Текст книги "Behind the masks (СИ)"

Автор книги: S Lila

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

– Я была всё это время в Америке, – ответила Кэролайн спустя несколько секунд неловкой заминки, совсем не зная, как ей вести себя с тем, кто, как она думала раньше, остался в прошлом, на страницах детских воспоминаний, что со временем забудутся, – Старалась жить реальностью

– Но получалось плохо? – проницательно уловив в её голосе отголосок грусти, поинтересовался он, понимающе ей улыбнувшись.

– Да, – Кэролайн попросту не смогла сдержать ответную улыбку, пристально разглядывая его лицо, принявшее куда более мужественные черты, чем прежде, тогда как она едва ли изменилась, – Я была сама удивлена. Но Люси, кажется, права. Нарния проникает в сердце, заполняет собою всё и не отпускает… – она ненадолго замолчала, нервно сжав пальчиками ткань его светлой туники, которую надела вместо своего промокшего насквозь платья, – А как ты, Клаус? Нашёл себе королеву?

– Да, – ни секунды не колеблясь, ответил он, видя мелькнувшую печаль во взгляде голубых глаз, которую она поспешила отогнать, – Она очень красивая, добрая и невероятно отважная. И её прощальный поцелуй я не могу до сих пор забыть.

Кэролайн тут же взглянула на него, затаив от волнения дыхание, коря себя за такую несообразительность, что одолела её сперва. Ведь и правда на миг поверила в то, что он нашёл себе уже другую. Всё же прошло уже три года с их последней встречи и он думал, что больше им не суждено будет увидеться.

– Никому не под силу затмить тебя, Кэролайн. Никому, – он приблизился решительно чуть ближе, обдавая горячим дыханием её губы, – Позволишь?

Кэролайн заторможено кивнула, прикрывая глаза, и тут же ощутила на своих губах осторожное прикосновение его сухих губ, невольно прижимаясь к нему ближе и отвечая несмело на неторопливый поцелуй, скользнув ладонями по его плечам и коснувшись в итоге пальчиками невесомо его острых скул.

И слова сказанные старым профессором тогда, обрели вдруг смысл для неё в этот день. Ведь и впрямь, не стоит даже и пытаться дважды пройти одним и тем же путём. Не стоит вообще пытаться сюда попасть. Это случается, когда меньше всего ожидаешь.

========== Proceed with what you’re leading me to (Клаус/Кэролайн) ==========

Комментарий к Proceed with what you’re leading me to (Клаус/Кэролайн)

Пэйринг: Клаус/Кэролайн

Образы: Стефан Сальваторе, Ребекка Майклсон.

Witchcraft – Frank Sinatra

Мягко покачиваясь в такт плавной и тягучей мелодии, Кэролайн на миг прикрыла глаза, скользя любовно пальчиками по микрофону и окидывая беглым взглядом собравшихся здесь людей. Ощущала терпкий запах виски и ароматных сигар, чей дым клубился в полумраке, пропитывая собою весь зал и наполняя атмосферой вседозволенной расслабленности, в которой запретный алкоголь казался совсем привычным делом.

Взгляд её голубых глаз, подведённых угольно-чёрной подводкой, вновь остановился в который раз за вечер на боковом столике, откуда снова раздался взрывной мужской хохот, вынудивший её недовольно нахмуриться и повысить намеренно голос, вытянув напряжённо ноты заканчивающейся стремительно песни, которой она касалась ласково своими губами и сердцем.

И наконец ей удалось обратить тем самым на себя внимание светловолосого мужчины, который в порыве пагубного любопытства лениво обернулся к ней, взглянув сперва мельком из-за плеча. А затем он, скользнув по ней ещё более пристальными взглядом несколько раз, повелительно махнул ладонью сидящим рядом с ним за одним столом изрядно подвыпившим мужчинам, призывая их к молчанию и вынуждая этим жестом Кэролайн наморщить аккуратный носик от отвращения и отвести от него взгляд.

Вновь плавно качнув бёдрами, она погрузилась полностью во льющуюся по залу мелодию, пропуская её сквозь себя и прикрывая в блаженства глаза, завершая песню томным и чуть хрипловатым шёпотом, после которого раздались бурные овации, вызвавшие на её губах лишь лёгкую улыбку. С годами она уже разучилась находить радость во всеобщем признании, прекрасно и без этого зная, насколько её голос может околдовывать.

Проведя небрежно пальчиками по белокурым локонам, она спустилась с миниатюрной сцены, направляясь уверенно к бару и до сих пор ощущая на себе пристальный взгляд серых глаз, так оценивающе прошедшийся по ней всего несколько мгновений назад. Она бы с радостью возмутилась подобной выходке и вопиющему неуважению, но настроения на очередной скандал у неё сегодня не было. Не хотелось портить такой приятный вечер, тем более она обещала Глории вести себя прилично и не питаться на территории бара. А кто знает, до чего её может довести вспышка злости и мужское хамство, ставшие в эти дни совсем обыденным делом.

– Налей мне шампанское, – подойдя к барной стойке, произнесла мягко она, скользнув пальчиками по гладкой поверхности и чуть оперевшись на неё в ожидающем жесте локтем.

– Запиши на мой счёт, – тут же раздался позади повелительный мужской голос, в котором ощутимо улавливался британский акцент, с мелькающими в нём нотками куда более древней вариации языка.

И Кэролайн не нужно было даже оборачиваться, чтобы понять, кто нарушил её уединение, привнеся в расслабленную атмосферу вновь изрядную долю снобизма и раздутого самомнения.

– Думаете я не в состоянии заплатить за себя? – чуть повернув неторопливо голову в его сторону, поинтересовалась холодно она, вызывая этим на его губах лишь колкую усмешку, с которой он шагнул чуть ближе и прислонился уверенно спиной к барной стойке, прежде чем вновь скользнуть по блондинке пристальным взглядом.

– Ну что вы, – протянул с обаятельной улыбкой на пухлых губах он, – И в мыслях не было. Это в качестве извинения за то, что ваш прекрасный голосок был неоценен сперва, – Клаус коснулся её руки и уверенно обхватил её своими пальцами, приближая с силой к своим губам, чтобы в следующую секунду запечатлеть галантно поцелуй на тыльной стороне её ладони, обтянутой тканью белоснежной бархатной перчатки.

И такая жалкая лесть вызвала в Кэролайн лишь едкую усмешку, наполненную холодным безразличием, что вынудила его удивлённо взглянуть на неё и сорваться на тихий вздох. Ведь прежде никогда ещё женщина так не реагировала на его общество, продолжая открыто насмехаться и проявлять невиданную холодность.

– Это вы так извиняетесь за свою ограниченность? – вопросительно вздёрнув бровь, она склонила голову чуть на бок, изгибая губы в порочно ласковой улыбке, вынудившей его невольно заострить внимание на её лице и алом оттенке помады, что так идеально вторила цвету горячей и пряной крови.

И до него лишь спустя несколько секунд дошло сказанное, начисто сметая весь контроль и желание быть вежливым. Потому Клаус резко подался вперёд и в хищническом порыве коснулся ладонью её талии, чтобы не дать ей в ужасе сбежать. Но она в ответ лишь тихонько засмеялась, чуть откинув голову назад и обнажив белоснежную кожу тонкой шеи, а затем мягко прошептала ему прямо в губы:

– Ох, сколько ярости в этих движениях, – погладив ладонями его плечи, она ощутила, как напряжение в его теле стремительно исчезает, вызывая этим её довольную улыбку.

Склонившись к нему ещё ближе, вынуждая его ощутить запах её духов, Кэролайн стянула медленным движением перчатку с правой ладони, прежде чем коснуться бесстыдно кончиками пальцев уголка его губ, поддевая указательным пальчиком засохший след крови и вынуждая мужчину нервно сглотнуть от столь приятной близости обжигающе горячего женского тела.

– Вы скажите мне своё имя? – прошептал хрипло он, ощущая как тесно становится в брюках лишь от одного вида её алых губ, сомкнувшихся плотно вокруг указательного пальчика, на котором виднелись следы крови, оставшиеся после его последней жертвы.

Но Кэролайн в ответ лишь довольно усмехнулась, игриво склонив голову набок и скользнув влажным пальчиком по его губам, дразня ещё больше уверенным взглядом, в котором застыла порочная загадочность.

– Только когда вы это заслужите, Клаус, – дала наконец ответ она, беря бокал с шампанским за тоненькую ножку, и, отпивая слегка шипучую жидкость бледно-золотого цвета, одарила его вновь холодной усмешкой, – Всего доброго.

Она улыбнулась ему слегка на прощание, уверенно уходя от него, плавно покачивая округлыми бёдрами и вынуждая расшитую бисером бахрому звенеть мелодично в такт её неспешным шагам. И Клаус это расценивал как вызов, который он готов был с радостью принять, уже ощущая на языке привкус сладостной победы.

========== It’s too late to say you’re sorry (Санса/Петир) ==========

Комментарий к It’s too late to say you’re sorry (Санса/Петир)

Фэндомы: Игра престолов и Убить Билла.

Образы: Билл, Беатрикс Киддо (Чёрная мамба) – «Убить Билла».

Malcolm McLaren – About her

Путь мести никогда не бывает прямым. Он подобен дремучему лесу, и, как в лесу, на этом пути легко сбиться, заблудиться, забыть, как ты попал сюда, потерявшись в огненной ненависти, сжигающей тебя изнутри. Но Санса готова была потеряться в этом чувстве, ведь цеплялась за него изо всех сил, потому что ничего уже кроме этого у неё и не осталось. Сердце превратилось в острую и непробиваемую глыбу льда, стоило ей только взглянуть тогда на некогда любимое ею лицо, обрекшее её на страдание, перед тем как погрузиться в пугающую тьму. Её преследовало каждый день лицо того, кто отнял у неё всё, не сумев от себя отпустить и смириться с тем, что её жажда жить нормальной жизнью пересилила какие-либо чувства к нему. К тому, кто когда-то вложил пистолет в её дрожащие ладони, выковав из неё идеально острый, поистине смертоносный, клинок.

Их имена она повторяла вновь и вновь, находя для себя таким образом новую цель, погрязая ещё больше в крови от которой бежала тогда без оглядки, желая начать всё сначала. И его имя было оставлено ею напоследок. Санса жаждала, чтобы он знал, что она идёт за ним, погружая весь его мир в так любимый им хаос, обрубая на корню все попытки спасения и убивая одного за одним, вычеркивая красным маркером ненавистные её сердцу имена. Доказывала ему, что зря он нарёк её самой смертоносной; зря он оставил её тогда в живых, не пустив всё же пулю в лоб самолично. Терпеливо покрывала белоснежную кожу рук густой кровью своих врагов, совсем не торопясь и не действуя не обдумано, идя за их жизнью с ледяным рассудком и безразличным взглядом, сбившись окончательно со счёта убитых на этом извилистом пути.

Петир уничтожил её тогда, сломал изнутри и оставил умирать от боли, отняв всё, что ей было дорого в этом мире. И ступая теперь осторожно по хлипкому паркету, она могла лишь крепче сжать пистолет, ощущая как сердце чуть ускорило ритм своего биения, предчувствуя близость конца и уже видя выход. Скользила внимательным взглядом по погружённым в темноту комнатам, умело ориентируясь и улавливая даже малейший шорох, помня давние суровые уроки, что усвоила вместе с острой болью, закалившей её буйным огнём, под стать длинным локонам.

Он ждал её, это Санса видела в его совсем не удивлённом взгляде и лёгкой усмешке, застывшей на суровом лице, испещрённом уже мелкими морщинками у глаз и тонких губ. Вот он, мужчина с камнем вместо сердца. Мужчина, которого она имела глупость любить, веря, что в нём осталось хоть что-то хорошее. Извинений она от него и не ждала, они были попросту бессмысленны. Их было недостаточно. Они изрядно запоздали. Да и вряд ли этот человек умеет извиняться, действуя лишь в угоду своим прихотливым порывам, очерняя даже то, что испытывала к нему она, скользя ладонями по сильным плечам и вдыхая запах перечной мяты, что источали его поцелуи. И как же она хотела забыть его садистский смех, когда буквально захлебывалась собственной кровью, что покрыла её подвенечное платье, пропитав насквозь воздушную ткань.

– Санса, – он на удивление тепло ей улыбнулся, одним мягким движением большого пальца включая светильник у глубокого кресла, осветивший небольшую гостиную, по которой она бегло скользнула настороженным взглядом, ища скрытый подвох.

Войдя всё же спустя пару секунд внутрь, она всё так же держала его под прицелом, всё никак не решаясь выстрелить и покончить наконец со всем этим, освободившись от железных оков возмездия. Вместо этого ощутила лишь постыдную дрожь сомнения, которую поспешила тут же отогнать, приближаясь к нему ещё чуть ближе. Будто желала убедиться, что он вовсе не иллюзия, а она и правда здесь, вовсе не на деревянном полу местной церкви, где витал лишь едкий запах крови её жениха и малочисленных друзей.

– За что? – крепче сжимая пистолет пальцами, напряжённо проговорила сквозь зубы она, хищнически склоняя голову чуть набок и видя лишь спокойствие на мужском лице, будто бы не отделяло его от смерти всего одно нажатие на спусковой крючок.

– Я отреагировал, – выдержав небольшую паузу, всё же ответил Петир, поднимаясь плавно на ноги и подходя чуть ближе, осматривая хрупкую женскую фигурку более пристальным взглядом, будто восполняя возникшие за четыре года пробелы.

– Ты отреагировал? – голос предательски дрогнул, и Санса ощутила как в носу тут же неприятно защипало в преддверии подступающей истерики, отозвавшейся тугим комком в горле и вспышкой слабости, которую он уловил проницательно за долю секунды.

Ему понадобилось всего лишь одно уверенное и молниеносное движение рукой, чтобы выбить пистолет из её рук и схватиться пальцами за огненные пряди волос, вызвав тихое девичье рычание, слетевшие с её губ, прежде чем она высвободилась из его крепкой хватки и парой давно отточенных движений сбила его с ног, вынудив упасть лицом вниз.

– Отреагировал? – переспросила она в этот раз куда более холодно, наблюдая с жёсткой усмешкой за тем, как он приподнимается неторопливо на локтях, стирая тыльной стороной ладони кровь, скатившуюся по щеке из рассеченной брови.

– Это был самый мазохистский поступок в моей жизни, – с трудом поднявшись на ноги и слегка пошатнувшись, Петир взглянул на неё вновь, тем самым взглядом, что прежде вызывал улыбку на её губах; тем самым взглядом, после которого он называл её с гордостью своей прекрасной девочкой, – Ты разбила мне сердце.

Она на миг замерла, всё так же готовясь нанести ему новый удар, отбрасывая подальше всё то, что их связывало, и вновь и вновь вспоминая, с какой жестокостью он отдал тогда приказ, помня лишь раздавшиеся после этого выстрелы и боль от ударов, что последовала за ними. Он стоял над ней, всё пытаясь, как и всегда, оправдать свой гнусный поступок. Такому нет прощения, понимали это оба.

Петир вновь улыбнулся, на этот раз лишь уголками губ, и в абсолютной тишине раздался тихий щелчок складного ножа, а затем блеснуло стальное лезвие, от которого она едва успела увернуться, чересчур быстро сокращая между ними расстояние и блокируя его удар, утративший давно былую силу. А, быть может, просто она стала ещё сильнее, и потому с довольной усмешкой приняла его тихий вскрик, последовавший за хрустом сломанных костей в кисти. Времени уже медлить не осталось, потому, напрягая до предела пальцы правой руки, она быстро и точно нанесла пять ударов в пять разных точек у сердца, слыша хриплый и булькающий звук, вырвавшийся из его горла внезапно. Тоненькая струйка крови тут же скатилась по его подбородку, и он сделал жадный вздох, прижав ладонь к груди, прежде чем перевести на неё ошарашенный взгляд и тихо, на выходе, прошептать:

– Он научил тебя, как можно пятью пальцами разорвать сердце? – его губы на миг дрогнули в улыбке, а в глазах читалась лишь гордость при взгляд на неё; на ту, что стала его самым совершенным творением.

– Конечно, – Санса совсем не понимала откуда взялись слёзы в глазах, почему ей так больно и почему осознание того, что он уже почти мёртв, вызывает такие колкие ощущения, – Я плохой человек, я знаю, – прошептала неожиданно она, понимая что не может больше держать это в себе, позволяя попросту слезинке скатиться по её щеке.

– Нет, – отрицательно покачал головой из стороны в сторону он, едва дыша, – Ты замечательный человек. Мой любимый человек.

Санса вымученно улыбнулась, а затем скользнула ладонью невесомо по его щеке, зная что он не убьёт её. И Петир на миг прикрыл глаза, наслаждаясь столь нежным жестом, прежде чем несмело шагнуть вперёд на негнущихся ногах, отсчитывая мысленно ровно пять отведенных его жизни шагов, дающихся на удивление легко и просто. Потому что время пришло. Она имела право на месть, а он заслуживал смерти. Всё честно.

И сорвавшийся с его губ последний хриплый вздох, с которым он рухнул на пол гостиной, вынудил её замереть на секунду, а затем запрокинуть голову, обращая взгляд к потрескавшемуся потолку, и сделать глубокий вдох, ощущая как катятся слёзы по её щекам, а с плеч спадает тяжкий груз. Он мёртв. Петир мёртв, и она может наконец двигаться дальше, а боль на сердце пройдёт. Обязательно пройдёт, оставив попросту там очередной шрам.

========== If you could only see the beast (Элайджа/Кэтрин/Клаус) ==========

Комментарий к If you could only see the beast (Элайджа/Кэтрин/Клаус)

Пэйринг: Клаус/Кэтрин/Элайджа

Образы: Братья Сальваторе -> братья Майклсоны; двойники – Элайджа и Кэтрин

Если бы только он мог увидеть зверя, что скрывался под кокетливой улыбкой и лукавым взглядом карих глаз. Если бы он только мог узнать, что за тьма течёт по её венам, вынуждая прикрывать в блаженстве глаза от пряного аромата крови, оставляющего сладость на языке и чувство лёгкого возбуждения, что приятной негой окутывает тело, заставляя сходить с ума и поддаваться раз за разом животному голоду без какого-либо намёка на сожаление. Но он не знал, и Кэтрин это принимала с довольной улыбкой, часто посматривая на него украдкой, вновь ожидая того мига, когда сможет вывести его из привычного состояния холодной отчуждённости. Такой, в какой он пребывал и сейчас, держа чуть потрёпанную книгу в руке и наслаждаясь чашкой утреннего чая, следуя извечной – скучной – традиции.

Кэтрин же, не находя в этом никакого удовольствия, в который раз осмотрела роскошное семейное поместье, думая почему задержалась именно здесь на столь долгое время и почему изменила своей привычке. Ведь ощущение домашнего тепла ей теперь всё равно не сыскать. Привыкла уже быть вечно в пути, стараясь сбежать от чувства ненужности и того факта, что никто и никогда не сможет её принять такой, какая она есть. Привыкла ведь всего добиваться всегда внушением, стараясь уверить себя, что так жить намного проще. И у неё выходило. Временами.

Вот только рядом с Элайджей Майклсоном ничего не получалось, даже ввести себя в заблуждение. Отчего-то в его обществе она ощущала дикую потребность сдержать жажду и в то же время, выпустить монстра наружу, чтобы скользнуть губами по пульсирующей венке на его шее, провести ногтями с силой по коже его груди, чтобы ладонью ощутить его биение сердца сквозь тёплую плоть, в которую так хотелось вцепиться изо всех сил клыками порой. Вместо этого же лишь улыбалась, умело соблазняя его и подводя к тому, чтобы раскрыть свою суть, не стирая ощущения и воспоминания внушением, как поступила лишь однажды. Стоило только ему увидеть то, что совсем не полагалось.

Заинтересованный взгляд его карих глаз она ловила всегда с мягкой усмешкой на губах, прекрасно осознавая, что он находит её привлекательной; что он влюблён в неё, вот только всё так же продолжает сохранять маску суровой вежливости, позволяя ей изредка дать трещину. И это забавляло, вызывало ещё больший интерес, к которому она относилась с присущей ей осторожностью, нутром ощущая, что не стоит подпускать этого мужчину слишком близко. Он способен её сделать уязвимой, а это она себе позволить не могла.

– Элайджа, – всё же обратилась к нему как всегда вольно Кэтрин, поставив аккуратно почти нетронутую чашку с ароматным чёрным чаем на фарфоровое блюдце, игриво вздёрнув при этом бровь и растянув губы в мягкой улыбке.

– Я вас слушаю, леди Пирс, – спокойно отозвался он, отложив книгу в сторону и обратив на неё вопросительный взгляд, невольно продолжая скользить по прелестному личику, подмечая тонкие аристократические черты, что были чуть заострёнными, выдавая её дикий нрав.

Её визит в их поместье и впрямь затянулся, и Элайджа понятия не имел, сколько же ещё это продлится и каковы правила этой игры, которая, кажется, и вовсе была лишена каких-либо условий и конца.

– Ох, я ведь просила вас называть меня по имени, – кокетливая улыбка коснулась её губ, и Кэтрин склонила голову чуть набок, поправляя миниатюрную шляпку в тон платья, вновь без какого-либо стеснения смотря ему пристально в глаза.

Снова игра. Снова часть какого-то великого замысла, который он ненавидел всем сердцем, попросту желая отбросить подальше всё притворство и уехать с ней повидать этот необъятный мир, оставив позади этот дом.

– Разумеется, – натянуто улыбнулся он, срываясь на нервный вздох, который не укрылся от её чувствительного слуха.

С ним была куда сложнее, чем с другими мужчинами, которых она обычно очаровывала с осторожностью, боясь нарваться на охотника или человека, принимающего вербену и верящего в древние легенды, рассказанные кем-то из старших. И всё же, это подогревало интерес. Ей нравилось играть с этим чувством, подталкивая его вновь сдаться ей, чтобы ощутить снова вкус его губ, отдающий этим самым горьким чёрным чаем, что он так любил пить по утрам.

– Вам не скучно? – поинтересовалась она, чуть наклонившись к нему ближе, позволяя ему скользнуть невольно взглядом по вырезу её платья, что обнажало хрупкие плечи и острые ключицы.

И он скользнул, невольно задержав дыхание, но чересчур быстро вернул себе прежнее самообладание, мыслями возвращаясь к её вопросу.

– Скучно? – переспросил недоуменно Элайджа, совсем не понимая, к чему вообще понадобилась эта игра, и почему он продолжает покорно принимать в ней участие, идя раз за разом на поводу у Катерины.

– Книга способна разве заменить человека? – коротко усмехнулась она, едва подавив игривый смешок, – Ну же, Элайджа, не будь таким занудой.

В его взгляде мелькнуло удивление короткой вспышкой, когда она резко отбросила все правила приличия, вновь произнеся его имя со свойственной ей капризностью в мягком и тягучем голосе, что умело окутывал и проникал под кожу, вынуждая его порой проклинать тот день, когда его сердце полюбило столь своенравную женщину. От этого одни лишь беды. Но противиться этим чувствам было уже невозможно.

– Ты так старательно избегаешь меня, будто чумы, – она недовольно скривилась на миг, вызывая у него непроизвольной улыбку, – Разве моё общество тебе так неприятно?

– Избегать вас, леди Кэтрин, благоразумно, – выдержав паузу, произнёс он с ощутимым напряжением в голосе, резко отводя от неё взгляд, едва заслышав приближающиеся к веранде тяжелые мужские шаги.

И слух его не подвёл, ведь спустя пару секунд показался его брат, одарив присутствующих лёгкой улыбкой, прежде чем с безукоризненной вежливостью произнести:

– Доброе утро.

– Полагаю, это и есть причина благоразумия? – поинтересовалась спокойно Кэтрин, проигнорировав начисто появление его младшего брата, который всего лишь пару часов назад скользил губами по её телу, властно притягивая её к себе раз за разом.

Элайджа лишь согласно кивнул ей, проследив взглядом за Никлаусом, который прошёл неторопливо к столу и сел рядом с ней, вызывая у неё этим жестом лишь короткую и самодовольную усмешку.

– Чем думаете заняться, мисс Пирс? – поинтересовался вдруг он, – Что-то последнее время вы совсем не покидаете поместье. Вы находите наше общество таким занимательным? – хищная улыбка коснулась губ Клауса, и он скользнул по её телу более откровенным взглядом, прекрасно зная о чувствах брата; зная и о том, что тот наслышан об их с Кэтрин связи, отзывающейся её громкими стонами по ночам.

Вот только Клаус знал и то, что брат не сможет вмешаться. Не сможет шагнуть дальше, оставаясь всё тем же джентльменом, который позволяет себе даже с такой, как Кэтрин, лишь поцелуи и недолгие беседы наедине. Попросту не хочет повторения давней истории ведь.

– Возможно, стоит съездить в город, – чуть поразмыслив, произнесла Кэтрин, – Элайджа, вы составите мне компанию?

Не могла не заметить, как Клаус скривился в ответ на это предложение, в то время как Элайджа скользнул по нему напряженным взглядом, вновь подавляя свои чувства ради него. Знал ведь, что ничего особого она не испытывает к Клаусу. Всё чего она жаждала – его внимания и острое наслаждение от того, какой у него дикий нрав. И этот самый нрав она любила подавлять, находя и впрямь забавным контроль над таким мужчиной.

– Элайджа, брат мой, у тебя ведь были другие дела, не правда ли? – вновь едко усмехнувшись, Клаус выжидающе взглянул на него, давая этим понять, что не стоит совершать столь опрометчивых поступков.

– Оставлю вас одних, – выдержав вновь напряжённую паузу, Элайджа вышел из-за стола, небрежно бросив белую тканевую салфетку на деревянную поверхность, совсем не находя нужным начинать очередной спор, что не закончится ничем хорошим, а принесёт с собой лишь ещё больше проблем и боли.

Кэтрин же заметно нахмурилась и поспешила подняться на ноги, вот только ощутила железную хватку на своём запястье, с которой Клаус её пытался удержать на месте, так яростно желая владеть ею единолично. Совсем не мог смириться с задетым самолюбием. Вот только он выбрал не совсем верное время для своей никчёмной ревности, которая уже начинала вызывать у неё чувство лёгкой скуки.

– Убери руку, – раздраженно прошипела Кэтрин, с лёгкостью высвобождаясь, прежде чем склониться к нему ближе, заглядывая уже по привычке в глаза, чтобы внушить ему в очередной раз за время её визита, – Не вмешивайся.

Довольно улыбнувшись, она поспешила догнать Элайджу, которому, в отличие от его брата, внушала лишь раз, когда он застал их с Никлаусом в постели, ровно в момент властвования её голода над ней, что отзывался привкусом его крови во рту и пугающей сеточкой вен у глаз. И отчего-то ей не хотелось, чтобы он помнил, каким монстром она может быть. Чувствовала к нему совсем непонятную, почти навязчивую, тягу. И порой у неё мелькала мысль, что, быть может, именно он тот мужчина, что способен её полюбить по-настоящему, вопреки всему. Будто бы сама судьба подтолкнула её к нему, нашёптывая ей оставаться здесь подольше. И она подчинялась, стараясь побороть ощущение неприкаянности.

– Элайджа… – позвала его Кэтрин, видя лишь его напряжённую спину в этот миг, ощущая исходящий от него волнами гнев, что вызывал дикий восторг, ведь именно таким он нравился ей больше всего; именно в такие моменты он был настоящим.

Резко обернувшись в её сторону, Элайджа поспешно сократил между ними расстояние, вызывая у неё удивлённый возглас, когда с силой притянул её к себе ближе, несдержанно касаясь её губ требовательным поцелуем. И этот поцелуй был далёк от тех робких и неуверенных касаний, что он позволял себе прежде. Этот поцелуй вынуждал её крепче цепляться за него, притягивать к себе ближе и зарываться пальцами в его короткие волосы на затылке. И она позволяла ему руководить; позволяла себе на миг забыть о контроле и об игре, которую вела постоянно, придумывая собственные правила на ходу, говоря остальным, что их вовсе не существует.

– Я буду любить тебя вечность, – прошептал вдруг он, прежде чем скользнуть губами на кожу её шеи, покрывая её пылкими поцелуями-укусами, вызвавшими её довольный стон.

– Вечность – так долго, – чуть ли не промурлыкала от блаженства она, срываясь на тихий смешок.

– Не достаточно, – прошептал хрипло Элайджа тут же в ответ, на миг зажмурившись, силясь обуздать свои чувства, что разрывали на части и вынуждали его выдержку трещать позорно по швам. – Я так хочу, чтобы ты была только моей.

Вот она, характерная чёрта Майклсонов. Вечно желают быть единственными. Вечно желают подчинить себе. Вот только проблема была в том, что она хотела их обоих. Так было проще. Так она не станет уязвимой.

– Твой брат хочет того же, – звонко рассмеялась она, сорвавшись на очередной стон, стоило ему только скользнуть языком по чувствительной точке на шее, послав мурашки по телу и жажду вкусить его кровь прямо сейчас.

Она уже ощущала режущую боль в дёснах, мечтая ощутить, какова на вкус его кровь. Похожа ли она на кровь его брата или куда более сладкая? Вот только верна была своему желанию сделать это без внушения, потому и настойчиво коснулась его плеч ладонями, чуть отталкивая от себя и вынуждая его отступить на несколько шагов назад.

– Так мы поедем в город? – капризно протянула Кэтрин, всё ещё тяжело дыша и сверкая бесстыжим блеском в карих глаз, что он сумел разглядеть без труда.

– Конечно, – немного хрипловато произнёс он, – Вот только…

– Я разберусь с Клаусом, – перебила его тут же она, прекрасно зная, что он скажет дальше, совсем не желая сейчас даже слышать имя его младшего брата, которого она хотела видеть лишь по ночам, чтобы удовлетворить свой голод. – Мне нужно переодеться, – вновь игриво улыбнувшись ему, она поспешила удалиться, делая очередной ход в этой нескончаемой игре.

И стоило ей только подняться к себе в спальню, как Элайджа услышал тихий смешок за своей спиной, в ответ на который он только и мог разве что прикрыть глаза и сделать глубокий вдох.

– Это так занимательно, – с ленивой усмешкой протянул Клаус, наконец встречаясь с братом взглядом, кажется, забавляясь тем, как складываются обстоятельства.

– Занимательно? – уточнил он, старательно сохраняя привычную холодность.

– Ты и я. Мы оба испытываем чувства к одной и той же женщине, – он взглядом указал в сторону массивной деревянной лестницы, по которой всего минуту назад ступала Катерина, думая что она на этой шахматной доске значимая фигура, – И оба знаем, кто она на самом деле.

– Вот только наши чувства разнятся, – горько усмехнувшись, проговорил негромко Элайджа в ответ, – Я люблю её, а ты ненавидишь всем сердцем.

– Ты любишь её только потому что у неё лицо Татии, – возразил поспешно Клаус, вновь скользнув по нему пристальным взглядом, буквально кожей ощущая какие страдания ему приносит то, что он должен либо и вовсе её к себе не подпускать, либо перешагнуть через себя и разделить её с братом; так, как было уже прежде в их человеческой жизни.

– Ты не прав. Я люблю и Катерину, – он вновь глянул в сторону лестницы, совсем не зная, остались ли у него уже силы на эту извращенную игру, – Она иная.

– Судьба вас вновь и вновь сталкивает вместе. К моей удаче, – на этот раз ухмылка была куда более жёсткой, напоминающей больше волчий оскал, обнажающий его истинную природу, – Её двойника к тебе прям тянет. Вот только не стоило от меня сбегать и лишать шанса на снятие проклятия. Теперь она – моя личная марионетка. И эта игра закончится только тогда, когда Я это скажу.