Текст книги "Ледяной (СИ)"

Автор книги: SectumsepraX

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)

Один, всегда один. И всем плевать.

“Не… думать… Не…”

Дверь в спальню тихо скрипнула, но Джеймс даже не повернул головы: он точно знал, что его этот тихий звук никак не касается. По полу протопали негромкие шаги и неожиданно остановились у его кровати. Кто-то тихо задышал совсем рядом. Джеймс даже не сразу смог сфокусировать взгляд на вошедшем – ему всё казалось, что у него просто галлюцинации, потому что ясно ведь, что никто не мог прийти сюда. К нему. Это совершенно невозможно.

– Джеймс, – позвал знакомый голос.

Альбус?!

Джеймс как будто очнулся от апатии, поглотившей его с головой, осознавая, что ему не померещилось. Изумлённо посмотрел на брата, переминающегося рядом.

– Ты… – собственный голос неожиданно показался совсем чужим – звучал так сипло, будто Джеймсу с трудом удалось заставить связки работать. Хотя если всё время молчишь, поневоле разучишься говорить. Джеймс прокашлялся. – Что ты тут делаешь?

– Мне только что написал дядя Джордж, – сообщил Альбус, осмотрелся и, не найдя ничего лучшего, осторожно присел на краешек кровати. – И мама. Ты не был в магазине на выходных и не отвечаешь на письма. Дядя Джордж забеспокоился и связался с родителями, узнать, всё ли у тебя в порядке. И мама ударилась в панику. Вот, – он показал красный листок, обугленный по краям. – Прислала Вопиллер с требованием немедленно выяснить, где ты и что с тобой, – Альбус говорил, отводя взгляд и как-то смущённо сопя. Казалось, будто ему неловко за то, что сам он за целую неделю так и не заметил, что с братом творится что-то неладное.

Хотя это, наверное, была ерунда. Джеймс ни на секунду бы не поверил, что самоуверенный Альбус способен испытывать хоть какие-то угрызения совести, особенно в отношении своего старшего брата. Он продолжал молчать, будто оглушённый.

– Ну, – подал, наконец, голос Ал, устав ждать реакции на свои слова. – Ты… Что с тобой? Что маме передать?

– Передай, что со мной всё хорошо, – тускло попросил Джеймс. – Я просто… просто немного приболел. Когда мне станет лучше – я свяжусь с ней.

– Если я напишу, что ты болеешь, она бросит всё и примчится сюда, а то ты её не знаешь, – Альбус фыркнул, говоря беззаботным жизнерадостным тоном. Намеренно ли он это делал или действительно не замечал его разбитости и плачевного вида, Джеймс не знал.

А может, брат и не хотел замечать? Ведь тогда надо интересоваться чужими делами и проблемами, а проблемы старшего брата Альбуса (Джеймс точно знал) интересовали в самую последнюю очередь. У Ала сейчас, судя по его виду, всё прекрасно, и тот просто не хочет омрачать свою радость и всё портить. Джеймс его понимал, наверное, хотя сам так никогда не мог. И мимо чужого горя пройти тоже не мог. А насчёт мамы… Он отрешённо подумал, что Ал прав, и в другое время, наверное, даже тепло улыбнулся бы такому обстоятельству, вспоминая деятельную и очень активную миссис Джиневру Поттер, но сейчас он как будто омертвел, и казалось, что лицевые мышцы окончательно задеревенели, не способные больше выказывать никакие эмоции. Словно и он тоже теперь… Ледяной.

Мысль о Скорпиусе привычно отозвалась в сердце тягучей болью, к горлу подступил очередной ком.

“Не думать, не думать, не думать… Не! Думать!”

Джеймс отвёл глаза в сторону.

– Ну… тогда придумай что-нибудь сам, – бросил он, с трудом выдыхая и чувствуя тошноту. – Пиши им что хочешь, только отстаньте все от меня, пожалуйста, – с прорвавшимся отчаянием попросил он и отвернулся к стене. Альбус посмотрел на брата с удивлением – он никогда не видел его таким.

– Э… Джеймс? Ты чего?

“Не понимает? Он правда не понимает?”

– Ничего, – в горле запершило и Джеймс шумно сглотнул, незаметно потираясь щекой о край подушки, чтобы стереть непрошеную слезу. – Ничего. Уйди, пожалуйста, Альбус, прошу тебя, – взмолился он. – Я… потом. Всё потом, ладно?

– Ну… ладно, – тот озадаченно потер лоб. Посидел ещё с минуту, будто чего-то ожидая, и поднялся с кровати, направляясь к выходу. Джеймс развернулся.

– Ал, – остановил он его. Тот обернулся, глядя с любопытством. Джеймс помялся, покусал губы. – Как там… Малфой? – выдавил, наконец. В глазах брата мелькнуло странное выражение, но сразу исчезло, сменяясь на ещё большее изумление.

– А почему тебе интересно? – спросил он и вдруг задумчиво нахмурился. – Хотя, знаешь, забавно, что ты спросил. Он какой-то совсем непонятный в последнее время. Ещё недавно как будто светился весь – я даже подумал, что он девчонку себе нашёл. Это ещё тогда, когда мы… ну, в ссоре были. А потом его как подменили – замкнулся в себе и стал ещё невыносимее, чем раньше. Из него теперь слова не выжмешь. И взгляд какой-то… ну… мёртвый.

У Джеймса перехватило дыхание. “Мёртвый” – вот именно. Он на всю жизнь запомнил этого его тусклый и абсолютно неживой взгляд с той, последней встречи. В груди всё снова скрутилось в колючий, пульсирующий комок боли. Джеймс поморщился, незаметно стискивая кулаки.

– Понятно, – прошелестел он и кое-как кивнул продолжающему таращиться на него Алу. Он пытался не плакать и не смеяться, он пытался держать себя в руках, и от этого лицо помимо воли расползалось в жуткую гримасу. – Это я просто так, – неловко соврал он. – Иди, Ал. Я завтра напишу маме, – пообещал и поспешил отвернуться. Услышал за спиной щелчок и подтянул колени к груди, съёживаясь под одеялом в комок.

Он знал, что не напишет завтра маме. А может, и вообще не встанет больше с кровати. Слишком больно ему было. И жить, наверное, больше незачем. Нет, разумеется, он не из тех полоумных придурков, которые выход из проблем ищут в сведении счётов с жизнью – это глупость несусветная. Но и существовать пока ему было тяжко. И всё, на что хватало жалких сил – это лежать вот так и дышать. И не думать. Вдох-выдох.

Вдох… выдох.

========== Эпилог ==========

Не могу выбросить эти воспоминания из головы,

Внутри меня царит какое-то безумие.

Я так старался отпустить тебя,

Но это безумие поглощает меня целиком, да…

Я наконец-то увидел свет.

Теперь я понял, что ты имел в виду.

Muse – Madness

________________________

Он сидел на пляже.

В песке и под палящим солнцем. И без какого-либо намёка на защитные чары или хотя бы маггловский солнцезащитный крем.

Скорпиус недоуменно огляделся, не понимая, как оказался в таком месте. И, главное, что ему теперь делать. Солнце – это, может, и хорошо, но не когда ты с рождения не загораешь и собираешься сохранить аристократичную бледность до самой смерти.

Он попытался подняться, но то ли песок был слишком рыхлым, то ли что-то в нём удерживало ноги. Скорпиус озадаченно прищурился, пытаясь заставить себя думать. Это оказалось не так-то и просто, и это напрягало. Обычно у него не было проблем с дисциплиной и контролем своих действий. Во всяком случае, раньше. С недавних пор контролировать себя становилось всё сложнее, особенно при наличии Джеймса неподалеку.

Скорпиус сжал челюсть и постарался прогнать эти мысли. Он застрял в песке и может вот-вот получить солнечный удар, а заодно и обгореть. Какой, к Мерлину, Джеймс? И так от него только проблемы.

Были только проблемы. Раньше. Когда-то не так уж давно.

Но больше не будет, и это хорошо, верно? Больше никаких всплесков гормонов, полночных гуляний на “свидания”, никаких поцелуев, нервных расспросов, отвратительно ласкового шёпота.

Это хорошо. Но это и…

Но это и ещё одна проблема?

Он скрестил руки на груди и уставился в песок. Чёртов Поттер. Вечно этот проклятый Поттер – даже сейчас в голову залезает, хотя уже не должен.

– Выметайся, – скомандовал в пустоту Малфой.

Ну вот, он уже сам с собой разгова…

– Мяу! – раздалось вдруг из-за спины, и он вздрогнул.

Прекрасно. Он застрял в песке, на солнце, неизвестно где, не может избавиться от мыслей от Поттера, и… здесь разгуливает кот.

– Мерлин, что я сделал не так, а? – протянул Скорпиус. Кот снова мяукнул, совсем рядом, и, наконец-то, попав в поле зрения, оказался котёнком.

Чёрным взъерошенным крошечным котенком, прижимавшим уши к голове.

А ещё за ним тащилось что-то странное, похожее на улитку – огромную и совершенно белёсую. Она казалась совершенно дикой и бесцветной по сравнению и с котёнком, и с песком, и даже с самим Скорпиусом. Просто передвигающиеся контуры и полупрозрачное тело. Малфой вздёрнул брови.

Котёнок наклонил голову, рассматривая его. Потом странно заворчал, обернувшись к улитке-гиганту, и неожиданно весьма по-человечески махнул лапами, сваливая её на землю.

Что за бред? Скорпиус поёжился. Котёнок был пугающе сильным – с учётом его безобидного вида и размеров, впрочем, с размерами в этом мире изначально было что-то не то, уж слишком громадной казалась эта поверженная на землю улитка.

Поёрзав, Скорпиус обнаружил, что всё ещё не может выбраться из песка, и нахмурился.

Здесь явно творились загадочные вещи.

– Мяу! – согласился котёнок. Шерсть у него вдруг встала совсем дыбом, и он принялся атаковать улитку, выбрасывая лапу вперёд и словно пытаясь выковырять тельце из раковины.

Скорпиус зажмурился. Видеть это ему не очень-то хотелось, но было и интересно. Зачем котёнку вытаскивать это странное существо наружу? А вдруг оно… – он передёрнул плечами, – вдруг оно магическое и, скажем, кусается? Царапается, обжигается?

Котёнок об этом, кажется, не подумал.

“То есть, не мог подумать”, – поправил себя Скорпиус. Котята обычно не думают о том, что бывает, когда вытащишь кого-то из его раковины.

Он сощурился.

Обычно котятам бывает в таком случае плохо. Очень плохо.

Да и не сказать, чтобы улиткам лучше.

– Мя-яу!

Скорпиус поморщился от чуть более резкого и противного, чем до этого, звука, зажмурился…

И проснулся.

Солнце било через окно прямо в глаза, и он заморгал, садясь и озираясь.

Прекрасно, он уснул в Хогвартс-экспрессе.

А если сюда кто-то заходил и видел его таким – развалившимся и посапывающим на сидении? Скорпиус нахмурился и вздёрнул подбородок, как будто кто-то мог его сейчас видеть. Наколдовав Темпус, он задумчиво почесал нос. Ехать оставалось ещё пару часов, и он даже подумал о том, чтобы снова лечь. По прибытии в Малфой-мэнор станет точно не до сна – на каникулах, тем более, пасхальных, для него дома всегда находятся дела. Так что, ещё немного вздремнуть, возможно, не такая плохая идея – в последнее время он сильно выматывался за день и ощущал себя опустошённым. Как будто раньше ежедневно заряжался позитивной, тёплой энергией, а сейчас её источник пропал. Солнце зашло, всё, конец.

“Какая чушь!” – сердито оборвал он сам себя.

Кстати, про солнце. Нет, не то, что жарило сейчас через стекло, а из сна. Всё же, что за чертовщина ему снилась?

Пляж, песок, улитка и… котёнок.

Наверное, всё дело было в котёнке. Скорпиус поджал губы. Котёнок! Понятно, что это значит: он, Скорпиус Гиперион Малфой, просто и без затей сходит с ума, потому что чёртов Джеймс ни в какую не выходит у него из головы, являясь усталому сознанию во всевозможных воплощениях. Сегодня, получается, в в виде котёнка? Мило.

“А вообще, он такой и есть, – внезапно подумалось Малфою, и он с удивлением поймал себя на том, что едва не улыбнулся. Он что – перегрелся в этом душном купе? – Мелкий, шаловливый и лохматый, – внезапно вспомнилась агрессивная улитка из сна, – …и вечно сующий нос, куда не просят”, – резюмировал он.

Вот так лезет, лезет, приставучий такой, и обжигается. Сильно. А потом сам же и страдает. Да ещё и других заставляет.

Скорпиус потряс головой.

Он сам оттолкнул Джеймса, сам, полностью понимая, что не сделать этого не может, но с тех пор Поттера в его жизни стало как будто ещё больше. Он был везде – уныло ковырял еду в тарелке во время завтраков-обедов-ужинов в Большом зале, слонялся по коридорам будто без цели, искал книгу не в той секции библиотеки…

Нет, Скорпиус вовсе не следил за ним. Просто выяснилось, что если по-настоящему не хочешь пересекаться с кем-то в замке, это оказывается проблематично. И макушка Джеймса постоянно маячила перед глазами, как всегда взъерошенная и крайне неопрятная.

“Мерлин, он такой лохматый, ему нужно подарить расческу и…” – с некоторой долей растерянности Малфой в очередной раз оборвал свои неуместные мысли. О чём это он? Никаких “и” не может быть просто в принципе! Если прямым текстом посылаешь кого-то, делать ему потом подарок – тем более, такой “домашний” – по меньшей мере, глупо и странно.

Малфой не хотел выглядеть глупым и странным, даже перед Джеймсом.

“Нет – особенно перед Джеймсом.”

Хм, определенно, стук колёс как-то неправильно на него, Скорпиуса, действует. Ведь он уже избавился – должен был! – от подобных мыслей, так почему же опять… Постоянно…

Малфой запрокинул голову, прислоняясь затылком к нагретой стене и закрывая глаза. Солнце настойчиво светило сквозь веки нестерпимо-оранжевым – весна уверенно вступала в свои права, поджигая землю, заставляя моргать от яркого света и вселяя надежду на то, что скоро всё будет хорошо. Скорпиусу весна, как правило, нравилась: что-то странно приятное было в растянутом ожидании тёплых деньков и конца учебного года, что-то… допустимо свободное и бесконтрольное. Но, как всегда, с рамками.

Мерлин, он опять размышляет о какой-то совершеннейшей чуши, это уже слегка настораживает. Скорпиус закусил губу.

Неужели он настолько расслабился, что теперь мог думать только или о Поттере, или о всяком сентиментальном бреде? Такого с ним не бывало, даже когда он изучал латынь или давился списками заклинаний из фамильной библиотеки. Такими темпами он скоро вообще разучится трезво мыслить.

“Не очень-то и хотелось”, – пришла вдруг шальная мысль, и Скорпиус удивлённо моргнул, даже выныривая из своей расслабленной полудрёмы. Это что сейчас – всерьёз было? Он прислушался к себе, пытаясь понять.

А похоже, что и да. Осознание чего-то, что раньше как будто всё время ускользало от него, внезапно обрушилось на Скорпиуса в виде не очень внятных, но, по видимому, очень важных мыслей. Нужно только слегка сосредоточиться и попытаться проанализировать и понять.

Трезво мыслить? Действительно – а чего ради? И вообще – всё? Весь этот фарс. Вся его жизнь. Он всё равно потонет, растворится в роскошном светском обществе, а там это умение будет только лишней головной болью. А без этого самого светского общества ему никак. Что он там сказал Джеймсу? Девушка из хорошей семьи, размеренный образ жизни… всё как у родителей, да? Как положено.

Только родители, вдруг вспомнил он, застали войну. И обручились, и поженились в дикой суете, преследуя лишь одну корыстную цель – вернуть своё положение в обществе, вернуться к стабильности. Но, если взглянуть правде в глаза – у них ведь так ничего и не вышло.

Как и у деда с бабушкой. Как и у Гринграссов. Как и у всех его чокнутых родственников. Все они оказались за чертой, потому что… потому что хотели жить так, как правильно. Как положено.

Как и я сейчас пытаюсь жить, – осознал Скорпиус и изумлённо распахнул глаза, уставившись в противоположную стену.

“А вот Джеймс, – мелькнула мысль, – он не боится… просто жить…”

Мерлин. Да что с ним такое? У него внезапный приступ бреда? Спёкся, кошмары замучили, недостаток витаминов? Что за вздор ему вообще в голову лезет?! Что сделать, чтобы избавиться от него?

Захотелось в прямом смысле сбежать, желательно, куда-нибудь подальше. Только кто же поймёт, если к ним заявится Скорпиус Малфой и с милой улыбкой выдаст, что ему нужно убежать от бреда?

(О чём он только думает?)

Разумеется, никто. Никто.

Хотя… нет. Он ведь прекрасно знает, что лжёт сейчас самому себе.

Скорпиус скрестил руки на груди, продолжая удивляться.

Нет. Нет, исключено, он не может. Не может! Нельзя.

“Почему?”

Он… не помнил.

Скорпиус широко распахнул глаза. Он, в самом деле, не помнил. Не считал важным помнить. Скорпиус тихо застонал, чувствуя, как за какие-то несчастные полчаса весь мир его буквально встал с ног на голову, а мозги сейчас просто вскипят.

Зажмурившись, он облизал пересохшие губы. Может, это воздух в купе какой-то ядовитый? Лучше убраться отсюда.

“Куда?”

Туда, где поймут, где он нужен. И куда ему тоже хотелось, если начистоту. Туда, где не надо притворяться и можно просто быть собой.

Скорпиус знал – куда. Видел, когда искал свободное купе. И нет, он не искал тогда намеренно, просто… просто видел.

Он встал и решительно выскользнул из насквозь прогретого солнцем, но при этом всё равно как будто холодного и неуютного купе. В коридоре было пусто, все двери оставались закрытыми, но Скорпиус всё равно нервно огляделся, быстро шагая вперёд. Никого, никто не увидит и не узнает…

А какая ему вообще разница, кстати?

Скорпиус пожал плечами, подавляя желание рассмеяться.

“Никакой!”

Тело охватила бесшабашная лёгкость, и Малфой осознал, что ощущает себя, словно пьяный, но это звенящее в голове чувство свободы – оно стоило того. Оно стоило всего.

Он глубоко вдохнул, поднял руку и, не давая себе лишнего времени на сомнения, постучал. Внутри что-то прошуршало, и Скорпиус приоткрыл дверцу, заглядывая внутрь.

Джеймс вскинул воспаленные глаза и уставился на него непередаваемым взглядом.

– При… – эй, он, конечно, окончательно сошёл с ума, но голос-то всё ещё может контролировать! Скорпиус мысленно усмехнулся, впервые не чувствуя тревоги за то, что разговаривает сам с собой (а что, иногда это даже весело), и прокашлялся. – Привет, Джей…мс.

Пауза.

Джеймс моргнул и, кажется, даже ущипнул себя за руку, продолжая в безмолвном изумлении пялиться на Малфоя. Тот всё-таки не удержался и рассмеялся, от чего глаза у Джеймса вытаращились, казалось, до невозможных пределов и даже полезли на лоб. И это было – Мерлин, это было мило. И забавно.

– Можно к тебе?

Он мог себе это позволить.