напряженным до судороги плечам.

– Успокойся, – летит слово-заклинание в поцелуй. – Никто не сделает больно – вот так точно быть не должно. Все у нас хорошо будет.

– Рафаэль, – теплые пальцы осторожно погладили предплечье, вырывая из сладких воспоминаний-грез. – А можно я спрошу?

– М-м? – перевернувшись на бок и обняв Кадзэ со спины, Раф зарылся носом ему в загривок и сладко внюхивался в любимый запах, такой острый чуть с горчинкой и удивительно яркий, до вкусовых ощущений опия на языке.

– А как ты к детям относишься?

Раф чихнул и сел.

Вдохнул.

Подумал и выдохнул, а потом тихо засмеялся, как ему показалось, поняв причину этого вопроса.

– Не волнуйся. У нас они точно не заведутся.

Кадзэ приподнял голову и как-то странно на него посмотрел.

– А если бы они… ну если бы они завелись, как бы ты к ним относился?

Рафаэль задумчиво почесал щеку и улегся обратно, обняв его со спины.

– Да никак, – буркнул он. – Ну дети и дети, ну орут, скачут, лезут везде и мешаются. А что?

Кадзэ ничего не ответил, погладив его по руке, и закрыл глаза.

«А если он не будет рад Ёдзи… как мне тогда быть? Нет, этого не случится…»

Он и сам не заметил, как провалился в сон, убаюканный до странного железной уверенностью, что такого не случится, и если он приведет сюда малыша, Рафаэль не станет возражать, а может быть, со временем и полюбит его, ведь они так похожи, и Ёдзи просто невозможно не любить…

«Дети, – Раф снова сел, осторожно высвободив руку из-под головы Кадзэ, чтобы не разбудить, и почесал нос, а потом шею. – И чего это он вдруг про них?»

Прищурившись, он какое-то время смотрел на теплый родной клубок, который даже едва заметно улыбался во сне, и нахмурился, припомнив их знакомство.

«Кадзэ порой крадет детские вещи и игрушки… у него что, совсем плохо с головой? Братья у него взрослые, так зачем ему понадобились распашонки? Зачем ему дети? Да и откуда им взяться-то?»

========== Зенит ==========

Винсент выскочил в гостиную без пятнадцати два и удивленно огляделся, сжимая в руках небольшой сверток.

– Ёдзи, где старший? – окликнул он малыша, сидевшего у телевизора. – У себя?

– Они ушли минут двадцать назад, – возразил тот, поворачивая голову. – Бофу сказал, что ровно в два им надо уходить, вот и ушел. А я хотел с ним мультики досмотреть.

Винс глянул на свои часы, а потом перевел взгляд на настенные и зло прищурился.

«Миднайт, ну, засранец! Снова его шуточки!»

– Мне надо догнать их, побудешь один, ладно?

– Ладно, – малыш вернулся к фильму, упершись подбородком в колени. – А что случилось?

– Все нормально, – Винсент накинул на плечи бесформенный плащ с капюшоном и выскочил за дверь.

«Й’оку, придурок, я же сказал, что тебе нельзя выходить на солнце, сказал, что темные стекла тебе к маске приделаю… Почему ты не дождался меня?»

***

Звуков было много.

Й’оку никогда не знал, что дневной город такой шумный и настолько заполнен суетой, скрипом машинных тормозов, шипением остывающих двигателей и топотом сотен ног.

Вокзал бурлил и кипел, как варево в огромном чане, перекликаясь голосами людей, свистками поездов и визгом колес по рельсам.

«Я так ничего не найду тут… надо подобраться поближе. Это должен быть третий путь, значит, платформа не у стены…»

– Ми, – он обернулся к брату, прислушиваясь к недовольному сопению рядом. – Сколько охраны у шестого вагона?

Тот стащил с головы наушники и глянул через край крыши вокзала, где они расположились.

– Кажется, пять человек. Трое у боковой двери и еще двое в начале и в конце вагона.

Й’оку кивнул.

– Хорошо, жди меня здесь, я быстро. Не забудь про дымовую шашку, когда я буду на крыше вагона.

– Угу, – Миднайт вернул наушники на голову, проводил брата взглядом и вытащил из кармана небольшую портативную игру. – Топай-топай, придурок, поглядим, кто сегодня героем к Мастеру явится, а кто побитой собакой. Может, хоть так поймешь, что кроме меня никому ты не нужен на самом деле. Вот вляпаешься сейчас в дерьмо, а вытаскивать, кто станет, а? Только Мид тут с тобой и есть. Ко мне и кинешься за помощью.

Он погрузился в игрушку, порой прислушиваясь к тому, что происходило на вокзале, и улыбаясь сам себе.

***

Й’оку перебрался по крыше, тщательно отсчитывая ребра жесткости и по ним уже определяя, когда достигнет нужного места.

Винс предупредил его, чтобы берег глаза и без крайней нужды на свет не совался, и он старался следовать этому совету.

– Болят? – Винсент хмуро всматривается в зрачки старшего брата. – Не пойму, в чем причина, но на свет у тебя реакция все хуже и хуже. Это может быть что-то врожденное, а может, и сейчас заработал.

– И что мне делать? – Й’оку отводит взгляд, потому что от золотистой оправы очков брата неприятно отражается свет настольной лампы.

– Хочешь, другие пришью, от крыски? – смеется Винс, возвращаясь к какой-то булькающей жиже у себя на столе. – А серьезно – находись в полумраке побольше и не выползай на солнечный свет вообще.

Й’оку расстроенно качает головой.

– Но Ми боится спать в темноте, да и в доме ему нравится яркий свет.

Винсент раздраженно оборачивается и несколько секунд пристально смотрит на брата, потом берет со стола кусок зеркала и направляет луч света прямо тому в глаза.

– Больно? – спрашивает он, когда старший отдергивает голову, зажмурившись. – Вот то-то. Знаешь, есть «хочушки», а есть «необходимости». Тебе надо находиться в полумраке или темноте, а Ми хочет яркий свет в доме. Понял разницу?

Разницу Й’оку понял, но как сказать о ней младшему брату, так и не придумал. Просить он не привык и решил, что просто будет побольше проводить времени в своей комнате и додзе – где свет никому все равно не нужен.

Выбираясь сегодня на поверхность, он взял свою тренировочную маску без прорезей, решив, что глазами будет Миднайт, а он сделает все остальное.

– Вагон подо мной, Ми? – тихо спросил он в рацию, висевшую на плече.

Динамик ответил молчанием, вынудив нервы дернуться, как перетянутые струны.

«У нас же всего 20 минут. Что случилось со связью?»

– Ми? Ми, ты слышишь меня? Что случилось?

Рация отозвалась тихим треском и полной тишиной эфира.

Внутренние часы нервно отсчитывали минуту за минутой, заполняя все существо Й’оку тревогой и заставляя дергать головой, стараясь уловить хоть отголоски дыхания брата в рации.

«Что с ним случилось? Надо вернуться и проверить…»

Внизу раздался короткий гудок, сообщивший, что время пребывание поезда на перроне подходит к концу, дернув колки, на которые были намотаны нервы, до звонкого крика лопнувших струн.

Й’оку пытался понять, что же ему сейчас делать – возвращаться к брату, который, возможно, попал в беду, или все же выполнять задание Мастера вслепую, рискуя не достать необходимые экспонаты старинной коллекции.

«Я быстро и осторожно» – решил он и перекатился через ребро крыши, прыгнув вниз.

По их договоренности, Миднайт должен был в эту минуту бросить дымовую шашку, устраивая на вокзале панику.

– Нападение! – заорал кто-то чуть левее.

Й’оку вскочил, вслушиваясь в топот ног, нащупал босой стопой рычаг аварийного люка и присел, вскрывая его.

«Ми! Дымовая шашка! Сейчас!»

Вой сирен, крики охраны, открытый люк. Секунды, летящие в голове, как отравленные иглы из сарбакана.

Й’оку свалился в вагон и сдернул маску, торопливо отыскивая нужные Мастеру вещи.

***

Рафаэль нервно обкусывал корку пиццы, постукивая пальцами по столу.

Его одолевало беспокойство, хотя вроде бы для этого не было ни одной причины. До вечера еще далеко, Кадзэ точно придет в условленное время, Лео, кажется, смирился и даже больше не занудничает на тему «врага», только смотрит порой как-то очень уж грустно…

Но тревога не отпускала, вцепившись бульдогом куда-то под ребра, и только возрастала минута за минутой, двигаясь по спирали к пиковой точке нервного срыва.

– Парни, гляньте! – Донни вбежал в гостиную и врубил телевизор.

На экране возникло здание вокзала, заполненное полицией, и сосредоточенное лицо диктора.

– Видеокамеры вокзала не зафиксировали нападавшего, но охрана утверждает, что это был инопланетянин зеленого цвета в защитном скафандре, закрывавшем его корпус, как бронежилет. Похитив старинную диадему из Пекинской коллекции, он исчез так же внезапно, как и появился, не оставив следов. Если Вам что-то известно…

Лео вскинул глаза от катаны, которую полировал, и уставился на Рафаэля, подозрительно прищурившись.

– Ты знал?

– Он не делится со мной планами своего Мастера, – Раф скривился, отводя взгляд, и тут же вскинулся, словно вопрос-упрек брата задел его лично. – Лео, ему приказали! Он не вор и не убийца.

Старший брат скептически покивал, возвращаясь к своему занятию, и ничего больше не сказал, а Донни поддержал его подавленным вздохом.

Рафаэль встал и вышел из гостиной, направившись к себе.

Его Кадзэ – не вор, но все равно стыдно перед братьями, сил нет как.

А что сделаешь-то?

***

Выскочив на крышу вокзала, Й’оку с коротким криком свалился, зажимая глаза рукой, но добычу не выпустил.

Он думал, что знает, что такое боль от света, и что готов к ней…

Ни черта он не знал.

Огромное, беспощадное, раскаленное солнце, казалось, выжгло зрачки одним только прикосновением, затопив мозг белым огнем.

– Ми! – отчаянно закричал он в рацию, ощупью отыскав передатчик. – Ми!!

Слепо метнувшись по крыше туда, где, как ему казалось, находится брат, Й’оку понял, что теряет ориентацию в пространстве, оторвал ладонь от глаз, пробуя проморгаться, и споткнулся об ребро крыши.

– Сюда! – кто-то подхватил его под руку, дергая в сторону. – Быстрее.

– Винс, я не вижу…

– Догадался уже, бежим.

Прыжок в неизвестность, приземление на кучу чего-то шуршаще-мягкого, перекат, подчиняясь рукам брата, и снова прыжок, довольно долгий полет, закончившийся ударом в жестяной сток и несколькими нелепыми кувырками по воде.

– Скоро будем дома, – Винсент рывком поднял Й’оку на ноги и дернул за собой. – Шевелись, брат, еще немного бегом и отлежишься. Мастер будет доволен, как ты и хотел. Все удалось.

Й’оку кивнул, прикусив губу – глаза болели так, что хотелось орать, но мысль о теплой улыбке Мастера согрела душу.

В этот раз он ничего не испортил.

***

– От тебя уже чего угодно ждать можно! – Шредер ударил кулаком в стену, сдержавшись, чтобы не всадить его в старшего клона. – Хоть раз в своей никчемной жизни ты сделаешь все нормально?! Ты хоть понимаешь, как рисковал всем, а?

Й’оку опустил голову еще ниже, не зная, что ответить. Он не понимал, что сделал не так и чем вызвал такой поток гнева. Он достал экспонат, хотел порадовать Мастера, надеялся на похвалу.

– Никогда больше не смей мне врать! Никогда!

Тень Мастера метнулась перед все еще плывущим взглядом, и оглушающий удар пришелся в скулу.

– В чем моя вина? – Й’оку тряхнул головой, до дрожи в голосе задетый происходящим.

– Ты сказал мне, что близок к цели, – тихо зарычал Шредер, хорошенько встряхнув его за загривок. – Что Рафаэль доверяет тебе, а выясняется, что все это время ты просто развлекаешься и ничего не делаешь, чтобы проникнуть к ним в дом и убить нашего врага! Больше того, довольствуешься уютным гнездышком в канализации! Может, еще и уйти хочешь, предав весь клан, а?!

Й’оку онемел, болезненно щурясь и пытаясь увидеть Мастера.

Как ему стало это известно? Как крошечная тайна, его собственный кусочек тепла, вдруг выползла наружу?

Шредер с трудом перевел дыхание, сжимая и разжимая кулаки. Клона хотелось убить, по стене размазать, порвать на лоскутки и тряпки и расшвырять по всему залу.

– У тебя неделя. Одна неделя, чтобы сделать то, что я сказал, ясно?! – после минутной паузы выдал он.

– Хай, Мастер…

– Убирайся. Убирайтесь оба. Винсент, приведи Й’оку в порядок к вечеру – у него свидание. И на этот раз по делу.

***

«Всегда знал, что чуйка меня не подводит! Что с ним случилось?»

Раф выскочил на крышу и замер, налетев глазами на совершенно чужой силуэт. Низкорослый, с панцирем, в широченных штанах и кедах, больше всего он напомнил ему Майки.

– Привет, – незнакомец без страха кивнул, улыбаясь широко и чуть насмешливо. – Как дела, Рафаэль? Ты не меня ждал, верно?

«Это брат Кадзэ, – Раф быстро огляделся, оценивая, с кем мог явиться этот неизвестный ему клон и чего от него ждать. – Младший, как у нас Майки. Зачем он тут?..»

А сердце уже зашлось короткой дробью нервного сорванного ритма.

– Й’оку ищешь? – клон Микеланджело подошел чуть ближе, вертя в пальцах игральные карты. – Он придет, конечно, но позднее, не может не прийти.

Раф выдернул сай и прокрутил в пальцах зеркально движению клона и вздернул верхнюю губу.

– А тебе что здесь надо? Если по делу, так выкладывай живо. Что с ним?

Миднайт опасливо отступил на шаг, но улыбаться не перестал, и перебросил колоду из одной руки в другую.

– Глаза лечит. Как стемнеет совсем – явится, не сомневайся. Он же не может нарушить приказ.

– Что? – Раф нахмурился и подошел ближе.

Его начало потряхивать от нервного напряжения и неизвестности, а этот клоун продолжал говорить загадками и ерничать, откровенно испытывая терпение.

– Ты мне толком выкладывай! – Раф схватил Миднайта за плечи и хорошенько встряхнул. – Я не особо терпеливый, знаешь ли.

– Я догадываюсь, – Мид нервно хихикнул, пытаясь вывернуться из капкана чужих пальцев. – Потому и пришел сюда, пока ты не прибил моего любимого братца. Ты тут слюни в пол разводишь и сопли с сахаром, как влюбленный щенок, гнездышко уже свил, как я знаю.

Он все же вывернулся из Рафовых рук и начал шарить по карманам.

– Только ты не очень рассчитывай на взаимность, дружок. Я не могу сказать, что ты мне особо-то приятен, но дерьма тебе не желаю. Не встречайся с Й’оку, тебе же лучше будет.

Раф тихо зарычал, теряя терпение, и впечатал Миднайта в стенку, прижав сай к горлу.

– Мне коротко и по делу, – повторил он. – С кем и когда встречаться, я сам разберусь. И он тоже разберется.

Мид еще раз хихикнул, пытаясь отвести нож от горла, и вытащил свой телефон.

– Да за него-то разобрались, – ядовито сообщил он. – А за тебя кто разбирается? Тебе кто сказал с ним спать?

Рафаэль нажал на нож.

– Я, кажется, ясно сказал, что хочу все ясно и прямо.

Миднайт включил свой айфон и покопался в видеозаписях, уже не улыбаясь. С штыком у горла, вжатым в гортань, пропала всякая охота веселиться. Осталась только злость, потому что в зеленых злых глазах он отчетливо видел любовь к своему скучному старшему брату. Такую мощную и яркую, какой у него самого никогда не было.

– Ты уж сам смотри, – он протянул телефон Рафу. – Ну и решай потом…

…Шредер берет Й’оку за подбородок, заставляя встретиться глазами.

– И все же, – тихо произнес он. – Шанс еще не упущен, если ты постараешься все исправить и загладить свою оплошность. Сведи его с ума. Пусть Рафаэль сам отведет тебя в логово наших врагов, и там ты свершишь мою месть и заслужишь себе прощение. Дай ему все, что он хочет.

– Но, Мастер… – Й’оку дергается, как от пощечины.

– Я сказал, – Ороку Саки сжимает пальцы сильнее. – Все-что-он-хочет.

Клон коротко вздрагивает.

– Все. Понял меня?

– Да, Мастер, – Й’оку опускает глаза, но сжавшиеся на подбородке пальцы дергают голову обратно.

– Смотри на меня, – Ороку Саки досадливо щурится. – Если он хочет, будешь его целовать и рассказывать о своей любви к нему, а не уворачиваться и отпихивать, хочет – ляжешь под него и будешь стонать от наслаждения. Тебе ясно?!

Не получив ответа, Шредер встряхивает клона.

– Ясно, что я сказал?! Ты вообще понимаешь, о чем речь?! Ты сказал, что сделаешь все, что угодно, так что займись этим!

Экран погас, и Миднайт осторожно забрал телефон из Рафаэлевых пальцев, опасаясь, что если тот еще чуть сожмет несчастный аппарат, то от него останутся только осколки.

– Подумай, надо ли оно тебе, – негромко произнес он. – Иллюзии и сказки про любовь – это классно, но когда это по приказу – каково оно, а?

Раф отступил на шаг и выдохнул, мотнув головой, словно гоня прочь наваждение.

– Зачем ты мне это показал? Тебе-то что за корысть?

– Чтобы ты не испытывал особых иллюзий по поводу чувств Й’оку к тебе, – Миднайт отошел на шаг, пристально всматриваясь в Рафаэля и пытаясь уловить его настроение. – Ему просто приказал Мастер, чтобы вернуть тебя домой. Может, так пойдешь, без того, чтобы трахать родного брата, которому это не в радость? Хочешь, я тебя отведу?

– Он мне не брат, – Рафаэль отвернулся. – Убирайся, пока я тебя с крыши не скинул, и не показывайся больше мне на глаза.

Миднайт как-то странно усмехнулся, но соскочил с парапета и исчез из виду, а Раф сел на край крыши и стал ждать, закрыв лицо руками.

Чуйка никогда его не подводила. Недаром сегодня сердце неровно колотилось в ребра, словно заранее зная, что ему будет больно, и пытаясь от этого отгородиться.

«Приказ. Просто приказ. Неужели можно так притворяться? Лео сказал, что он мне при первом удобном случае глотку перережет… лучше б это сделал…проще оно было бы…»

Он просидел так, пока на небе не зажглись первые звезды и вместе с ними и темнотой на плечи не опустились знакомые руки.

– Привет, – теплое дыхание тронуло висок так по-родному, так нежно и пронзительно, что Рафаэль почти поверил в его искренность.

Он повел плечом, стряхивая руки Кадзэ, и нашел в себе силы обернуться.

– Я тебе только один совет дам, – скрипучим голосом произнес Раф, всматриваясь в огромные самые синие в мире глаза, распахавшие душу надвое – не собрать. – Ты когда приказы свои выполняешь, ты хоть чуть-чуть о других думай, ладно?