Текст книги "Случай в Кошачьей Лощине (СИ)"

Автор книги: Schwesterchen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Хвала изобретателю кондиционера!

– Я сейчас тебе что-нибудь перепутаю… – откликнулась Хэйди – не особенно, впрочем, кровожадно. – Ну что?

– Да ничего, жить будет. Ничего не сломано, только сотрясение.

– И куда вас теперь?

Хороший вопрос. Пользоваться моментом – ехать в участок и устраивать дознание – казалось сейчас не очень гуманным. Тем более что Найдо все еще выглядел каким-то дезориентированным, пусть на вопросы Дона отвечал более или менее внятно. Фридрих доверял Дональду, но все равно опасался, что последствия произошедшего серьезнее, чем кажутся. Лучше Найдо сейчас не напрягаться. Подождет до завтра. С другой стороны, котята в пустыне третьи сутки… Но полиция продолжает поиски. Да и Конро с Конри все-таки не были человеческими детьми. Детеныши, едва выучившись ходить, могли с утра до вечера пропадать на задворках Лощины, среди раскаленных камней – перекусывая рыжими длиннохвостыми мышами, розовыми ящерицами и кузнечиками. Шанс выжить у них был куда больше. Да и кто сказал, что Найдо что-то знает? Мысль эту Фридрих оборвал: кривить душой было неприятно даже про себя. То, что Найдо каким-то боком причастен к этому делу, он знал так же точно, как и то, что его ответ Хэйди не понравится.

– Ко мне. Если все будет нормально, завтра подъедем в участок.

Но Хэйди только спросила, заводя двигатель:

– Почему не в Лощину?

– Потому что мы не будем знать, где он может оказаться завтра. Там никто не обладает достаточным авторитетом, чтобы приказать ему оставаться на месте.

Хэйди фыркнула:

– А ты, значит, обладаешь.

– Нет, – честно ответил Фридрих. – Зато у меня есть крепкая дверь, которую он без ключа изнутри не откроет, и решетки на окнах.

– Чем тебе поможет твоя крепкая дверь, если он тебя сожрет? Можно было бы тебе пару людей в подмогу выделить, но без ведома начальства вряд ли получится.

Фридрих не выспрашивал специально, однако и без слов было ясно, что об этой инициативе наверх она пока не докладывает.

– Справлюсь, – отмахнулся он даже на собственный взгляд чересчур самоуверенно.

Найдо не то дремал, не то притворялся в своем коконе на заднем сиденье. Только кокон был не зеленый, а белый: вместо перепачканного пледа Дональд щедро выделил им простыню, полинявшую от многочисленных стирок, зато чистую.

– Говори со мной, а то усну, – попросила Хэйди через несколько минут. – Почему старик так взъелся на котов, если не секрет?

Фридрих встряхнулся: у него тоже слипались глаза.

– Дэн Феликс помнишь?

– Еще бы.

– Та девочка, которая уцелела, Мардж Пауэлл, внучка Дона.

– Господи.

– Ну да. И спасибо, что уцелела, а то Дональд бы нас сегодня попросту пристрелил. С тех пор он шифтеров не любит, мягко говоря. Вроде бы и до того была еще парочка мелких инцидентов, но он не распространялся.

Хэйди помолчала.

– Это да, но ведь тот кот попросту свихнулся, верно? Если подумать, это почти то же самое, что ненавидеть всех латинос за то, что один из них спер у тебя сумку, – она помолчала и дернула плечом. – Хотя частенько так оно и бывает.

Вскоре они выехали на Дакота-Скай-Корт с ровными рядами почти одинаковых нежно-кремовых домиков под черепичными крышами. Чистые серые квадраты дорожек нарезали почву – каменистую и ровную, как асфальт – на разновеликие прямоугольники, образуя своеобразные газоны. Травы там, правда, не было совсем. Из земли, почти такой же кремовой, как стены домов, растительность торчала неравномерно, но почти каждый «газон» украшали парочка деревьев или несколько низкорослых кустов, радующих глаз яркой зеленью на фоне общего песчаного тона.

– Вон тот, с серым почтовым ящиком, – сказал Фридрих.

– А он у тебя не черным был? – наморщила лоб Хэйди, поворачивая руль.

– Никогда. Я вообще иногда удивляюсь, что до сих пор делаю в этой пустыне, – проговорил он ни с того ни с сего. – В КДА я жил на Восток-Гарден-Авеню. Ее можно было пройти всю, ни разу не выйдя на солнце. Возле дома родителей росла здоровенная ель – вечно затеняла кухню. И я подстригал газон каждую неделю.

– А здесь одной докукой меньше, – резонно возразила Хэйди. – И потом, тут тоже есть газоны. На Запад-Принс-Роуд, например. Можешь наняться туда газонокосильщиком, раз так скучаешь по газонам. Или заведи себе куст и стриги его вволю. Хоть шариком, хоть Микки-Маусом.

– Ты прекрасно понимаешь, что не в газоне суть, – буркнул Фридрих.

А про себя подумал: «Уеду. Закончу это дело и уеду».

– Ну ладно, до завтра. Звони, если какие-то новости про котят.

– Разумеется. Вечером в любом случае позвоню, – пообещала Хэйди. – Надо же убедиться, что ты еще с головой на плечах.

Патрульная машина уехала только тогда, когда Фридрих закрыл и запер дверь.

*

Телефонный звонок застал сидящего за ноутбуком Фридриха врасплох. Он даже вздрогнул – уж слишком глубоко погрузился в проклятую статью о ночных клубах, положение с которой стремительно становилось катастрофическим. А еще обстановка в доме была напряженная. Причем, угроза это или ожидание, Фридрих разобрать не мог, а потому нервничал вдвойне.

– Алло?

– Прекрасно, – бодро сказал чуть хрипловатый голос в трубке. – Говорить ты можешь, значит, голова на месте.

– А если это автоответчик?

– У тебя другая запись на автоответчике. Как там наша мохнатая проблема?

– Нормально, – осторожно ответил Фридрих. – Лежит, молчит, смотрит зверем.

Хэйди неожиданно проявила сочувствие.

– В чем-то его понимаю. У него выдалась на редкость паршивая ночка. Сначала мы его допрашивать явились, потом эти нелюди набросились ни за что ни про что… И твой добрый доктор сверху добавил.

Фридрих почувствовал себя обязанным сказать что-нибудь в защиту Дональда, но промолчал. Как и о том, что паршивой у Найдо выдалась не только ночь. В конце концов, не каждый день кусок уха отстреливают.

– Говоришь, смотрит зверем? – прервала детектив его раздумья.

– Чертовски верно, – согласился Фридрих.

Зверем Найдо смотрел в буквальном смысле. Лежал, свернувшись на коврике у порога, уложив голову на лапы, дремал обманчивой кошачьей дремой. Вроде бы и спал, но стоило Фридриху хотя бы обернуться в сторону прихожей, как в темноте вспыхивали два зеленоватых огонька.

– По котятам, я так понимаю, ничего? – спросил Фридрих для порядка.

– Как сквозь землю провалились, – подтвердила Хэйди. – Но поиски не прекращаются.

– Ясно. Если все будет нормально, мы завтра часам к девяти подъедем, ладно? Может, еще успею что-нибудь у него выяснить.

– Только не нарывайся.

– Постараюсь. Ну все…

– Подожди, – быстро сказала Хэйди и замолчала.

Фридрих насторожился.

– Что?

– Фред, ты правда собрался уезжать?

Он знал, что расстроит ее, но все-таки ответил:

– Когда одна и та же мысль периодически приходит в голову два года, есть смысл к ней прислушаться.

– Только из-за климата? Тебе от жары плохо, что ли? По тебе не скажешь.

Фридрих рассеянно побарабанил по тачпаду, от чего курсор на экране запрыгал, хаотично выделяя куски текста.

– Ну, мне нравится писать. И с котами работать тоже нравится… по большей части. Но место…не мое. Не в жаре дело, не знаю. И не в пустыне. Она на самом деле красивая. Но я здесь просто… выцветаю. Становлюсь как песок.

– Cherchez la femme, – сказала Хэйди с жутким акцентом.

– Ты имеешь в виду, что в моем состоянии виновата женщина? – удивился Фридрих, попутно прикидывая, могла ли она читать «Могикан Парижа».

– Скорее, ее отсутствие, – со слоновьей тактичностью заявила Хэйди. – Тебе надо пересмотреть свою личную жизнь. И твой песок сразу же заиграет яркими красками.

– Кто бы говорил, – возразил Фридрих с досадой.

В большинстве случаев Хэйди мало было дела до чужой личной жизни – за что Фридрих ее уважал – но периодически накатывало и на нее. Обычно это случалось некстати. А иногда – вот сейчас, например – очень некстати. Он был слишком несобран, чтобы достойно участвовать в словесных пикировках.

– Я красивая умная сильная женщина с опасной профессией и твердым характером, – фыркнула Хэйди. – Мужчины таких боятся.

– Главное, что скромная, – хмыкнул Фридрих. – А насчет характера я бы другое слово использовал…

– Попробуй только. Пристрелю через трубку.

– Ты тоже смотрела этот дурацкий фильм? А, неважно. Так вот, что касается профессии, здесь сплошные плюсы. Можно, например, сэкономить на наручниках в секс-шопе.

– Офигенный плюс, – протянула Хэйди. – Не уходи от темы. У меня, по крайней мере, есть какая-то причина. А у тебя?

– Ну, – Фридрих деланно задумался. – Я не особо обеспеченный журналист-фрилансер без постоянного источника дохода, выхожу из дома только по делам и якшаюсь с… существами, которых большинство людей в лучшем случае сторонятся.

– По-моему, не самый худший вариант. Найди девушку твоего круга. У вас ведь в Офисе не только мужики работают. Будете якшаться вместе.

– Приму твою мысль к рассмотрению, – невнимательно сказал Фридрих, просматривая последний написанный абзац.

– Прими-прими. И благодарность не забудь. Я на вас весь выходной убила.

Фридрих заменил неудачное слово, посмотрел, решил, что замена еще более неудачна, и вернул, как было.

– Почему это весь? Ты нас утром выкинула.

– Ну да, – возмутилась Хэйди. – Утром. А потом вернулась домой, упала и продрыхла до вечера.

– Вооот. А были бы у тебя муж и дети, черта с два дали бы тебе дрыхнуть.

– У тебя на стене случайно не висит список «Плюсы и минусы семейной жизни?» Я не заставляю тебя жениться, Фред. Просто удивляюсь, почему у тебя нет девушки. Может, ты все-таки гей?

Фридрих со вздохом закрыл документ. Сосредоточиться было решительно невозможно. Жаль только редактор вряд ли сочтет это уважительной причиной.

– А если я скажу, что я гей, ты перестанешь доставать меня разговорами о женщинах?

– Перестану, – с готовностью согласилась Хэйди. – Но разговорами о парнях я достаю не хуже. У меня две незамужние подруги. А год назад было пять.

Фридрих сглотнул и мстительно сказал:

– Тогда я, пожалуй, промолчу. Умирай от любопытства и дальше.

– За два года не умерла и сейчас не умру, – не испугалась Хэйди. – Но если ты уедешь, мне будет тебя не хватать.

Столь прямые выражения симпатии были ей не слишком свойственны, и Фридрих даже немного растрогался.

– Я еще не стою на пороге с билетом и чемоданами, – проворчал он. – Ну все, я тут работать пытаюсь. И я не дрых полдня в отличие от некоторых.

О том, что этой ночью он тоже едва ли рискнет выспаться – с таким-то соседом – Фридрих умолчал.

– Ну да, – сказала Хэйди. – Я говорила тебе, что мне очень не нравится эта твоя идея с приглашением старого знакомого на ночевку?

– Намекала косвенно, – отозвался Фридрих. – До завтра.

– Поосторожнее там. Не нарывайся.

– Повторяешься, – заметил он, но в трубке уже звучали гудки.

Отложив телефон, Фридрих немного посидел, глядя в темноту за окном, и пошел нарываться.

Зеленоватые огоньки снова загорелись – с круглыми загадочными лунами зрачков. Фридрих щелкнул выключателем (к счастью, для этого не требовалось переступать кота), и луны сузились до щелочек. В остальном Найдо не шевелился. Вид у него был – что неудивительно – потрепанный и нездоровый. Шерсть на спине и боках, еще вчера утром такая гладкая и лоснящаяся, торчала неопрятными слипшимися клочками. В проплешинах кое-где виднелась голубоватая кожа.

Фридрих сел на пол – достаточно близко, но не в пределах прямой досягаемости – и с укором сказал:

– Так и будешь лежать у дверей, как Лэсси у Фадденов?

Шифтер притворялся, что дремлет. Да и вряд ли он читал Найта Эрика.

– Я постелил тебе в гостевой комнате. И, между прочим, доктор сказал не превращаться.

Найдо едва ли изменил позу, но как-то так получилось, что теперь он всем своим ободранным телом говорил, куда может отправляться доктор.

– А еще я по ночам иногда выхожу подышать свежим воздухом, – продолжал Фридрих. – Как-то на пороге устроилась соседская кошка, и я наступил ей на хвост. Она орала так, что проснулись соседи справа и слева. Сколько соседей проснется, если я наступлю на тебя?

– Много, – негромко сказал Найдо через несколько секунд. – Но орать буду не я.

Фридрих довольно кивнул.

– Ну вот, так лучше.

Тут он несколько покривил душой. Вид зверя, прикорнувшего у входных дверей, вызывал неловкость. Вид голого избитого человека, скорчившегося на коврике, разом возводил эту неловкость в куб.

– Когда ты в последний раз ел?

Найдо со вздохом отвернулся, демонстрируя частично выбритый затылок. Повязка, естественно, свалилась при превращении, но рана выглядела неплохо. Регенерация у шифтеров проходила несколько быстрее, чем у людей. Фридрих встал, налил в стакан воды. Снова сел на пол и поставил стакан возле Найдо, но так, чтобы тот не своротил его неосторожным движением.

– Завтра утром мы поедем в участок и…

– Знаю, – перебил Найдо, не поворачиваясь. – Я не глухой и не безмозглое животное.

«Каким вы меня считаете» прозвучало недосказанным, и Фридрих счел нужным пояснить:

– Жаль, если у тебя создалось такое впечатление. Я считал, что мы показываем, что ничего от тебя не скрываем.

И поспешил продолжить, не позволяя втягивать себя в очередную бессмысленную дискуссию.

– Мы поедем в участок, и там тебе в любом случае придется что-то говорить. Может, на мне потренируешься?

– Я скажу, все как было, – с очевидным раздражением проворчал Найдо.

– Про дятлов? – Фридрих пытался держать себя в руках, но недосып и нервное напряжение брали свое. – Тебе еще не надоело мне лапшу на уши вешать?

Спина напряглась, но голос продолжал звучать ровно.

– У тебя есть какие-то доказательства, что это… лапша?

– Нет! – рявкнул Фридрих, срываясь. – У меня вообще нет никаких доказательств!

И правда. Ему абсолютно нечего было предъявить, кроме безосновательных догадок и воплей интуиции. И как же это бесило!

– Дядя Фредди разозлился, – мурлыкнул Найдо, вывернув голову под весьма неудобным для человека углом. – Так хочешь поймать убийцу?

– Я хочу найти котят, – Фридрих сосредоточился на дыхании. Нельзя было давать Найдо повод для издевок. Это только уводило разговор от сути. – А тому мерзавцу, как по мне, туда и дорога.

– Значит, оправдываешь убийцу? А что говорит закон?

Фридрих бросил на Найдо внимательный взгляд, но в желтых глазах мерцало лишь отстраненное любопытство. Ничего личного. Спросил ради интереса. Это могло значить всё и ничего, и Фридрих многое бы отдал, чтобы соврать или хотя бы извратить правду. Шифтеры не слишком-то разбирались в человеческих законах, а в их собственных убийство, если дело не касалось детей, было не особенно тяжким преступлением. Отчасти из-за их природы: все-таки хищники, отчасти потому, что менталитет был такой, что убийства себе подобных без очень веской причины встречались крайне редко.

– Закон говорит, что убийство есть убийство, – неохотно сказал Фридрих. – Разве что учитываются всякие смягчающие обстоятельства. Превышение мер самообороны, состояние аффекта… убийство матерью новорожденного…

Последнее к делу не относилось никак – он просто задумался – но Найдо зацепился и фыркнул едва ли не с отвращением:

– Люди.

Фридрих не дал вовлечь себя в спор.

– Мне жаль, – проговорил он, стараясь вложить в голос как можно больше искреннего сожаления, – что тот, кто спас котят, кто бы это ни был, зря…

Он собирался сказать «взял грех на душу», но вовремя сообразил, что с точки зрения любого шифтера, да и, пожалуй, нерелигиозного человека, подобный поступок был чем угодно, но только не грехом.

– …зря рисковал. Своей жизнью, благополучием и…вообще. Если котят не найдут в самое ближайшее время, они скорее всего, – Фридрих пожал плечами, – умрут в пустыне. И получится, что все было зря.

В лице Найдо что-то неуловимо переменилось, и на секунду Фридрих надеялся, что его проняло. Но нет. Шифтер снова фыркнул и отвернулся.

– Я ничего не знаю.

– Сокрытие информации в данном случае может быть приравнено к убийству, – Фридрих едва ли не до крови закусил губу.

– По закону?

Буквально по голосу было слышно, как проклятый кот теряет проклюнувшийся было интерес к разговору и еще глубже уходит в то, что Хэйди назвала бы глухой несознанкой.

– Да отцепись ты от своего дурацкого закона хоть на минуту!

Стоп. Так не пойдет. Криками делу не поможешь.

– Это же дети, – почти шепотом сказал Фридрих. – Ты с ними играл. Неужели не жалко?

– Я бы отцепился, – ответил Найдо как-то странно бесцветно. – Но это не мой закон, а ваш. Я к нему не цеплялся. Он сам ко мне прицепился. Благодаря тебе. И перестань меня обвинять. Я уже сказал, что ничего не знаю.

Фридрих потер побаливающие от недосыпа глаза. В самом деле, зачем мучиться? В участке Найдо допросят куда эффективнее. К тому же, даже если он причастен к убийству, кто сказал, что ему известно, где котята? Удрали и удрали… Пустыня большая.

Но интуиция не желала слушать логику.

– Я сейчас тебя ударю, – пробормотал Фридрих. – И похрен, что лежачих не бьют…

– Я могу встать, – с готовностью откликнулся Найдо.

И в самом деле встал – на четыре лапы. Оказавшись выше сидящего Фридриха. Хлестнул хвостом по боку. Оскалился. В прихожей сразу сделалось очень тесно и очень, очень тихо.

Фридрих сидел неподвижно, понимая, что вскочить не успеет, а если и успеет, то пользы от этого не будет никакой. Он прокололся, полностью утратил контроль над ситуацией. И теперь дело только за Найдо. Если он решит, что нечего терять, игре конец. В мыслях судорожно мелькали какие-то доводы, причины, и кое-какие Фридрих озвучил бы, если бы не боялся спровоцировать – не словами даже, звуком голоса и движением губ.

Телефонная трель показалась оглушительной. Найдо вздрогнул, низко, на пределе слышимости, заворчал. Но сигнал резал уши, причиняя почти физическую боль, и Фридрих не выдержал. Стоило ему потянуться к карману, как шифтер угрожающе припал на передние лапы. Он был так близко, что Фридрих кожей чувствовал его дыхание. Слишком мало места для прыжка. Фридрих поднес трубку к уху.

– Да? – проговорил он.

Посмотрел – совсем вблизи – в янтарные провалы кошачьих глаз и пропал.

Он никогда раньше не видел настолько красивого цвета. Живого и текучего, почти как огонь. Словно бы сияющего собственным светом. С искрами, медленно всплывающими из глубины и растекающимися по зеркальной поверхности. В эти глаза хотелось упасть и застыть в них навечно, как муха в смоле. Запечатлеться. Забыться.

Но тут из трубки понеслись такие маты и на такой громкости, что Фридрих сумел стряхнуть оцепенение и немного собраться. Не гипнотизируют ли шифтеры свою жертву? Фридрих такими сведениями не располагал, но сейчас это казалось вполне вероятным.

Голос был мужской – незнакомый и отчаянно пьяный.

– Вы не туда попали, – вежливо сказал Фридрих, немного жалея, что ругань вырвала его из теплой медовой бездны.

Звонившего этот факт сильно огорчил. Получив существенную прибавку к своему багажу нецензурных выражений, Фридрих перебил:

– И вас тем же так же и туда же.

Нажал кнопку, уронил мобильник. Потом поднял голову и сообщил в оскаленную звериную морду:

– Тебе кто-нибудь говорил, что у тебя очень красивые глаза?

– Тебе кто-нибудь говорил, что ты идиот? – отозвался Найдо, продолжая стоять на четвереньках.

Фридрих пожал плечами и насколько смог незаметно перевел дух.

Найдо, отвернувшись, опять лег. Немного обождав, Фридрих встал и вернулся к компьютеру.

Всплеск адреналина действовал недолго, глаза снова стали слипаться, однако спать Фридрих не собирался. Идею домучить статью он забросил и просто бессмысленно шарил по сети, тут же забывая просмотренное-прочитанное и периодически ныряя носом в стол. Хоть ты кофе с колой мешай, как в студенческие времена… Колы, правда, не было, зато кофе имелся, и примерно в полвторого ночи мысль о нем стала до того привлекательной, что даже воспоминание о лежащем в коридоре шифтере не посылала вдоль позвоночника противную дрожь.

Фридрих встал и потянулся – с зевком и хрустом в спине.

«На том свете отосплюсь…» – утешенный этой сомнительной мыслью, он пошел к двери.

За которой, к слову, началось движение. Весьма активное движение. Найдо куда-то очень торопился. Хлопок двери туалета и последующие приглушенные звуки причину спешки прояснили очень быстро.

Слегка обеспокоенный, Фридрих застыл в коридоре, прикидывая, считается ли этот симптом за « если что-то пойдет не так», упомянутое Доном. После сотрясения мозга нередко бывает рвота. Вроде бы. Щелкнув выключателем, Фридрих полюбовался на нетронутую воду.

Дверь тем временем распахнулась, Найдо вывалился в коридор, на свет, и вид у него был такой, что у Фридриха рука сама потянулась за телефоном. Выискивая номер Дона подрагивающими пальцами (этот придурочный кот определенно негативно влиял на его нервную систему), Фридрих не сразу понял, что Найдо что-то говорит.

– Что-что? – переспросил он, нацеливаясь на кнопку дозвона.

– Я знаю, где они могут быть.

– Кто они? – тормозил Фридрих.

– Конро и Конри. Есть место… Трудно найти, если не знать. Надо ехать. Сейчас.

– Круто, – осторожно сказал Фридрих.

Резкая смена курса почему-то не слишком его обрадовала. И от Найдо его сомнения не укрылись.

– Думаешь, обманываю? Заманиваю?

Фридрих обиделся – такое ему на ум не приходило. Возможно, зря.

– Нет. Я просто не уверен, что ты сейчас не бредишь, – честно сказал он. – Давай так. Мы с тобой едем к доктору, по дороге ты рассказываешь, что это за место, а я передам…

– Мне не нужен доктор, – перебил Найдо, ощетинившись.

– Ты себя в зеркале видел? – спросил Фридрих, стараясь выглядеть уверенно.

В глубине души он вполне допускал, что делает из мухи слона – так уж Найдо на него действовал – но в вопросах здоровья лучше перебдеть. Особенно когда вопрос касается головы. Фридрих ожидал, что Найдо продолжит напирать на вполне сносное самочувствие, но тот выбрал более действенную стратегию.

– Я не могу рассказать. Это далеко, в пустыне. Только показать.

Фридрих поразмыслил над этим. И заодно над тем, как странно Найдо стал говорить: отрывисто, словно набирая воздуха для каждого короткого предложения.

– И какие гарантии, что котята окажутся именно там? Знаешь, мне как-то не улыбается, чтобы ты начал загибаться в моей машине черт знает за сколько километров от цивилизации, когда у меня только аптечка и ноль знаний по поводу того, что тебе можно давать. А если это все окажется зря – не улыбается вдвойне.

Найдо раздраженно фыркнул.

– Я не собираюсь загибаться. Можно подумать, тебе есть дело.

– Представь себе, – проворчал Фридрих.

Пара последних реплик пошатнули его подозрение в невменяемости Найдо, но сама мысль срываться посреди ночи бог знает куда не становилась привлекательнее. Что за тайное место, и почему Найдо вспомнил о нем только сейчас? С другой стороны, чем черт не шутит? А вдруг котята и впрямь окажутся там. Все равно поспать ночью не получится. А Найдо на заднем сиденье вряд ли будет намного хуже, чем на полу под дверью…

– Ладно, – сдался Фридрих. – Сейчас найду тебе одежду и поедем.

– Мне не нужна одежда.

Фридрих закатил глаза.

– Доктор ему не нужен, одежда ему не нужна… Ты не будешь сидеть в моей машине с голым задом. Меня могут не так понять.

Довольно убогая попытка разрядить обстановку. К тому же Найдо, кажется, юмора не уловил. Так или иначе, Фридрих подобрал ему джинсы, которые вполне подошли, только ремнем пришлось затянуть потуже. Обувь у шифтера была своя, а от рубашки он все-таки отбился. Ничего, не день, не сгорит.

Подумав, Фридрих прихватил фонарик, плед, несколько пакетов и двухлитровую бутылку воды.

*

Дорога слилась для Фридриха в мутное затянутое сновидение – не то чтобы кошмарное, но явно малоприятное. Сперва они битый час в кромешной темноте колесили по пустыне. Свет фар неровными пятнами выхватывал то потрескавшийся асфальт, то красный песок, то жухловатые поросли травы, то силуэты кактусов, выглядящие в темноте довольно-таки зловеще. Эта душная темнота заполоняла огромное пустое пространство, и по сторонам Фридрих старался не смотреть – впрочем, все равно бы ничего не увидел. Главное – не проколоть шину и нигде не застрять: он понятия не имел, где они находятся. Найдо, разумеется, не стал отлеживаться сзади – показывал дорогу с соседнего сиденья. Выходило это у него не слишком ловко, потому что, по его словам, обычно они с котятами ходили туда другим, более коротким путем, по которому – увы! – машина не прошла бы. С каждой минутой Найдо выглядел все хуже, надолго закрывал глаза, три-четыре раза торопливо хватался за пакет, и тем больше Фридрих боялся, что все его указания – бред угасающего сознания. Как можно что-то разбирать в такой темноте? От света и лишних звуков Найдо явно становилось еще больше не по себе, поэтому свет в салоне пришлось приглушить, музыку – выключить. Единственным плюсом во всей этой ситуации было то, что беспокойство надежно прогнало сонливость. Фридрих чувствовал себя примерно так же, как после пресловутого кофе с колой. По крайней мере, сердце бухало похоже.

На исходе часа Найдо, обмякнув на сиденье, смотрел в окно явно невидящими глазами, а Фридрих ругал себя почти в голос. Мог бы, по крайней мере, связаться с кем-нибудь и сообщить, куда (хоть примерно) и зачем едет. Здесь уж, разумеется, никакая связь не ловит… Фридриху хотелось помахать у Найдо перед лицом ладонью, но было слишком страшно получить ноль реакции. И что тогда? Все-таки он собрался с духом, однако не успел поднять руку, как Найдо встрепенулся.

– Здесь.

От неожиданности Фридрих затормозил слишком резко. Машина, подняв полупрозрачные в неверном свете клубы пыли, остановилась посреди узкой дороги, которую правильнее было бы назвать широкой тропой. По разумению Фридриха место – песок, низкорослые кусты, вездесущие размытые силуэты кактусов – ничем не отличалось от прочих, однако Найдо зашевелился, пытаясь отстегнуть ремень безопасности.

– Дальше надо идти.

Идти? Этот олух еле сидит! Проклиная день, когда пришел в ОВЗШ, Фридрих освободил Найдо от ремня, вылез, обошел машину и открыл дверцу. Оборотень не двигался.

– Помочь? – Фридрих надеялся, что ужас в его голосе не слишком заметен.

Найдо, пробормотав что-то, судя по тону, язвительное, рывком поднялся. Сделал шаг, другой, и неловко осел на землю. Фридрих мысленно рвал на себе волосы.

– Может, объяснишь где, а сам тут подождешь?

Это была, конечно, глупость, и оба об этом знали.

– Просто споткнулся, – проворчал Найдо, не делая попыток встать.

На гладком, как тарелка, месте, разумеется. Вслух Фридрих ничего не сказал: прикидывал, сколько сможет протащить шифтера на себе. А тот тем временем принялся стягивать джинсы. Ну да, четыре ноги устойчивее, чем две.

Подобрав джинсы и кинув их в машину, Фридрих повернулся. Оказалось, что дымчато-серую шкуру Найдо в темноте видно не лучше, чем пресловутую черную кошку в угольном погребе.

– Тебе не помешает, если я включу? – спросил Фридрих, повертев фонариком.

Затруднившись расценить ответное фырканье как согласие или отказ, он щелкнул кнопкой. Споткнуться и полететь носом в кактус ему как-то не улыбалось.

Мотаться по пустыне пешком оказалось еще хуже, чем ехать на машине. Там хотя бы была дорога. И никаких колючек. Здесь же Найдо, руководствуясь лишь ему ведомыми ориентирами, пер через колючие кусты, как танк. Фридрих, не разбирая пути, тащился за ним, сосредоточившись лишь на том, чтобы не упустить гладкую, чуть поблескивающую звериную спину из виду и не напороться на что-нибудь острое. Он вдруг почувствовал себя жутко уставшим. Все началось меньше двух суток назад, но ему казалось, что он разбирается с этим делом недели две, не меньше, причем все эти две недели толком не спал и не ел. Быстрее бы это закончилось. Пожалуй, все равно как.

Но в глубине души Фридрих понимал, что, даже если они найдут сейчас котят, и выяснится то, что он подозревает, ничего на этом не закончится. Скорее, наоборот, начнется.

Когда Найдо наконец остановился, Фридрих едва на него не налетел. Перед ними вздымался невысокий пологий холмик, густо поросший триостренницей и дазилирионом.

– И? – осторожно поинтересовался Фридрих, шаря по кочке лучом фонарика.

Кот сунулся носом между двумя почти идеально круглыми зелеными пучками. Принюхался. И перекинулся.

– Они там, – сказал он, не пытаясь подняться на ноги.

Фридрих прислушался к себе. Почему-то новость эта радовала не так, как должна была бы. Может, потому, что он до сих пор не мог понять, где здесь можно спрятаться? Не под землю же они зарылись.

– Где?

– В норе.

Фридрих моргнул, присмотрелся, но норы не увидел.

Присев и подсвечивая себе фонариком, он сунул руку в жесткие прохладные листья. Пальцы, миновав растение, встретили пустоту. Отложив фонарик, Фридрих обеими руками раздвинул дазилирион и уставился на чернеющее за ним отверстие.

– Конро! – позвал он негромко. – Конри! Это дядя Фред. Вы там?

Тишина. Он вопросительно оглянулся на Найдо.

– Я слышал, как они дышат, – сказал тот.

Так перепугались, что притаились и не хотят вылезать? Вполне возможно. Но как их достать? Дыра узкая. А если еще и ход извилистый? Можно было аккуратно раскопать, но прихватить лопату Фридрих как-то не додумался. Оставался лишь один выход. Фридрих поежился: подобно большинству людей, он не слишком любил совать конечности в плохо просматриваемые места.

– Надеюсь, – пробормотал он, укладываясь на землю, – там действительно они, а не гремучая змея.

– Давай я, – блекло сказал Найдо.

– Если у меня не получится, попробуешь, – сдавленно из-за неудобного положения отозвался Фридрих.

Он опасался, что если Найдо ляжет, то больше не встанет.

Острые листья немедленно полезли в лицо. Жмурясь и сопя, Фридрих осторожно проталкивал руку вперед. Не успел он порадоваться, что ход относительно прямой, как кисть без всякого предупреждения обожгло резкой болью. К счастью, Фридриху хватило самообладания не дергаться и не пытаться вскочить – действия, чреватые переломом. Тихо выругавшись, он быстро отполз назад, схватил фонарик и посветил на пострадавший участок. Тыльную сторону кисти украшали четыре глубокие кровоточащие царапины.

Что ж, кто бы там ни прятался, это точно была не змея.

– Отойди, – Найдо несильно пихнул его в бок.

Пожав плечами, Фридрих шагнул в сторону и наскоро замотал кисть носовым платком. Найдо подобрался ближе к норе, но совать в нее руки не стал. Вместо этого он принялся… Услышав издаваемые им звуки, Фридрих не поверил ушам и в то же время отдал бы полжизни за диктофон. Неужели человеческий голосовой аппарат способен настолько точно имитировать мурлыканье? Самое натуральное мурлыканье – глубокое, раскатистое и очень ласковое. Как это вышло, что он раньше такого не слышал? Даже от женщин с грудными детьми. Фридрих принялся лихорадочно соображать, как бы убедить Найдо повторить это для записи.