Текст книги "Случай в Кошачьей Лощине (СИ)"

Автор книги: Schwesterchen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

– Держи, – ему в руки сунули пушистое, довольно увесистое тельце. – Осторожно, задняя левая лапа.

Бережно перехватив несопротивляющегося котенка, Фридрих взял фонарик, приглушил свет и посмотрел на круглое мохнатое ухо.

– Конри, маленькая.

Пискнув, она превратилась. Фридрих привычно переставил пальцы: котята частенько перекидывались у него в руках. На первых порах ощущение изумляло до легкого шока, потом он приспособился.

– Дядя Фредди, лапа болит.

Из-под спутанной рыжей челки горели на миловидном личике продолговатые зеленые глаза с хищным желтым ободком.

– Приедем домой и вылечим, – пообещал Фридрих, наскоро осмотрев крохотную грязную ногу.

Ранка была небольшая: пара дюймов содранной кожи на пятке – но выглядела воспаленной. Скорее всего, шифтеры справятся с таким сами.

– Мы пить хотим, – добавила Конри. И тронула его за руку. – Прости, я тебя поцарапала. Я испугалась.

– У меня в машине есть вода, – сказал ей Фридрих и посмотрел на Найдо. – Конро цел?

– Да.

Конро превращаться не спешил. Сидел, съежившись, у Найдо на коленях, мелко трясся и моргал круглыми испуганными глазенками. Он, хоть и старший, всегда был до болезненности робким, в отличие от своей бойкой шаловливой сестры.

Фридрих держал девочку на руках и чувствовал, как с плеч упала если не гора, то хотя бы ее часть. Теперь надо было решить, как доставить всех к машине. Двоих детей он донести бы смог. Еще и Найдо в придачу – никак. Тем более что он не знал дороги.

– Ты как, Найдо? Дойдешь до машины?

Тот не ответил.

В результате детьми таки нагрузили Фридриха. Конри гордо устроилась у него на плечах и ехала верхом, время от времени пришпоривая его здоровой пяткой. Конро – все еще в зверином облике – продолжал вздрагивать, свернувшись клубком на сгибе его локтя. Фридрих еще и фонарик умудрялся держать. Найдо плелся впереди, периодически спотыкаясь на все четыре лапы. У Фридриха больше не было никаких сил за него беспокоиться, он просто перебирал ногами, вполуха слушая щебет Конри. Девочка болтала о каких-то играх, вкусных мышах, новом платье, но ни слова не проронила о своем опасном приключении. А Фридрих, оттягивая неизбежное, не рвался спрашивать. Может, потом, в машине… Он так устал, что радость при виде кадиллака была смазанной.

Найдо, превратившись, практически заполз на заднее сиденье и замер там, тяжело дыша и сглатывая. Фридрих сунул ему под бока детей, накрыл всю троицу пледом и налил Конри воды в пластиковый стаканчик. Конро от воды тоже не отказался: полакал из полного стакана, расплескивая половину на плед. Найдо на предложенную бутылку отвернулся.

Фридрих положил ему на прикрытые тканью колени пакет и попросил:

– Постарайся не отключаться. Я без тебя отсюда не выберусь.

Найдо промычал что-то утвердительное.

Около четверти часа в салоне стояла тишина, прерываемая только короткими указаниями Найдо. Конро спал. Конри тоже закрыла глаза, но вскоре зашевелилась.

– Найдо? – позвала она.

– Что?

– Ты скушал того дядю с ножом?

Фридрих закашлялся. Найдо спокойно ответил.

– Нет. Людей есть нельзя.

– Мама тоже так говорит, – согласилась Конри после короткого раздумья. – А еще она говорит, что нехорошо убивать то, что не будешь кушать. Ты не убил его? Он вернется?

Фридрих посмотрел в зеркало заднего вида и встретил взгляд Найдо.

– Нет, Конри, он не вернется.

– Он упал, когда ты его ударил, я видела. Ты его убил?

Молчание. Долгое и густое, как смола, как мед. Две маленькие янтарные бездны.

– Да, убил.

Не выдержав больного, измученного, но по-прежнему жесткого взгляда, Фридрих снова принялся смотреть на выпрыгивающие из темноты куски дороги. Ну вот. Что и требовалось доказать. Он знал это с самого начала, почему же так екнуло в груди? Знал, что так будет. Знал, что все только начинается… Как же хочется упасть, уснуть и проснуться, когда дело закончится. А потом взять билет на самолет и видеть эту пустыню разве что в кошмарах.

– Ты убил его, потому что он был плохой? – не отставала Конри. – И хотел обидеть меня и братика?

– Да.

– Я тебя люблю, – горячо заявила девочка.

– Я тоже тебя люблю.

К тому времени, как автомобиль подъехал к «Кактусу», все трое пассажиров спали. Конри и Конро проснулись, стоило Фридриху открыть дверцу. Найдо он разбудить не смог.

*

– И что теперь? – спросил Фридрих.

Он успел прикорнуть прямо на стуле в углу, но стряхнул дрему, как только Дональд, закончив возиться с капельницей, отошел от стола.

– Молиться, чтобы он не протянул лапы от всего, чем я его напичкал, – пробурчал доктор, протирая очки.

Фридрих кашлянул.

– А вчера ты боялся сделать ему противостолбнячный укол.

– Верится с трудом, – согласился Дональд. – Теперь слушай, что я тебе скажу. Если он, – кивок в сторону стола, – подохнет, лично я рыдать не стану. Но тебе он для чего-то нужен, и у тебя есть два… нет, три варианта. Первый, идеальный – ты находишь клинику, которая согласится его наблюдать, они минимум на неделю привязывают его к койке и отпускают только в сортир, и то медленно и осторожно.

Фридрих кивнул.

– Второй, желательный. Ты находишь тихое спокойное место, минимум на неделю привязываешь его к койке…

– …и отпускаю только в сортир, причем медленно и осторожно, – договорил Фридрих, снова кивнув. – Третий?

– Одной тварью на планете становится меньше.

Фридрих бросил взгляд на Найдо. Тот, притворяясь спящим, весь обратился в слух, но выражение его лица не изменилось ни на йоту даже при нелестном обращении.

– Пойдем выйдем на минуту, – сказал Дональд, потянув Фридриха за рукав. – А ты, Найдо, не вздумай вставать.

Они прошли по тихому темному коридору почти до конца.

– Все, – Фридрих остановился. – Отсюда он точно не услышит. Ты ведь для этого меня увел?

Дональд со вздохом скрестил руки на груди.

– Успокоительного дать?

– Я не волнуюсь, – быстро сказал Фридрих.

Густые брови Дональда скептически шевельнулись над очками.

– Поучись у своей ручной твари держать лицо. Я так и не понял, удалось ли мне застращать его, зато тебя удалось точно.

Фридрих прищурился.

– То есть, подохнуть ему не грозит?

– Готов дать восемь из десяти, что нет. Насколько я тебя понял, он часов тридцать не ел, не пил, почти не спал и перенес сильный стресс. В довесок к сотрясению. От такого любой свалится. Но непосредственной угрозы для жизни я не вижу.

У Фридриха от облегчения подкосились колени.

– Дон, я сейчас тебя прибью…

– И все-таки насчет первых двух вариантов я говорил серьезно. Фред, с мозгами не шутят. Ему надо хотя бы неделю отлежаться. Без физических нагрузок, превращений и волнений.

Фридрих, хмыкнув, покачал головой.

– Боюсь, все наши волнения еще впереди. И как можно привязать его к койке и при этом не волновать?

– Тебе, к слову, тоже не мешало бы выспаться, – заметил Дональд, игнорируя его слова. – Выглядишь паршиво. Учти, если рухнешь, тебя мне положить некуда.

– Не рухну, – заверил Фридрих. – Когда можно его забирать?

– Минут через двадцать. Я запишу тебе координаты медицинского центра на Север-Уайт-Драйв. Спросишь Мэтта Кригера, сошлешься на меня. Если дашь им разрешение на проведение парочки тестов и сумеешь убедить, что обойдется без жертв, они твою зверюшку с руками оторвут.

Фридрих поблагодарил. Идея делать из Найдо подопытного кролика ему не слишком импонировала, но все это надо было обдумать. Это и многое-многое другое.

СПУСТЯ ДЕСЯТЬ МЕСЯЦЕВ

Солнечные зайчики прыгали в густой кроне тополя за окном, и тень, ложившаяся на стол, тоже была пятнистой. День обещал быть прохладным, но погожим.

Фридрих занимался виртуальной уборкой: удалял залежи ненужных резервных файлов с ноута. Курсор замер на текстовом файле с именем из бессмысленного на первый взгляд набора букв и цифр. Статья про ночные клубы. Так никогда и не законченная.

Сейчас, когда все осталось позади, те суматошные недели вспоминались с явной ноткой ностальгии, смутной тоской о чувстве общности, которое испытываешь, работая над важным делом в сплоченной команде и выкладываясь на все сто. Прорывы и неудачи. Надежды. Бессонные ночи, скрашенные литрами кофе, отличной компанией и безудержным стебом над ситуацией. Чего стоил родившийся в ночь перед слушанием мем о покусанной шифтерами бабушке прокурора.

Стеб был действительно необходим – чтобы сохранить хоть какое-то подобие душевного равновесия, потому что дело получилось громким. Собственно говоря, Фридрих знал, что провернуть все тихо не получится, но все равно почему-то надеялся. Впрочем, если бы его спросили теперь, он бы ответил, что им повезло. Практически во всех сферах.

СМИ осветили произошедшее довольно правдиво, и мнения общественности, к искреннему удивлению Фридриха, готового к самому худшему, заметно разделились. Причем предложений распылить в Китти-Холлоу зарин было не намного больше, чем страстных заверений – в основном, от женщин – что за своего ребенка они сами бы любому глотку перегрызли. Не то чтобы люди кинулись на защиту шифтеров, но карательных походов можно было не опасаться.

Центр на Север-Уайт-Драйв действительно согласился принять Найдо в обмен на разрешение на ряд исследований. Найдо подписал бумаги не глядя: первые несколько дней он пребывал в полной апатии. Фридрих потребовал список процедур, устал гуглить после десятой строчки и еще раз напряг Дональда. Тот, вычеркнув два-три пункта, саркастично заверил, что оставшиеся грозят максимум уязвленной гордостью, не больше. Оказавшись на неделю в замкнутом помещении, Найдо, вопреки опасениям, не доставлял дополнительных проблем. Сообразив, видно, что не может повлиять на ситуацию, он затаился. Полностью положился на людей и делал все, что говорили. Его допрашивали прямо в палате на второй день, когда его самочувствие сделалось удовлетворительным. Очень ровным, механическим тоном он рассказал, как, вернувшись с работы, увидел недалеко от лестницы незнакомого человека в перчатках, держащего извивающихся котят. Нет, он не собирался убивать Баррена. Точнее, не думал об этом. Он сшиб ублюдка с ног, Баррен, вскочив, бросился на него с ножом и… Он сам не понял, как это вышло. Он просто защищался. Почему не превратился? Не хотел терять время, выпутываясь из клочьев одежды.

Рассказ звучал вполне складно, некоторые неясности Найдо тоже объяснил. Почему сразу не побежал за котятами? Кажется, на какое-то время… отключился. Впал в ступор. А когда очнулся, котята уже скрылись из виду, следы заносил ветер, и ведь маленькие котята почти не пахнут… Могут ли шифтеры убивать в человеческом облике? Ну, он о таком не слышал. У него не было твердого намерения убить. Все получилось случайно. Почему не сообщил о случившемся? Да, тут он признает свою вину целиком и полностью. Испугался последствий. И для себя, и для общины. Слишком свежи были воспоминания о деле Кровавого Феликса. По той же причине избавился от ножа – закопал в песке. Может рассказать, где. Откуда знал, где искать котят? Он не знал. Пришло вдруг в голову, жаль, что не сразу. Они часто там играли, так почему бы не проверить?

Все было довольно убедительно даже для присутствовавшего на допросе Фридриха. Включая те детали, которые они вместе… нет, не исказили. Подкорректировали. Например, что Найдо, нападая, знал, что убьет. И что превращаться не стал, чтобы хотя бы на некоторое время отвести от шифтеров подозрение. И наверняка были еще детали, которые Найдо подкорректировал самостоятельно, но Фридрих уже не хотел докапываться. Подозрения, вроде того, что Найдо догадывался о местонахождении котят с самого начала и тянул время, решившись лишь тогда, когда ему стало совсем плохо, и он испугался, что случится худшее и он не успеет рассказать. Такой поступок – если дело действительно было так – его не слишком красил, но черт с ним…

Конро и Конри тоже не избежали внимания правосудия. Их опрашивали в участке, в отдельном помещении, при Фридрихе и матери, Касси, стройной, с рыжими, как пламя, волосами. От заробевшего Конро не добились ни слова – он сидел на коленях Касси, худенький насупленный мальчик, слишком маленький для своего возраста, и сопел, опустив глаза. Конро предложили лист бумаги и карандаши и переключились на Конри. Та тоже заговорила не сразу – лишь после того, как перетрогала, перенюхала, а то и попробовала на зуб все, что оказалось в ее поле зрения. Зато потом затараторила как попугай.

Из ее рассказа вышло, что утром они играли наверху, возле лестницы. Да, нельзя, но они «близко-близко». Потом услышали непонятный шум в стороне, возле большой группы кактусов, и «на минуточку» пошли посмотреть, в чем дело. За кактусами они увидели лежащего человека. Им стало интересно, они подкрались к нему, но он вдруг ожил и схватил их. А потом появился Найдо, начал драться с человеком, человек упал, а они убежали. Бежали долго, затем хотели вернуться, но испугались, что их будут ругать, и побежали в «свое место», куда часто ходили с Найдо. Решили переждать там, пока мама перестанет сердиться. Когда солнце стало заходить, они отправились обратно, но Конри почти сразу наступила на острую сухую ветку и ободрала ногу. Идти стало больно и неудобно. Они вернулись в нору. А наутро Конро вдруг так забоялся, что не захотел вылезать, а Конри не могла оставить братика. И они стали ждать, пока их найдут. Несколько раз Конри пыталась уговорить Конро выйти, но он только пищал, и она выходила сама, недалеко, только поймать какую-нибудь еду. Так они и сидели, пока их не разыскали.

Под конец рассказа Конро застенчиво придвинул Фридриху нарисованную им картинку. Оказалось, все это время он рисовал то, что говорила сестра, и справился замечательно. Изобразил кочку, покрытую пучками зелени, не забыл себя и Конри – смешных четвероногих козявок. Но больше всего места занимала сцена возле лестницы. Найдо на картинке фигурой напоминал Шварценеггера в лучшие годы, зубами – крокодила, а общим обликом – не то Сехмет, не то Бастет. Баррен – уродливый черный человечек – лежал с огромным, как сабля, ножом в груди, залитый таким количеством нарисованной крови, будто Найдо его выпотрошил.

– Звери… – пробормотал один из детективов, рассматривая рисунок. – Кого хочешь сожрут…

Касси вспыхнула, Фридрих открыл было рот, но Конри, хлопнув ресницами, широко улыбнулась и повторила свои недавние рассуждения касательно использования людей в качестве еды. Услышав эдакое из уст ангелоподобной крошки в розовом платьице, детектив побледнел и прикусил язык.

Парней, поймавших Найдо в подворотне, не нашли. Он их и разглядеть толком не успел. Нападавших было двое, один, кажется, мелькал в «Игни», а больше ничего конкретного Найдо сказать не мог. Очевидно, сбылись слова Фридриха насчет хэйтеров, брошенные в приватном кабинете клуба. Занятное совпадение, но не удивительное: по мнению Фридриха, это был лишь вопрос времени.

Маленькое приключение Найдо в Литлтауне тоже всплыло наружу, и объяснение оказалось самое простое. Фридрих, прикрывая тогда Найдо перед полицией, даже не солгал: дело действительно было в затмении. Найдо с работы ходил пешком, и чаще на четырех ногах, чем на двух: превращался, лишь немного отойдя от людных мест. Тем утром, так некстати, его и накрыло. Фридриха все еще слегка смущало расстояние, но причин сомневаться в словах Найдо у них не было.

Чувствуя смутную вину, Фридрих как-то поздно вечером, на пятый, кажется, день в центре, попробовал поговорить с Найдо о случившемся десять лет назад. К кровати Найдо не привязывали, и даже дверь снаружи не запирали. Только поставили условие, чтобы при нем постоянно находился кто-то из ОВЗШ. Фридрих как человек, не обремененный постоянным графиком работы, вызывался дежурить с завидной регулярностью. В палате было тихо и довольно темно, Фридрих сидел в кресле в углу с ноутбуком на коленях, Найдо, как и большую часть времени, лежал, свернувшись на боку, лицом к стене. По идее, происходящее должно было стать для него порядочным стрессом, но о его психологическом состоянии Фридрих мог только догадываться. По внешнему виду сказать было трудно. На все указания Найдо реагировал быстро, от еды не отказывался, на вопросы отвечал, пусть и преимущественно односложно.

– Я тогда бросил камень.

Собственный голос прозвучал неожиданно громко. Фридрих, вздрогнув, продолжил уже тише:

– В окно, как и договаривались. Ты, наверное, не услышал.

Он ведь мог не услышать – мальчишка, охваченный волнением и страхом. Слухом и обонянием шифтеры, находящиеся в человеческой форме, не превосходили людей.

С полминуты ничего не происходило. Затем фигура под одеялом пошевелилась – Найдо повернулся к Фридриху лицом.

– Это правда?

– Честное слово. Клянусь.

Казалось очень важным, чтобы Найдо поверил.

Лицо шифтера оставалось нечитаемым, только ноздри вздрагивали, словно он пытался учуять ложь.

– Вы думали, что я услышал, и ушли?

По спине Фридриха побежали мурашки. Этот вопрос перечеркивал все. Но еще можно было соврать. Убедить Найдо и самого себя, что все так и случилось. Был договор: в случае тревоги бросить камень. Они и бросили. Бросили и убежали, не подумав, что Хвостатый мог не услышать. Такой соблазн.

– Нет, – сказал Фридрих. – Я отказался бросать второй.

Найдо не менялся в лице. Не отворачивался. Лежал и смотрел. Чего же он ждет?

– Прости. Мне очень жаль, правда. Мне было шестнадцать, и я был тем еще засранцем. Прости меня.

Еще немного посверлив его взглядом, Найдо снова отвернулся. Но Фридриху показалось, что клубок под тонким одеялом был уже не таким тесным.

Поток воспоминаний прервал звонок. Имя Хэйди, высвечивающееся на дисплее, не встревожило Фридриха так, как прежде в Аризоне. После процесса, уже после отъезда Фридриха, метиска вдруг воспылала сочувствием к шифтерам и пополнила собой ряды добровольцев ОВЗШ. С тех пор она частенько звонила поделиться новостями или спросить совета.

– Осиё![3] Как поживает священный томагавк?

– Мечтает о твоем скальпе, – привычно отозвался голос в трубке, а потом вдруг преисполнился плохо скрытого коварства. – Как дела? Чем занимаешься в ближайшую неделю?

– Ничем особенным, – насторожился Фридрих. – А что?

– Ты О’Kири еще не забыл?

– Его забудешь, – Фридриху медленно, но верно становилось не по себе. – Он снова что-то натворил? Сожрал своего куратора?

– Типун тебе на язык, Фред! Майк жив-здоров. О’Kири вроде бы даже начал иногда с ним разговаривать.

Фридрих подавил укол странного чувства, подозрительно смахивающего на ревность.

– Я за них рад. К чему весь этот разговор?

– В общем, О’Kири вздумал помириться с приемными родителями. Мы подумали и согласились, что это пойдет ему на пользу.

Вышеупомянутая деталь биографии Найдо всплыла во время следствия и поразила Фридриха – и не только его – как гром с ясного неба. То есть, он знал, что такие случаи теоретически возможны (вернее, были возможны лет двадцать назад), но никогда не думал, что встретит подобное на практике. История эта была не особенно важна для их дела, и он не стал вникать в подробности, просто принял к сведению: Найдо воспитали люди. Что частично объясняло его трудности в общении с одноплеменниками, нетипичный для шифтера образ жизни и, возможно, эту самую способность убить, не оборачиваясь. А еще – возможность попасть в школу в КДА. Фридрих не знал, повлияло ли последующее исключение или что-то еще, а может, их биологические виды не приспособлены к длительному совместному существованию, но лет в шестнадцать-семнадцать Найдо от приемных родителей сбежал. Те, припомнив, видно, поговорку о леопарде и пятнах, не стали его разыскивать.

– Да… занятно, конечно, но причем тут я?

– А знаешь, где они живут? – ликующе спросила Хэйди и, не дожидаясь ответа, выпалила: – В твоем городе! На Восток-Фостер-Авеню.

Фридрих похолодел. Буквально соседняя улица. Вот это совпаденьице…

– Хэйди, повтори-ка, когда они с Майком приезжают. И на сколько. Я забаррикадируюсь и буду держать оборону.

– Вот-вот, о Майке и речь. Он по личным обстоятельствам не может сопровождать О’Kири. Только довезти и забрать через неделю. В Офисе стали думать, кого из вашего отделения озадачить общественной нагрузкой, и я предложила твою кандидатуру. А что? Вы знакомы и так тепло расстались.

Тепло? Фридрих задохнулся от возмущения. На прощание они с Найдо пожали друг другу руки и не отпускали дольше, чем того требовал обычный этикет. Вот только причиной был не прилив чувств, а тот факт, что Найдо, сохраняя общее радушное (насколько это можно было так назвать) выражение лица, явно вознамерился сломать ему пальцы. Фридрих решил не уступать. Руку потом словно из-под пресса вытащили, и он надеялся, что Найдо испытывает хотя бы отдаленно схожие ощущения. Неужели со стороны это выглядело теплым прощанием?

– Я отказываюсь! – выпалил он.

– Они уже вылетели, – притворно вздохнула Хэйди. – Встречай в Хейден через полчаса.

– Стой, стой, – позабыв, что она его не видит, Фридрих затряс головой. – Так дела не делаются. Меня должны были уведомить, спросить…

– Я уведомила и спросила, – отозвалась Хэйди. – Брось, Фред. Я точно знаю, что ты по нему соскучился. Это всего-то на неделю. Прикинь, он познакомит тебя с родителями…

– А обручальное кольцо он мне не привезет? – кипел Фридрих. – Его родители хоть знают, что он к ним нагрянет?

– О’Kири хочет устроить им сюрприз, – беззаботно сказала Хэйди. – Возвращение блудного сына и все такое. Мы узнали, где они живут, проверили, чтобы они никуда не съехали, и…

– То есть, они его еще могут не пустить? – Фридрих откинулся на спинку стула и закрыл лицо свободной рукой. – Я их понимаю. Если бы ко мне такой сыночек нагрянул, я бы приобрел ракетный комплекс и сбил самолет еще на подлете…

– Не говори глупостей. Даже если не пустят, возьмешь его к себе на пару часов до следующего рейса. Тебе не впервой. Ну, Майк разъяснит детали.

Фридрих застонал.

– Пожалуйста, скажи, что это дурацкий розыгрыш. Такого не бывает!

Хэйди молчала, и он обреченно спросил:

– Найдо в курсе, что с ним буду я?

– Он знает, что ему дадут временного куратора, а кого именно – нет. Мы тоже решили устроить ему сюрприз. В жизни так мало сюрпризов. В Хейден через полчаса, не опаздывай! Майк тебе позвонит.

И связь разъединилась.

– Да чтоб тебе такие сюрпризы каждый день на голову падали! – в сердцах пожелал Фридрих умолкшей трубке.

Потом вскочил и принялся мерить комнату шагами. Он все еще мог отказаться. Да что там отказаться! Просто-напросто никуда не ехать и не отвечать на звонки. Тогда Майк свяжется с местным отделением, и они кого-нибудь пришлют. А с него хватит. Счета оплачены. Он извинился перед Найдо и словом, и делом. Между ними не осталось недоговоренностей и вопросов. Точка.

Снова упав на стул, Фридрих, все еще скрипя зубами, уставился на шкаф. Моргнул. Шкаф. Шкаф… Точно! Один вопрос все-таки остался. Фридрих так и не спросил у Найдо, что было в шкафу мистера Поппи в тот осенний день десять лет назад. И нашел ли он трусы с розовыми кроликами. Или хотя бы с Микки-Маусами.

Захлопнув ноутбук и наскоро одевшись, Фридрих схватил ключи от машины и, насвистывая, выскочил за дверь, в прозрачное майское утро.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Крылатая фраза Виннету – вымышленного вождя племени апачей, главного героя ряда книг Карла Мая.

2 «Спасибо» на языке чероки.

3 «Привет» на языке чероки.