Текст книги "My Obsession (СИ)"
Автор книги: Sayuri527
Жанры:
Фанфик
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)
– Чудесно, – Хью не сводил взгляда с Мадса, – Только читайте ему по-английски, а то он, боюсь, ничего не поймет.
Взгляд Миккельсена стал холодным и колючим. Широко улыбнувшись, Хью вышел из-за стола и направился к жене. Клэр смутилась предложению, но согласие дала. Малыш перекочевал с ее рук на руки Ханне, а Хью увел Клэр за руку наверх, спиной ощущая сверлящий взгляд датчанина.
*
Это было труднее, чем рассчитывал Хью Дэнси. Раздраженный неосторожными словами Ханне, он, пожалуй, излишне яростно двигался внутри своей жены. Клэр хрипло стонала, царапая его спину ногтями и обхватив ногами за талию. От нее пахло духами и детской присыпкой, ее тело было мягким и податливым, а губы казались маленькими и излишне нежными. Когда все наконец закончилось, и измученный не только физически, но и психологически Хью тяжело дыша рухнул с ней рядом, Клэр тут же обвила его шею руками.
– Я и не знала, что ты можешь так долго! – горячо шепнула она ему на ухо, – Мне очень понравилось!
Она чмокнула его в заросшую щетиной щеку и уткнулась острым носом в шею. Британец ничего на это не сказал, размышляя, когда же его перестала возбуждать упругая грудь жены и цветочный запах ее волос. С Мадсом все было по-другому: была страсть, была чувственность, было опьянение. А сейчас он даже кончил с трудом – как мило, что жена посчитала, что это было намеренно. Но было и чувство мрачного удовлетворения. Во-первых, он выполнил пресловутый «супружеский долг» (лишь теперь он в полной мере осознал значение слова «долг» в этом словосочетании), а во-вторых, было удовлетворено чувство мести. Не один только Мадс может развлекаться со своей женой!
Когда они спустились вниз, Сайрус уже мирно спал на руках Ханне, а Мадс задумчиво смотрел на огонь в камине.
– Спасибо, – Клэр забрала малыша на руки, – Очень мило, что вы с ним посидели.
Ей было немного неловко, но все они этим вечером немного выпили, так что это несколько сдвинуло границы общения.
– Все в порядке, дорогая, – Ханне тепло улыбнулась, а в уголках ее глаз образовались лучики-морщинки, – Так приятно было понянчиться с малюткой – я уже почти забыла, каково это. Мои-то детки уже совсем большие.
*
Ночью лежа в кровати Хью нервно прислушивался ко звукам. Он был уверен, что задел Миккельсена, и теперь опасался расплаты. Сквозь сопение жены и сына ему чудился едва слышный стук. Это могла стучать кровать в соседней комнате четы Миккельсенов. А могла стучать и ветка дерева в окно на первом этаже. Дэнси тщетно старался уснуть, но сон все не шел, и Хью лишь раздраженно ворочался с боку на бок. Но когда ему почти удалось уснуть, он услышал приглушенный толстой стеной женский стон, развеявший последние сомнения. Резко откинув жаркое одеяло, Хью вскочил на ноги.
– Ты куда? – проснувшаяся Клэр сонно терла глаза.
– Пойду попью, – буркнул Дэнси и выскользнул из спальни.
На первом этаже никого не было. Хью наполнил стакан водой из-под крана и залпом все выпил. Вода была прохладной, чистой и вкусной – не то, что в городе. Он наполнял стакан во второй раз, когда услышал сзади знакомый до боли голос:
– Место встречи изменить нельзя, да?
Резко обернувшись, он почти наткнулся на Мадса. Тело датчанина было разгорячено, от него буквально пахло сексом. Хью к собственному стыду обнаружил, что к обиде и раздражению примешивается возбуждение.
– Я просто спустился попить воды, – голос британца выдал его ревность.
– Я тоже, – Миккельсен забрал у него из рук наполненный стакан и выпил набранную воду.
– Прости, мы тебя разбудили? – облизнувшись, Мадс издевательски улыбнулся.
Хью вспыхнул еще больше. Все слова разом вылетели у него из головы, и он мог лишь как рыба открывать и закрывать рот.
– Ты такой милый, когда ревнуешь.
– Я не ревную!
– Тише, – Мадс прижал палец к его губам, а затем неожиданно притянул к себе и поцеловал.
Все внутри Хью перевернулось, но он уперся руками в грудь датчанина и буквально оттолкнул от себя.
– Черт, Мадс! Определись уже, кто тебе нужен и зачем! Хватит уже мучить меня! – в голосе Хью прозвучала искренняя боль.
– Ты испытал удовольствие при сексе с женой? – глаза Миккельсена в темноте опасно поблескивали.
Хью опустил голову. Он не собирался признаваться в этом ему. Но и врать не мог. К счастью, датчанин и так все понял. Он вновь привлек к себе Дэнси и хрипло шепнул в самые губы:
– Так давай утолим голод друг друга, который не могут утолить наши жены.
Хью весь затрепетал в его объятьях, но на этот раз позволил себя поцеловать.
– Ты чертов псих, – прошептал он, чувствуя дрожь в собственном голосе.
– Пускай, – Миккельсен потянул его за руку, – Пойдем.
И как несколько месяцев назад Хью позволил ему вести себя сквозь мрак чужого дома. Мадс отвел его к камину – самую темную часть дома. Вечером этот угол тепло освещался пламенем, но сейчас тут было темно, и лишь жар от еще не остывших головешек служил свидетельством наличия камина. Когда Хью почувствовал босыми ногами мягкий ворс прикаминного ковра, Миккельсен остановился.
– Мы ведь не собираемся?.. – начал было Хью, но Мадс умело заткнул его страстным, жадным поцелуем.
– Господи… – Дэнси позволил увлечь себя на шелковистый ворс ковра, на котором всего несколько часов назад играл Сайрус, – Ты точно псих. А если кто спустится?
– Кто? – Мадс на несколько секунд оторвался от его шеи, – Три часа ночи, все спят давно.
Он вновь принялся покрывать поцелуями тело Хью, и когда слегка прикусил за сосок, Дэнси пришлось стиснуть зубы и напрячь всю волю, чтобы не застонать в голос.
– Тебя заводит… опасность… быть пойманным? – тяжело спросил он, чувствуя, как горит тело от прикосновений датчанина.
– Меня заводишь ты, – просто сказал Мадс, спускаясь поцелуями все ниже и ниже.
Хью окончательно потерял голову от страха и возбуждения. Миккельсен вновь поднялся по животу, через грудь к шее. Вжимаясь своим просто каменным возбуждением в Дэнси, он жарко шепнул:
– Я чуть с ума не сошел от ревности, пока ты с женой был наверху, lille slyngel*.
Сердце Хью радостно дрогнуло, и он хотел было что-то ответить, но Миккельсен неожиданно грубо закрыл ему рот ладонью и замер. А через секунду Дэнси прошиб ледяной пот.
Они услышали тихие шаги. Кто-то спускался по лестнице.
____________________________________________
* маленький засранец (дат.)
========== Ночь, когда все рухнуло ==========
Не спалось в эту ночь не им одним. Легкие осторожные шаги сопровождались едва слышным аккомпанементом поскрипывающих ступенек лестницы, но для Хью это была роковая поступь Судьбы. Все тело налилось свинцом, а сердце в висках отбивало какие-то африканские ритмы. Боясь даже вдохнуть, Дэнси лежал, вдавленный в пушистый ворс ковра тяжелым телом любовника. Скосив глаза он наблюдал за лестницей, гадая, кто взял на себя роль дамоклова меча, занесенного сейчас над их с Мадсом головами.
Мрак, царящий на нижнем этаже, казалось, разъедал глаза, но силуэт неспящего четко выделился на фоне окна. Неспешно спустившись с лестницы, фигура замерла на последней ступеньке. Огляделась. Хью казалось, что этот кто-то вглядывается именно в их сторону. Паника захлестнула сознание, и он дернулся под Миккельсеном в безотчетной попытке отползти, спрятаться. Но Мадс держал его крепко, понимая, что по всем законом жанра любое их движение выдаст неудачно скрипнувшая доска пола. Поэтому их единственным шансом была как раз неподвижность.
Фигуре надоело вглядываться в темноту. Так же неспешно она подошла к выключателю на стене.
– Нет, – вырвалось у Хью, но его голос благополучно заглушила ладонь Мадса.
– Ти-хо, – голос Миккельсена дрогнул, когда сухие губы коснулись уха Дэнси.
Щелчок – и неяркий свет зажегся над плитой. Дэнси показалось, что его сердце остановилось. Никогда прежде ему не было так страшно!
Это была Виола. И можно было возблагодарить богов, что она зажгла не верхний свет, а всего лишь тусклую лампочку у окна. Свет от нее едва доставал до середины комнаты, а затем таял в сумраке, который благополучно скрывал Хью с Мадсом. Датчанин же благоразумно не убирал ладонь от губ Дэнси, потому что, как выяснилось, выдержка не была коньком британца. Он вновь забился под ним, снедаемый паникой, будто пойманная в сети форель. Мадс вновь коснулся губами его уха:
– Успокойся. Она нас не видит.
Хью замер. Он смотрел на Виолу. Девушка стояла от них довольно далеко – можно сказать, на другом конце первого этажа. Она еще раз обернулась, а затем открыла холодильник. Достала бутылку пива. Дернув за кольцо, откупорила бутылку, а затем уселась прямо на столешницу возле раковины, как раз под горящей лампочкой. Достала из кармана халата мобильный телефон, приложила его к уху.
– Алло, Джеймс? Привет. Извини, что так поздно, пришлось ждать, пока все улягутся спать.
Она сделала глоток из бутылки.
– Да черт его знает, зачем они нас с Карлом сюда притащили! Если папе так хотелось погулять на Рождество с коллегой и его женой, то и пригласил бы только их! Отстой…
Она ненадолго замолчала, очевидно, слушая собеседника.
– Да ну, этот Дэнси странный какой-то. Я, конечно, как никто знаю, что все актеры немного того, но он… Нет, даже не в этом дело! Он… он как-то странно смотрит на отца. Удивительно, что этого не замечают ни мама, ни его жена. Ой, кстати, они привезли своего малыша! Такая лапочка! Я с ним готова весь день возиться! Я так люблю детей…
Хью посмотрел на Мадса. Страх липкой паутиной вновь опутал его сердце.
– Да. Хью Дэнси. В общем, это, конечно, не мое дело, но глядя на них, я начинаю подозревать, что их связывают не только рабочие отношения… Ой, прекрати! Сам извращенец! Хотя, может, ты и прав, и я все это придумываю… Здесь чертовски скучно! Я все же попытаюсь уговорить родителей отпустить меня на Рождество к тебе. Да я помню, – Виола понизила голос, – Конечно, привезу. Ты такой нетерпеливый! Нет, не скажу…
От ее воркований Хью стало неловко, и оставалось лишь посочувствовать Мадсу. Больше к теме отношений Дэнси и своего отца она не возвращалась, но еще минут сорок проболтала со своим бойфрендом. У Хью уже затекла шея и правая рука, но сменить положение ему не давал датчанин. Наконец, Виола положила трубку. Спрыгнув со столешницы, она сунула пустую бутылку в мусорную корзину и щелкнула выключателем. Этаж вновь погрузился во мрак, и у Хью от сердца отлегло. Девушка подошла к лестнице и стала подниматься. Но внезапно остановилась на середине. Повернула голову в их сторону.
«Уходи, уходи», – молил про себя Хью. Почему она остановилась? Что-то услышала? Учуяла запах сигарет от Мадса? Или запах одеколона Хью? Британец почувствовал, что уже на грани истерики.
Виола развернулась. Вновь спустилась с лестницы. Хью уже поверил, что это конец, но девушка быстрым шагом направилась не к ним, а к мусорной корзине. Достала выброшенную бутылку и уже не оборачиваясь взлетела по лестнице. Ее быстрые шаги постепенно стихли в глубинах второго этажа.
Мадс, наконец, скатился с Хью. Все его тело сотрясалось от беззвучного смеха. Дэнси же наоборот хотел его прибить.
– Что это, мать твою, было? – он вскочил на ноги. Шею и руку закололо тысячью невидимых иголок.
– Ты тоже перепугался, когда она внезапно вернулась?
Мадс лежал на спине, с глупой улыбкой уставившись на Хью снизу вверх.
– Зачем она вернулась? – Дэнси запустил пальцы в волосы, чувствуя, как губы растягиваются в такой же истеричной ухмылке.
– За бутылкой, ты не видел, что ли? Мы не разрешаем своим детям пить алкоголь. При нас, по крайней мере. Вот она и испугалась, что либо я, либо Ханне заметим бутылку в корзине. Теперь она спрячет ее у себя, а потом тайком выбросит.
– Ты и твоя семья меня с ума сведете, – Хью растерянно посмотрел на лестницу. Да, молния не ударяет в одно место дважды, но ему все же хотелось как можно быстрее оказаться в безопасности.
– Хью, – Мадс поднялся и посмотрел ему в глаза, – Меня больше насторожили ее слова в начале разговора. О тебе. Пока это только догадки, но и их не должно было быть. Мы неосторожны. Чертовски неосторожны.
Он протянул руку и так по-лектеровски коснулся щеки Дэнси. Ласково обвел большим пальцем ухо. Грустно улыбнулся.
– Ты тоже сводишь меня с ума, Хью, – тихо сказал Мадс, – Я просто теряю контроль, когда ты рядом. Наверное, это на самом деле была не лучшая идея – провести время семьями. Искушение сильнее нас. Но мы должны бороться.
Он притянул Хью к себе, и тот покорно дал себя поцеловать.
– У нас еще будет время, – продолжил Мадс, – Потом. Конвенции. Съемки, в конце концов. Но сейчас мы должны держаться. Понимаешь?
Хью хотелось очень многое сказать. Но он произнес лишь:
– Понимаю.
*
На следующий день дом наполнила предпраздничная суета. Ханне шумно уговаривала Клэр остаться на Рождество, та растерянно оглядывалась на мужа, не понимая, жест ли это гостеприимства или реальное желание хозяев разделить с ними рождественского гуся. Виола и Карл наряжали искусственную рождественскую ель, а Сайрус сидел под ее раскидистыми ветками и с интересом копался в коробке с елочными игрушками. Хью сидел рядом с ним (почти на том же месте, где ночью его вжимал в ковер Мадс) и распутывал гирлянду, то и дело поглядывая на Виолу. Но та никак свои подозрения не проявляла и не обращала ровно никакого внимания ни на него, ни на отца. Ее действительно куда больше волновал малыш-Сайрус. Девушке было уже двадцать пять, и, возможно, она уже подумывала о своих детях. Интересно, этот Джеймс, с которым она разговаривала ночью, понял ее намеки? Замужество, семья, дети.
– Дорогая, если у вас нет планов на Рождественскую Ночь, так почему бы не остаться? – наседала на Клэр миссис Миккельсен.
– Не хотелось бы напрягать вас, все-таки рождество – это семейный праздник, – Клэр бросила еще один взгляд на мужа, но тот был полностью поглощен распутыванием гирлянды.
– Глупости какие! – всплеснула руками Ханне, – Мы с Массом были бы счастливы, если бы вы остались. Правда, Масс?
Миккельсен только что вернулся с улицы, где перед домом установил проволочных оленей, обвитых гирляндой. От него пахло морозом и свежестью, глаза его сияли, а на чуть тронутых сединой волосах блестел снег. Но Хью не позволил себе задержать на нем взгляд дольше нескольких секунд. Пытаясь отвлечься от навязчивых мыслей, он вновь сосредоточился на гирлянде.
– Конечно, мы не против, чтобы вы остались, Клэр! – Мадс с шумом поставил пустую коробку из-под оленей на пол, – И Сайрусу у нас больше нравится! Мы для него настоящую европейскую сказку создадим!
Клэр растеряно улыбнулась.
– Ну… Чем тогда мы можем вам помочь? – наконец, сдалась она.
– Пойдем-ка готовить ужин, а мальчики с детьми пусть доукрашают дом, – Ханне потянула ее в сторону кухни.
Затем Хью помог Мадсу развесить на стенах гирлянду. Дети, украсив елку, принялись за камин. Дэнси ничего не говорил Миккельсену, но спиной ощущал взгляд Виолы. Хотя каждый раз, как он на нее оборачивался, внимание девушки было занято чем-то другим.
«Может, мне только кажется?» – думал Дэнси, протягивая датчанину очередной виток гирлянды.
Последним они повесили омелу – зеленую ветвь с белоснежными бусинами-ягодами, обвязанную красной лентой. Хью смотрел на нее, задрав голову, вспоминая все неловкости детства и ранней юности, связанной с этим растением.
Закрепив ветку омелы в центре зала под потолком, Мадс спустился со стремянки и встал рядом. Так же задрав голову, он продекламировал:
– Колючками покрылся
Зеленый остролист.
Средь всех деревьев только он
Венцом с шипами коронован…*
– Откуда это? – Хью посмотрел на него.
– Не помню. Какой-то рождественский гимн.
– О, первая пара под рождественской омелой! – Ханне пронесла мимо них поднос с ароматным печеньем, – Целуйтесь!
Краска моментально прилила к лицу Дэнси. Теперь Виола точно на них смотрела. Все на них смотрели. Но вряд ли кто кроме Мадса подозревал, какую бурю эмоций это вызвало в душе Хью.
– На все сцены поцелуев с Дэнси Фуллер оформил авторские права, – Миккельсен весело улыбнулся жене, – Так что если хотите посмотреть на это, придется ознакомиться с прайс-листом, а расценки там довольно кусающиеся.
– Больно надо! – фыркнула Ханне и шутливо отпихнула Хью в сторону, – Со мной, надеюсь, можешь целоваться бесплатно?
– С тобой – могу, – с деланно-серьезным видом согласился Мадс и притянул жену к себе.
Хью отвел глаза от них и обратился к Клэр:
– А твои родители не приглашали нас на это Рождество?
– Нет, они еще не звонили, но праздник уже на носу. Но они могут пригласить и в самый последний момент.
– То есть пока мы действительно можем остаться?
– Пока можем, – Клэр улыбнулась и взяла Сайруса на руки. Малыш держал в пухлых ручках большого полого ангела – верхушку для елки. Высокий Карл взял его у Клэр и высоко поднял, чтобы Сайрус смог установить фигурку на верхушку ели. Комната приобрела завершенный вид.
*
После ужина Мадс сварил на всех некрепкий глинтвейн, и все они долго сидели перед камином у елки, общаясь обо всем на свете. Даже Карл отложил на время свои гаджеты и общался с родителями и их друзьями. Хью не знал, но мог предположить, что так проходили рождественские праздники их детства – Виола и Карл выглядели умиротворенными и счастливыми. Не похоже, чтобы им было скучно или не интересно. Была в этом какая-то семейная магия, волшебство домашнего очага. Даже Клэр вписывалась в эту идиллию, похожая на Мадонну с младенцем, с Сайрусом на руках. И лишь себя Хью ощущал лишним элементом, раковой клеткой в теле здоровой семьи. Мадс сейчас был совсем другим – спокойный, любящий отец семейства. Опора и защита. Образец примерного семьянина. Так какое право имел Хью врываться в их уютный мир и рушить его? Какое право имел он любить Миккельсена? И сердце болело от того, что, несмотря на все доводы, что приводил разум, душа его была порабощена ядовитым чувством. А значит, и навеки проклята. И чем больше расслаблялись и веселились другие, тем мрачнее становился Дэнси. Он вновь и вновь наполнял свою кружку ароматным напитком, но глинтвейн не приносил ему утешения. С каждым мгновением он будто отдалялся от остальных, съедаемый изнутри чувством вины и отчаяния. Он ненавидел себя за любовь к Мадсу. И лелеял свою ненависть. Он совсем запутался в своих чувствах.
Было уже далеко за полночь, когда все начали расходиться. Сначала спать ушел Карл. Потом Виола, на прощанье сверкнув черными как у отца глазами в сторону Хью. Затем отправилась укладывать малыша Клэр. Хью подумывал пойти вслед за женой, но тут поднялась Ханне.
– Засиделись мы, – она сладко потянулась, – Нет-нет, Хью, не вставай! Если хотите, посидите еще, тут действительно очень уютно. Просто, Масс, не забудь потушить угли, когда отправитесь спать.
Выпей Хью меньше, он бы тоже ушел спать. Но теперь он остался. Разговор не смолкал весь вечер, но сам Дэнси больше отмалчивался. Ему многое хотелось сказать Мадсу, но, конечно, не при всех. Однако он мог это сделать теперь.
Выпей Хью меньше, он бы не стал рисковать.
Выпей Хью меньше, того, что произошло дальше, не случилось бы…
– Ничего не хочу сказать, – Мадс поднялся с кресла и железной кочергой разворошил поленья в камине, подняв сноп искр, – Но пьешь ты сегодня за троих.
Дэнси фыркнул:
– Это всего лишь глинтвейн. Тут и градуса-то почти нет.
Миккельсен с легким укором посмотрел на него.
– Знаешь, мне кажется, нам действительно стоит уехать к себе, – Дэнси поднялся со своего места и подошел к Мадсу.
– Почему?
– Потому что это действительно… тяжело. Понимаешь, я не должен быть здесь.
– Я тебя не понимаю…
– Черт, у тебя такая замечательная семья! Прекрасные дети! Чудесная жена! Я… я не знал тебя таким! Для меня ты всегда был… другим. Не знаю, на что я надеялся, но сейчас я чувствую себя не в своей тарелке! Я чужой здесь, понимаешь? Я разрушаю ваш мир! И это становится очевидным и другим. Виола! Она постоянно смотрела на меня!
– Не придумывай…
– Она смотрела на меня весь день! Следила! За моей реакцией! И эта дурацкая ситуация под омелой… Меня это чуть не скомпрометировало! Хорошо, ты нашелся быстро, и перевел все в шутку, но эта последующая сцена с Ханне…
– Хью…
– Ты поцеловал ее, и мне пришлось отвернуться! Я потом уже подумал, что это могло тоже выглядеть подозрительным, но в тот момент все внутри перевернулось! Прости, но я действительно ревную! И это так неправильно! Но я ничего не могу с собой поделать!
– Хью, остановись.
– Нет, дай мне закончить! – Дэнси разошелся не на шутку. На свою беду он не заметил, что Мадс смотрит уже не на него, а куда-то за его спину, – У тебя семья, у меня семья! Зачем нам это? Каждая минута, проведенная рядом с тобой, отравлена для меня присутствием членов наших семей! Это слишком тяжело, Мадс! Я устал скрываться, устал прятаться! Дай мне уехать!
– Хорошо, только…
– Те несколько дней, что мы провели тогда вдвоем, вдали ото всех, были лучшими днями в моей жизни! И тогда я понял, что безнадежно влюбился! Я не хочу ни Рождества, ни отдыха семьями. Я просто. Хочу. Быть. С тобой! Я люблю тебя, чертов ты ублюдок!
– Вот теперь вам точно придется уехать.
Хью на секунду растерялся. Неужели Мадс обиделся? Нет, это совсем не в его природе! Но что тогда?.. И только сейчас Хью понял, что Миккельсен смотрит вовсе не на него. На лицо датчанина легла тень боли, каждая морщинка обострилась, сейчас он казался даже старше своих лет. Все внутри оборвалось, а весь алкоголь моментально выветрился из головы.
Медленно, как в ночном кошмаре, Хью обернулся. Натянутая струна в его душе лопнула. Горечь поражения сдавила горло.
За его спиной стояла Клэр.
Она уложила малыша и теперь спустилась за мужем. Она не хотела подкрадываться, тем более Мадс видел ее приближение. Так получилось. Никто этого не хотел, но она услышала слишком много. Достаточно, чтобы ситуация для нее прояснилась. Губы Клэр задрожали в жалкой улыбке. Весь ее вид как бы вопрошал: «Это что, шутка?» Все трое на несколько мгновений потеряли дар речи. И в эти секунды можно было услышать, как рушится мир. Уже ничего не будет, как раньше…
Комментарий к Ночь, когда все рухнуло
*Реминисценция к самому первому фанфику, который я вообще прочитала в своей жизни… Ищущие да найдут, но в целом это не так уж и важно. Просто дань чудесному фику и прекрасному фандому, благодаря которым я есть здесь и сейчас.
========== У потухшего камина ==========
Oh, du lieben Augustin,
Alles ist hin!
Клэр смотрела на мужа. Ее широко открытые глаза влажно поблескивали, а губы чуть подрагивали. Лицо ее было бледным, как снег за окном, но на щеках медленно расцветал лихорадочный румянец.
– Клэр… – голос Хью надломился.
Женщина будто очнулась от сна. Ее взгляд перебежал на молчащего датчанина, потом вновь на мужа, потом на несколько мгновений уткнулся в пол. Вновь резко подняв глаза на Дэнси, она вдруг яростно вспыхнула, раскрыла было рот, чтобы что-то высказать, и Хью уже было шагнул к ней навстречу, готовый к диалогу, готовый все объяснить, готовый лгать, но тут из глаз Клэр брызнули жгучие слезы. Она круто развернулась, золотистые волосы мелькнули перед лицом Хью, и женщина быстрым шагом направилась к лестнице.
– Клэр, постой! Ты… ты не поняла! – Дэнси кинулся за ней следом, как дергаются руки вслед за выпавшей из них тарелкой. Звон разбитого фаянса, но ладони еще пытаются ухватить хотя бы осколки. Вдруг чудо случится, и тарелка вновь станет целой? Но судьба обычно не милосердна…
Миккельсен остался стоять у тлеющего камина. Сейчас он почти винил себя, что не заткнул Дэнси раньше, не увел разговор в другое русло, не предотвратил беду. Почти чувствовал себя виноватым. Почти.
*
Клэр вновь повернулась к Хью лишь в их комнате. Когда за мужем захлопнулась дверь, она разрыдалась. Проснувшийся Сайрус захныкал вместе с ней – малыш не понимал, чем были расстроены его родители, но, по привычке, был с ними солидарен.
– Клэр, милая… – Хью попытался дотронуться до жены, но та отшатнулась от него как от огня.
– Не трогай меня!
– Клэр, я могу…
– Что можешь? Можешь объяснить, что здесь, нахрен, происходит? Это и я теперь могу!
– Нет, Клэр, ты не…
– Все я поняла! И знаешь что? – Клэр уперла руки в бока и наиграно-серьезно на него посмотрела; из ее чистых глаз продолжали литься слезы. – Картинка сложилась. Это же все объясняет! И твою одержимость работой. И пренебрежение мной. И наши постоянные ссоры, твои истерики. Все! Все уши мне прожжужал: «Мадс то», «Мадс это»… А я, дура, думала, какого хорошего друга нашел себе мой Хью!..
– Клэр… – Дэнси пытался вставить хоть слово, но жена ему этого не давала. Взведенная, всхлипывающая, она ругалась на него, то и дело срываясь на громкий шепот – она никогда не любила скандалить на людях, и сейчас, может, по привычке, старалась, чтобы ее гнев и боль не просочились между бревен этого чужого дома.
– Я давно поняла, что ты… ты просто одержим этим Миккельсеном! Но я даже и представить себе не могла, что ты… что вы…
Она захлебнулась слезами и тем, что так и не смогла произнести вслух. Лишь прижала ладонь ко рту и крепко зажмурилась. Ее плечи сотрясались в рыданиях. Она замолкла, и Хью смог что-то от себя вставить:
– Я… – тут он запнулся, потому что сказать-то ему было нечего. Все его хваленное мастерство, его актерский талант, все померкло перед реальной жизненной проблемой. Он умел лгать. Но сейчас не смог. Просто не смог. Его глаза тоже закололи навернувшиеся слезы. Все пропало, все…
В эти мгновения он на самом деле забыл о Мадсе. Но он вспомнил их с Клэр первую встречу. Съемочная площадка, какой-то нелепый грим и пролитое на платье кофе. Вспомнил, как она рассмеялась тогда. И как он влюбился в ее смех. Вспомнил их первую прогулку вдвоем, первый ужин. Первую ночь. В ту ночь они гуляли по набережной и смотрели на звезды… Первый поцелуй. Первый стон удовольствия, сорванный им с ее губ. Первую ссору. И первое примирение. Вспомнил он веселые посиделки с Клэр и их общими друзьями, вспомнил, как делал предложение, как засияли ее глаза. Как она заплакала. То были слезы счастья… Свадьба, цветы, друзья и родственники, улыбки и вспышки фотографов, поздравления и счастье, счастье, счастье… А потом беременность, бесконечные прогулки по городу, буйная зелень цветущего Центрального парка, разноцветные блики автомобилей, хлопанье крыльев голубей… И детский плач. Рождение Сайруса. Немного от мамы, немного от папы. Материальное воплощение их любви. Маленькое чудо, посланное ему небесами…
Хью закрыл глаза, и слезы беззвучно скатились по его щекам. Воспоминания оживали в его памяти яркими вспышками, но тут же тускнели, будто старые фотографии в альбоме. Память о былой радости в настоящем может принести и боль.
Клэр тряхнула головой. Обернувшись ко все еще хнычущему и испуганному Сайрусу, она взяла малыша на руки.
– Тише, тише, милый, все будет хорошо, – проговорила она дрожащим голосом сыну, целуя мягкие светлые волосы на макушке, – Шшш…
Сайрус умолк, испуганно глянул на отца. Ребенок был напуган и растерян. Он не понимал, что произошло, он не знал, что такое боль, которую может причинить лишь близкий человек. Но он уже чувствовал, что случилось что-то страшное… Будто волосатый монстр, что жил у него под кроваткой, смог поймать его. Нет… Во много раз хуже…
– Хью, – Клэр посмотрела на него поверх взъерошенной головки сына, и в ее взгляде гордость мешалась с унижением. – Хью, скажи мне только одно. Это правда? Про тебя и Мадса, про выходные, о которых я не знала и которые ты проводил с ним? Про твои… чувства к нему?
– Прости, Клэр, – едва слышно произнес Хью. Он мог бы солгать. Но из уважения к ней не стал. Она достойна правды. Достойна сделать выбор.
Клэр вновь закрыла глаза. А когда открыла, взгляд ее прояснился. Теперь в нем была лишь решимость.
– Завтра мы уедем. Мы – это я и Сайрус. Ты поступай, как знаешь. Я повезу сына к моим родителям.
– Пожалуйста…
– Нет, Хью. Ты… я даже не знаю этому названия! Это даже не измена! Это… хрень какая-то! – она нервно рассмеялась, – Мне надо подумать. Но вряд ли я смогу простить тебя.
– Но я могу хотя бы…
– Уходи, – она закрыла глаза. Сайрус тихо сидел на ее руках и смотрел на отца. Как показалось Хью, с осуждением.
– Уходи! – повторила она громче, а из-под ее сомкнутых век вновь покатились слезы.
Дэнси молча вышел из комнаты.
*
Хью сидел в кресле на первом этаже у потухшего камина, когда за окнами мгла стала сменяться предрассветной серостью. Всю ночь он не сомкнул глаз. Он думал. Думал о Клэр. Думал о Мадсе. Думал, что теперь будет, и как дальше сложится его судьба. Уютный мир с семьей, работой, беззаботными хобби и воспитанием любимого сына, пивом по пятницам и отдыхом на море во время отпуска разрушился. И Хью остался стоять на его руинах совсем один.
В эту ночь Миккельсен не спустился на первый этаж, хотя Дэнси чувствовал: датчанин знал, что он здесь. А еще он знал, что Клэр тогда шла к ним. Но не остановил его. Не предотвратил того, что случилось. Хью почувствовал раздражение и злость на Миккельсена. Он такой же виновник произошедшего, как и Хью! На нем лежит столько же ответственности! Но почему рухнул только мир Хью Дэнси? Чувствуя себя преданным и одиноким, британец мстительно возжелал того, чтобы Клэр сорвалась и закатила скандал при всех. Чтобы обвинила порядочного и примерного семьянина Мадса в том, что он привел в свой дом любовника! Привел к своей жене, к своим детям! О, Хью бы посмотрел, как расширятся от шока глаза Ханне. Как скривится догадливая Виола. Как с отвращением и презрением посмотрит на отца Карл. Как рухнет и эта идеальная семья, в этом доме, будто с рождественской открытки…
С такими мрачными мыслями, с сильной мигренью от бессонницы, с разбитым сердцем и разорванной в клочья душой Хью встретил новый день.
Первой в семь утра спустилась Ханне.
– Дорогой, а почему ты не спишь? – простодушно поинтересовалась хозяйка.
– Не спалось… – хрипло ответил ей Хью.
– Вы поругались вчера с Клэр, да? – она присела на краешек соседнего кресла и с добрым сочувствием улыбнулась ему, – Еще помиритесь.
Хью взглянул в ее светло-карие глаза. Она жалеет его! Злость и обида всколыхнулись в его груди. Зачем ждать Клэр, когда он сам может раскрыть все карты?
«Мы поругались с Клэр, потому что она застукала меня, когда я признавался в любви твоему мужу! А еще я так некстати упомянул о нескольких днях и ночах, что мы провели с ним вместе! Как, ты не знала? Мы ведь трахались на вашей постели, как ты не почувствовала этого, не поняла, глупая ты женщина? Посмотри на себя: ты стара, твоя кожа увяла, глаза потухли, а грудь обвисла! Разве ты нужна Мадсу? Ему нужен я, и поэтому он привез меня сюда! Он почти трахнул меня на этом самом ковре, но нам помешала ваша дочка. Даже она уже догадалась, что происходит, а ты все так же слепа!»
