Текст книги "Песочный человек (СИ)"

Автор книги: Schneewolf

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

Бриенна оказалась неплохим напарником, особенно, учитывая то, что Сандор вообще предпочитал работать в одиночку. Инспектор Тарт стойко выдержала испытание беседой с женой государственного обвинителя и даже сумела выудить из её речи что-то полезное.

Селиса Баратеон помимо своих бредней о том, что её дочь захватила какая-то секта, сообщила, что Ширен также провела лето в лагере, вместе с детьми Старков и Ридов и со своим двоюродным братом Томменом Баратеоном.

В итоге, сопоставив данные, Сандор и Бриенна выяснили, что все пропавшие дети посещали этот летний лагерь. К концу недели были готовы и результаты экспертизы.

Загадочное белое вещество, обнаруженное в доме Ридов, оказалось обыкновенным сахаром. Такая ерунда и вовсе не имела бы значения, если бы не одна деталь: сахарный песок был рассыпан возле кровати каждого из пропавших ребят, точнее в пяти случаях из семи. Логично предположить, что в остальных – следы просто затоптали. И в доме Старков, и в домах Баратеонов, и всех прочих – везде одна и та же картина. Лишь у Крастера и Браунов сахар не нашли, однако это не исключает того, что он там был.

Большинство родителей не обратило на это внимания, кто-то даже и не заметил, однако, после пары совпадений, пришлось вновь опросить всех. Следующая неделя началась с поездки в тот самый загородный лагерь, где отдыхали пропавшие дети. В дороге напарники вновь перебирали известные факты и размышляли о том, кто же стоит за чередой таинственных исчезновений.

– Маньяк, вкалывающий на сахарном заводе – херня какая-то, – повысив голос, Сандор рассерженно тряхнул головой.

– Мы не можем исключать этот вариант, – спокойно возразила Бриенна с пассажирского места.

– Это не версия – это чушь собачья. Да и нет в округе никакого сахарного завода: ни в Дартфорде, ни поблизости, – Сандор мельком взглянул на мисс Тарт и стиснул руки на руле. – Ерунда! Ни складов, ни кондитерской фабрики, ничего, что хоть как-то объяснило бы все эти совпадения.

Бриенна задумчиво поглядела в окно, после качнула головой и короткие светлые локоны разметались в стороны.

– Нет, это точно не совпадение. Пять из семи домов – это не просто случайность. Думаю, у Крастера и Браунов тоже такое было, просто они не заметили, – высказала предположение она.

– Твои версии? – хмыкнул Сандор, прибавив скорость.

Бриенна начала рассуждать вслух:

– Почему ты так уверен, что это маньяк? Миссис Баратеон упоминала про какую-то секту, и миссис Аррен, насколько я помню, тоже. Я внимательно изучила все документы, – с напором произнесла она.

– Это ещё больший бред, чем сахарный маньяк! Секты… – проворчал Сандор. – Сроду их тут не было. Город маленький, давно бы уже все знали. Что Баратеон, что Аррен – обе с головой не дружат. Я бы скорее поверил, что они – сектантки, – яро возразил он, повернув голову в её сторону.

Бриенна на некоторое время замолчала, верно, раздумывая над его словами.

– Они обе полоумные, и подружки к тому же. Одна сморозила какую-то чушь, вторая подхватила – вот и вся разгадка, – добавил Сандор, вновь сосредоточив внимание на дороге.

– Пусть так, но мы не должны сбрасывать эту версию со счетов, – продолжала настаивать Бриенна.

Сандор проводил унылым взглядом простирающиеся до самого горизонта жёлтые пшеничные поля и кивнул. Иногда эта женщина была чертовски упряма.

– А какие предположения у тебя? – спросила тем временем Бриенна.

– Да какие… Педофил какой-нибудь, может из лагеря.

– Бисексуальный маньяк-педофил… – с сомнением произнесла Бриенна. – Дети разного пола и возраста. Насколько я помню из криминологии, жертв маньяка должно что-то объединять.

Сандор чертыхнулся сквозь зубы.

– Конечно, наверняка ты была отличницей, – едко заметил он. – Теоретики хреновы. Мы не знаем, что творится у него в башке. Есть одна история про маньяка, который убивал только баб в красных шарфах, – решил блеснуть эрудицией Сандор. – Больной урод – он и есть больной урод.

– Да, я читала об этом. Это было в Манчестере в шестидесятых. Его пять лет не могли поймать, – тут же дополнила Бриенна. – И, между прочим, я на самом деле закончила академию с отличием, – не без гордости добавила она.

Сандор лишь хмыкнул, дёрнув плечом. Абсолютно дурацкая и неуместная мысль закралась в голову: он едет в машине с красивой женщиной, и тему для беседы лучше, чем психология маньяков, подобрать не сумел. Что ж, работа есть работа.

После столь горячего спора наступила долгая пауза: Бриенна поглядывала в окно, глубоко погрузившись в свои мысли, Сандор краем уха слушал радио, глядя на выстроившиеся вдоль обочины бесконечные ряды деревьев. Признаться честно, он нервничал: чем дольше они бродят по кругу, словно из шляпы фокусника выуживая одну версию безумнее другой, тем меньше шансов найти детей живыми.

До лагеря оставалось меньше часа езды, и Сандор решил нарушить тишину первым.

– Почему ты решила пойти в полицию? – стало и вправду интересно, что же её подтолкнуло. По собственному опыту, он предполагал, что это было какое-то ужасающее дерьмо, однако, ошибся.

Бриенна трогательно улыбнулась, и на щеках её появились забавные ямочки.

– Надеюсь, это прозвучит не слишком напыщенно, – кажется, она смутилась, искоса взглянула на него и вновь отвернулась к окну. – Я хотела помогать людям, всегда хотела. У моего отца своё дело – ювелирный салон в Лондоне, мама – флорист, занимается цветами в своё удовольствие.

– В деньгах не нуждались, – тут же отметил Сандор.

– Да, так и есть. Мама с детства научила меня, что мы должны помогать тем, кому в жизни не повезло. Она занимается благотворительностью, была волонтёром в детских приютах, по праздникам работала в столовой для бездомных. А меня часто брала с собой. «В наших силах сделать чью-то жизнь немного лучше», – так она говорила, – Бриенна сделала паузу, и Сандор кивнул, показывая, что готов слушать дальше.

– Высокие идеалы, похвально, – хмыкнув, высказал он. Пусть прозвучало грубовато, но всё же это было одобрение.

– Папа не обрадовался, говорил, что не нужно мешать благотворительность с работой. Он хотел, чтобы я продолжила его дело, но в конце концов смирился и поддержал, понял, как это важно для меня, – Бриенна чуть помолчала, а после добавила: – Дети, как глина, из которой можно вылепить что угодно, можно направить в любую сторону. И мне бы хотелось верить, что кому-то я помогла выбрать правильный путь.

Честно говоря, такого откровения Сандор не ожидал, да отвык за многие годы от того, что можно ещё встретить в мире таких добрых и искренних людей. Он лишь кивнул, не зная, что ответить. У этой женщины прекрасная душа.

– А почему ты решил стать полицейским? – поинтересовалась в свою очередь Бриенна.

Сандор вздохнул, на её фоне своя история казалась глупой и печальной. Подбодрив себя усмешкой, всё же решил поделиться воспоминаниями.

– У меня простая семья: отец был мастером на цементном заводе, погиб, когда мне исполнилось десять – несчастный случай на работе, – пояснил он, вздохнув. – Мать всю жизнь возилась с детьми: была воспитательницей в детском саду – обычная скучная жизнь, – по крайней мере та часть, о которой он посчитал нужным рассказать. – Я хотел уехать, думал стать дальнобойщиком, посмотреть страну, заработать немного и осесть в Лондоне, когда надоест. Накопил бы денег на колледж и получил хорошую профессию, может, стал бы плотником, делал бы дорогущую мебель. Ладно, всё это глупости, – Сандор раздражённо махнул рукой и бросил быстрый взгляд на Бриенну. Сейчас всё это казалось таким смешным и далёким, отдавало горечью разбитых надежд.

– И почему ты передумал? – она чуть улыбнулась, верно, чтобы его подбодрить.

– Когда я учился в выпускном классе, мать заболела. Я не мог её бросить, пришлось думать о реальности, а не о детских мечтах. В академии был небольшой конкурс, я прошёл, платить за учёбу не пришлось. Ночами подрабатывал сторожем на пивоварне, днём учился, время пролетело быстро. После академии стало проще, да и денег больше. Первые годы работал патрульным. Мать не дожила до того момента, когда меня перевели на другую должность, – некоторые вещи вспоминать не хотелось вовсе, и Сандор замолчал, стиснув зубы, больше не отрывал взгляд от дороги.

– Мне очень жаль, – Бриенна мягко положила ладонь ему на плечо.

– Никто не вечен – это жизнь, – изобразил горькую усмешку Сандор и, чуть подумав, добавил: – Ты хотела помогать людям, а я хотел сделать мир хоть немного лучше, – не такие уж у них разные идеалы, оказывается. – Засадил парочку безумных ублюдков за решётку – что-то удалось. Много лет назад мне казалось, что от этого жизнь станет светлее и спокойнее, а сейчас… – нахмурившись, покачал головой. – Сейчас я думаю, что ничего светлого не осталось – столько дерьма в мире, что вовек не разгрести.

Снизив скорость и мельком взглянув на указатель, он свернул налево: где-то там, за стройными рядами высоких сосен, располагались жилые корпуса детского лагеря.

Бриенна долго молчала. Отпугнул он её что ли своим признанием? Уж она-то точно была существом из другого мира, более чистого и светлого.

– Дорогу осилит идущий, – произнесла она ближе к концу поездки, быстро сжала его ладонь и улыбнулась. – Если из тысячи спасти одного – это уже победа.

Сандор изобразил в ответ кривую ухмылку, глянув в зеркало заднего вида. Прямо за ними тащился грузовик, с которым было просто не разминуться на размытой дождями просёлочной дороге. Так они и ехали в сопровождении до самого конца пути, впрочем, оставшийся путь едва ли занял десять минут. Грузовик, набитый стройматериалами, тоже направлялся к лагерю.

К высоким кованым воротам вела усыпанная гравием дорожка. Припарковав служебную машину на небольшом заасфальтированном пятачке, напарники отправились на поиски начальника лагеря. По телефону она сообщила, что будет ожидать в своём кабинете с половины одиннадцатого до полудня. Сейчас было ровно одиннадцать.

Миссис Дэвис оказалась болтливой и в общем-то добродушной. Единственным её недостатком было лишь то, что она ужасно любила украшать повествование кучей лишних, не имеющих отношения к сути, деталей. Переглянувшись с Бриенной, Сандор кивнул. Она сразу всё поняла и без претензий взяла на себя беседу с миссис Дэвис. Он же отправился изучать окрестности. Действия удавались ему куда лучше, чем разговоры, а Бриенна, как выяснилось, умела располагать к себе людей.

Пока Бриенна выслушивала нескончаемый словесный поток начальницы лагеря, он успел перекинуться парой слов со стариком-сторожем и молодым парнишкой вожатым. Конечно, сейчас, в сентябре, лагерь уже не работал, но у персонала осталась куча различных дел: ремонт и уборка, подготовка к осенним каникулам и очередной смене.

Как только Бриенна завершила беседу с миссис Дэвис, Сандор встретил её у ворот. Вместе они отправились исследовать корпуса. Бревенчатые домики на четверых-пятерых. В каждом находилось по две двухъярусные кровати, пара тумб и массивный шкаф. Все корпуса были похожи между собой, как близнецы.

Бродили до самого вечера, но так и не нашли ничего важного. Сандор уже отчаялся: зря только потратили время, добираясь в эту глушь. Потенциальные свидетели тоже не сообщили ничего интересного: никаких жалоб, подозрительных личностей или ещё чего-либо примечательного. Обычный детский лагерь.

Вместе с парнишкой вожатым Сандор вошёл в очередной домик. Бриенна ради экономии времени исследовала территорию вместе со сторожем. Миссис Дэвис давным-давно укатила домой, похоже, волноваться ей было не о чём.

Взгляд привычно скользнул по светлым деревянным панелям, придвинутым к стене тумбам и зияющему пустотой шкафу с распахнутыми настежь дверцами. Сандор собирался уже махнуть рукой и выйти на улицу, но в последний миг увидал кое-что необычное. Одна из одинарных кроватей была поставлена на бок и прислонена к стене. На дне то ли рисунок, то ли какое-то послание.

Вожатый заметил его интерес и сообщил, что кровать собираются заменить: дети изрисовали. Сандор присел на корточки и присмотрелся: это оказался вовсе не рисунок, какой-то корявый стишок, выведенный красным маркером.

Он приходит в ночи и крадёт твои сны,

Насылает кошмары. Твои дни сочтены.

Не смотри, не смотри, не смотри.

И ни слова о нём не говори.

Закрой окна и дверь.

Не верь, не верь, не верь.

Сандор сфотографировал на телефон детский стишок и обратился к вожатому.

– Чья это кровать?

Парнишка пожал плечами и от души зевнул.

– Это не мой отряд. Четвёртый, у них вожатой была Элис, – пояснил он, почесав белобрысый затылок.

Сандор устало вздохнул, подумав, что теперь придётся разыскивать ещё и эту Элис. Верно, вожатый тоже мечтал поскорее от него отвязаться.

– В главном корпусе есть списки всех детей, можно посмотреть там, – предложил он и пружинистым шагом покинул домик.

***

Из лагеря вернулись глубокой ночью. Уже вошло в привычку провожать Бриенну после службы. Не должна ведь женщина бродить одна в столь поздний час и в такое неспокойное время. Поездка оказалась не совсем бесполезной, кое-что они всё-таки выяснили – адрес той девочки, которая вероятно и написала стишок. Зацепка была так себе, но навевала мысль о том, что кто-то просто хотел запугать детей в лагере. Вопрос только зачем? Возможно, это и был похититель? Чем глубже они копали, тем больше появлялось вопросов. Будто попали в глубокую трясину, в которой вязли всё глубже с каждым шагом.

Распрощавшись с Бриенной, Сандор отправился домой. В честь их небольшой командировки шеф позволил явиться завтра на службу после обеда. Он мечтал только о том, чтобы выспаться, однако этому плану не суждено оказалось сбыться. На часах не было ещё и десяти утра, когда в сон бесцеремонно вторгся телефонный звонок.

Едва разлепив веки, Сандор выругался. От этого номера ничего хорошего ждать не приходилось. Ещё не до конца придя в себя, он выслушал известие. Срок Григора истёк – на прошлой неделе брата выпустили на свободу. Оказывается, двенадцать лет тоже когда-нибудь заканчиваются.

Хмуро созерцая своё отражение в зеркале, Сандор мотнул головой. Масса мрачных воспоминаний всколыхнулась в памяти, словно мутная болотная жижа под слоем тёмной воды.

Сон как рукой сняло, и потому Сандор отправился на пробежку, чтобы хоть немного освежиться и вынырнуть из плена назойливых воспоминаний. Прошлое следовало за ним по пятам. Тугой комок ненависти и страха, словно клубок ядовитых змей терзал изнутри. Все эти годы он жил настоящим, стараясь не думать о прошлом. Теперь же прошлое просочилось в настоящее, подобно кровавым пятнам на белой простыне, которой укрыто было тело бедной Элии Мартелл. Григор тогда повеселился на славу.

Мальчишкой Сандор хотел защитить этот мир от тьмы, спасти хороших, нормальных людей от всей этой грязи вокруг. Но что делать, если тьма – это твой собственный брат?

========== Глава 4 ==========

Комментарий к Глава 4

Предупреждение “Жестокое обращение с животными”.

День выдался хмурым и пасмурным: ветер яростно бросал на дорогу сорванные листья, а осень стучалась в окно проливным дождём, размазывая по грязному стеклу потоки воды.

Тревога, взметнувшаяся тёмной волной в душе, никак не унималась. Рокотала под стать буре, выбрасывая на поверхность картинки воспоминаний, будто пожелтевшие листы старых газет, вырванные из рук цепкими пальцами урагана.

«Моя семья была обычной», – фраза вертелась в голове всё утро. На самом деле это очень далеко от правды. Про родителей Сандор вовсе и не соврал, только вот ни слова ни сказал о старшем брате.

Они не были дружны в детстве. При разнице в пять лет, старший брат обычно становится кем-то, кому хочется подражать. Но только не Григор – Сандор мечтал стать его полной противоположностью.

Родители, занятые работой и повседневными делами, многого не замечали, предпочитали закрывать глаза на чрезмерную жестокость старшего сына. Все дети дерутся в школе или большинство из них. Отец с матерью не вникали в подробности, а вот Сандор невольно становился свидетелем поистине жутких вещей. Перед ним Григор не притворялся, он знал, каков на самом деле его брат.

Первые детские воспоминания, как правило, вызывают улыбку или хотя бы выглядят пустой ерундой, вроде самостоятельных шагов по лестнице без поддержки взрослого. Одним из первых воспоминаний Сандора оказалось нечто иное.

Вероятно, родители думали, что общение с животными пойдёт на пользу Григору, он научится заботиться о ком-то и всё в таком духе. Так в доме появилась морская свинка: рыженькая с белыми пятнами на спинке. «Ка-ра-мель-ка» – гордо выговаривая по слогам, окрестил её пятилетний Сандор.

Зверёк оказался забавным и любопытным, резво бегал по всему дому, несмотря на свои короткие лапки, и изучал окрестности, а в клетку Карамельку удавалось вернуть, лишь предложив лакомство.

Порой Сандор просовывал сквозь прутья кусочек яблока или морковки и, брякнувшись на нагретые солнцем деревянные доски, подложив ладони под щёки, смотрел как питомец уплетает угощение. После осторожно открывал дверцу и гладил Карамельку по мягкой густой шёрстке.

Десятилетний Григор равнодушно относился к новому питомцу, но однажды ему захотелось провести небольшой эксперимент. Он позвал Сандора на задний двор и пообещал, что покажет кое-что занятное. Брат улыбался и вертел коробок спичек. Родители, конечно, запретили бы такую игру, но Сандор не стал возражать. Тогда хотелось внимания, он мечтал, чтобы брат проводил с ним время, и наивно обрадовался этому мимолётному интересу.

Сено полыхнуло быстро, Сандор даже не успел ничего сообразить, глядя как разгорается пламя.

– Ты что делаешь? – всё ещё недоумевая, он шагнул к клетке, стоящей на мокрой от вчерашнего дождя земле. Бедная Карамелька забилась в угол и взволнованно пищала, дёргая ушами. А огонь тем временем, жадно облизывал сухие щепки. Брат говорил, что Карамелька будет строить себе гнездо, когда вчера запихнул их в клетку.

Григор положил тяжёлые ладони ему на плечи.

– Смотри.

Огонь подбирался всё ближе к зверьку, и в клетке воцарился настоящий ад. Животное в ужасе бросалось на прутья, пытаясь выбраться.

– Отпусти, ей же больно! – Сандор брыкался изо всех сил, тщетно стараясь вырваться из железной хватки брата. Сердце от страха так стучало в груди, что казалось вот-вот выпрыгнет наружу, а глаза застилали слёзы.

– Смотри, – снова повторил Григор и схватил его рукой за подбородок.

Сандор мотнул головой и лягнул брата ногой, за что схлопотал подзатыльник. Он и рад был бы не видеть, как несчастный зверёк мечется по клетке, но от страха не мог даже зажмуриться. Казалось, что ужас парализовал всё тело.

Говорят, что раненый заяц кричит, как новорождённый младенец. Зайца Сандор никогда не слышал: ни тогда, ни после, а вот леденящий душу предсмертный визг маленькой свинки ещё долго стоял в ушах. А тошнотворный запах палёной шерсти, казалось, навечно впитался в стены дома.

Когда всё стихло, Григор его отпустил, подошёл к клетке и пошевелил останки обгоревшей тушки карандашом.

– Ты ничего не скажешь маме с папой, – ровным тоном произнёс он, даже не потрудившись обернуться.

Сандор и правда не посмел ничего сказать. Всё время до прихода родителей он провёл в своей комнате: забившись под кровать, глотал слёзы. Летний день не казался больше тёплым и солнечным.

Родители вернулись поздно, в тот вечер на ужин были свиные отбивные, и Сандора вывернуло прямо на стол. Пока мать суетилась и хлопотала над ним, Григор с аппетитом уплетал свою порцию. Подмигнул незаметно, и Сандор уткнулся лицом в цветастое платье матери.

О том, что произошло, так никто и не узнал. Григор наспех сочинил историю о том, как нашёл окоченевшего питомца в клетке, когда хотел покормить, вернувшись из школы. Они вместе с Сандором похоронили любимца в обувной коробке на окраине леса. Эта часть была правдой. Сандор торопливо кивнул, опустив мокрые глаза. И дело даже не в страхе перед старшим братом, в тот момент казалось, что если он не расскажет, то этого как будто и не случилось. Засыпая в своей кровати, он даже подумал, что утром всё это окажется сном. Конечно, чудо не произошло.

Человеческая память – удивительная штука, а уж детское воображение тем более. Со временем Сандор убедил себя, что ничего этого и вовсе никогда не было. От Григора он старался держаться подальше, но не всегда это удавалось. Как на старшего брата, на того были возложены определённые обязанности: например, забирать его после школы и провожать до дома.

Обычно Сандор занимался своими делами: играл в своей комнате или во дворе. Он был послушным ребёнком, тихим младшим сыном, на которого никто не обращал внимания. Когда в семье есть проблемный ребёнок, в первую очередь всё время уделяется ему. Брата вполне устраивало такое положение вещей.

Но даже у Григора нашлись свои слабости. Одной из них оказалась трепетно оберегаемая им коллекция пластмассовых статуэток – персонажей из «Звёздных Войн», которая пылились на верхней полке в его комнате. А Сандор был всего лишь семилетним мальчишкой, который тайком брал игрушки старшего брата. Видно, в тот раз он оказался недостаточно аккуратным, поставил фигурку Дарта Вейдера не на своё место. Григор не любил, когда трогали его вещи. И популярно это объяснил: долбил его головой об ступеньки, приговаривая: «Это не твоё».

Похоже, в тот раз родители вернулись домой рано. Сандор не помнил, потому что к тому моменту уже потерял сознание. В общем, сотрясение, несколько швов и пара недель в больнице. Можно сказать, ему повезло. Мать даже взяла больничный и всё время находилась с ним, а ещё, не дожидаясь дня рождения, ему подарили большой грузовик на инерционном ходу. Мотор ревел, как настоящий, а кабина была выполнена из железа, а не из хлипкой пластмассы – игрушка, о которой можно только мечтать. Больше со старшим братом Сандора не оставляли.

А вот для двенадцатилетнего Григора эта ситуация закончилась очень плачевно. Родители наконец обратили внимание на проблему, которую замалчивали до сих пор. По врачам его таскали долго, даже какие-то таблетки заставляли пить и первое время действительно за этим следили. Дальше всё вернулось на круги своя. Всё плохое постепенно забывается и эмоции смазываются, словно рисунки цветными мелками, затёртые на асфальте.

Григор стал хитрее и изобретательнее, Сандор научился жить в тени. Он знал о том, что время от времени старший брат уходит ночами в лес. У людей в округе пропадали домашние животные. Сандору было девять, и он мог сложить два и два.

Через год случилось большое горе – погиб отец, и на мать свалились все заботы о благополучии семьи. Конечно, завод выплачивал компенсацию, но денег всё равно не хватало. Мать устроилась на вторую работу, а Григор почувствовал свободу. Он редко появлялся дома, хотя иногда приносил деньги. Мать предпочитала верить в то, что он нашёл подработку. Да, она вообще хотела видеть лучшее в людях.

Едва дотянув до шестнадцати, Григор бросил школу. Мать, конечно, кудахтала вокруг него, устроила в какой-то профессиональный лицей и, естественно, исправно вносила взносы за обучение.

Сандору тогда исполнилось двенадцать, и он раздавал листовки после школы. Став постарше, подрабатывал на автомойке. Григор, забросив учёбу, подался в Лондон, якобы там работы больше. На пару лет он пропал из виду, звонил матери иногда, и она действительно верила в его россказни.

Сандор уже заканчивал школу и один единственный раз позвонил брату – когда мать заболела. Пусть он и дальше врал бы, только бы навестил. Времени у Григора не нашлось.В первый год после академии Сандор работал патрульным, именно в то время Григор снова объявился в городе. Мать была уже совсем плоха на тот момент. И какие бы догадки не роились в голове, приходилось терпеть присутствие брата: это ведь было так важно для неё. Григор вернулся с деньгами, с большими деньгами, которые вряд ли мог бы заработать молодой парень без какого-либо образования. Мать поверила, и Сандор промолчал, как и обычно.

Холодной октябрьской ночью, когда ветер завывает в каминных трубах, словно дикий зверь, а улицы утопают в туманном, седом сумраке, Сандор со своим тогдашним напарником патрулировал пересечение Маркет-стрит и Дарент-роуд. Их путь пролегал по периметру большого центрального парка.

Бледный свет луны освещал пустынные аллеи с рядами кривых вязов, а в тишине звонким эхом звучали их шаги. Едва слышно плескалась вода, а в воздухе повис металлический запах крови.

Тело Элии Мартелл нашли у пруда, ещё тёплое, хотя жизнь его уже покинула. Когда-то она была миловидной молодой девушкой с восточными чертами лица. Теперь же её остекленевшие глаза смотрели в тёмное небо, а длинные чёрные волосы были вымазаны в грязи. На обезображенном лице жертвы застыла маска ужаса. Сквозь прорехи в разорванном платье просвечивала бледная кожа с багровыми синяками и потёками крови. До приезда скорой и спецов-криминалистов, Сандор набросил на неё свою куртку. Облокотившись на парковую ограду, смолил одну сигарету за другой.

Пожилой усатый напарник хлопнул его по плечу.

– Зря. Ей уже всё равно, а ночи холодные, – произнёс он, поджав губы.Сандору было чуть больше двадцати, и он впервые видел изуродованный труп – такая чёрствость его удивила. Каких-то полчаса назад эта девушка ещё дышала, наверно, у неё были какие-то планы, кто-то ждал её дома. Впрочем, спорить он не стал, годы спустя стало понятно, что так легче. Надо заботиться о живых.

***

Григора нашли быстро: ребята из детективного отдела сработали на ура, видно, устали от бумажной работы и соскучились по настоящим делам. Сандор присутствовал на суде, был одним из свидетелей, хотя и мог отказаться. Нет уж, он не собирался молчать. Монстры должны сидеть в клетках.

Григору дали двенадцать лет. Тогда этот срок казался долгим. У Элии Мартелл осталось двое маленьких детей, и её родственники считали наказание слишком мягким. Они ничего не смогли поделать: до сего дня Григор Клиган был чист перед законом.

Сандор мог лишь догадываться, куда брат пропадал на пару лет. Он не слишком умён, чтобы работать в одиночку. Уверенность в том, что на счету брата ни одна загубленная жизнь, ничего не стоила, будучи не подкреплена доказательствами.

Народ долго гудел об этом преступлении. Дикий и совершенно выбивающийся из размеренной жизни маленького городка случай: изнасилование и убийство с особой жестокостью. Все газеты трубили об одном. Григору за решёткой ничего не грозило, а вот его родственникам, которые ни в чём не повинны, пришлось очень несладко.

Сандора чуть не попёрли со службы. Благо, суперинтендант Сиворт вступился. Вот только от осуждающих взглядов и всех этих грязных шепотков за спиной скрыться не удавалось. Мать и вовсе перестала выходить из дому, а её больному сердцу все эти волнения определённо не пошли на пользу. Она не протянула и года после ареста Григора.

Похоронив мать, Сандор крепко задумался о том, чтобы уехать подальше отсюда. Однако, на службе всё наладилось, да и в звании повысили. В Дартфорде оставался его единственный друг, да и не знал он ничего другого, кроме этого тихого городка, коптящих небо заводов и старой плотины на грохочущей на реке. Кто-то должен оберегать этот мир от зла, так какая разница где это делать? Здесь он точно нужен больше, чем в Лондоне, уж хотя бы потому, что из Дартфорда все мечтают свалить, но кто-то ведь должен и остаться.

Поразмыслив немного, Сандор решить снять квартиру подальше от родительского дома. Какие бы не были у него крепкие нервы, но всему есть предел. Слишком много ненависти и мрачных воспоминаний хранило это место. В маленькой квартире с окнами на рынок и разбитым во дворе крохотным сквером началась его новая жизнь.

***

День плавно клонился к закату, когда Сандор поднял голову от бумаг. Бриенна наверняка уже побеседовала с Лианной Мормонт – той самой девочкой, под кроватью которой был начёркан стишок.

Он сегодня взял на себя бумажную работу – просто не в состоянии был опрашивать людей, и Бриенна с лёгкостью подхватила инициативу. Она молодец – понимала с полуслова и не спорила попусту.

Созвонившись, они договорились встретиться в «Кухнях Мира»: обсудить дела и поужинать заодно.

– Так что сказала девчонка? – поинтересовался Сандор, когда они сели за столик у окна – вид открывался на пустой тёмный парк.

Бриенна вздохнула, повертев в руках салфетку.

– Вообще, странно, Лианна говорила о демоне, который похищает ночью детей, правда, потом сама же призналась, что всё это выдумка, – она выложила из сумки пухлую тетрадь в матово-синей обложке и подтолкнула к нему.

Сандор отодвинул в сторону тарелку с поджаристым куском мясного пирога и с любопытством пролистал пару страниц. – Что это такое? – все истории оказались заполнены разными почерками, и он вопросительно уставился на напарницу.

– Лианна сказала, что нашла эту тетрадку в лагере. Никто так и не признался, чья она. Она читала страшилки у костра отсюда. И одна история, как раз оказалась про этого демона, похищающего детей, – терпеливо пояснила Бриенна, аккуратно разделывая ножом кусочек мяса и нанизывая на вилку тушёные овощи.

– Так, ладно, – Сандор приложил ладони к вискам и покачал головой. – Хрень какая-то, дети испугались сказки, но это не объясняет исчезновения. Если только…Бриенна подалась вперёд, позабыв о еде.

– Если только…

– Подражатель! – сказали они почти одновременно.

– Да, конечно, я и сама об этом подумала. Маньяк прикидывается монстром из детских сказок, – озвучила их догадки вслух Бриенна.

Сандор удовлетворённо кивнул. Раз уж их версии совпали, да и других зацепок не нашлось, надо копать в этом направлении.

Покончив с ужином и завершив обсуждение маньяка, они вышли на улицу.

– Я возьму с собой тетрадь, почитаю на досуге, – сообщил Сандор, когда они подошли к машине. Кинул тетрадь на пассажирское сидение и закурил, поглядывая на ночное небо.

– А я могу завтра заняться бумажной работой, – любезно предложила Бриенна.

В этот раз Сандор решил проводить её пешком. До отеля было недалеко, а ночь оказалась тихой и тёплой: ветер улёгся, а о дожде напоминали лишь глубокие лужи на асфальте.

Он рассеянно кивнул, спрятав руки в карманы. Пусть, не всё же ему возиться с бумажками.

Некоторое время они шагали молча. Город погрузился в сонную тишину, лишь на пустых перекрёстках мигали светофоры, да изредка проезжали машины. Лёгкий ветерок собирал у дороги сор и играл с пивными пробками и жухлыми листьями.

Бриенна, замедлив шаг, обернулась.

– Ты не обязан меня провожать всё время, я могу и сама о себе позаботиться.

Сандор и вовсе остановился, и от неожиданности они столкнулись. Он машинально поймал её в объятья и тут же смущённо отстранился.