Текст книги "My Obsession (СИ)"

Автор книги: Sayuri527

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

Хью повернул голову. Рядом лежала сбившаяся стопка листов со сценарием. «Домашнее задание» на выходные, восемьдесят страниц текста, гребанная работа, гребанная жизнь!

Дэнси раздраженно пихнул рукой стопку, и листы, шурша как крылья подстреленной птицы, свалились на пол. Дотянувшись до прикроватной тумбочки, Хью стащил на постель ноутбук. Открыл его. Пожалуй, стоит немного поближе ознакомиться с тем, что Мадс зовет «ганнигрэмом». И почему он раньше этого не сделал?

Решив пойти по наиболее простому пути, Дэнси вбил в поисковике «ганнигрэм». Гугл выдал порядка двухсот пятидесяти тысяч результатов. Сглотнув, Хью щелкнул на «картинки». И его буквально с головой накрыла волна информации. Кровь прилила к лицу, а температура в номере, казалось, повысилась на десяток градусов. Картинок было много. В глазах зарябило от их разнообразия: здесь были и нарисованные от руки арты, и сделанные в компьютерных программах и даже обработанные фотографии. Фотошоп поистине творил чудеса, ибо на просторах Интернета, как выяснилось, Хью не только давно «познал вкус Мадса», но и сделал это в самых разных позах, местах и, упаси Боже, нарядах. На одной обработанной фотографии он почему то щеголял в женском пеньюаре и чулках. Чулках! Встряхнув головой, Хью листнул колесиком страницу вниз. Картинки поражали изощренностью воображения фанатов, а так же зашкаливающим градусом пошлости. Казалось, часто недостаток таланта «творцы» компенсировали порнографической извращенностью. Не выдержав и минуты просмотра результатов поисковика, Хью нервно закрыл браузер, попав по «крестику» в углу экрана лишь со второй попытки.

– Увиденного не развидеть, – сказал сам себе Хью, пытаясь прийти в себя. Да, это было жестоко. Он понятия не имел, кому это могло показаться возбуждающим или хотя бы прекрасным. Наверное, минуты для оценки творчества фанатов не достаточно, но он увидел слишком много такого, от чего вывернуло бы на изнанку и бывалого профайлера следственного отдела ФБР.

Но все же «ганнигрэму» решено было дать второй шанс. Дэнси снова рискнул открыть браузер и снова набрать страшное слово в поисковике. На этот раз британец не полез в картинки. Вместо этого он полистал страницы, выданные Гуглом. Оказывается, существовало огромное множество рассказов фанатов, посвященных отношениям их персонажей. Это было более приемлемо, ведь в тексте картинок нет, а действующие лица – Уилл и Ганнибал, а не Хью и Мадс. Значит, такого шокирующего результата, как после просмотра картинок, не должно быть. Зайдя на один из порталов с рассказами, Дэнси потратил с полчаса на поиск «того единственного» рассказа, на основе которого он сделает вывод. Он прочтет лишь один. Критериями отбора послужили количество оставленных отзывов (положительных, разумеется), а также количество завоеванных работой «плюсов».

– Ну, с Богом, – выдохнул Хью и, открыв рассказ, погрузился в чтение.

Начало было вполне безобидным. Очень напоминало сериал, что не могло не радовать. Казалось, это какая-то вырезанная сцена, такое вполне мог утвердить и Фуллер. Слог был ясный, четкий, видно было, что автор с любовью подошел к своему творению. Но словно опасная болезнь, скрытый вирус ганнигрэма начал проявлять себя: сперва это были неоднозначные взгляды Ганнибала, потом его почти безобидное предложение Уиллу остаться на ночь, так как «за окнами сильный ливень, вы без плаща и даже зонта, и я, как ваш врач и друг, просто не имею право отпускать вас на улицу, Уилл». А от дальнейшего развития событий у Хью перехватило дыхание: элегантно и непринужденно доктор Лектер довел ситуацию до того, что уже сам Уилл Грэм повис на нем, желая лишь отдаться. Когда Уилл опустился на колени перед своим психиатром, зрачки Дэнси расширились. Когда профайлер начал сначала рукой ласкать Ганнибала через тонкую ткань брюк, Хью прижал пальцы к губам. Когда Грэм наконец приступил к оральным ласкам, щедро описанным автором, сдобренным витиеватыми метафорами и приправленным почти анатомическими подробностями, британец обнаружил, что нервно покусывает пальцы. Он испытал почти зависть к описываемому. Да, такого точно не покажут по телевидению, разве что по кабельному… специальный показ… Хью медленно моргнул. Возбуждение тугой волной нарастало. Взгляд как приклеенный скользил по экрану монитора, жадно поглощая строчки. Действие развивалось стремительно, и картинка сама складывалась в голове актера: вот Мадс-Ганнибал почти грубо толкает Уилла, то есть его, на кухонный стол. Столешница такая жесткая, поясница вспыхивает несильной болью от удара о ребро стола. Да, Хью почти чувствует это! Мадс-Ганнибал нависает над ним, его губы скользят по шее Дэнси-Грэма, оставляя цепочку из следов-засосов. На пол слетает бутылка дорогого вина. Звон. Актер слышит его в своем сознании. Запах алкоголя и пряностей, жаренного мяса и сигарет. Лектер не курит, но Лектера и не существует. Есть только Мадс Миккельсен, который, рыча, рвет на нем одежду, впиваясь пальцами в бедра, разводит ему ноги и…

Хью закрыл глаза. Дыхание его было тяжелым, поверхностным, тело покрыла испарина. Он и представить себе не мог, что простой текст мог так возбудить его. Слабой рукой он захлопнул крышку ноутбука. «Не введи нас в искушение и избавь от лукавого…» Лучше не знать, не мечтать, не представлять… Ничего этого не будет, так зачем себя дразнить?

Дэнси уткнулся лицом в одеяло. По телу его то и дело прокатывалась дрожь возбуждения. Казалось, он никогда ничего и никого так сильно не желал, как сейчас Мадса. Невероятно яркими воскресли в его памяти воспоминания о его глазах, о его бархатном голосе, о его лукавой улыбке, теплом дыхании, сильных руках… Его руки тоже пахнут сигаретами, этот запах, наверное, въелся в его пальцы за годы курения. Хью прижал собственные пальцы к губам, представляя, что это рука Мадса. Закрыл глаза. Медленно облизал пальцы, представляя лицо Миккельсена, на которое уже легла тень желания.

– Возьми меня, – прошептал в подушку Хью, не открывая глаз, – Возьми меня.

Голос его был хриплым, возбужденным, и это заводило Дэнси еще сильнее. Он представил, как так же низко и вибрирующе будет звучать голос датчанина. О, он бы все на свете отдал, лишь бы услышать неподдельное возбуждение в голосе Мадса!

Рука Дэнси скользнула по напряженному телу, пальцы, смоченные слюной, оставляли влажный след. Он хорошенько их облизал, ведь то, что он собрался делать, требует хорошей смазки.

Он никогда этого не делал. Не экспериментировал. Даже в подростковом возрасте. Он вырос в строго религиозной семье, так что даже мысль о том, что можно получить удовольствие и «там» была недопустимой и гарантировала билет в Ад в один конец. Но ему уже почти сорок, он никогда не курил, никогда не получал престижных премий, никогда не знал однополой любви. Курить он сегодня попробовал, премии еще, быть может, впереди, а что насчет эксперимента? Все-таки, это его тело и его жизнь. Никого нет, никто не узнает…

Хью ввел один палец. И почти сразу второй. Внутри действительно было туго и жарко, и британец почти со злорадством подумал, что Мадсу такого счастья не достанется. А, судя по ощущениям, должно было быть круче, чем с женщиной. Раскинувшись на постели и отшвырнув ногой мешающееся нижнее белье, Дэнси продолжил насаживаться на собственные пальцы в неспешном темпе, закусив губу и думая о холодном датчанине. Возбуждение не спадало, но и не нарастало. Однако стоило Хью подумать о том, что, возможно, слухи об «анальных удовольствиях» несколько преувеличены, как пальцы, погрузившись чуть глубже, задели чувствительную точку, от которой тело мужчины пронзил спазм наслаждения, предвестник оргазма. Судорожно выдохнув, Хью вновь надавил на чувствительное место и едва не застонал в голос – волна удовольствия вновь прокатилась по телу, на этот раз сильнее. Сжав свободной рукой простыни, Дэнси чуть выгнулся и начал систематично давить на новооткрытую эрогенную зону, имитируя движение члена внутри. Жаркое томление заволокло его, заставляя всего отдаться ощущениям, до разрядки оставались считанные толчки, и Хью вдруг понял, что сможет кончить даже не прикоснувшись к собственному члену.

И тут крайне не вовремя завибрировал рядом телефон.

Сбившись с настроя, Дэнси раздраженно повернул голову к смартфону. Кому вздумалось так не кстати звонить ему?

С экрана телефона на него насмешливо смотрел Мадс – фотография, сделанная не так давно на одних из «выездных» съемок. Даже со статичного фото датчанин умудрялся смотреть на него с всезнающей улыбкой и довольством в темных глазах. Будто он видел его, наблюдал за ним. Сейчас он звонит ему, слушает гудки на другом конце невидимого провода и терпеливо ждет, в то время как Хью Дэнси смотрит на свой звонящий телефон и дрочит, думая о нем…

Внезапный оргазм накрыл с головой, расколов мир на миллиард осколков. Хью смеялся. Впервые во время оргазма он смеялся. А телефон все звонил.

«Настойчивый», – подумал Дэнси. На его губах играла ошеломленная улыбка, а тело приятно подрагивало после разрядки. Он взял в руки телефон и нажал «Принять вызов».

– Привет, Мадс.

========== Счастливчик ==========

друг. Для тебя

– Привет, не отвлекаю? – голос Мадса звучал весело. Где-то на заднем фоне шумела автострада.

Хью улыбнулся. Сладкая истома уже обволокла мышцы своим убаюкивающим теплом, и хрипловатый голос Миккельсена в самое ухо – это все, что нужно было сейчас Дэнси для счастья.

– Нет. Сценарий читаю, – лениво ответил он.

– А по голосу не скажешь, – хохотнул датчанин, заставив Хью занервничать. – Ладно, не перетрудись там. Я что звоню…

В трубке ненадолго повисла пауза.

– Не хочешь сходить со мной куда-нибудь выпить?

От неожиданности Дэнси даже сел на кровати. Сердце пропустило удар, а затем заколотилось как сумасшедшее. Выпить? С Мадсом? Они никогда не пили вместе! Разве что в большом коллективе, как, например, по случаю завершения сезона. Но чтобы вдвоем… Хью решил переспросить:

– Ты и я?

– Нет, Ганнибал и Уилл!

Британец будто собственными глазами увидел усмехающегося Мадса, стоящего с трубкой у уха где-нибудь возле оживленной дороги, освещенный уютным светом ночного фонаря. Ветер треплет чуть тронутые сединой волосы, но вечно молодые темные глаза искрятся весельем.

– В общем, жду тебя на углу Колледж и Беверли стрит. Там есть неплохой ирландский паб, и если ты еще не успел испортить себе вкус отвратительным американским пивом, предлагаю тебе провести вечер за кружкой настоящего лагера!

– Эм… – Хью замялся. С одной стороны, его буквально распирало от радости, что Мадс сам предложил встретиться, но с другой стороны, появились сомнения. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Несмотря на всю симпатию, что Хью выказывал ему, не смотря на желание сблизиться, до сих пор их отношения не стали чем-то большим, чем просто “коллеги по работе, которым очень хорошо работается вместе”. Работа оставалась работой, а их личные жизни шли параллельно. Рядом, мучительно близко, но все-таки параллельно, без шансов на пересечение. И это внезапное предложение, будто нарушение какого-то фундаментального закона мироздания, моментально выбило почву из-под ног Дэнси. Скорее, это была провокация. “Ты знаешь, я знаю, обязательно ли говорить это вслух?” Или просто Хью хотелось так думать? В любом случае, вот она, черта. От его ответа зависит сейчас все, потому что если он поддастся сомнениям и откажется, Мадс больше никогда его не позовет, но если он согласится…

– Ну так что? Нет, если ты занят, без проблем, я приглашу кого…

– Я согласен! – выпалил в трубку Хью. Краска ударила в лицо. Он согласился. Он рискнул, но если это провокация…

– Тогда там, через полчаса, – и Миккельсен повесил трубку.

Дэнси сидел на кровати, все еще не веря в происходящее. Следовало все взвесить. При неблагоприятном развитии событий он мог потерять друга (ладно-ладно, “коллегу по работе, с которым очень хорошо работается вместе”). Мог потерять интерес к работе. Сильно усложнить съемочный процесс. Мог, в конце концов, словить в челюсть. При благоприятном же развитии он удовлетворит свое желание и переспит с ним…

Волна возбуждения вновь тугим жаром толкнулась ему в низ живота. Дрожь прокатилась по телу, и Хью закрыл глаза. Возможность этого показалась как никогда реальной. Соблазн велик, но следовало действовать осторожно…

К тому же было еще кое-что. Кое-что на самом дне сердца Хью Дэнси. А что если… что если это не просто желание? Что если, утолив его, он не насытится? Что если зависимость от ироничного датчанина станет не только психологической, но и физической? Что если… что если влюбленность перерастет в нечто большее?

Об этом думать не хотелось, потому что такие мысли были подобны падению в бездну. Наивно надеяться, что приземление выйдет мягким…

***

Такси, в котором ехал Хью, обогнуло Квин-парк, и британец заметил тойоту Мадса, аккуратно припаркованную между небольшим грузовичком и автобусной остановкой. Дэнси сглотнул. Зачем Мадс приехал за рулем, если они собрались пить?

На противоположной стороне улицы сиял неоновой вывеской бар: на светящемся четырехлистном клевере крепились витиеватые буквы “Lucky’s”.

Внутри было шумно, людно и стояла плотная завеса сигаретного дыма. Дэнси растеряно замер в дверях, не зная, в какую сторону податься и где искать Мадса, но тот объявился сам, буквально материализовавшись из толпы. На нем были темные джинсы, майка с каким-то анархическим рисунком и рубашка с закатанными рукавами поверх. Волосы датчанина слегка растрепались и постоянно падали на глаза. Сейчас Хью не дал бы ему больше сорока.

– Я уже устал ждать, – сказал Миккельсен, ведя его за собой к дальнему столику, – Пятница, сегодня народу тут немерено, но я отхватил нам лучший столик.

В этом углу действительно было хорошо: музыканты шумели в противоположном конце паба, так что можно было спокойно общаться, не надрывая связки. На столе стояли два высоких стакана с пивом. На запотевшем стекле – поистершаяся символика бара. Воздушная пена манила Хью не меньше, чем сильное тело Мадса. Хотя бы одну жажду Дэнси мог утолить прямо сейчас. Он сделал глоток.

– Я там еще чесночные гренки заказал, но если ты что-то хочешь, можешь дозаказать, – датчанин сел напротив Хью.

– А почему ты вообще решил выпить? – Дэнси чуть не добавил “со мной”, но вовремя прикусил язык. Это прозвучало бы жалко.

– Холостяцкие гуляния, – Мадс подмигнул ему, – Ханне с детьми улетела в Данию – чья-то там свадьба, я не вникал. Главное, я до среды – свободный человек.

– Мне польстило, что ты позвал отметить это событие именно меня, – Хью улыбнулся, опустив глаза.

– Мне кажется, что между нами есть какое-то непонимание.

Дэнси резко поднял на него взгляд. Мадс с легким прищуром смотрел на него в ответ.

– А почему ты на машине, если собрался пить? – неловко перевел тему британец. Он почувствовал, как горят уши.

– Я живу в двух кварталах, – Миккельсен чуть улыбнулся, – Ты разве не был у меня ни разу?

Невинный вопрос. Но Хью готов был поклясться своей карьерой, что за этим было что-то большее.

– Нет, я просто знал, что ты где-то в этом районе живешь, – пожалуй, слишком весело ответил Дэнси, – Пойду, закажу себе еще.

Свои 0,5 он выпил за три минуты. Встав из-за стола, он направился к бару. В ожидании своей очереди (у стойки толкалось человек тридцать), Хью голову себе сломал, не было ли все это со стороны Мадса подкатами к нему. Но, с другой стороны, днем Миккельсен ясно дал понять, что считает нетрадиционные отношения чем-то отвратительным. Казалось, он противоречит сам себе. И мучает британца заодно. Вот знать бы наверняка…

Вернувшись с пивом, Дэнси с удивлением обнаружил Мадса, весело болтающим с какой-то малолеткой. Девчонке было не больше двадцати пяти, и она что-то восторженно тараторила датчанину. Тот лишь смущенно улыбался и кивал ей. Девушка буквально таяла от его обаяния. Хью остановился у соседнего столика, за которым веселилась группа студентов, и наблюдал за ними. Девушка протянула Мадсу листок бумаги, на котором Миккельсен поставил свой размашистый автограф. Девушка кивнула ему, тряхнув золотистыми кудрями, и собралась уже было отойти, когда датчанин вдруг схватил ее за руку и чуть потянул, как бы прося наклониться. Девушка вся покраснела и послушно наклонилась. Мадс что-то шепнул ей на ухо. Вежливая улыбка датчанина стала какой-то хищной. Девушка еще гуще покраснела, захлопала ресницами, что-то смущенно пролепетала и поспешно ретировалась.

– Кто это был? – спросил Хью, хотя, конечно, догадывался.

– Прелестная поклонница, – Мадс лениво потянулся, вновь став похожим на довольного кота.

– А что ты ей сказал?

Мадс усмехнулся, хитро глянув на друга. Похоже, он не спешил с ответом. Этих нескольких секунд Дэнси хватило, чтобы осознать, что скребущее чувство внутри – это ревность.

– Секрет.

Глаза датчанина смеялись. Он наслаждался смятением Дэнси. Хью плюхнулся на свое место, борясь с досадой и разочарованием, а Мадс глазами искал в толпе упорхнувшую фанатку.

– Шикарная у нее задница, – мечтательно произнес мужчина, – А голосок такой невинный, просто ангельский…

Дэнси сжал челюсть так сильно, что заныли зубы.

– А ты никогда не думал о том, чтобы развлечься с фанаткой? – Миккельсен подмигнул ему, – Строго запрещено, конечно, но рискнуть можно.

– А ты рисковал? – Хью накинулся на свое пиво, будто желал запить злость алкоголем.

– Как тебе не стыдно такое спрашивать, я семейный человек! – с наигранным возмущением произнес Мадс и рассмеялся. На вопрос он не ответил. Хью прибить его был готов.

– Слышал, хиатус на неделю перенесут? А я уже билеты на побережье купил, – заговорил о работе Миккельсен.

Разговор потек по безопасному руслу, и Хью расслабился. Они поговорили про работу, про гонорары, про перспективы, потом про политику, про обострение конфликта в Восточной Европе, затем Мадс рассказал ему забавные случаи из своей “балетной юности”, на что Хью поведал не менее забавные случаи из своей “модельной юности”. Время летело пущенной стрелой.

После очередной кружки уже изрядно захмелевший Хью произнес:

– Черт, Мадс! Почему мы никогда раньше не отдыхали вместе? Мне так нравится!

Датчанин, который, к слову, выпил гораздо меньше, тонко улыбнулся.

– Досадное упущение, которое легко исправить.

Он достал из кармана пачку сигарет, а Дэнси между тем понесло:

– Знаешь, что мне в тебе нравится? Что ты со стороны выглядишь спокойным и даже холодным, но если подпустишь к себе, сразу выясняется, что ты очень веселый и интересный, можешь поддержать любую тему. С тобой я забываю о времени и даже о деньгах. Интересно, на сколько мы тут уже нагуляли, а то у меня не много с собой налички!

Хью беззаботно рассмеялся, совсем потеряв голову.

– Да, верно говорят, armod og kærlighed ere onde at dölge*, – произнес Мадс, с прищуром глядя на беззаботного британца.

Хью чуть напрягся. Фраза на датском, словно загадка сфинкса, манила и пугала одновременно. Вдруг пришло осознание, что он сболтнул лишнего. А обещал держать себя в руках!

– Что это значит? – он смущенно улыбнулся.

– “Счастливые часов не наблюдают”, – не моргнув глазом ответил датчанин. Он положил сигарету в рот и щелкнул зажигалкой.

Хью расслабился. Но, как выяснилось, рано.

– Будешь? – внезапно предложил Миккельсен, протягивая ему пачку.

Дэнси уставился на его руку, будто мужчина держал не сигареты, а пистолет.

– Я… я же не курю, – Хью почувствовал, как сквозь морок опьянения пробивается паника. Охмелевший мозг соображал слишком медленно.

– Ах да, не так предлагаю, – спохватился Миккельсен. Он раскурил свою сигарету, а затем протянул ее мгновенно побледневшему Дэнси.

– Тебе не обязательно ждать, пока я ее выброшу, – Мадс улыбался, и улыбка его была такой же хищной, как при разговоре с фанаткой.

Хью с ужасом смотрел на дымящуюся сигарету, которую ему протягивал датчанин. Сердце болезненно ухало под горлом, а в голове стояла абсолютная пустота.

– Один из операторов сказал мне, что сегодня ты поднял брошенную мной сигарету и докурил.

Ни одной мысли.

– Мне показалось это немного… м… странным?

Ни одной гребаной мысли в голове!

– Я подумал, что если бы ты просто хотел курить, ты бы спросил. Но дело ведь не в сигаретах, да?

– Я… я сейчас, – Хью вскочил так резко, что едва не опрокинул стул. Голова закружилась. Мадс смотрел на него снизу вверх, и в его глазах не было насмешки или отвращения. Это были просто черные глаза, в которых давно утонула душа Хью Дэнси.

Нужно было освежиться. Расталкивая людей, Хью пробился к туалету. Это было небольшое помещение, выложенное темно-зеленым кафелем, стены которого были разрисованы стилизованным граффити. Подойдя к зеркалу и оперевшись о раковину, Хью заглянул самому себе в глаза. В их влажной глубине плескались страх, отчаяние и жгучее желание. Да, он был наивным болваном, раз полагал, что сможет скрыть это! А еще это чертово пиво! Хью выругался. Он не знал, что скажет, когда вернется к столику. Хотелось малодушно сбежать. Через окно. Но окна не было. Хью вновь оглядел свое отражение: растрепанные волосы мягкими завитками обрамляли лицо и ложились на шею. Кожаная куртка, как и пятидневная щетина ни на грамм не добавляла ему брутальности, тем более что огромные как у оленя глаза в обрамлении длинных загнутых ресниц выглядели подкупающе кротко. Бледность прошла, и на щеках вновь расцветал румянец – то ли хмельной, то ли от смущения.

Пустив воду из крана, Дэнси умылся. Холодная вода немного отрезвила. Наклонившись, Хью стал пить прямо из-под крана. И в этот момент за спиной хлопнула дверь – кто-то вошел. Британец опустил голову, уставившись на свои руки, которыми он сжимал бортики раковины.

“Пожалуйста, пусть это будет один из посетителей, Господи, пожалуйста, пожалуйста, пройди мимо”, – молился про себя Хью, не смея поднять глаза и посмотреть в зеркало.

Шаги приближались. Всего четыре уверенных шага.

Он стоит за его спиной. Хью почувствовал затылком чужое дыхание. Воздух застрял в глотке, Дэнси не смел даже выдохнуть. Он не поднимал взгляд, но был уверен на сто процентов, кто стоит за его спиной. Его запах он не спутает ни с чьим.

– Долго будешь от меня убегать? – тихий голос на ухо.

Дрожь пробежала по телу Хью. Мадс наклонился к нему, оперевшись на края раковины по бокам от его рук. Он прижался к нему! Британец резко поднял глаза. Миккельсен смотрел на него из-за его плеча, на губах играла улыбка.

– Мне сорок восемь, Хью, – сказал Мадс, глядя ему прямо в глаза, – Я могу заметить, что меня хотят.

Дэнси открыл было рот, но не смог выдавить ни звука. Но стоило Миккельсену чуть толкнуться ему в район копчика чем-то соблазнительно жестким, как с губ Хью сорвался слабый стон, выдавший его с головой.

– Ты спросил, зачем я пригласил тебя выпить. За этим. Потому что знал, что сам ты никогда не подойдешь, – Мадс шептал ему на самое ухо, касаясь кожи горячими губами, – Если ты этого действительно хочешь, то сегодня мой дом полностью в нашем распоряжении.

Он отстранился. Развернулся и вышел из туалета. Дэнси колебался лишь несколько секунд. Затем пулей вылетел следом.

Мадс Миккельсен неспешно шел через толпу. Больше всего на свете Хью боялся упустить из вида его широкую спину. У барной стойки датчанин оставил несколько сотен долларов. На выходе сдернул с вешалки свою куртку. И так же, не оборачиваясь, вышел из бара. Он знал, что Хью Дэнси идет за ним.

И он был прав.

_________

* Нищету и любовь невозможно утаить. (датская пословица)

========== О стабильности ==========

Холодный ветер, усилившийся к ночи, толкнул Хью в плечо. Температура упала где-то до нуля градусов, но Дэнси не чувствовал этого – все его тело было будто объято огнем. Он шел за Мадсом, будто зачарованный ребенок за Гамельнским крысоловом. Сравнение не радовало, но и повернуть назад, уйти, разорвать это наваждение было невозможно. Это казалось сладким сном, но внутри было ощущение, что в итоге все обернется кошмаром. Потом. О том, что будет потом, думать не хотелось.

Миккельсен сел в машину и завел двигатель. Хью дрожащей рукой открыл пассажирскую дверцу. Когда он садился, его уже разве что не мутило от волнения. В машине пахло табаком – запах въелся в кожу салона.

– Ну ты чего какой потерянный? – Мадс весело улыбнулся ему. Дэнси почти с ужасом посмотрел на него. Он не понимал. Может, ему все привиделось в пьяном бреду, и они сейчас не едут к датчанину домой с вполне определенной целью? Может, все это было шуткой? “Эй, неужели ты и вправду повелся на это? С чего бы мне с тобой спать? Ха-ха!”

– Ха-ха, – тихо эхом повторил за своими мыслями Хью.

– Ты в порядке? – Мадс все еще улыбался, но в глазах отразилось легкое недоумение.

– Куда мы едем? – на всякий случай переспросил Дэнси. Он буквально залип на то, как Мадс крепко держит левой рукой руль, как большой палец слегка оглаживает потертую кожу, будто лаская.

– Ко мне? – датчанин чуть приподнял одну бровь, а затем усмехнулся: – Нет, тебе однозначно противопоказано столько пить.

Хью наконец смог оторвать взгляд от руля и посмотрел на друга, но тот уже переключил свое внимание на дорогу. Машина, шурша шипами по асфальту, влилась в редкий поток машин.

Они ехали недолго. Ровно столько, сколько вполне можно провести в молчании, при этом не чувствуя неловкости. Может, минут десять или пятнадцать. Хью думал о стабильности. Что у него есть работа. Есть жена. Есть друг. А что будет потом? Что будет после сегодняшней ночи? Можно ли надеяться, что, когда голод будет утолен, все вернется на круги своя? Готов ли он рискнуть всем ради исполнения всего одного желания, к тому же не слишком правильного?

Будто в поиске ответа Дэнси посмотрел на Мадса. Тот ненадолго оторвал взгляд от дороги перед собой, посмотрел в ответ и улыбнулся. И подмигнул.

Хью неуверенно улыбнулся. Он заглушил голос совести, голос разума. Он понял, что если откажется сейчас, будет винить себя потом всю жизнь. Как говорится, лучше сожалеть о содеянном, чем об упущенном.

Мадс остановился у высокой новостройки. Они молча вышли из машины и зашли в парадный.

– Добрый вечер, Джим, – легко поздоровался с пожилым консьержем датчанин. Хью смог лишь нервно кивнуть. Сейчас он чувствовал себя чуть ли не преступником.

Они вошли в лифт, и Мадс нажал кнопку “14”. Двери бесшумно закрылись. Хью сглотнул. В лифте играла тихая ненавязчивая музыка, а яркий свет, отражавшийся от белоснежных стенок кабины, слепил так, будто они были в операционной. Сердце Дэнси отчаянно ухало внутри, Миккельсен стоял так близко, что их плечи почти соприкасались. Близость Мадса сводила с ума, и Хью неуверенно повернулся к нему. Миккельсен смотрел прямо перед собой, а на его губах играла тонкая всезнающая улыбка. Будто прочитав его мысли, датчанин негромко произнес светским тоном:

– В целях безопасности в лифтах установлены камеры слежения.

Краска моментально залила лицо британца, и тот поспешно опустил взгляд в пол. И от этого человека он пытался что-то скрыть!

Нежно звякнув колокольчиком, лифт остановился на четырнадцатом этаже. До заветной двери в конце небольшого коридора Хью шел на ватных ногах. Отперев дверь ключом, Миккельсен галантно отступил в сторону и сделал приглашающий жест рукой. Дэнси недоверчиво глянул на него и, сделав вдох, переступил порог квартиры. Внутри было темно, свет из общего коридора сюда едва проникал, но когда Мадс зашел следом и захлопнул дверь, все окончательно утонуло во мраке. Хью повернулся было, чтобы спросить, где включается свет, но в следующую секунду уже был вжат в стену, а грубый, жадный поцелуй выбил последние связные мысли из его головы.

Единственное, что осталось существенным сейчас для Хью, это Мадс. Много Мадса. Он заполнил собой все пространство, весь мир. Его дыхание, сбивчивое, пахнущее сигаретами и лишь немного пивом, стало дыханием Дэнси. Куда делся ироничный датчанин, спокойный, немного ленивый, предсказуемый, знакомый? Перед Хью был зверь – страстный, голодный, неукротимый. Никогда прежде британец не чувствовал себя настолько в чьей-то власти. Мадс не позволял ему перехватить инициативу, и все, что оставалось Хью, это слегка упираться в широкую грудь коллеги, чтобы не быть в буквальном смысле размазанным по стенке.

Поцелуй для Мадса был как утоление жажды. Дэнси и представить себе не мог, сколько сдерживаемой страсти было в интеллигентном европейце. И лишь когда воздуха стало катастрофически не хватать, Миккельсен позволил себе чуть отстраниться.

– Я мог бы køn* тебя прямо здесь, – хрипло произнес датчанин.

Хью буквально почувствовал, как между ними возросло напряжение. Температура в квартире будто подскочила на десяток градусов, но жар этот был не снаружи, а внутри них. Пальцы Дэнси скользнули по рубашке Мадса и нерешительно замерли на кожаном ремне. Это было его молчаливым согласием. Миккельсен чуть наклонился к нему, вновь опалив дыханием и без того пылающие щеки Дэнси:

– Пойдем.

И он потянул Хью за руку. Лавируя в темноте между мебелью и чудом не споткнувшись о кофейный столик, Дэнси проделал сложный путь, следуя за Мадсом в глубину квартиры. Глаза постепенно привыкли к темноте, и Хью начал различать серые контуры предметов. Их недолгое путешествие завершилось у кровати, на которую Хью был бесцеремонно завален.

И вновь мир мучительно сжался до одного только Мадса, до его жаждущих губ, обжигающего дыхания, сладостной тяжести его тела… Хью невольно застонал, выгибаясь под ним на слишком мягкой постели, застеленной заботливыми руками Ханне. Миккельсен улыбнулся, не разрывая поцелуя, что-то шепнул в самые губы Дэнси на своем таинственном, шуршащем языке. Хью задрожал от осознания того, что подчиняется датчанину не только физически, но и всей душой, всем разумом. Никогда и никому он не желал так сильно принадлежать, как сейчас Мадсу.

Миккельсен оторвался от его припухших губ, чтобы впиться поцелуем в нежную кожу на шее и вырвать из Хью еще один судорожный стон. Дэнси отчаянно цеплялся за плечи датчанина, выгибаясь, неосознанно пытаясь прижаться собственным пылающим возбуждением к желанному телу. Но Мадс, искушенный любовник, медлил, от чего ласки превращались в настоящую пытку. Тягучими поцелуями он скользил по шее британца вниз, на ходу расстегивая тому рубашку. Чуть прикусил за выпирающую косточку ключицы, от чего по телу Хью побежали мурашки. Он судорожно пытался раздеть Миккельсена, но если неспешность датчанина была осознанной пыткой, то у самого британца дело сильно осложнялось волнениями, от чего пальцы путались, а пуговицы не желали расстегиваться. Но когда терпение Хью было уже на исходе, Мадс вдруг резко сдернул с него рубашку. Оборвавшиеся пуговицы заскакали по полу, укатываясь по разным углам. Дэнси выпутал руки, и рубашка с разошедшимися швами отправилась на пол. Следом полетела одежда Миккельсена. И они вновь упали на пружинящее одеяло, не в силах насытиться друг другом, утолить свою страсть. Хью запустил пальцы в волосы Мадса, не давая ему отстраниться. Волосы были очень мягкими и казались истонченными. Они пахли ветром и чем-то далеким, но уже ставшим родным. Хью внезапно осознал, что счастлив.