Текст книги "Fox in the Screen (СИ)"

Автор книги: Selena_Heil

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

*Для тех, кто не понял, Курой Тайга и был тем чиновником, другом князя Айдузу, которого, по словам Сакуры, убили странные “люди”.

Набросок к этой главе: https://pp.userapi.com/c841622/v841622350/51518/EQwaqDPREHI.jpg

========== Глава 12 ==========

На следующий день штаб гудел, как улей, обсуждая события минувшей ночи. Еще через день лишь отголоски звучали его в уголках. Сам Хидзиката, на удивление окружающих, среагировал на происшествие достаточно сдержано, только повторно вызвал к себе Сакуру и Окиту после тренировки. Долго держал у себя Соджи, пока его подчиненная отдыхала на деревянной террасе. Сакура сидела на энгаве, стараясь не вслушиваться в разговор за тонкими седзи. Отточенный за долгие годы слух не позволял делать этого в полной мере, но Сакура умела отвлекать себя и другими способами. Мысль за мыслью, стежек за стежком, но мечница ушла глубоко в воспоминания. Во многом виноват давно минувший день. Когда она последний раз убивала так неистово? Без раздумий? Жестоко? Во времена Степных волков? Там она старалась лишний раз не проливать кровь, лишь по крайней нужде и не особо охотно. Но сражаясь бок о бок с Окитой, она невольно вспомнила те времена, когда ее считали демоном во плоти. И приятного в этом было мало. Сам Соджи вчера так назвал девушку, хотя его виртуозное владение мечом тоже можно отнести к умению то ли демонов, то ли богов. С воспоминаний слетела легкая дымка. Ее родной дедушка, о родстве с которым Куран жалеет неистово, всегда учил ее не доверять людям и надеяться только на себя. А дружба и товарищество, защита и опека жизни друг друга, а уж тем более любовь, для Аято Томей было инородным телом, не заслуживающим право на существование.

Был и еще один вопрос. Откуда взялась та белокурая тварь, которую Окита назвал расецу? С Сакуры взяли клятву и пригрозили убить, если она не будет держать язык за зубами. Но на тот момент мечница уже кое-что знала. Навряд ли это в действительности был расецу или как там его называют Шинсенгуми. Таких вот человеческих «демонов» Аято держал в клетках, проводил различные эксперименты. А для тех, кто хотел выкупить свою свободу кровавой данью, поединок с подобным существом был одним из основных испытаний. Сакура бы отнесла эту тварь к вампирам, но ничего сверхъестественного в этих существах она не чувствовала и не видела. А ведь в бытность ниндзя Куран ходила без защитного амулета – Аято запрещал надевать его. Так откуда же эта тварь на улицах Киото?

– Эй! Рензио-кун! Эй! – за плечи Сакуру отчаянно тряс Хейске. Он перепугался за задремавшего товарища, решив, что тот едва не отошёл в мир иной. Ибо и без того был измотан и бледен – бессонные ночи в погоне за цугури сказывались – а тут и вовсе впал куда-то в небытие.

– Хейске-кун? – девушка удивилась, немного растерялась, нахмурилась. Пришлось сфокусировать взгляд и осмотреться. Додзё, поодаль гудяют солдаты, закончившие тренировку, косятся в ее сторону, что-то активно обсуждают про поход в Шимабару, отменную погоду и скверное настроение замкома. Сакура особо не вслушивалась.

– Ты в порядке? – с опаской спросил Тодо, подав Сакуре руку, дабы помочь встать.

– Да, – ответила она, принимая помощь.

– Тебе бы отдохнуть. В последнее время неважно выглядишь. Это я так на поход в Квартал красных фонарей намекаю, – хихикнул Тодо.

– Тратить силы на алкоголь и женщин – не отдых.

– Тратить силы на алкоголь и женщин – это самый отменный отдых, – сильная рука Сано уверенно хлопнула Сакуру по спине, выбив из лёгких остатки воздуха. Он подкрался почти незаметно. Или это она растеряла свою бдительность?

После происшествия и подробного рассказа Окиты на собрании командиров подразделений – естественно, с намеренным упущением того момента, что Сакура на самом деле переодетая женщина – Сано стал относится к ней мягче. Не сказать, что все уж совсем наладилось, но напряжения между ними поубавилось, особенно после фразы Окиты о том, что Сакурай согласился с ним пойти, что называется, «по девочкам». То ли Соджи просто издевался над Сакурой, то ли пытался отвести от нее подозрение, хотя первый вариант гораздо правдоподобней. Но Харада успокоился на время, чему Сакура была очень рада. Видимо, Соджи все-таки решил дать ей тот самый шанс довести все до конца.

– Так что ты идешь с нами, Сакурай-кун.

***

Как же прекрасен квартал Красных фонарей. Он словно яркий огонёк, манящий своим светом мотыльков с тоненькими, хрупкими крылышками. Оживлённый район кишил людьми, желавшими отдохнуть и телом, и душой. Квартал переливался многоцветными огнями. Красные фонари, развешанные чуть ли не у каждого входа различных заведений, напоминали по цвету горящие рубины. Воздух впитал в себя сладкие ароматы. Это место просто пропитано красотой. В таком месте не нужно смотреть на звёздное небо, его просто затмят. Не нужно помнить о суете, её просто откинут. Во дворе Шимабары было довольно людно. У входа в само заведения наших самураев встретила приятной наружности девушка, которая была оповещена о гостях самой Кимигику.

Внутри Шимабары не менее замечательно, только отчего-то Сакура чувствовала себя здесь инородным телом. В отличие от её товарищей. В Квартал красных фонарей отправилась не только лихая троица всея Шинсенгуми, но и Окита вместе с Сайто. Благо, по близости не наблюдалось Хиджикаты.

Бесконечное количество закрытых сёдзи, за которыми слышался смех, игра на сямисэн и красивое пение гейш. Пахло благовониями, но проходя мимо некоторых комнат можно было почуять тягучий запах табака и еле уловимый аромат саке. Сакура не решалась поморщиться или же показать свою неприязнь. Она здесь как мужчина, как товарищ.

Когда все расселись по своим местам, седзи открылись и перед присутствующими предстала молодая женщина в пёстром кимоно. Она поклонилась, отблагодарив за посещение самураями их заведения. Эти плавные, но маленькие шажки, прелестное изящество в этой до ужаса неудобной одежде, величественная осанка и покорная улыбка на лице. Всё это присуще Кимигику-сама. На женщине было красное кимоно, перевязанное золотым оби, превосходно сочетающимся с орнаментом на самой основе. Этот наряд безусловно подчёркивал всю прелесть роста и красоты гейши. Сакура лишь проводила её взглядом голубых глаз, припоминая сколько этот поход стоил. Оказалось, что цена отнюдь не накручена, как казалось девушке с самого начала. Сакура знала, насколько Шимабара популярна у мужчин, и понимала, почему именно – сама не раз бывала в её пределах.

Кимигику что-то шепнула Сано на ухо, после чего он заметно приободрился. Глаза заблестели, а губы невольно тронула легкая улыбка. Скорее всего новость была от Саяры, и оказалась весьма приятной. Возвращения в штаб Харады сегодня можно не ждать до самого утра. Но а пока он решил отдохнуть вместе с друзьями.

Вечер проходил довольно тихо. Сакурая практически не замечали, чему девушка, признаться, была несказанно рада. Незаметно наблюдая за гостями в комнате, Куран уже было решила, что вечер пройдёт без происшествий, но так называемое шестое чувство говорило об обратном. И на то были свои причины. Всё это время Куран почти не прикасалась к выпивке. Для мужчины, что пришёл в Шимабару, было очень странно не обращать особого внимания на женщин, то бишь не смотреть в сторону Кимигику, не бросать редких смущенных взглядов, что украдкой делали остальные. Крайне мало пить, но все же пить, и почти не есть. Когда заметивший это Харада, сидевший рядом с Сакураем, спросил, почему тот не пьёт, и предложил налить чашечку саке, а Рензио ему вежливо отказал, вмешалась Кимигику-сама.

– Неужели наша выпивка вам не по душе, Сакурай-сама?

Не сказать же вслух, что Сакура уже достигла нужной ей отметки и если переборщит, то несчастная Саяра, которая имела сомнительное счастье видеть Куран пьяной, опять будет хвататься за голову и причитать. Что такого ужасного Сакура по пьяни натворила, помнить она, естественно, не помнила. Но меры предосторожности соблюдала.

– Да-да, Рензио-кун, почему ты не пьёшь? – начал вторить гейше Шимпачи.

– Наверняка наш Сакурай желает обратить на себя Ваше внимание, Кимигику-сама? – неожиданно бросил реплику Окита, сидевший до этого молча. Сакура кинула в его сторону неодобрительный, немного ошеломлённый взгляд, но ничего не сказала, посчитав это за напрасную трату слов. В этот же момент, Кимигику-сама медленно поднялась и грациозной походкой направилась в сторону Сакурая, провожаемая взглядом подвыпившего Нагакуры. Когда гейша опустилась рядом с «юношей», мило улыбаясь, Сакура заёрзала на месте.

– Позвольте, я налью вам саке.

– Не стоит, – быстро произнесла Сакура, словно стараясь этой фразой остановить действия Кимигику. Только теперь стало заметно насколько низкий и колючий у мечницы голос – он действительно иногда походил на мужской. И та интонация, с которой Сакура говорила, вполне могла отстранить от себя любого. Однако Кимигику исполнила задуманное.

– Да ты прям настоящий сердцеед, Рензео-кун, – усмехнулся Соджи, подливая масло в огонь. – Но очень жестокий. Такой холодный и неприступный. Или же ты просто стараешься привлечь к себе побольше внимания?

– Окита-сама, – бархатным голосом заговорила Кимигику, не дав Сакуре ответить на высказывание самурая, – Чем же вам так насолил Сакурай-сама, что вы уже второй раз кидаете в его сторону подобные реплики? Неужели завидуете?

– Пф, – искренне усмехнулся Соджи. – Мужчина из него уж больно странный. Можно сказать даже, что никакой, – тут Соджи игриво подмигнул, от чего несчастная Куран подавилась саке. Нет, он точно потерял стыд и совесть. Прекрасно ведь знает, что мужчина из Сакуры действительно никакой.

– Так давайте проверим! – расхмелевший Нагакура подхватил нить разговора не вовремя. – Одним действенным способом – токкури[1]. Ик!

– И что ты предлагаешь с ней делать? – Саноске даже немного растерялся.

– Как это что?! Надеть его на то самое и проверить размер. Ик!

«Пьяные извращенцы!» – мысленно вспылила Сакура, кинув гневный взгляд в строну Окиты, который откровенно старался не подавиться собственным смехом.

– Хорошая идея! – обрадовался Тодо.

– Я не буду, – рявкнула Сакура. – В присутствии дамы – это настоящее свинство.

– Ничего, господин, мне и не такое пришлось повидать в своей жизни, – улыбнулась Кимигику.

«Ещё одна! И как вы мне прикажете надеть ЭТО на то, чего нет, идиоты?!» – Сакура впервые за долгое время зарделась, залпом выпила саке и встала. Хмель резко ударил в голову.

– При всех делать этого не собираюсь, уважаемые. Больно я стеснителен, кто хочет помериться, кхм, мужским достоинством, на днях прошу в осэн*! Там я приму любой вызов.

От такого заявления хихикающий Окита даже икнул, уставившись Куран. Выглядела она до чертиков грозной. Молчание прервал восторженный возглас Саноске:

– Вызов принят!

========== Глава 13 ==========

Блики тусклого света играли на стенах, плавно перетекая на пол, ложились мазками на тело Харады. Саяра смотрела на шрам, полосой тянувшийся по подтянутому, крепкому животу мужчины, и в голове ее стаей разномастных зверей бродили мысли. Харада это видел, но ему было слишком хорошо, чтобы спрашивать – по тонкому льду без крайней нужды ходить нечего, если ты не самоубийца, которому мир опостылел. А сейчас это был именно тонкий лед. Саяру давно что-то беспокоило, и Харада знал, если не захочет – не расскажет, даже угрожай он ей разрывом, что в его понимании было отнюдь не мужским поступком, а порочило честь.

Саяра осторожно провела кончиками пальцев вдоль шрама. Это была не единственная отметина от оружия на теле Саноске, но одна из самых значимых по причине своего происхождения.

– Он тебя пугает? – почему-то спросил Харада.

– Меня пугает не он, а причина, ко которой он появился на твоем теле, – ответила Саяра.

– Каждый по молодости совершает глупые ошибки.

– Ты свою таковой не считаешь.

– Отчасти, – лукаво улыбнулся Харада, а потом добавил, чуть погодя. – Шрамы неотъемлемая часть в становлении мужчины воином. Я уверен, что и у твоего брата их не мало. Ни разу не видел его… голышом, но уверен в этом.

– С чего вдруг такие слова о Сакур… Сакурае? Мне казалось, ты не особо его жалуешь.

– Это все постепенно сходит на нет, – честно признался Харада. – Я вижу, как он держит меч, как сражается. Самурай, который никогда не получал ран или не испытывал боли, не способен проявлять подобное мастерство. Это вызывает уважение. Но, признаться, меня немного напрягает то, что я о нем ничего не знаю. Практически ничего. Поэтому он все еще кажется мне мутным типом… хоть и сомнений поубавилось…

– Если подумать, то ты и обо мне ничего не знаешь, – Саяра села в постели и снисходительно посмотрела на Хараду.

Сверху вниз это всегда было удобнее – показать хотя бы взглядом, насколько однобоко он смотрит на их отношения. А, может, просто не хочет заходить с другой стороны, догадываясь в глубине души, что она ему не особо понравится. Поэтому слова тут бессмысленны. Харада далеко не глуп, но чаще делает, а потом думает. Большинство из его шрамов – прямое тому доказательство.

– Ты сама мне толком ничего не рассказывала, – Сано среагировал спокойно. Приподнялся на локтях, посмотрел в глаза Саяры. – Может, мне бы и стоило знать о тебе гораздо больше, чем ты поведала. Например, о твоем детстве, о том, почему Рензио-куна ты называешь братом…

– Мы с не… ним росли вместе. Пусть у нас и два года разницы, но мне порой кажется, что именно Сакурай старше. Наши отцы были друзьями, близкими друзьями и соратниками.

– Так ты тоже ребенок самурая? – удивился Саноске. – Я знал, что попала сюда, скрываясь от преследователей своего почившего мужа, но что ты из благородного рода, как и Рензио-кун.

Саяра покачала головой. Ей очень хотелось открыться Хараде полностью, ведь он это заслужил. Действительно заслужил. Но рассказать о том, что она происходит не просто из знатного рода, а из рода сильнейших оммёдзи[1], что ее предназначение было в другом с самого рождения – стать белым воином на границе между тем и этим миром, – означало подписать себе смертный приговор. Сегунат, у которого ее семейство некогда находилось во служении, считал ее род давно уничтоженным. Пусть так и будет. Она не могла рассказать, как ее семья попала в опалу по оговору, и как ей пришлось бежать. Она не могла рассказать и о Куран Сакуре, как о названной сестре, сестре по несчастью и в какой-то мере даже по оружию, потому что сразу раскроет Сакуру не только, как женщину среди мужчин, но и как ту, чей клан считается вырезанным до основания, выкорчеванным, как молодая и цветущая яблоня с единственным уцелевшим саженцем после. Саяра открылась Саноске лишь в одном – он не первый мужчина в ее жизни, которого она так сильно полюбила. Она рассказала про мужа, из-за которого ее начали преследовать, и почти не солгала. Саяра не могла сказать воину из Шинсенгуми, что была замужем за главарем банды, которая попортила кровь знатным вельможам.

Ее, как и Сакуру, мало волновала политика. Но так уж вышло, что по жизни пришлось в эту грязь окунуться. Слишком хотелось жить и дышать хоть чуть-чуть свободнее, больше не лишаясь близких людей, которые мрут как скот в чуму и голод.

Но с каждым днем ощущение спокойствия ускользало от Саяры, как сквозь пальцы песок. Она бы хотела сказать, что все началось с появлением Сакуры в Киото, но в этом случае она просто солжет себе. Все началось гораздо раньше. Взгляд девушки вновь упал на ширму с лисами. Но тут ее щеки коснулись пальцы Харады. Она вздрогнула, повернулась в сторону мужчины. В глазах его читалось беспокойство.

– Если ты не хочешь говорить мне сейчас, Сая, я пойму и подожду, – он поцеловал ее в обнаженное плечо.

– На удивление ты бываешь невероятно терпеливым, – слабо улыбнулась Саяра.

– Это очень большая редкость, так что пользуйся моментом, – он улыбнулся ей в ответ, а потом посмотрел на лисов, добавив после недолгой паузы. – Мне не нравится эта ширма.

***

– Бабушка, оставьте меня в покое, – Сакура старалась быть вежливой. Но чаша ее терпения уже наполнилась до краев.

Дух посмотрел на строптивую девчонку недовольно. Ее просьба была крайне важна, а эта девица отказывалась ее исполнять. Мало того, что долгое время ее игнорировали и делали вид, что не замечали, хотя мечница явно обладала даром общаться с духами, так еще не проявляли никакого интереса к очень срочному, незаконченному делу. А ведь бабушка находилась на грани отчаяния.

Как и Сакура. Не повезет же вору, который стащил из кузницы ее амулет. Эта вещица работала сразу на двух фронтах – делала Куран невидимой для духов, а духов невидимой для Куран. Он менял ее энергетику, но Сакура всегда знала, что духи и прочая нечисть рядом, и опыт позволял вычислить нечестивых и избежать ненужных встреч. К тому же духовные практики Чурутты научили немалому. Но амулет был надежнее, а сейчас его нет. Мало того, что был поврежден во время драки – те наемники знали, куда бить, – так еще и сперли. Конечно, логичнее было бы заказать новый, но это никакой выгоды не принесло бы. Во-первых, подобные штучки накапливали энергию носителя определенное время и преобразовывали ее, скрывая хозяина от посторонних глаз, во-вторых, амулет Сакуры был невероятно мощный, потому что в нем были заключен не только ее духовные силы, не только ее жизненная энергия, в-третьих, это была по-настоящему памятная для мечницы вещь.

А сейчас, без него, Сакура была на виду у этих существ. Бабуля заметила ее несколько дней назад, когда они дружной компанией возвращались в штаб. Сакура случайно столкнулась со старушкой, извинилась, а когда поняла, что пожилая дама далеко не живая, бабушка привязалась к ней аки банный лист. С одной-единственной просьбой – откопать деньги, которые она прятала от нерадивого сына, и отдать все невестке-вдове второго, умершего чада, чтобы та растила внука. Сакура бы выполнила волю старушки, если бы не знала – стоит пойти на уступки один раз, духи от тебя не отстанут и при любой удобной возможности будут обращаться снова и снова.

Да и ко всему прочему мечницу жутко раздражало данное по глупости и пьяни обещание сходить в общественную баню и измерить, как выразился Шинпачи, мужество. Мелочь, но дьявол именно в них и прячется.

– Я не собираюсь вмешиваться в дела живых по просьбе мертвых, – сказала Сакура.

– А для чего еще нужны такие люди, как ты? Только помогать нам, – ответила старушка.

– Помогать надо по своей воле, а не из-под палки, бабуля, – фыркнула Сакура. Вообще она не имела привычки общаться фривольно со старыми людьми, тем более с умершими, но этот дух оказался слишком приставучим. Больше, чем непонятливым.

– Я буду преследовать тебя до конца твоих дней, и замуж ты не выйдешь.

– И слава Небесам, – сказала Куран.

– Ками-сама, ну помоги ты мне, Сакура-чан. Иначе я раскрою тебя перед командиром. Не хотелось бы подобного, но я и правда нахожусь в отчаянном положении.

Куран потерла переносицу.

– Вы понимаете, что если я вмешаюсь, то нарушу естественный ход вещей?

– Мой внук сгинет без этих денег.

Бабушка стала почти прозрачной. В ее глазах читалось столько отчаяния, что Сакура была готова взывать. За эти три дня она узнала почти все об этом семействе, слышала миллионы угроз в свой адрес, но только сейчас лед не просто треснул, он тронулся мощным потоком.

«Крепись, жемчужинка. Ты должна.» – голос отца из далекого детства всегда звучал в голове в минуту трудного выбора. Сакура набрала в легкие побольше воздуха.

– Хорошо, бабушка. Но после этого вы от меня отстанете. А теперь ведите меня к месту, где зарыли деньги.

Она уверенно вышла из тени дома на жару. Во дворе штаба было пусто – все прятались от палящего солнца. Ни одной души, кроме нее и бабули. Ни одной, потому что у рыжих, хотя Окита по праву считался обладателем каштановой шевелюры, души нет. Он внимательно проводил взглядом девушку, которая все это время разговаривала с собой. Сначала Окита посмеивался, потом всерьез насторожился, а дальше пришел в полный ужас – девчонка трепалась про бабулек, духов и какой-то естественный ход вещей. Навряд ли алкоголь до сих пор не выветрился из ее головушки, но последние три дня она вела себя, мягко говоря, странно.

Окита нахмурился и шагнул из тени на жару.

Комментарий к Глава 13

1 Оммёдо – традиционное японское оккультное учение, пришедшее в Японию из Китая в начале VI века как система совершения гаданий. Является смесью даосизма, синтоизма, буддизма, китайской философии и естественных наук. Человека, практикующего оммёдо, называют оммёдзи. К умениям оммёдзи относят всевозможные гадания, изгнание злых духов и защита от проклятий. В помощь себе оммёдзи призывали духов, заточённых в бумажном листе – сикигами.

Небольшое сообщение для читателей. С этой главы появились некоторые изменения – автор разбил предыдущие главы на части по 3-4 страницы. Теперь продолжение будет выходить только в таком объеме, потому что автору так легче писать. Спасибо, мои дорогие, за терпение и понимание.

========== Глава 14 ==========

– Ты голодна? – Сакура посмотрела на Саяру.

Та была измучена долгой дорогой, но выглядела лучше, чем несколько дней назад. Они уходили от погони, путали следы и скрывались в лесах. Сейчас преследователи отстали на много миль, а девушкам предоставилась возможность отдохнуть. Саяра по-прежнему не могла нормально держать оружие в руках – пальцы дрожали и болели, поэтому девушка была не в состоянии ни тетиву натянуть, ни рукоять меча сжать.

– Все хорошо, – ответила Саяра, но желудок предательски заурчал.

Сакура приучена к нескольким дням голода, сну под открытым небом и уходу от погони без перерыва на отдых. Саяра же птица другого полета, с нежными крыльями и звонким голосом. Таких держат в золотых клетках и дорого кормят. И вовсе не из-за их необыкновенно красивого оперения.

Куран молча взяла лук и стрелы. Саяра подняла на нее встревоженный взгляд, проводила до берега. Они остановились у реки, чтобы перевести дух. Тут было невероятно. Леса покрывали высокие горы, уходили куда-то наверх, к небу. Листву уже тронуло золото и багрянец. Небо путалось в воде и бежало вместе с течением реки, отражением разбиваясь о камни.

В месте, где путницы остановились, течение было намного тише, а вода кристально чистой, поэтому разглядеть дно, выложенное гладкими камушками, было проще-простого, а уж тем более плавающую там крупную рыбу. Сакура зашла в воду, достала из колчана стрелу и натянула тетиву. Лук опустила вниз, целясь куда-то в воду. Несколько секунд ожидания. И она выстрелила. Потом достала уже две стрелы – одну зажала в зубах, вторую вложила в лук. На этот раз пришлось ждать чуть дольше, но терпение ее было вознаграждено – Сакура выстрелила один раз, потом незамедлительно, молнией, пустила вторую стрелу. И того на ужин у девушек было три больших, вкусных рыбины.

Сакура их выпотрошила, почистила, но жарить на костре доверила Саяре – сама могла загубить ужин. С приготовлением Саяра справилась на отлично: рыбка была с золотой корочкой, сохранила свой сок и мягкость.

– Не ешь много, чтобы потом плохо не было, – сказала Сакура. Она не доела свою порцию, кинула часть черному, одноглазому коту, который пришел сюда за ней. Удивительное животное.

– Эта бестия всегда вокруг тебя крутится? – Саяра внимательно посмотрела на матерую морду кота, у которого через один глаз проходил здоровый рубец. Морда была бандитской и наглой. Этот черный зверь позволял гладить себя только Сакуре.

– Всегда, – ответила Сакура, зажевав в зубах травинку, окинула взглядом огибающий их горный массив и реку.

Солнце садилось за горизонт.

– Перестань, – сказала она спокойно, но настойчиво.

– Что перестань? – нахмурилась Саяра.

– Думать так громко, – посмотрела на нее Сакура, а потом снова отвернулась к реке. – А то не только меня привлечешь.

– Сестра… – начала Саяра. – Не осуждай меня за мою слабость: я ведь даже не смогла предать тело мужа земле.

– За это не волнуйся, – Сакура не смотрела на нее. – Тело Нашимуры никто волкам на попрание не оставил.

– Спасибо, – Саяра опустила голову вниз.

– Ты же не думаешь себя в его смерти винить? – повернулась к ней Сакура.

– А кого еще? Сакура, всех наших перебили. Нашимуру, ребят… Я давно заметила, что приношу близким мне людям несчастья.

– Сколько самомнения. Скажи еще, что из-за тебя солнце гаснет. Ты не виновата в смерти Степных волков, так сложились обстоятельства, Саяра. Те люди давно вели охоту за вами, рано или поздно, но что-то подобное все равно бы случилось, – Сакура сказала больше, чем Саяра слышала от не за последние несколько дней.

– Сакура, я ведь проводник, отказавшийся от своей силы. Ко мне эта грязь всегда будет липнуть.

Сакура вздохнула. Она знала, что изначально у ее названной сестры было совершенно другое предназначение. В этом мире, где человеческий лишь один из многочисленных сторон, рождаются люди, способные быть проводниками – вместилищем для божественной или дьявольской силы. Их кровь благоухает, а возможности позволяют ловить и изгонять злых духов. Кусанаги Саяра должна была стать проводником для божественной, бороться со злом, проникающий в мир людей. Для этого она обучалась, читала книги, училась проводить обряды и стрелять из освященного лука. Но зло и добро всегда ходят бок о бок. То ли кто на небесах решил посмеяться, то ли ад взбунтовался, но пало семейство воинов света не из-за нечисти, а из-за политических интрижек.

– Саяра, если ты не захочешь – не прилипнет.

– Я – не ты, Куран Сакура, – невесело усмехнулась девушка.

Костер медленно доедал оставшиеся в нем угли. Одноглазый кот негромко заурчал, когда Куран почесала его за ухом.

…Вспоминая это, Саяра понимала, что Сакура была права. Не захочешь – не прилипнет. Но вот она дала слабину, усомнилась и теперь лежит на полу в своей комнате, корчась в муках, сопротивляясь всем телом. По венам будто жидкий раскаленный металл пустили. Он собирался где-то в области правого плеча в один большой узор. Рядом с Саярой лежал меч, которым несчастная женщина пыталась разрубить проклятую ширму с лисами напополам, изрубить ее, измельчить в пыль. Но лезвие резало лишь воздух с пронзающим свистом.

Саяра нашла в себе силы подняться, скинуть с плеча кимоно. На спине, чуть выше лопатки она увидела в отражении зеркала огромный отпечаток лапы животного.

– Убей, – сказал ей чей-то голос.

– Нет! – воскликнула Саяра.

– Убей, – уже второй. – Подумаешь, одним больше, одним меньше. Ты ведь всех их убила. Всех!

– Не правда! – закричала она. Схватила меч и вновь рванула к ширме. Но попытка разрубить ее вновь не увенчалась успехом.

– Правда, Саяра. Само твое существование уже обрекает близких людей на смерть. Так что не тяни, убей. Убей.

Саяра взвыла. В ее руках по-прежнему оставался меч. За дверьми в комнату послышался голос служанки. Девушка поинтересовалась, все ли у госпожи хорошо. Саяру обуяла какая-то невообразимая ярость вкупе с желанием выколоть девчонке глаза…

***

Окита начал сомневаться в адекватности происходящего. Мало того, что его подчиненная сама с собой разговаривает, так теперь еще и под деревом землю копает. Он прятался в зарослях неподалеку, так что неопытному воину пропустить самурая мимо глаз было проще пареной репы. От мыслей про репу Соджи поморщился.

Неопытному воину легко, но Сакура едва ли такой была.

– Может, перестанете прятаться и подойдете. Мне нужна ваша помощь, – Куран к нему так и не повернулась.

– У тебя глаза на затылке, что ли? – нахмурился Соджи.

– Нет, вы просто громко дышите, – ответила Сакура.

Окита медленно подошел к ней, убрав руки в рукава косодэ. Внимательно посмотрел, чем занята его подчиненная: вырыла ямку и достала оттуда кожаный мешочек.

– Подержите, пожалуйста, – она сунула ему в руки добычу. Судя по характерному металлическому звуку, там лежали деньги.

– И чье это? – спросил Соджи, встряхнув мешочек.

– Одной уважаемой пожилой госпожи, – ответила Сакура и достала второй мешочек.

– Ты еще и старух грабишь, – после этих слов Окита почувствовал, будто ему кто-то дал подзатыльник. Но Сакура стояла перед ним, а не позади.

– Нет, Окита-сан, – девушка осуждающе посмотрела за спину Соджи. Призрак старушки нахмурился. – Эти деньги нужно вернуть его владельцу.

– Кому же?

– Внуку этой пожилой госпожи, – ответила Сакура.

– А почему сама не может?

– Потому что умерла, – тяжело вздохнула Сакура, отряхнув руки от пыли. – Если не верите мне, идемте к дому почившей.

Оките было не по себе. Он едва ли был суеверным, легче сказать, балансировал где-то на грани, как и многие люди. Когда было выгодно, он верил в приметы и предсказания, когда сердцу не хотелось, предпочитал смеяться и признавать это редкостной чушью. Однако и он знал, что существуют люди, которых коснулась что-то непонятное человеческому уму и глазу. Его народ – народ суеверный. Они говорили, что существуют люди, которые могут видеть и общаться с потусторонним миром, призраками, а иногда и демонами. Есть и те, чья кровь благоухает, как лотос, и может вмещать в себя божественную силу, посланную свыше.

Он неуверенно покосился на Сакуру. Она кто-то из них? Или просто сбрендившая девчонка? Он ведь почти проникся к ней дружеской симпатией. И разочаровываться в человеке совсем не хотелось.

Тем временем они дошли до дома умершей старухи.

– Могу я чем-то помочь молодым господам? – у ворот стояла миловидная женщина. Поклонившись самураям, она внимательно на них посмотрела.

– Да, мне нужна некая Коцунэ-сан, – едва смутившись от недовольства, сказала Сакура.

Призрак старушки только сейчас назвал имя своего внука, который на деле оказался внучкой.

– Секунду, – женщина вновь поклонилась и зашла за ворота.

Чуть погодя к Оките и Сакуре вышла молоденькая девчушка. Она носила длинную черную косу и аккуратненькие очки. Личико миловидненькое, губки пухленькие. Одним словом, самая настоящая куколка в простом синеньком кимоно.

– Чем могу помочь, господа самураи? – спросила девушка.

– Мы пришли по давнему поручению твоей почившей бабушки, – ответила Сакура чуть улыбнувшись. Она назвала поручение давним, потому что не могла сказать, мол, твоя бабуля призрак, который приказал мне кое-что вернуть.

– Да, я догадывалась, что моя бабуля оставила мне послание до своей смерти, – деловито сказала Коцунэ, поправив очки.

Окита лишь скептически хмыкнул. Девица больно Саннан-сана напоминала. В этот самый момент за спинами самураев что-то привлекло внимание Коцунэ. Она нахмурилась, а потом едва не отпрянула назад, вовремя сумев взять себя в руки.

– Что такое, Коцунэ-сан? – спросила Сакура. Они с Соджи синхронно обернулись.