Текст книги "Behind the masks (СИ)"

Автор книги: S Lila

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)

– И зачем ты мне всё это говоришь? – чуть помедлив, всё же поинтересовался он осторожно, понимая, что у такого стратега, как Кэролайн, заготовленного плана не быть попросту не может.

Она непривычно медлила с ответом, старательно расправляя несуществующие складки на строгой юбке. И эта её нервозность как ни что другое говорили о том, что угроза вполне реальная. Она боится спасительницу. Боится того, что та может сотворить с её тщательно выстроенном на её собственных страданиях мире.

– Потому что ты мне нужен, пират, – на выдохе произнесла непривычно мягко она, шагнув чуть ближе, – Отнять жизнь можно и без магии, а ты, насколько я помню, в этом неплохо преуспел, – её голос к концу предложения стал куда более уверенным и привычно твёрдым, а из взгляда испарились лишние сомнения, – Столько историй о тебе слагают в том мире, аж мурашки по коже.

– Это ведь в прошлом. Ты же перенесла нас сюда, а здесь я одинокий и задумчивый художник, – тихо усмехнувшись, произнёс Клаус, скрупулёзно продолжая смешивать краску кистью, лишь бы избегать её взгляда, вот только слышал всё же её осторожные шаги за спиной, сопровождаемые гулким стуком тонких каблуков.

Горячее дыхание обожгло кожу на его шее, и он тут же ощутил одурманивающий его извечно запах магнолии с примесью цедры лимона, чья горчинка всегда отзывалась на языке, напоминая об истинном характере владелицы этого аромата. Ей трудно было противиться, и она это знала, без зазрения совести пользуясь своим обаянием, демонстрируя свою власть над ним лишь небрежным касанием кончиков пальцев к колкой щетине.

– Ты здесь не целуешь мне пятки только благодаря моей доброте и честности, – прошептала наиграно мягко она, коснувшись все же губами голубоватой венки на его шее, ощущая размеренную пульсацию, – Я ведь помню наш уговор.

– Не ты сохранила мне память, – хрипловато произнёс он в ответ, поворачиваясь к ней лицом и сокращая между их губами и без того маленькое расстояние, – Если бы не зелье…

Её губы изогнулись в широкой улыбке, которую он принял вопросительно вздёрнутой бровью и недоумением, блеснувшим во взгляде зелено-голубых, как буйные воды океана, глаз.

– Ты наивно полагаешь, что она тебя уберегла от участи жалкого раба псевдозельем, что спасает от любых чар? – уточнила Кэролайн с ярко играющими смешинками в ленивом тоне, – Нет, дорогой, Королева Червей меня всё же научила многому. Её замыслы были так же незатейливы, как и ум белоручки.

Он на миг отвёл от неё взгляд, не желая сейчас видеть превосходство в её глазах. И впрямь надо было бы догадаться что к чему уже давным-давно. Всё же Кэролайн сумела превзойти ту, кого она уже давно не называла своей матерью.

– Так чего ты хочешь от меня? – вновь взглянув ей в глаза, спросил раздраженно Клаус, едва не сорвавшись на шипение, которое она явно бы приняла с едкой усмешкой.

Кэролайн победно улыбнулась в ответ, коснувшись на миг губами его сухих губ, игриво скользнув ноготками по ткани его хенли, чуть комкая мягкую ткань и задевая костяшками пальцев один из амулетов, что украшал его шею.

– Принеси мне сердце спасительницы, Клаус, – прошептала она в ответ, – Иначе я раздавлю твоё.

Он тут же нахмурился в ответ, резко отшатнувшись от неё. Быть этого не может, уверен был в этом прежде на сто процентов ведь. Ощущал биение собственного сердца в груди, помнил о защитном заклятии, которое наложила на него тогда её мать, чтобы он принёс ей сердце её дочери и помешал тёмному заклятию.

– Ты не сможешь, – как можно увереннее постарался произнести Клаус, всё же слыша в голосе мелькнувшие нотки сомнения, которые, определённо, не укрылись и от неё.

– Уверен? – уточнила она, подкрепив слова издевательской ухмылкой.

И ему бы хотелось в этот миг сказать, что он и впрямь уверен. Вот только солгал бы прежде всего самому себе. Он уже не был ни в чём уверен. Уговора на счёт сохранности его сердца ведь не было. Она лишь сказала тогда, что спасёт ему жизнь.

– Моё сердце не у тебя, – куда менее уверенно, чем в прошлый раз, проговорил всё же Клаус, старательно прислушиваясь к ощущениям, желая почувствовать, как бьётся сердце в его груди, понимая что всё это может оказаться просто искусно созданной иллюзией.

Кэролайн же в ответ небрежно пожала плечами, шагнув к нему вновь ближе и сократив разделяющее их расстояние.

– Жаль, что мы проверить это не можем, да? Была бы магия, я бы показала тебе, что здесь… – она коснулась ладонью мягко его груди, чуть надавив, – …пусто.

И этот её невинный взгляд васильковых глаз, ещё и мягкая улыбка на нежно-розовых губах, не могли не зародить куда большие сомнения в нём. Неужели всё это время он ничем не отличался от всех тех, кто были не более чем послушными рабами? Или же всё это её искусный блеф, вызванный вспышкой отчаяния?

– Как и у тебя, – прошептал ей в губы всё же едко он, едва сдерживая себя от вспышки злобы, ощущая, как под пальцами трещит хрупкое дерево изящной кисти.

– У тебя сутки, – поморщилась на миг от его тона она, отходя от него медленно и направляясь к выходу, зная, что он сделает для неё это. – Уверенна, что тебе даже понравится, – бросила напоследок Кэролайн, подкрепив слова ухмылкой.

Клаус тут же с силой стиснул зубы, тихонько прорычав, всё же смотря внимательно ей вслед и проклиная мысленно тот день, когда признал, что злобная королева – самая сексуальная женщина, которую ему довелось когда-либо увидеть в своей насыщенной приключениями жизни. И, кажется, она и впрямь знала, что он скучает по прежнему миру, в котором ощущал с изрядной частотой кровь на пальцах, слыша свой задорный смех, и соленый привкус океана вперемешку с терпким ромом, обжигающим губы, как и ласки той, что он готов был называть Королевой.

========== Congratulations, now I hate you (Коул/Фиби) ==========

Комментарий к Congratulations, now I hate you (Коул/Фиби)

Образы: Румпельштильцхен (Мистер Голд), Белль Френч – «Однажды в сказке».

Законы сказок и впрямь были просты до безобразия – у злодеев не бывает счастливых концов. Ведь добро всегда восторжествует и расцветёт даже в самых гиблых условиях, указав всем остальным мечущимся душам праведный путь. Вот только что ощущают при этом злодеи, испытывая чувство потери раз за разом? Каково им жить, зная что никогда и ничего не будет хорошо, а дальше станет лишь хуже?

Коул сделал очередной тяжкий вздох, смотря с привычной ненавистью во взгляде карих глаз на собственное отражение в треснувшем и помутневшем зеркале в номере одного из дешёвых мотелей, на который ему едва хватило денег, найденных в кармане пальто. Ледяная вода совсем не помогала, не смывала болезненные воспоминания и не остужала гнев, разгорающийся внутри с каждой секундой всё больше и больше. Кажется, на этот раз и впрямь всё было кончено, потому что сердце в груди то и дело сжималось от внезапных приступов острой боли, напоминая ему о своей прогнившей злобе, бьющей ответным ударом, сшибающим с ног.

Задыхался раз за разом, силясь не обращать внимание на вмиг ослабевшее без магии тело, переживая один и тот же миг в хаотично мечущихся мыслях. Вновь и вновь видел, как женщина, которой принадлежит его сердце, сжимает крепко пальцами рукоять изогнутого кинжала, сковывающего его и отнимающего у него силу воли. Слышал до сих пор её голос, говорящий до скрежета зубов виновато и гулко:

«Поступиться ради меня властью ты не смог… и не сможешь. Именно она дороже всего для тебя».

Будто бы во власти есть что-то плохое. Будто бы Фиби и не знала, кому дарила свою любовь всё это время, ступая с ним рядом и принимая в нём Тёмного. Будто бы не позволяла ему себя целовать, прижимать к себе крепче и касаться ладонями, на которых застыло так много отнятых жизней, своего тела, шепча ему на ушко признания в любви, что неизменно тонули в томном стоне. Фиби всё это знала. Фиби готова была шагнуть за ним в пропасть, вот только струсила и прикрылась добротой, что прописал ей этот чёртов сказочник. Или же она настолько глупа, что думала, что он способен стать её светлым рыцарем в сияющих на ярком солнце доспехах, который будет всё делать во благо других? Такие обычно умирают в середине сказки, спасая очередного глупца ценой собственной жизни, чтобы дать принцессе и принцу найти друг друга в конце.

«Раньше я видела в чудовище человека. Теперь лишь чудовище» – это была последняя точка, пронзившая его сердце насквозь и вынудившая пошатнуться, будто бы от удара, что сковало его тело липким страхом.

Знал, что за этим последует дальше, сорвавшись позорно всё же на тихую мольбу, переступая через собственную гордость. И эта чертова власть была тут уже ни причём, виной всему была лишь она – Фиби, которая так упорно отказывалась понимать, что всё было ради неё, ради их нового будущего. Всегда хотел лишь лучшего для неё…

«Повелеваю, покинуть Сторибрук» – её голос был надрывным, но таким жёстким и непоколебимым.

Этот голос вновь и вновь раздавался в его голове, и Коул только и смог, что крепко зажмуриться, схватившись крепче пальцами за края небольшой раковины, и сжать их, слыша как под пальцами трещит дешёвый материал.

В её сердце поселилась ненависть в тот миг, он это знал… почувствовал, шагнув невольно за черту и потеряв её из виду навеки. Изгнала его, не сумев принять, тем самым собственноручно толкнув в хищные лапы ненавистной ей тьмы, что текла по его венам, вмиг лишившихся магии. Это ведь давно стало уже его сутью, глупо отрицать. Так же глупо, как и надеется, что его ждёт где-нибудь счастливый конец и тёплая улыбка Фиби.

Всё уже закончилось.

Сжав губы в жёсткую линию, Коул едва слышно прорычал, с силой нанося удар собственному осточертевшему и жалкому отражению, морщась от резкой вспышки боли в костяшках пальцев, обагрившихся кровью, что выступила из многочисленных царапин с застрявшими в них мелкими осколками, которые ранили плоть острыми гранями при каждом движении. И Коул невольно подумал о том, как непривычно было быть снова уязвимым, ощущать всю эту боль, пусть и притупленную слегка порцией отвратного виски, обжигающего горло.

– Снова скулишь? – раздался грубоватый женский голос вдруг за спиной, сопровождаемый привычным давящим запахом сладких духов и никотина, что был присущ лишь одной женщине, которую он знал долгие века.

Он даже оборачиваться не стал, признавая попросту мысленно правоту любительницы шуб и едкого мартини, что как нельзя кстати находилась в похожей беспросветности, будучи нареченной очередной злодейкой. Фиби отправила его в ад, но неужели она не понимала, что тут ему и место? Или что именно здесь он сможет набраться сил и ухватиться с силой за огонь ненависти, который и поможет ему сжечь всё дотла, подарив новую цель? Просто нужно признать, что всё что было прежде кончено. Нужно попробовать это отчаяние на вкус и отбросить ненавистное подальше, похоронив под пеплом былые старания быть хорошим и достойным.

– Мы злодеи, – с жёсткой усмешкой на губах всё же произнёс Коул, поднося ладонь под струю прохладной воды и морщась от давно позабытых ощущений слабости, присущей смертным и таким уязвимым людям, принимая эту боль, как испытание, и проливая кровь, как плату за грядущую войну, – Пора бы и злодеям обрести счастливый конец.

========== The Yule Ball (Баш/Кенна) ==========

Комментарий к The Yule Ball (Баш/Кенна)

Фэндомы: Царство и Гарри Поттер

Образы: гриффиндорец и слизеринка + Святочный бал – «Гарри Поттер и Кубок огня».

Чуть покачиваясь в такт плавной музыки, Кенна вновь окинула презрительным взглядом несостоявшегося спутника на этот вечер, отпивая сладкий тыквенный лимонад, пощипывающий чуть губы цитрусовой кислинкой. И смотря на кружащиеся в медленном танце пары, она готова была признать, что отклонила более заманчивые приглашения от парней с её факультета абсолютно зря. С ними ей удалось бы потанцевать, хоть как-то разбавив эту беспросветную скуку. Но, увы, долгожданный вечер грозился быть испорченным окончательно.

– Грустишь, высокомерная слизеринка? – раздался вдруг позади знакомый мужской голос с бархатистой хрипотцой, вынудивший её невольно улыбнуться в ответ, чуть поведя в привычном жесте покатым плечиком.

Совсем не ожидала, что Баш решится к ней подойти, в особенности в присутствии стольких людей, бросив всё же привычную для них издёвку в её адрес. Ведь обычно они предпочитали избегать подобных моментов, не желая чтобы кто-нибудь увидел их наедине, закрепив за собой давно звание врагов.

– Скорее негодую, занудный гриффиндорец, – ответила она немедля, небрежно чуть обернувшись к нему, окидывая беглым взглядом из-за плеча, подмечая невольно что наряд под старину ему весьма к лицу, – Мой спутник на меня внимания совсем не обращает.

«И пригласи меня кое-кто другой, не пришлось бы проводить вечер у стола с закусками» – хотела было добавить Кенна, вот только вовремя всё же опомнилась, прикусив в игривом, но в то же время нервном, жесте пухлую нижнюю губу.

Всё же не стоило забывать о многолетней ненависти, которую у неё язык не поворачивался уже так назвать некоторое время. Слишком многое произошло между ними за последний год, и от этого ей хотелось отчаянно завыть и отбросить поскорее терзающие воспоминания, как очередную надоевшую вещь.

– Ученикам Дурмстранга явно чужда обыденная вежливость, – произнёс он наигранно сочувствующим тоном, взглянув на неё исподлобья и одарив лёгкой усмешкой, замечая лишь удручённо поджатые нежно-розовые губы в ответ.

Капризная слизеринка, которая так зависела от внимания, лишилась его в такой-то вечер, оставшись стоять одиноко в стороне. Это стало ясно по грусти, затаившейся во взгляде тёплых глаз цвета миндаля. Баш всегда почему-то умел проницательно разглядеть старательно скрываемые за гордо вздернутым подбородком и мило нахмуренным носиком чувства. И готов был давным-давно уже признать, что есть в ней всё же нечто большее, что-то, что она старательно прячет от других за высокомерной улыбкой, умело не давая кому-либо разглядеть это без позволения.

– Идём, – протянул ей галантно ладонь Баш, которую она окинула скептичным взглядом сперва, однако его игриво вздернутая чуть бровь и лёгкая улыбка на губах всё же заставили её медленно коснуться пальцами его горячей кожи и шагнуть осторожно вперёд.

Ничего не произойдёт и совсем ничего не изменится от одного танца, решила она слишком быстро, откинув готовый сорваться вот-вот с губ грубый отказ. Впрочем, отказ и вовсе улетучился из мыслей, стоило ей только ощутить его ладонь на пояснице, а затем тонкие и чуть шершавые пальцы, которыми он коснулся её ладони, притянув к себе поближе. Ощущения были странные. Определённо. И это вызвало непривычное чувство неловкости, отразившееся блеском в её взгляде.

– Расстроился что кубок не выбрал твоё имя? – спросила вдруг она, отведя поспешно взгляд от его лица, лишь бы не выдать наличие мурашек, пробежавших внезапно вдоль поясницы от столь невесомых и поглаживающих прикосновений к её коже спины, не скрытой тканью темно-зеленого бархатного платья.

– А ты? – Баш нервно сглотнул от весьма странной близости, впервые находясь с этой зазнобой на таком незначительном расстоянии, не сыпля привычными колкостями при этом, вызывающими лишь гнев и чувство лёгкой досады.

Видимо, рождественский вечер и впрямь творит чудеса. И правило Святочного Бала о вежливости и тактичности было тут совсем не причём, оба это понимали, ощущая некую неловкость в каждом движении, что с трудом не выбивалось из плавного ритма льющейся по залу неторопливой мелодии.

– Можно подумать, я так сильно этого хотела. Так, всего лишь забава, – небрежно пожала плечами Кенна, наконец взглянув ему без стеснения в глаза, изогнув губы в совсем лёгкой и кокетливой улыбке, присущей лишь ей.

Именно эта улыбка будто бы и говорила всегда окружающим: вы ничего обо мне не знаете на самом деле, не так ли? Совсем не позволяла другим узнать себя, заглянуть чуть глубже за выданный обществу образ избалованной чистокровной волшебницы, жаждущей всё больше и больше власти.

– Ни за что не поверю, что ты, Кенна, не хотела бы, чтобы твоё имя вошло в историю, – усмехнулся слегка он, вызывая своими словами её тихий и совсем беззлобный смешок, – Ты же помешана на признании и внимании

– И на украшениях, – беззаботно добавила она, даже и не думая отрицать произнесённое им, – Как же здесь скучно, – капризно протянула тут же Кенна, резко сменив в своей манере тему и оглянувшись бегло по сторонам, лишь бы только не видеть его странный взгляд, обращённый на неё сегодня, – Я думала Святочный Бал более интересное событие.

Баш вновь улыбнулся, остановившись и прервав неторопливый танец, на которые они оба обращали ничтожно малое внимание, а затем уверенно повёл её к выходу из Большого Зала, переплетая теснее их пальцы, скользя подушечкой большого пальца по её тонкому запястью, к которому он сейчас отчего-то так хотел прижаться губами, чтобы ощутить ими бархатистость её чуть смуглой кожи.

– Куда ты меня тащишь?! – удивлённо воскликнула она с появившейся на губах ослепительной улыбкой, выдающей одолевающее её чувство любопытства, отразившееся притягательным блеском во взгляде.

– Увидишь, – он чуть сильнее сжал её ладонь в своей, выводя из просторного помещения и сворачивая поспешно тут же направо, ведя по пустынному коридору, погружённому в приятный глазу полумрак, – Смотри, – Баш подвёл её к двустворчатому окну, с улыбкой наблюдая за тем, как она с восхищением скользит по заснеженному двору взглядом, наблюдая разноцветные блики на падающих с неба крупных снежных хлопьях.

И этот его жест вызвал у неё непроизвольно широкую улыбку на губах. Ведь он знал, оказывается, что она любит снег; знал эту её маленькую слабость, поселившуюся в сердце ещё с раннего детства. С тех времён, когда их семьи дружили, не зная об истинном происхождении Баша.

– И почему же ты позвал ту убогую когтевранку? – спросила вдруг она спустя несколько минут безмятежного молчания, намерено скривившись от отвращения при воспоминании о его спутницы.

Потому что было очень странно видеть его в компании девушки, которую он осторожно вёл в танце, галантно улыбаясь.

– А ты бы пошла со мной, пригласи я тебя? – ответил спокойно вопросом на вопрос он, повернувшись к ней лицом и скользнув внимательно взглядом по ней, – Я же выродок чистокровного семейства, помнишь? Позор великой семьи.

Она же в ответ на эти слова резко потупила взгляд, в нервном жесте коснувшись ткани своего платья, чуть комкая её пальцами.

– Ты это никогда не забудешь, да? – пролепетала на удивление несмело Кенна в ответ, взглянув мельком на него из-под ресниц, – Мне было одиннадцать, когда я это сказала.

– Что-то изменилось?

– Возможно, – коротко произнесла она, заметно расслабившись, когда ей удалось прогнать внезапно нахлынувшее на неё чувство вины.

Ведь те слова, она готова была признать это сейчас, были непозволительны даже в условиях вспыхнувшей между ними вражды, перечеркнувшей вмиг детскую дружбу.

– Я хотел тебя позвать, – признался он вдруг, словив тут же удивлённый взгляд, – Правда хотел. Но когда решился, ты уже приняла приглашение этого олуха, – и её тихий смешок вызвал улыбку на губах, которую Баш совсем не спешил прятать, – Он совсем не понимает, как ему повезло, что с ним согласилась пойти такая девушка, как ты.

– Верно. Совсем не понимает, – капризно протянула она в ответ, – А что насчёт тебя? Ты понимаешь, как тебе повезло? Ведь с тобой общается в этот самый миг такая девушка… – она замолчала, многозначительно вздернув бровь и игриво улыбнувшись.

– Ещё как понимаю, – признал он, подкрепив слова кивком головы, невольно обратив взгляд чуть вверх и тут же застыв, – Омела, – напряженно и немного смущённо прошептал он спустя несколько секунд, касаясь взглядом неторопливо мелких белоснежных бутонов, распускающихся от их близости к ним по волшебству.

Кенна не сдержала довольную улыбку в ответ на это и, чуть поколебавшись, коснулась ласково всё же в этот же миг его губ своими губами, пробуя несмело поцелуй на вкус, приправленный горчинкой нерешительности, следуя давней традиции. Коснулась совсем невесомо, тут же поспешно прервавшись и позволив себе лёгкую улыбку, которую он принял блеском во взгляде зелено-голубых глаз, всегда вынуждающих её засматриваться на столь любопытный оттенок, в безуспешной попытке его разгадать.

Это было странное ощущение. Совсем необычное, вынуждающее её и вовсе усомниться в том, что вражда когда-то была. Потому что всё чего ей хотелось в этот миг – вновь почувствовать мягкость его губ на своих. Баш вновь ей улыбнулся, будто бы прочтя в растерянном взгляде мольбу, и поддался навстречу, скользнув языком по её нижней губе, прося позволения на это, которое она дала, слегка приоткрыв губы. И ощущения стали куда более странными, чем прежде. Кенна это запоздало поняла, прижавшись к нему невольно ближе, зарываясь пальчиками в волосы и позволяя себе томный стон. Быть может, и впрямь «вражда» уже неподходящее слово.