Текст книги "Behind the masks (СИ)"

Автор книги: S Lila

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

На каждом шагу спотыкаясь о тела погибших и руины некогда уютного замка, что звался домом, Кэролайн могла лишь крепче сжимать свою волшебную палочку в руках, озираясь настороженно по сторонам, слыша крик за криком и видя мелькающие вспышки ярко-зеленого света, вынуждающего её дрожать в преддверии подступающей к горлу истерики. Вот только слёз совсем не было, сил на них попросту не осталось. Было и так слишком много потерь и боли за плечами, а тьма витала совсем рядом, уничтожая остатки сопротивления и вырывая с кровью победу для своего повелителя, вынуждая уже усомниться в собственных силах и дать слабину, расколовшись на части от этого.

Они все жили лишь надеждой этот год, наивно полагая, что удастся избежать столь кровопролитной войны, в которой они отнюдь не ведут. Лишь гибнут и проигрывают раз за разом, уступая мощи Тёмного Лорда и самой смерти, с радостью забирающей одного за другим, превращая всё в длинный список имён и пролитых слёз. А сам он лишь хохотал в безумстве, умиляясь слабым попыткам одолеть его, вновь и вновь нанося мощный удар и ломая умело сопротивление.

Запах крови и витающий в воздухе привкус тяжести сражения бил с силой по вискам, вынуждая Кэролайн вновь пошатнуться и едва ли не осесть, усталым взглядом всё пытаясь отыскать Нагайну, держа в кармане брюк пару ядовитых клыков Василиска и готовясь без лишних сомнений пустить их в ход. Готова была к тому, чтобы умереть в попытке уничтожить ещё один крестраж, нанеся этим удар прямо в прогнившее сердце пока что бессмертного зла.

Тяжелые шаги, раздавшиеся неожиданно позади, вынудили её тут же резко обернуться и направить палочку на очередного противника, попросту сбившись со счета произнесённых за бесконечную ночь заклинаний. И в свете восходящего солнца, она только и успела, что разглядеть знакомое уже долгие годы лицо, с застывшей на нём стальной маской непоколебимости и решительности.

– Клаус! – испуганно вскрикнула она, ощущая тут же железную хватку мужской ладони на её шее, лишающую её возможности сделать полноценный вдох.

Это уже не было той жестокой забавой, что была долгие годы между ними. Это уже были не обидные колкости и неприязнь. Это осталось в детстве, там, где два взгляда на этот мир встретились у двустворчатых дверей в Большой Зал. Сейчас всё было куда сложнее и сражение шло на смерть, а вовсе не на то, чтобы кольнуть побольнее и вызвать поток горьких слёз.

– Кэролайн, – с неприязнью выплюнул её имя он, выбивая ловко из её руки палочку и крепче сжимая тонкую шейку пальцами, с силой надавливая на бледную кожу с просвечивающейся на ней венами, по которым текла грязная кровь, – Где же ваш праведный гриффиндорский герой? Не спешит умирать? – усмехнулся Майклсон, приставляя свою палочку к её щеке и с силой надавливая, вынуждая девушку горестно всхлипнуть от страха.

Облачённый отнюдь не в форму слизеринца, он был истинным воплощением зла, что рассеивалось густым чёрным туманом в воздухе. И чётко выделяющаяся метка пожирателя смерти на светлой коже лишь подтверждала это, ясно давая понять, что зелёный цвет смертоносного заклятия ему пришёлся по вкусу.

– Прошу, – хрипло произнесла Кэролайн, крепче цепляясь пальцами за его ладонь, чуть царапая кожу и силясь сделать глубокий вдох, что, наверняка, обожжет лёгкие похлеще Огненного виски, – Ты не такой, Клаус.

Он лишь жестко усмехнулся в ответ на это, приблизившись к ней ещё ближе, смотря на измождённое постоянными битвами лицо; на исхудавшую фигурку невозможной всезнайки, что только и могла кривить свой нос, сыпля фактами и праведной чушью. Паршивая гриффиндорская грязнокровка, что вечно на побегушках у мальчика, который выжил.

– Мы сможем его одолеть, тебе не придётся ему служить, – хватка на его ладони становилась с каждой секундой всё слабее, и у неё перед глазами едва различались уже черты его лица, а тьма так и утягивала с собой, нашёптывая ей сладостным голоском сдаться.

– Я не трус. Я не мой отец, – прошипел ей в лицо Клаус с ощутимым презрением и злобой, скривившись лишь от одного воспоминания о том, как тот сбежал, поджав хвост и обратив знаменитую фамилию в ничто перед Тёмным Лордом, растоптав его доверие к ним.

– В тебе есть добро, – хватая ртом жадно воздух, жалобно проговорила она, едва в силах шевелить губами, что стремительно приобретали синеватый оттенок, – Прошу.

Клаус поморщился от её слов, сильнее вдавив палочку в щеку и поджав в гневном жесте губы, вынудив желваки заиграть на острых скулах. И глаза его потемнели, лишая взгляд каких-либо эмоций, вынуждая её тут же захлебнуться в собственной обречённости.

– Я не предам Тёмного лорда, – грубо прорычал ей в лицо он, – Ты не достойна смерти от волшебной палочки, Форбс. Такие, как ты, должны умирать по-магловски.

– Нет, пожалуйста! – прохрипела тихо-тихо Кэролайн, с ещё большим отчаянием желая выбраться из его хватки и выцарапать себе право на жизнь, лишенную всей этой кровопролитной войны, ужаса и унизительных гонений.

Хотела просто пожить, отыскать родителей и вернуть им память о себе, прижаться поближе и ощутить тепло их любви. Но этому уже не бывать… Перед глазами стало совсем темно, и она услышала его довольный смешок, с которым он с силой кинул её на землю, вынуждая едва слышно простонать от вспышки резкой боли. Ощущала как острые камни впиваются в кожу, а алая и до невозможности горячая кровь скользит тонкой струйкой по её виску, щеке и достигает уголка губ, вынуждая её терять окончательно связь с реальностью. И все звуки борьбы стали такими тихими, едва различимыми, пока вовсе не стихли…

Совсем не знала, как они одержали победу, очнувшись когда уже всё закончилось от лёгких ударов ладонями по её щекам и мужского голоса, что звал её настойчиво по имени раз за разом. И лишь разглядывая в зеркале оставшиеся лиловые синяки на коже шеи, она поняла, что не ошиблась. В нём была доброта, сокрытая в замкнутом сердце. И то, что жизнь текла по её венам до сих пор – неопровержимое тому доказательство. Кэролайн ни в чем не винила Клауса, совсем не держа на него обиду. Он поступил так, чтобы спасти свою семью. Он поступил так, чтобы выбить им право на жизнь, пускай и ценой собственной души.

========== Goddes (Клаус/Сантанико) ==========

Комментарий к Goddes (Клаус/Сантанико)

Пэйринг: Клаус Майклсон/Сантанико Пандемониум

Фэндомы: Дневники вампира, От заката до рассвета.

Образы: Амансио Мальвадо – «От заката до рассвета: сериал».

Плавные аккорды и тягучий женский голос не в силах были ввести её в заблуждение и вытравить едкий запах страха и давящей силы этого древнего места. И потому Сантанико могла лишь совсем неторопливо – покорно и обречённо – приблизиться к тому, кто пленил её, сделав узницей некогда священного храма. Правда, от храма осталось лишь одно название и потрескавшиеся каменные стены, удерживающие её в ловушке и не дающие возможности сбежать. Он уже много лун назад стал эпицентром грязного порока и разбавленного дешевого виски, раздражающего острый нюх и вызывающего приступ неподдельного отвращения. А ведь раньше всё было иначе, раньше это было место, куда она приходила с надеждой в сердце на то, что боги услышат её молитвы и укажут ей путь. Как же наивна она была тогда…

Музыка всё ласкающе касалась её кожи, и она против воли, давно уже заученными движениями, плавно покачивала бёдрами, совсем перестав испытывать чувство стыда от столь пристальных и низменных мужских разглядываний за которыми скрывалась лишь жажда воплотить в жизнь свои грязные желания. Впрочем, они тоже стали уже привычной обыденностью, равно как и прикосновения грубых ладоней к телу, которое ей давным-давно не принадлежит.

Раскинувшийся вальяжно в глубоком кресле мужчина был и впрямь красив, ровно настолько же, насколько и жесток. И изогнутые в насмешке губы, обагрённые кровью, которую он пил смешав с выдержанным бурбоном, лишь вынуждали её лишний раз отвести от него в порыве загнанного испуга взгляд карих глаз. Ведь за этим ленивым спокойствием скрывался самый настоящий монстр, упивающийся видом крови и отзвуками агонии.

– Станцуй для меня, – в его голосе чётко звучал приказ, подкреплённый стальными нотками и ощутимым самодовольством, капающим с его языка будто яд.

Нервно сглотнув, Сантанико ласково очертила ладонями изгибы своего тела, с лёгкостью погружаясь в томную мелодию, силясь найти там спасение и притупить вновь зародившийся страх перед одним из девяти Лордов, ненависть к которому вынуждала её жить и делать вдох за вдохом вот уже множество лун подряд. Она ощущала на языке привкус скорого возмездия и грезила о том, как собственноручно убьёт его, раздавив ногтями ядовитую змею, что была у него вместо сердца.

– Ты прекрасна, – прошептал едва слышно Клаус, продолжая скользить пристальным взглядом по изящным изгибам женской фигуры, с жадностью ловя каждое движение округлых бёдер и стройных ног, очерчивая любовно тонкую талию и округлую грудь, заостряя особое внимание на пухлых губах и длинных угольно-чёрных ресницах.

Она ощущала на себе его изучающий взгляд, будто бы он проделал этот путь грубыми ладонями, потому силилась унять всё усиливавшуюся дрожь и отбросить воспоминания, что неизменно мелькали перед глазами каждый раз, стоило ей только оказаться с ним рядом.

«Они должны увидеть, как ты прекрасна. Во всех смыслах» – его голос тогда ударил её похуже грубого кнута, выбив из лёгких весь кислород и расколов на части надежду на спасение.

Ведь наивно полагала, что окончено её заточение в храме в качестве приманки для охотников за золотом и желающих узреть лик Богов. Но ошиблась. Ей предстояла куда более изощрённая пытка, очерняющая изнутри и оскверняющая все её устои и надежды. Жёсткий корсет, приподнимающий грудь, вынуждал её захлёбываться слезами и чувством глубокого стыда. И потому силилась прикрыть столь порочную наготу, лишь бы никто больше не увидел её обнаженные ноги вплоть до края ягодиц, выглядывающих из-под тонкой ткани, в которую её облачили по его приказу.

«Они не смогут устоять. Никто не сможет. Ты – та, на кого будут смотреть. Ты – та, кто будет вызывать их восхищение. Ты – последнее, что они все увидят в своей жалкой жизни, попав в ловушку твоей вечной красоты» – его любовный шёпот на ушко вынуждал её гореть в собственной агонии из загнанности и обречённости, и она могла лишь вкушать соленый вкус собственных слёз, зная, что никто не поможет; никто не осмелится рискнуть ради неё и навлечь на себя гнев самого сурового из Лордов.

Помнила, как дрожала от каждого неловкого движения тогда, следуя его жёстким приказам. И помнила отчётливо тот ужас, который охватил её тело, стоило только одному из его прислужников протянуть ей массивную змею, уложив аккуратно на покатые плечи. Она умирала от ядовитых укусов этих тварей, что раз за разом впивались в её тело своими острыми клыками, пуская по венам мучительную смерть, пока одна из них, воспользовавшись криком боли, не скользнула между её губ, проникая в горло и заканчивая агонию смертного тела.

Она умирала от их яда, принесенная в жертву Лордам, которых глупцы наивно считали Богами. И сгорев изнутри, она сама стала подобным чудовищем, не смея покинуть стены древнего храма, заклейменного кровью и жертвенным смертями, которые так жаждала остановить тогда. Однако самым худшим оказалось то, что она попала в руки Клауса, убивающего её изнутри раз за разом. Он лишил её всего. Даже имени, вместо которого ей остался лишь ненавистный титул властительницы ночи.

Шагнув к нему ближе, она коснулась ладонями его расслабленных плеч, продолжая извиваться по-змеиному всем телом, сокращая между ними расстояние и опускаясь перед ним на колени, получая довольную ухмылку в ответ на столь покорные действия. Давно уже смирилась с неизбежностью, принимая отведённую ей роль и позволяя грубо вколачиваться в её тело, оставляя шрам за шрамом на теле и сердце.

Клаус склонил голову чуть набок, опасно прищурившись, будто бы готовясь к броску, и она поспешила повернуться к нему спиной, откинув лёгким движением ладони длинные волосы с плеч, позволяя ему скользнуть взглядом по выделяющимся позвонкам прямо к округлым ягодицам, не скрытым тканью маленьких трусиков. Плавность музыки давно уже сменилась порочной томностью, потому она опустилась на его колени, двинув лениво бёдрами в такт, и откинулась спиной на его грудь, продолжая следовать заданному темпу, ощущая под собой твёрдость мужской плоти.

– Это твой дворец, Сантанико, – его шёпот обжёг кожу её шеи, а затем он коснулся невесомо сухими губами мочки её уха, довольно усмехаясь, – Твой. Он ведь тебе нравится?

Знал, насколько больно ей от этих слов. Знал, что причиняет страдания каждым свои визитом, что были сродни пытки и очередной смерти, которая разрывала всё изнутри, обращая в тлеющий пепел.

– Да, – её голос невольно дрогнул, и она на миг прикрыла от отвращения глаза, стоило только ему ладонью скользнуть по коже её обнаженного животика, очертив кончиками пальцев ткань тёмных трусиков в дразнящем движении.

– Но ты бы хотела покинуть его. Я знаю, – он едва слышно хмыкнул, прежде чем коснуться кончиками пальцев её подбородка и вынудить повернуться к нему лицом, – Я знаю, ведь все ответы текут по твоим венам, – он проследил пальцами голубоватую линию на шее, ощущая размеренную пульсацию, и его губы невольно растянулись в пугающей усмешке, которую она приняла сорвавшимся нервным вздохом с пухлых губ.

Совсем уже не слышала музыки, продолжая движения бёдрами, видя желание в его взгляде и ощущая его каждой клеточкой своего тела, что напряглось в ожидании удара и дальнейших слов. И страх окутывал собой, вынуждая её истерично искать выход из сложившейся ситуации, будто бы зная интуитивно, что последует сейчас.

– Я знаю всё о чем ты думаешь, – он подкрепил свои слова ленивой ухмылкой, которая вынудила её на миг потупить взгляд и попросту замереть, ведь всё её опасения и впрямь подтвердились, – О твоей ненависти. Она так подогревает интерес.

Клаус вновь усмехнулся и сжал пальцами её бёдра, притягивая к себе ещё ближе и вынуждая её вновь дразняще двигаться на нём, увеличивая в нём жажду её тела. И она могла лишь подчиниться, не смея выдать отвращение ни единой эмоцией на лице, что будто было высечено из камня. За столь долгое время она научилась надевать маску Сантанико, скрывающую под собой все надежды наивной Кисы.

– Знаю, что ты хочешь расправить свои прекрасные крылышки и улететь отсюда, вот только не в силах противиться заклятию, – сильнее сжав пальцами густые пряди тёмных волос, он притянул её ещё ближе, обжигая губы едкими словами и не позволяя ей отвести взгляд, чтобы скрыть отголоски пляшущей в глазах боли и ужаса, – Быть может, мне стоит их вырвать и забрать с собой в качестве напоминая о твоей красоте?

Сантанико уже не ощущала своего тела, охваченного неподдельным страхом, ведь эта угроза была реальна. Она не сомневалась в этом ни на секунду. Ему наверняка понравилось бы выдирать её крылья по жалким лоскуткам, позволяя себе восторженно улыбаться и смаковать вкус её крови. И одна только мысль о том, что когда-нибудь он всё же это сделает, заставила её заторможенно покачать головой из стороны в сторону и уцепиться с последними силами за жажду возмездия, всё ещё горящую в её сердце неистовым пламенем. Он ответит. Он заплатит за всё, что совершил. Совсем скоро.

– Ты все ждёшь, когда братья из пророчества прибудут, – Клаус понимающе улыбнулся, мигом ослабив хватку и сменив её на невыносимо нежные прикосновение, которыми он заправил прядь волос ей за ушко, упиваясь тем, как завораживающе блестят слёзы в её глазах, – Всё зовёшь его, туманя рассудок.

Слёзы застилали её глаза, и она совсем уже не видела того ликования, что плясало во взгляде серых глаз, потемневших на пару тонов от смеси голода и ярости. И она будто бы застыла в ожидании того, что он скажет дальше. Как ещё сможет причинить ей боль, вырвав из неё очередной кусочек жизни.

– Они мертвы. Я лично отрезал им лица, – с усмешкой проговорил наконец Клаус, вынося этим ей приговор о нескончаемости её пытки, а затем стёр соскользнувшую по нежной коже слезинку, с преувеличенной мягкостью притягивая девушку к себе ещё ближе и оставляя лишь жалкие миллиметры между их губами, – Хочешь взглянуть?

Она покачала слегка головой из стороны в сторону, силясь сдержать рвущиеся наружу рыдания, не желая ему доставлять этим радость.

– Хорошо. Ни к чему тебе видеть эти ужасы, моя Богиня, – Клаус вновь ласково улыбнулся ей, обнажая ямочки на щеках, и нежно погладил ладонью её по щеке, чуть затрагивая кончиками пальцев пухлые губы, как всегда, окрашенные красной помадой, под стать багровому цвету пряной крови, – А сейчас, порадуй своего Господина.

Сантанико прикрыла на миг глаза, силясь справиться с одолевающими её эмоциями, и покорно поднялась на ноги, отправляясь к широкой постели, стоящей всего в нескольких шагах, давно усвоив, что ей нужно делать и как именно следует ему угодить. И ощущая под собой мягкость простыней, она в очередной раз с силой прикусила губу зубами, дрожа лишь от одного звука расстёгиваемой пряжки ремня, зная, что ждёт её дальше. Знала, что сегодня он в очередной раз разорвёт в клочья бархатистую кожу, пустив яд по венам, пока с его губ будет слетать ласковый шёпот с ненавистным ей: «Богиня».

========== Moon of my life Nc-17 (Дрого/Кэролайн) ==========

Комментарий к Moon of my life Nc-17 (Дрого/Кэролайн)

Фэндомы: Игра престолов и Дневники вампира

Говорят, что дотракийцы рождаются, сражаются и умирают в седле, не приемля трусов, что скрываются в замках и лишь отдают приказы, за всю свою жизнь ни разу не взяв в свои нежные руки аракх и не пролив кровь в ожесточенном сражении, где смерть наблюдает за каждым движением, поджидая того часа, когда сможет забрать в свои стальные объятия.

Дотракийцы верят, что однажды призрачная трава покроет всю землю, и тогда миру настанет конец, ведь не останется более ничего живого и почва утратит свою плодородность. Они верят, что соленные воды моря ядовиты, и за ними их ждёт лишь погибель, потому сторонятся шумных волн, не приемля деревянных коней. Всё что важно для них – верный конь, сражение, добытое в бою богатство и три кровных всадника, что клятвой разделили судьбу. Они с детства знают, что следует опасаться коварных мейг, презирая всем сердцем их за привязанность к кровавой магии и противоестественным обрядам. И потому собирают молодые стебли и мелкие цветки призрачной травы, что растёт при свете луны, а затем мешают их с водой и делают несколько глотков по утрам, силясь перенять их уничтожающую силу, что поможет одолеть любого врага и окрепнуть, не пав жертвой их искусных чар.

Дотракийцы слишком много верят в знаки, следуя указам мудрых дош кхалин, чётко зная, когда следует начинать войну. Кэролайн знала все их суеверия, посматривая исподлобья на мощные и загорелые мужские фигуры, что восседали на породистых конях, пока она ступала босыми ногами по колючей траве, гордо вздёрнув подбородок и совсем не кривясь от ударов плетью, которой один из них её подгонял. Веревка совсем ведь не сковывала её руки, и она могла бы с лёгкостью разорвать её, но вместо этого попросту позволяла им себя вести к их кхалу, что первый удостаивается таких редких богатств, как белокурая и бледнокожая женщина.

И взглядом голубых глаз скользнув по собравшимся в одном кругу мужчинам, она с лёгкостью отыскала того, перед кем её похитители спустя всего несколько секунд склонили почтительно головы, толкнув её с силой вперёд. Навстречу его внимательному и пристальному взгляду, вынудившему его чуть нахмурить брови. А она в этот миг изо всех сил старалась сдержать торжествующую улыбку, слушая, как один из дотракийцев рассказывает своему кхалу о том, как нашёл бродящую по их землям одинокую девушку. Можно подумать, она не позволила им себя поймать, вот уже который день обитая поблизости и рассматривая самый многочисленный кхаласар, во главе которого стоял воин, славящийся своей непобедимостью, доказательство которому было сокрыто в длинных прядях жёстких чёрных волос, заплетенных в тугую косу.

Знала, как они поступают с женщинами и видела в его взгляде отчётливо мелькнувший интерес к неизведанному ранее, вынуждающему его махнуть широкой ладонью, приказывая ей подойди ближе. И она шагнула к нему уверенно, без тени страха на лице, с присущим ей величием принимая касание его пальцев к коже её щеки, а затем и груди, которую он поспешно обнажил, сдёрнув с плеч поношенную светлую ткань платья. Этого оказалось достаточно, чтобы в карих глазах мелькнул огонь возбуждения, и Дрого поднялся на ноги, хватая её за запястье и уводя за собой под одобрительный смех остальных мужчин.

Кэролайн не боялась предстоящей ночи, смотря на него снизу вверх, понимая что в сравнении с ним выглядит совсем маленькой и хрупкой. И стянув остатки своего платья, она мягко ему улыбнулась, вызвав удивление, ловко воспользовавшись которым, она толкнула его на постеленные на земле меховые шкуры, служившие ему местом для сна и низменных развлечений.

Дрого даже удивиться её силе не успел, не понимая откуда появилось желание подчиниться ей. Она ослабляла его сладким чужеземным шёпотом и медовыми поцелуями, скользя нежно ладонями по мускулистой груди и умело взбираясь на него сверху, не позволяя ему главенствовать этой ночью и ставить её в ряд с безродными рабынями.

Не могла не увидеть его удивление, когда она принялась покрывать смуглую кожу невесомыми поцелуями, срываясь на лёгкие укусы зубами, добавляющие остроту ощущениям. И стоило ей только впустить его в себя, сжав напряжённую плоть внутренними мышцами, как он сорвался на гулкий стон, толкнувшись ей навстречу, но не предпринял ни одной попытки перевернуть её на живот и взять так, как привык.

Пальцы, которыми он впивался с силой в молочную кожу её бёдер, оставляли лиловые следы, что исчезали спустя всего секунду. И резко поддавшись к ней навстречу, оказавшись лицом к лицу, он с силой оттянул её голову за волосы назад, сорвав с губ тихий вскрик, потонувший в сладостном стоне, поддаваясь навстречу её губам и впервые самостоятельно целуя женщину. Пал в эту же ночь жертвой её очарования и искусных ласк, появляясь на рассвете из шатра с расслабленной ухмылкой на губах, понимая, что не сможет отказаться от подобных ощущений никогда.

Ткань поношенного платья быстро сменилась лучшими шелками и мехами, которые дотракийцы добывали разбоями, разрушая каменные дома, а белокурые локоны, свободно струящиеся ранее по спине, теперь убраны были на дотракийский манер. И никто больше не позволял себе отпускать смешки в её сторону и заглядываться на тело, принадлежащее их кхалу.

– Yer Jalan Atthirari Anni* – с его губ всегда срывался столь хриплый и гортанный шёпот, в котором легко читалось восхищение, стоило ей только скользнуть невесомо пальчиками по его острым скулам и зайтись в громком стоне.

Знал бы только кхаласар, что их кхал позволяет своей жене наедине. Знали бы только они, что она одна из тех, кого они назвали бы с неприязнью мейга, отправив с ликованием на костёр. Именно от таких созданий их спасали старинные легенды о призрачной траве, способной отогнать злые чары. Эта трава обжигала её кожу, мешала подчинить себе чужой разум и ослабляла её до предела. В её жилах текла магия, но она вовсе не была мейгой, она называла себя вампиром, истинным созданием ночи, красоту которой он сумел оценить по достоинству, назвав её своей кхалиси перед открытым ночным небом и взором своих людей.

Лишь он один во всём этом мире знал, что она куда более тёмное и опасное создание, обладающее разрушительной силой в хрупком на первый взгляд теле. Её острые клыки с лёгкостью ранили его кожу, пуская чуть обжигающую горло кровь, которую она с довольным стоном всегда слизывала языком, изгибаясь к нему навстречу и позволяя себе полностью расслабиться в руках того, кому она, возможно, подарит вечность однажды, наградив бессмертным кхаласаром, что способен будет смести всё на своём пути, преодолев страх перед ядовитой водой и деревянными конями. Возможно, настанет тот день, когда именно этот мужчина займёт железный престол, посадив её с собой рядом и назвав своей кхалиси Семи Королевств.

___________

*Yer Jalan Atthirari Anni – Луна моей жизни.

========== Goblet of fire (Клаус/Кэролайн) ==========

Комментарий к Goblet of fire (Клаус/Кэролайн)

Основные персонажи: Клаус Майклсон, Кэролайн Форбс, Стефан Сальваторе

Фэндомы: Дневники вампира и Гарри Поттер.

Образы: Виктор Крам – «Гарри Поттер и Кубок огня».

Устало вздохнув, Стефан запустил пальцы в густые русые волосы, отводя взгляд от упрямой и совершенно несносной блондинки, которая скрестила руки на груди, демонстративно надувшись и нахмурив тонкие брови. Споры с кузиной никогда не доходили ещё до своего логического завершения и, как правило, каждый оставался при своём мнении, а Кэролайн ещё несколько дней после этого его игнорировала, предпочитая проводить весь день в роскошной – судя по обрывкам фраз, доходившим до него от всё той же Форбс – гостиной своего факультета. Вот только на этот раз сдаваться он вовсе не спешил, понимая, что во что бы то ни стало должен отговорить эту упрямицу кидать своё имя в голубое пламя. Всё же турнир Трёх Волшебников – далеко не детская забава, а самое что ни на есть серьёзное испытание, которое может стоить и жизни при неудачном раскладе.

– Кэр… – нерешительно начал вновь он, предпринимая очередную попытку поговорить с ней и вразумить наконец, пока не стало слишком поздно.

– Стефан, в правилах чётко сказано, что не достигший семнадцати лет не может участвовать, – резко перебила его она, всё так же продолжая стоять со скрещёнными на груди руками и недовольным взглядом голубых глаз, обращённых на упрямого пуффендуйца, – Мне уже есть семнадцать. Так в чём проблема?

– Тебе всего лишь неделю назад исполнилось, Кэролайн! – тихонько воскликнул он, всплеснув руками, не желая привлекать к себе лишние взгляды многочисленных собравшихся в Большом Зале.

Они и так своим общением привлекали слишком много внимания. Хотя, скорее Кэролайн становилась чаще его объектом. Никто понять до сих пор до конца ведь и не мог, почему распределяющая шляпа направила её в слизерин, тогда как вся их семья была сплошь выпускниками пуффендуя и когтеврана. Вот только она сама лишь изгибала губы в довольной улыбке, в ответ говоря, что не хорошо поддаваться стереотипам и считать тех, кто ходит в зеленом, вселенским злом.

– И что? – вопросительно вздёрнув бровь, поинтересовалась раздраженно Кэролайн, думая как бы ей проскользнуть мимо него и бросить наконец пергамент в магическое пламя.

– Ты ведь знаешь, что для избранных дороги обратно уже не будет, – чуть нахмурившись, со всей серьёзностью проговорил он, даже боясь представить, что там за испытания были приготовлены.

Кто знает, что на уме у организаторов и насколько сурово они будут проверять магические знания учеников. Он даже думать не хотел, что с ней, в случае чего, может что-то случится. Да, она была крайне талантливой волшебницей, никто и не спорил, но всё же не достаточно для того, чтобы состязаться в турнире. Шармбатон и Дурмстранг не зря ведь выставляют только учеников последних курсов, за плечами которых долгие годы подготовки.

– Прости, Стефан, это ты меня так вежливо назвал трусихой? – возмущённо ахнула Кэролайн, уставившись на него ошарашенным взглядом голубых глаз, – Или ни на что не способной девчонкой? Своё имя же ты уже кинул!

– Я старше, – терпеливо выслушав её, спокойно отозвался на очередной колкий выпад Сальваторе.

Порой с ней и впрямь невозможно было вести диалог. Абсолютно несносная и упрямая слизеринка! Хотя, она посчитала бы, наверняка, это комплиментом.

– Вот и поглядим кого выберет кубок! – гордо вздёрнув подбородок, изрекла Кэролайн, ставя окончательную точку в этом бессмысленном и совершенно бесполезном споре.

Вновь демонстративно от него отвернувшись, она перевела взгляд на сияющее голубое пламя, даже отсюда чувствуя его мощь и завораживающий свет, от которого трудно было отвернуться. Ей хотелось участвовать в турнире; ей хотелось доказать всем, что она способна на многое. Пускай Стефан и дальше приводит свои доводы. Ничто не сможет изменить её мнение.

Шумные разговоры внезапно стихли, а всё внимание собравшихся тут же переметнулось на высокого и светловолосого ученика Дурмстранга, который неторопливо вошёл внутрь, держа в руках кусочек пергамента со своим именем. Пройдя неспешно и крайне уверенно за оградительную черту, он кинул его в пламя, которое приняло его чуть ли не с довольным урчанием, и направился снова к выходу, скользнув по ней вновь изучающим взглядом и на этот раз слегка подмигнув.

– Самодовольный индюк, – фыркнула в ответ на это действие тут же Кэролайн, повернувшись спиной к выходу, лишь бы не видеть толпы визжащих девчонок, что стайкой направились за ним, видимо, желая попросить очередной автограф.

– Просто он тебе нравится. Признай, – едва подавил смешок Стефан, пряча старательно улыбку в уголках губ, не желая провоцировать её ещё больше.

– Вот ещё, – она возмутилась абсурдности сказанных им слов, окатив кузена испепеляющим взглядом, чтобы у него никогда в жизни больше не возникло подобных глупых мыслей в голове, – Подумаешь. Плевать, что он ловец сборной по квиддичу. Тоже мне, чемпион нашёлся.

– Он один из самых выдающихся игроков в мире, – спокойно произнёс Стефан, будто бы невзначай, умело переводя её мысли с турнира на личный объект раздражения.

– Он позёр, – заявила Кэролайн, подкрепив слова утвердительным кивком головы, – Ирландцы уделали их.

– Но он поймал снитч, – возразил всё же Стефан.

– Видимо, ему здорово в голову прилетело бладжером, – вновь фыркнув, она закатила в привычном жесте глаза, стоило ей только вспомнить ту отвратную игру, на которую она только зря потратила время, – Ирландцы лидировали на 160 очков, а он полетел за снитчем, хотя тот всё равно не принёс бы им победу.

– Он хотел закончить матч на…

– Ой, вот только не надо, Стефан, – перебила его резво Кэролайн, окинув скептическим взглядом из-под густых ресниц, – Плевать он хотел на это. Просто хотел показать всем, какой он крутой ловец. Позёр, говорю же.

– Позёр? – раздался вдруг позади неё голос с ощутимым британским акцентом, и Кэролайн испуганно вздрогнула, тут же повернувшись к раздражителю лицом.

Оглядев Клауса с головы до пят презрительным взглядом, она вновь закатила глаза в ответ на его отвратительно широкую улыбку, даже не думая вступать с ним в диалог, в отличие от кузена. Её едва не стошнило от его вежливых речей.