Текст книги "Цивилизация Х. Инспекция"

Автор книги: Сергей Мартин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

– О, какие люди! Сам господин Калашников пожаловал. Чем обязаны такой честью? Неужто у акулы пера нет добычи пожирнее, чем рядовая "бытовуха"?

– Мое почтение, капитан! – добродушно приветствовал его Калашников, сверкнув ослепительной улыбкой. – За что же вы так взъелись на прессу? Кажется, на любимую мозоль я вам не наступал, а вы на меня волком смотрите. Давайте жить дружно, ребята. Может, и я вам пригожусь.

– Роман, почему этот щелкопёр здесь? – хмуро спросил Лужнецкий, пропустив мимо ушей миролюбивое заявление журналиста.

– Я его не пускал, Станислав Андреевич, но вы же знаете, что он куда угодно без мыло пролезет, – ответил опер, виновато разведя руками. – Только на секундочку отвлёкся, а он – шмыг…

– Шмыг? Хм-м, теперь от него не отделаешься, Рома, – обречённо сказал Лужнецкий, все ещё игнорируя Калашникова, словно его и не было. – У этого нахала хватка бульдожья. Будет висеть на нас, и путаться под ногами.

– Ну, это вы зря, Станислав Андреевич, – с налётом обиды сказал Калашников. – Висеть, конечно, буду, такая уж у меня работа, но не балластом. И, вообще, вы недооцениваете возможности прессы…

– Ладно, хватит, – сухо оборвал его Лужнецкий. – Знаю, что вы не отстанете, поэтому давайте сразу договоримся по-хорошему.

– Вот это другой разговор, – обрадовался Калашников и широко улыбнулся. – Я знал, что мы найдём общий язык.

– Возможно, если вы обязуетесь строго придерживаться определенных рамок. Если в вашей газете появится хоть полслова лишнего – пеняйте на себя. Я позабочусь, чтобы вы впредь были в Управлении персоной нон грата. Договорились? – капитан жестко взглянул в глаза журналисту.

– О чем речь, конечно! – с энтузиазмом ответил тот.

– Хорошо. А теперь ответьте мне на один вопрос… Как вы узнали о случившемся?

– Сорока на хвосте принесла, – шутливо ответил Калашников.

– А имя у сороки есть?

– Есть, но вам я не скажу. Каждый добывает информацию, как умеет, а сдать своего агента – последнее дело.

– Честный, значит?.. – усмехнулся Лужнецкий. – Ну-ну… Можешь не говорить, я и сам догадываюсь. Только что-то твой агент сплоховал: приехал ты поздновато, самое жареное пропустил.

– Это не он, а моя машина подвела: какая-то сволочь слила бензин на стоянке. Пришлось "стрелять" на дороге.

– Ладно, поговорили, и хватит, – сказал Лужнецкий. – У нас нет времени на трёп. Подбросишь в Управление? По дороге расскажу кое-что.

– Нет проблем! – обрадовался Калашников.

– Вот и хорошо… Рома, а ты иди домой, – сказал капитан позёвывающему оперу. – Отдыхай, всю ночь ведь на ногах.

Попрощавшись с Василенко, Лужнецкий и Калашников быстро пошли к машине журналиста. Через минуту "Веста" влилась в поток автомобилей на улице. Лужнецкий сосредоточенно молчал, занятый своими мыслями, а Калашников искоса поглядывал на него, не решаясь потревожить размышления следователя, который и без того был не в восторге от навязанного общества.

Специфика работы журналиста, ведущего криминальную рубрику в одной из самых влиятельных и читаемых газет города и области, сделала Калашникова достаточно известной личностью как среди правоохранительных органов, так и среди "братвы", но ни те, ни другие особой любовью его не жаловали. Артём давно привык к такому положению и добывал информацию всеми возможными способами, когда надо – становясь искусным дипломатом, а когда и просто покупая её. Его нахрапистость, граничащая с наглостью, могла в одно мгновение смениться учтивостью и лестью, лишь бы был достигнут нужный результат. Эти качества позволили ему быстро сделать карьеру и приобрести популярность, вышедшую уже за пределы города. Но и ряды завистников и недоброжелателей тоже росли, и только интуитивное чутьё и умение ладить со всеми позволяли избегать крупных конфликтов, а порой и серьёзных эксцессов. Лично с Лужнецким у него не было трений, но в Управлении многие относились к нему с подозрением и опаской из-за серии разоблачительных статей о работе местной полиции, повлекших за собой приезд комиссии из центра и очень неприятные оргвыводы для некоторых работников, чьи имена фигурировали в них.

Молчание затягивалось, и Калашников решился всё же побеспокоить капитана, осторожно спросив:

– Так что все же произошло, Станислав Андреевич?

– Убийство, вы же знаете… – отмахнулся Лужнецкий.

– А подробнее?

– Подробности потом. Послушайте, Артём… Владимирович, я не понимаю, зачем вам нужны подробности обыкновенного бытового убийства? Ну зарезал парень свою подругу, приревновал к другому, так ведь таких преступлений совершается за год тысячи. Здесь нет никакой криминальной детективной интриги, никаких хитросплетений интересов и скрытых конфликтов. Всё ясно как дважды два. Как правило, такие преступления быстро раскрываются. Что можно вообще писать об этом? Разве что один голый факт.

– В чём-то вы правы, Станислав Андреевич, – ответил Калашников. – С точки зрения детективного жанра в этом преступлении мало интересного. Но я хочу попытаться разобраться в психологии человека, убившего свою возлюбленную.

– В психологии? – удивился Лужнецкий. – Надо же! С чего бы это?

– А вы сами никогда не пытались понять, почему наше общество… звереет? Может, не только социальная среда виновата, а есть причины более глубинные, скрытые в самой природе человека?

– Эк вы хватили! Чем же природа-то виновата? Все люди рождаются чистыми, как ангелочки, это уж потом из них вырастают убийцы, насильники и прочее отребье, – с усмешкой сказал Лужнецкий и добавил: – Мой вам совет, Артём Владимирович: не занимайтесь этим. Душа человеческая – потёмки, и вы никогда не сможете познать её. Мы сами себя не знаем, иногда совершаем такое, о чём и помыслить не могли. Чёрт знает, какое чудовище сидит в каждом из нас и ждёт своего часа… Уж лучше бы вы писали о наших мафиози и их делишках. Это у вас неплохо получается, а копание в душах оставьте ученым-психологам, не отнимайте у них хлеб насущный.

– Вы меня неверно поняли. Моя цель в другом. Я не собираюсь писать труды по психологии преступлений, а хочу лишь попытаться заставить людей задуматься над этой проблемой, может, даже покопаться в себе, чтобы "изгнать бесов" пока не поздно… В общем, пробудить людей от спячки равнодушия.

– Ну что ж, попытайтесь, – немного устало и со скепсисом протянул Лужнецкий. – Только не заблудитесь в этих джунглях… Ладно, раз уж вы так хотите знать подробности, извольте…

Рассказ о происшедшем был не долгим. Лужнецкий тщательно отфильтровал информацию, а когда они подъехали к зданию Управления, ещё раз предупредил журналиста:

– Надеюсь, что вы помните наш уговор? Пока идёт следствие – ничего лишнего не должно появиться в печати, и уж тем более – никаких имен и подробностей.

– Можете не сомневаться: я держу слово.

– Хорошо, если вы меня не разочаруете, то получите всё, что вас интересует… Кстати, как у вас со временем, Артём Владимирович?

– Вагон и маленькая тележка, – с улыбкой ответил Калашников. – А что?

– Да я подумал, что вам может быть интересно побывать на квартире подозреваемого. Я собираюсь туда, вот только утрясу формальности.

– Это было бы замечательно. Неплохо бы посмотреть, чем живёт этот парень.

– Вот, вот, психологический портрет без интерьера был бы не полным… Но вам придётся подождать меня, – сказал Лужнецкий, выходя из машины.

Глава 4..

Помощь друга.

Горин остановился в нерешительности у металлической калитки и вытер со лба пот. С минуту он раздумывал, стоит ли заходить к другу, но выхода не было, и рука потянулась к звонку. Едва он нажал на кнопку, как дверь коттеджа открылась, и на крыльце появился Серёга.

– Димка?! – удивлённо воскликнул Харламов, и на лице его промелькнула тень настороженности, словно увидел не старого приятеля, а привидение. – Ты откуда взялся?

– Здорово, Серёжа, – выдавил из себя вымученную улыбку Горин. – К тебе можно?

– Можно, можно… – ответил тот немного растерянно и, выглянув за калитку, огляделся по сторонам. Ухватив Горина за локоть, он втащил его во двор и поспешно закрыл калитку на замок. – Заходи, нечего торчать у всех на виду…

– Ты извини, что я в таком виде. У меня ночка выдалась ужасная, а сейчас не к кому было пойти… – виновато начал объяснять Горин.

– Потом, потом расскажешь, идём в дом скорее, – оборвал его Харламов, увлекая за собой к крыльцу.

Впихнув друга в холл, Харламов закрыл дверь и, внимательно оглядев его, с усмешкой подвел итог:

– Хорош… Первый раз вижу тебя в таком состоянии. Где тебя черти носили? Ладно, идём на кухню, там поговорим.

Горин покорно последовал за ним, понурив голову. И в самом деле, такой срыв случился с ним впервые. В чём в чём, а в склонности к выпивке его обвинить было трудно. Добравшись до стула, он тяжело рухнул на него и смущённо спросил:

– У тебя есть что-нибудь выпить?

– Сейчас организую, потерпи, – ответил Сергей с понимающей ухмылкой и поставил чайник на плиту, потом извлек из шкафчика початую бутылку коньяка и бокал, плеснул в него на треть янтарной жидкости и придвинул к Горину. – Прими лекарство… – подождав, когда тот выпьет, Харламов спросил: – Ну, рассказывай, что с тобой стряслось. Почему тебя ищет полиция?

– Полиция?! – изумлённо воскликнул Горин и прикусил губу от боли в голове. – Ты меня разыгрываешь? Это не смешно.

– Какие уж шутки. Они были у меня час назад. Расспрашивали о тебе и убедительно просили сообщить, если ты у меня появишься. – Харламов подчеркнул слово "убедительно" и выжидательно посмотрел на друга. – Может, объяснишь, что ты натворил?

– Натворил? Я не понимаю… – растерянно ответил Горин. – Что им было нужно от меня?

Сергей молчал, изучающе глядя ему в глаза, отчего Дмитрию стало не по себе. Он вдруг почувствовал, что старый друг ему не совсем доверяет и в чём-то подозревает, но причины этому не знал, а потому на душе заскребли кошки и появились сомнения.

– Серёга, в чём дело? – осторожно спросил он, заерзав на стуле. – Мы же сто лет знаем друг друга. Разве я тебе лгал когда-нибудь?

– Такого за тобой не припомню.

– Тогда какого чёрта?! Мне и так ужасно плохо, думал, ты мне поможешь… Вчера Катя окончательно порвала со мной… Понимаешь, на днях мне позвонили из Москвы. Принято окончательное решение купить мою программу "Архимед", готов контракт для подписи. Сумма там весьма впечатляющая, да ещё проценты от продаж… Ну, ты знаешь, как я ждал этого часа, вот и решил сделать ей сюрприз: явиться, так сказать, победителем и бросить к её ногам весь мир… Вот и явился. Надел свой лучший костюм, купил цветов, лечу, ног под собой не чую, а у подъезда – "сюрприз", но уже для меня… – от волнения Горин прервал рассказ и попросил: – Серёга, налей ещё.

– Хватит, – твёрдо отрезал тот. – Тебе сейчас чайку покрепче заварю, это будет лучше. Ну и… Продолжай.

– Да что продолжать, дальше как в дурном сне… Смотрю, стоит тачка этой мрази – Трутнева. Он давно к ней клеился, да Катя его отшивала до поры до времени, а потом… как-то стала отдаляться от меня, а с ним… В общем, этот гад решил отбить её у меня, нарочно, из вредности. Она-то ему не нужна, я-то знаю. Поиграет и бросит. У него шлюх полно, а ему захотелось поразвлечься с ней, чтобы меня добить. Понимаешь? Уж вроде до нитки раздел, подонок, а сломать не сумел, так он лишил меня и её. Точно рассчитал – без Кати мне не жить. А она, дурочка, по наивности своей поверила в его сладкие сказки, растаяла, размечталась о "красивой жизни"… Так вот увидел я это, и всё во мне закипело. Еле сдержался, чтобы сразу не пойти и не набить ему морду. Сел на лавочку у соседнего подъезда и стал думать, что мне делать. А тут и сам О'Кей выходит. Рожа довольная, масляная. Гад! Сел в свою тачку и уехал, а я решил серьёзно поговорить с Катей, да, видно, нужно было повременить… В общем, поднялся я к ней, звоню, она открывает, такая радостная, счастливая, думала, что это он вернулся, – с порога так и сказала: "Олежек, милый". А меня увидела, сразу поскучнела и будто чужая стала. Это моя-то Катюша, которая клялась мне в вечной любви!.. – Горин снова разволновался и с мольбой взглянул на Сергея. – Налей, Серёга, не могу.

– Ладно, чёрт с тобой, ещё одну, и всё, – ответил тот, снова налил в бокал ещё на четверть, а потом поставил на стол чайники, чашки и нехитрую закуску, извлеченную из холодильника. – Пожалуй, закусить тебе тоже будет нелишним.

Сергей налил в чашку крепкой заварки и, достав сигарету, закурил, озабоченно глядя на друга. Помолчав с минуту, он снова спросил:

– Ну а дальше что?

– Дальше… Дальше я смутно помню… Я пытался объясниться с ней, открыть ей глаза на этого мерзавца. Я просил, я умолял её не делать глупостей и сохранить нашу любовь, ведь это единственное, что имеет настоящую ценность в жизни. Но она не хотела слушать меня, она словно ослепла и оглохла. Это было ужасно… Я чувствовал себя, как избитая хозяином собака, которая не может понять, за что её бьют, а из-за своей преданности и любви не бежит, а лижет его руки… А потом она наговорила мне такого… Нет, я не могу рассказать тебе этого! На меня что-то нашло, затмение какое-то в мозгу, и я не выдержал, сорвался. У меня что-то вырвалось ужасное, а потом я хлопнул дверью и ушёл. Я понял лишь одно: это – конец… Потом я бродил по городу, хотел как-то забыться, избавиться от всего этого кошмара, ну и выпил лишнего… Очухался на пляже напротив «Русского бора». Как туда попал – не представляю. Я вообще почти ничего не помню, что было этой ночью. Одни обрывки в памяти… Может, с кем-то подрался, потому и полиция ищет? Чувствую, что бока мне намяли изрядно.

– Ты в самом деле не помнишь, что было после того, как ушёл от Кати? – хмуро спросил Сергей, пристально взглянув в лицо друга.

– Не помню, – тихо ответил тот, опустив глаза. Горин почувствовал в вопросе друга какой-то скрытый смысл и догадался, что тот знает о его похождениях больше, чем он сам. – Послушай, не тяни. Что сказали тебе обо мне? Что я такого натворил?

Сергей нахмурился ещё больше и стал кусать губу, медля с ответом.

– Не тяни! Должен же я знать, в конце концов, в чём дело!

– Ты прав, нет смысла с этим тянуть, – угрюмо ответил Харламов и достал новую сигарету. Помяв её в пальцах, он сказал: – Димка, тебя разыскивают по подозрению в убийстве.

Горин вздрогнул от неожиданности и непонимающе взглянул на друга.

– В убийстве? – с трудом выдавил он из себя и совсем тихо спросил: – Это правда?.. Но я не мог никого убить, это невозможно! Ты же знаешь, я на такое не способен.

– В нормальном состоянии – не способен, но ведь ты был так пьян, что даже не помнишь ничего! – Сергей ещё сильнее занервничал и, смяв сигарету, швырнул её в пепельницу. Лишь немного успокоившись, он с сочувствием взглянул на подавленного и совершенно растерянного друга и через силу добавил: – Они подозревают тебя в убийстве Кати.

– Кати?! – Горина словно током ударило. От чудовищности услышанного потемнело в глазах. В один миг перед ним пронеслась та отвратительная и абсурдная сцена, когда он, теряя рассудок от ревности, горя и боли кричал ей: "Я убью тебя!", и это "Убью!" тысячеголосным эхом носилось в сознании, выжигая в душе незаживающие раны раскаяния. – Не может быть… Это бред какой-то… – едва слышно прошептал он, а из горла уже рвался вопль отчаяния и боли: – Не может быть!

– Бред! Конечно, бред! – воскликнул Сергей и, вскочив со стула, стал с волнением расхаживать по кухне. – Я и им сказал, что это – бред, но у них против тебя серьёзные улики.

– Я не мог этого сделать! Не мог! Я… Я её так люблю, что жизнь отдам не задумываясь. В каком бы состоянии я ни был, но такого совершить не мог. Ты мне веришь?

– Хотелось бы, но факты… Полиция почти не сомневается, что это – твоих рук дело, – ответил Сергей и снова потянулся за сигаретой.

– Какие, к чёрту, факты! Я же не спятил, в конце концов! Мало ли что мы наговорили друг другу, но я, скорее, покончил бы с собой или прибил бы Трутня, но только не её. Катя для меня была всем, всем на свете… Я бы не посмел и пальцем коснуться её… Боже мой, Катя!.. – вдруг воскликнул Дмитрий и беззвучно зарыдал, обхватив голову руками.

Харламов нервно закурил и на несколько минут оставил друга в покое, интуитивно почувствовав, что ему нужно дать разрядиться. Он подсознательно не верил в виновность Горина, хотя следователь и говорил об этом уверенно. Но как помочь ему выбраться из ужасной и почти безнадёжной ситуации? Ответа на этот вопрос он не знал, отчего на душе было тревожно и неуютно.

– Дима… Дима, – осторожно окликнул он друга, слегка встряхнув его за плечо, когда тот затих и впал в оцепенение. – Дима, я верю тебе… Катю уже не вернуть, но надо как-то жить дальше. Ты слышишь меня?

– Жить? А зачем? – потухшим голосом ответил Горин и поднял на друга покрасневшие и влажные от слез глаза.

– Это ты брось! – встряхнул его Харламов. – Жизнь на то и дана, чтобы жить. И не смей даже думать о самоубийстве. Тебе сейчас очень тяжело, но надо выдержать. К тому же ведь кто-то убил Катю. Вот с этим нужно разобраться.

– Да, да, я должен разобраться. Должен… Спасибо, Серёжа, я пойду… – Горин сделал попытку подняться со стула.

– Ну куда ты пойдешь? – воскликнул Харламов и усадил его на место. – В таком-то виде.

– Пойду домой, а потом в полицию. Расскажу им всё, как было. Пусть делают со мной, чтот угодно…

– Не дури. Тебя же сразу посадят и разбираться особо не будут. У них полная уверенность, что это сделал ты. Следователь сказал, что улик предостаточно. И что ты сможешь предъявить в свое оправдание? Только поклясться?.. Но это лишь слова, а им нужны факты, доказательства.

– И что же мне делать? – растерянно спросил Горин.

– Честно говоря – не знаю, – нахмурился Харламов и озабоченно задумался. – Пожалуй, тебе нужно на время уехать отсюда и отсидеться где-нибудь, пока не прояснится ситуация. И, главное, вспоминать. Хорошенько вспомнить всё, что было с тобой до твоего появления у меня. Если это сделал не ты, а я тебе верю, то в момент… убийства Кати не мог находиться у неё. А раз так, то тебя обязательно кто-нибудь видел в это время в другом месте. Ты же сам говорил, что бродил по городу… Вот и вспоминай, кто мог тебя видеть и где. Это твой единственный шанс доказать своё алиби.

– Мне наплевать, что будет со мной. Я должен найти того подонка… – глухо сказал Горин.

– Да, конечно, но сначала тебе придется доказать свою невиновность. Иначе ты не найдёшь его, а себя погубишь, – возразил Харламов.

Дмитрий яростно растер лицо ладонями и, откинувшись к спинке стула, шумно выдохнул. Подумав, он ответил:

– Ты прав, Серёга, мне необходимо вспомнить всё… Я всё же пойду. У меня с собой нет ни документов, ни денег, да и переодеться надо.

– Домой тебе нельзя. Тебя там наверняка поджидают. Уверен, что уже объявлен розыск. Вот, чёрт! Уехать из города не удастся, Димка. На всех вокзалах – контроль, а на дорогах можно нарваться на проверку. Можно, конечно, попробовать на попутках, но и это очень рискованно. Да и без документов приткнуться будет некуда. Что же делать? – Сергей снова задумался и машинально достал очередную сигарету. Закурив, он уставился в потолок, словно искал там ответа, и через минуту нашёл решение. – Вот что, Димка, я думаю, тебе лучше всё же остаться в городе. Поживёшь пока на даче моих родителей. После их смерти она в запустении, а мне всё никак не удаётся её продать. Я тебя отвезу туда, а чтобы у соседей не возникло подозрений, скажем, что ты – новый хозяин. Идёт?

– У меня нет выбора, – горько усмехнулся Горин. – А где это?

– За Федоровкой, на лугах. Вряд ли тебя будут там искать. По крайней мере какое-то время ты будешь в безопасности. Постарайся использовать эту фору полностью и восстановить пробелы в памяти. Связь будем держать по мобиьному телефону. Но только в крайнем случае. Его могут слушать. В посёлке есть автомат у сельсовета… Если случится что-то важное, я приеду к тебе. Но всё же постарайся не светиться.

– Хорошо, я понял. Когда поедем?

– Сейчас и поедем, только приведу тебя в нормальный вид. Снимай-ка свой костюм, в нём ты похож на бомжа. Я тебе что-нибудь подыщу.

Сергей вышел из кухни, но вскоре вернулся, неся в руках джинсы, рубаху и куртку-ветровку.

– Вот, переоденься, но сначала сходи в душ. Тебе сейчас нужна ясная голова, – сказал он и, встретив благодарный взгляд Горина, улыбнулся: – Всё будет хорошо, Дима. Держись, парень…

– Хорошо мне уже никогда не будет, – тихо ответил тот. – Но за помощь – спасибо. Не знаю, смогу ли я тебе отплатить когда-нибудь тем же…

– Ладно, ладно, какие могут быть счеты между друзьями. Главное – выкарабкайся… Ну, давай в ванную.

Глава 5.

Привидение.

В ожидании звонка Марина просматривала на мониторе файлы с накопленными материалами по НЛО и другим аномальным явлениям, которые она собирала вот уже три года с тех пор, как пришла работать в редакцию. Эта тема интересовала её ещё со студенческих времён, и домашний архив был переполнен всевозможными публикациями, фотографиями, видео– и аудиозаписями с рассказами очевидцев, «контактёров», ясновидящих и экстрасенсов. Те без тени сомнения заявляли о достоверности своих контактов с непознанным. Как человек разумный и не склонный принимать всё на веру, Марина понимала, что львиная доля из этого моря информации если и не заведомая ложь, то, во всяком случае, глубокое заблуждение рассказчиков в истинной природе явлений, с которыми те столкнулись. Вызвано оно либо сильно развитым воображением, либо самовнушением, либо подсознательным желанием почувствовать себя сопричастным и как бы «посвящённым» в великие таинства Вселенной. И всё же среди массы «пустой породы» наверняка скрывались и золотые крупицы Истины. Проблема состояла в том, как их отделить от лжи, слухов и домыслов, а порой и от искусных подделок.

Что делать потом с открывшейся Истиной – Марина представляла смутно. Она знала лишь одно: эти знания должны принадлежать всему человечеству. А потому потихоньку писала свою книгу, о которой знал только Артём.

Оба они, кстати, публиковались и в столичных изданиях, пользуясь псевдонимами. Это было известно Главному, но и Артём, и Марина ходили у него в "любимчиках" – за энергию и талант, за особый нюх на настоящие сенсации и умение преподнести их публике "аппетитными", отчего тираж газеты неуклонно рос, и уже за одно это им прощались такие "грешки".

Главный редактор – человек энциклопедических знаний и увлекающийся – сразу же оценил по достоинству хобби молоденькой журналистки, пришедшей работать в газету после окончания журфака в Москве, и рискнул поручить ей вести соответствующую рубрику в субботнем приложении. Сначала то были небольшие статьи на одну колонку, но потом ей выделили целую газетную полосу. Многие коллеги завидовали её успеху и стремительной карьере, но завидовали по-хорошему, так как она заслужила это по праву.

Марина взглянула на часы и забеспокоилась: до конца рабочего дня оставалось чуть более часа, а её информатор не выходил на связь. Она разочарованно вздохнула, достала из сумочки банан и, очистив кожуру, откусила нежную мякоть, погрузившись в задумчивые размышления о том, как лучше провести воскресный день.

– Всем привет! – вдруг услышала она бодрый голос Артёма, перекрывающий рабочий шум в зале.

Марина обернулась и увидела в проходе между столами своего друга, направляющегося к "аквариуму", как в шутку прозвали коллеги кабинет главного редактора из-за стеклянной перегородки, отделяющей его от зала редакции. Артём тоже заметил Марину и с загадочной улыбкой подмигнул ей, жестом показав, что торопится. Она хотела остановить его на пару минут, чтобы договориться о планах на вечер, и уже привстала со стула, помахав ему рукой, как вдруг на столе зазвонил телефон. Поспешно схватив трубку, Марина взглянула на удаляющуюся спину Артёма и с досадой сказала:

– Алло! Редакция.

– Марина? – послышался осторожный голос мужчины.

– Да, Разина.

– Это Лунёв.

– А, Валерий Васильевич! – обрадовалась Марина. – Я вас сразу и не узнала. Давно от вас ничего не было…

– Извините, что задержался, Марина. Только что добрался до телефона, – ответил собеседник и, понизив голос, слегка взволнованно продолжил: – На этот раз у меня нечто совершенно потрясающее. Только дайте слово, что на меня не будет никаких ссылок, и моё имя нигде не всплывёт.

– А в чём дело? Разве вам не хочется известности и славы? – чуть иронично спросила Разина.

– При других обстоятельствах, возможно, и не отказался бы, но не теперь. Да вы сами всё поймёте, – ответил Лунёв и ещё тише сказал: – Записывайте…

Разговор продолжался минут десять, и чем больше информации получала Марина, тем сильнее волновалась. Сообщение действительно было потрясающим и похожим на правду. Положив трубку, девушка ещё раз перечитала записи в блокноте и поспешно убрала его в сумочку. Ей стало как-то не по себе от того, что стала обладателем подобной информации, захотелось поскорее уйти домой, чтобы спокойно обдумать и проанализировать её, прежде чем принять окончательное решение. Она посмотрела на "аквариум" и с удивлением отметила, что жалюзи опущены. Это был признак серьёзного и очень важного разговора, происходившего между Главным и Артёмом. "Что-то Тёма засиделся у шефа, – подумала Марина, нетерпеливо взглянув на часы. – Похоже, убийство не такое уж рядовое. Ничего не поделаешь, придётся его ждать".

– Вот, собственно, и всё, Валентин Викторович, – закончил свой доклад Артём и выжидательно посмотрел на шефа.

Главный редактор снял очки с толстыми линзами и стал массировать пальцами уставшую переносицу, размышляя над предложением своего ведущего "криминалиста". Молчание затянулось, и Артём стал тихонько отбивать ритм пальцами по крышке стола, проявляя нетерпение. Наконец Главный принял решение, снова водрузив очки на нос.

– Значит, думаешь, из этого сможешь родить хорошую статью? – спросил он с нарочитым сомнением в голосе.

– Постараюсь. Правда, материала пока недостаточно, – уверенно ответил Калашников. – Но тема очень интересная и актуальная, стоящая тема.

– Да-да, тема злободневная, – согласился Главный. – Только не слишком ли сложна, чтобы достаточно глубоко и без занудства раскрыть её в одной статье? Тут ведь требуется целое психологическое и социальное исследование, а читатель не любит наукообразной писанины. Нужно ориентироваться не на интеллектуалов, а на очень средних людей. Очень средних, Артём, – подчеркнул он. – От них, прежде всего, зависят наши тиражи.

– Это я прекрасно понимаю, Валентин Викторович. Моя задумка в том и состоит, чтобы на примерах конкретных дел показать, как самые обычные люди, не патологическое маньяки и убийцы, становятся чудовищами и совершают ужасные преступления, что их толкало на это, что они чувствовали при этом и впоследствии… Если удастся, я хочу, чтобы обыватель испытал шок от этой статьи и хотя бы на минуту задумался о собственной сущности. А лезть в научные дебри я не собираюсь, хотя без определённой доли психоанализа, конечно же, не обойтись. Но злоупотреблять этим я не буду.

– Ну-ну… Ладно, Артём, дерзай, – окончательно сдался Главный. – Сколько времени тебе на это потребуется?

– Точно сказать не могу. Всё будет зависеть от следствия, да и дополнительный материал нужно собрать и обработать. Ориентировочно – недели две или три.

– Хм-м… Ладно, работай, только не забывай о текущих делах. Хорошо?

– Спасибо, Валентин Викторович, – обрадовался Калашников и хотел было уже встать со стула, чтобы попрощаться с шефом, но, увидев его жест, остался на месте.

– Подожди, Артём, – сказал Главный и снова замолчал, озабоченно размышляя о чём-то. Его явно что-то тревожило и смущало, и он словно не знал, с чего начать. Наконец, шеф решился и сказал: – Не знаю, какое это имеет отношение к нашему разговору, но у меня такое чувство, что имеет… Я не суеверен, но когда прочёл вот это, – он выдвинул ящик стола и достал из него несколько листов, положив их перед Артёмом, – то почему-то подумал о Сатане. Да-да, не усмехайся, именно о рогатом. Прочтёшь – сам поймёшь почему.

– А что это? – с интересом спросил Калашников, придвигая к себе листы.

– Получено по обмену… Это выборка по разделу "Криминал".

– Понятно, – сказал Артём, вчитываясь в информацию, полученную от других газет, информационных агентств и прочих СМИ по электронной почте. – И что вас так поразило?

– Всё. Да ты читай… – ответил шеф и скривился в горькой ухмылке. – И впрямь весь мир сошёл с ума! Там таких случаев, подобных твоему, – десятки. Раньше такого никогда не было. Просто какой-то взрыв сумасшествия. Возьми для работы, чем не материал для твоей статьи? И ещё захвати кое-что для Марины, – сказал Главный, доставая очередной ворох листов. – Для неё тоже есть масса интересного… Знаешь, Артём, только между нами…

– Да, я вас слушаю.

– Не нравятся мне эти совпадения, – выдохнул шеф.

– Какие совпадения, Валентин Викторович? – растерянно спросил Калашников.

– Эти, – главный редактор ткнул пальцем в листы. – Ты парень неглупый, разберёшься. Будут версии – заходи, поговорим. Меня всё это очень заинтриговало. Ну ладно, забирай и иди, мне ещё нужно поработать.

– До свидания, – попрощался Артём и, взяв листы, вышел из кабинета.

Как только он появился в зале, Марина сразу же сорвалась с места и поспешила к нему, не заботясь о том, что подумают о них коллеги. Сгорая от нетерпения, она ухватила его за рукав и негромко спросила:

– Ты свободен?

– В каком смысле? – улыбнулся Артём.

– Господи, опять шуточки! Мне нужно срочно домой. Поехали, – решительно сказала Марина и увлекла его к выходу из зала.

– Ну и темперамент, – с восхищением прошептал Артём в дверях. – А утром обозвала меня кобелём.

– Кобель и есть, только об этом и думаешь, – вспыхнула Марина. – Ты можешь хоть изредка быть серьёзным?

– Конечно, дорогая, но пресным – никогда. А в чём дело? Какая муха тебя укусила?

– Никакая. Просто у меня появилась срочная работа и очень важная.

– Милая, ты и в выходные хочешь работать? Так ведь и сгореть недолго. У меня тоже есть срочное и важное дело, но даже ради этого я бы не пожертвовал уединением с тобой где-нибудь на зелёной лужайке у реки, – Артём подмигнул ей и уже более серьёзно спросил: – Появилось что-то интересное?

– Да, Тёма, очень. Придётся мне завтра заняться этим, иначе будет поздно, – ответила Марина. – Мне тоже хотелось провести воскресенье вместе с тобой на природе. И знаешь, что я придумала?.. Мы совместим приятное с полезным. Завтра с утра поедем с тобой в Жигули. Против небольшой прогулки на природе ничего не имеешь?

– Прекрасная идея! Я – «за». Если я правильно понял, мы едем искать следы пришельцев? – с иронией спросил он.

– Какой вы проницательный, господин Калашников!