Текст книги "Любовь или криминал? (СИ)"
Автор книги: SaTaMi
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)
– Мне плохо, – повторял Влад, будто мантру. – Плохо мне.
– Да что случилось, в конце концов? Я начинаю нервничать! – мама заметно теряла терпение, однако голос оставался спокойным, негромким. Влад вздохнул.
– Мне жарко. Лихорадит.
– Может, у тебя ротовирусная болезнь? Надо съездить в город, таблеток взять, лекарств. А хотя нет. У Зины есть…
Влад посмотрел прямо в глаза матери и сказал уверенно, как теорему:
– Это не ротовирусная болезнь. Это любовная болезнь.
– Ты влюбился? Славно! А кто это? – Мама обрадовалась, хлопая в ладоши и радостно улыбаясь.
– Оливия Стар, – Влад не разделял маминого энтузиазма. Мама смотрела новости, поэтому она знала это имя. Улыбка мгновенное пропала с её лица.
– Стой, как, погоди. Оливия?.. Она же преступница?..
– Я не верю. Мама, она хорошая. Мы с ней гуляли два дня назад. Она разговаривала со мной о музыке. Мы дышали свежим воздухом. Мы любовались рекой. Она была на моем выступлении вчера. Мам, а вдруг это неправда? Вдруг я ей сломал жизнь? Я поступил, как законопослушный гражданин, но я ослушался моральных законов.
Мама слушала сына, еле сдерживая своё изумление. Она конечно не горела желанием иметь невестку с судимостями, но прекрасно понимала, что в словах Влада была своя доля правды. В девяностые часто сажали ни в чём не виновных людей.
– Мама, у тебя же остались связи в полиции? – вдруг спросил Влад, нарушая тишину. Мать отвлеклась от размышлений, вздрогнула и кивнула:
– Остались.
Действительно, у мамы Владислава были полезные знакомства. В полиции у неё работал двоюродный брат. У него было довольно серьёзное звание, и он вполне мог вытащить Оливию из западни.
А что же происходило с нашей Оливией?
Машина остановилась, и группировку вытолкнули на улицу. Оливия, перецепившись, упала на асфальт, сцепив зубы и смачно матерясь.
– Не выражаться! – крикнул кто-то из омоновцев. Оливии было всё равно: в нецензурной лексике она находила хоть какое-то успокоение.
Когда она очутилась возле огромного здания с высоким забором и маленькими окошками, до её сознания дошла вся серьёзность ситуации.
– Будете сидеть здесь до суда, – сообщили ребятам.
– Это СИЗО? ¹ – вырвалось у Лив.
– Нет, клуб «Умелые ручки».
Остальные не прерывали скорбного молчания. Зубы Брайна стучали дробь от неожиданно поднявшегося ветра.
Наручники так и не сняли. У Оливии затекли руки. Ей порядком начала надоедать вся эта ситуация и она начала по-хамски говорить с людьми ОМОНа:
– Снимите наручники, живо, – шипела Оливия, резко остановившись.
– Ничего не попутала? Хочешь, чтобы тебе и без того огромный срок увеличили? Статья существует за оскорбление представителя власти при исполнении им своих должностных обязанностей или в связи с их исполнением. – Дерзость Лив вызвала у омоновцев улыбку. Однако Оливию было уже не усмирить.
– Мне похер на ваши статьи. Я не виновна. Я не принимала. Мне подкинули. Не хотите отпускать меня – ребят моих освободите хотя бы. Они тут ни при чём, – Оливия кашлянула.
– То есть ты подтверждаешь то, что вы в группировке?
Оливия замолчала, поняв, что она своими словами усугубляет ситуацию. Если бы она только знала хоть какие-то законы, права…
Мать Влада стояла у телефона, набирая тот самый спасительный номер. Трубку очень долго не брали, но наконец на том конце провода раздался бодрый фальцет:
– Привет, Наташа! (Так звали маму Влада). Что-то случилось? Ты просто поздно как-то звонишь.
– Да, поздно. Нужно помочь одной девушке, которую осудили понапрасну, – Наталья сделала глубокий вздох, успокаиваясь. – Вернее, мы ещё не знаем, виновата она или нет, но…
– Так, погоди. Что за девушка? За что осудили? Давай по порядку.
Женщина изложила кратко всю историю, стараясь внимательно подбирать слова так, чтобы ей согласились помочь.
– Не знаю, Наташ. Задала ты мне задачу, конечно. Наркотики – статья серьезная. Тем более, если там группировка намечается…
– Пожалуйста, помоги. Отмажь её как-нибудь. Могу заплатить, у меня есть в сбережениях крупная сумма…
– Не нужно денег, – отрезал в ответ говоривший. – Я тебе и так помогу. Всё будет хорошо. Я постараюсь сделать всё возможное. – Он буквально противоречил сам себе. Наталья это заметила и с грустью в глазах положила трубку. Влад кивнул, мол, что вообще происходит.
– Обещал помочь. Но это не точно. Статья слишком тяжёлая.
Влад не смог ничего ответить. Не было сил на разговоры, объяснения. Хотелось просто зарыться в одеяло, как в кокон, и спрятаться.
– Я искренне надеюсь, что мы поступаем правильно, – Мать встала с табуретки, поправив неправильно положенную трубку.
– Мам, ты как-то спокойно реагируешь на то, что я влюбился в бандитку, – Влад приподнял бровь.
– Сейчас время такое, каждый второй – бандит. Что теперь, вообще ни в кого не влюбляться?
Да, не Софья Ковалевская, ² ну и что? Главное, чтобы ты был счастлив. Тем более, мы до конца не уверены, что она связана с криминалом. Мы не знаем, что из того репортажа правда, что ложь. Поэтому не беги вперёд паровоза.
– Спасибо, мам, – Лицо Влада просветлело, он улыбнулся впервые за этот непростой разговор.
– Чего не сделаешь ради детей…
– Имя, фамилия, отчество, дата рождения, город рождения, – сухо спрашивали в СИЗО.
– Стар Оливия Олеговна. Дата рождения: двадцать шестое декабря тысяча девятьсот семьдесят первого года. Город рождения: Санкт-Петербург.
Ей недоверчиво посмотрели в глаза. Оливия поняла: это связано с её именем. Зарубежные, нерусские имена в постсоветском государстве были редкостью, скорее всего, была огромная вероятность, что это псевдонимы.
– Я правда Оливия. В паспорте гляньте.
– Проходите, – ей указали рукой направление, в котором нужно идти. – Следующий.
– Чёрный Алексей Родионович. Двадцать четвертое октября тысяча девятьсот семидесятого года. Город рождения: Москва.
– Проходите. Следующий.
– Попов Александр Викторович. Седьмое мая тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года. Город рождения: Санкт-Петербург.
– Мапс Брайн Сергеевич. Двадцать пятое сентября тысяча девятьсот семьдесят первого года. Город рождения: Санкт-Петербург.
– Проходите.
Далее следовал обыск. Для этого их всех отвели в специальную комнату. Когда Оливию обыскивали, ей показалось, что её шлепнули по пятой точке. Естественно, промолчать она не смогла.
– Вы можете меня не лапать?
Глаза обыскивающего, старого мужлана, наполнились искренним сочувствием.
– Я тебя умоляю. Тебя никто лапать не захочет никогда в жизни. Ты ж бесформенная доска. Так что понизь самооценку, дорогая.
Оливия, наверное, в сотый раз прокляла тот день, когда пошла гулять с Владом. Если бы этого не произошло, он бы не узнал её по телевизору. Они до этого никогда не пересекались. Сейчас было бы всё хорошо, сидела бы она дома, пила чай с баранками да смотрела на то, как белки с ветки на ветку прыгают. Никаких тебе проблем. А там уже Чёрный с Сизым бы что-то придумали. Вытащили бы её. Но нет, захотелось ей погулять с мальчиком.
«Дурацкая симпатия, только карты все спутала! Я была ослеплена, моя бдительность – усыплена. За что мне всё это. Ну держись, Влад Воробьёв, жалкий Ботан, приеду домой, вырву у тебя всё, что возможно вырвать и запихну в глаза. Я тебя на ремни порежу. Помяни моё слово!»
Условия содержания в СИЗО были отвратительными. Наши герои находились в камере «два на пять метра», помимо них было ещё пять человек. Кровати были расположены в два яруса, были стол, туалет, умывальник и окно, закрытое решетками. Царил жутчайший беспорядок, разбросаны газеты, какие-то бутылки. Сокамерники сразу же обратили внимание на Лив, начали подкатывать к ней, предлагать свидания, уединение и тому подобное. Она грубо отказывала.
Наступила ночь. Оливия поняла это по тому, что железная дверь камеры закрылась. Она залезла на верхний ярус одной из кроватей, который чудом был свободен и посмотрела в обшарпанный потолок.
Естественно, ни о каком сне речи идти не могло. Оливия думала обо всем, что с ней произошло, думала о предстоящем следствии, судах. Она не испытывала никакое чувство страха, ведь у неё была ещё маленькая надежда, которая мелькала где-то вдали, как огонёк, спасавший людей в холодную зиму. Она надеялась на торжество справедливости. И оно было ближе, чем она думала!
Уже под утро в доме Воробьёвых раздался звонок. Наталья, сидевшая возле трубки всю ночь, резко очнулась и ответила на вызов. На том конце провода говорил её двоюродный брат. По голосу было слышно, что он не спал, занимался делом, порученным для него его родственницей.
– Да? – с надеждой спросила Наталья.
– Отмазали, – сказал только одно слово, а в Наталье пробудилось столько счастья, радости, что она заплакала.
– Спасибо тебе большое! – начала она благодарить брата.
– Выяснилось, что наркотики подбросил один из сотрудников правоохранительных органов по поручению Осина. Это было видно по камерам. Так что это оказалось легче, чем мы представляли себе.
Разговор закончился. Наталья побежала будить Влада, чтобы рассказать ему эту светлую новость.
Оливия не сомкнула глаз ни на минуту. Во-первых, нервы шалили, воображение рисовало самые мрачные картины её будущего. Во-вторых, рядом с ней громко храпел её сосед. В-третьих, было жутко холодно спать без одеяла. Апрель выдался на редкость не тёплым. Да и обстановка была новая для неё.
Рано утром в их камеру пришла полиция и громко сказала:
– Значит, так. Оливия Стар, Александр Попов, Брайн Мапс, Алексей Чёрный, вы свободны. Собираемся, уходим.
– В смысле… – Брайн еле продрал глаза и пытался понять, о чем ему сказали.
– В прямом. Идите, пока мы не передумали.
– Они точно свободны? Я без них никуда не пойду, – строго сказала Стар.
– Точно.
В камере зазвучали недовольные голоса. Оливия быстро вскочила с кровати, оделась, дождалась своих напарников и направилась к выходу.
Комментарий к 5. Заточение 1 – СИЗО (Сле́дственный изоля́тор) – пенитенциарное учреждение, обеспечивающее изоляцию следующих категорий подозреваемых, обвиняемых, подсудимых и осуждённых: подследственных – находящихся под следствием и ожидающих суда; подсудимых – находящихся под судом.
2 – Со́фья Васи́льевна Ковале́вская – русский математик и механик, с 1889 года – иностранный член-корреспондент Петербургской академии наук. Первая в Российской империи и Северной Европе женщина-профессор и первая в мире женщина – профессор математики.
АУФ!
Свалилась с простудой, было сложно писать эту главу. Я наконец-то вышла из творческого болота. Мне очень понравился процесс написания этой главы.
Проявите, пожалуйста, максимальный фидбэк, лайки, отзывы, сборники, вы знаете, вы же можете!♥️♥️♥️
====== 6. Разговор ======
Комментарий к 6. Разговор курение вредно, алкоголь вреден
Они долгое время молчали, приходя в себя после пережитого потрясения, не в силах произнести ни слова. Даже находясь дома, никто ничего не говорил. Брайн смотрел в потолок, лёжа на кровати, Оливия просто уставилась в одну точку, Чёрный с Сизым сидели по обе стороны стола.
Первым нарушить тишину решился Брайн.
– Раз дело закрыто, я полагаю, мы можем ехать обратно в Питер.
Оливия вздрогнула. Уезжать она точно не была готова с учётом того, что здесь останется Влад. У неё было неравнозначное отношение к нему, особенно после того факта, что он её сдал полиции.
С одной стороны, она к нему испытывала нечто новое для себя, приятное, но с другой, её мучила обида и злоба. Ей очень хотелось при встрече прочистить его аккуратное личико, кричать на него, выпустить, наконец, всё, что накопилось внутри. Она хотела схватить его за тонкие плечи и трясти, трясти до скончания дней.
– Ребят, я не могу ехать домой. Я не хочу сейчас, – Оливия понимала, что эту фразу воспримут в штыки, поэтому говорила тихо и робко, что в целом ей не было свойственно. Брайн опешил.
– Как не можешь? Нам нужно разобраться с Осой! Нам нужно устранить Слепого! Нам нужно…
– ДА РАЗБИРАЙТЕСЬ ТОГДА САМИ! – крикнула громко Оливия, вскочив с кровати и стукнув кулаком по столу. Ребята с ужасом взглянули на неё. Лив отдышалась после крика, потом продолжила:
– ХОТЯ БЫ РАЗ В ЖИЗНИ СДЕЛАЙТЕ ЧТО-ТО БЕЗ МЕНЯ! ВЫ МУЖИКИ ИЛИ КТО?
– А можно вопрос тебе задать? – Сизому стоило огромного внутреннего усилия вмешаться в столь эмоциональный монолог Оливии. Та кивнула.
– Ты влюблена сейчас в кого-то? У меня есть предположение, в кого, но хочу уточнить.
– Может, ещё размер груди спросишь? – Оливия старалась звучать спокойнее, но этот вопрос её сильно взбесил. – Ребят, вы сильно не злитесь только.
В конце концов, Оливии надоело притворяться, изголяться, обманывать своих близких друзей. Разве любовь – это преступление? Оливия также успешно будет справляться с заданиями, помогать своей банде. Просто у неё будет любимый человек. Это же хорошо, вроде как?..
– Да, мне нравится один парень. Мы с ним пока не встречаемся. Я не знаю, что он ко мне чувствует, но мне кажется, что ничего. Ровным счётом. Так что забыли! – последнее Стар сказала слишком громко, чтобы не дать себе показать слабину. Банде, казалось, было совершенно всё равно на это признание. Они переглянулись и пожали плечами.
– Любишь, значит, любишь. Просто обидно, что ты нам сразу не сказала. Получается, не уважаешь нас. Мы через столькое вместе прошли. Мы же договаривались делить вместе радость, горе и тому подобное, – сказал Чёрный.
– Я вас уважаю. Но мне было стыдно признаться в этой ванили.
Сизый во время этого разговора активно копался в кармане своей чёрной «косухи»¹ и в этот момент неожиданно извлёк коробку интересного содержания.
– Это чё? – не поняла Оливия, покрутив коробочку.
– Я забыл, как это называется, – Сизый почесал затылок, – Контр… Контрацепция, во. Раз тебе парень нравится, вдруг что-то не так пойдёт.
Оливия даже не знала, как реагировать: злиться или рассмеяться. К облегчению своих друзей, остановилась на втором.
– Мда, Сизый, я не удивлена. Ты где их достал-то вообще? – Оливия с интересом рассматривала упаковку. – Возьму на всякий пожарный, конечно, но как-то стрёмно даже.
– Стрёмно, не стрёмно, но вдруг у тебя беременность случится, да. И как ты с животом будешь драться?
Чёрный мигом изобразил эту картинку у себя в голове и загоготал на всю комнату.
– Я представил, как ты такая, кенгуру, ребенок в сумке, и ты с пистолетом бегаешь…
– Да! – подхватил шутку Брайн. – КЕНГУРУ-007!
На этой позитивной ноте разговор вроде как закончился, но вдруг в дверь постучали. Оливия подошла к ней, приоткрыла немного, чтобы увидеть пришедшего. На пороге стояла незнакомая для Оливии, но уже знакомая для нас женщина.
– Здравствуй. Я не помню твоего имени, прости, – мама Влада говорила негромко, она боялась, что Оливия будет грубо с ней разговаривать. Компания заметила гостью.
– Здравствуйте, да, мы верим в Бога! Рассказывайте нам об этом, – Сизый решил пошутить, но Оливия топнула ногой, и все замолчали.
– Вы по какому поводу? – спросила Оливи, нервно сглотнув.
Женщина кивнула на улицу, мол, здесь не получится поговорить нормально. Оливия вышла из дома.
– Понимаешь… Представься, пожалуйста, – Наталья сжимала в руках ситцевый платочек. Оливия не сразу назвала своё имя, поскольку ей было рискованно как-то раскрывать свою личность.
– Красивое имя. Так вот. Думаю, ты знаешь, по какой вине ты оказалась в неблагополучном месте. – Речь шла про СИЗО. – Я просто мама Влада, и хочу объясниться.
Оливия уже открыла рот, чтобы сказать что-то вроде «Я всё поняла, до свидания», но Наталья заговорила быстрее.
– Да, он сообщил о твоём местонахождении в полицию, но он очень сильно об этом жалел. Он не спал всю ночь, он волновался, ему так было стыдно, он боялся, что с тобой что-то сделают там нехорошие люди. Он просил меня спасти тебя, и я это сделала. Надеюсь, я правильно поступила.
Оливия настолько растерялась, что даже не знала, как на это реагировать. Она злилась на Влада, безумно злилась, что было очевидно – кому понравится нахождение в следственном изоляторе? Но почему-то она чувствовала, что ей не врали. Поэтому Оливия улыбнулась доброжелательно и сказала:
– Я так-то на вашего сына зла не держу. Нормальный парень. Понимаю его поступки, он пытался обеспечить свою безопасность, безопасность граждан. Красава. Нечего сказать. Я всё понимаю. Всё окей. Но пускай он сам ко мне придёт вечерочком, и мы с глазу на глаз всё обсудим. Он же не маленький у вас, взрослый мужик. Руки есть, ноги есть, язык есть, мозг есть. Пускай сам объясняется.
– Я понимаю, Оливия, но я боялась, что вы не поверите Владику, а он сильно волнуется.
– Пускай не волнуется. Нервные клетки, как свинина, не восстанавливаются. Во. Короч, пускай вечерком зайдёт, мы чаю попьем, без непристойностей, обсудим сами и поймём, чё да как. Тем более, мне уезжать надо будет скоро в Питер. Денька два, три, и больше я вашу душу беспокоить не буду. Всё будет в ажуре.
Наталью поразила последняя фраза. Она знала, что так говорят участники криминальных групп, это тюремный жаргон, который обычные люди в повседневной жизни никогда бы не использовали.
– Я ему передам, – Наталья закивала. – Доброго вам дня.
– Добре, добре, – с украинским акцентом сказала Оливия, кивая женщине.
Дождавшись, пока та скроется за воротами, Оливия вернулась к ребятам.
Оказалось, что пока Оливия вела переговоры, Сизый успел достать в местном магазине бутылку хорошего коньяка. Бокалы тоже нашлись достаточно быстро. Получился спонтанный сабантуй по случаю освобождения группировки.
Оливия отличалась от них всех тем, что никогда не пьянела, сколько бы не выпила за вечер. Девушка могла влить в себя пятилитровую канистру крепкого напитка, а потом пробежать стометровку без проблем. Никогда не было похмелья, ум всегда был ясен и чист.
Вот и сейчас, парни начали играть на гитаре, которая валялась на антресоли, сочинять частушки, критиковать власть, а Оливия сидела у окна, как царевна Несмеяна, с необычайно задумчивым лицом. Она понимала, что с минуты на минуты придёт Влад, и надо праздник заканчивать. Его никак не порадует вид троих пьяных мужиков.
– Так, ребята, по домам, давайте! – Оливия начала тащить напарников к выходу. Те что-то пьяно мычали в ответ, едва передвигая ноги. Оливия подгоняла их пинками и угрозами. Ей стоило огромного труда отправить их до остановки.
Часы с кукушкой пробили девять. Оливия поняла, что Влад уже не придёт. Мама, возможно, забыла передать ему известие о встрече, или Влад просто не захотел приходить.
«Сейчас он ляжет спать, и дело в шляпе» – посмеялась над собой Лив. Она ругалась за то, что посмела дать себе ложную надежду на то, что ему есть хоть какое-то дело до её существования. Он просто освободил её из жалости. Вот и всё. Холодок недоверия всё ещё остался, и его уже ничто не устранит.
Оливия пошла на кухню, достала красную икру, привезённую ребятами, и намазала на несколько кусков хлеба жирным слоем. Пофиг на вес, сейчас можно.
Она включила телевизор и плюхнулась на стул, положив ногу на ногу в позе катапульты. Но когда в её рот отправился второй бутерброд, к ней робко постучали.
Оливия быстро вскочила, на ходу вытирая рот от икры, открыла дверь и увидела на пороге смущённого Влада.
– Досмотрел «Спокойной ночи, малыши!» и пришёл ко мне? – Оливия вовсе не смеялась. Она смотрела на Влада пронзительным взглядом в ожидании ответа. Влад опустил глаза.
– Кхм. Проходи, – Оливия кивнула вбок. Влад с интересом разглядывал обстановку дома, потом сказал:
– Я думал, что бандиты по-другому живут.
– А я думала, что ботаны уже спят давно! Кста, ты не против, что я буду называть тебя Ботаном? Мне так комфортнее, – вдруг предложила Оливия бойко.
– Ну да, вы же называете людей не по именам, а по кличкам. Как у животных, – Ботан слегка обиделся, что было слышно в его голосе.
– Давай без этого. Я ведь и ударить могу, – Оливию взбесили эти подколы. Ботан робко кивнул, сел, положив руки на свои колени.
– Слушай, я хотела поговорить с тобой. Я просто скоро уезжаю, не знаю, когда этот разговор потом случится. Ты же тут живёшь всегда. Вот.
– Я хочу понять, кто ты на самом деле. Я думал, что ты порядочная, чистая, правильная, но потом узнаётся, что ты наркоманка, воровка, убийца. Я не знаю, что из того, что говорят о тебе, является правдой. Признайся же, какая ты в действительности! – с мольбой в голосе просил Ботан. Оливия поняла, что не может смотреть в его невинные, лучистые глаза и предпочла говорить, уставившись на картину «Бурлаки на Волге» под авторством Репина.
– Да. – Она встала, начала ходить по комнате, закинув руки за спину, а голову чуть назад. – Я не так чиста перед законом. Да, я преступница. Те люди, которых ты, возможно, видел – члены моей группировки. Но то, что говорил тот урод – неправильно. Я всего лишь занимаюсь рэкетирством, устраняю людей, которые могут мне помешать и крышую бизнесменов. Да, согласна, это неправильно. Нужно зарабатывать деньги честным трудом. Но сейчас такие времена, твою мать! – Оливия всплеснула руками из-за своей волны эмоций. – Кризис в стране! КРИ-ЗИС! Здесь каждый сам за себя! Либо ты, либо тебя! Я просто пытаюсь выжить! Ну, мы, вернее.
Ботан на середине рассказа разинул рот, но потом быстро очнулся. Его мир, полный стереотипов и слепого патриотизма, рушился. Он испытывал настоящий шок.
– Зачем тому человеку нужно было говорить всё это? – поинтересовался Ботаник.
– Он требовал у меня миллион долларов. Я отказала в грубой форме. Он вызвал меня на стрелу, я победила. Вот, мстит таким образом, – Оливия горько усмехнулась. – Я в жизни не принимала. У меня даже денег на наркоту нет. Да и зачем это нужно? Чтобы потом в лучшие годы своей жизни гнить в какой-то заброшенной больнице? А он подкинул мне вещества, и меня объявили в розыск. По твоей милости, меня отвели в СИЗО.
Оливия вновь вспомнила ту бессонную ночь, проведённую в месте, которое было хуже подвала, как к ней приставали сокамерники и прочие ужасы. Боль сменилась злостью. Она поняла: это лучший момент выразить всё то, что накопилось.
Оливия, упала на стул напротив него и трясла сильно за плечи, крича:
– Нахера ты это сделал? Зачем ты полез туда, куда тебя не просили? Ты понимаешь, что я пережила? Придурок хренов! Ненавижу!!! – Она не выдержала и уже замахнулась на Ботана, но тот ловко увернулся.
– Прости меня. Я понял свою ошибку, когда увидел, как тебя задерживают, и сразу же пошёл к матери просить о помощи. Прости, я не хотел причинять тебе вред!
Оливия уже не слушала его оправданий. Она просто била кулачками по его груди, шипя.
Ботан всё это мужественно переносил, не говоря ни слова. Вскоре Стар закончила свой сеанс телесной психотерапии.
– Мне нужно тебе кое-что сказать, – Ботан сделал героическое усилие, набрав в грудь побольше воздуха. – Всё это дико сложно, мне не подвластны сейчас какие-то слова.
– Слушай, хуже уже не станет, – фыркнула Оливия, положив руку на диван, – Давай, говори уж.
Ботан отошёл к окну, где дул ночной ветер, а небо стремительно темнело и сказал:
– Ты мне нравишься. Кажется. Я пока не разобрался в своих чувствах, но я не могу забыть нашу совместную прогулку. Это же о многом говорит. В тебе есть что-то притягательное, необыкновенное, меня тянет к тебе, как магнит к противоположному полюсу.
– Нихера не поняла, но звучит красиво.
– Не перебивай! – капризно сказал Ботан. – Так вот… Я думаю о тебе чаще, чем это нужно, можно. Я волнуюсь за тебя, за твою судьбу, но я не знаю, смогу ли я принять твою жизнь, твою деятельность. Дело не в том, что я сильно против. Просто я буду волноваться за тебя каждый раз, когда ты будешь уходить куда-то, ведь жизнь таких людей висит на тоненьком волоске, готовясь сорваться с него в любую минуту. Я не знаю, смогу ли я это выдержать.
Нельзя сказать, что Лив не догадывалась о наличии ответной симпатии со стороны Ботаника. Она думала об этом, когда размышляла над тем, зачем он её спас. Это стало вполне веской причиной.
– Да, чувак, ты прав. Моя жизнь опасна. Вот уже когда я вернусь домой, я буду разбираться с авторитетами. Возможно, пойду на стрелу. Я не хочу втягивать тебя в это дерьмо без твоего согласия, буду честна. Так что подумай, пожалуйста, готов ли ты со мной… Как это… Встречаться типа со мной. И если надумаешь, то послезавтра приходи. Это будет последний день моего пребывания здесь.
– Я постараюсь уговорить маму переехать в Санкт-Петербург. Я не думаю, что это сложно будет, ведь там больше возможностей, – попытался подбодрить её Ботан, но Лив не была так оптимистично настроена.
– Ты когда думать будешь, учитывай, что в моей жизни происходят те ужасы, да, которые ты себе рисуешь в голове. Но возводи их в квадрат. Вот и всё, – закончила Оливия. Ботан слушал её внимательно, не упустив ни слова.
– Да, я понимаю. Я взвешу «за» и «против» и решу, продолжать ли нам общение или нет, – Ботан накрыл своей горячей ладонью ладонь Лив, подержал немного и направился к выходу. Оливия не стала его останавливать, открыла калитку, сказала быстрое «пока» – и всё. Она не хотела никому показывать своих эмоций.
Ей было больно. Она представляла, как Влад отказывается от неё и сходила с ума. Лив пыталась себе говорить что-то вроде «пошёл он нахер», «всё классно, я клёвая, я найду себе другого», но сердечко сжималось, говоря о том, что не всё классно.
Слепой сидел у телевизора и смотрел какой-то ситком на Первом канале, поедая фрукты и ягоды. Настроение у авторитета было хорошим.
К нему зашёл верный помощник Александр, имевший такую новость, которая вмиг сотрёт его весёлое настроение.
– Стар на свободе. Она скоро вернётся домой.
Слепой поперхнулся виноградинкой. Он понял, что зря так расслабился, узнав о заключении девушки.
– А их планы по поводу моего убийства ещё в силе? – Слепой подавил тревогу и спокойно задал вопрос.
– В силе, как я понял по их разговорам, – Александр положил на столик маленькое записывающее устройство, включил его, и Слепой услышал разговор между Брайном и Оливией:
«– Ребят, я не могу ехать домой. Я не хочу сейчас, – Оливия понимала, что эту фразу воспримут в штыки, поэтому говорила тихо и робко, что в целом ей не свойственно. Брайн опешил.
– Как не можешь? Нам нужно разобраться с Осой! Нам нужно устранить Слепого! Нам нужно…»
– Что ж, – Слепой сложил пальцы в в форме шпиля, – Дело принимает интересный оборот…
Комментарий к 6. Разговор 1 – косуха – кожаная куртка.
Ребята, я буду реже появляться. Конец года, защита проекта, зачёты и прочая параша. Хотя, я вряд ли кому-то тут нужна :)
Всем спасибо за отзывы, всех люблю!♥️✨
Следующая часть с нцой
====== 7. Ссора ======
Комментарий к 7. Ссора музло: Danger Incorporated – Forever
эпиграф: DAKOOKA – Герой (считать гимном этого фика)
Когда мне больно было и плохо,
Ты спасал меня, герой,
Твоё оружие – слово
Ты не полезешь в бой
– В СМЫСЛЕ СТАР НА СВОБОДЕ?
Для Осы утро началось с неприятной новости. Он так наслаждался своим грандиозным триумфом, считал себя таким молодцом.
С возрастом (а ему шёл шестой десяток) Осу всё сильнее задевали такие начинающие бандиты. Зависимость цифры в паспорте от самооценки была обратной: чем больше лет проживал Оса, тем меньше он любил себя. Эго становилось хрупким, как фарфоровая старая ваза. Тот факт, что Оливия на свободе, становился тревожным звоночком для него.
– Пусть только сунется в Питер, я ей покажу где раки зимуют. Она же девочка, можно будет найти на неё управу, – Оса любил иногда говорить сам с собой, в пустой тихой комнате. Он смотрел на фотографию, где была запечатлена Оливия во время празднования Нового Года и буквально прожигал взглядом девушку.
Для Оливии ночь выдалась беспокойной. Сон никак не шёл: девушка ходила по маленькой комнате кругами, грызя ногти. Она размышляла над тем, какое же решение по итогу примет Ботан. Лив пыталась себя убедить в том, что его отказ не разобьёт ей сердце, но понимала то, что ей будет грустно, тоскливо. А ещё Лив думала о том, что же её ждёт по приезде в Санкт-Петербург. Вряд ли Оса встретит её с хлебом-солью. Оливия чувствовала: назревает что-то опасное, что-то серьёзное. Возможно, в воздухе существует угроза её жизни. Правда, она пока неощутима, недосягаема…
Ботан собирался лечь спать: чистил зубы, поправлял постельное бельё. Мама пока готовила ему молоко с мёдом. Она считала, что оно помогает быстрее уснуть.
Когда мать зашла в комнату, Ботан сделал глубокий вздох и произнёс неожиданно серьёзным для его хрупкой комплекции голосом:
– Нам надо серьёзно поговорить.
Мать уже догадывалась, какой будет тема их диалога, но надеялась, что ошибается. Она надела счастливую улыбку и сказала:
– Конечно, о чём ты хочешь поговорить?
Ботан не сразу начал рассказывать. Он бегал глазами по комнате, оттягивая разговор на секунды, которые для него растянулись в бесконечно долгие часы.
– Мама, я хочу переехать жить в Петербург, – выпалил Ботан, смотря на мать в ожидании ответа. Та нисколько не удивилась и невозмутимо спросила:
– Сынок, зачем это?.. У нас в деревне хорошо, спокойно, – последнее слово она произнесла с особой интонацией.
– Там больше возможностей.
Ботан для себя решил, что не будет раскрывать истинной причины переезда, которая заключалась в возможных отношениях с лидером криминальной группировки. Он скажет, что это связано с учёбой и будущими перспективами. Ехать до его консерватории – очень долго и тяжело. Приходилось вставать в пять-тридцать утра, потом топать до автобуса пару километров, потом от автобуса на трамвае… Да и у парня из Петербурга возможностей больше, чем у парня, живущего в глубинке России.
– Нет, ты не поедешь в Петербург. Ты останешься здесь! – внезапно резко ответила мама. Ботан испугался. Он никогда не видел мать такой злой.
– Но мама! Это правда нужно для моей будущей музыкальной карьеры! – пропищал Ботан, как щенок.
– В Петербурге много бандитов! Тебя убьют! – запротестовала мать горячо. – Тебя обворуют, ты станешь жертвой насилия какого-нибудь!
И вдруг её осенило. Она поняла, из-за чего пошла вся эта история с переездом в Питер.
– Ага… Ты из-за той мерзкой девчонки решил уехать! Хочешь, я тебе расскажу, что будет с тобой, если ты начнёшь с ней отношения?
Ботан уже молчал, не в силах продолжать этот разговор. Однако мать восприняла его молчание как согласие и начала на повышенном тоне говорить:
– Вы начнёте встречаться, всё будет здорово поначалу, но потом она начнёт участвовать в перестрелках, ей будет плевать на то, что ты против её криминальной жизни, она будет делать то, что хочется ей, она не будет тебя слушаться, будет стремиться к лидерству, она не будет принимать во внимание тот факт, что ты мужчина, глава семьи, назовём это так, хотя ясно, что это жалкая пародия на семью. Потом она, как и все бандиты, начнёт изменять тебе, встречаться с несколькими мужчинами, заболеет, не сможет родить. А ты будешь ходить, как идиот, не зная, что твои рога с каждым днём растут всё выше!
