сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)
Он хотел проклясть Гарри. Нет — Пэнси. Мерлин, кого угодно, потому что это слишком… слишком рано. Он не хотел напугать её, не хотел походить на ублюдка-извращенца. Ну, может, он и являлся им, и, возможно, позже Гермиона бы об этом узнала, но сейчас?! Сейчас, когда весь кровоток направлен туда, где находится ширинка?
— Ч-ё-ё-ёрт, — медленно превращая буквы в слова, прошептал Драко и тряхнул головой, забрызгав зеркало в ванной комнате. — Ладно. Всё хорошо? — Голос срывался от вынужденного шёпота. — Салазар, почему это звучит как вопрос?!
Гермиона в его комнате.
Ждёт. Его. На кровати.
Драко нахмурился, вспомнив, что совсем недавно трансфигурировал уютное кресло из старого пуфика, которое в итоге поставил возле окна, чтобы наблюдать за ней.
Грёбаный маньяк!
Гермиона Грейнджер в его комнате, и он понятия не имеет, как должен вести себя, чтобы она не сбежала спустя тридцать секунд.
Отбросив сумасшествие, он мог рассуждать логически: она бы не пошла с ним, не будучи уверенной, что останется в безопасности.
Гермиона не согласилась бы посмотреть фильм? Серьёзно, блять? Это даже звучит по-идиотски. Как она могла так безрассудно согласиться? Неужели она и правда думала, что он сможет сидеть или лежать с ней рядом и просто смотреть в экран с мелькающими картинками?
Но Грейнджер доверилась ему.
И Малфой не должен её подвести. Даже если это грозит передозом возбуждения, лопнувшими яйцами и лихорадкой — Драко справится.
Они понятия не имели, куда пропали Джинни и Блейз и куда отправились через некоторое время Гарри и Пэнси, оставив их одних в этой неловкой ситуации, которая ужасно давила. Он мог поклясться, что слышал стук её сердца, когда их молчание затянулось.
Он обещал ей продолжить с этих чёртовых лямок, но сидел и не мог пошевелиться. Просто смотрел на неё, — рассматривал, — сказал бы он. Замечал всё больше и больше мелких деталей, которым раньше не придавал значения: россыпь веснушек на груди, таких манящих и тёплых. Едва заметную родинку на переносице. Красные, словно натёртые о шерстяной свитер, — которые она так любила — ключицы, но он знал, что это всего лишь загар, который, возможно, доставлял ей неудобство. Драко обязательно спросит её, не желает ли она воспользоваться обезболивающим зельем, как только покинет эту проклятую ванную.
А если она не хотела? Если он просто вторгся в её пространство и нарушил негласное правило, которое повисло между ними, после того как она отвергла его?
Нет.
Драко хоть и был одержим этой ведьмой последние… дни? Недели? Месяцы? Или на протяжении всей школы? Он не мог сказать, когда это началось. Просто она всегда — всегда — находилась рядом. Дышала с ним одним воздухом, делилась странными вещами о мире магглов, втягивала его в беседы. Заманивала в свои сети, а он видел язык её тела — она невероятно чутко откликалась на его прикосновения.
Подхватив полотенце, Драко вытер лицо и отбросил его в плетёную корзину для белья.
— Ладно, приятель. Дружеский просмотр фильма и никаких стояков, — он замялся, держа руку над дверной ручкой, и едва слышно добавил: — Только если она сама не попросит.
Он же джентльмен, в конце концов.
«Накорми, напои, соблазни», — Драко учёл всю последовательность истины, которую вдалбливал отец ему голову, когда парню исполнилось четырнадцать.
Сглотнув, он толкнул дверь и… Мерлин!
Молниеносно вытащив палочку, он нашёл глазами Грейнджер, щурясь от яркого, неестественного света.
— Грейнджер?! — Он сжал челюсть, когда увидел её широко распахнутые глаза, смотрящие на палочку. — Ты… ты в порядке? — Когда ведьма совсем не скромно улыбнулась, он медленно опустил древко, всё ещё прищуриваясь от ослепляющих огней, которые не дали рассмотреть её… — Ох, твою мать…
— Ты не знал, что в твоей комнате есть гирлянды? — Гермиона прыгнула на кровать. На его кровать. В его футболке, едва прикрывающей золотистые бёдра.
Мерлин, она хочет его смерти.
— Это, — она указала за свою спину, — гирлянда. — Под полками с книгами и предметами декора — совершенно безвкусными — тянулась тонкая полупрозрачная нить, на которой на равном расстоянии друг от друга мигали стеклянные капли. — Можно менять интенсивность свечения или сделать так, чтобы они горели постоянно. Смотри, — она поднялась и встала на колени, повернувшись к стене. Подняв руку к полке, она достала пульт с одной единственной кнопкой и позволила Драко проследить взглядом за поднявшейся на бедре футболке.
Драко начал неспешно приближаться. Гермиона радостно указывала на огни, которые с сумасшедшей скоростью меняли интенсивность свечения: от резкого до приятно пульсирующего. Драко видел в карих глазах отражение бликов, которое заставило его сердце сжаться.
— Можем оставить так. Что думаешь? — Драко глупо кивнул, прошептав: «да».
Огни медленно затухали, погружая комнату во тьму, и с той же скоростью постепенно загорались, освещая лицо Гермионы.
Такая красивая.
— Я не замечал её раньше. — О, Драко практически ни к чему не притрагивался без необходимости, потому что проводил здесь время только вечером или ночью. Тогда, когда был уверен, что его не будет видно из окна напротив.
— Она спрятана в глубине полки. Я немного подтянула её вперёд, — Гермиона пожала плечами и шлёпнулась обратно на постель. Оттянув края футболки, она взглянула снизу вверх на Драко и заметила, что его взгляд въедается в её стройные ноги. Эти огни, это место, эта ведьма… Всё это что-то делало с ним. Уничтожало и воскрешало. Он едва не споткнулся, когда сделал шаг назад, испугавшись своих мыслей. — Я… я должна была спросить. Прости.
— Спросить что? — Его голос был похож на шипение змеи. Довольно агрессивной и неудовлетворённой змеи. У Гермионы втянулись щёки, когда она собрала слюну во рту и сглотнула.
— Твоя футболка… Я… я просто подумала, что тебе будет некомфортно, если я останусь…
— Голой. — Цирцея, помоги. — Ты сидела передо мной в купальнике. Я трогал тебя и этот купальник, Грейнджер. — Он наклонил голову к плечу. Мерлин, ему нравился этот вид: слегка согнутые в коленях ноги, его номер — семь — на её сиськах, швы на плечах, которые болтались немного не доходя до локтя. — Тебе не нужно извиняться за это. Мне нравится.
Гермиона несколько раз моргнула и, кивнув, перевела взгляд на стену перед собой.
— Не хочешь что-нибудь посмотреть? — Салазар, ему не показалось, что её голос дрогнул? О чём эта ведьма думала?
Потрясающая ведьма, с алыми щеками, в его одежде.
— За этим мы здесь.
Знала бы Гермиона, сколько сил Драко требовалось, чтобы внешне выглядеть так, словно не он хотел зарыться лицом у неё между бёдер.
Фильм.
Драко увидел с её — его — стороны кровати чёрную коробочку и невербально притянул к себе.
— Ты уже знаешь, какие жанры тебе нравятся?
Гермиона поёрзала, собирая под собой постельное белье в гармошку.
— Всё, что даст Блейз. — Он снял упаковку и бросил её на кровать. Покрутив кассету в руке, он проверил, что плёнка была на одной из шестерёнок, — левой.
— Ты знаешь, что это? — Драко вставил кассету в видеопроигрыватель и обернулся, когда Гермиона подняла коробочку и, не увидев названия, задала вполне логичный вопрос. Вполне обычным голосом, на который он реагировал.
Малфой даже опустил взгляд вниз, проверяя наличие той самой верёвки, которая тянулась от яиц к её голосовым связкам.
Ему бы покурить.
Покурить и втрахать её в эти простыни!
Гермиона выжидающе и заинтригованно смотрела, когда он поднял пульт, щёлкая точно по той кнопке, как его научил Поттер.
Главное, чтобы это не оказались те ужасы про инферналов. Он, блять, этого больше не выдержит. Тем более рядом с Гермионой. Драко просто не мог так облажаться — испугаться грёбаной пародии на реальных существ из их мира.
Когда Драко повернулся, Гермиона тепло улыбнулась, а он застыл возле кровати. О Салазар, неужели вслух сказал?
— Я тоже не особо люблю ужасы, — она снова зажала нижнюю губу зубами и, приподнявшись, прислонилась к изголовью кровати.
Она ожидала, что он сядет? Или ляжет? Драко кинул взгляд на кресло возле окна и снова перевёл на Грейнджер. Она не колебалась. В её глазах не было даже вызова — чистое удовольствие, не прикрытое. Она положила свою ладонь рядом с собой, заметив его смятение и шлёпнула несколько раз.
Пригласила его.
Он сел подобно ей, удобнее поставив подушку за своей спиной. Больше их тела ничего не разделяло. Ничего, кроме слегка скомканного тонкого пледа.
Он усмехнулся, когда Грейнджер вздрогнула из-за раздавшегося грома. Когда они покидали двор, на улице уже пахло свежестью и летним дождём. Запах ненавязчивым шлейфом доносился из окна, сочетаясь с созданной атмосферой полу мрачного интима.
Сексуально.
Всё выглядело до охуения соблазнительно: её левое бедро рядом с его правым — протяни руку, выстави указательный и средний пальцы — прикоснёшься к золоту. Так близко. Пленительно…
Лилейная музыка раздалась из чёрного ободка телевизора. Гермиона выдернула одну из подушек из-под своей спины и положила себе на ноги, закрывая их от Драко.
— Эта история о великих сражениях далёкого прошлого…
Малфой только и мог наблюдать, как поджимались пальцы на её ногах, словно Гермиона вот-вот взорвётся от нетерпения. Мерлин, он сойдёт с ума. Переключив внимание на телевизор, он увидел сооружения замка, высокие пики и раскинувшиеся сады, огороженные изгородью деревьев.
Рассказчик говорил тонким, хрипловатым голосом. От излишней наигранности и пылкости повествования Малфой скривился и подумал: лучше бы он поставил «Ворона». И плевать, что смотрел его уже как минимум четыре раза. Каждый раз он улавливал какие-то новые детали.
Но Гермионе, похоже, нравилось, судя по её слабой улыбке и тому, как редко она моргала, будто боялась что-то пропустить.
— Бесчестная, ослеплённая завистью колдунья, не пожалела ту, которой судьбой уготовано встать подле принца Киерана, будущего Короля Профурсетии. Бедная, изрезанная и брошенная в каменную башню, что тянулась к небу, принцесса Элиана вынуждена коротать свои дни в одиночестве, тоскуя и представляя, как бы сложилась её жизнь, не будь у неё злой мачехи…
На экране показали девушку, одетую в невзрачную одежду, демонстрирующую пышную грудь, обтянутую корсетом. Довольно крупным планом, сказать по правде. Грязная и в некоторых местах разорванная юбка шла вразрез с мерцающей диадемой цвета перламутра на голове принцессы.
Драко фыркнул. Неправдоподобность картины ему не понравилась.
— Какого года этот фильм? — Гермиона впервые посмотрела на него с момента начала.
Он пожал плечами. Не похоже, что фильм был слишком старым. Даже если учесть тот факт, что посмотрел он картин всего ничего, некое представление уже сложилось.
Малфой цокнул, когда Гермиона продолжила щекотать взглядом его щёку в ожидании ответа, и сказал на манер Блейза:
— Это бестселлер, Грейнджер. Смотри. Тебе понравится.
Действия на экране разворачивались довольно стремительно. Принц, будущий король, отправился на поиски принцессы, чтобы взять её в жены по наставлению своего отца. Юная дева была законной наследницей далёких земель, до которых никто не мог добраться.
Как же близко Малфою знакомы эти «традиции», от которых хотелось вытошнить весь ужин.
Первой остановкой принца Киерана стала небольшая деревня, расположившаяся перед высокой горой Муриора, которую, по легенде, охраняли чары колдуньи. Нынешний король предупредил принца о всевозможных искушениях, опасностях и уроках, которые придётся преодолеть, чтобы попасть к принцессе.
Ведь только чары истинной любви способны проложить путь к тому, для кого бьётся верное сердце.
— Я знаю, для чего вы здесь, милейший. — Перед Киераном кланяется мужчина в длинном балахоне с капюшоном, скрывающим его лицо. — Здесь вы познаете первое и главное из правил, без которого не сможете уверить принцессу в силу своих чувств…
Принц отдал поводья своей лошади худому парню и направился за мужчиной в таверну, бормоча что-то себе под нос. Когда кадр сменился, открывая вид на женщин и мужчин полностью раздетых, Малфой замер. Как и Гермиона.
Оба затаили дыхание, рассматривая большую комнату с разноцветным тюлем, подушками, голыми, блять, людьми, фруктами в вазах и льющимся в глотки алкоголем. Кто-то трахался прямо на столе, кто-то же предпочёл быть подставкой для женских ног; другие ласкались и терлись гениталиями о части тел своих любовников, наблюдая за тем, как шлёпают паддлом одного из мужчин, привязанного к своеобразной доске «почёта».
Лицо актёра вытянулось, но Драко не сказал бы, что тот был удивлён. Скорее… рад? К принцу подошла одна из девиц, в одном лишь подобии нижнего белья. Её грудь поддерживала странная конструкция лифчика — без лифчика, без главного атрибута, который скрывал бы шоколадного цвета соски.
Святые угодники, блять.
— Я помогу вам, милорд, — протянув руку, актриса провела по шее принца и притянула его в свои объятия, запуская язык в рот. Её грудь прижалась к его груди, и принц протяжно застонал. — Научу вас, как доставить удовольствие любой женщине. Вы должны быть достойны общества заточённой принцессы. — Киеран уже стоял без рубашки, когда обнажённая девушка потянула его вверх по деревянной лестнице. — Говорят, её красоту не может описать ни один художник. Ни один не мог смотреть на неё, не испытывая прилива крови вот сюда, — она схватила принца за яйца, и Драко показалось, что Гермиона рядом пискнула.
Грейнджер, скажи что-нибудь, Мерлина ради!
Малфой сглотнул.
Во рту как в пустыне — сухо.
Он сжал пальцами простынь под собой и случайно задел мизинцем бедро Гермионы.
Она горела. Пылала, как в аду, если бы тот существовал.
Не шевелясь, он перевёл взгляд, стараясь поймать выражение лица Грейнджер. Она тяжело дышала, рот был приоткрыт, но глаза, Салазар, так широко распахнуты, а зрачки чернее самой тьмы… Гермиона следила за движениями актёра на экране, забывая при этом моргать.
— Мой принц… — снова заговорила дама, отбрасывая в сторону ткань, прикрывающую треугольник тёмных волос. — Будущий правитель Профурсетии, законный наследник земель Нефритовых пенисоломен и хозяин садов Ебляндии, извольте хорошенько отлизать мою вагину.
— Блять.
Драко не понял, что сказал это вслух, когда Киеран опустил женщину на деревянные ступени, не добравшись до комнат. Он встал на колени и начал медленно вести руками по её бёдрам, не торопясь, раскрывая её шире перед собой.
— Малфой…
Салазар.
Драко почувствовал, как дёрнулся его член. Кровь в венах нагревалась. Его пульс так сильно участился, что закружилась голова. Он завёл руку назад и, вытянув подушку из-за спины, бросил её себе на ноги, прижав сверху рукой.
Это всего лишь физиология.
Это нормально, что его член реагировал, когда справа от него доносился аромат цитрусов, подгоняемый прямо в носоглотку летним ветром из окна, а на экране мужчина лизал даме клитор, погружая пальцы во влагалище.
— Драко!
Малфой сжал кулак, зажав между пальцев мягкое постельное бельё, и сильнее придавил подушку к паху, то ли для того, чтобы почувствовать хоть какое-то давление, то ли в желании избавиться от пульсации. Он растерянно стал искать чёрный пульт, который, Мерлин, оставил на полке возле телевизора.
— Да, Гермиона? — спросил он как ни в чём не бывало, понизив голос так, что горячий шёпот обжёг губы.
Её колено дёрнулось, когда из динамиков раздался мужской стон.
— Используйте язык, принц. Проникните им в мою девочку, что так отчаянно нуждается сейчас во влаге, — женщина запустила свои руки ему в волосы, насаживаясь на лицо. — Вот так… Давайте же, милорд, прошу-у-у!
— Оседлай меня, — принц сжал её ягодицы и подтянул ближе. Задница дамы свесилась со ступенек, но принц прижимал её к себе так сильно, что кожа под его пальцами покраснела. — Трись о мои губы. Кончи на мой язык…
Малфой прикрыл глаза, шумно выдыхая.
Ебучий Блейз.
Блейз, мать его, Забини!
Он убьёт его нахрен. Заавадит, сядет в Азкабан, так и не попробовав построить отношения с ведьмой, сидящей в дюйме от него, считает его законченным психом, который смотрит на то, как трахаются люди на экране, и не спешит ничего делать, потому что его член настолько твёрд, что больно пошевелиться.
Это возбуждало. И это просто невыносимо. Драко чувствовал себя мазохистом.
Ему хотелось заткнуть её — актрису, стонущую под таким же второсортным актёром, который слишком быстро перешёл к пальцам. Слишком быстро воспользовался языком…
— Это точно не ужасы, Драко, — хрипло сказала Гермиона, и Малфой наконец посмотрел на неё: на пылающие скулы, влажные губы и широко распахнутые глаза. Ведьма смахнула волосы с левого плеча, обнажая шею; вена пульсировала так сильно, что он хотел приложить к ней пальцы и посчитать пульс, который явно зашкаливал.
Язык кольнуло.
Он хотел её облизать. Чтобы мокро и влажно; чтобы открылась и позволила достать до её мурчала в глотке; чтобы услышать протяжный стон со вздохом в своё ухо.
— Не ужасы, Грейнджер.
